CC BY
213
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 25: Международные отношения и мировая политика. 2017. № 1
ИНОСТРАННАЯ ПОМОЩЬ
А.И. Алиева*
СПЕЦИФИКА СОВРЕМЕННЫХ ПОДХОДОВ ТУРЕЦКОЙ РЕСПУБЛИКИ К ОКАЗАНИЮ ПОМОЩИ ЗАРУБЕЖНЫМ ГОСУДАРСТВАМ*
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» 119991, Москва, Ленинские горы, 1
В XXI в. одной из важнейших составляющих трансформации глобальной архитектуры содействия международному развитию стало расширение присутствия «восходящих» («новых») доноров — государств, не входящих в Комитет содействия развитию ОЭСР. Помимо стран БРИКС и Персидского залива наибольшее внимание среди них привлекает к себе Турецкая Республика. Оставаясь реципиентом иностранной помощи, Турция в новом тысячелетии сделала выбор в пользу ускоренного наращивания объемов сотрудничества с развивающимися странами, что позволило ей прочно закрепиться в тройке крупнейших «восходящих» доноров. Существенно расширился и круг реципиентов, особое место среди которых в последние годы занимают наименее развитые страны, в том числе затронутые нестабильностью и вооруженными конфликтами. В статье раскрываются специфика современных подходов Турции к оказанию помощи зарубежным государствам, ключевые внутренние и внешние детерминанты этой политики, а также взаимосвязь с общими политико-стратегическими интересами Анкары и ее пониманием императивов развития и безопасности в современном мире. Особое внимание уделено самовосприятию Турецкой Республики в качестве «восходящего» донора и ее отношению к другим участникам международного сотрудничества, а также особенностям оценки турецкой донорской деятельности в научном и экспертном сообществах. Сделан вывод о том, что турецкий подход во многом опирается на модели оказания помощи, применяемые западными донорами. Однако отношение Турции к международному сотрудничеству основывается в том числе на ее историческом прошлом, культурно-языковых и религиозных особенностях, которые турецкие власти оценивают как конкурентные преимущества перед большинством «традиционных» доноров.
* Алиева Алтунай Илгар кызы — младший научный сотрудник Центра проблем безопасности и развития факультета мировой политики МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: [email protected]).
** Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект 15-18-30066).
Используя эти преимущества, Турция, как и другие доноры, руководствуется отнюдь не только гуманитарными мотивами, но и стремлением обеспечить реализацию своих политических и экономическим интересов в турбулентном мире, рассматривая инструменты содействия развитию в том числе в контексте обеспечения национальной безопасности в самом широком смысле этого слова.
Ключевые слова: Турция, внешняя политика Турции, Турецкое агентство по сотрудничеству и развитию, безопасность, развитие, содействие международному развитию, внешняя помощь, гуманитарная помощь, развивающиеся страны.
В современном мире трудно поверить в то, что человечеству могут угрожать опасности невоенного характера, способные унести миллионы жизней. Однако даже в наше время люди могут столкнуться с бедствиями такого масштаба. Сегодня в Организации Объединенных Наций бьют тревогу: мир переживает самый масштабный гуманитарный кризис со времен окончания Второй мировой войны. По данным ООН, более 20 млн человек в четырех странах — Йемене, Южном Судане, Сомали и Нигерии — угрожает голод, из них 1,4 млн человек — это дети1. Массовый голод стал следствием засухи и вооруженных конфликтов, продолжавшихся на протяжении нескольких лет. Отсутствие безопасности и продовольствия вынуждает людей бежать в другие страны, что только усугубляет ситуацию в регионе. ООН планирует к 2030 г. ликвидировать голод, однако явно не справляется с этой задачей. Для предотвращения катастрофы требуются быстрая реакция и совместные усилия всего мирового сообщества. В числе государств, выразивших желание помочь нуждающимся странам, есть и Турция. В начале марта турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган в социальной сети «Twitter» призвал оказать помощь голодающим в Восточной Африке и Йемене, дав старт масштабной гуманитарной кампании — «Стань надеждой человечества» (insanligin #UmuduOl)2. Более 30 неправительственных организаций Турции и ключевые ведомства — Турецкое агентство по сотрудничеству и развитию (Türk I§birligi ve Koordinasyon Ajansi Ba§kanligi, Türk Igbirligi ve Kalkinma Ajansi — TIKA), Управление по чрезвычайным ситуациям и стихийным бедствиям — принялись координировать предоставление помощи голодающим в регионе.
Сегодня такая решительность и стремительные действия турецкого правительства мало удивят международное сообщество. Турция
1 ООН заявила о самом масштабном гуманитарном кризисе за 72 года // BBC. 11.03.2017.
2 Cumhurba^kam Erdogan'dan 'ínsanligm Umudu Ol' kampanyasi // Yeni §afak. 04.03.2017.
не в первый раз направляет в зоны бедствия и вооруженных конфликтов чрезвычайную и гуманитарную помощь, и с каждым годом ее активность в этой сфере только растет. Кроме того, уже более десятилетия страна проявляет себя в качестве одного из наиболее активных «новых» доноров, наращивая усилия в сфере содействия международному развитию (СМР). Турция сделала официальную помощь развитию (ОПР) неотъемлемой частью своей внешней политики [Kulaklikaya, Nurdun, 2010; Ha§imi, 2014; Arslan, Kiper, 2015] и одним из эффективных инструментов собственной «мягкой силы» [Tüfekfi, 2016]3.
При выстраивании национальной системы СМР Анкара берет за основу опыт «традиционных» доноров и ориентируется на Комитет по содействию развитию Организации экономического сотрудничества и развития (КСР ОЭСР)4. Турция активно позиционирует себя в качестве «государства-донора» (donor ülke, yardim yapan ülke). Весьма примечательно, что в официальных документах, докладах и выступлениях турецких политиков понятие «помощь развитию» (kalkinma yardimi) фактически стало синонимом помощи5, предоставляемой Турцией зарубежным государствам, хотя, как и другие страны, она оказывает и иные виды поддержки, не соответствующие критериям ОПР, в том числе военную помощь.
При этом Турция до сих пор сама остается реципиентом иностранной помощи6, что, однако, не мешает ей сегодня входить в двадцатку крупнейших мировых доноров и занимать 10-е место среди стран — членов ОЭСР7. В последние годы Анкара продемонстрировала впечатляющие результаты в донорской деятельности (рисунок). По предварительным данным ОЭСР, объемы турецкой ОПР в 2016 г. достигли 6,2 млрд долл. США8. Всего с начала тысячелетия страна потратила 28 млрд долл.9
3 Habibbeyli A. Yeni jeoekonomik etki aleti: Di§ yardim // Uluslararasi Politika Aka-demisi. 27.09.2013.
4 В 1948 г. Турция вошла в число учредителей Организации европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС). Позднее — 2 августа 1961 г. — она вступила в преобразованную Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), где с 1991 г. обладала статусом наблюдателя в Комитете содействия развитию.
5 Из-за специфики турецкого языка «помощь» (yardim) может употребляться во множественном числе (yardimlar).
6 DAC list of ODA recipients // OECD. Available at: http://www.oecd.org/dac/stats/ documentupload/DAC%20List%20of%200DA%20Recipients%202014%20final.pdf (accessed: 21.11.2016).
7 Turkiye Kalkinma Yardimlari Raporu 2015. Ankara: T1KA, 2017. S. 23.
8 Turkey's Official Development Assistance (ODA) // OECD. Available at: http:// www.oecd.org/dac/stats/turkeys-offlcial-development-assistanceoda.htm (accessed: 21.01.2017).
9 Turkiye Kalkinma Yardimlari Raporlari (2004—2015). Ankara: T1KA.
Объемы турецкой помощи развитию в 2001 —2015 гг. (млн долл.)
Источник: Total official and private flows. Turkey (2001—2015). OECD Data.
Сегодня потоки турецкой помощи направляются практически во все уголки мира. По последним данным, Турецкая Республика оказывает содействие развитию 108 государств-реципиентов10. До 90% турецкой помощи выделяется странам Южной и Центральной Азии, Ближнего Востока и Восточной Азии. Анкара поддерживает и более отдаленные регионы: она работает со странами Африки, Латинской Америки и даже Океании11. Подобно «традиционным» донорам, у Турции есть отдельные реципиенты, получающие наибольшие объемы помощи. В основном это ее стратегически важные партнеры (Азербайджан и Казахстан) или одни из самых бедных и нестабильных стран мира (Афганистан, Ирак, Сомали, Судан и др.). В последние годы в этом списке постоянно присутствует Сирия, многие жители которой бежали в Турцию из-за начавшейся в 2011 г. гражданской войны. Пока условия на родине не позволяют сирийским беженцам вернуться домой, турецкое руководство считает своим долгом заботиться об их жизни и безопасности. Столь благое дело обходится бюджету Турции в немалую сумму: всего на содержание 3 млн сирийцев за все время было выделено 25 млрд долл.12 Однако, несмотря на довольно большие непредвиденные расходы, турецкие власти не намереваются сокращать объемы помощи и финансирование многочисленных проектов и программ развития в более отдаленных странах.
«История успеха» Турецкой Республики как государства-донора вызывает немалый интерес в академической и экспертной турецкой и зарубежной среде. Нельзя не отметить определенную терминологическую путаницу, встречающуюся в трудах турецких ученых. Довольно часто употребляется термин «иностранная/внешняя помощь» (di§ yardim) [Dursun, 2006; Ak?ay, 2012; Arslan, Kiper, 2015; Tufek^i, 2016; Akilli, 2016]13, заимствованный из английского языка и являющийся калькой с понятия «foreign aid». В некоторых работах можно встретить сразу несколько терминов: «международная помощь», «официальная помощь развитию», «помощь (международному) развитию» [см., например: Ha§imi, 2014; Urcan, 2016]. Вместе с тем в научных публикациях, как и в политическом дискурсе, рассмотрение данной проблематики не включает анализ военной помощи.
10 Turkiye Kalkinma Yardimlari Raporu 2015. Ankara: T1KA, 2017. S. 37-45.
11 Ibid. S. 28-29.
12 Multeciler rakamlardan ibaret degil // DW. 28.03.2017; Bakan Eroglu: 'Batinin yaptigi hifbir §ey yok, sadece konu^uyor' // Milliyet. 28.03.2017.
13 Ozturk H., Ozturk S. Turkiye'nin di§ yardim stratejisi: sorunlar ve onerileri. Aralik 2012. B1LGESAM Rapor.
При этом в большинстве научных работ анализируются особенности географического и секторального распределения ОПР; в последнее десятилетие возросло число исследований, посвященных турецкой помощи отдельным регионам и странам14 [см., например: Özkan, 2010; Afacan, 2012; Tepeciklioglu, 2012; Akpinar, 2013; Bacik, Afacan, 2013; Alexis, Oguzlu, 2014; Ak^ay, Dinker, 2015; Sykes, 2015]. Значительно меньше работ, в которых дается теоретическая характеристика специфики турецкого подхода к оказанию помощи и ее стратегии, объясняются причины столь активного вовлечения Турции в СМР. Затрудняет изучение данных вопросов, среди прочего, то обстоятельство, что у Турецкой Республики до сих пор нет своей программы или единого доктринального документа по оказанию помощи другим государствам. В то же время многие турецкие и зарубежные исследователи уделяют мало внимания вопросам эффективности ОПР и последствиям турецкой политики, предпочитая фокусироваться на количественных показателях. Одной из тех, кто попытался восполнить этот «пробел», была Джаннин Ха-усманн из Германского институт развития, указавшая на проблему игнорирования задачи повышения эффективности иностранной помощи15.
Что касается российской научной литературы, то в ней можно найти примеры косвенного обращения к вопросам участия Турции в СМР. Чаще всего о ее деятельности как донора можно узнать из работ, посвященных турецкой политике на Кавказе и в Центральной Азии. Предоставляемая Анкарой помощь тюркоязычным республикам, как правило, лишь упоминается в контексте общей региональной стратегии страны. В этой связи большую ценность для желающих познакомиться с турецкой системой управления ОПР имеет исследование сотрудника Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН Е.И. Уразо-вой о деятельности TIKA [Уразова, 2008]. В последние годы в России растет интерес к политике Турции на совершенно новом для нее геополитическом пространстве — африканском. Однако и в этом направлении российские специалисты предпочитают изучать взаимоотношения Анкары и стран Африканского континента комплексно, не выделяя подход турецких властей к оказанию помощи развитию [Мосаки, 2011; Журавлев, 2016; Ульченко, 2016]. В целом
14 Teri M., Woods A. Turkey's international development framework case study: Somalia. IPC-Mercator Policy Brief, 2014; Achilles K., Sazak O., Wheeler T., Woods A.E. Turkish aid agencies in Somalia: Risks and opportunities for building peace. Saferworld and Istanbul Policy Center. London/Istanbul, 2015.
15 Hausmann J. Turkey as a donor country and potential partner in triangular cooperation // DIE Discussion Paper. No. 14. Bonn: German Development Institute, 2014.
комплексного анализа стратегии Турции в сфере СМР в российской научной литературе нет.
В последние годы в турецких научных публикациях и экспертной аналитике наметилась важная тенденция: предпринимается попытка объяснить взаимосвязь проблем безопасности и развития и угроз, которые могут исходить от наиболее нестабильных и затронутых вооруженным конфликтом государств (fragile and conflict-affected states). В 2013 г., в частности, была опубликована статья эксперта турецкого Фонда политических, экономических и социальных исследований Мехмета Озкана, посвященная отношениям Турецкой Республики с африканскими государствами. В ней представлена довольно интересная мысль об эволюции современной Турции как донора, изначально ориентировавшегося на сферу экономики и помощь развитию, но к концу первого десятилетия XXI в. превратившегося в политически мотивированного актора, нацеленного также на решение вопросов безопасности [Ozkan, 2013]. Почти в то же время была опубликована статья сотрудника Главного управления по внешнеэкономическим связям Министерства развития Турецкой Республики Дениза Гёле. Он был одним из первых в турецкой академической среде, кто обратился к проблемам взаимодействия Турции с «хрупкими», или «нестабильными», государствами. Д. Гёле пришел к выводу, что турецкое руководство систематически игнорирует присутствующую между безопасностью и развитием связь, которая, на его взгляд, и обеспечивает эффективность помощи странам, находящимся в кризисных ситуациях [Gole, 2014].
Внимание к вопросам безопасности в контексте содействия международному развитию сегодня является общей тенденцией, характерной для официального дискурса ведущих государств-доноров и международных организаций. Недавно введенный в научный оборот концепт связки «безопасность — развитие» получил достаточно широкое освещение в зарубежных исследованиях проблем глобального Юга [подробнее см.: Юдин, 2015]. Сегодня появление в турецкой академической среде отдельных работ с акцентом на вопросах безопасности и развития свидетельствует о зарождающемся в стране интересе к данной проблематике.
В настоящей статье автор ставит цель определить особенности турецкого подхода к оказанию помощи зарубежным странам. В ней принципиально не будут затрагиваться вопросы военной помощи, что отражает упомянутую специфику политического и экспертного дискурса Турции. Работа не претендует на всеохватность и не предполагает подробного анализа количественных показателей, демонстрирующих структуру распределения турецкой помощи. Она
обозначает лишь общие черты политики Турецкой Республики в области СМР, ее центральные мотивы, основные внутренние и внешние факторы, объясняющие поведение Турции как донора на международной арене, а также ее самовосприятие и отношение к другим участникам международного сотрудничества. Для более обстоятельного рассмотрения современного подхода Турции к оказанию помощи зарубежным государствам в работе представлен краткий исторический экскурс. Обращение к истории осуществляется с целью продемонстрировать эволюционный характер деятельности Турецкой Республики как донора, которая и сегодня подвергается корректировкам.
* * *
«Мы не можем знать, скажется ли однажды на нас самих что-то, что происходит вдали [от нас. — А.А.]. Поэтому все человечество следует воспринимать как единый организм, а каждую нацию необходимо рассматривать как его часть. Боль на кончике пальца воздействует на все части одного тела», — эти слова произнес Мустафа Кемаль Ататюрк в марте 1937 г., призывая будущее поколение и руководителей других государств помнить о мире и счастье не только своей нации, но и остальных народов16. В ту пору этот призыв еще мог заложить основы турецкого подхода к оказанию помощи зарубежным государствам, тем более что в 1930-е годы делались первые шаги в данном направлении, главным образом в области образования. Однако то были единичные случаи, связанные с инициативами отдельных турецких государственных деятелей и дипломатов. Наставлению основателя современной Турции было суждено на долгие десятилетия быть забытым. Экономические, внутриполитические и дипломатические трудности, а затем и Вторая мировая война ограничили возможности страны поддерживать другие государства. С началом биполярного противостояния Турция и вовсе превратилась в «хронического» получателя иностранной помощи. Активность в международном сотрудничестве в тот период проявляли лишь турецкие неправительственные организации, но и то ограниченно. Они предоставляли проектное финансирование, техническую и гуманитарную помощь в рамках одноразовых и краткосрочных инициатив. Особую известность приобрела организация «Турецкий Красный полумесяц», работавшая главным образом в зонах природных бедствий и гуманитарных катастроф (Афганистан, Ирак, Сирия) [Ak?ay, 2012: 66]. В целом в годы «холодной войны»
16 Romanya di§i§leri bakani Antonescu ile konu^ma // Ataturk Ara^tirma Merkezi Ba^kanligi. Available at: http://www.atam.gov.tr/ataturkun-soylev-ve-demecleri/romanya-disisleri-bakani-antonescu-ile-konusma (accessed: 21.10.2016).
Турция, несмотря на полученное членство в ОЭСР, довольно пассивно оказывала помощь другим государствам.
Сдвиги в турецкой политике наметились лишь в годы правления Тургута Озала (1983—1989). На фоне либерализации социально-экономической сферы, демократизации политической жизни17 и реформ Турция следовала экспортно-ориентированной политике. Сохраняя в целом прозападную ориентацию, Анкара начала налаживание делового сотрудничества с партнерами из числа развивающихся стран, многие из которых были мусульманскими. Одним из способов проникновения на новые рынки стало использование инструмента ОПР [Kulaklikaya, Nurdun, 2010: 132]. Сегодня официальной датой запуска турецкой программы СМР признано 5 июня 1985 г. Решением Совета министров № 9573 было выделено 10 млн долл. на помощь страдавшим от засухи государствам Африки к югу от Сахары18 (Гвинея, Гвинея-Биссау, Мавритания, Сенегал, Сомали и Судан). Этот регион еще с начала 1970-х годов стал центром сосредоточения иностранной помощи. Однако для Анкары государства Африки южнее Сахары ранее не представляли большого стратегического или экономического интереса. В повестке турецкой внешней политики данный регион появился в 1984 г., когда Турция приняла на себя обязанности председателя Постоянного комитета по экономическому и торговому сотрудничеству (ПКЭТС) при Организации Исламская конференция (ОИК) с участием министров экономического профиля (Standing Committee for Economic and Commercial Cooperation of the Organization of the Islamic Cooperation — COMCEC)19. Вместе с рядом других мусульманских государств — членов организации Турция подняла вопрос о помощи жителям Африканского континента. Анкара присоединилась к коллективному решению о поддержке страдавших от засухи государств в знак солидарности с исламским миром и новыми экономическими партнерами. С этого эпизода и берет свое начало процесс организации турецкой системы управления ОПР. Решением Совета министров № 87/12154 от 1987 г. ответственность за координацию действий и распределение объемов помощи возла-
17 В 1980 г. в стране случился государственный переворот, следствием которого стало сосредоточение власти в руках высшего военного командования. В 1982 г. генералитет передал бразды правления страной гражданским силам.
18 В турецкой научной и политологической среде и официальных документах указанные страны отнесены к региону Сахеля.
19 ПКЭТС был основан во время заседания ОИК в Мекке в 1981 г. Его деятельность началась непосредственно спустя три года. В обязанности Комитета входило развитие экономического и торгового сотрудничества между странами — членами ОИК.
галась на Организацию государственного планирования (ОГП)20. Она же занималась подготовкой пакетов помощи зарубежным странам и предоставлением рекомендаций относительно развития Турции в данном направлении. Образованное на следующий год в ее составе Турецкое агентство сотрудничества (Türk í§birligi Ajansi / Turkish Agency for Cooperation — TAC)21 отвечало за передачу ресурсов и реализацию программ технической поддержки. Однако объемы помощи в тот период были чрезвычайно малы. Собственный подход к СМР с прочной идейной основой в 1980-е годы так и не был разработан.
К началу 1990-х годов ситуация на международной арене резко изменилась. Социалистический лагерь прекратил свое существование, и для «свободного» мира стали «открываться» новые и малознакомые зоны влияния. По сравнению с западными союзниками, Турция приобрела уникальные возможности для сближения с народами на Балканах, Кавказе и в Центральной Азии на основе языковой, религиозной и культурной схожести. Возникновение шести независимых государств с тюркоговорящим населением на территории бывшего СССР дало Анкаре дополнительный импульс для усиления своего политического, экономического и идеологического влияния в новой геополитической реальности [Aydin, 2003: 175—176]. Несмотря на это, межнациональные конфликты, сопровождавшие процесс образования этого пространства, в высших эшелонах турецкой власти стали восприниматься как потенциальные риски и угрозы национальной и региональной безопасности. Однако данное направление внешней политики обещало быть перспективным для Анкары, где понимали, что отныне изолироваться от происходящего в соседних государствах невозможно.
В ответ на изменения ситуации в Евразийском регионе последовали отход Турции от политики кемалистов (невмешательства в делах других государств) и принятие на вооружение новых внешнеполитических установок. За основу брались идеи об исторической, культурной, языковой и религиозной общности Турции с другими тюркскими народами._
Так, еще в сентябре 1991 г. президент Тургут Озал называл XXI столетие «веком турок». Премьер-министр Сулейман Демирель в фев-
20 Организация государственного планирования (Devlet Planlama Te^kilati, DPT) была учреждена 30 сентября 1960 г. для ускорения социального, экономического и культурного прогресса Турции. В число основных обязанностей ОГП входила подготовка пятилетних планов развития государства. В июне 2011 г. организация была включена в состав образованного Министерства развития Турции.
21 В 1995 г. Турецкое агентство сотрудничества было преобразовано в Управление по двусторонним экономическим отношениям и технической помощи в составе ОГП.
рале 1992 г. и вовсе заговорил о возникновении в ближайшем будущем «тюркского мира от Адриатики до Великой Китайской стены» [Gaytancioglu, 2010: 44]. «Тюркский» вектор превратился в одно из приоритетных направлений внешней политики Анкары. О Турции стали рассуждать как о «старшем брате» и «центре притяжения» для бывших республик Советского Союза. Не желая упускать «исторический шанс» занять лидерские позиции в тюркском мире, она прибегла к различным инструментам воздействия, одним из которых стало предоставление помощи. В 1992 г. при Министерстве иностранных дел было учреждено Турецкое агентство по сотрудничеству и развитию (Türk isbirligi ve Kalkinma idaresi Baskanligi — TiKA)22 в качестве самостоятельного подразделения, имевшего статус юридического лица и автономный бюджет [см.: Уразова, 2008: 182—183]. С образованием TiKA началась институ-ционализация политики Турции в области СМР [Ak?ay, 2012]. Отдельные вопросы предоставления технической и финансовой помощи оставались в компетенции ОГП. В период с 1992 по 1996 г. она также занималась информационным обеспечением политики на данном направлении, пока в 1997 г. эта функция не была передана Институту статистики Турции. Одновременно к программам ОПР стали активно подключаться частный торгово-промышленный капитал, общественные организации и движения. Была заложена одна из основ современной политики Турции по оказанию помощи: тесное взаимодействие официальных властей и ведомств с неправительственными участниками СМР.
Помогая молодым развивающимся государствам, Турецкая Республика преследовала несколько целей. С одной стороны, Анкара содействовала ускоренной интеграции тюрков в мирохозяйственную систему. С другой стороны, она стремилась укрепить собственное лидерство на евразийском пространстве. Страна занималась капиталовложением в экономику реципиентов, организацией краткосрочных программ. Наиболее эффективными оказались популяризация образовательных и научных достижений Турции, проведение культурно-развлекательных мероприятий, финансирование тюркских исследований и учебных программ [Denizhan, 2010]. Постепенно турецкая ОПР в ее различных формах (техническая, экономическая, гуманитарная, культурная) дополнили идеологическую пропаганду Анкары в Евразии.
С середины 1990-х годов преобладающей концепцией турецкой внешней политики стало параллельное сотрудничество с постсо-
22 Существует другая версия перевода названия — Агентство по тюркскому сотрудничеству и развитию.
ветскими, ближневосточными и европейскими странами. Однако идеи историко-культурной и религиозной солидарности на евразийском пространстве играли все меньшую роль при выстраивании отношений с Турцией. В Анкаре не могли не замечать усиления присутствия в регионе более влиятельных и мощных акторов — США, ЕС и России [см., например: Шлыков, 2017: 63]. Однако на изменениях в турецкой внешней политике главным образом сказывалась ситуация внутри страны: партийная борьба и частая смена коалиционных правительств создавали условия для политической нестабильности, мешая формированию целостного подхода к оказанию помощи другим государствам. Спады в турецкой экономике в первой половине 1990-х годов только усугубляли положение. Неизменной оставалась лишь идеология, которая определяла действия Турции в Евразийском регионе, в частности, в области СМР.
В конце ХХ в. для Турции как донора начался новый этап. Решением Совета министров 28 мая 1999 г. Т1КЛ было переведено из-под управления Министерства иностранных дел в ведение Государственного департамента по координации связей с тюркскими республиками и родственными народами, который в свою очередь подчинялся аппарату премьер-министра Турции23. Однако реформирование Агентства затянулось на несколько лет. Виной всему стал неблагоприятный внутриэкономический фон. Два мощных землетрясения, произошедших в том же 1999 г. (17 августа и 12 ноября), нанесли тяжелый удар по экономике страны. Турция сама нуждалась в помощи и перешла в режим жесткой экономии. Однако и это не предотвратило финансового кризиса, случившегося в ноябре 2000 г. После того как он ударил с новой силой в феврале следующего года, правительство обратилось к Международному валютному фонду с просьбой о предоставлении помощи. Турции было выделено 20,6 млрд долл. на восстановление экономики. Естественно, реализация программ СМР становилась в таких условиях непосильной задачей для турецких властей. Попытки правительства Бюлента Эджевита (1999—2002) все же сохранить бюджет для зарубежных реципиентов оказались тщетны: объемы помощи за время его правления резко снизились — с 491 до 125 млн долл.24
Краткий исторический экскурс в более ранние периоды деятельности Турецкой Республики как донора позволяет сделать определенные выводы. Во-первых, пример Турции 1980-1990-х годов демонстрирует, что эффективность политики оказания помощи
23 Bakanlar Kurulu'nun atanmasina dair i§lem. B.02.0.PPG.0.12-300-01/06825. 28 Mayis 1999.
24 Total official and private flows. Turkey (1999-2002) // OECD. Available at: https:// data.oecd.org/drf/total-official-and-private-flows.htm (accessed: 17.03.2017).
зарубежным странам в немалой степени зависит от внутриполитической и экономической стабильности в государстве-доноре и от четкости имеющихся у него представлений о своей роли в мировой политике [Ha§imi, 2014: 131—132]. Во-вторых, турецкий опыт показал, что умелое апеллирование к идеям исторической, культурной, религиозной и языковой общности может служить важным фактором при выстраивании отношений с получателями ОПР. В данный период Турция смогла заручиться поддержкой определенной группы развивающихся государств и приобрести необходимый опыт в этой сфере, что заложило основы ее дальнейшей де-
велопменталистской деятельности.
* * *
С наступлением нового тысячелетия начался следующий этап донорской деятельности Турции. Оказание помощи зарубежным государствам превращалось в важную часть ее внешней политики и отныне выходило на глобальный уровень.
Спустя два года после начала реформирования TIKA, 12 мая 2001 г., был обнародован закон № 4668, закреплявший за организацией ее новые функции и обязанности25. Агентство вошло во вновь созданное Министерство по управлению сотрудничеством с тюркскими государствами, при котором был сформирован Совет по экономической координации (СЭК). Его задачей стала выработка экономической политики Турции в Центральной Азии, на Южном Кавказе и в других сопредельных регионах [Уразова, 2008]. За Агентством был сохранен автономный бюджет, формируемый за счет средств основного бюджета. Законодательно была закреплена также обязанность отдельных министерств и государственных ведомств участвовать по требованию TIKA в выполнении тех или иных программ и проектов, осуществляемых в подопечных странах и регионах, в том числе с использованием средств самих министерств и ведомств [подробнее см.: Уразова, 2008: 183].
Возобновление работы TIKA совпало с появлением на политической арене новой силы — Партии справедливости и развития (ПСР). С ее приходом к власти в 2002 г. начались серьезные структурные изменения во внутренней и внешней политике страны.
Как и большинство «нетрадиционных» доноров, Турция совершила в XXI в. настоящий экономический прорыв и продемонстри-
25 Türk I^birligi ve Kalkinma idaresi Ba^kanligmm te^kilät ve görevleri hakkinda kanun (Ekonomik, Kültürel, Egitim ve Teknik I^birligi Ba^kanligi kurulmasi, 206 sayili kanun hükmünde kararnamenin iki maddesinin degi^tirilmesi ve 190 sayili kanun hükmünde kararnamenin eki cetvellere bir ilave yapilmasi hakkinda 480 sayili kanun hükmünde kararnamenin degi^tirilerek kabulü ile devlet memurlari kanununda degi^iklik yapilmasina dair kanun).
ровала модель успешного развития в первое десятилетие 2000-х годов. При ПСР (в том числе благодаря существенной поддержке МВФ и Всемирного банка) была завершена стабилизационная программа и проведены реформы по либерализации экономики, намеченные еще при правительстве Б. Эджевита. Среднегодовые темпы экономического роста Турции выросли до 6%. Уровень инфляции снизился с 30 до 7%. ВВП увеличился почти в четыре раза и в 2012— 2013 гг. приближался к 1 трлн долл. (для сравнения — 273 млрд долл. в 2000 г.). Эти успехи позволили турецким и зарубежным аналитикам заговорить о новом «экономическом чуде»26. Турция сумела даже относительно быстро справиться с последствиями мирового финансового кризиса 2008—2009 гг., хотя темпы ее экономического роста в последние годы стали замедляться (в 2010 г. — 9,2%, в 2016 г. — до 3,3%27). Несмотря на это, в 2000-2010-е годы в стране более не наблюдалось резких скачков в экономике и социальной жизни, в отличие от 1990-х годов. Таким образом, правление ПСР ознаменовалось бурным экономическим ростом, перешедшим в последнее время в макроэкономическую стабильность.
С приходом к власти ПСР изменилась и политическая жизнь Турецкой Республики. Запущенный в первой половине 2000-х годов процесс демократизации шел параллельно с «десекьюритиза-цией» общественной и политической сфер [Лк^а, ВаНа-Ракег, 2013]. В первый срок своего правления (2002—2007) новым турецким лидерам удалось осуществить ревизию традиционной модели военно-гражданских отношений. Это диктовалось как начавшимся процессом интеграции Турции с ЕС, так и желанием партии укрепить свою власть. Руководство ПСР осознавало, что для реализации задуманных планов необходимо будет считаться с мнением верховного генералитета. Опыт прошлых лет показывал, что обычно разногласия военных с гражданскими силами вели в конечном итоге к доминированию первых над вторыми. ПСР предпочла не идти на открытый конфликт, а постепенно ослаблять влияние военных в стране. В результате ряда правовых и институциональных реформ и в условиях присутствия внешнего воздействия (запущенный процесс евроинтеграции Турции), снижения уровня внутренних угроз и появления политического игрока, способного бросить вызов армейской верхушке, их роль была ограничена [Лк?а, ВаНа-Ракег, 2013]. Систематическое усиление ПСР на политической сцене обеспечивалось и поддержкой самого общества. О росте популярности партии говорили итоги парламентских выборов 2007 и
26 'Her yerde Turkiye mucizesi konu^uluyor' // Haber Turk. 03.12.2012.
27 The world factbook. Turkey // Central Intelligence Agency. Available at: https:// www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/geos/tu.html (accessed: 10.01.2017).
2011 гг.28, на которых она одерживала победу, фактически лишая оппозицию возможности влиять на процесс принятия решений. Поддержка большинством населения страны действующей власти и президента Р.Т. Эрдогана была продемонстрирована летом 2016 г. при попытке государственного переворота. Этим событием фактически подводилась черта под многолетним противостоянием военных и гражданских сил, из которого вторые вышли победителями.
Серьезное влияние на формирование турецкого подхода к оказанию помощи развивающимся странам имела внешняя политика ПСР. Еще в первые годы своего правления партия нацелилась на утверждение новой роли страны в мировой политике. Фундамент внешнеполитической идеологии был заложен в доктрине ученого-дипломата, бывшего министра иностранных дел Ахмета Давутоглу, получившей название «Стратегическая глубина». В ее основу легла идея о возможности синтеза исторических, географических, демографических и культурных особенностей Турецкой Республики для полного раскрытия ее потенциала как мощного и независимого международного актора ^ауиШ^и, 2012: 552]. Все больше в турецкой внешней политике стали сочетаться элементы устоявшихся кемалистских, умеренно-исламистских и современных подходов к международным отношениям, демократии и правам человека [Турция: новая роль в современном мире, 2012].
Лидеры ПСР решали проблему концептуального переосмысления политики постепенно и комплексно, ставя перед собой задачу достигнуть сперва регионального, а затем и глобального лидерства. На практике этот процесс шел параллельно с продвижением идеи о «многовекторности» турецкой внешней политики. Как и в 1980-е годы, это позволяло Турции устранять какие-либо географические, геополитические, идеологические и культурные ограничения при выстраивании отношений с другими акторами и отойти от ориентации на одну группу государств. Все больше турецкие власти в своей официальной политике делали акцент на вопросах бесконфликтного сосуществования с остальным миром [0^и21и, 2007; Akgti1 Ле|кше§е, 2013]. При этом безопасность оставалась одной из центральных проблем: руководители ПСР не скрывали того, что не намеревались оставаться в стороне от происходящих в регионе и мире событий и процессов, если они затрагивали интересы страны или даже угрожали им. С середины 2000-х годов стали звучать новые внешнеполитические концепции, ориентированные на обеспечение безопасности. Одной из них стала концеп-
28 Следующие выборы были в 2015 г. и прошли дважды — в июне и ноябре. Партии справедливости и развития все же удалось одержать победу, несмотря на потерю парламентского большинства.
ция «проактивной и упреждающей мирной дипломатии». Реализовы-валась она с целью предотвращать возникновение или эскалацию кризисов как в регионе, так и в мире [см., например: Davutoglu, 2009]. Этим внешнеполитическим принципом, как и многими другими понятиями («ноль проблем с соседями», «экономическая взаимозависимость», «многовекторная политика»), Партия справедливости и развития стремилась гарантировать безопасность и стабильность страны и приграничных с ней регионов. С ним же была связана мысль турецких экспертов и политиков о необходимости участия Турции в международном сотрудничестве. Считается, что ОПР является важным инструментом многосторонней превентивной дипломатии, используемым для смягчения остроты социально-экономического кризиса и предотвращения открытых войн и конфликтов [Иностранная помощь, 2013: 39]. Так, дополнительным стимулом для активизации турок в вопросах оказания помощи стало «Арабское пробуждение», в ходе которого на политической карте мира возникли новые «государства переходного типа». Турция, как об этом было заявлено в докладе Т1КЛ, поспешила «протянуть руку народам, находящимся в тяжелом положении»29. Несмотря на то что объемы помощи арабским странам в 2011 г. были относительно невелики (около 220 млн долл.), внимание к данной группе государств диктовалось не только политическими и экономическими интересами турецкого истеблишмента, но и соображениями безопасности. Это объясняет, почему именно раздираемая войной Сирия стала главным реципиентом турецкой помощи в последующие годы30.
Для Турции ситуация изменилась в 2003—2004 гг., когда началось более тесное сотрудничество Т1КЛ с КСР ОЭСР31. Агентство приняло общепризнанную терминологию и критерии отнесения финансовых потоков к ОПР. С 2005 г. по поручению премьер-министра Турции Т1КЛ должно было предоставлять КСР ОЭСР ежегодные отчеты о проделанной работе. Это сделало Агентство ведущим органом в национальной системе управления ОПР. Немалый вклад в его деятельность продолжали вносить взаимодействующие с ним официальные ведомства. Главная роль отводилась Министерству иностранных дел Турции, совместно с Т1КЛ намечавшему приоритеты в сфере содействия развитию. В обязанности этих двух структур входила координация действий и частного сектора. К работе привлекались специалисты из других министерств и правительственных ведомств, турецких предприятий и банков, велось
29 ТшИуе Ка1ктша Yardlmlan Кароги 2011. Лпкага: Т1КЛ, 2011. Р. 46—47.
30 ТшМуе Ка1ктша Yardlmlan Карог1ап (2011—2013). Лпкага: Т1КЛ.
31 ТйгЫуе Ка1ктша Yardlmlan Кароги 2005. Лпкага: Т1КЛ, 2005. Р. 2.
сотрудничество с неправительственными и международными организациями, а также другими странами-донорами. С установлением Т1КЛ тесного сотрудничества с КСР ОЭСР донорская деятельность Турции фактически получала мировое признание.
Это обстоятельство только усилило желание турецких властей активизироваться в международном взаимодействии в сфере СМР. Следующим шагом стала попытка выделить страну из общего ряда «новых» доноров. Как следствие, со второй половины 2000-х годов в политическом и академическом дискурсе Турции внимание акцентировалось на понятии «восходящий» донор32,33 (уикзе1еп аОпог)34. Этот концепт представляет собой производную от термина «восходящая держава», но истинное его значение до сих пор остается объектом споров. Озгюр Тюфекчи, сотрудник Центра стратегических исследований и анализа, был одним из немногих турецких специалистов, кто попытался дать характеристику группе государств, причисляемых к «восходящим державам». Исследователь обозначил основные параметры: степень развитости демократии, население, географическое положение, экономический потенциал, военная мощь, технологическое развитие, «мягкая сила», наличие дипломатических представительств за рубежом, оказание посреднических услуг в урегулировании споров, участие в международных организациях, предоставление помощи развитию. Любое развивающееся государство, обладающее всеми перечисленными признаками, автоматически попадает в ряды «восходящих держав». По мнению О. Тюфекчи, современная Турция соответствует данной категории [ТСГек^, 2016: 103—104].
О том, что страна отныне признается мировым сообществом именно как «восходящий» донор, впервые было заявлено в докладе Т1КА 2005 г.35 Однако активное употребление данного термина на-
32 По определению ОЭСР, «восходящие» доноры — это те государства, которые имеют относительно новые или недавно возрожденные программы помощи развивающимся странам и начали внедрять законы и институты для координации этих программ. Подробнее см.: Smith K., Yamashiro Fordelone T., Zimmermann F. Beyond the DAC: The welcome role of other providers of development co-operation. DCD Issues Brief. OECD. May 2010.
33 Turkiye'nin kalkinma i^birligi: genel ozellikleri ve en az geli§mi§ ulkelere yonelik yakla^imi // T.C. Di§i§leri Bakanligi. Available at: http://www.mfa.gov.tr/turkiyenin-kalkinma-isbirligi.tr.mfa (accessed: 26.10.2016); Ozturk H., Ozturk S., Turkiye'nin di§ yardim stratejisi: Sorunlar ve onerileri. Aralik 2012. B1LGESAM Rapor; Gokgoz Q. Kalkinma i§birligin yonetimi: Turkiye ifin model onerisi ve uygulama onerileri. Uzmanlik tezi. Sosyal Sektorler ve Koordinasyon Genel Mudurlugu. Yayin No. 2946. Ankara: T.C. Kalkinma Bakanligi, 2015.
34 В англоязычных публикациях можно встретить термины «rising donor» и «emerging donor», которыми обозначается Турция.
35 Turkiye Kalkinma Yardimlari Raporu 2005. Ankara: T1KA, 2005. S. 2.
чалось лишь спустя три года. Впервые за долгое время он был упомянут в февральском номере журнала «Вопросы мировой экономики» в статье руководителя Департамента по Организации Объединенных Наций МИД Турции Дехи Эрпека, посвященной вопросам партнерства республики с наименее развитыми государ-ствами36. В том же году глава Т1КЛ Муса Кулаклыкайа и представитель Программы развития ООН в Турции Махмуд Эйуб охарактеризовали страну как нового партнера по СМР, достигшего уровня «восходящего» донора37. Однако уже осенью 2009 г. произошло действительно важное для внешней политики Турции событие: было одобрено предложение турецкой стороны провести в Стамбуле в 2011 г. Четвертую конференцию ООН по наименее развитым странам. В Анкаре эта новость была воспринята не только как дипломатический успех, но и как очередной акт признания мировым сообществом усилий Турецкой Республики в сфере СМР. Для правящей партии это также служило подтверждением особого положения Турции среди «нетрадиционных» доноров, ведь столь крупное международное мероприятие впервые должно было состояться в развивающейся стране. Этот факт лишний раз подкреплял веру турецкого руководства в увеличение роли их государства в мировой политике, поэтому после первой декады 2000-х годов обращение к теме «восхождения» Турции как «нового» донора стало достаточно частым явлением. Вице-премьер Али Бабаджан летом 2010 г. объявил о том, что его страна не только успешно справляется с «Целями развития тысячелетия», но и уже близка к приобретению звания «восходящего» донора38. Турецкий президент Абдулла Гюль и вовсе заявил, что Турция уже достигла этого статуса39.
Высокая оценка Организации Объединенных Наций, отдельных ее органов и различных международных организаций еще больше стимулировала деятельность Турецкой Республики в области СМР. В сентябре 2010 г. на 65-й Генеральной Ассамблее ООН президент А. Гюль пообещал, что его страна с большой ответственностью отнесется к организации Четвертой конференции ООН по наименее развитым странам40. Ожидание высокой оценки своей деятельности можно считать вполне естественной потребностью турецкого руководства, ежегодно выделяющего из бюджета миллиарды дол-
36 Erpek D. Turkey and the least developed countries: A new partnership // Uluslara-rasi Ekonomik Sorunlar. §ubat, 2008. No. 28 / T.C. Di§i§leri Bakanligi. Available at: http://www.mfa.gov.tr/uluslararasi-ekonomik-sorunlar-_-subat-2008-_.tr.mfa (accessed: 27.11.2016).
37 Turkiye, yukselen donor ulke // Haber. 09.10.2008.
38 Turkiye 2004' ten bu yana yukselen donor bir ulke // Dunya. 09.06.2010.
39 Cumhurba^kani Gul BM'de konu^tu // Sabah. 23.09.2010.
40 Ibidem.
ларов на развитие зарубежных государств. И усилия Турецкой Республики не оставались незамеченными. Например, Всемирная продовольственная программа (ВПП) и независимая организация «Global Humanitarian Assistance» на протяжении нескольких лет присваивали Турции звание «самого щедрого донора». В 2016 г. в данной категории страна даже заняла среди доноров второе место после США41.
Руководители ПСР декларируют цель превратить Турцию в «сильное и уважаемое» государство, добивающееся прогресса во всех направлениях и во всех сферах деятельности, заинтересованного во всем, что может способствовать поддержанию «мировой ста-бильности»42. Тезисами о «мире, стабильности и процветании», «устойчивом развитии», «безопасности для всех», «прогрессе человечества» и многими другими красноречивыми заявлениями сегодня оправдывается активное вовлечение актора в дела не только сопредельных государств, но и отдаленных регионов. Однако лишь в новом тысячелетии сложились благоприятные условия для подобных действий: экономический рост и быстрые темпы развития, внутриполитическая стабильность при единоличном правлении одной политической силы вкупе с обновленной внешнеполитической идеологией при наличии предпосылок для утверждения нового положения страны на международной арене. Накопленный опыт в области СМР и установка нынешних властей на активизацию в мировой политике создали основу для реагирования на негативные последствия глобализации и возникающие новые угрозы безопасности и глобальные вызовы.
Для успеха в области содействия международному развитию донору важно заручиться поддержкой и самих получателей помощи. Именно на это были направлены усилия и официальная риторика Турции с середины 2000-х годов. Наилучшим образом подход страны могут раскрыть те понятия, которые вошли в ее политический дискурс.
В новом тысячелетии Анкара отказалась от сосредоточения всех усилий и ресурсов на отдельно взятом государстве или регионе, что было характерно для 1990-х годов, потому столь большое внимание в академической среде уделяется росту количественных показателей турецкой политики в области СМР начиная с 2000-х го-
41 Turkey most generous country in the world // AFAD. 27.06.2016. Available at: https://www.afad.gov.tr/tr/4345/Turkey-Most-Generous-Country-in-the-World (accessed: 21.11.2016).
42 Davutoglu A. Turkey's zero-problems foreign policy // Foreign Policy. 20.05.2010. Available at: http://foreignpolicy.com/2010/05/20/turkeys-zero-problems-foreign-policy/ (accessed: 21.11.2016).
дов. Сегодня в политических кругах Турции предоставление помощи другим странам характеризуется как часть стратегии, направленной на достижение глобальных целей развития, и воспринимается как необходимое условие для всеобщего мира и стабильности43.
В первую очередь стоит отметить, что, в отличие от большинства государств — членов КСР ОЭСР, турецкое руководство рассматривает участие в СМР как сотрудничество, или «сотрудничество для развития» (kalkmma цЫНщ?). Такая трактовка обусловлена тем, что себя Турция воспринимает как развивающуюся страну, помогающую тем, кто оказался в гораздо худшем положении, чем она сама. Свое участие в программах и проектах по развитию Анкара объясняет чувством ответственности за судьбу других государств и будущее всего человечества. Культуру, историю и политическое прошлое своей страны турки рассматривают как основу доверительных отношений с развивающимися странами при решении свойственных им проблем неравенства и крайней нищеты44. Похожее мышление Турция продемонстрировала еще в 1990-е годы, взяв на себя роль «старшего брата» тюркских народов.
С началом нового тысячелетия эта мысль подверглась корректировке. Турция стала брать на себя ответственность также за развитие мусульманских и африканских государств, поскольку ее «множественные региональные идентичности» и многовекторная политика позволяли это сделать. И действительно, с 2000-х годов наблюдается рост числа реципиентов Анкары. Список получателей ее помощи расширялся в первую очередь за счет мусульманских и африканских стран. Предоставление ОПР обрисовывалось как «коллективная и совместная ответственность» всего мирового сообщества, а не только как его моральное и этическое обязательство. Более того, Анкара чаще стала делать акцент на необходимости вести борьбу с глобальными вызовами и бедностью45.
Со второй половины 2000-х годов Турция активно продвигает идею о своем неколониальном прошлом. Руководство ПСР неоднократно подчеркивало, что за всю свою историю страна никогда не имела колоний, чтобы сегодня претендовать на какие-то особые отношения с ними. До мировой общественности доносится мысль, что Турция имеет гораздо больше прав и привилегий при
43 Turkiye'nin kalkinma i^birligi: Genel ozellikleri ve en az geli§mi§ ulkelere yonelik yakla^imi // T.C. Di§i§leri Bakanligi. Available at: http://www.mfa.gov.tr/turkiyenin-kalkinma-isbirligi.tr.mfa (accessed: 21.11.2016).
44 Davutoglu A. A new vision for least developed countries. Center for Strategic Research - SAM. No. 4. Ankara: July, 2012. P. 8.
45 Turkey's development cooperation: General characteristics and the least developed countries (LDC) aspect // Republic of Turkey Ministry of Foreign Affairs. Available at: http://www.mfa.gov.tr/turkey_s-development-cooperation.en.mfa (accessed: 26.10.2016).
взаимодействии с государствами, ставшими в свое время колониями западного мира, чем их бывшие метрополии. По заявлениям Анкары, ее подход в корне отличается от позиции таких доноров, как Соединенное Королевство, Франция, Германия или Нидерланды. Как отметил бывший глава TIKA Муса Кулаклыкайа, посредством помощи в целях развития эти государства пытаются компенсировать свой долг перед бывшими колониями46. Турция же стала все чаще позиционировать себя как донор, готовый помогать действительно бескорыстно. Отказ от колониализма в Анкаре определялся как залог успеха турецкой политики по оказанию помощи развивающимся странам. Именно такого подхода, по мнению М. Кулаклыкайа, долгие годы придерживалась Турция, реализуя программы СМР, помогая тюркским народам, сохраняя османскую культуру и отправляя помощь в кризисные зоны47. Турецкая сторона старалась не быть голословной: для подтверждения мирного характера своих намерений она направляла в страны-реципиенты специалистов, которые должны были в том числе налаживать контакты с местным населением. Чаще всего культурный, исторический, религиозный и языковой факторы играли решающую роль в сближении с жителями стран — получателей помощи, как это было, например, в Афганистане, где к представителям Запада относились с большим недоверием и враждебностью, нежели к туркам [Алиева, 2016: 83].
Тезис о неколониальном прошлом прочно закрепился в политическом дискурсе Турции одновременно с освоением нового направления внешней политики — африканского. За относительно короткий срок турецкому правительству удалось увеличить объемы помощи и расширить географию получателей на Африканском континенте. Этот успех турецкие руководители объясняли особенным отношением к региону48. Так, в марте 2010 г. во время визита в одну из африканских стран президент А. Гюль отметил, что, в отличие от его страны, «отношения европейских государств с Африкой основаны на их колониальном прошлом». Резкие замечания адресовал Западу тогдашний министр иностранных дел А. Давутоглу: «Сегодня мы встречаемся с Африкой, от которой они [европейцы. — А.А.] сами же отвернулись...»49 На основе подобных критических заявлений создавался привлекательный имидж Турецкой Республи-
46 Turkey unlike former colonizers in giving aid, T1KA head says // Hurriyet Daily News. 11.02.2010.
47 Ibidem.
48 Alnimiz, somurgeci olmadigimiz ifin ak // Milliyet. 16.03.2010.
49 Davutoglu: Somurgeci gufler utansinlar // Hur Haber. 17.12.2011.
ки; формировалось мнение, что наследница Османской империи не намеревалась повторять опыт колониальных держав, не придерживалась никакой экспансионисткой политики («неоосманизма») и тем более не стремилась обогащаться за счет других народов.
Критическое отношение к деятельности партнеров по СМР следует считать важной чертой политики Анкары. Более того, в основе ее подхода к оказанию помощи лежит одна из центральных идей периода правления ПСР — внести изменения в существующий мировой порядок с целью закрепить за Турцией более выгодное положение на международной арене. Исходя из того, что современная внешняя политика страны строится на мысли «наверстать упущенное» во второй половине ХХ в. [Davutoglu, 2012: 555—561], критические замечания турецкого руководства в адрес «традиционных» доноров следует воспринимать как попытку добиться «справедливости» для Турции, так много сделавшей для развивающихся государств50. Даже ООН — один из ключевых участников системы СМР — не избежала критики в свой адрес. Несмотря на то что с трибуны Генеральной Ассамблеи представители ПСР неоднократно адресовали миру свое понимание решения глобальных и региональных проблем, в их обращениях нередко фигурировали призывы к поддержанию общемировой справедливости, созданию нового миропорядка и осознанию ответственности за тех, кто оказался в нужде и не способен самостоятельно справиться с трудностями развития. Так, на 66-м заседании Генеральной Ассамблеи в 2011 г. премьер-министр Р.Т. Эрдоган обрушился на ООН с обвинениями в том, что организация больше не демонстрирует лидерские качества и остается «беспомощной» перед человеческими трагедиями, как, например, в Сомали. «Это позор для мирового сообщества», — восклицал турецкий политик, ставя в пример свою страну, которая выделила страдающему от тяжелой засухи и массового голода африканскому государству 300 млн долл.51 Помимо открытой критики правительство Турции обвиняло ООН в том, что она управляется группой стран, которые, по мнению Анкары, не позволяют остальным членам мирового сообщества эффективно решать проблемы развивающегося мира и всего человечества.
50 Например: Oba A.E. Türk diplomasisi ve Afrika // TASAM. 21.06.2011. Available at: http://www.tasam.org/tr-TR/Icerik/1359/turk_diplomasisi_ve_afrika (accessed 21.11.2016); Özkan M. Dogu Afrika jeopolitigi ve Türkiye'nin Somali politikasi // SETA Yayinlari. 2014. S. 40-41.
51 Address by H.E. Mr. Recep Tayyip Erdogan Prime Minister of the Republic of Turkey to the General Debate of the 66th Session of the UN General Assembly // General Assembly of the United Nations. 22.09.2011. Available at: https://gadebate. un.org/en/66/turkey (accessed: 21.11.2016).
Критическое отношение Турции к международным акторам из-за их прошлого или сегодняшних действий отчетливо говорит о накопившемся в политических кругах недовольстве установившимся мировым порядком. Призывы турецкого истеблишмента ответственно подходить к проблемам стран-реципиентов почти всегда сопровождаются требованиями предоставить ей как «новому» донору больше возможностей для участия в международном сотрудничестве в сфере СМР. Анкара предлагает остальному донорскому сообществу совместно нести бремя ответственности за достижение лучших условий жизни для каждого человека на планете и обеспечивать «устойчивый, справедливый и сбалансированный рост для всех»52. Однако все чаще Турция видит себя в роли партнера по развитию, способного лучше других доноров понять, с какими трудностями сталкиваются страны-реципиенты.
* * *
Во втором десятилетии XXI в. Анкара более пристальное внимание стала уделять проблемам наименее защищенных реципиентов турецкой помощи, особенно тем, которые находились в ее региональном окружении. Это связано с тем, что с 2011 г. Турция превратилась в прибежище для граждан из соседних государств, перебравшихся на ее территорию в результате «Арабского пробуждения» и гражданской войны в Сирии. Проблема беженцев, большинство которых составляли сирийцы, отныне становилась важной частью не только внутрненней и внешней политики Турции, но и ее стратегии в области СМР.
В целом 2011 год следует считать началом ключевого этапа в эволюции турецкого подхода к помощи развитию. К тому времени сформировались более четкие взгляды Турции на предоставление ОПР самой бедной группе реципиентов — наименее развитым странам (НРС). Оформление турецкого подхода ускорилось на фоне Четвертой конференции ООН по НРС, прошедшей в мае 2011 г. в Стамбуле. Выступавший президент Турции Абдулла Гюль объяснил углубление пропасти между развитыми и беднейшими странами глобальным экономическим кризисом, гражданскими войнами, изменением климата, ухудшением экологии, эпидемиями, ростом цен на товары первой необходимости и многими другими факторами. Президент напомнил, что стабильность и безопасность, а также экономическое процветание отдельных государств не должны
52 Turkey's development cooperation: General characteristics and the least developed countries (LDC) aspect // Republic of Turkey Ministry of Foreign Affairs. Available at: http://www.mfa.gov.tr/turkey_s-development-cooperation.en.mfa (accessed: 26.10.2016).
сопровождаться обогащением одних за счет обеднения других. А. Гюль отметил, что его страна увеличивает объемы ОПР, но призвал всех уделять более пристальное внимание наименее развитым странам53. По результатам работы конференции были приняты два документа — «Стамбульская декларация»54 и «Стамбульская программа действий»55. Первый подтвердил и закрепил обязательства международного сообщества и партнеров по содействию развитию НРС, установив рамки их сотрудничества, во втором были подробно изложены обязанности стран-доноров до 2020 г. Их обязательства по ОПР расширялись, для НРС обеспечивался доступ к торговле, улучшался их производственный потенциал и поощрялось инвестирование в их экономику56.
Для турецкой внешней политики Четвертая конференция по НРС стала знаковым событием: 12 мая премьер-министр Р.Т. Эр-доган обнародовал «Пакет экономической и технической помощи Турции наименее развитым странам на ближайшее десятилетие»57. Документ представлял собой заявление о планах и приоритетах турецкого руководства в оказании помощи беднейшим государствам мира. Ключевыми направлениями стали содействие развитию и техническая помощь, улучшение условий для торговли, инвестиций, технологического развития, образования, туризма, поддержка сельского и лесного хозяйства, энергетики, решение проблем водоснабжения и борьба с изменением климата. Документ призывал к обмену передовым опытом в преодолении бедности, поддержке местных органов власти, обучению дипломатов из НРС в Турции, подготовке представителей служб безопасности и армии этих государств. Таким образом, «Пакет помощи» намечал приоритеты в области СМР при взаимодействии с беднейшими странами мира. Уже летом 2011 г. представилась возможность продемонстрировать международному сообществу особое отношение к проблемам «не-
53 Gul ve Ban Ki-mun onumuzdeki 10 yil ifin uyardi // Sun Haber. 09.05.2011.
54 Стамбульская декларация // ООН. Доступ: http://www.un.org/ru/conf/ldc/ declaraion.pdf (дата обащения: 23.10.2016).
55 Программа действий для наименее развитых стран на десятилетие 2011— 2020 годов // ООН. Доступ: http://www.un.org/ru/conf/ldc/programm_action.pdf?m= A/CONF.219/3 (дата обращения: 23.10.2016).
56 Turkey's development cooperation: General characteristics and the least developed countries (LDC) aspect // Republic of Turkey Ministry of Foreign Affairs. Available at: http://www.mfa.gov.tr/turkey_s-development-cooperation.en.mfa (accessed: 26.10.2016).
57 Turkey's economic and technical cooperation package for the LDCs for the next decade as announced by H.E. Recep Tayyip Erdogan, Prime Minister of the Republic of Turkey // Fourth United Nations Conference on the Least Developed Countries (LDC-IV). 12 May 2011. Available at: http://ldc4istanbul.org/uploads/special_supplement120511. pdf (accessed: 17.10.2016).
стабильных» государств. Так, в августе состоялся исторический визит турецкого руководства в Сомали58. Африканская страна превратилась в одного из постоянных получателей турецкой помощи. Стоит отметить, что на ее территории Турция наравне с развитием занималась и вопросами безопасности, обучая и тренируя полицейских и военнослужащих. Анкара не была новичком в этой сфере: ею уже был накоплен достаточно богатый опыт в Афганистане, где она принимала участие в миротворческих операциях под эгидой ООН и НАТО, одновременно оказывая содействие развитию.
«Миростроительство» (рваевЬшМ^ — Ьащг уарйапйггта) стало важной частью политики Турции в области СМР. В новом тысячелетии турецкий истеблишмент признал, что угрозы безопасности не всегда могут носить военный характер. Если в ХХ в. было четкое представление о том, что такое терроризм, то с 2000-х годов в официальных документах Турции можно столкнуться с разными его трактовками. В одном случае это один из видов асимметричных угроз, в другом — совокупность большого количества «коренных причин», которые можно устранить за счет развития «международного сотрудничества». По мнению турецкого специалиста Д. Гёле, руководители государства не учитывают фактор безопасности при оказании помощи другим странам, особенно НРС ^о1е, 2014], однако на теоретическом уровне власти все же признают наличие неразрывной связи между безопасностью и развитием. В частности, Министерство иностранных дел Турции активно продвигает мысль о том, что «всеобщий мир и безопасность» могут быть достигнуты, если они будут прямо связаны с «глобальным устойчивым развитием»59. Создать такой мир, по мнению официальной Анкары, возможно путем поддержания политического диалога, сотрудничества на новых геоэкономических пространствах и увеличения объемов гуманитарной помощи и ОПР развивающимся странам. Несмотря на большую долю декларативности, сам факт
58 В августе 2011 г. в Могадишо прибыли премьер-министр Р.Т. Эрдоган с другими членами правительства, а также представители общественных и неправительственных организаций, деловых кругов и СМИ. Первым делом турецкое правительство принялось за ликвидацию гуманитарной катастрофы. За лето 2011 г. Сомали была предоставлена помощь на сумму более 201 млн долл. США. Только за август были направлены 50 тонн гуманитарной помощи и 29 млн долл. Позднее было открыто посольство Турции, которое стало одним из первых иностранных представительств, возобновивших дипломатическую деятельность в Сомали после гражданской войны, а «Turkish Airlines» стала первой иностранной авиакомпанией, за долгие годы наладившей регулярные авиарейсы в Могадишо.
59 Turkey's development cooperation: General characteristics and the least developed countries (LDC) aspect // Republic of Turkey Ministry of Foreign Affairs. Available at: http://www.mfa.gov.tr/turkey_s-development-cooperation.en.mfa (accessed: 26.10.2016).
использования турецкими властями подобных понятий («устойчивое развитие», «человеческий прогресс», «мир и безопасность», «стабильность и процветание», «всеобъемлющий подход» и т.д.) говорит о том, что в современной Турции донорскую деятельность не рассматривают только как инструмент продвижения внешнеполитических и внешнеэкономических интересов [см.: Дегтерев, 2012]. За увеличившимся в 2010-х годах вниманием к проблемам НРС последовал и рост объемов помощи. Около 20% турецкой ОПР за последние пять лет были выделены на нужды только данной категории государств-реципиентов. С 2011 по 2013 г. им было предоставлено около 300 млн долл., а в 2015 г. сумма уже достигла 442 млн. Это было значительно выше изначально заявленных в «Пакете экономической и технической помощи Турции наименее развитым странам на ближайшее десятилетие» 200 млн в год60.
Естественно, выделение НРС в отдельную категорию турецких реципиентов требовало обоснования со стороны властей. Не всегда культурные, языковые или религиозные факторы могли объяснить необходимость передачи 48 разным странам больших объемов помощи. Однако основания для их поддержки были найдены: официальная Анкара апеллировала к праву всех людей пользоваться всеобщими благами и теми богатствами, которые принадлежат че-ловечеству61. В немалой степени эта мысль перекликалась с выработанной еще в первые годы правления ПСР идеей об экономической взаимозависимости Турции с другими странами и регионами (как составная часть принципа «ноль проблем с соседями»). В Анкаре верили, что взаимные экономические интересы государств помогут достигнуть «устойчивого мира» ^ауи1ю£1и, 2009: 13]. Стимулирование деловых контактов, обеспечение процветания других народов, а также реализация различных интеграционных проектов должны были создать условия для сотрудничества Турецкой Республики с большим числом международных акторов. С точки зрения А. Давутоглу, экономическая взаимозависимость с зарубежными странами является одним из столпов внешней политики Турции и должна гарантировать ей безопасность. Это обстоятельство в свою очередь поможет обеспечить стабильное развитие и процветание, а с ними и долговечный мир ^ауи1о£1и, 2009: 13].
Сам фактор взаимозависимости должен служить гарантом не только региональной, но и глобальной безопасности и стабильно-
60 В 2014 г. турецкая помощь наименее развитым странам составила 209,9 млн долл. США.
61 Turkey's development cooperation: General characteristics and the least developed countries (LDC) aspect // Republic of Turkey Ministry of Foreign Affairs. Available at: http://www.mfa.gov.tr/turkey_s-development-cooperation.en.mfa (accessed: 26.10.2016).
сти. В отличие от периода правления Т. Озала и 1990-х годов, когда экономические и идеологические интересы подталкивали Турцию к оказанию помощи развивающимся странам в целях получения большой выгоды от новых сделок и утверждения своего лидерства, на современном этапе турки признаются в том, что им приходится сталкиваться с негативными последствиями глобализации и дестабилизации в регионе. По мнению А. Давутоглу, важно убедиться в том, что стремительное развитие и экономический рост благоприятно сказываются на всем мировом сообществе, а не на отдельных «привилегированных сегментах», иначе игнорирование интересов менее развитых государств, а также проблем экологии в век глобализации создаст финансовые, политические и экологические трудности всем62. Подобное рассуждение явно перекликается с наставлением основателя Турецкой Республики М. Ататюрка, приведенным в начале статьи. Естественно, не стоит сбрасывать со счетов и тот факт, что турки продолжают преследовать свои экономические и политические интересы. Однако, на наш взгляд, такие потребности турецкого государства, как устойчивое экономическое развитие и внутриполитическая стабильность, были удовлетворены в новом тысячелетии. Это позволило властям сосредоточиться на решении проблем региональной и национальной безопасности, с которыми они столкнулись в условиях глобализирующегося мира. В этой связи, мы полагаем, оказание помощи развивающимся странам для современной Турции является условием обретения статуса мировой державы. Вместе с тем это своеобразный способ борьбы с новыми угрозами безопасности. Нынешние руководители ПСР все решительнее опираются на идею о том, что помощь развитию важна главным образом для поддержания и сохранения всеобщего мира и ста-бильности63, а значит, процветания и безопасности самой Турции.
В отличие от западных стран, где под влиянием глобализации стало происходить изменение референтного объекта безопасности и развития, в Турецкой Республике эти тенденции наблюдаются только в последние годы. Сегодня в официальных документах Турции и выступлениях первых лиц можно встретить понятие «человеческое развитие» и утверждение о том, что достоинство человека является высшей ценностью64. Точкой отсчета для подобных
62 Davutoglu A. A new vision for least developed countries. Center for Strategic Research - SAM. No. 4. Ankara: July, 2012. P. 11.
63 Turkey's development cooperation: General characteristics and the least developed countries (LDC) aspect // Republic of Turkey Ministry of Foreign Affairs. Available at: http://www.mfa.gov.tr/turkey_s-development-cooperation.en.mfa (accessed: 26.10.2016).
64 Final Declaration of the Fifth Annual Ambassadors Conference // MFA Turkey. Available at: http://www.mfa.gov.tr/final_declaration_of_the_fifth_annual_ambassadors_ conference.en.mfa (accessed: 21.10.2016).
изменений стала Пятая ежегодная конференция турецких послов (2—7 января 2013 г.), главной темой которой была «гуманитарная дипломатия». Министр иностранных дел А. Давутоглу объяснил, что этот термин наилучшим образом отражает «человеко-ориенти-рованный» характер внешней политики Турции65. «Гуманитарная дипломатия» была охарактеризована как «новый язык дипломатии в сферах, касающихся будущего всего человечества»66. Сам А. Да-вутоглу определил три категории адресатов турецкой помощи. На первое место он поставил граждан Турции, видя в них главный «источник силы» государства. Во вторую категорию были отнесены жители других государств, оказавшиеся в зоне конфликта. Наконец, третье измерение «гуманитарной дипломатии» было ориентировано на глобальный уровень, в частности на систему ООН ^ауи1о£1и, 2013: 866]. По мнению эксперта Университета Джона Хопкинса Дж. Хашими, с введением в политический дискурс понятия «гуманитарная дипломатия» Турция сумела контекстуализировать само значение международной помощи. «Получатель» больше не считался «нуждающимся в помощи иностранцем», а воспринимался как «индивид, являющийся свидетелем и символом мировой несправедливости и ошибочной политики "других государств", управляющих мировой системой» [На§1ш1, 2014: 128—129]. Как можно заметить, с принятием концепта «гуманитарной дипломатии» турки не отказывались от идеи напоминать мировому сообществу о «правильности» своего подхода к глобальным проблемам современности. На сегодняшний день термин продолжает пользоваться популярностью в политических и академических кругах Турции, однако до сих пор четкого определения ему не было дано.
Весной 2016 г. Турция вновь оказалась в центре внимания мировой общественности. В Стамбуле 23—24 мая проходил Всемирный саммит по гуманитарным вопросам, нацеленный на изменение подхода международного сообщества к прекращению людских страданий. Были определены основные задачи для создания условий, при которых мир сможет лучше готовиться к кризисам и принимать меры реагирования на них, а также повысить свою устойчивость к потрясениям67. Накануне мероприятия был опубликован специальный доклад Т1КЛ, посвященный сотрудничеству Турции с наи-
65 Ibidem.
66 Di§i§leri Bakani sayin Ahmet Davutoglu'nun V. buyukelfiler konferansinda yaptigi konu^ma, Ankara // T.C. Di§i§leri Bakanligi. 02.01.2013. Available at: http://www.mfa. gov.tr/disisleri-bakani-sayin-ahmet-davutoglu_nun-v_-buyukelciler-konferansinda-yaptigi-konusma_-2-ocak-2013_-ankara.tr.mfa (accessed: 21.11.2016).
67 Всемирный саммит по гуманитарным вопросам // ООН. Доступ: http://www. un.org/ru/conf/whs/ (дата обращения: 21.11.2016).
менее развитыми странами и ее деятельности в этом направлении за последние пять лет. В нем было объявлено о готовности Т1КЛ и Турецкой Республики работать в духе солидарности со всеми уязвимыми государствами мира, руководствуясь принципами и целями развития, изложенными в «Повестке дня в области устойчивого развития на период до 2030 года» — программе для международного сотрудничества, принятой еще в сентябре 2015 г. Акцентировалось внимание на том, что гражданское общество, частный сектор и неправительственные организации Турции эффективно работают над совместными проектами в различных секторах практически во всех наименее развитых странах68.
27—29 мая, почти сразу же после Всемирного саммита по гуманитарным вопросам, в другом турецком городе — Анталье — прошла конференция, посвященная проблемам НРС. Участники обсуждали факторы, мешающие устойчивому развитию, стабильному и долговечному миру, улучшению качества жизни людей из беднейших государств. Глава турецкого внешнеполитического ведомства Мев-лют Чавушоглу предложил предоставлять и финансовую, и техническую помощь для искоренения голода и нищеты, заявив, что поиск путей решения проблем НРС является «гуманитарной обязанностью» всего мирового сообщества. Министр особо подчеркнул, что, преодолев такие проблемы, как бедность и безработица, Турция и другие страны-доноры сумеют устранить условия, которые подпитывают терроризм и экстремизм. «Если мы будем работать вместе, то сможем создать более богатый и более справедливый мир. Если не справимся, то мы все проиграем», — предупреждал М. Чавушоглу69. Слова министра относительно взаимозависимости безопасности и развития лишний раз доказывали, что нынешнее руководство Турецкой Республики постепенно приходит к тем
же выводам, что и основатель страны три четверти века назад.
* * *
Сегодня возросшая роль Турецкой Республики в девелопмента-листском сообществе не подвергается сомнению. Еще четверть века назад мало кто мог предполагать, что эта страна-реципиент в будущем сможет снаряжать крупные гуманитарные конвои в са-
68 Turkey's development cooperation with the least developed countries. Ankara: TIKA, 2016. P. 2-5.
69 Di§i§leri Bakani sayin Mevlut Qavu^oglu'nun BM en az geli§mi§ ulkeler toplantisi (EAGU) afili^ oturumunda yaptigi konu^ma, Antalya // MFA Turkey. 27.05.2016. Available at: http://www.mfa.gov.tr/disisleri-bakani-sayin-mevlut-cavusoglu_nun-bm-en-az-gelismis-ulkeler-toplantisi-_eagu_-acilis-oturumunda-yaptigi-konusma_-27-may.tr.mfa (accessed: 05.10.2016).
мые отдаленные уголки мира и ежегодно тратить несколько миллиардов долларов на помощь другим развивающимся государствам. Начиная со сравнительно небольших проектов и программ по развитию, Турция в новом тысячелетии сумела убедить остальное донорское сообщество в необходимости признать и ее заслуги в области СМР. Как «новый» донор она многократно усилила свою деятельность. Естественно, двигали Анкарой не только сострадание к положению других народов и желание помочь им, но и необходимость утвердить собственную новую роль в глобализирующемся и меняющемся мире, стремление реализовать свои национальные интересы.
Эволюция современных подходов Турецкой Республики к проблемам СМР достигла того этапа, когда особое внимание турецкое руководство уделяет не только развитию, но и безопасности. Для нас было особенно важно найти подтверждение тому, что в ее современном политическом дискурсе присутствуют элементы понимания взаимосвязи двух этих компонентов. В Анкаре осознают всю серьезность положения страны: начав активную внешнеполитическую деятельность, ее руководство неизбежно должно было столкнуться с тем фактом, что ей как важному члену мирового сообщества необходимо решать не только свои, но и чужие проблемы. Несомненно, правящие сегодня в Турции силы признают тот факт, что в глобализирующемся мире угроза для одного участника международных отношений может перерасти в катастрофу регионального и даже глобального масштаба.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алиева А.И. Афганская стратегия Турции: содействие безопасности и развитию // Вестник МГИМО-Университета. 2016. № 2 (47). С. 80-90.
2. Дегтерев Д.А. Содействие международному развитию как инструмент продвижения внешнеполитических и внешнеэкономических интересов // Вестник МГИМО-Университета. 2012. № 2 (23). С. 47-58.
3. Журавлев В.Л. Роль Африки во внешней политике Анкары // Новые партнеры Африки: влияние на рост и развитие стран континента. М.: Институт Африки РАН, 2016. С. 121-130.
4. Иностранная помощь / Под ред. Л.М. Капицы. М.: МГИМО-Уни-верситет, 2013.
5. Мосаки Н.З. Африканская политика Турции // Ближний Восток и современность. Вып. 42. М.: ИВ РАН, ИБВ, 2011. С. 127-153.
6. Турция: новая роль в современном мире. М.: ЦСА РАН, 2012.
7. Ульченко Н.Ю. Экономические отношения Турции со странами Африки: тенденции последнего десятилетия (2004-2014) // Новые партнеры Африки: влияние на рост и развитие стран континента. М.: Институт Африки РАН, 2016. С. 115-121.
8. Уразова Е.И. Турецкое агентство по сотрудничеству и развитию (TiKA): новые задачи // Турция накануне и после парламентских и президентских выборов 2007 г. М.: ИВ РАН, ИБВ, 2008. С. 182-189.
9. Шлыков П.В. Евразийство и евразийская интеграция в политической идеологии и практике Турции // Сравнительная политика и геополитика. 2017. Т. 8. № 1. С. 58-76.
10. Юдин Н.В. Дилеммы помощи «Глобальному югу» // Международные процессы. 2015. № 4. С. 178-182.
11. Afacan i. Türk di§ politikasi'nda Afrika agilimi // Ortadogu Analiz. 2012. Cilt 4. Sayi 46. S. 10-18.
12. Akga i., Balta-Paker E. Beyond military tutelage? Turkish military politics and the AKP government // Debating security in Turkey. Challenges and changes in the twenty-first century / Ed. by E. Canan-Sokullu. Lanham, MD: Lexington Books, 2013. P. 77-78.
13. Akgay E. Bir di§ politika enstrümani olarak Türk di§ yardimlari. Ankara: Turgut Özal Üniversitesi Yayinlari, 2012.
14. Akgay E., Dinger B. Güvenlik politikalari ekseninde Afrika Birligi: Teori ve pratik // Bilge Strateji. 2015. Cilt 7. Sayi 12. S. 61-78.
15. Akgül Agikme§e S. EU conditionality and desecuritization nexus in Turkey // Southeast European and Black Sea Studies. 2013. Vol. 13. No. 3. P. 303-323.
16. Akilli E. Türkiye'de ve dünyada di§ yardimlar. Ankara, 2016.
17. Akpinar P. Turkey's peacebuilding in Somalia: The limits of humanitarian diplomacy // Turkish Studies. 2013. Vol. 14. No. 4. P. 735-757.
18. Alexis H., Oguzlu T. Engagement with Africa: Making sense of Turkey's approach in the context of growing East-West rivalry // Uluslararasi ili§kiler -international Relations. 2014. Vol. 11. No. 41. P. 65-85.
19. Ali A. Turkey's foray into Africa: A new humanitarian power? // Insight Turkey. 2011. Vol. 13. No. 4. P. 65-73.
20. Arslan E., Kiper K. Di§ yardim nedir? Nigin yapilir? // Sosyal Politika Qali§malari Dergisi. 2015. Ocak-Haziran. Sayi 34. S. 9-26.
21. Aydin M. Securitization of history and geography: Understanding of security in Turkey // Southeast European and Black Sea Studies. 2003. May. Vol. 3. No. 2. P. 163-184.
22. Bacik G., Afacan i. Turkey discovers Sub-Saharan Africa: The critical role of agents in the construction of Turkish foreign policy discourse // Turkish Studies. 2013. Vol. 14. No. 3. P. 483-502.
23. Challenges of democracy in the European Union and its neighbors / Ed. by A. Ünver Noi, S. Toperich. Washington, D.C.: Center for Transatlantic Relations, 2016.
24. Davutoglu A. Stratejik Derinlik. Türkiye'nin uluslararasi konumu. istanbul: Küre Yayinlari, 2012.
25. Davutoglu A. Turkish foreign policy and the EU in 2010 // Turkish Policy Quarterly. 2009. Fall. Vol. 8. No. 3. P. 11-17.
26. Davutoglu A. Turkey's humanitarian diplomacy: Objectives, challenges, and prospects // Nationalities Papers: The Journal of Nationalism and Ethnicity. 2013. Vol. 41. No. 6. S. 865-870.
27. Denizhan E. Türkiye'nin Kafkasya ve Orta Asya politikasi ve TiKA // Sosyal ve Begeri Bilimler Dergisi. 2010. Cilt 2. Sayi 1. S. 17-23.
28. Development cooperation and emerging powers: New partners or old patterns? / Ed. by S. Chaturvedi, T. Fues, E. Sidiropoulos. London: Zed Books, 2012.
29. Dursun H. Dig yardimla ekonomik büyüme ve kalkinma // Kamu-ig Dergisi. 2006. Cilt 8. Sayi 4. S. 191-198.
30. Ekgi M. Turkey's increasing role in Afghanistan // Journal of Global Analysis. 2010. Vol. 1. No. 2. P. 139-152.
31. Gaytancioglu K. Son dönem Türkiye-Azerbaycan iligkileri gergevesinde yaganan bayrak krizinin degerlendilmesi // Sosyal ve Begeri Bilimler Dergisi. 2010. Cilt 2. Sayi 1. S. 43-50.
32. Gilley B. Turkey, middle powers, and the new humanitarianism // Perceptions. 2015. Spring. Vol. 20. No. 1. P. 37-58.
33. Göle D. Turkey's development assistance to fragile states: From sporadic actions to system building practices // Alternatives: Turkish Journal of International Relations. 2014. Vol. 13. No. 1-2. P. 88-104.
34. Hagimi C. Turkey's humanitarian diplomacy and development cooperation // insight Turkey. 2014. Vol. 16. No. 1. P. 127-145.
35. Kaygusuz Ö. Devlet ingasi ve Küresel Güneyde güvenlik: Güglü devlet arayiginin kuramsal ve siyasal agmazlari // Uluslararasi Hukuk ve Politika. 2014. No. 10 (39). S. 27-61.
36. Kirigci K. The transformation of Turkish foreign policy: The rise of the trading state // New Perspectives on Turkey. 2009. No. 40. P. 29-57.
37. Kulaklikaya M. Kalkinma yardiminda dünyadaki son trendler ve TiKA // Uluslararasi Ekonomik Sorunlar Dergisi. 2008. Sayi 31. S. 14-29.
38. Kulaklikaya M., Aybey A. An emerging donor in the Mediterranean basin: Turkey // Panorama Etüdleri. 2008. No. 71. S. 263-268.
39. Kulaklikaya M., Nurdun R. Turkey as a new player in development cooperation // Insight Turkey. 2010. Vol. 12. No. 4. P. 131-145.
40. Oguzlu T. Soft power in Turkish foreign policy // Australian Journal of International Affairs. 2007. Nol. 61. No. 1. P. 81-97.
41. Özerdem A. Turkey as a rising power: An emerging global humanitarian actor // The new humanitarians in international practice. Emerging actors and contested principles / Ed. by Z. Sezgin, D. Dijkzeul. New York: Routledge, 2016. P. 64-82.
42. Özkan M. Does 'rising power' mean 'rising donor'? Turkey's development aid in Africa // Africa Review 2013. Vol. 5. No. 2. P. 139-147.
43. Özkan M. Turkey's 'new' engagements in Africa and Asia: Scope, content, and implications // Perceptions. 2011. Autumn. Vol. 16. No. 3. P. 115-137.
44. Özkan M. Turkey's rising role in Africa // Turkish Policy Quarterly. 2010. Vol. 9. No. 4. P. 93-105.
45. Sykes P. Roles and reality: Turkish and Brazilian engagement with Africa // Bilge Strateji. 2015. Cilt 7. Sayi 13. S. 129-155.
46. Tepeciklioglu E.E. Afrika kitasinin dünya politikasinda artan önemi ve Türkiye-Afrika Iiligkileri // Ankara Üniversitesi Afrika Qaligmalari Dergisi. 2012. Cilt 1. Sayi 2. S. 59-94.
47. Tüfekgi Ö. Yükselen gügler ve dig politika araci olarak dig yardimlar // Türkiye'de ve dünyada dig yardimlar / Ed. E. Akilli. Ankara: Nobel Yayincilik, 2016. S. 101-119.
48. Urcan C. Donor ülke olarak Türkiye ve Türkiye'nin Ortadogu yardimlar // Akademik Ortadogu. 2016. Cilt 10. Sayi 2. S. 1-29.
49. Yegiltag M., Balci A. AK Parti dönemi Türk dig politikasi sözlügü: Ka-vramsal bir harita // Bilgi Dergisi. 2011. Kig. No 23. S. 9-34.
A.I. Aliyeva
MODERN FOREIGN DEVELOPMENT ASSISTANCE APPROACHES OF THE TURKISH REPUBLIC
Lomonosov Moscow State University 1 Leninskie Gory, Moscow, 119991
An increased prominence of the so-called 'emerging' ('new') donors -countries beyond the OECD Development Assistance Committee - has become one of the most distinctive trends in international development cooperation architecture's transformation in the 21st century. Apart from the BRICS and the Gulf countries, the Turkish Republic attracts the most attention among 'emerging' donors. While still receiving foreign aid, in the new millennium Turkey chose to boost expenditures on foreign assistance at an accelerated rate. This allowed her to firmly establish itself among the top five 'emerging' donors. The cohort of recipients of Turkish aid has expanded significantly with many beneficiaries belonging to the groups of the least developed countries (LDC) and fragile and conflict-affected states. This paper identifies the particularities of Turkey's approaches to providing development assistance, the key internal and external determinants of their evolution, as well as the interrelation of the Republic's general political and strategic interests and its specific understanding of contemporary development and security challenges. Special attention is paid to the self-perception of the Republic of Turkey as an 'emerging donor', the country's relation to other participants of international cooperation and to the peculiarities of academic and expert communities' views on the Turkish donorship. The conclusion is drawn that the Turkish approach to foreign assistance is primarily based on the foreign aid delivery models used by established Western donors. However, Turkey's approach to international development cooperation is also influenced by its distinctive cultural, linguistic and religious features and historical legacy, which the Turkish authorities see as a competitive advantage that most 'traditional' donors do not have. Similar to other donors, Turkey is driven not only by humanitarian motives, but also by a pursuit of pragmatic political and economic interests and regards development assistance as a means of ensuring national security in the turbulent world.
Keywords: Turkey, Turkish foreign policy, TIKA, security, development, international development assistance, foreign aid, humanitarian aid, developing countries.
About the author: Altunay I. Aliyeva - Junior Research Fellow at the Center
for Security and Development Studies, School of World Politics, Lomonosov
Moscow State University (e-mail: [email protected]).
Acknowledgements: The research has been accomplished with a financial
support from the Russian Science Foundation, project No. 15-18-30066.
REFERENCES
1. Aliyeva A.I. 2016. Afganskaya strategiya Turtsii: sodeystviye bezopasnosti i razvitiyu [Turkey's strategy towards Afghanistan: Security and development assistance]. VestnikMGIMO-Universiteta, no. 2 (47), pp. 80-90. (In Russ.)
2. Degterev D.A. 2012. Sodeystviye mezhdunarodnomu razvitiyu kak istru-ment prodvizheniya vneshnepoliticheskikh i vneshneekonomicheskikh interesov [International development assistance as an instrument of promotion of external political and economic interests]. Vestnik MGIMO-Universiteta, no. 2 (23), pp. 47-58. (In Russ.)
3. Zhuravlev V.L. 2016. Rol' Afriki vo vneshney politike Ankary [Africa's role in foreign policy of Ankara]. In Noviye partnery Afriki: vliyaniye na rost i razvitiye stran kontinenta [New partners of Africa and their impact on the growth and development of African countries]. Moscow, Institut Afriki RAN Publ. (In Russ.)
4. Kapitsa L.M. (ed.). 2013. Inostrannaya pomosch [Foreign aid]. Moscow, MGIMO-Universitet Publ. (In Russ.)
5. Mosaki N.Z. 2011. Afrikanskaya politika Turtsii [African policy of Turkey]. In Blizhniy Vostok i sovremennost' [Middle East and modernity], iss. 42. Moscow, IV RAN, IBV Publ. (In Russ.)
6. Turtsiya: novaya rol' v sovremennom mire [Turkey: The new role in a contemporary world]. 2012. Moscow, CSA RAN. (In Russ.)
7. Ulchenko N.Yu. 2016. Ekonomicheskiye otnosheniya Turtsii so stranami Afriki: tendetsii posle desyatiletiya (2004-2014) [Turkey's economic relations with African countries: Trends after the decade (2004-2014)]. In Noviye partnery Afriki: vliyaniye na rost i razvitiye stran kontinenta [New partners of Africa and their impact on the growth and development of African countries]. Moscow, Institut Afriki RAN Publ. (In Russ.)
8. Urazova E.I. 2008. Turetskoye agentstvo po sotrudnichestvu i razvitiyu (TIKA): noviye zadachi [The Turkish agency of cooperation and development (TIKA): New challenges]. In Turtsiya nakanune i posle parlamentskikh i prezi-dentskikh vyborov 2007 goda [Turkey before and after the parliamentary and presidential elections of 2007]. Moscow, IV RAN, IBV Publ. (In Russ.)
9. Shlykov P.V 2017. Yevraziystvo i yevraziyskaya integratsiya v politicheskoy ideologii i praktike Turtsii [Eurasianism and Eurasian integration in political ideology and practice of Turkey]. Comparative Politics, vol. 8, no. 1, pp. 58-76. (In Russ.)
10. Yudin N.V 2015. Dilemmy pomoshchi 'Global'nomu yugu' [Dillemas of aiding the Global South]. International Trends, no. 4, pp. 178-182. (In Russ.)
11. Afacan i. 2012. Turk dysh politikasynda Afrika achylymy [African initiative in Turkish foreign policy]. Ortadogu Analiz,, vol. 4, no. 46, pp. 10—18. (In Turkish.)
12. Akga i., Balta-Paker E. 2013. Beyond military tutelage? Turkish military politics and the AKP government. In Canan-Sokullu E. (ed.). Debating security in Turkey. Challenges and shanges in the twenty-first century. Lanham, MD, Lexington Books.
13. Akgay E. 2012. Bir dysh politika enstrumany olarak Tyurk dysh yardymlary [Turkish foreign aid as a foreign policy instrument]. Ankara, Turgut Ozal University Publ. (In Turkish.)
14. Akgay E., Dinger B. 2015. Guvenlik politikalary ekseninde Afrika Birligi: teori ve pratik [African Union in the axis of security politics: Theory and practice]. Bilge Strateji, vol. 7, no. 12, pp. 61—78. (In Turkish.)
15. Akgul Agikme§e S. 2013. EU conditionality and desecuritization nexus in Turkey. Southeast European and Black Sea Studies, vol. 13, no. 3, pp. 303—323.
16. Akilli E. 2016. Tukiye'de ve dunyada dysh yardimlar [Foreign aid in Turkey and in the world]. Ankara. (In Turkish.)
17. Akpinar P. 2013. Turkey's peacebuilding in Somalia: The limits of humanitarian diplomacy. Turkish Studies, vol. 14, no. 4, pp. 735—757.
18. Alexis H., Oguzlu T. 2014. Engagement with Africa: Making sense of Turkey's approach in the context of growing East-West rivalry. Uluslararasi lli§kiler — International Relations, vol. 11, no. 41, pp. 65—85.
19. Ali A. 2011. Turkey's foray into Africa: A new humanitarian power? Insight Turkey, vol. 13, no. 4, pp. 65—73.
20. Arslan E., Kiper K. 2015. Dysh yardym nedir? Nichin yapylyr? [What is foreign aid? For what is it made?]. Sosyal Politika Chalyshmalary Dergisi, January-June, no. 34, pp. 9-26. (In Turkish.)
21. Aydin M. 2003. Securitization of history and geography: Understanding of security in Turkey. Southeast European and Black Sea Studies, May, vol. 3, no. 2, pp. 163-184.
22. Bacik G., Afacan i. 2013. Turkey discovers Sub-Saharan Africa: The critical role of agents in the construction of Turkish foreign policy discourse. Turkish Studies, vol. 14, no. 3, pp. 483-502.
23. Unver Noi A., Toperich S. (eds.). 2016. Challenges of democracy in the European Union and its neighbors. Washington, D.C., Center for Transatlantic Relations.
24. Davutoglu A. 2012. Stratejik Derinlik. Tyurkiye'nin uluslararasy konumu [The Strategic Depth. Turkey's international position]. istanbul, Kyure Yayynlary. (In Turkish.)
25. Davutoglu A. 2009. Turkish foreign policy and the EU in 2010. Turkish Policy Quarterly, Fall, vol. 8, no. 3, pp. 11-17.
26. Davutoglu A. 2013. Turkey's humanitarian diplomacy: Objectives, challenges, and prospects. Nationalities Papers: The Journal of Nationalism and Ethnicity, vol. 41, no. 6, pp. 865-870.
27. Denizhan E. 2010. Tyurkiye'nin Kafkasya ve Orta Asya politikasy ve TiKA [Turkey's policy on Caucasus and Central Asia and TIKA]. Sosyal ve Besheri Bilimler Dergisi, vol. 2, no. 1, pp. 17-23. (In Turkish.)
28. Chaturvedi S., Fues T., Sidiropoulos E. (eds.). 2012. Development cooperation and emerging powers: New partners or old patterns? London, Zed Books.
29. Dursun H. 2006. Dysh yardymla ekonomik buyume ve kalkynma [Economic growth and development with foreign aid]. Kamu-lsh Dergisi, vol. 8, no. 4, pp. 191-198. (In Turkish.)
30. Ekçi M. 2010. Turkey's increasing role in Afghanistan. Journal of Global Analysis, vol. 1, no. 2, pp. 139-152.
31. Gaytancioglu K. 2010. Son dyonem Tyurkiye-Azerbaydzhan ilishkileri cherchevesinde yashanan bayrak krizinin degerlendilmesi [Evaluation of flag crisis framework of recent Turkish-Azerbaijani relations]. Sosyal ve Besheri Bilimler Dergisi, vol. 2, no. 1, pp. 43-50.
32. Gilley B. 2015. Turkey, middle powers, and the new humanitarianism. Perceptions, Spring, vol. 20, no. 1, pp. 37-58.
33. Gole D. 2014. Turkey's development assistance to fragile states: From sporadic actions to system building practices. Alternatives: Turkish Journal of International Relations, vol. 13, no. 1-2, pp. 88-104.
34. Haçimi C. 2014. Turkey's humanitarian diplomacy and development cooperation. Insight Turkey, vol. 16, no. 1, pp. 127-145.
35. Kaygusuz O. 2014. Devlet inshasy ve Kyuresel Gyuneyde gyuvenlik: gyuchlu devlet arayyshynyn kuramsal ve siyasal achmazlary [State building and security in the Global South: Theoretical and political dilemmas of the search for strong state]. Uluslararasy Hukuk ve Politika, no. 10 (39), pp. 27-61. (In Turkish.)
36. Kiriçci K. 2009. The transformation of Turkish foreign policy: The rise of the trading state. New Perspectives on Turkey, no. 40, pp. 29-57.
37. Kulaklikaya M. 2008. Kalkynma yardymynda dyunyadaki son trendler ve TIKA [Recent trends in development aid and TIKA]. Uluslararasy Ekonomik Sorunlar Dergisi, no. 31, pp. 14-29. (In Turkish.)
38. Kulaklikaya M., Aybey A. 2008. An emerging donor in the Mediterranean basin: Turkey. Panorama Etudleri, no. 71, pp. 263-268.
39. Kulaklikaya M., Nurdun R. 2010. Turkey as a new player in development cooperation. Insight Turkey, vol. 12, no. 4, pp. 131-145.
40. Oguzlu T. 2007. Soft power in Turkish foreign policy. Australian Journal of International Affairs, vol. 61, no. 1, pp. 81-97.
41. Ozerdem A. 2016. Turkey as a rising power: An emerging global humanitarian actor. In Sezgin Z., Dijkzeul D. (eds.). The new humanitarians in international practice. Emerging actors and contested principles. New York, Routledge.
42. Ozkan M. 2013. Does 'rising power' mean 'rising donor'? Turkey's development aid in Africa. Africa Review, vol. 5, no. 2, pp. 139-147.
43. Ozkan M. 2011. Turkey's 'new' engagements in Africa and Asia: Scope, content, and implications. Perceptions, Autumn, vol. 16, no. 3, pp. 115-137.
44. Ozkan M. Turkey's rising role in Africa. Turkish Policy Quarterly, vol. 9, no. 4, pp. 93-105.
45. Sykes P. 2015. Roles and reality: Turkish and Brazilian engagement with Africa. Bilge Strateji, vol. 7, no. 13, pp. 129-155.
46. Tepecïklïoglu E.E. 2012. Afrika kytasynyn dyunya politikasynda artan onemi ve Turkiye - Afrika ilishkileri [Increasing importance of African conti-
nent in world politics and Turkey-Africa relations], Ankara Universitesi Afrika Chaliyshmalary Dergisi, vol, 1, no, 2, pp, 59—94, (In Turkish,)
47, Tûfekçi Ö, 2016, Yyukselen gyuchler ve dysh politika arachy olarak dysh yardymlar [Emerging powers and external aid as a foreign policy instrument], In Akilli E, (ed,), Tyurkiye'de ve dyunyada dysh yardymlar [Foreign aid in Turkey and in the world], Ankara, Nobel Yayindzhylyk, (In Turkish,)
48, Urcan C, 2016, Donor ulke olarak Turkiye ve Turkiye'nin Ortadogu yardymlar [Turkey as a donor and Turkey's aid to Middle East], Akademik Ortadogu, vol, 10, no, 2, pp, 1—29, (In Turkish,)
49, Yeçiltaç M,, Balci A, 2011, AK Parti donemi dysh politikasy sozlyugyu: kavramsal bir harita [The dictionary for foreign policy of AK Party: A conceptual map], BilgiDergisi, Winter, no, 23, pp, 9—34, (In Tukish,)
