CC BY
32
УДК 1/14
СПЕЦИФИКА СООТНОШЕНИЯ ФИЛОСОФСКОГО И ФИЛОЛОГИЧЕСКОГО ДИСКУРСОВ
Д.К. Манохин
Белгородский государственный национальный исследовательский университет
e-mail: journal@bgiik.ru
Статья посвящена проблеме соотношения философии и филологии. Автор отмечает, что артикуляция данной проблемы как фундаментальной в составе каждого из названных дискурсов приводит к формированию саморефлексивности и дискурсным трансформациям.
Ключевые слова: филология, философия, дискурс.
Одним из важнейших разделов книги литературоведа П. де Мана «Аллегории чтения» является интерпретация философских произведений Ф. Ницше1 с точки зрения «риторики», понимаемой как «исследование тропов и фигур» . Соблюдая методологические установки деконструктивистской парадигмы, американский ученый заимствует эту теорию тропов из курса риторики, прочитанного самим Ницше в Базельском университете в зимний семестр 1872-1873 годов. Центральный и наиболее радикальный постулат данного курса заключается в том, что Ницше рассматривает тропологическую форму языка в качестве нормы, а другие, например, научный и философский дискурсы, стремящиеся к понятийной точности, как случаи редукции фигурального смысла высказывания. Теория фигур, базирующаяся на указанном постулате, позволяет, по де Ману, с одной стороны, создать связную интерпретацию творчества «трудного» (в смысле логической непротиворечивости текста) философа Ф. Ницше, а с другой, - служит средством деконструктивистской критики философского дискурса. Таким образом, Ницше становится, по сути, первым «деконструктивистом». Однако для нас более значимы следующие саморефлексивные замечания де Мана: «Прежняя слава ер1в1еше едва ли останется нетронутой, но она и определенно не уничтожена. <...> деконструкция, приводящая от одной модели к другой, необратима, но всегда незавершена, как бы часто она ни повторялась <...>. Сказать, что структурой критики метафизики оказывается апория перформативного и констативного языка, значит сказать, что у нее - риторическая структура. А поскольку если хочешь сохранить термин «литература», не надо колебаться, уподобляя его риторике, отсюда следовало бы, что деконструкция метафизики, или «философии», невозможна постольку, поскольку она литературна» . Иными словами, деконструкция, использующая литературу («риторику») в качестве средства демистификации языка западноевропейской метафизики, сама приобретает характерную для художественного дискурса семантическую амбивалентность высказывания. Однако, с другой стороны, оказывается проблематичным наивное возвращение к высказываниям первого порядка, то есть требуется, по крайней мере,
1 См. Ман П. де. Аллегории чтения. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1999. С. 98-157.
2 Там же, с. 13.
3 Там же, с. 155-156, 157.
их критическое осмысление, не требующее необходимости строго деконструктивистской методологии.
Из интерпретативной дескрипции работы П. де Мана в контексте нашего исследования можно сделать следующие выводы:
1. Американский ученый ставит типичный для исследовательской парадигмы деконструктивизма вопрос о природе философского дискурса. Этот вопрос может быть приблизительным образом сформулирован так: что такое философский дискурс - модификация литературного дискурса, которая конституирует себя посредством перехода от метафорического языка к категориально-понятийному (дефинитивная строгость и стремление к однозначности высказывания), или же абсолютно самодостаточная дискурсивная форма, развивающаяся по собственным имманентным законам?
2. Взгляд на литературу как средство деконструкции метафизического языка позволяет акцентировать вопрос о наличии критического/ квазифилософского элемента в композиции художественного текста.
3. Содержание пунктов 1 и 2 находится в зависимости от специфической структуры исследовательского дискурса. Особенность этой структуры заключается в том, что субъектом метавысказывания является литературовед, объектом -философский дискурс, предметом - фигуральный аспект философского языка, а методом - литературоведческий вариант деконструкции.
Подобная структура исследования характерна также для работы С.С.Аверинцева «Классическая греческая философия как явление историко-литературного ряда»4. Исключение в данном случае составляют, что весьма показательно, теоретико-методологические установки исследователя, которые соответствуют направлению, именуемому «классическая филология». Рассмотрим этот текст подробнее.
Прежде всего, следует отметить, что Аверинцев понимает под «философией» не определенным образом организованный текст, который является средством формализации уже завершенной доктрины того или иного мыслителя, то есть «результат», но конструктивную работу «философской мысли, прокладывающей путь в неизвестность и получающей при этом импульсы от энергии слова <...>»5. Именно в этом контексте русский филолог рассматривает проблему соотношения стиля и мыслительных «процессов» и приходит к выводу, что для древнегреческой философии в определенной степени характерно построение философского рассуждения на основе поэтической этимологии, то есть установления фонетических/графических аналогий между словами, не имеющими семантического сходства. Подобная ситуация во многом обусловлена историческим моментом -конституированием философского дискурса как специфической формы языкового перфоманса, отделенной от бытового словоупотребления. Однако, как справедливо замечает Аверинцев, слово в бытовом значении не может без каких-либо опосредований перейти в разряд философского термина. Для этого необходима промежуточная зона, «в которой слова освобождены от жесткой связи со своим жизненным «местом» <...> зона метафоры. <...> Бытовому слову стать термином -это <...> авантюра <...> ему надо пройти состояние слова, по своему значению
4 Аверинцев С.С. Классическая греческая философия как явление историко-литературного ряда // Новое в современной классической филологии: сб. статей / отв. ред. С.С. Аверинцев. М.: Наука, 1979.
5 Там же, с. 41.
6 Там же.
7
переносного <...>» . Именно эта «зона» и оказывается местом поэтической игры, задающей пути конфигурации философского рассуждения, что подтверждается Аверинцевым посредством литературоведческого анализа диалогов Платона. Затем то или иное слово терминологизируется, то есть в философском языке легитимируется одно из его фигуральных значений. Как пишет Аверинцев, со стороны «житейской речи» философский термин - это «фиксированная, застывшая метафора: бытовое слово, систематически употребляемое в несобственном смысле» .
Из ранее сказанного ученый делает значимый для нашего исследования вывод: необходимо литературоведческое исследование текстов древнегреческой философии9, а лучше всего - объединение (в отмеченном контексте) философии и филологии10, так как философы, интерпретирующие тексты, например, Платона, не уделяют должного внимания фактуре слова. При отсутствии филологического!стилистического истолкования возникают историко-философские проблемы в отношении персонификации Платона как создателя «теории идей». Подобное истолкование позволяет установить, что слово «идея» имеет множество значений в зависимости от контекста, а также употребляется исходя из особенностей графической корреляции с другими терминами.
Таким образом, работа С.С. Аверинцева проясняет и дополняет деконструктивистские штудии П. де Мана в отношении проблемы взаимосвязи философии, филологии и литературы. Во-первых, С.С. Аверинцев с археологической точки зрения разрешает вопрос о природе философии: философский дискурс является трансформацией обыденного языка посредством его метафоризации и последующей редукции множества значений к одному, которое репрезентируется в форме терминологической единицы. Во-вторых, в контексте нашей метапозиции дублирование структуры исследовательского дискурса и, отчасти, результатов работы в обоих случаях при различии методологического компонента имеет следующие следствия:
1. Современное литературоведение возвращается к классическому пониманию филологии как науки, изучающей риторическую (тропологическую) структуру всех литературных текстов - философских, научных, художественных и т.д., а, точнее, как метанауки, близкой по функциям и универсальности самой философии. Иными словами, литературоведение сохраняет свою предметную область (фигуральные ресурсы дискурса), но видоизменяет объект исследования. Этим объектом становится любой литературный, то есть, построенный при помощи специфического материала - литеры/буквы - текст.
2. В рассмотренных нами работах отношение литературоведения к философии представлено в форме «наука-объект исследования». Результаты подобной связи указывают на необходимость создания метафилософского подхода (но не в рамках нормативной теории и истории философии), сконцентрированного на решении проблем, артикулированных филологами при изучении природы философского дискурса. В этой связи нас интересует другой вопрос: как соотносятся выводы литературоведов с их собственными теоретико-методологическими постулатами?
7 Аверинцев С.С. Классическая греческая философия как явление историко-литературного ряда // Новое в современной классической филологии: сб. статей / отв. ред. С.С. Аверинцев. М.: Наука, 1979. С. 52.
8 Там же.
9 Там же, с. 54-55.
10 Там же, с. 58-59.
Ведь в основе этих постулатов находятся компоненты той или иной философской доктрины.
Все теоретико-методологические импликации, отмеченные в текстах П. де Мана и С.С. Аверинцева, а также связанные с ними вопросы задают тематическую матрицу критического исследования и позволяют систематизировать дальнейшее рассмотрение проблемы соотношения философии и филологии.
Взаимодействие философского и филологического (в том числе, классического) дискурсов, как следует из интерпретативной дескрипции текста С.С. Аверинцева, имеет длительную историю. Нетрудно заметить, что результаты литературоведческого анализа диалогов Платона, демонстрирующие наличие литературно-художественного компонента в рамках философского дискурса, указывают на важные методологические импликации. Платон, использующий тропологические формы языка, параллельно выступает в качестве того, кто эти формы выявляет и легитимирует. Иными словами, он является филологом в классическом смысле слова. (Подобную структуру можно экстраполировать и на область художественной литературы в том плане, что писатель в определенном контексте - также филолог. Более того, современные писатели акцентируют в своих текстах в качестве предмета изображения и осмысления саму литературу, а также пародируют литературоведческие работы.) В этой связи показательно замечание С.С. Аверинцева: « <...> формы риторической прозы были преформированы в раннефилософской прозе»11. Имеется в виду тип философского дискурса, характерный для Гераклита. Однако Аверинцев также отмечает софистов (в частности, Горгия), которые создали теорию риторической прозы, освободив последнюю от «дорефлексивной тьмы традиционного красноречия»12. Таким образом, классическая филология как фундаментальная теоретическая область, специфическим отличием которой является рефлексия над языком/текстом, была во многом инспирирована самой философией. В статье «Филология» тот же Аверинцев отмечает: «<...> на родине философии, в древних Индии и Греции, Ф. [филология -Д.М.] возникает и разрабатывается как определ. соответствие впервые оформившейся здесь гносеологич. рефлексии над мышлением, т.е. возникает как рефлексия над словом и речью, как выход из непосредств. отношения к ним. <...> высшие подъемы Ф. [филологии - Д.М.] <...> следовали за великими эпохами гносеологич. мысли <...>»13.
Эти подъемы филологии (в том числе, классической) не столько «следовали» за развитием философии, сколько определялись им. Мы имеем в виду тотальную историческую зависимость литературоведения от специфической философской дисциплины - эстетики. Теории, легитимирующие эстетические представления той или иной эпохи, были составной частью наиболее развитых и завершенных философских систем. Таким образом, эстетические программы представляли собой результат экстраполяции фундаментальных философских постулатов на предметную область, которая традиционно определяется как ценностное мироотношение, характеризующееся категорией «прекрасного» и наиболее адекватным образом
11 Аверинцев С.С. Классическая греческая философия как явление историко-литературного ряда // Новое в современной классической филологии: сб. статей / отв. ред. С.С. Аверинцев. М.: Наука, 1979. С. 61.
12 Там же, с. 62.
13 Аверинцев С.С. Филология // Культурология. ХХ век: словарь / Сост. и ред. А.Я. Левит. СПб.: Университетская книга, 1997. С. 493.
выражающееся в форме искусства14. Ссылки на труды философов являются общим местом и в рамках рассмотрения более специализированных проблем, как в учебниках, так и в научных монографиях/статьях на протяжении всей эволюции литературоведения.
Таким образом, ориентация на философию как на некий концептуальный идеал характерна для всей истории развития литературоведения и классической филологии. Классическое литературоведение заимствует не только элементы философского дискурса, но и готовые доктрины, почти не подвергая их концептуальной критике. Но даже при переоценке положений, постулированных теми или иными философами, литературоведы часто некритически подходят к релевантности употребления отдельных терминов и целых концепций в контексте филологического исследования. В итоге возникают теоретико-методологические проблемы, для решения которых необходимо обращение к новым философским теориям. В этой связи не может не возникнуть вопрос о необходимости методологической эмансипации литературоведения от философского дискурса. Эмансипация принимает следующие формы: исключение элементов философского дискурса в процессе литературоведческого анализа художественного текста при параллельном использовании концептуальных допущений лингвистики и семиотики; фундаментальная критика и методологическая реинтерпретация философских теорий. Примечательно, что подобный вопрос возникает не только в литературоведении, но и в современной философии, которая, отчасти под воздействием экспериментов в области художественного и филологического дискурсов обращается к рефлексии над своими предыдущими достижениями (но не в рамках нормативной истории философии, также подлежащей критическому переосмыслению), возможность чего мы продемонстрировали при анализе текстов Аверинцева и де Мана.
Данная перспектива характерна для концепции «модальной методологии» и «философологии» Д. Зильбермана, по поводу которой Е.Н. Гурко делает следующее замечание, во многом сходное с нашим ходом рассуждения: « <...> философия <...> может существовать только в форме «концеведения» как философская эсхатология. <...> предшествующая философия <...> составляет предметность философской эсхатологии <..>. Именно потому, <...> что философия по праву вытеснена из всех предметных областей, можно всерьез говорить о «чистой философии»15. Эта тенденция, являющаяся одной из центральных на современном этапе развития философии, в наиболее радикальной форме тематизируется в философских школах деконструктивизма, герменевтики и постструктурализма, объектом исследования которых становятся тексты западноевропейских мыслителей. Следовательно, названные подходы во многих отношениях «имманентны» филологическому типу научного исследования, что проясняет специфику ориентации современных литературоведческих парадигм на концептуальные и методологические компоненты философского дискурса. Ориентация на философские теории, характерная для истории филологических наук, сохраняется и сейчас, только на данном этапе сами философские концепции имеют как сходную по отношению к филологии проблематику (параллельно обращаясь к анализу филологических текстов), так и метафилософскую направленность, детерминированную особенностями развития
14 См. Философский словарь / Под. ред. И.Т. Фролова. М.: Республика, 2001. С. 698-699.
15 Гурко Е.Н. Зильберман // Постмодернизм: энциклопедия / Сост. и науч. ред. А.А. Грицанов, М.А. Можейко. Мн.: Интерпресссервис; Книжный Дом, 2001. С. 286.
литературоведения, приводящими к интенсификации в нем критико-рефлексивного начала.
В этом контексте литературоведение не может быть исключением, так как филологи используют терминологический словарь западноевропейской философии, а также основывают свои теоретико-методологические положения на мировоззренческих и идеологических постулатах последней. Таким образом, прояснение понятия идеи, на котором настаивает С.С. Аверинцев, имеет важность и для философии, и для литературоведения. Выводы ученого весьма существенны -философия и филология действительно могут и должны объединиться. Однако литературоведение должно не только указать философии на ее риторические заблуждения, но и связать их со спецификой собственного научного дискурса, то есть обратить свои выводы против себя и встать на путь металитературоведческого исследования. Тем более, что отдельные фрагменты филологических работ содержат высказывания металитературоведческого характера, которым, как и отдельным попыткам в области истории литературоведения, не хватает методологической определенности и критичности дискурса по отношению к «своей» науке.
Список литературы
1.Аверинцев С.С. Классическая греческая философия как явление историко-литературного ряда // Новое в современной классической филологии: сб. статей / отв. ред. С.С. Аверинцев. - М.: Наука, 1979. - С. 41-81.
2. Аверинцев С.С. Филология // Культурология. ХХ век: словарь / Сост. и ред. А.Я. Левит. - СПб.: Университетская книга, 1997. - С. 493-495.
3.Гурко Е.Н. Зильберман // Постмодернизм: энциклопедия / Сост. и науч. ред. А.А. Грицанов, М.А. Можейко. - Мн.: Интерпресссервис; Книжный Дом, 2001. - С. 286-289.
4. Ман П. де. Аллегории чтения. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1999. - 368 с.
5.Философский словарь / Под. ред. И.Т. Фролова. - М.: Республика, 2001. - 719 с.
SPECIFICS OF THE RATIO OF PHILOSOPHICAL AND PHILOLOGICAL DISCOURSES
D.K. Manokhin
Belgorod state national research university e-mail: journal@bgiik.ru
This article is devoted to the problem of the correlation of the philosophy and philology. The author notes that the articulation of that problem as a fundamental one in the structure of each named discourse leads to the formation of self-reflection and discourse's transformations.
Keywords: philology, philosophy, discourse.
