CC BY
69
УДК 811.512.36:81
Е.В. Сундуева
СПЕЦИФИКА РЕАЛИЗАЦИИ ДИАДЫ «МУЖСКОЕ - ЖЕНСКОЕ» В МОНГОЛЬСКИХ ЯЗЫКАХ
В данной работе рассматривается семантика монгольских лексем эр 'мужчина' и эм 'женщина', отражающих базовые понятия любого мировоззрения. Исследование позволяет утверждать, что основой их номинации послужило слуховое и зрительное восприятие, играющее важную роль в процессе вербализации визуальной информации. Когнитивный подход к исследованию лексики позволил подойти к пониманию движущих сил механизма языка, выявить лингвокультурную специфику первобытного мышления.
Ключевые слова: сенсомоторный опыт, зрительное и слуховое восприятие, образная основа, менталъностъ, познание.
Диада «мужское - женское» представляет собой фундаментальную оппозиционную пару, занимающую важное место в ряду представлений, формирующих и отображающих «модель мира -ту сетку координат, при помощи которой люди воспринимают действительность и строят образы мира, существующие в их сознании» [Гуревич 1972: 30]. Для лингвистического исследования интерес представляет анализ семного состава языковых единиц, с помощью которых реализуются концепты МУЖЧИНА и ЖЕНЩИНА в монгольских языках, и выявление закономерностей их семасиологического развития. Согласно А. Пейвио, проблема ментальных репрезентаций является одной из главных проблем современной когнитивной науки [см. Paivio 1986: 3]. Ее решение в рамках когнитивного понимания, связанного с такими познавательными процессами, как восприятие, ощущение, категоризация, позволит раскрыть особенности древнейших когнитивных процессов и воссоздать базовые элементы архаичной картины мира.
Для обозначения понятий 'мужчина' и 'женщина' в рассматриваемых языках в первую очередь используются лексикализованные корни эр/ эм и их производные (эрэгтэй/ эмэгтэй, эрэ хун! эмэ хун, эхэнэр и др.). Основа *ег прослеживается в следующих словах: ег-е 'мужчина, муж', eres 'прямо; крутой, обрывистый', ergi 'берег; обрыв, яр; набережная', ergineg 'шкаф для посуды, буфет', erekei 'большой палец; шпора (на птичьей ноге); сторожок птичьих силков'. Кроме того, основа *ег имеет вариант *erb, реализующийся в образных лексемах: erbeyikü 'топорщиться', ег-beger serbeger 'торчащий, растопыренный', erbel-jin 'седло с подпорками, детское седло'. Ср. бур. эрзыхэ 'становиться дыбом (о волосах)', эрзэгэр
'взъерошенный', эри 'острие, острый край', эрид 'резкий, крутой', ойр. эрес 'стена', эртегер 'вздернутый кверху'. Следует отметить, что рассмотренные лексемы с тем же корнем находят соответствие в тюркских языках: др.-тюрк, ег, тоф. г,т. алт. эр, тув. эр, хак. ир, як. эр, аз. эр, туркм. эр, башк. ир, каз. ер, кирг. эр, узб. эр 'муж, мужчина', тур. ег 'воин, ратник; муж'; др.-тюрк, егщк, тоф. ergek, тув. эргек, хак. иргек, як. эрбэх, алт. эргэк 'большой палец'; тоф. епт'се:$ 'детское вьючное седло' [Рассадин 1971: 182].
Генетическое отождествление корня *ег с рассмотренными производными в монгольских языках позволяет предположить его образную семантику и выявить главный дифференциальный признак 'вертикальный, прямой; торчащий' (обозначим его знаком < | >), который непосредственно соотносится с мужским половым органом. Очень хорошо прослеживается указанный признак в слове eregйl 'здоровье', которое противопоставляется слову еЬес1ст 'болезнь'. Если основа *ег в данной лексеме воплощает в себе представление о полном сил, прямо стоящем/ ходящем человеке, то основа *еЬ в субстантивной форме еЬес1ст отсылает к образу согнутого/ скрючившегося от боли человека (ср. ebйgen 'старец, старик' < 'сгорбленный от старости человек'). Значение корня *еЫ дЪ 'нечто изогнутое, наклонившееся вперед' (знак < Г >) реконструируется на основе производных: ebйge 'предок; хохолок (у птиц)', ebudug 'колено', ебе^й 'трава, сено', дЬиуНси 'быть наклонившимся вперед' и др.
Примечательно образование сложного слова эрэг муриг 'неуживчивый, сварливый', значение которого рождается в результате комбинации значений эрэг 'прямой' < | > и муриг 'кривой' < ~ >. Вариант корня *эрх <\>. также обладающий
значением 'вертикальный, отвесный', на наш взгляд, реконструируется в гидрониме Иркут (Эрхуут), который может переводиться как '[река] с крутыми, обрывистыми, не пологими берегами'. В связи с этим можно предположить, что по характеру берегов также названы реки Иркшик, Эрхирик. Следует отметить, что М.Н. Мельхеев выделяет в гидрониме название племени ырку / байырку, которое признают за одного из вероятных предков баргутов и бурятов, принадлежавшего к монгольским племенам и обитавшего вблизи Байкала. Э.М. Мурзаев возводит корень ир в гидрониме к тюркоязычному корню ир 'излучина, извилина, меандр реки', характерному для обширного района Азии [Мельхеев 1969: 130-131].
Таким образом, вероятно, что значение 'мужской половой орган' (как 'нечто вертикальное, прямое' < | >) является в тюрко-монгольских языках «первозначением», легшим в основу слова эр 'мужчина' и других рассмотренных выше конкретных и абстрактных слов. Подобный мотив номинации наблюдается на примере лексемы ojuyui 'половой член', восходящей к образной основе *oj (фонетические варианты ujl yoj/ yod и др.). Значения производных данных основ (едор 'шест, втыкаемый на могиле', езоор 'стебель', узуур 'вершина' < | >) позволяют выявить этимон, идентичный этимону корня *эр, - 'нечто торчащее'.
Процесс перехода основы ег из звукоподражательной сферы в звукосимволическую хорошо виден на примере основы аг, обладающей теми же признаками: агау-а 'коренной зуб; клык', arangy-a 'помост; вышка', arbayar 'растопыренный; ветвистый' и пр. Синонимичность основы подтверждается формой aran 'устар. человек, простолюдин, чернь', которая, на наш взгляд, является твердорядным фонетическим вариантом лексемы эр 'мужчина' с конечным согласным -н. Развитие значения в лексеме шло по следующей схеме: 'мужчина' < 'человек' < 'простолюдин, чернь'. Ср. чув. ар 'мужчина, самец', каз. арлан 'самец хищных животных (медведя, волка)'. Ныне лексема aran употребляется только в оформ-лении форманта категории множественности
-d: arad 'скотовод; народ'.
Как известно, основа ар современного звукоподражательного глагола архирах 'рычать; огрызаться' является производящей для существительного арслан 'лев' (ср. арслан архирна 'лев рычит'). Такой когнитивный процесс, как
перцептивное восприятие непосредственно связан с мышлением и деятельностью центральной нервной системы. Термин восприятие «равно относится как к отдельным сенсорным актам, так и к процессам интеграции и синтеза полученных чувственных данных, как к способностям человека выделять в действительности признаки, качества, стороны разных объектов и процессов, так и формировать их целостный образ» [Кубрякова 1996: 17]. В связи с этим можно утверждать, что звук рычания ар-р! со временем начал порождать в сознании образ острых, оскаленных, торчащих зубов (арзгар 'оскаленный, с оскалом'), то есть как раз тот образ, который и прослеживается в подавляющем большинстве лексем с дрожащим р в основе.
Корень *ет в монгольских языках расплывается в целый спектр древних слов и значений: ет-е 'женщина', emegen 'старуха', emgenekü 'горевать, печалиться', emjikü 'обшивать лентой края рукавов, борта шубы, оторачивать', emjeg 'болезненный', eme gel 'седло'. Варианты основы реконструируются в образных прилагательных: emseger 'щербатый, имеющий неровные зубы', emtegei 'зазубренный', emceger 'имеющий заячью губу'. Морфологически соотносимы с основой *ет бур. эмгэй 'бабушка', эмирхэ 'скручивать, сучить', эмь 'клеймо', ойр. эмкээ 'нижняя губа', эмгэлщин 'жимолость' и др. В тунгусо-маньчжурских языках В.И. Цинциус приводит нан. пэму, ульч., орок. пэму 'эвенк, hэмун! эмун, эвен. /гэмэн, сол. эммэ, нег. хэмун, уд., ороч, хэму(н) 'губы' < о >, эвен, 'край стенки сосуда; борт лодки' < о > [Цинциус 1984: 68] (ср. монг. ам 'рот' < о >, амсар, бур. амИар 'горлышко посуды'< о >).
Наличие в словообразовательном гнезде образной лексики дает основание для выявления этимона 'нечто изогнутое, согнутое, неровное (< Г>, < ~ >); круглое' (< о >), который так же, как и в случае со значением корня *ег, мог эволюционировать в архаичной лексеме ет по следующей цепочке 'нечто круглое' > 'женский половой орган' > 'женщина'. В пользу данного вероятия свидетельствуют значения производных целой серии основ с синонимичным значением, выявленных с учетом регулярности чередования согласных т/ Ы t! dl II k(q), гласных е/ о/ и/ öl ü (ср. * gilbt gilt, derb/ derd! dord) в сфере образных слов. Рассмотренная выше основа *eb < Г > образует с основой *ет единицы одного лексико-семантического поля: emegen 'старуха' < Г > // ebügen 'старик' < Г>, emgeg 'недуг; увечье' < Г> //
еЬес1ст 'болезнь' < Г >. Морфологический состав лексемы emgeg позволяет предположить, что первоначально существовал глагол эмгэх 'болеть', восходящий к существительному ет 'боль'. Это слово, вероятно, является отсутствующим звеном в семантической цепочке: 'нечто согнутое' —► 'то, что заставляет сгибаться' —► 'боль' —► 'то, что избавляет от боли' —► 'лекарство, медикаменты; снадобье'. Развитие последнего значения представляет собой мыслительный аналог причинно-следственной связи, устанавливающейся между предметами в реальной действительности. Ср. др.-тюрк, ет 'средство, лекарство', алт., тув., туркм. эм, хак., тат. им, як. эмп, тур. ет, каз. ем 'лекарство, средство от болезни', башк. им, кирг. эм 'знахарское средство', узб. эм 'целительное средство, прививка от оспы' [Рассадин 1971: 181].
На основе указанных чередований возможно проведение непосредственной параллели с лексемами дtйg, итт, итсау < о > , номинирующими женские детородные органы. Ср. производные основы *е1/б1 'нечто изогнутое, согнутое; круглое': оШ 'червяк' < ~ >, бШуИсй 'загибаться, сворачиваться' < ~ >, б1е1ки 'стареть' < Г >, бtug 'старец; медведь' < Г>, бtung бгЫ 'аист' < Г>, бур. утввдэй / тввдэй 'бабушка' < Г >. Основа *et реконструируется в теониме Этуген-эхэ, номинирующем в мифологии монгольских народов обожествленную землю, неперсонифицированное божество земли как плодородящее женское чрево. Как предполагает С.Ш. Чагдуров, «лексема отог является морфологическим дериватом eШgen/ дtйgen 'мать-земля, земля-богиня', ... что, несомненно, семантически производно от представления функции матери-земли как начала плодородия. Семантически ответвлено от того же осмысления функции матери-земли без внешних структурных изменений самого слова бур. Ш-й^еп в значении 'женский детородный орган, орган плодородия' [Чагдуров 1980: 153]. Хотя, скорее всего, напротив, последнее значение, напрямую восходящее к образу основы *ей Ш 'нечто круглое' (о детородном органе), было первичным по отношению к теониму. О восклицании «Утуг0\ Утугв хата!» исследователь пишет, что «у бурят в старину было широко распространено это междометие, произносившееся при испуге. В современном бурятском оно <...> может быть принято как обращение к дtдgдn - к «матери-земле», «богине-земле», соответствующее русскому «о мать моя, о боже!» [Чагдуров 1980: 153]. На наш взгляд, выражение «Утугв (хата(арай))!» может расцени-
ваться не столько как обращение к божеству за помощью, сколько как своего рода проклятие, направленное на прекращение рода (бур. хата-'высыхать, сохнуть').
По мнению Т.А. Бертагаева, культ богини-земли (utugбn), относящийся к самой глубокой древности, был связан в первую очередь с идеологией материнского рода и возник именно в эту эпоху из почитания огня и священной ивы (М/ис!) [Бер-тагаев 1974: 112].
Лексема отог имеет значения 'отук; племя, поколение; артель охотников; огнище'. Относительно этимологии данного слова Б.Я. Владимир-цов отмечает: «Монгольское слово otog, происходящее от более древней основы otag, принадлежит к группе среднеазиатских слов, восходящих к согдийским культурным терминам: в согдийском, одном из иранских языков, распространенном в Средней Азии, в течение первого тысячелетия нашей эры, было распространено слово бШк 'страна, территория'. Затем слово это в разных формах встречается в тюркских, монгольских и тунгузских наречиях, показывая связь свою с местом, территорией и т. п.» [Владимирцов 1934: 133].
Номинация рода, племени с помощью образной основы 'нечто круглое, круговое', на наш взгляд, продиктована круговым расположением юрт в стойбище одного рода (ср. хурээ). Связь между значениями 'артель охотников' (как правило, состоящая из представителей одного рода - отог) и 'огнище' (круглое по форме), по мнению С.Г. Жамбаловой, продиктована тем, что «огонь на облаве олицетворял идею родового неугасимого огня. Это подтверждает высокое положение в охотничьем сообществе хранителя огня, жреца огня (галша)» [Жамбалова 2004: 72]. Так же с огнем связывает семантику лексем Т.А. Бер-тагаев: «Слово отог, являясь одним из терминов облавной охоты, восходит к слову 'огонь' в форме от! ут, которое осмысливалось монголами как 'концы лавы охотников в облавной охоте', т. е. место, откуда начинается развертывание флангов облавы. К этой же производящей основе исследователь возводит и лексемы отор 'малая облава', отох 'выслеживать, подстерегать, караулить', от-голох 'заканчивать, конец облавы' [Бертагаев 1973: 124-125]. Образование лексем отор 'малая облава', отголох 'заканчивать, конец облавы' от основы *от, вероятно, связано с тактикой проведения самой облавы: «Бурятские облавы... имели трехчастную структуру: два фланга (крыла) облавы и центр. По данному руководителем центра
сигналу предводители крыльев облавы продвигались в диаметрально противоположных направлениях вперед, за ними на определенном расстоянии друг от друга двигались облавщики под наблюдением засулов. Постепенно цепь замыкалась, оба крыла, смыкаясь, образовывали круг охоты. Круг (курсив наш - Е. С.) охватывал большую площадь» [Жамбалова 2004: 68]. В бурятском сложном слове о тог байра 'балаган (на покосе)' зависимый компонент о тог выступает в роли определения 'круглое' к главному байра 'жилище, стойбище'.
Основа *ot в тюркских языках служит для обозначения другого базового понятия в любом мировоззрении - огня: др.-тюрк, ot 'огонь' < Г >, тоф. Ш, алт. от, тув. от, хак. от, як. уот, аз. од, туркм. от, тур. оё, тат. ут, башк. ут, каз. от, кирг. от, уйг. от, узб. ут 'огонь'. Номинация огня посредством данной основы, на наш взгляд, продиктована его внешним видом, точнее мягко извивающимися язычками пламени. Кроме того, др.-тюрк, ot 'некошеная трава, используемая как корм для скота' < Г >, тоф. эъ1, алт. от, тув. оът, хак. от, як. от, аз. от, туркм. от, тур. ot, каз. от, кирг. от, уйг. от, узб. ут 'трава'. Др.-тюрк, otay 'шатер, жилище' < О >, кирг. отоо 'походная юрта; юрта новобрачных', хак. отах 'шалаш', як. отуу 'шалаш; становище; костер в поле', туркм. отаг, уйг. отац 'юрта; охотничья сторонка' [Рассадин 1971: 210-211].
В тюркских языках также возможно выявление значения корня *е! 'нечто изогнутое; круглое', которое восстанавливается на основе др.-тюрк. еШк 'пола любой одежды', тоф. '¿¡'¿к. тув. ейек, кирг., каз. этек, тат. итэк 'подол', алт. эдек, хак. идек, уйг. отек, туркм. этек, тур. е1ек, башк. итж 'подол; подножие горы', узб. этак 'подол; подножие горы; устье, низовье горы' [Рассадин 1971: 183]. Те же семемы в монгольских языках реализуются в лексеме хормой 'подол; подножие (горы)' < о >, которая восходит к древней образной основе *хор 'круг' < о >, поскольку именно с кругом ассоциируются понятия 'подол', 'подножие (горы)'. Формант -май, несущий уменьшительно-ласкательный оттенок экспрессии, в большей степени присущ образным словам: гулд-май 'нечто продолговатое; блок', тожмой 'безрогий', Мархмай (о человеке с большим носом).
Корень *et в тюркских языках имеет соответствия *есПег/е] 'нечто изогнутое; круглое', восстанавливающиеся в словах: др.-тюрк, йгащ, тоф. ez'er|ge, алт. узеци, тув. эзэцги, хак. /зеце, як.
икэцэ, аз. узэцки, туркм. узэщи, узб. узанги 'стремя' < о >; др.-тюрк, edar 'седло' < ~ >, тоф. sz'er, алт. ээр, тув. эзер, хак. изер, туркм. эер, тур. ever. тат. ияр, башк. эйэр, уйг. егэ(р), узб. эгар 'седло' [Рассадин 1971: 183]. Ма. фэтэри 'ноздри', др.-тюрк, tid 'отверстие, дыра', til 'отверстие, углубление', як. ут 'дыра (умышленно сделанная)', мурун утй 'ноздри', сйбт утй 'отверстие влагалища', уйг. Ш 'дыра', кирг. tit 'отверстие' [Цинциус 1984: 67].
О закономерности чередования tl I свидетельствует семантика основ *ull oil ul 'нечто изогнутое, круглое': ула 'подошва' < ~ >, улар 'горная индейка' < Г >, улалж 'императа цилиндрическая; осока желтая' < Г > (возведение последнего примера к основе прилагательного улаан 'красный' невозможно в силу внешнего вида растения), Олмий 'стопа; передняя часть ноги, плюсна' < ~ >, бур. улэн 'осока' < Г >, улир 'яблоня дикая' и др. В контексте нашего исследования особого внимания заслуживает тот факт, что в мифологии бурят эквивалентом богини-земли Этуген выступает Улгэн 'фолък. мать-земля; просторный, необъятный' (улгэн эхэ, улгэн дэлхэй). Опираясь на фонетический закон чередования tl I, можно утверждать что улгэн по сути представляет собой вариант лексемы этугэн! утгэн и обладает теми же значениями.
Чередование tlk(q) в сочетании с etotu позволяет проследить цепь семантических мутаций в следующих словах: eke 'нечто круглое' > 'женский половой орган' > 'женщина' > 'мать'; ekin! okin: 'нечто круглое' > 'женский половой орган' > 'начало, исток' (жизни, реки и др.); йклп 'нечто круглое' > 'женский половой орган' > 'девушка'; oququ 'нечто круглое' > 'женский половой орган' > 'иметь половые отношения'. Ср. в тюркских языках: тоф. oqsa- 'целовать', тур. oksa- 'ласкать, гладить', туркм. огша- 'целовать', аз. охша- 'ласкать, нежить', тув. ошка-, алт. окшо-, хак. охсан-, ниж-неиюсск.-тюрк. охшан- 'целовать' [Рассадин 1971: 212], эвенк, око- 'иметь половые сношения' [Болдырев 2000: 456]. Производящей основой глаголов, вероятно, выступает др.-тюрк. ay(iz) 'рот'.
В целом, лингвоэтимологический анализ эволюции значения корней эр/ эм и их производных, соотносящихся с мужским и женским началом в монгольских языках, интерпретированных в диахроническом аспекте, подтвердил, что они могут рассматриваться как один из главных источников для выявления процессов формирования алтайских языков. Активное участие образных
слов в образовании рассмотренного пласта лексики свидетельствует о том, что именно форма, будучи одним из параметров физического объекта, выступает как «фактор, действовавший на древнем этапе синтеза словесного описания зрительно воспринимаемого пространства» [Кобозева].
Прежде чем перейти в сферу образной лексики, корни эр/ эм прошли этап звукоподражания. Согласный г в корне ономатопов, по утверждению C.B. Воронина, всегда, без каких-либо исключений звукоизобразительно валентно и неизменно выполняет звукоизобразительную функцию отражения так называемого чистого диссонанса - дрожания, дробного звучания, серии быстрых ударов. Индонезийский корневой г, по данным исследователя, более чем в 1/3 случаев (37 %) выполняет единственно эту функцию: ker(e)tap 'звук с силой захлопываемой двери; звук выстрела, взрыва', derap 'треск суставов, звук винтовочного выстрела' [Воронин 2009: 115]. На материале монгольских и тюркских языков мы проследили, как звукоподражательная основа аг/ ег трансформировалась в звукосимволическую, приобретя значение 'торчащий, вертикальный; резкий, грубый', в то время как основа ат/ ет/ ит, благодаря мягкости носового согласного m (ср. мурлыкать, бормотать) стала служить для звукоизобразительной передачи предметов округлой, изогнутой формы (наряду с ell et! еЪ и др.).
Таким образом, сонсомоторный опыт в познании играет определяющую роль, поскольку именно через призму перцептивного образа репрезентировалась индивидууму окружающая действительность. Слуховое и зрительное восприятие, будучи основными каналами поступления информации о мире, проистекало от психо-физио-логических процессов до сложной ментальной деятельности. Как утверждают Дж. Лакофф и М. Джонсон, сенсомоторная часть нашего восприятия ответственна за формирование базовых концептов человеческого опыта [Lacoff 1999: 20].
Дальнейшее исследование базовой лексики монгольских языков в сопоставлении с другими группами алтайских языков подтверждает, что фоносимволические ассоциации отдельных звуков имеют непосредственное отношение к языковой семантике. Это в свою очередь является аргументом в пользу изобразительной (икониче-ской) теории происхождения языка. Когнитивный подход к исследованию древней лексики позволяет выявить лингвокультурную специфику первобытного мышления и подтверждает, что язык,
прежде всего, есть следствие конкретного, телесного человеческого опыта.
Список литературы
Апресян Ю.Д. Образ человека в языке: опыт системного описания // Вопр. языкознания. 1995. № 1.
Бертагаев Т. А. Культ богини-матери и огня у монгольских племен //СЭ. 1973. №6. С. 120-125.
Бертагаев Т.А. Культовые значения корневого слова ut и его производные // Sprache, Ges-chishte und ulur der Altaischen Volker. Berlin, 1974.
Болдырев Б.В. Эвенкийско-русский словарь. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2000. Ч. 1-2.
Воронин C.B. Основы фоносемантики. М.: ЛЕНАНД, 2009.
Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. Л., 1934.
Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.
Демъянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопр. языкознания. 1994. № 4. С. 17-33.
Дыбо A.B. Монгольские названия деревьев в алтайском словаре // Трофим Алексеевич Бертагаев: К 100-летию со дня рождения: сб. науч. статей. Элиста: ЗАОр НПП «Джангар», 2005. С. 42-64.
Жамбалова С. Г. Облавная охота бурят как отражение ранней формы социальной организации // Буряты. М., 2004. С. 62-73.
Кобозева И.М. Как мы описываем пространство, которое видим: форма объектов // Диалог 2000: труды Международного семинара по компьютерной лингвистике и ее приложениям. Т. 1. Протвино, 2000. URL: http://www.dialog-21.ru/materials (дата обращения 05.09.2009).
Кубрякова Е.С. Краткий словарь когнитивных терминов / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю Г. Панкрац, Л.Г. Лузина. М., 1996.
Мелъхеев М.Н. Топонимика Бурятии. История, система и происхождение географических названий. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1969.
Рассадин В.И. Фонетика и лексика тофалар-ского языка. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1971.
Цинциус В.И. Этимологии алтайских лексем с анлаутными глухими придыхательными смычными губно-губным п и заднеязычным к // Алтайские этимологии: сб. науч. тр. М.: Наука, 1984. С.17-129.
Чагдуров С.Ш. Происхождение Гэсэриады. Новосибирск: Наука, 1980.
Lakoff G. and Johnson M. Philosophy in the Peivio A. Mental Representations. A dual co-
Flesh. The Embodied Mind and Its Challenge to ding approach. Oxford (Mass.): Oxford University Western Thought. N. Y.: Perseus Books, 1999. Press, 1986.
E. V. Sundueva
THE SPECIFIC CHARACTER OF "MASCULINE - FEMININE" DYAD'S REALIZATION IN ALTAIC LANGUAGES
The paper deals with the semantics of Mongolian words er 'man' and em 'woman', which are basic concepts of any view of the world. They appeared due to acoustic and visual perception, which play an important role in the process of verbalization of visual information. Cognitive approach to lexicon allows understanding driving force of language's mechanism, revealing lingvocultural specific character of the primordial mentality.
Key words: sensomotor experience, visual and acoustic perception, figurative stem, mentality, cognition.
