CC BY
74
Зубец И. З.
Специфика празднично-обрядовой культуры в Ростовском уезде (Ярославской губернии) в конце XIX — начале XX в.
46
Праздничная культура русского крестьянства в конце XIX — начале XX в. — это слаженная, выверенная система, единая в общих чертах для всей территории страны. Вместе с тем, в ней существовали и местные, локальные специфические компоненты. Их набор был неодинаков в каждом отдельном регионе, что обуславливалось рядом самых различных факторов. В Ростовском уезде Ярославской губернии это были исторические, экономические и социальные факторы.
Так, территория Ростова и его окрестностей — это земли бывшего Ростовского княжества, обособившегося в середине XI столетия при распаде Древнерусского государства и разделившегося впоследствии на более мелкие. Одно из них так и продолжало называться Ростовским княжеством, став потом Ростовским уделом, а позднее — уездом.
Кроме того, в конце XIX — начале XX в. значительную роль у местного населения играло отходничество, в которое была вовлечена большая часть жителей, отправлявшихся на заработки в Петербург, Москву и другие города страны. Занятие отхожими промыслами вело к трансформации социально-экономических и культурологических процессов внутри крестьянской общины, к переориентации сознания её членов.
Вместе с тем, Ростовский уезд отличала развитая сеть дорог, нахождение на крупном торговом тракте, большое количество церквей и монастырей, упорядоченная система обучения при них. Ростовские крестьяне занимались не только аграрным делом, но и разнообразными сельскими кустарными промыслами 1; работали на фабриках и заводах, вели активную торговлю 2.
1 РФ ГАЯО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 1289. Л. 77.
2 Никольский Ф. Я. Село Поречье-Рыбное Ростовскаго
уезда // ЯГВ. 1848, Неоф. Ч. № 37-43.
Интенсивное торговое земледелие и отхожие промыслы, развитие ремёсел вносило ряд городских признаков в традиционные патриархальные отношения. В то же время, культура ростовского крестьянства, и, в первую очередь, праздничная, в своих основных чертах полностью соотносилась с традиционной средне- и севернорусской. Это проявлялось как в составе фольклорных текстов, так в обрядовой и ритуальной практике, репрезентировавших культуру большинства, и представлявших некий «эталон» традиции 3.
Вообще праздник в народной традиции являлся таким феноменом культуры, функции которого заключались в сохранении и передаче от поколения к поколению социально значимой информации о главных ценностных ориентаци-ях и нормах поведения. Все народные русские праздники, как календарные, так и семейные, имели общую структуру, включающую особую трапезу, костюм, комплекс обрядов.
Среди них наиболее специфичными были праздники, связанные с календарным циклом. Так, в Ростовском уезде существовал обряд, отмечавшийся в неделю жён мироносиц (третья после Пасхи) и семантика которого к концу XIX в. была забыта. Девочки, собравшись в одну группу, изготавливали из определённого числа ниток «плетеницу», которую потом тайно от других вешали на малиновый или смородиновый куст. После чего садились за общий ими самими приготовленный стол, украшали разноцветными лентами верёвку и носили её по улицам с песнями. В Троицын день снимали
3 Термин «эталон традиции» введён А. Н. Власовым. См.: Власов А. Н. Традиционная культура нижней Вычегды: проблема «эталонной» составляющей в севернорусском фольклоре // Рябининские чтения — 2007. Музей-заповедник «Кижи». Петрозаводск, 2007.
с куста плетеницу, расплетали её, спускали на воду и гадали о будущем 4.
Этот местный обычай, с одной стороны, подобен традиционным для центральных губерний России конца XIX — начала ХХ в. семико-троицким гуляниям девушек 5. С другой,— он имеет свои отличия: это и время завивания пле-теницы (третья неделя после Пасхи), а не седьмой четверг после неё, и использование вместо общепринятых в таких обрядах берёзовых веток — нитей. С ними, на самом деле, связано значительное количество обрядов, поскольку нить в народной культуре — один из важнейших символов. Она выполняла и роль оберега, и соотносилась с представлениями о судьбе, жизненном пути 6. Сохранившийся же под Ростовом обряд мог являться трансформированным остатком древнего магического ритуала, направленного на получение хорошего урожая, время возникновения которого, вероятно, относится к периоду язычества.
К таким же древним этнографы относят и все обряды с использованием выпечки. Например, широко была распространена у русского населения традиция выпекать на Благовещение в большом количестве просфоры 7. Популярность среди крестьян выпечки на Благовещение объясняется значимостью для них этой даты. Считалось, что этот день является особым, полагали также, что Богоматерь со своей небесной высоты в Благовещение засевает зелёные поля — и поэтому все ритуальные действия в народном сознании наделялись продуцирующими способностями. Они распространялись и на ритуальные хлебы, выпеченные к этому празднику 8.
В связи с этим, по общерусской традиции, использовали Благовещенскую просфору в качестве чудодейственного средства, способного повлиять на «доброплодие и благоплодие» буду-
4 ГМЗРК. Р-378. Л. 33 (об.)
5 См.: Зеленин Д. К. Описание рукописей учёного архива Имп. РГО. Вып. 2. Пг., 1915. С. 805, 815.
6 Зубец И. З. Символизм предметов в народной культуре // ИКРЗ 2007. Ростов, 2008. С. 361-375.
7 Коринфский А. А. Народная Русь: Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. М., 2008. С. 161.
8 З-ъ. Откуда произошёл обычай в праздник Благовещенья раздавать народу просфоры не благословенные и не вынутые и следует ли его поддерживать, где он есть? // Руководство для сельских пастырей. Киев, 1886. Т. 1. № 14 (6 апр.). С. 442-445.
щего урожая 9. В бывшем Ростовском уезде были свои локальные варианты подобных обрядов. Большие благовещенские просфоры здесь пекли в каждой семье по числу домочадцев, и при этом в одну из них запекали копейку. Того, кому доставалась такая просфора, считали счастливым и удачливым, поэтому в течение всего года поручали ему начинать разные важные работы, и, в первую очередь,— пахоту и сев 10.
Также существовало «обыкновение раздавать каждому домохозяину за богослужением Благовещеньева дня благословенные хлебы, которые они и хранили до времени посевов, а во время самого сева брали собой в поле» 11. В селе Угодичи, знаменитом древними земледельческими традициями, огородники по-своему использовали благовещенскую просфору. Они брали её в церкви, святили её там, на блюдце выносили, крошили, а потом, вместе с рассадой, и сеяли 12. По народным представлениям, частицы обрядовой выпечки оказывали благодатное воздействие на посевы.
Совершенно уникальный обряд, аналогов которому на территории России не найдено, существовал и в другом, богатом аграрными традициями селе — Поречье. Приурочен он был к календарному, являвшемуся также и престольным, праздником села — Дню великомученика Никиты, который отмечался 15 сентября (28 н/с). У поречских крестьян он был связан с окончанием сельскохозяйственного цикла и сбором урожая. Обряды совершались вечером: по селению ходили дети, перекликались и держали в руках фонарики из высушенных овощей. Это могла быть как большая тыква, так и свёкла, у которых вынута сердцевина и вырезаны отверстия, имитирующие глаза и рот, а внутрь вставлена свечка (огонь для неё выносили из церкви). Такими фонарями, овощами-плошками со свечами, украшались в Поречье храмы и крыльца домов. Молодёжь на праздник чудила: разваливала поленницы, светила фонариком в окно 13.
Здесь налицо использование изобразительных компонентов обряда — специально изго- 47 товленных предметов и ритуальных действий,
9 См.: Коринфский А. А. Указ соч. С. 161.
10 ГМЗРК. А 1946. Л. 75.
11 Титов А. А. Ростовский уезд Ярославской губернии. Историко-археологическое и статистическое описание. М., 1885. С. 415.
12 ГМЗРК. А 1946. Л. 23.
13 См.: Морозов А. Г. День св. Никиты в Поречье-Рыб-
ном // Ростовский вестник, 25 октября 2011.
способствующих получению и призыванию урожая в будущем году.
Происхождение этого обряда можно попытаться объяснить тем, что, по преданию, крестьяне села Поречье-Рыбное — центра ростовского огородничества, направлены были Петром I на обучение в Голландию, в память о пребывании в которой и устраивали традиционное для Нидерландов шествие с фонарями.
Также существовал в Ростовском уезде и другой массовый праздничный обряд, его семантика аналогична всем календарным обрядам — продуцирующая магия. По воскресеньям в селе Угодичи девицы гуляли по улицам попарно с «беломойными» саночками. Они могли быть порожними, а иногда на них сажали детей. Молодцы в это время ходили группой подле этой длинной «гусеницы» девиц и их санок, высматривая невест, пели песни 14.
У этого обряда, совершавшегося, как сказано выше, по воскресеньям в зимний период, существовал и схожий, который приурочен был к Троицыну дню и к храмовым праздникам. Назывался он — «круги». Круг — это особый торжественный хоровод с участием девиц из нескольких селений.
Девицы в лучших нарядах, передавая одна другой косынки, составляли замкнутую цепь и с песнями ходили вдоль деревни, медленно при этом кружась. Парни или «молодцы» следовали за кругом, выбирая невест и изредка вступая в цепь, старшие любовались на молодых, сидя на завалинке 15.
Смысл подобных хороводов может заключаться в формировании гармоничных отношений, в помощи выбора женихом невесты, где платок — символика чистоты девушки, её незапятнанности, с другой стороны, круг содержит символику урожая, поэтому является элементом продуцирующей магии, а также и магии апотропейной.
И, наконец, имелись в Ростовском уезде свои варианты широко распространённой среди 48 русского населения святочной ворожбы. Вообще, святочная пора включала множество самых различных обрядов, типичных для переходного календарного периода. Этот особый сакральный рубеж — момент солнцеворота, ведущий к уве-
14 Артынов А. Я. Воспоминания крестьянина села Угодичи Александра Артынова. М., 1882. С. 36.
15 Волоцкий В. Сборник материалов для изучения ростовского (Ярославской губ.) говора. СПб., 1902. С. 43.
личению дня и солнечного тепла, обладал, по народным представлениям, способностью оказывать воздействие на благополучие предстоящих аграрных работ.
В окрестностях Ростова к этим праздникам собирались поздним вечером девять девиц и направлялись к проруби. Три из них «ехали верхом»: одна — на помеле, другая — на ухвате, третья — на клюке. Остальные шесть сопровождали их песнями. У проруби наездницы зачерпывали воду деревянными чашками, затем все возвращались в том же порядке в пустую избу. Здесь принесённые чашки с водою накрывали полотном, и девицы опускали в одну из них свои кольца. Начинали петь песни с различным содержанием, по окончании каждой одна из девиц вынимала из чашки кольцо, и слова песни были пророчеством 16.
Локальной спецификой выделялись не только праздничные календарные, но и семейные обряды, причём наиболее показательными местными особенностями обладала свадьба. В Ростовском уезде отличительной её чертой было не только присутствие гостей, но и обязательно — «глядельщиков» — людей на свадьбу не приглашённых, но наблюдающих за ней и обсуждающих её: здесь считалось, чем больше гля-дельщиков, тем лучше свадьба 17.
Ярким специфическим местным признаком является и зачитывание под общий смех приглашённых на свадьбу своеобразных «указов». Их происхождение в исследованиях учёных трактуется по-разному. Так. Е. Э. Бломквист, записавшая «указы» во время этнографической экспедиции в Ростовский уезд, предположила, что корни их — в лубочных картинках 18. По мнению В. А. Поздеева, корни «указов» — в искусстве скоморохов19, по мнению же З. И. Власовой — в существовавшей когда-то фарсовой части свадьбы 20. Именно её отголоски, считает исследователь, и остались зафиксированы в сва-
16 См.: Л-р-ъ. Святочные гадания в сёлах Ростовского уезда. ЯГВ, 1870. № 2. С. 7.
17 ГМЗРК. Р-1277. Л. 71.
18 См.: Бломквист Е. Э. Свадебные указы Ростовского уезда: (К вопросу об отражении сюжетов лубочных картинок в современном крестьянском быту) // Художественный фольклор. М., 1927. Вып. 2-3. С. 103-111.
19 Поздеев В. А. Реально-исторические корни «свадебных указов» // Малые жанры в русской и современной литературе. Межвуз. сб. науч. тр. Киров, 1986. С. 15-24.
20 Власова З. И. Скоморохи и фольклор. СПб., 2001. С. 421.
дебных «указах» Ростовского уезда Ярославской губернии.
На самом деле, «указы» здесь читались перед выкупом места для жениха и были самым любимым эпизодом свадьбы. Тексты указов были ритмически организованы и, имея варианты, сохраняли единую композицию. В зачине звучало обращение к слушателям и сообщалось «происхождение» самого указа: «Слушайте, послушайте, мне врать не мешайте. / Вы, малые ребята, двери затворите, / а вон не бегите... / Прислан приказ из Польши, нет его больше. / Вепрского 21 леса, от лысого беса» 22.
Основную часть потешного «указа» составляли насмешки над молодыми, их одеждами, домом, животными и имуществом: «А у нашей-то новобрачной невесты, как белья, белья. / Семь корчаг и все в берегу торчат. / А рубах-то, рубах: Рубаха с печ, да рубаха с плеч, В ушате мокнет, да рубаха на чапельнике сохнет»23.
Составитель «указа» смеётся и над собой: даётся сатирическая характеристика двух женщин, на которых он якобы был женат: «Варвара выше амбара»; «Ненила — белья не мыла...». Известно значительное количество вариантов подобных «указов».
Не менее специфичен и обряд, совершаемый в окрестностях Ростова во время венчания. Под подножье брачующимся здесь клали в тех ситуациях, если кто-то из молодых болен, ложку. Они, обходя аналой, старались наступить на неё и раздавить, чтобы, как считалось, «не завенчать болезни» 24.
В такой части свадьбы, которая происходила в момент приезда жениха в дом невесты, зафиксирован также весьма специфический элемент обряда. В Ростовском уезде подружки невесты перед приходом жениха усыпали стол всевозможным мусором, который, по его просьбе потом и убирали25. В данном контексте, видимо, это символизировало, по аналогии с соломой, которую устилали на стол на рождество, единство семьи и хозяйства, сохранение и увеличение доли 26.
21 Вепрский лес здесь — местность, прилегающая к одному из монастырей Ростовского уезда — Вепрева пустынь — основание которого, по легендам, относится к ХГУ-ХУ вв.
22 ГМЗРК. АДМ 611. Л. 13, 15 (об.)
23 Там же.
24 РФ ГАЯО. Р-1333. Оп. 1. Д. 15. Л. 10 (об.)
25 ГМЗРК. Р-986. Л. 9.
26 Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре
Структурно-семантический анализ восточнославянских
обрядов. СПб.: Наука, 1993. С. 130.
Илл. 1. Ростовская пряница. Фотография нач. XX в.
Кроме обязательного комплекса обрядов, другим непременным компонентом праздника являлась особая, отличительная от будней трапеза. К праздничным блюдам здесь относились «жаркое холодное, сайки, калачи, пряники и орехи» 27. Наиболее ритуализированным блюдом в праздничной трапезе являлась выпечка. Несмотря на то, что существовало множество её версий, к концу ХГХ в. наиболее распространёнными оказываются пряники. Именно наличие своего, местного, только здесь известного варианта пряника — яркая, специфическая черта праздничной обрядовой выпечки в Ростовском уезде.
Во время свадебного обряда использовалась уникальная Ростовская пряница. Пряница — это большой пряник, в аршин (71, 12 см) шириной и полтора аршина (106, 68 см) длинной, представлял собой коврижку, на которую укреплены разнообразные фигуры 28. Это выпеченные из пряничного теста, «украшенные ... золотом с серебром» четыре пары «Баринов» и «Барынь», приготовленных с помощью пряничных досок. Они вместе с шестью фигурами «ёлок» и «звёзд», концы которых также позолочены, образуют группу вокруг находящегося в центре зеркала в раме из теста. Зеркало убрано полотенцем, вырезанным из белой папиросной бумаги» 29.
Жених вместе с подвенечным платьем, кор- 49 зиной с туалетными принадлежностями прино-
27 Артынов А. Я. Воспоминания крестьянина села Уго-дичи Ярославской губернии Ростовского уезда Александра Артынова. М., 1884, С. 16.
28 ГМЗРК. Р-378. Л. 435.
29 Бломквист Е. Сговорный пряник или «пряница» — свадебный пряник из г. Ростова Ярославской губернии // Отчёт ГРМ за 1926-1927 гг. Л., 1929. С. 61.
сил такую пряницу на девишник, следующий за обрядом сговора, невесте 30. Она его делила между гостями: фигуры девушек доставались подругам, звёзды и ёлочки — молодцам, сама коврижка — родным, присутствующими на сговоре, зеркало в раме оставалось и хранилось у неё самой. На следующий день, чтобы ехать к венцу, за невестой приезжали дружки — опосленики, которым раздавали такую же пряницу 31 (Илл. 1).
Символика изображений на свадебной ритуальной выпечке — благопожелания новой семье; а также, возможно,— уподобление раю. Такие представления нашли своё выражение в загадках Ярославской губернии: «Что в избе рай? Каравай!» 32.
Между тем, празднику сопутствовало и преображение внешнего вида человека, обязательно менялась его одежда. Праздничный костюм жителей Ростовского уезда в рассматриваемый период существенно отличался от традиционной народной одежды. Он находился под огромным влиянием городского костюма (тот же, в свою очередь, ориентировался на французскую моду). Краеведы в своих наблюдениях так отмечали этот факт: мужчины и женщины любят щеголять нарядами и вообще, по одежде и частию обстановки, казать себя более горожанами, чем поселянами 33. Давая оценку нравам местных жителей, известный краевед и публицист Ф. Я. Никольский отмечал, что здешние крестьяне по умственному и внешнему виду стоят на одном уровне с купечеством и мещанством, носят частично платья своего, частично — немецкого кроя, смесь старого и нового 34.
Знаток ростовского быта А. А. Титов так описывает одежду крестьян этого времени. Праздничные костюмы «молодцев» (холостых мужчин) и недавно женатых крестьян всё немецкого покроя: шляпа (цилиндр или обыкновенная круглая), дорогая фуражка или шапка, шёлковая или шерстяная рубашка, но чаще белая полотняная с крахмалеными воротничками и манжетами, сюртук или модный пиджак, жи-50 лет, брюки, поверх модное пальто, всё это сукон-
30 Артынов А. Я. Село Угодичи Ростовского уезда Ярославской губернии. Ярославль, 1889. С. 49.
31 Там же.
32 Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева. Т. 2. Яросл. губ. Ч. 1. С. 147.
33 РФ ГАЯО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 1289. Л. 78.
34 Никольский Ф. Я. Село Поречье-Рыбное Ростовска-го уезда // ЯГВ. 1848. Неоф. ч. № 37-43.
ное или драповое, или из хорошего трико. Зимой — пальто или чуйка на меху, чаще лисьем с каракулевым или бобровым воротником; у каждого часы с цепочкой, многие даже с несколькими цепочками, что, кажется, по мнению молодца-крестьянина, изобличает первостатейного щёголя; сапоги смазные с калошами, зимой резиновыми. Костюмы (праздничные) девиц и молодых женщин составляют: на голове шиньон и шляпка или дорогой платок, платье модное шёлковое или шерстяное, с воротничками и манжетами. На шее серебряный вызолоченный крест с такой же цепочкой, у некоторых медальон, часы и на руках браслеты, хотя и не у всех золотые или серебряные, а чаще медные, вызолоченные или гуттаперчевые, в ушах серьги с подвесами, шёлковый зонтик летом, модный дипломат, тальма и другое тому подобное. Зимой — шубка или также дипломат, драповые или триковые, не редко бархатные на меху с куньим воротником и на ногах летом прюнелевые или шагреневые ботинки, с калошами, а зимой тёплые плисовые полусапоги или драповые полусапожки 35.
Яркой специфической чертой праздничных нарядов жительниц Ростовского уезда были: летом — шерстяные и шёлковые платья различных цветов, кроме чёрного и белого, а также и «пара». Если в целом по стране в конце XIX — начале XX в. так называемую «пару» — комплект из юбки и кофты различных фасонов, из одной или разных, но гармонирующих между собой тканей,— обычно носили жители городов, то на рассматриваемой территории — сёл и деревень. Причём, этот костюм, известный всем местным крестьянкам, носил здесь своеобразное наименование — «терраса» (Илл 2).
Он состоял из двух предметов — полудлинной кофты в талию, длинной юбки или платья с широкой оборкой на подоле, сшитых из одного материала. Анализируя такие костюмы, хранящиеся в фонде «Изделия из ткани» в ГМЗРК36, можно заметить, что кофта «терраса» шилась обязательно из дорогих тканей, на подкладе из коленкора и плотно облегала фигуру. Спинка состояла из шести частей, суживающихся к талии и переходящих в глубокие складки. Её нижняя часть обычно выступала к середине мысом. Передняя — приталивалась несколькими вытачка-
35 РФ ГАЯО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 236. Л. 19.
36 См.: ГМЗРК. Т (фонд «ткани») — 8; 4146; 4145; 4139; 4153; 13 и др.
ми, имела застёжки. Верхняя часть кофты могла шиться притачной, с многочисленными поперечными защипами или мелкими складками и отдельно застёгивалась на крючки или на кнопки. Воротник чаще всего — «стойка». Рукав нередко отделывался кружевом, мог быть пышным у «головки», вверху.
Юбка «терраса» шилась с многочисленными сборками сзади, на подкладке из тонкой ткани, часто с оборкой снизу. В то время, когда среди женского населения был распространён этот своеобразный костюм, мужчины по праздникам одевали обязательные к таким случаям пиджаки и брюки навыпуск 37.
Потребность одеваться в праздники в самое лучшее платье, следовать новым модным тенденциям, иногда находящимся не в соответствии с другими элементами одежды выражались, по наблюдениям корреспондентов, в непременном использовании девицами в любую погоду зонта от солнца, а парнями — калош, какой бы сухой ни был погода 38. Мода на ношение калош нашла отражение в народном фольклоре: Сапоги с калошами,— на дворе нет лошади» 39.
Илл. 2. Ростовский праздничный женский костюм — «терраса»
В целом праздники в рассматриваемой местности имели довольно незначительную часть своеобразных черт, есть лишь незначительный набор особенностей праздничной культуры местного населения, отличающихся от общерусского «стандарта».
37 Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева. Т. 2. Ростовский уезд. С. 254.
38 См.: Волков П. Деревенские праздники. ЯГВ 1870. № 39. С. 149-150.
39 Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева. Т. 2. С. 149.
Сокращения:
ГМЗРК — Государственный музей-заповедник «Ростовский кремль»;
РФ ГАОЯ — Ростовский филиал Государственного архива Ярославской области;
Имп. РГО — императорское русское географическое общество.
51
