CC BY
47
сердце, представляя собой орган человека, получает метафорический образ некоего предмета или жидкости, посредством чего выражаются характер и природа человека, психологическое состояние и т.п. К примеру, под сочетанием «(у кого) широкое сердце» подразумевается человек добрый, отзывчивый; «с тяжелым сердцем» означает человека в подавленном настроении, в беспокойстве.
Надо отметить, что физическое свойство китайского концепта «Ь» касается и мышления человека, означающее разум, расчеты, мысли. Например: Ш^Ж
Во-вторых, в русской и китайской лингвокультурах концепты «сердце №» считаются драгоценным, ломким сокровищем. Путем разбитого состояния выражены эмоциональное переживание, грустное настроение: разбить сердце, надрывать сердце, {№,
В-третьих, у сердца в теле человека свое постоянное место. Под изменением места сердца подразумевается изменение духовного состояния человека, например: сердце не на месте,
2. Сердце - Посуда. Состоявшее из полостей сердце в русской и китайской лингвокультурах метафоризуется на основе образа посуды, который можно заполнить и в который можно войти: в сердце, открыть сердце кому, Й'Ь'Ж й, Сердце заполнено эмоциями и мыслями человека, получается, что сочетание «читать в сердцах» значит «угадывать чьи-либо мысли, желания», а сочетание «с открытым сердцем» означает честное, искреннее состояние человека, антонимическое выражение которого - «с закрытым сердцем». Например: 1) Нет, я бы не мог так плакать. Наверное, у меня - закрытое сердце. 2) йЖ.
3. Сердце - Человек. Ввиду того, что сердце является центром физиологической деятельности и духовной жизни человека, исследуемые концепты получают метафорический образ «человек». Иначе говоря, сердце может поступать и чувствовать себя как человек. Разные поступки и чувства сердца символизируют соответствующие эмоции и психологии. Например: 1) У него сердце дрогнуло от
Библиографический список
радости: это была не лошадь, а ветер. 2)
штт.шт.
При этом надо отметить, что китайский концепт «Ь» обладает еще одной своеобразной гештальтной структурой: сердце - растение. Посредством цветения растений выражается радостное состояние: путем наклонностей цветов описаны черты человека: Наряду с этим китайский концепт «Ь» может быть употреблен с метафорическим образом «земля», т.е. сердце -земля. На земле сердца растут мысли и эмоции человека. Указанные гештальты связаны с культурой земледелия китайского народа. Например:
тш^кттт.тшт.ттш'йжштшш.,
В заключение мы приходим к выводу, что концепт имеет сложную, многомерную структуру, состоявшую из логического и сублогического слоев. Комплексная методика, включающая в себя установление этимологии, анализ словарных толкований и моделирование гештальтной структуры, позволяет полностью выявить структуру концепта. Из всего сказанного следует, что структуры русского и китайского концептов «сердце /Ь» в большой степени совпадают. Основная отличительная черта русской и китайской структур исследуемых концептов проявляется в том, что в структуре китайского концепта «Ь» выражаются не только эмоции, но и мышления человека. Именно это объясняет, почему указанные концепты частично различаются в логическом и сублогическом слоях. Говоря более конкретно, этимологически русский концепт «сердце» понимается с позиции местоположения, а китайский концепт «Ь» - его функции. Кроме того, семантическая структура «Ь» в китайском языке более сложная, чем «сердце» в русском языке. Слово «Ь» имеет переносные значения - «орган мышления» и «орган как символ мыслей», которыми не обладает русское слово «сердце». Более того, китайский концепт «Ь» еще обладает своеобразными гештальтами (сердце - растение; сердце - земля). Соответствующие несовпадающие признаки выражают специфические черты национальной культуры. Иначе говоря, разные философские основы, религиозные традиции, образ жизни влияют на концептуальные структуры исследуемых концептов.
1. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Москва: Языки русской культуры, 1997.
2. Воркачев С.Г Счастье как лингвокультурный концепт. Москва: Гнозис, 2004.
3. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Москва: Гнозис, 2004.
4. Попова З.Д., Стернин И.А. Когнитивная лингвистика. Москва: АСТ: Восток-Запад, 2007.
5. Чернейко Л.О. Лингво-философский анализ абстрактного имени. Москва: МГУ, 1997.
6. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного языка. Москва: Русский язык, 1994.
7. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. Москва: Российская Академия Наук, 1999.
8. Словарь современного русского литературного языка. Институт русского языка Академии наук СССР Москва, 1962.
9. WÄ, SïSft. [M]. 1.Щ: Сюй Шэнь, Дуань Юйцай. Словарь китайских иероглифов «Шовэнь цзецзы». Шанхай: Шанхайское издательство древних книг, 1981.
10. Словарь современного китайского языка. Редакционный отдел по словарям института лингвистики академии общественных наук КНР Пекин: Коммерческое издательство, 2016.
References
1. Stepanov Yu.S. Konstanty. Slovar'russkoj kultury. Moskva: Yazyki russkoj kul'tury, 1997.
2. Vorkachev S.G. Schast'e kaklingvokul'turnyjkoncept. Moskva: Gnozis, 2004.
3. Karasik V.I. Yazykovoj krug: lichnost', koncepty, diskurs. Moskva: Gnozis, 2004.
4. Popova Z.D., Sternin I.A. Kognitivnaya lingvistika. Moskva: AST: Vostok-Zapad, 2007.
5. Chernejko L.O. Lingvo-filosofskijanaliz abstraktnogo imeni. Moskva: MGU, 1997.
6. Chernyh P.Ya. Istoriko-'etimologicheskij slovar' sovremennogo yazyka. Moskva: Russkij yazyk, 1994.
7. Ozhegov S.I., Shvedova N.Yu. Tolkovyjslovar'russkogoyazyka. Moskva: Rossijskaya Akademiya Nauk, 1999.
8. Slovar' sovremennogo russkogo literaturnogo yazyka. Institut russkogo yazyka Akademii nauk SSSR. Moskva, 1962.
9. ШШ, KSft. iШ-Ш^ [M]. ±S: Syuj Sh'en', Duan' Yujcaj. Slovar'kitajskih ieroglifov «Shov'en'czeczy». Shanhaj: Shanhajskoe izdatel'stvo drevnih knig, 1981.
10. flïlilïli ШШпШ(®7Ю. Slovar'sovremennogo kitajskogo yazyka. Redakcionnyj otdel po slovaryam instituta lingvistiki akademii obschestvennyh nauk KNR. Pekin: Kommercheskoe izdatel'stvo, 2016.
Статья поступила в редакцию 15. 02.20
УДК 81'276.45
Uskova A.I., Cand. of Sciences (Philology,) senior teacher, Voronezh State Pedagogical University (Voronezh, Russia),
E-mail: [email protected]
REFLECTION OF THE COLOUR PICTURE OF THE WORLD IN RUSSIAN AND ENGLISH ARGOT. The article deals with the investigation of colour terms in Russian and English argot. The author describes the role of argotic vocabulary in terms of transmitting the color picture of the world in the linguocul-tures under consideration. The work reveals the meaning of the notion "argot". The researcher makes an attempt to determine the potential of color terms in representation of the phenomena that are significant for the criminal subculture. The novelty of the work lies in the fact that an unexplored material is used as the basis of the research. The most frequent color terms for both of the languages, as well as the most productive word-formation models, are identified. The classification of actual material in accordance with theme groups is given. The study showed an unequal distribution of color dominants, caused by the difference in the mentality of peoples.
Key words: colour, colour picture of the world, colour term, linguoculture, argot, theme group.
А.И. Ускоеа. канд. филол. наук, ст. преп., Воронежский государственный педагогический университет, г. Воронеж,
E-mail: [email protected]
СПЕЦИФИКА ОТРАЖЕНИЯ ЦВЕТОВОЙ КАРТИНЫ МИРА В РУССКОМ И АНГЛИЙСКОМ АРГО
Статья посвящена исследованию цветообозначений в русском и английском арго. Описывается роль арготизмов-цветообозначений в плане передачи цветовой картины мира в рассматриваемых лингвокультурах. Раскрывается сущность понятия «арго». Новизна исследования заключается в том, что на не исследованном ранее материале предпринята попытка определения потенциала цветообозначений для репрезентации явлений, значимых для криминальной субкультуры. Выявлены наиболее частотные цветонаименования для каждого из языков, а также наиболее продуктивные словообразовательные модели. Проведена классификация фактического материала в соответствии с тематическими группами. Исследование показало неодинаковое распределение цветовых доминант, что обусловливается различием в менталитете народов.
Ключевые слова: цвет, цветовая картина мира, цветообозначение, лингвокультура, арго, тематическая группа.
Цветовой символизм имеет большое значение для категоризации мира благодаря тому, что непосредственно связан с философским и эстетическим осмыслением окружающей действительности той или иной лингвокультурой. В связи с этим на протяжении многих десятилетий проблемы цветонаименования остаются объектом пристального внимания ученых из совершенно разных областей науки: философии, социологии, психологии и лингвистики. Выполненные в русле аксиологической парадигмы исследования, фундаментальными понятиями которых выступают ценности и оценка, они позволяют решать целый ряд проблем от установления специфики влияния цвета на психофизиологическое состояние человека и цветотерапии, определения доминантности полушарий мозга до проявления цветового символизма в произведениях художественной литературы и описания языковой картины мира.
В данном контексте закономерным представляется интерес языковедов к проблеме цветообозначения. В настоящее время в лингвистике особую значимость приобретают исследования репрезентации ценностей в языке. Те или иные ценности, присущие конкретному социуму и являющиеся признаком культуры, находят свое отражение в языковой картине мира. Общепризнанным способом представления ценностей в языке считается языковая оценка, т.е. выражение отношения субъекта оценки к ее объекту посредством разноуровневых языковых средств (морфологических, фонетических, лексических, синтаксических и т.д.).
Цветообозначения как отдельный пласт лексики обладают значительным потенциалом, который используется для выражения эмоционального отношения к предметам и явлениям окружающей действительности. Отечественными и зарубежными лингвистами успешно решены многие вопросы, связанные с отдельными аспектами цветообозначения. Так, многие работы посвящены символике цвета в языке, на материале художественного текста и фразеологизмов проведены компаративные исследования цветообозначений в различных лингвокульту-рах [1 - 4]. До настоящего времени анализ цветообозначений на материале арготической лексики оставался за пределами внимания ученых, что обусловливает актуальность данной работы.
Целью нашего исследования является изучение специфики репрезентации цветовой картины мира в русском и английском арго. В задачи исследования входит проведение выборки арготических единиц, представляющих цветообозначе-ния, содержащих компонент цветообозначения в русском и английском языках, выявление их структурных особенностей, проведение классификации корпуса примеров по тематическому принципу, выявление цветовых доминант в рамках тематических групп. Для решения вышеобозначенных задач использовались следующие методы: метод сплошной выборки; метод классификации, элементы этимологического анализа, а также количественный и сопоставительный анализ.
Новизна работы заключается в анализе фрагментов картины мира, соотносящихся с цветообозначениями в арго и остающихся на данный момент неизученными. Результаты настоящего исследования могут найти применение при преподавании курсов лексикологии, стилистики и лингвокультурологии.
Прежде чем перейти к анализу результатов работы, целесообразным представляется обратиться к таким важным для исследования понятиям, как языковая картина мира, цветовая картина мира, арго, а также их взаимокорреляции.
Язык как система олицетворяет способы понятийного познания мира человеком - пути приобретения нового знания и механизм оформления мысли. Таким образом, язык непосредственно связан с порождением мысли. И хотя каждый человек «существует» в индивидуальном языковом пространстве, за рамки которого он не выходит, именно внешней действительности отводится ключевая роль в процессе формирования мышления, в то время как язык становится формой выражения.
Что касается языковой картины мира, то множество трактовок данного сложного феномена сводится к пониманию его сути как приема концептуализации окружающей действительности. Языковая картина мира одновременно представляет совокупность знаний о мире, закрепленных в языке, и метод получения и интерпретации новой информации. Мышление различных народов определяется множеством экстралингвистических факторов, среди которых выделяют особенности историко-культурной и природно-климатической жизни этносов. Е.Н. Алымова обращает внимание на тот факт, что процессы, характерные для формирования языковой картины мира, оказываются справедливы и в отношении вербализации цветового пространства. Они, соответственно, принимают национально-специфические лексические формы, формируя цветовую картину мира [5].
Понятие цвета соотносится с аксиологическим аспектом картины мира в плане выполнения им функции оценки или категоризации предметов и явлений окружающей действительности по критериям нормативности/ненормативности, эмоциональности/неэмоциональности, позитивности/негативности. На эмоцио-подобность цветов и, в свою очередь, цветоподобность эмоций указывают психологи. Ю.А. Грибер отмечает, что определенный цвет символичен для человека и имеет собственную специфику воздействия на него. В частности, помимо заключенных в цвете качеств, соответствующих олицетворяющим им свойствам вещей, цвет способен воспроизводить эти качества по ассоциативным цепям [6]. Важным аспектом взаимосвязи человека и цвета становится воздействие последнего на его психофизиологическое состояние. Также в фокусе внимания лингвистов находится взаимосвязь цветовой гаммы окружающего мира и процессов номинации.
Говоря об оценочных характеристиках, необходимо упомянуть, что они присущи как литературному языку так и нестандартной лексике. Как подсистема языка, нестандартная лексика эволюционирует вместе со всей структурой языка. Арго входит в ее состав и является одним из наиболее древних экспрессивных пластов, поскольку его возникновение непосредственно связано с появлением преступности и профессиональных жаргонов.
Отметим, что для обозначения одного и того же лингвистического феномена отечественные и зарубежные ученые используют разные термины. Так, для обозначения английского арго в зарубежной лингвистике традиционно используется термин «кэнт» [7]. В нашей работе мы также будем придерживаться терминологии, принятой в отечественной лингвистике, и употреблять термин «арго» для определения обслуживающей криминальную субкультуру социально детерминированной лексической системы, выполняющей ряд функций, среди которых особо выделяются конспиративная и эмоционально-экспрессивная.
Понятный для узкой социально обусловленной группы язык, арго выступает универсальным средством общения и в полной мере способен предавать картину мира его носителей с учетом специфики национального менталитета. Лексикон арго эксплицирует аксиологию представителей преступного мира. И хотя арготическая картина мира отличается относительной бедностью по содержанию, т.к. выражаемые эмоции не отличаются разнообразием (оскорбление, критика, упрек и т.д.), в плане экспрессии она характеризуется высокой интенсивностью.
Анализ данных словарей, фиксирующих интересующие нас единицы, позволяет выявить тенденции восприятия мира криминальной субкультурой сквозь призму цвета. Для этого нами были отобраны лексические единицы из «Словаря тысячелетнего арго» М. Грачева [8], а также словаря "A Dictionary of The Underworld" Э. Партриджа [7].
Исследование потенциала цветообозначений в процессе арготического словопроизводства позволяет выявить специфику картины мира различных лингвокультур. Подтверждением факта формирования разными национальными языками неповторимой языковой картины миры, в том числе и картины мира арго, служит разнообразие функционирующих в его пределах образных средств. Так, английскому арго присуще использование прилагательных-цветообозначений для наименования расы и иногда для одновременного указания на социальный статус/профессиональную деятельность человека. Например, blue - «синий» (афроамериканец), black cloud - «черное облако» (осужденный афроамерика-нец), black meat - «черное мясо» (чернокожая проститутка) и т.д. В русском арго подобная тенденция встречается реже и имеет свою национально-культурную специфику. Так, прилагательное «черный» и его производные (чернявый, чернь) в большинстве случаев используются для выражения оппозиции «русский»/ «нерусский» и могут употребляться в зависимости от контекста для обозначения целого ряда национальностей (кавказцев, цыган и т.д.). Употребление прилагательных синий или голубой в принципе не характерно в контексте соотнесения с какой-либо национальностью.
Отобранные 311 примеров (149 единиц в русском языке и 162 единицы в английском языке соответственно) показали, что в словарях наиболее частотными цветообозначениями являются 10 наименований (черный, белый, красный, зеленый, синий/голубой, желтый, серый, розовый и коричневый). Для наглядности полученные данные представлены в табл. 1:
Проведенное исследование позволяет констатировать преобладание арготических единиц черного, белого и красного цветов как в русском, так и английском языках. Данный факт обусловливается вторичностью арготической картины мира по отношению к национальным картинам мира, в которых запечатлена
Таблица 1
Цветообозначения в русском и английском арго
Номинация цвета В русском языке, % В английском языке, %
черный 43 ед., 28,9% 51 ед., 31,4%
белый 31 ед., 20,8% 37 ед., 22,8%
красный 26 ед., 17,4% 30 ед., 18,5%
зеленый 17 ед., 11,4% 15 ед., 9,2%
синий 6 ед., 4% 11 ед., 6,7%
голубой 6 ед., 4%
желтый 9 ед., 6% 5 ед., 3%
серый 5 ед., 3,4% 4 ед., 2,4%
розовый 4 ед., 2,7% 5 ед., 3%
коричневый 2 ед., 1,4% 5 ед., 3%
триада белого, черного и красного цветов. Данные цветовые доминанты имеют символическое значение, связанное с диалектическим развитием общества, когда на начальных этапах его развития использовались только два цвета: черный и белый для противопоставления Света и Тьмы, Неба и Земли и т.д. Также впоследствии к указанным цветовым доминантам был добавлен красный цвет как символ священного Огня или крови Христа, характерный для европейской культуры, образовав триаду. Другие цветонаименования встречаются значительно реже, при этом в русском арго, так же, как и в национальном языке прослеживается разграничение голубого и синего цветов (например, синенькая - заведение общепита, голубое небо - ИТУ), в то время как для английского языка и арго подобная черта неспецифична.
С точки зрения формы наиболее распространенными среди исследуемых примеров арготизмов стали простые наименования (качественные прилагательные) и сложнопроизводные прилагательные/словосочетания со сложнопроиз-водными прилагательными: желторотый - коренной сибиряк, красноголовый - солдат МВД, black-faced job - воровство. Примечательным является факт использования в русском арго контаминации, например: жёлудь - изделие из золота (контаминация арготизма жёлтый (золотой) и литературной лексемы жёлудь) или сережа - сотрудник правоохранительных органов (контаминация арготизмов серый (сотрудник правоохранительных органов) и сережка (сторож). В английском арго подобных примеров не зафиксировано. При этом одинаково продуктивным оказались для обоих языков структурные модели прил.+ сущ. / Adj + N (зеленая елочка - осужденный военнослужащий, белый прокурор - побег из мест лишения свободы в зимнее время года; green pea - легкая жертва, white angel -медсестра) и прил.+прил. / Adj + Adj. (черное-белое - фальшивый паспорт; red hot - террорист).
Анализ фактического материала позволил выделить 4 тематические группы: «Деньги» / "Money", «Алкоголь» / "Alcohol", «Наркотики» / "Drugs", «Статус в криминальной иерархии» / "Criminal Status Hierarchy ". Рассмотрим каждую из них более подробно.
Тематическая группа «Деньги» / "Money". Английский язык обладает высоким потенциалом репрезентации денежных отношений, операций, а также криминальных профессий, связанных с изготовлением и сбытом фальшивых денег благодаря зеленому цвету долларовых банкнот: green and greasy - 300 долларов, green fodder/ greenback - деньги, green goods merchant/ green goods operator -фальшивомонетчик. В русском арго данная категория также представлена преимущественно цветообозначением «зеленый», что является прямой отсылкой к английскому языку, из которого и черпаются заимствования: грин/зеленый / зелененький - доллар.
Тематическая группа «Алкоголь» / "Alcohol". В русском арго выделяются две цветовые доминанты, репрезентирующие виды алкогольных напитков и состояний после их употребления: синий и белый. Например, синенький - денатурат, синяк - алкоголик, белка - белая горячка, белый медведь - смесь спирта и шампанского. Данные цвета принимают участие в метафоризации и используют-
Библиографический список
ся в целях достижения высокого уровня экспрессии арготизмов, переосмысливая цвет напитков. Для английского арго также характерно выделение двух цветовых доминант: красный и белый. Например, red eye - виски, red ribbon - бренди, white ribbon/satin/Velvet - джин. Как видно из примеров, в английском арго также происходит переосмысливание красноватого и прозрачного цветов алкогольных напитков.
Тематическая группа «Наркотики» / "Drugs". В данной группе как в русском, так и в английском арго были выделены две доминанты: черный и белый. В обоих языках наблюдается полное совпадение при использовании цветообо-значений для наименования опиума и гашиша: черная /черный, черная полынь; black smoke /silk. Также сходства выявлены и в случаях наименования героина, кокаина и морфина: белый /белая /белое; white cross, white powder, white silk. Сходства объясняются тем, что рассмотренные арготизмы мотивируются цветом наркотических веществ.
Тематическая группа «Статус в криминальной иерархии» / "Criminal Status Hierarchy". Несмотря на обширную наполняемость категории, в русском арго не представилось возможным выделение цветодоминанты, т.к. каждый из социально значимых для криминальной субкультуры статусов обозначен специфичным прилагательным цветообозначения: серый - неопытный, зеленый - преступник-новичок, черная масть - принадлежность к определенной воровской группировке, синий - вор в законе. В то же время в английском арго для обозначения различных статусов чаще всего используется цветоком-понент "black": black cap - информатор, black coat - вор, blacksmith - взломщик сейфов.
Проанализировав корпус примеров арготизмов, репрезентирующих цветовую картину мира в русском и английском языках, можно сделать вывод об их высоком информационном потенциале, а также значительных возможностях в плане отражения эмоциональных отношений к окружающей действительности. Среди словообразовательных моделей отмечаются типичные для нестандартной лексики русского и английского языков способы. Выделенные тематические группы арготизмов свидетельствуют об их антропоцентричности. Неодинаковое распределение цветовых доминант в тематических группах арготизмов обусловливается различием в менталитете народов, что выражается в специфических способах формирования и выражения цветонаименований. Преобладание примеров с цветокомпонентом «черный»/ "black", характерное для обоих языков, подтверждает отражение в арго перевернутой пирамиды ценностей криминальной субкультуры. Подобный количественный перевес лексических единиц связан как с наличием большого числа переносных значений, так и с обширными возможностями в плане сочетаемости, репрезентации и объективации явлений окружающего мира.
На наш взгляд, компаративные исследования представляются достаточно перспективными, в связи с чем дальнейшее изучение арготической лексики русского и английского языков можно посвятить раскрытию степени мотивированности цветообозначений.
1. Болотина М.А.Символика цвета в русском и английском языках. Вестник Балтийского федерального университета имени И. Канта. Калининград, 2011; № 2: 7 - 12.
2. Мужикова О.Н. Концепты цвета в картине мира английского сленга. Диссертация ... кандидата филологических наук. Санкт-Петербург, 2016.
3. Шабашева Е.А. Фразеологические единицы с компонентом «цвет» в русском и английском языках: аксиологический аспект. Диссертация ... кандидата филологических наук. Калиниград, 2012.
4. Wierzbicka A. The semantics of colour: A new paradigm. Progress in Colour Studies. Philadelphia: John Benjamins Publishing Company. 2006; Vol. 1: 1 - 24.
5. Алымова Е.Н. Цвет как лингвокогнитивная категория в русской языковой картине мира. Диссертация ... кандидата филологических наук. Санкт-Петербург, 2007.
6. Грибер Ю.А. Цвета эмоций: экспериментальное исследование ассоциативных связей в современном русском языке. Москва, 2019; №1: 69 - 86.
7. Partridge E. A Dictionary of the Underworld. Available at: https://archive.org/details/in.ernet.dli.2015.184128/mode/2up
8. Грачев М.А. Словарь тысячелетнего русского арго. Москва: Рипол Классик, 2003.
References
1. Bolotina M.A.Simvolika cveta v russkom i anglijskom yazykah. Vestnik Baltijskogo federal'nogo universiteta imeni I. Kanta. Kaliningrad, 2011; № 2: 7 - 12.
2. Muzhikova O.N. Koncepty cveta v kartine mira anglijskogo slenga. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Sankt-Peterburg, 2016.
3. Shabasheva E.A. Frazeologicheskie edinicy s komponentom «cvet» v russkom i anglijskom yazykah: aksiologicheskij aspekt. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Kalinigrad, 2012.
4. Wierzbicka A. The semantics of colour: A new paradigm. Progress in Colour Studies. Philadelphia: John Benjamins Publishing Company. 2006; Vol. 1: 1 - 24.
5. Alymova E.N. Cvet kaklingvokognitivnaya kategoriya vrusskojyazykovojkartine mira. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Sankt-Peterburg, 2007.
6. Griber Yu.A. Cveta 'emocij: 'eksperimental'noe issledovanie associativnyh svyazej v sovremennom russkom yazyke. Moskva, 2019; №1: 69 - 86.
7. Partridge E. A Dictionary of the Underworld. Available at: https://archive.org/details/in.ernet.dli.2015.184128/mode/2up
8. Grachev M.A. Slovar' tysyacheletnegorusskogo argo. Moskva: Ripol Klassik, 2003.
Статья поступила в редакцию 16.02.20
УДК 81'42
Fatkullina F.G., Doctor of Sciences (Philology), Head of Department of Russian and Comparative Philology, Bashkir State University (Ufa, Russia),
E-mail: [email protected]
Kazantsev V.A., postgraduate, Bashkir State University (Ufa, Russia), E-mail: [email protected]
THE USE OF METAPHORICAL MODELS IN POLITICAL DISCOURSE. The article observes the functional features of metaphorics within the framework of political discourse. Using theoretical developments of O. M. Mikhaleva, the authors give a classification of metaphorical models that exist within the framework of political discourse. Among the metaphorical models, anthropomorphic, social, natural, artifact, as well as path models stand out. The authors analyzed the text of the opposition politician A. Navalny in order to identify metaphors in it that contribute to the appraisal and construction of socio-political realities. As a result of the analysis, it is concluded that the politician uses negative metaphors to discredit political opponents. Most metaphors are used not so much for naming, nominalizing in a figurative meaning, but for describing and characterizing the socio-political situation through abstract concepts, which in turn form certain representations in the mind, encourage one to perceive the signified from a specific angle, which and determines the manipulative effect of metaphor in the framework of political discourse.
Key words: conceptual metaphor, metaphorical model, political discourse, speech impact, public consciousness.
Ф.Г. Фаткуллина, д-р филол. наук, зав. каф. русской и сопоставительной филологии Башкирского государственного университета, г. Уфа,
E-mail: [email protected]
В.А. Казанцев, аспирант Башкирского государственного университета г. Уфа, E-mail: [email protected]
РЕАЛИЗАЦИЯ МЕТАФОРИЧЕСКИХ МОДЕЛЕЙ В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ
Публикация подготовлена в рамках поддержанного РФФИ проекта № 20-012-00136.
Статья посвящена рассмотрению функциональных особенностей концептуальных метафор в пределах политического дискурса. Авторами представлена классификация метафорических моделей, основанная на теоретических наработках О.М. Михалевой, А.П. Чудинова и др. Среди метафорических моделей выделены антропоморфная, социальная, природная, артефактная, а также модель пути. Авторами проанализирован текст оппозиционного политика А. Навального с целью выявления в нем метафор, реализующих оценочность и конструирующих социально-политических реалии современной России. Делается вывод о том, что большинство метафор используется не столько для называния, номинализации в переносном значении, сколько для описания и характеристики социально-политической ситуации через отвлеченные понятия, которые, в свою очередь, формируют определенные представления в сознании, побуждают воспринимать обозначаемое под конкретным углом, что и определяет манипулятивный эффект метафоры в рамках политического дискурса.
Ключевые слова: концептуальная метафора, метафорическая модель, политический дискурс, речевое воздействие, общественное сознание.
В лингвистике акценты анализа метафоры сместились во второй половине XX в.: если раньше данный стилистический прием рассматривался в контексте риторики в качестве своеобразного украшения речи, углубляющего представление о том или ином предмете высказывания, то в настоящий момент под метафорой подразумевается универсальный инструмент структурирования действительности. Важную роль в смещении исследовательского интереса сыграли английские лингвисты Д. Лакофф и М. Джонсон, разработавшие теорию концептуальной метафоры в научной работе «Метафоры, которыми мы живем». По мнению ученых, метафору следует рассматривать «в качестве когнитивного феномена, влияющим на мышление человека» [1, с. 16]. Все метафоры имеют непосредственное отношение к сознанию, к тем общим представлениям, которые сложились в обществе об окружающем мире. Метафора в таком разрезе становится способом познания, описания и объяснения реальности. В некоторых случая она становится способом изменения сути того или иного явления. Известен хрестоматийный пример, предложенный Д. Лакоффом и М. Джонсоном, когда концепт «время» осмысляется через концепт «деньги». Некоторые исследователи считают, что эта метафора стала частью «западного влияния на мировые культуры» [2].
Разумеется, воздействующий потенциал метафор, её способность структурировать и изменять представление о действительности стал особенно востребован в политическом дискурсе. Под политическим дискурсом мы понимаем всю совокупность текстов (в том числе и высказываний), коммуникативных актов, затрагивающих в содержательном плане сферу политической жизни, общественных интересов, а также отражающих или оценивающих актуальную политическую ситуацию. Важной чертой данного типа дискурса является персуазивность - направленность речевоздействующего текста (как устного, так и письменного) отправителя на адресата с целью внесения изменений в картину мира последнего или побуждения его к действию [3]. Как уже было сказано, метафора является не просто формой выразительности - из этой лингвистической формы возможно вывести целую логическую цепочку. Так, например, концептуальная метафора «спор - война» обусловливает отношения участников спора друг к другу как к
противникам, а предмет спора осмысляется как поле боя. Основное назначение политической коммуникации заключается в борьбе за власть [4, с. 13] (овладение, сохранение, осуществление, стабилизация или перераспределение власти), что тоже можно считать метафорическим представлением о конкурировании политических сил. Одним из определяющих признаков языка политического дискурса является аксиологическая (оценочная) лексика, которая расставляет акценты и воздействует на адресата, вызывая те или иные ассоциации [5, с. 138]. Оцениваться может как социально-политическая ситуация, так и идеологические оппоненты. Для реализации функции воздействия используются стандартизированные базовые образы.
Исследователь О.Л. Михалева выделяет специфичные метафорические модели, распространенные в политическом дискурсе. По ее мнению, «используя определенную метафорическую модель, адресант может построить выгодную ему картину мира в сознании слушающего» [б, с. 94; 7]. Следовательно, анализ метафор при исследовании политического дискурса становится актуальным и действенным способом выявления речевого воздействия и манипулирования общественным сознанием. В политическом дискурсе выделяются пять основных моделей метафор и соответствующие им понятийные сферы (исследователь А.П. Чудинов называет эти сферы «донорами» или «источниками метафорической экспансии» [8, с. 27]):
1. Антропоморфная модель - формирование политической действительности через уподобление человеку: («парализованная дума», «Родина шла», «язва на теле России», «разлагающийся режим»).
2. Социальная модель: преступность («преступный переворот», «лесная мафия», «жулики и воры»), война и армия («народ победит», «битва на рынке»), игра («судьба России поставлена на карту», «политическое шахматное поле», «мы проиграем на Западе»), театр («коммунистический сценарий», «Америка не справилась со своей ролью»), спорт («гонка вооружений»).
3. Природная модель: животные («отлученный от кормушки», «мы возимся в паутине», «политическое чутье»), растения («корни терроризма», «страна дозрела»), неживая природа («пропасть недоверия»).
