CC BY
12
ФИЛОЛОГИЯ
Вестник Омского университета, 2002. №1. С. 66-69. © Омский государственный университет
УДК 882
СПЕЦИФИКА КНИГОТВОРЧЕСТВА А.М. ЖЕМЧУЖНИКОВА: ОТ ПАРОДИЙНОЙ МАСКИ К ИТОГОВОЙ КНИЖНОЙ ДИЛОГИИ «ПЕСНИ СТАРОСТИ» И «ПРОЩАЛЬНЫЕ ПЕСНИ»
О.В. Мирошникова
Омский государственный университет, кафедра 'русской и зарубежной литературы,
644077, Омск, пр.Мира, 55A
Получена 8 ноября 2001 г.
It is for the first time that A.M. Zemtchuznicov's prose diptych which reflects the most important and specific feaures of the poet's prose work in the last third of the XIXth century has become the objekt of the literary studies.
Принято считать, что последовательная разработка культуры лирической книги начинается в русской поэзии с появлением символистов. Однако роль их предшественников, поэтов так называемого «безвременья» конца XIX века, в процессе книготворчества еще не определена, чем обусловлена необходимость исследования материала, литературоведческий анализ которого прежде не проводился.
Один из поэтов, чье творчество пришлось на вторую половину XIX века, А.М. Жемчужников, до сего времени ценим в основном как один из создателей Козьмы Пруткова. Между тем он сыграл значительную роль в формировании «закатной серии» прощальных изданий некрасовско-фетовского поэтического поколения, создав оригинальную дилогию итоговых книг. В ней были объективированы закономерности авторской поэтики и некоторые тенденции развития искусства данного периода. Она послужила каноном для создания жанровых аналогов в творчестве младших поэтов «безвременья» и авторов нового столетия. В жанровом кадастре самого поэта это издание может рассматриваться как вершинное художественное достижение наряду с созданным при его участии циклом-маской Козьмы Пруткова. Структурные и жанровые особенности дилогии определяются особенностями ее формирования, спецификой авторского контекста.
Лирика А.М. Жемчужникова представляет собой целостную художественную систему и создает впечатление равновесия и гармонического взаимодействия жанровых тенденций. Подобная соразмерность обусловлена характером творче-
скои эволюции и эстетической ориентацией поэта. Среди его микрожанров есть притчи, сказки, послания, думы-медитации, басни, эпиграммы, сцены, инвективы, сатиры, эпитафии, пейзажи и т.д. Более масштабные формы - поэмы, комедии в стихах, сборники, тома собраний стихотворений, лирические книги - тоже представлены примерно в равных долях.
Специфика жанровой динамики творчества поэта закономерна для завершающей фазы классического периода русской литературы. Жем-чужников, принадлежа к плеяде писателей середины века, как и его современники А.А. Фет, Я.П. Полонский, А.Н. Майков, А.Н. Плещеев, К.К. Случевский, не отказывается от романтической поэтики, преодолевая ее штампы и подчиняя ее задачам современности. Верой в жизнеспособность романтического искусства, задачей его очищения и внутреннего преобразования обусловлен пародийный дискурс творчества первого периода. В итоговый период своей литературной деятельности поэт стремится к соединению «разбитых скрижалей», к синтезу различных эстетических начал, что обеспечивает ему место «завершителя» классической традиции и одновременно «провозвестника» ее кризиса и наступления новой стадии развития.
В 1884 г. впервые было напечатано «Полное собрание сочинений Козьмы Пруткова», представившее на суд критики и читателей пародийные произведения трех соавторов. Успех издания, подготовленного В.М. Жемчужниковым «с просмотром брата» Алексея [1], был небывалый. Этим изданием завершился длительный период
творчества А.М. Жемчужникова под псевдонимом. Сатирическая маска «жреца красоты» и «гения всех времен и народов» осталась в прошлом, она не закрывала более «лица необщее выраженье» талантливого лирического поэта.
Освободившись от ставшего для него почти обязательным коллективного псевдонима и привычки совместного сатирического творчества, поэт сосредоточился на собственной лирике, развивавшейся в нескольких направлениях. Осталась заметка из записной книжки начала 1900 годов: «Мои мотивы: 1)гражданский, 2)религиозный, 3)семейный, 4)природа, 5)музыка, 6)любовь к жизни» [2] . Очевидно, что сочинениям предшествующих этапов творчества была свойственна та же тематическая парадигма.
Издание индивидуальных стихотворений А. Жемчужникова в двух томах, первое, оно же итоговое, появилось в Петербурге лишь в 1892 году и переиздавалось три раза при жизни поэта и через два года после смерти. С чем связано появление его итоговых книг? Характерно высказывание автора: «В изданных мною двух томиках я высказался довольно полно, но не весь» [3]. Вероятно, ощущение нереализованного личностного потенциала сыграло решающую роль в осуществлении замысла новой «книжки», как назвал ее сам автор, - «Песен старости» (СПб., 1900). Не преувеличивая, все же нельзя не учитывать и значения общей диалогической атмосферы в тогдашней поэзии, художественным воплощением которой стала серия «последних песен», начатая Н.А. Некрасовым, продолженная А.А. Фетом, Я.П. Полонским и другими его современниками. Она побуждала к творческому вмешательству. Своими «Песнями... » Жемчужников вносил существенную реплику в многоголосую дискуссию, реализованную серией итоговых книг.
Необходимо акцентировать внимание на уникальном факте: «Песни старости» оказались в такой степени востребованными читательской публикой рубежа столетий, что поэт, до того лишь однажды суммировавший свои произведения двухтомником, решился в том же, 1900-м, году переиздать книгу. Вероятно, её успех и необходимость поэтической полемики по ряду вопросов спровоцировали его на дальнейшее продолжение удачно начатого книготворчества.
Завершающая книга стихов 87-летнего поэта «Прощальные песни» (СПб., 1908) в авторской редакции была напечатана вскоре после его смерти. Несомненно, обе итоговые стихотворные книги Жемчужникова не только явились его собственным достижением, уникальным результатом поэтического долголетия, но и внесли весомый вклад в процесс создания серии книг-завещаний русской лирики.
Рассмотрение творческой эволюции Жемчужникова дает понимание того, что циклизация стихотворных произведений была для него одним из основных жанрообразующих принципов, проявляясь как в формах традиционных, так и в оригинально-авторских. По жанрово-архитекто-ническому принципу их можно объединить в шесть групп.
К первому типу можно отнести многочастные стихотворения, состоящие из пронумерованных текстов-фрагментов: «В альбом современных портретов» 1870 г., «Эпитафии» 1871 г., «Современные заметки» 1890 г, «Новая вариация на старую тему» 1892 г., «Заметки о некоторой публицистике» 1894 г., «Семьдесят пять лет» 1896 г., «О жизни» 1896 г. Подобные структуры, различной тематики и жанровых ориентаций, являются переходными от «монолитных» текстов к «составным», циклическим.
Второй тип объединений - оригинальные опыты любимых поэтом стихотворных дилогий и трилогий. Одни из них появились в результате варьирования какого-либо мотива. Так, основой двучастной композиции «Песни об уединении» 1889 стал горацианский мотив ухода от суетной современности, столичного шума в свое имение, в свой «уголок земли» - мотив, многократно развивавшийся русскими поэтами. Другие - представляют собой объективацию внутренних сомнений способом создания диалога противонаправленных начал. Например, «Голоса» - объединение из двух законченных стихотворений по семь катренов, каждое из которых имеет свой номер, подчеркнутый в заглавиях («Один голос», «Второй голос»). Два текста воплощают традиционную оппозицию «злобных песен» мятущейся души, «жесткого стиха, навеянного враждой» и звучных строф «духовных песнопений». Некоторые были вызваны к жизни журнально-критической или дружеской полемикой. Примером может служить цепочка из трех стихотворений 1897 года с «антикатковским» элементом: «Завещание», «Поминки», «Ученики» с подзаголовком (По поводу стихотворения «Поминки»). Они связаны между собой полемическим пафосом, аллегоризмом и декларативностью развития мотива. Это и композиция из двух натуралистических картинок «Из жизни в Москве: 1. Лошадка. 2. У всенощной на страстной неделе». Часто к двум текстам прибавляется третий, дополнительно-заключительный.
Третья группа - прациклические образования и лейтмотивные несобранные циклы. К ним относится мотивный комплекс стихотворений 18761877 гг., вызванных смертью любимой жены поэта Елизаветы Алексеевны Жемчужниковой (урожд. Дьяковой). В него входят следующие
68
О.В. Мирошникова
тексты: «Кончено. Нет ее. Время тревожное... », «Если б ты видеть могла мое горе... », «Гляжу ль на детей и грущу... », «За днями ненастными, с темными тучами... » и другие, всего более десяти. Стихотворения сближает характер адресации, биографической основы, диалогизм, развитие единой трагической коллизии, общее настроение и варьирование доминирующего мотива - потеря любимой. На фоне ближайшего авторского контекста он выступает весьма рельефно. Другой пример - лейтмотивная цепочка произведений 1887-1888 годов, объединенных социальной темой жестокой, но «бесцветной современности»: «Как будто все всем надоело. . . », «Весенняя песнь», «Столковались», «Превращения», «Сняла с меня судьба, в жестокий этот век...», «Духа не угашайте». Сатирико-иронический угол зрения на «бесплодный век», активная речевая установка открыто полемического или разоблачительного типа создают условия для цикло-творческой рецепции читателя.
Четвертый тип составляют собственно циклы и циклические серии, такие как «Зимние картинки» 1857 г., «Парадные песни» 1876 г., «Сельские впечатления и картинки», серия первая 1886-1889 г. и вторая 1888-1892 г., каждая со своей архитектоникой, циклами-подразделами. Циклические серии - структуры переходные от циклов к лирическим книгам и томам собраний стихотворений.
Пятый тип представляет уникальный персонажно-масочный пародийный комплекс - цикл разножанровых произведений Козьмы Пруткова, созданный, как известно, Жемчужниковым в соавторстве с его братьями и А.К. Толстым.
Шестым типом циклизации поэта являются книги лирики: двухтомник стихотворений и две итоговые книги, одна из которых является продолжением первой и связана с ней множеством моментов. «Песни старости» и «Последние песни» представляют собой стихотворную книжную дилогию, имеющую мало аналогов как в отечественной, так и в мировой литературе. Ближайшие сопоставительные примеры, например, две последние книги Я.П. Полонского «На закате» и «Вечерний звон», далеки от высокой степени цельности и взаимоориентированности, характерной для архитектоники диптиха Жемчужни-кова.
«Песни старости» А.М. Жемчужникова - дневник последней исповеди, последних воспоминаний, подведения итогов жизни и творчества, раздумий над смыслом жизни своего поколения, поколения детей. Это издание недаром последовало лишь через восемь лет после первого, двухтомного. Автор готовил цельную книгу, которую рассматривал в качестве результата последнего, отличного от прежних, периода творчества, а мо-
жет быть, и всей жизни. Она призвана была дать более многогранное представление о личности поэта и его связях с миром.
Сходство двух прощальных книг Жемчужникова прежде всего в единстве жанрово-компози-ционных установок: это два выпуска итогового дневника-завещания, основанного на лирических принципах «единства места, времени и действия». Если в 1880-х годах Жемчужников мало задумывался о композиции томов своих сочинений, то в последний период для него характерны крупные циклические структуры, направленные на художественную реализацию его концепции жизни.
Композиция обеих книг определена строго хронологической последовательностью расположения материала, определенной самим автором. Им указан также и ряд мест написания произведений. Необходимость этого момента аргументирована самим поэтом в предисловии к первой книге: «Так как местопребывание могло иметь влияние на душевное настроение, то я нашел не излишним обозначить в конце каждого стихотворения место, где оно было написано. Лето я проводил и у себя в Павловке (Елецкого уезда, Орловской губернии), и у моих родных: в Стень-кине (имение А.С. Мерхелевича, близ Рязани), а с 1896 года постоянно в Ильиновке (имение мужа моей старшей дочери, М.А. Баратынского, в Кирсановском уезде Тамбовской губернии)» [4].
Дневниковая форма не всегда приносит успех ее создателям, принципиально важным является отражение в ней особой концепция времени как главного жанрообразующего принципа. Значительность личности должна быть удостоверена важностью отраженного в ее духовной деятельности исторического момента.
Пушкинский принцип - история, пропущенная через жизнь певца, - для Жемчужникова был важным ориентиром; собственное творчество было для него значимым настолько, насколько оно отражало современность, служа уроком и предостережением новым поколениям. Вспомним, что на первое место среди мотивов собственной лирики он ставил гражданские. В поздних книгах есть целый ряд сатирических стихотворений, инвектив, служащих воплощением позиции отторжения поэта от «жестокого мира» своей эпохи.
В трактовке периода конца XIX века как последнего поворота колеса истории Жемчужников сходился - при всем различии их духовных ориентиров - с В.С. Соловьевым, К.К. Случевским. Эпоха представлялась ему тупиком, сквозь который жизнь может пройти, только безжалостно сломав ветхое строение государственности и всего, что ему служит, включая искусство. В одном из стихотворений поэт констатировал: «Так прочен в сердце и в мозгу Высокий строй эпо-
хи прошлой, Что с современностью пошлой Я примириться не могу» [5] . Как видим, жанровый генезис «Песен . . . » поэта достаточно сложен, его дневник не мог стать летописью участника (или хотя бы свидетеля) крупных исторических событий, их не было. Он не мог явиться и «записками из подполья», поскольку поэт по складу мироощущения отличался ясностью и здоровой прямотой выражения позиции. «Записки под маской» были в прошлом. Оставался вариант многократно проверенного русскими писателями «ухода от современности», «писем из провинции», «песен из уголка». Позиция «вненаходи-мости» по отношению к современности обусловливала надежду на понимание потомков, дневник совмещался с завещанием.
Стихотворения и циклы дилогии имеют разную жанровую природу, которая «гасится» смысловой направленностью единого контекста. Форма дневника выбрана очень точно, поскольку «позволяет отказаться от каких бы то ни было жанровых ограничений, включать в лирическое высказывание «сюжеты» и медитации, открытое выражение чувств и подробные описания, возвращаться к тому, что кажется важным и поразительным, не упуская при этом обыденного, фиксировать тончайшие оттенки переживаний и создавать зарисовки окружающего и т.д.» [6]. Кроме того, книгам поэта была свойственна про-фетическая интенция: предчувствие скорых «исторических надломов, а в такие эпохи историчностью отмечена и частная жизнь личности в ее «бурях душевных».
В отличие от юношеского дневника, общая логика смены страниц-настроений которого воспринимается как история духовного роста личности, дневниковая форма итоговой книги имеет другую мотивную основу. Она обусловлена совершенно иной биографической коллизией, составляющей пусковой механизм метасюжета. Не задачи становления мыслящего человека и ценностной ориентации его в мире на этапе перехода к зрелости, а обобщение и оценка пройденного пути, событий, поступков для решения вопроса о смысле протекшей жизни и действительной цены личности.
В книжной дилогии Жемчужникова проявились индивидуальные эстетические приоритеты и общие закономерности поэзии конца XIX века:
• она умножила количество лирических произведений завершающего характера, суммировав достижения и неудачи жизни и творчества не только самого автора, но и литературного поколения середины века, к которому он принадлежал;
• в ней актуализировались многие линии классической традиции, что подчеркивало значимость творческого наследия для формирования русско-
го искусства нового типа;
• в плане проблематики это отразилось в синтезе религиозно-философских и гражданственных мотивов, вечных вопросов бытия и злободневных зарисовок, размышлений; в аспекте жанровой поэтики - в плодотворном соединении мо-нологизма, исповедальности дневникового типа с диалогической установкой поэтического завещания;
• «Песни старости» и «Прощальные песни», представляют собой дискретно-целостные контекстовые формы и показательны с точки зрения активизации процесса циклообразования 18801900-х годов;
• создание Жемчужниковым лирической дилогии, составленной не из двух стихотворений, не из парных циклов, но из связанных многими линиями двух книг, знаменует процесс жанровой глобализации в лирике, укрупнение составных контекстовых форм, все чаще появлявшихся на смену традиционной поэме;
• невыразительная идентичность структуры той и другой книги, некоторая рыхлость текстового массива, «частно-биографический» характер хронологического принципа сквозного тек-стообразования, ненамеренные диссонансы мо-тивного комплекса - эти недочеты изданий проявляют не столько творческую «усталость» поэта-долгожителя, сколько кризисное состояние современной ему поэзии;
• книжной дилогией-завещанием Жемчуж-ников создал интереснейший жанровый прецедент, который затем был тиражирован поэтами следующего поколения, издававшими двучаст-ные прощальные книги: А.В. Переводчиковой, Н.Н. Бахметевым, С.К. Акимовой;
• анализ книжной дилогии в авторском контексте позволяет говорить о преобразовании циклизации в книготворчество как частном проявлении общей тенденции эстетической переориентации, проявившейся в изменении жанрового диапазона лирики, подготовившей многие открытия XX века.
[1] М.М.Стасюлевич и его современники в их переписке. СПб., 1912. Т.4. С.325.
[2] Цит. по: Жемчужников А.М. Избранные произведения. М; Л.,1963. С. 26.
[3] Там же. С.339.
[4] Жемчужников А.М. Песни старости. СПб., 1900. C.VII-VIII.
[5] Там же. С.126.
[6] Фоменко И.В. Лирический цикл: становление жанра, поэтика. Тверь, 1992. С.48.
[7] Гинзбург Л.Я. О лирике. С.160.
