CC BY
307
Сер. 9. 2007. Вып.З.Ч.П
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТ.
Е.Г. Местергази
СПЕЦИФИКА ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ЭПИСТОЛЯРНОГО ЖАНРА
Современная наука до сих пор не выработала сколько-нибудь стройной теории т. > «документальной» литературы: ведутся споры о том, отдельный ли это вид художественно словесности или особый ее жанр. Терминологическая путаница зафиксирована в много численных словарях и энциклопедиях. Впрочем, большинство ученых, в противове' критикам и журналистам, предпочитают рассматривать «документальную» литератур; как самостоятельный вид со своим набором жанров. Однако и в этом случае имеются сво] сложности. Так, например, часто относимый к «фактографическим», эпистолярный жан] при ближайшем рассмотрении далеко не всегда выступает таковым, будучи отмеченны? ярко выраженной художественностью. Но об этом чуть ниже.
Прежде всего, следует отметить, что само понятие жанра относится к числу таки; категорий, которые каждым новым поколением ученых подвергаются если не переосмыс лению, то обновлению. Задача автора не столь масштабна, необходимо лишь напомнит] просвещенному читателю некоторые фундаментальные теоретические установки.
Одно из классических определений жанра в отечественной науке принадлежи-: Г.Н. Поспелову. Ученый трактует жанр как единство и взаимопроникновение жанровое формы и жанрового содержания.
Со сходных позиций рассматривая предмет, В.Е. Хализев в «Теории литературы) пишет: «Литературные жанры - это группы произведений, выделяемые в рамках родоЕ литературы. Каждый из них обладает определенным комплексом устойчивых свойств. [... Жанры с трудом поддаются систематизации и классификации (в отличие от родов литера туры), упорно сопротивляются им. Прежде всего, потому, что их очень много: в каждое художественной культуре жанры специфичны (хокку, танка, газель в литературах страь Востока). К тому же жанры имеют разный исторический объем. [...] Говоря иначе, жанрь являются либо универсальными, либо исторически локальными»1.
На нынешнем этапе главная методологически обоснованная теоретическая задаче в области изучения жанров, по мысли А.Я. Эсалнек, «заключается в необходимости развития и углубления положений и дефиниций, выработанных нашей наукой путе»/ их конкретизации и приближения к живому литературному материалу, как прошлому так и современному, путем дальнейшего совершенствования типологического подходг и разработки его новой исторической модификации. Такую разновидность типоло гического изучения мы связываем с поисками внутрижанровой типологии и условнс называем ее типологией второго уровня, если под типологией первого уровня имет! в виду классификацию литературных произведений на такие жанровые типы, как роман повесть, эпопея и т. п.»2 При этом Л.В. Чернец уточняет: «Следует разграничивать задач! жанровых типологий, с их рабочими терминами (Г.Н. Поспелов, П. Хернади и др.) и конкретно-исторических исследований, выявляющих жанровые нормы как живьк реальности сознания непосредственных участников литературного процесса (писателей критиков, читателей)»3.
© Е.Г. Местергази, 2007
Учитывая эти положения, сформулированные научной мыслью последних десятилетий, необходимо обратить внимание еще на одну теоретическую проблему, а именно, особенности функционирования «документальных» жанров.
Важнейший момент, безусловно, определяющий сложность исследовательского анализа и восприятия, связан с тем, что для рассматриваемого вида литературы характерно функционирование жанров сразу в нескольких ~ двух или трех - плоскостях. Само по себе описание такой многоуровневой системы - трудная задача. Тем не менее, такое описание может быть предпринято.
Размышления над жанровой природой произведений с преобладающим документальным началом, прежде всего, позволяют выделить чистые (первичные) и сложные (вторичные) жанры.
К чистым (первичным) жанрам, вероятно, следует относить хронику (летопись), письмо, автобиографию, биографию, дневник, мемуары (воспоминания, записки), описание путешествия (травелог).
К сложным (вторичным) жанрам относятся «невыдуманный»рассказ, документальная повесть, документальный роман (роман-быль), а также сопутствующие «авторские» жанры, такие как «опыт художественного исследования» («Архипелаг ГУЛАГ» А.И. Солженицына), «роман голосов» («Цинковые мальчики» С. Алексиевич) и др.
Чистые (первичные) жанры есть некое базовое поле литературы с преобладающим документальным началом. Для повествовательной структуры этих жанров характерно наличие следующих особенностей: прямое авторское высказывание; позиция рассказчика соответствует позиции автора; анализ действительности равен художественному образу этой действительности; субъективности мировосприятия соответствует предельная субъективность высказывания; употребление подлинных имен; язык - от совершенно «необработанного» до литературного; возможна, хотя и не обязательна, опосредованная реакция на литературу (интертекстуальность).
Чистые (первичные) жанры функционируют на трех уровнях.
Первый уровень не что иное, как повседневная жизнь, в которой каждый - участник. Рожденные на этом уровне, произведения чистых жанров могут принадлежать, в принципе, кому угодно, т. е. авторам - носителям культурного сознания и авторам, таковыми не являющимся. Теоретически любой человек, владеющий мало-мальски грамотой, может написать письмо, дневник, автобиографию или записки о пережитом.
Произведения этого уровня входят в культуру как бы с «черного хода», из рук специалистов, профессиональный взгляд которых только и способен увидеть в них «нечто». Можно смело утверждать, что процесс освоения культурой материала бытового уровня - дело достаточно новое, начатое, в первую очередь, историками-медиевистами и подхваченное социологами, философами и, наконец, филологами. В XX в., занимаясь изучением повседневности, исследователь «ощущает себя непосредственно включенным в живую историческую цепь»4. Социологами и философами феноменологической ориентации создается наука повседневности. Что касается филологии, то она также приступила к освоению произведений бытового уровня. Правда, пока наука о литературе, в основном, проходит стадию «обнаружения» своего материала: издается серия «Народные мемуары», публикуются письма, записки, воспоминания рядовых граждан, а принципы и методология анализа этих произведений сегодня только формируются. Тем не менее, необходимость такого рода исследований очевидна, ведь реконструкция личной жизни и судеб отдельных, мало чем примечательных людей, изучение формирования и развития их внутреннего
мира, всех сохранившихся следов их деятельности рассматриваются как адекватное средство познания того исторического социума, в котором они жили и творили, радовались и страдали, мыслили и действовали. В фокусе исследования оказывается внутренний мир человека, его эмоционально-духовная жизнь, социальная практика и т. п. Постепенно такого рода произведения прирастают к основному телу литературы.
На бытовом уровне факт наиболее трудно вычленяется из «голой» действительности и редко обретает самостоятельную эстетическую силу.
Второй уровень - литературный. На этом уровне произведения функционируют в соответствии с принадлежностью к тому или иному литературному жанру. При этом художественная правда произведения опирается, прежде всего, на достоверность факта. Последний имеет самостоятельное эстетическое значение. На этом уровне читатель имеет дело с «невымышленной» литературой.
Третий уровень также соответствует литературному. Единственное его отличие от предыдущего состоит в принципиально иной установке на достоверность факта. Здесь факт становится предметом вымысла. Таким образом, это художественный уровень, и литература здесь, безусловно, не что иное, как fiction.
Кроме того, второй и третий уровни имеют свои функциональные особенности, а именно: произведения здесь могут выступать 1) самостоятельно (например, дневник как литературный жанр) и 2) как вставка в произведение другого жанра (например, дневник в романе).
Что касается сложных (вторичных) жанров, то они функционируют только на втором и третьем уровнях.
Само собой разумеется, сама выше приведенная схема не должна иметь жестких очертаний, как и всюду, следует иметь в виду возможные переходные или смешанные формы. Об этом, в частности, писала в свое время Л.Я, Гинзбург: «Иногда лишь самая тонкая грань отделяет автобиографию от автобиографической повести или романа. Имена действующих лиц заменены другими - эта условность сразу же переключает произведение в другой ряд, обеспечивает пишущему право на вымысел»5.
Особенности функционирования жанров «документальной» литературы можно проследить на примере эпистолярного жанра.
Письмо (в значении - письменное послание, имеющее конкретного адресата и созданное по определенному канону) первоначально возникло вне литературы и искусства как способ коммуникации в повседневной практике.
Стоит отметить, что у некоторых исследователей возникают сомнения в существовании эпистолярного жанра. Так, С.С. Аверинцев полагал, что «под знак» письма «может быть поставлен текст, характеризующийся содержательными и формальными приметами любого литературного жанра»6. С этим можно поспорить: жанр письма характеризуется индивидуальными приметами, как содержательными, так и формальными. К последним относится эпистолярный этикет: дата, обращение адресанта к адресату в начале и конце письма и т. д. Остальные признаки письма можно отнести к категории содержательных. Известно, что послание выполняет две функции - информативную и коммуникативную: адресант должен, во-первых, отобрать материал, во-вторых, соотнести его с личностью адресата. По замечанию В.Б. Шкловского, письмо «ограничивает пишущего уже тем, что он точно представляет себе адресата и его восприятие»7. Ориентация писем на конкретную личность дает возможность использовать своеобразный код. «Представляется совершенно естественным, что адресант и адресат обладают полностью идентичной кодовой
природой», - пишет Ю. М. Лотман8. Наличие кода определяет такие специфические черты письма, как «недоговоренность, фрагментарность, намеки»9.
Таковы главные признаки бытового письма.
Однако очень скоро письмо стало обретать литературные (часто публицистические) черты под пером образованнейших и эстетически одаренных людей. Таким образом, оно перешло из собственно бытовой сферы в литературную. Возник эпистолярный жанр, развивавшийся по своим законам. Классические образцы этого жанра - «Письма русского путешественника» Н.М. Карамзина, «Письма русского офицера» Ф.Н. Глинки, «Письма об эстетическом воспитании» Ф. Шиллера, «Философические письма» П.Я. Чаадаева и многие другие.
Об особенностях эпистолярного жанра писал уже в первой половине XIX в. Н.И. Греч, один из первых представителей отечественной теоретико-литературной мысли. Исследователь даже попытался наметить некоторую типологию: констатируя разделение писем на относящиеся к повседневной жизни и письма литературные, ученый описывал последние как «повествования, описания или рассуждения, имеющие только наружную форму письма», «чтоб Автор мог иметь более свободы в расположении и выражении своих мыслей»10. Таким образом, эпистолярный жанр имитирует «свойства неприготовленного, непринужденного, безыскусственного сочинения - и сии качества составляют необходимую принадлежность всякого хорошего письма»11. Были придуманы не повествование или описание как таковые, а лишь ситуация общения с читателем. Это позволяло писателям использовать целый набор стилистических приемов, маркирующих литературность текста. Граница между литературными и сугубо бытовыми письмами для Греча весьма расплывчата, он писал, что «в предполагаемых нами для примера письмах не соблюдено разделения на употребление в общежитии и литературные, потому что границы между сими двумя видами весьма неопределенны и что в первом из них имеем мы весьма мало напечатанных образов»12. Очевидно, что одним из главных отличий письма как литературного жанра от его бытового аналога следует считать высокую степень его интертекстуальности, а также известную ориентацию на публикацию. Литературное письмо как жанр достаточно сильно отличается от своего бытового аналога. По сути, под наружной формой письма скрываются самые разнообразные жанровые сращения: публицистические, литературно-критические и политические заметки, философские этюды, проповедь, путевые зарисовки и т. п. Литературное письмо как жанр, безусловно, принадлежит художественной литературе, имеющей дело с вымыслом. Достоверность факта здесь далеко не всегда равна достоверности документа. Поэтому литературное письмо лишь с известными оговорками может быть отнесено к литературе с преобладающим документальным началом.
Особенности функционирования жанра письма
На первом уровне, соответствующем уровню повседневной жизни, письмо носит бытовой, документальный характер и, как правило, не принадлежит литературной реальности. Хотя тут есть и исключения. Существует ряд писем бытового характера, ставших литературными памятниками.
Первоначально интерес к бытовым письмам возник в узком кругу просвещенных русских, по большей части так или иначе пробовавших себя на литературном поприще. «Почтовая проза», по выражению Пушкина, стала восприниматься как явление литературы с конца XVIII в., в эпоху Карамзина, тогда «литературным фактом стали мелочи домашнего обихода, дружеская переписка, мимолетная шутка»13, но все это - в узком дворянском кругу. Интерес историков литературы и широкой читающей публики к частным письмам возник
гораздо позже и, практически, целиком выражался во внимании к письмам писателей и государственных деятелей. Общество должно было пройти определенный путь культурного развития, чтобы частные письма великих людей стали восприниматься как литературное наследие. Эти письма носили бытовой характер, в них не было скрытого смысла, сложных ассоциативных связей и какого-либо зашифрованного послания. Они выполняли простую коммуникативную функцию, и тем не менее эти бытовые письма, «документы», не предназначенные для печати и зачастую даже для показа посторонним, будучи написанными великими людьми - Суворовым, Пушкиным, Достоевским и др., являли собой вполне художественные произведения.
Так, первая публикация писем Пушкина к жене в 1878 г., предпринятая И.С. Тургеневым, сопровождалась предисловием писателя, в котором было сказано буквально следующее: «Едва ли кто-нибудь может сомневаться в чрезвычайном интересе этих новых писем Пушкина. Не говоря уже о том, что каждая строка величайшего русского поэта должна быть дорога всем его соотечественникам; не говоря и о том, что в этих письмах, как и в прежде появившихся, так и бьет струею светлый и мужественный ум Пушкина, поражает прямизна и верность его взглядов, меткость и как бы невольная красивость выражения; но вследствие исключительных условий, под влиянием которых эти письма были начертаны, они бросают яркий свет на самый характер Пушкина и дают ключ ко многим последовавшим событиям его жизни, даже и к тому, печальному и горестному, которым, как известно, она закончилась.
Писанные со всею откровенностью семейных отношений, без поправок, оговорок и утаек, они тем яснее передают нам нравственный облик поэта.
Несмотря на свое французское воспитание, Пушкин был не только самым талантливым, но и самым русским человеком своего времени; и уже с одной этой точки зрения его письма достойны внимания каждого образованного русского человека; для историка литературы они - сущий клад: нравы, самый быт известной эпохи отразились в них хотя быстрыми, но яркими чертами»14.
Гораздо позже, уже в XX в., ученые-медиевисты первые обратили внимание на самостоятельную эстетическую и историческую ценность эпистолярного наследия минувших эпох. Причем особое значение стали приобретать письма, внелитературные и даже вне-культурные, принадлежащие самому широкому, с социальной, профессиональной и возрастной точки зрения, кругу людей. В XX в. письмо под взором специалиста становится документом, имеющим эстетическую значимость, и, будучи увиденным таким образом, доходит до рядового читателя уже в виде литературы. Так появляется «литература человеческого документа».
При переходе на второй, документальный уровень письмо функционирует 1) как самостоятельный литературный жанр и 2) как вставка в произведение другого жанра, например, повесть или роман.
В качестве классического примера самостоятельного функционирования письма как жанра, принадлежащего невымышленной литературе, можно привести знаменитое первое философическое письмо П.Я. Чаадаева.
Также и подлинные письма, вставленные в ткань художественного произведения, безусловно, документальны. Впрочем, до XX в. таких примеров было совсем немного. Но в XIX в. подобное использование фактического материала еще не представляло собой самостоятельной эстетической ценности документа, выполняло сугубо служебную роль: «до самостоятельной роли в искусстве факту тут было, конечно, еще очень далеко. Документ был в подчинении и говорил то, что им хотели сказать»15.
Наконец, третий уровень функционирования жанра письма условно может быть назван псевдодокументальным.
На нем необходимо остановиться подробнее.
Эпистолярный жанр возник в глубокой древности. Однако ретроспективный взгляд на его развитие позволяет увидеть в нем отсутствие строго очерченной конфигурации, налицо скорее внутренняя свобода, обеспечивающая выполнение различных смысловых заданий. Отсюда вытекает многообразие эпистолярных форм: тут и письма путешественников, и письма философов, и письма публицистов-идеологов, и любовные письма и т. п. Черты эпистолярного жанра в ту или иную эпоху неизменно несли на себе отпечаток своей эпохи, выраженный в особом характере мировидения, особом взгляде на роль автора и роль читателя писем, особых смысловых нюансах, до конца понятных именно представителям данной эпохи и выполняющих разнообразные скрытые коммуникативные функции. Поэтому при внешней простоте эпистолярный жанр в действительности рождает чрезвычайно сложную и богато инструментованную прозу.
Таким образом, жанр литературного письма в классическом своем виде, сформированном в древности, не принадлежит литературе с преобладающим документальным началом. Напротив, он является неотъемлемой частью литературы вымысла, в которой факт играет подчиненную роль. А значит, в данном случае речь может идти о псевдодокументальном уровне.
Точно так же псевдодокументальны вымышленные писателями бытовые письма героев, которые составляют фабулу и организуют сюжет повествования в новеллах, повестях и романах, создавая у читателя иллюзию подлинности. В русской литературе первенство принадлежит Пушкину, своим «Романом в письмах» (1829) породившему одноименный жанр.
В XX в. писатели достаточно часто использовали эпистолярную форму при создании художественных произведений. В этом плане показательно творчество З.Н. Гиппиус. Так, в рассказе «Голубое небо» главный герой Антон Антонович Зайцев пишет письмо-исповедь; герой рассказа «Зеркала» получает два письма от любящих его женщин; рассказ «Алый меч» открывается двумя письмами; на переписке Ивана Сергеевича К. и Марии Николаевны Т. строится сюжет рассказа «Слишком ранние». Можно упомянуть также «Два письма» Л. Андреева, «Из бумаг князя Г.» Б. Садовского, «Из писем девицы Клары Вальмон к Розалии Тютель Майер» М. Кузмина. Несколько произведений в жанре «новелла в письмах» создано А.И. Куприным: «Путаница», «Первый встречный», «Сентиментальный роман», «Осенние цветы», «Белая акация», «Дурной каламбур».
Так же, как и письмо, на бытовом, документальном и псевдодокументальном уровнях функционируют все чистые (первичные) жанры: дневник, автобиография, биография, исповедь, травелог, мемуары (воспоминания).
Таким образом, подводя некоторый итог размышлениям о жанровых особенностях рассматриваемой литературы, следует заметить, что достаточно бесформенное литературное нечто, обычно называемое документальной прозой, на самом деле по-настоящему явлено лишь во вторичных (сложных) жанрах литературы XX в., основанной не на вымысле, а на реальных фактах. Именно об этой литературе и нужно говорить как о новом явлении в культуре.
1 Хализев В.Е. Теория литературы. 2-ое изд. М., 2000. С. 319.
2 Эсапнек А.Я, Внутрижанровая типология и пути ее изучения. М., 1985. С. 19-20.
3 Чернец Jl.В. Функционирование литературных произведений как теоретическая проблема: Автореф. докт. дис. М„ 1992. С. 10.
4 Козлова H.H. Социология повседневности: переоценка ценностей // Общественные науки и современность. 1992. № З.С.49.
5 Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. М., 1977. С. 133.
6 Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996. С. 199.
7 Шкловский В.Б. Собр. Соч.: В 3 т. М., 1974. Т. 3. С. 152. " , ■
8 Лотман Ю. М. Феномен культуры // Труды по знаковым системам. 10. Ученые записки Тартуского государственного университета. Вып. 463. Тарту, 1978. С. 13.
9 Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 256.
10 Греч Н.И. Учебная книга русской словесности, или Избранные места из русских сочинений и переводов в стихах и прозе с присовокуплением кратких правил риторики и пиитики и истории российской словесности. СПб., 1830. Т. 1. С. 55-56,60.
11 Там же. С. 54.
12 Там же. С. 61.
13 Тынянов Ю.Н. Проблемы стихотворного языка. JL, 1924. С. 123.
14 Тургенев КС. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. Соч.: В 15 т. М.; Л., 1968. Т. 15. С. 114.
15 Палиевский П.В. Роль документа в организации художественного целого // Проблемы художественной формы социалистического реализма: В 2 т. М., 1971. Т. 1. С. 388,390.
Статья принята к печати 26 февраля 2007 г.
