CC BY
13
специфика функции отдельных классов лексических единиц в сложном предложении
Светлана Анатольевна Манаенко,
кандидат филологических наук, доцент кафедры культуры русской речи СевероКавказского федерального университета
В статье рассматривается традиционная грамматическая квалификация отдельных классов лексических единиц при их реализации в сложном предложении и вскрываются противоречия в их описании. Доказывается общность выполняемой ими функции как лексико-се-мантического конкретизатора, что дает иные основания - дискурсивные - для классификации частиц, наречий и вводно-модальных слов.
Ключевые слова: частица, вводно-модальное слово, сложное предложение, функция, лексико-семантический конкретизатор.
the specifics of functions of the certain classes of lexical units in a complex sentence
Svetlana A. Manaenko,
Candidate of Philology, Associate Professor, Department of Culture of Russian Speech of the North Caucasus Federal University
The article deals with the traditional grammatical qualification of individual classes of lexical units in their implementation in a complex proposal and deconstructed in their description. It proved commonness of their functions as a lexical-semantic concrete one, which gives other grounds - discursive - to classify particles, adverbs and input modal wordp.
Keywords: particle, water-modal word, complex sentence, the function of lexcal- semantic concrete one.
Строение сложного предложения, в отличие от простого предложения, «представляет собой весьма сложный структурный механизм, предназначенный как для соединения предикативных частей, так и для выражения грамматического значения сложного предложения» [Крючков, Максимов, 1977: 7]. Обращая внимание в первую очередь на формальную организацию сложного предложения, многие синтаксисты подчеркивали, что грамматические особенности сложного предложения «определяются двумя моментами: 1) каждая из его частей строится по той или иной схеме простого предложения и имеет самостоятельную предикативность; 2) объединение частей сложного предложения составляет семантико-структурное единство» [Валгина, 1978: 289]. Данное единство, противопоставляющее сложное предложение простому как полипредикативную и полипропозитивную структуру [см.: Манаенко Г. Н., 2005], комплекс двух и более модально-временных центров, структуре монопредикативной, по сути, выступает его грамматическим значением, поскольку между компонентами сложного предложения устанавливаются определенные синтаксические и смысловые отношения.
Как отмечается в разделе «Грамматики современного русского литературного языка» (АГ-70), написанном В. А. Белошапковой, структурная схема сложного предложения «включает следующие четыре класса характеристик: 1) потенциальный количественный состав сложного предложения (или открытость / закрытость его структуры); 2) синтаксическая связь между компонентами и средства ее выражения; 3) порядок компонентов, т. е. их расположение относительно друг друга; 4) особенности семантического наполнения, строения и лексического состава компонентов. Все сказанное позволяет определить сложное предложение как сочетание предикативных единиц, построенное по той или иной структурной схеме и предназначенное для функционирования в качестве целостной единицы сообщения» [АГ-70: 653].
Также отмечается, что видоизмененные или употребленные в переносном плане модально-временные значения обусловлены использованием лексических средств, но особая роль при этом все же принадлежит союзам, способным предопределять то или иное проявление синтаксических наклонений и времен. Здесь же, в §1489, оговаривается, что в сложносочиненных предложениях с союзами И, А, НО подтипа, включающего два показателя синтаксической связи, «выразителями смысловых отношений являются слова, совмещающие союзную функцию с функцией частиц, наречий или модальных слов» [АГ-70: 664]. Аналогичные замечания содержатся в §§1493, 1496, 1502, 1507, 1510, посвященных анализу сложносочиненных предложений, и в §§1524, 1546, 1565, 1573, 1575, 1586, в которых описывается формальная организация сложноподчиненных предложений.
Обобщим особенности представления АГ-70 в данных структурах лексических единиц, являющихся компонентом объекта нашего исследования:
1) хотя в качестве одной из характеристик структурной схемы сложного предложения и заявлены особенности его «семантического наполнения, строения и лексического состава компонентов», в общих положениях об организации сложносочиненного предложения, а тем более сложноподчиненного, указание на функционирование таких единиц отсутствует;
2) в описаниях структурных типов сложносочиненных предложений данные единицы показаны либо как «специальные слова» («специальные выразители») в конструкциях, для которых наличие сочинительного союза обязательно, либо как «полусоюзы», где он факультативен. Если же данным лексическим единицам весьма затруднительно приписать союзную функцию в том или ином подтипе сложносочиненного предложения, они представляются как «иногда возможные» при реализации этого предложения в речи. При этом достаточно часто не проясняется морфологическая принадлежность применяемых лексических единиц, вносящих определенные «смысловые оттенки» (типа «слова со значением допущения» и т. п.). Круг смысловых оттенков составляют значения результата, уступительного противопоставления, допущения, следствия-вывода, возражения, ограничения, отождествления, добавления, «сигнал перехода к иному способу выражения». Отметим, что не всегда отмечается «уровень действия» значений данных лексических единиц - семантико-синтаксические отношения между компонентами сложносочи-
ненного предложения, семантическая организация того или иного компонента, его диктумной или модусной составляющей;
3) при описании структурных типов и подтипов сложноподчиненных предложений данные лексические единицы представлены только при характеризации исключительно главных частей этих конструкций, причем в качестве «специальных строевых элементов» или субститутов при определенных условиях, и лишь в одном подтипе как факультативный элемент в главной части, позволяющий «точно обозначить характер противительных отношений». Таким образом, констатируется, что различные частицы и модальные слова в главной части сложноподчиненных предложений накладывают на отношения между его компонентами следующие значения: уподобления - отождествления, отсылки к упомянутому, возражения, предложения, вывода. Заметим, что в иллюстративных примерах иногда встречаются эти же элементы и в придаточных частях сложноподчиненных предложений, однако они либо вообще не получают никакой интерпретации, либо трактуются как сугубо формальные компоненты синтаксических скреп, составных союзов и союзных образований. Надо отметить, что эмпирический материал в этом разделе представляют по преимуществу искусственно созданные по заданным моделям и для данных целей сложные предложения нормативного характера, либо, в лучшем случае, образцы, почерпнутые из художественной литературы.
Нетрудно заметить общность спектра значений и их оттенков, вносимых данными лексическими единицами как в сложносочиненные, так и сложноподчиненные предложения, и стремление В. А. Белошапковой в соответствии с исследовательскими приоритетами формального и структурного подходов к явлениям синтаксиса «вписать» их в грамматическую семантику структурной схемы сложного предложения, обусловленную его конструктивными особенностями и характером «связочных» языковых средств. Факультативное, никак не представленное свойствами структур сложных предложений и фразеологизацией на основе союзных элементов функционирование рассматриваемых лексических единиц привело к актуализации понимания их синтаксического статуса как «специальных» лексикализованных языковых средств как в АГ-70, так и в последующих научных и учебных изданиях. Так, в учебных пособиях находим следующие наблюдения: «Важную роль в структуре сложного предложения играют и некоторые особенности строения предикативных частей: соотношение форм их сказуемых (видо-временных и модальных), неполнота первой части, наличие специальных частиц и др. ...» [Крючков, Максимов, 1977: 7]; «...в сложных предложениях различных групп часто бывают синтаксически специализированные слова (выделено мною - С. М.), главным образом местоименные, вводные и частицы (поэтому, значит, все же и мн. др.), которые активно участвуют в выражении грамматического значения» [Крючков, Максимов, 1977: 14]. Здесь же содержится существеннейшее для развития синтаксиса сложного предложения замечание: «И лексические ограничения, наблюдаемые в сложных предложениях различных типов, и типизированное наполнение их частей, и отдельные синтаксически специализированные слова - все это в принципе необходимо учитывать при описании структуры (структурных моделей) и семантики (грамматических значе-
ний) сложных предложений. Однако вопрос этот в науке далеко еще не решен, до сих пор не выяснена связь многих, иногда весьма тонких оттенков грамматических значений с теми или иными типизированными лексическими элементами» [Крючков, Максимов, 1977: 15].
В развитие этого тезиса авторы пособия пишут о необходимости учета дополнительных строевых элементов, в качестве которых особенно часто выступают отдельные частицы, но это могут быть и различные морфологические формы слов и даже полнознаменательные слова. Поддержку данного тезиса мы встречаем и у авторов другого учебного пособия - учебника для филологических специальностей университетов «Современный русский язык», которые, отмечая активную роль частиц и модальных слов в выражении субъективных значений, вносимых говорящим в содержание предложения, пишут: «Общая характеристика, которую можно дать классам незнаменательных слов по их синтаксическим функциям, с неизбежностью оказывается слишком абстрактной и содержательно бедной. Каждый из названных классов... включает достаточно обширный круг слов, которые существенно разнятся по синтаксическим свойствам. Конкретное описание значения и синтаксического «поведения» всех незнаменательных слов еще не сделано. Для его создания требуется кропотливая работа по изучению условий употребления каждого незнаменательного слова, его соотношения с другими близкими по функции словами» [Современный русский язык, 1989: 578].
Прежде всего отметим, что в данных изданиях реализован структурно-семантический подход к анализу синтаксических конструкций, что проявляется в тенденции рассматривать типовые их особенности и элементы в качестве конструктивных носителей смысла. При таком подходе факультативное, но потенциально возможное использование в структуре разнообразных лексических единиц (в нашем случае - частиц различных разрядов и определенных подтипов модальных слов) признается типизированным, т.е. предполагающим видоизменение и структуры, и семантики сложного предложения. «Синтаксически специализированные слова» -это в первую очередь функция многочисленных неполнозначных слов определенных разрядов в сложном предложении, их синтаксическое употребление. Так, в частности, описывая частицы, Ю. И. Леденев говорит о невозможности автономного их употребления: «Все частицы находятся в рамках предложения, примыкают к его сказуемому или другому члену, способствуя акцентированию на нем внимания. Это и обусловливает исключительно важную роль частиц при актуальном членении предложения» [Леденев, 1988: 70].
Таким образом, можно констатировать, что исследование синтаксически специализированных слов как функции различных разрядов неполнозначных слов при организации структуры и семантики сложного предложения и его коммуникативной организации, считается приоритетной и актуальной до настоящего времени научной задачей [см.: Манаенко С. А., 2008]. И не только сущностные, но и функциональные отличия неполнозначных слов разных разрядов (что отмечается в научной литературе) позволяют прослеживать системные соотношения в рамках каждого разряда, где можно выявить вполне определенные их лексико-семантические пара-
дигмы. Именно поэтому перспективным в научном освещении данных лексических единиц представляется конкретизация аспектов их исследования до таких пределов, в которых сохраняется возможность интегрального описания именно как типизированных элементов формы и содержания сложного предложения, и сложноподчиненного в частности. Как раз в этом направлении в научных трудах и учебной литературе последних лет и сделан первый шаг, так как функция «синтаксически специализированные слова» для определенных подразрядов неполнозначных слов детализируется как функция «семантический конкретизатор». Например, в учебнике по синтаксису О. А. Крыловой, Л. Ю. Максимова и Е. Н. Ширяева [Крылова, Максимов, Ширяев, 1997], отмечается, что под грамматическим значением сложного предложения понимаются отношения между его частями, на которые, в отличие от отношений, выражаемых в сочетаниях слов, наслаиваются отношения предикатов частей сложного предложения, осложняющие спектр его грамматических значений, что как бы отягощает структурно-семантическую (ср., в АГ-70 - только структурную) модель сложного предложения. При этом к важнейшим структурным и семантическим элементам, сближающимся по функции с союзом, относят некоторые местоименные наречия, частицы и вводно-модальные слова - потому, поэтому, напротив, причем, между тем, только, зато, все же, значит, однако, просто и др., которые в «Русской грамматике» (РГ-80) определяются как аналоги союзов. Однако следует сразу отметить наблюдающуюся здесь тенденцию, опосредованную предшествующей традицией: роль данных элементов в содержании принижается, т. к. они представляются либо как своеобразный «семантический довесок» - аналог «нормального» союза, либо как чисто формальный конструктивный элемент - грамматикализованная лексическая единица, что, кстати, отразилось и в терминах («семантический конкретизатор» - не постулируется лексическая автономность; «грамматикализованная лексика» - априорно исключается конкретная семантика данных единиц), хотя функции, выполняемые в сложном предложении и теми и другими, аналогичны.
Для подобного функционирования в сложном предложении неполнозначных и вводно-модальных слов представляется необходимым использовать термин лек-сико-семантический конкретизатор (ЛСК), в котором отражается специфика их синтаксической предназначенности, выделяется интегративная основа для анализа данного функционирования и определяются критерии отграничения использования неполнозначных слов в данной функции от других (например, в функции союзных аналогов, синтаксических скреп и т. п.).
Так или иначе, но и в РГ-80 нашло свое представление функционирование разнообразных неполнозначных слов в роли лексико-семантических конкретизаторов. Однако, как и в предыдущей академической грамматике, отдельного выделения лексико-семантических конкретизаторов как конструктивных элементов-носителей смысла при описании специфики сложного предложения (§§2753-2762) в общих положениях мы не находим. Таким образом, можно констатировать, что характер представления лексико-семантических конкретизаторов в сложносочиненном предложении в академических грамматиках, разделенных десятилетием, суще-
с. а. манаенко
ственно не изменился за исключением введения термина «конкретизатор» и понятия «аналог союза» в последней. Определенная «преемственность» наблюдается и при описании организации сложноподчиненного предложения. Как и в АГ-70, в РГ-80 в общей характеристике предложений нерасчлененной структуры ничего не говорится о функционировании в них лексико-семантических конкретизаторов как конструктивных носителей смысла, да и вообще, отсутствует и сам термин «кон-кретизатор». Поскольку в РГ-80 описание сложноподчиненного предложения ведется «от союзов», упоминания о лексико-семантических конкретизаторах можно встретить в параграфах, посвященных отдельным разновидностям сложноподчиненного предложения, созданных при помощи какого-либо союза.
При анализе сложноподчиненных предложений расчлененной структуры в конструкциях с недифференцированными союзами авторы РГ-80 выдвигают положение о существенной роли ограничений, касающихся совместимости или несовместимости тех или иных семантических признаков главной и придаточной частей, в случаях конкретизации выражаемых отношений, которые уточняются «обычно средствами контекста и лексических конкретизаторов, т. е. слов, поддерживающих тот или другой семантический компонент внутри данного отношения... В предложениях с союзами дифференцирующего типа контекстуальная информация выполняет роль факультативной поддержки значения, носителем которого является сам союз, а лексический конкретизатор служит для выявления частных семантических характеристик» [РГ-80: 541]. Наряду с §§ 2956, 2976, 2987, 2989, упоминание о лексических конкретизаторах при характеристике конструкций с союзами недифференцирующих значений находим и в §2994, посвященном фразеологизированным структурам. В разделе, посвященном предложениям обусловленности с союзами дифференцированных и недифференцированных значений, так или иначе о лексических конкретизаторах говорится в §§3011, 3036 (как о «семантически специализированных коррелятах»), §§3012, 3017, 3030, 3031, 3035, 3041 (как о «специальных лексических актуализаторах»), §§3018, 3038 (как о «синтаксическом специализированном корреляте»). В предложениях, выражающих уступительные отношения, выявляется роль модальных компонентов как «акцентирующих, актуализирующих специальных лексических средств» (§3052); в предложениях со значением цели - «специальных лексических актуализаторов» только, неужели, как раз, хотя бы, именно (§3063), то же находим при описании предложений со значением следствия (§3069) - «лексические актуализаторы» только, лишь, хотя бы; и наконец, в представлении предложений, выражающих сравнение (§3086) и сопоставление (§3098), отмечаются лексические конкретизаторы и как ак-туализаторы, и как корреляты. Таким образом, при описании организации структуры и семантики сложноподчиненного предложения в РГ-80 лексико-семантические конкретизаторы отмечаются значительно чаще и подробнее, чем в АГ-70, однако следует прежде всего отметить, что они представлены несистемно. Прослеживается ряд закономерностей в освещении лексико-семантических конкретизаторов при подчинительной связи:
1) в описании нерасчлененных структур неполнозначные слова (частицы) и вво-дно-модальные слова нигде не определяются, не называются в качестве конкретиза-торов, в лучшем случае указывается морфологическая отнесенность той или иной лексической единицы или же отмечается ее семантика (релятивная по своей сути);
2) наличие лексико-семантических конкретизаторов в таких типах сложноподчиненных предложений постулируется как возможное, замещение «открытой позиции», факультативное, «нередкое». Уровень функционирования данных единиц не уточняется, как и причины их потенциальности в структурно-семантической организации сложноподчиненного предложения;
3) местоположение в структуре нерасчлененных сложноподчиненных предложений лексико-семантических конкретизаторов может быть различным, и даже (что весьма существенно в понимании данных единиц) они могут находиться вне данных конструкций;
4) в представлении типов сложноподчиненного предложения расчлененной структуры появляется термин «лексический конкретизатор»; в предложениях с недифференцированными союзами лексико-семантические конкретизаторы участвуют в выражении отношений между частями сложноподчиненного предложения, а при дифференцированных союзах - «служат для выявления частных семантических характеристик», что проявляется в их использовании как а) семантических специализированных коррелятов, б) специальных актуализаторов, в) синтаксических (грамматически предсказуемых) специализированных коррелятов;
5) так же, как и в предложениях нерасчлененной структуры, отмечается факультативность лексико-семантических конкретизаторов в данных структурах, их потенциальность и иногда предсказуемость. При этом вполне очевидны параллели с представлением лексико-семантических конкретизаторов в сложноподчиненных предложениях: в первом случае (с недифференцированными союзами) - это семантический центр выражаемых отношений, своеобразная модификация одного и того же союза, во втором случае (с дифференцированными союзами) - это аналоги союза, акцентирующие тот или иной семантический компонент либо в диктуме, либо модусе обеих предикативных единиц;
6) в неявной форме эта роль приписывается потенциально возможным в предложении нерасчлененного типа лексико-семантическим конкретизаторам, которые как бы отчуждаются от участия в выражении отношений между главной и придаточной частями. Но эта функция для них очевидна, что, видимо, и заставило авторов данного раздела РГ-80 не использовать при их описании термин «лексический конкретизатор» и в то же время признавать их роль в организации не только сложноподчиненного предложения, но и текста.
Отсюда следует, что лексико-семантический конкретизатор - это прежде всего функция частиц и вводно-модальных слов в сложносочиненном и сложноподчиненном предложениях, функция синкретичная, реализующая сразу несколько значений, что, во-первых, выводит лексико-семантические конкретизаторы из прокрустова ложа попыток «вписать» их в число формальных компонентов связи частей сложного предложения, ограничить их роль в его семантической организации, и
сложноподчиненного предложения в частности, а во-вторых, представить их предназначение при употреблении в высказывании и тексте [Манаенко Г. Н., 2009].
ЛИТЕРАТУРА
1. Волгина Н. С. Синтаксис современного русского языка. М.: Высш. шк., 1978.
2. Грамматика современного русского литературного языка. М.: Наука, 1970.
3. Крылова О. А., Максимов Л. Ю., Ширяев Е. Н. Современный русский язык: Теоретический курс. Ч. IV: Синтаксис. Пунктуация. М.: РУДН, 1997.
4. Крючков С. Е., Максимов Л. Ю. Современный русский язык. Синтаксис сложного предложения. М.: Просвещение, 1977.
5. Леденев Ю. И. Неполнозначные слова в русском языке. Ставрополь: СГПИ, 1988.
6. Манаенко Г. Н. «Мир коммуникации»: взаимодействие значений «мира текста» и смыслов «мира дискурса» // Язык. Текст. Дискурс. 2009. № 7. С. 17-22.
7. Манаенко Г. Н. Когнитивные основания информационно-дискурсивного подхода к анализу языковых выражений и текста // Язык. Текст. Дискурс. 2005. № 3. С. 21-32.
8. Манаенко С. А. Основания типологии дискурсивной лексики // Язык. Текст. Дискурс. 2008. № 6. С. 47-54.
9. Русская грамматика. Т. II: Синтаксис. М.: Наука, 1982.
10. Современный русский язык / под ред. В. А. Белошапковой. 2-е изд. М.: Высш. шк., 1989.
REFERENCES
1. Valgin N. P. The syntax of the modern Russian language. M.: Higher. wk., 1978.
2. The grammar of modern Russian literary language. M.: Nauka, 1970.
3. Krylov O. A., Maksimov L. Y., Shiryaev E. N. Modern Russian language: Theoretical course. Part IV: Syntax. Punctuation. M.: People's Friendship University, 1997.
4. Kryuchkov P. E., Maximov L. Y. Modern Russian language. The syntax of a complex sentence. M.: Prosv., 1977.
5. Ledenev Y. I. Nepolnoznachnye words in Russian. Stavropol: SGPI, 1988.
6. Manaenko G. N. "The world of communication": the interaction of values of the "world of the text" and meaning "peace discourse" // Language. Text. Discourse. 2009. № 7. P. 17-22.
7. Manaenko G. N. Cognitive foundation of information and discursive approach to the analysis of linguistic expressions and text // Language. Text. Discourse. 2005. № 3. P. 21-32.
8. Manaenko P. A. Grounds typology of discursive language // Language. Text. Discourse. 2008. № 6. P. 47-54.
9. Russian grammar. T. II: Syntax. M.: Nauka, 1982.
10. Modern Russian / еd. V. A. Beloshapkovoy. 2nd ed. M.: Higher. wk., 1989.
