CC BY
56
УДК 801.314.1
З. М. Богословская
СПЕЦИФИКА ФОРМАЛЬНОГО ВАРЬИРОВАНИЯ СЛОВА В СОЦИОЛЕКТЕ И ИДИОЛЕКТЕ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО НАРОДНОГО ГОВОРА
Статья посвящена анализу одного из динамических явлений в системе современного русского народного говора - формального варьирования слова. В ней представлены результаты сопоставления особенностей модификации материальной оболочки слова в индивидуальной и узуальной речи диалектоносителей.
Ключевые слова: старожильческий говор Сибири, индивидуальный и коллективный лексикон, формальное варьирование слова.
Предметом анализа в настоящей работе является модификация материальной оболочки слова в пределах его тождества - феномен, тесно связанный с динамикой любой разновидности языка [1].
В целях соблюдения общелингвистического принципа - принципа единства языковой системы, времени и пространства - используется материал одного говора, собранный автором статьи в течение двух десятилетий.
В языке исследуемого социума (с. Вершинино Томской области) выявлено свыше 12 тыс. лексических единиц, реально находящихся в отношениях формального варьирования и составляющих более 4 тыс. сложных парадигм слов [2]. При сопоставлении указанного количества с числовыми сведениями о корпусе «Вершининских словарей» [3, 4] выясняется, что каждое четвертое слово в диалектной микросистеме видоизменяется внешне (белый -белОй, брусника - бруснига - брусница, кроме -кромЯ - окрОме - окромЯ, шапка - шапа). Как объяснить этот показатель сильной вариантной насыщенности современного говора? Он вытекает:
- из общего свойства любой языковой системы -избыточности, которая по сравнению с варьированием слова признается учеными (см. работы Б. А. Ус -пенского, Л. В. Щербы, Ч. Хоккетта) в качестве универсалии более высокого порядка;
- особенностей территориального диалекта как разновидности национального языка, имеющей устный характер бытования (в связи с этим - отсутствие кодификации, стихийность и проницаемость нормы, предельно широкая комбинаторика строевых элементов языка и др.). Территориальный диалект, с одной стороны, сохраняет архаические формы, звуковые образы слов, закономерности прошлых столетий, с другой - подвергаясь воздействию литературной разновидности и других разновидностей языка (языков), активно перерабатывает чужое и обогащает свой лексический фонд;
- специфики русских старожильческих говоров Сибири, относящихся к дочерним образованиям, возникшим на основе нескольких материнских диалектов.
При дальнейшем логическом размышлении следует вопрос: может быть, сильная вариантная насыщенность словарного состава - свойство «вторичных», смешанных, переходных говоров и говоров, функционирующих в разноязычном окружении? Так, Т. И. Вендина, изучавшая явление конкуренции суффиксов -¡к(а)/-1с(а) в славянских языках, установила, что варианты слов с данными суффиксами распространены почти повсеместно в говорах русского языка, однако основные очаги их «находятся в средневеликорусских говорах... и в русских старожильческих говорах Урала и Сибири» [5, с. 6]. Кроме того, если посмотреть на диалектную вариантологию с этой точки зрения, выясняется, что подавляющее большинство работ выполнено на базе «вторичных», переходных и прочих вышеперечисленных говоров. Не является ли данный признак теории отражением языковой реальности?
В поисках ответа обратимся к «Словарю современного русского народного говора (д. Деулино Рязанского района Рязанской области)» [6], в котором зафиксирован лексико-фразеологический состав одного из исконных южновеликорусских говоров. Как известно, «это дифференциальный словарь с большим количеством отступлений от принципа дифференциации» [7, с. 107]. С помощью приема сплошной выборки выписаны лексические единицы, находящиеся в вариантных отношениях, и составлены 713 вариантных рядов. Всего в этой лексикографической работе содержится свыше 7 тыс. слов. Таким образом, каждое десятое слово в указанном говоре материально видоизменяется. Эти квантитативные результаты соотносятся с результатами, полученными на материале Вершинин-ского говора совокупно в группах лексики «собственно диалектное + собственно диалектное.», «диалектный вариант общерусской единицы + диалектный вариант общерусской единицы.», «диалектный вариант общерусской единицы. + собственно диалектное.». Безусловно, для более точного ответа на поставленный вопрос нужны дальнейшие исследования.
В диалектологии широко известно высказывание Т. С. Коготковой о том, что высокая степень вариантности в диалекте «.есть сумма идиолект-ного варьирования, полученная из большого количества слагаемых» [8, с. 47]. Работы первых исследователей словарного состава отдельных диалектных личностей - В. П. Тимофеева [9], В. Д. Лютиковой [10] - не позволяют сделать вывод о распространенности формального варьирования слова в народном идиолексиконе. Это объясняется, очевидно, и особенностями методики сбора материала в каждом конкретном случае, и концентрацией усилий ученых на описании собственно диалектной специфики. Кроме того, как показывает наш личный опыт, чем уже диалектная языковая страта (диасистема - наречие - диалект в виде совокупности говоров - говор нескольких населенных пунктов - говор одного населенного пункта - социально-речевая подсистема говора - говор одного человека), тем больше времени и методического разнообразия необходимо для обнаружения вариантных отношений в лексике.
Другие ученые, в частности О. А. Черепанова [11], Е. В. Иванцова [12; 13, с. 95-116], Е. А. Нефёдова [14], считают формальное варьирование слова (при разном понимании этого явления) типичным признаком языка диалектоносителя. Наибольший интерес для данной работы представляют изыскания Е. В. Иванцовой, посвященные анализу феномена диалектной личности В. П. Вершининой, принадлежащей к вершининскому узусу. Однако в настоящее время в связи с несовпадением методики анализа формального варьирования Е. В. Иванцовой с методикой анализа автора данной статьи возможно лишь предварительное сопоставление рассматриваемого явления в социолекте и идиолекте.
Формальная модификация слова занимает значительное место в лексиконе рядовой диалектной личности, представителя традиционного типа говора - В. П. Вершининой. Согласно таблице, составленной Е. В. Иванцовой [13, с. 108], она охватывает 614 слов. Нельзя не заметить близость данного количества альтернантных слов к общей сумме аль-тернантных слов, зафиксированных в Деулинском словаре, также отражающем традиционный тип говора. Таким образом, соотношение формального варьирования слова в коллективном и индивидуальном лексиконе изучаемого автором говора приблизительно 6/7 : 1.
Словарный запас В. П. Вершининой включает около 17 тыс. слов и фразеологизмов, из них около
1 тыс. имен собственных. С учетом многозначности исследуемых единиц объем идиолексикона составляет не менее 22,5 тыс. лексико-семантических вариантов слов и формально-семантических
вариантов фразеологизмов [13, с. 176]. Что же в итоге получается? Каждое 3-4-е слово в идиолексиконе материально колеблется. Можно резюмировать: соотношение инвариантного и вариантного в индивидуальном и коллективном словарном запасе приблизительно одинаково.
Длина вариантного ряда в идиолекте доходит до шести звеньев, в социолекте - до 18 звеньев. Эти данные не противоречат друг другу, поскольку самые протяженные вариантные цепочки в исследуемом узусе имеют смешанный характер с точки зрения их распределения по социально-речевым типам говора, т. е. они не встречаются в полном объеме в пределах одного социально-речевого типа говора (традиционного, среднего, «передового») и в пределах лексикона одного человека.
Около трети всех формальных вариантов в речи В. П. Вершининой составляют фонематические (36,3 %), на втором месте - «словообразовательные» (29 %), третье место занимают смешанные (21 %), четвертое - лексико-морфологические (7 %) и акцентные (6,7 %). Учитывая, что большая часть смешанных вариантов слова, по наблюдениям автора, имеет «словообразовательный» характер, можно сделать предварительный вывод: соотношение основных структурных типов формальных вариантов слов в узуальном и индивидуальном языке приблизительно одинаково.
Самый большой пласт вариантной лексики в узусе составляют имена существительные (свыше
2 100 рядов-блоков). Вариантная лексика в области глаголов составляет свыше 1 000 рядов-блоков, в области прилагательных - около 550, в области наречий - 270, в области слов категории состояния -32, в области частиц - 30, в области предлогов -29, в области местоимений - 20, в области союзов -18, в области числительных - 14, в области междометий - 14. Количественное «измерение» вариантного и инвариантного узуального лексикона (отрезок «А-М»), проведенное Г С. Шведай под руководством автора настоящей публикации, дало следующие статистические результаты: существительные - 5 163, глаголы - 3 649, прилагательные - 1 627, наречия - 730, частицы - 81, союзы - 48, предлоги - 39, местоимения - 38, числительные - 28, остальные (модальные слова и междометия) - 73 [15, с. 130-131]. Таким образом, высказывания некоторых ученых о том, что в диалекте более вариабельны существительные или прилагательные и т. п., недостаточно обоснованы. Формальное варьирование слова охватывает все классы слов более или менее равномерно.
В идиолекте среди всех выявленных вариантных цепочек почти половину также составляют имена существительные, далее по количественному параметру следуют глаголы. «Коллективное» и
«индивидуальное» различие в числе вариантных цепочек наблюдается среди наречий и прилагательных. В узусе альтернантных слов больше в сфере прилагательных, чем в сфере наречий; в индивидуальном языке соотношение альтернантных слов в сфере наречий и прилагательных практически одинаково. Однако в лексиконе В. П. Вершининой так же, как в лексиконе данного узуса, соотношение формальных вариантов слов разных частей речи есть отражение общего соотношения (вариантных и инвариантных) слов разных частей речи (отрезок «А - Я»): существительных - 300, глаголов - 116, наречий - 68, прилагательных - 64, частиц - 18 и т. д.
С точки зрения системных характеристик компонентов вариантных рядов и в словарном составе говора в целом, и в идиолексиконе картина следующая: доминируют оппозиции «общерусская единица... + диалектный вариант общерусской единицы.», «общерусская единица + общерусская единица. », «диалектный вариант общерусской единицы + диалектный вариант общерусской единицы.», «собственно диалектное + собственно диалектное.».
В изучаемой диалектной микросистеме как в рамках социолекта, так и в рамках идиолекта формальному варьированию подвергаются нейтральные и эмотивно-экспрессивные слова. Количественно преобладает первая группа модификаций слов. Это объясняется тем, что основным пластом диалекта, как и словарного состава литературного языка, является нейтральная лексика.
Также думается, что распространенные в специальной литературе противоречивые высказывания о том, что материальное варьирование характерно для пассивного словаря языка или, наобо-
рот, для активного словаря языка, можно отнести к разряду гипотез. Анализ данного явления на фоне полных диалектных словарей свидетельствует о том, что формальное варьирование слова охватывает разные лексические группы более или менее равномерно.
Таким образом, формальное варьирование в языке одной личности и в узусе имеет много общих черт. Предварительное сопоставление позволяет предположить, что различие в этом фрагменте лексикона социолекта и идиолекта носит, скорее, количественный характер, нежели качественный - типологический и функциональный.
Формальное варьирование слова выступает как стыковое явление между идиолектом и социолектом, обеспечивая взаимопонимание между конкретным человеком и другими членами коллектива. Это подтверждается, например, наличием лексики чужой речи в речи В. П. Вершининой, обозначенной Е. В. Иванцовой как важная составляющая пассивного словарного запаса личности [13, с. 59-64]. Другим доказательством является активное использование «чужих» формальных вариантов слова в повторных частях диалога, сближение «чужих» и «своих» формальных вариантов слова в метатекстах, текстах с цитацией чужой речи, наблюдаемое в речи разных информантов, см., например: У меня кодА свадьба была, пришел Пет-руха и говорит: «Ты чё там навОдишь?» Будто не понимАт. А мама говорит: «КвашнЮ завОдим, зАвтре пирожки будем стряпать» // Я оделась. У меня кофточка была. Мама говорила: «Ты не-отмЕнна от Етой кофты была» // [цитирует слова сына:] «Нет, мама, мне счастья в жизни». Попала бы пЕрва попУтненька [жена], и он бы и жил бы, а так уж жись его пошла никуда.
Список литературы
1. Главан А. А. К проблеме морфологической вариативности глаголов немецкого языка // Вестн. Томского го. пед. ун-та (Tomsk State Pedagogical University Bulletin). 2011. Вып. 3 (105). С. 91-92.
2. Богословская З. М. Диалектная вариантология. Томск: Изд-во ТПУ, 2005. 271 с.
3. Вершининский словарь: в 7 т. / Л. А. Араева, В. Г Арьянова, Т. Б. Банкова, О. И. Блинова, З. М. Богословская и др.; под ред. Т. Б. Банковой, О. И. Блиновой (гл. ред.), З. М. Богословской и др. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1998-2002.
4. Полный словарь сибирского говора: в 4 т. / Л. А. Араева, В. Г. Арьянова, Т. Б. Банкова, О. И. Блинова, З. М. Богословская и др.; под ред. О. И. Блиновой (гл. ред.), З. М. Богословской, Л. Г. Гынгазовой и др. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1992-1995.
5. Вендина Т. И. Явление конкуренции суффиксов -ik(a)/-ic(a) в славянских языках (к проблеме прогрессивной палатализации задненебных): автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1973. 24 с.
6. Словарь современного русского народного говора (д. Деулино Рязанского района Рязанской области) / под ред. И. А. Оссовецкого. М.: Наука, 1969. 612 с.
7. Сороколетов Ф. П., Кузнецова О. Д. Очерки по русской диалектной лексикографии. Л.: Наука, 1987. 222 с.
8. Коготкова Т. С. Русская диалектная лексикология: состояние и перспективы. М.: Наука, 1979. 332 с.
9. Тимофеев В. П. Личность и языковая среда. Шадринск, 1971. 122 с.
10. Лютикова В. Д. Языковая личность и идиолект. Тюмень: Изд-во Тюмен. гос. ун-та, 1999. 188 с.
11. Черепанова О. А. К оценке вариантности в речи индивида // Вопросы грамматического строя и словообразования в русских народных говорах. Петрозаводск, 1976. С. 74-78.
12. Иванцова Е. В. Формальные варианты слова в лексиконе диалектоносителя // Явление вариативности в языке: тез. докл. конф. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1994. С. 52-54.
13. Иванцова Е. В. Феномен диалектной языковой личности. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2002. 312 с.
14. Нефёдова Е. А. Идиолект как источник диалектного варьирования // Материалы и исследования по русской диалектологии: к 100-летию со дня рождения Р. И. Аванесова. М.: Наука, 2002. С. 251-262.
15. Шведай Г. С. Соотношение частей речи в территориальном диалекте русского языка // Коммуникативные аспекты языка и культуры: сб. науч. ст. и тез. I межвуз. науч.-практ. конф. студентов, аспирантов и молодых ученых. Томск: Изд-во ТПУ, 2001. С. 130-131.
Богословская З. М., доктор филологических наук, профессор.
Томский политехнический университет.
Пр. Ленина, 30, Томск, Россия, 634050.
E-mail: [email protected]
Материал поступил в редакцию 01.02.2012.
Z. M. Bogoslovskaya
SPECIFIC CHARACTERISTICS OF WORD FORMAL VARIATION WITHIN SOCIOLECT AND IDIOLECT OF MODERN RUSSIAN SPEECH
The article is dedicated to one of the most dynamic phenomenon in the modern Russian folk dialects - formal variation of the word. Comparison results of the material wordshell modification features in individual and usual language of Siberian accent carriers are given herein.
Key words: old Siberian residents speech, individual and collective lexicon, word formal variation.
Tomsk Polytechnic University.
Pr. Lenina, 30, Tomsk, Russia, 634050.
E-mail: [email protected]
