Научная статья на тему 'Специфика этнической идентичности в полиэтническом пространстве'

Специфика этнической идентичности в полиэтническом пространстве Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

CC BY
372
63
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ИДЕНТИЧНОСТЬ / ЭТНИЧЕСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ / СУБЪЕКТ / ПОЛИЭТНИЧЕСКАЯ СРЕДА / ДИСКУРС / КОНСТРУКТ СОЗНАНИЯ / IDENTITY / ETHNIC IDENTITY / SUBJECT / POLYETHNIC ENVIRONMENT / DISCOURSE / CONSTRUCT OF CONSCIENCE

Аннотация научной статьи по социологическим наукам, автор научной работы — Краузе Александра Анатольевна

Рассматривается проблема идентичности с позиций конструктивистского подхода. С философских позиций на базе социологического материала дается объяснение феномена ‘этническая идентичность в современном полиэтническом пространстве’. Этническая идентичность исследуется как мировоззренческая субъектная конструкция. В статье определяются факторы, переводящие этническую идентичность в новые контексты.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

SPECIFIC CHARACTERISTICS OF ETHNIC IDENTITY IN POLYETHNIC ENVIRONMENT

The problem of identity in the framework of the constructivism approach is viewed in the paper. The “ethnic identity in the contemporary polyethnic environment” phenomenon is explained in the sociological material from a philosophical standpoint. Ethnic identity is examined as a subjective formation of world outlook attitudes. The author defines factors that convert ethnic identity into new contexts.

Текст научной работы на тему «Специфика этнической идентичности в полиэтническом пространстве»

Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 33 (324). Философия. Социология. Культурология. Вып. 30. С. 57-62.

А. А. Краузе

СПЕЦИФИКА ЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В ПОЛИЭТНИЧЕСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ

Материал подготовлен в рамках Проекта № 023-Ф Программы стратегического развития ПГПУ

Рассматривается проблема идентичности с позиций конструктивистского подхода. С философских позиций на базе социологического материала дается объяснение феномена ‘этническая идентичность в современном полиэтническом пространстве’. Этническая идентичность исследуется как мировоззренческая субъектная конструкция. В статье определяются факторы, переводящие этническую идентичность в новые контексты.

Ключевые слова: идентичность, этническая идентичность, субъект, полиэтническая среда, дискурс, конструкт сознания.

Целью данной статьи является рассмотрение механизмов этнической идентичности в практике субъектного взаимодействия. Этнический контекст дает основания для исследования степени ориентации субъектов на определенные действия в сфере культуры, экономики и политики. Здесь целесообразно использовать конструктивистский подход, предполагающий изучение субъекта действия не обособленно от мира, а во взаимодействии с ним. Следует отметить, что идентичность, в том числе и этнического характера, не является заданной и постоянной величиной. В различных аспектах взаимодействия с миром у одного и того же человека возникают многочисленные формы идентичности, в зависимости от того, что ему потребуется для успешного действия и получения эффективного результата. Результат для современного человека выступает в перманентной форме как условие осуществления социальной практики в дальнейшем. Одним из важнейших факторов социальной практики становится многозначность идентичности.

Исследование этнической идентичности может проходить на трех уровнях. Первый уровень связан с изучением этнической идентичности в обыденных представлениях, при условии когда «...человек попадает в иные социальные миры, не подготовленным ни психологически, ни теоретически»1, в них смысл этнической идентичности зачастую деструктурируется. Второй уровень носит научный характер, и, наконец, третий, промежуточный, уровень, указывает на превращение различных дискурсов при использовании специальных социологических подходов

в научное знание. Одним из таких подходов является исследование в фокус-группах.

Проблема исследования этнической идентичности связана, прежде всего, с тем, как производятся и структурируются смыслы и значения во время обсуждений в фокус-группах. Сформулированные индексы не только влекут за собой статистическую матрицу, выраженную в количественных показателях соотношения этнических групп населения по тому или иному индексу, но и позволяют строить модель, отражающую конструкцию идентичности по качественным показателям. При изучении этнической идентичности в фокус-группах особо значимыми становятся этнические конструкты субъектов.

Исследование по типу фокус-группы опирается на дискурсный подход, который не требует огромного числа выборки, поскольку ориентирован на интерпретацию. Анализ смысла и значения в подобных исследованиях сводится к нескольким интервью, что вполне позволяет охватить область этнической идентификационной практики. Дискурсный характер исследования позволяет, опираясь на немногочисленный репре-зентационный материал, анализировать различные социальные контексты. В формате обсуждения имеется возможность получить материал, не ограниченный вариативностью ответов на стандартный вопрос. Вариативность анкетированного формата исследования шаблонна и требует однозначности ответа, тогда как в ходе обсуждения исследуемый субъект может ответить неоднозначно, противоречиво, проявить инициативу, что дает возможность зафиксировать трансфор-

мации дискурсных построений в его мировоззрении.

Отправной точкой нашего исследования стал Пермский край как один из ярчайших примеров полиэтнического региона. Главным мотивом исследования, подтолкнувшего к построению гипотезы, послужило представление о том, что этническая форма самосознания может трансформироваться в обыденно-практические, жизненные проявления. Для продвижения данной гипотезы было выбрано пять индексов исследования, которые можно рассматривать как принятую структуру, позволяющую фиксировать значения в области исследования этнической идентичности. К первому индексу были отнесены объективные показатели, которые фиксируют половозрастные, семейные и эт-нополитические категории. Второй индекс идентифицирует связь с этносом через категории ‘внешний облик’, ‘обряд’, ‘культура’, ‘психология’, ‘историческое прошлое’ и т. д. Третий индекс соотнесен с перспективностью этнической общности, где исследовалась сопричастность с этническими образами, архетипами прошлого и настоящего. В качестве четвертого индекса было выбрано этническое самосознание, где измерялись потребность в этнической принадлежности и ее влияние на поведенческие акты. И наконец, к пятому индексу была отнесена социальная дистанция, где определялась степень толерантности по отношению к другим этническим общностям. Степень толерантности измерялась готовностью принять человека другой национальности в различных социальных форматах. Использование данных индексов для конструирования идентичности вполне оптимально, чтобы определить не только поведенческую мотивацию субъекта действия, но и зафиксировать изменения, которые неизбежно возникают при воспроизведении структуры исследования. Эти изменения обусловлены индивидуальной практикой субъекта, привносящей в исследование обыденный опыт, здравый смысл, привычки, индивидуальную необходимость, культуру мышления, мировоззренческие установки, которые невозможно учесть в структуре заранее. Индивидуальная субъектная стратегия, преломляя принятую структуру исследования, становится движущей силой в формировании новой парадигмы этнической идентичности и новой формы социальной практики.

Вследствие признания всеопределяющей роли индивидуальности субъекта в исследовании и его выбора можно предположить, что устойчивой формы этнической идентичности не существует. Этническая идентичность не может сохраняться в устойчивом положении в ситуации неопределенного выбора субъекта. Неопределенность выбора обусловлена, прежде всего, тем, что субъект зачастую действует не как представитель этнической группы, гражданин республики, а как простой потребитель, которого занимает вопрос решения своих социальных проблем. Потребительская мотивация субъекта, ориентированная на обыденность, является при этом всеопределяющей и функциональной. Повесткой изучения этнической идентичности становится восприятие, ощущение, понимание, интерпретация, представление, отношение субъекта к предмету исследования. Изначально сам являясь предметом измерения, в ходе исследования субъект трансформируется в резидента исследования, вследствие чего принятая структура исследования вынужденно перестраивается на такие вопросы, как: что может быть общего в разговорах по проблеме этнической идентичности? как решаются национальные проблемы в повседневной жизни? каково отношение к национальным проявлениям в религиозном контексте и обычаях? какая «субъектная конструкция скрывается в мировоззрении людей» (по Гидденсу)2. В результате, в разрезе принятой для исследования конструкции, мы можем обнаружить актуализацию других конструкций (дискурсов), дающих выход из этнической идентичности в религиозную, политическую, культурную, потребительскую и т. д.

Участниками фокус-группы стали трое мужчин и одна женщина (двое мужчин молодого возраста, третий мужчина и женщина -среднего). Все - жители города Перми. Предстояло выяснить, насколько устойчиво их понимание этнической идентичности, а также, в какой мере различна их собственная идентичность, наконец, проявятся ли другие дискурсные конструкции, не принятые в повестке исследования. В ответе на первый же вопрос, по каким признакам человек определяет свою национальность, респонденты проявили единодушие, ответив: по языку; а принадлежность к этнической общности определили по родителям. В то же время каждый из респондентов зафиксировал значение «коллек-

тивного взаимодействия», связав тем самым идентичность с существованием в удобном для себя социальном пространстве. Молодой мужчина отметил, что определить свою национальность можно по «родителям или по стране, в которой живешь, многие сейчас так определяют». Другой молодой мужчина пояснил, что определяет национальность «по людям, которые окружают». Женщина средних лет высказалась так: «Все-таки окружение больше диктует. Кроме того, должна сказать, что чем дружелюбнее к тебе окружающая среда, тем меньше тебе хочется идентифицироваться как-то иначе». Совершенно очевидно, что этническая идентичность соединяется с идентичностью коллектива, которая определяется, прежде всего, психологическими задачами. В следующем вопросе это значение закрепляется для респондентов как узловое. На вопросы, как часто вы обращаете внимание на национальность других людей и как вы ее определяете, в каких ситуациях вы обращаете внимание на национальность других людей, респонденты отвечали:

- Не столько обращаем, сколько шутим. (...). Или (...). Неважно, какая национальность. (Молодой мужчина)

- Да как-то нет, наверное. Определяем по имени, фамилии. (Мужчина среднего возраста)

- Можно по внешности определить, что человек азиатских корней, например. (Молодой мужчина)

- По внешности не всегда. У меня вот живет один (...), и то, что у него есть (...) корни, я узнала со стороны. Я скорее именно (...) идентифицирую с очень упрямыми, настойчивыми людьми. Так получилось в моей практике, что это люди, которые, если что-то решили, то их достаточно сложно свернуть. Там есть какой-то национальный характер. (Женщина среднего возраста)

- (...) от (...) - нет. (...) от (...) отличу. (...) - интроверты, они закрыты. Финно-угры сами по себе закрыты. (Мужчина среднего возраста)

- По говору можно отличить ...Я в общежитии жил с (...), и когда они по телефону начинают говорить на своем, а потом к тебе по-русски обращаются, я даже передать не могу. (Молодой мужчина)

- Мне кажется, что в молодежной среде люди, говорящие на двух языках, не опреде-

ляют себя по национальности. Может, это с возрастом как-то проявляется, желание отличаться, идентифицировать себя. Нигде не встречал среди сверстников, чтобы кто-то так говорил, что (...) или (...). (Молодой мужчина)

- Есть у меня один яркий пример, парень - (...). Парнишка из (...) диаспоры, я с ним сейчас работаю, вот он очень приветливый, вежливый, но железные совершенно установки того, как в его среде должны себя вести молодые люди, - это для меня было, как взгляд через забор в другое государство. При всей внешней адаптированности, у него железные установки правил, принятых в их среде. И они очень мощно друг за друга держатся. (Женщина среднего возраста).

Соединение фрагментов этнической идентичности и личной социальной практики привело к изменению респондентами принятой в структуре исследования изначальной повестки, суть которой состояла в понимании статуса современной идентичности. В новой повестке появилась проблема существования субъекта в полиэтническом пространстве. При ответе на вопрос, насколько важны при определении национальности человека внешность, значение полиэтнического пространства и проблемы субъектного взаимодействия респондентами неоднократно подчеркивается:

- Ну, у меня совершенно белокурый и голубоглазый муж. . Я все-таки делаю различие не по национальности, а по внешним признакам. (Женщина среднего возраста)

- У меня есть товарищ школьный, он говорит «Ярусский», а у самого волосы темные, кожа смуглая и глаза раскосые. Я, конечно, не буду настаивать, говорить ему: «Что ты врешь?» Но когда расы смешиваются, то тут уже сам человек себя идентифицирует, кто он больше. (Молодой мужчина)

- Внешность - да, безусловно, важна. Человек или европеоидный, или негроидный, или монголоидный. Может быть, смешение рас, может быть, он изначально европеоидный и воспитывался в другой среде, но он не (...). (Мужчина среднего возраста)

- Мне не важно, какой национальности человек. (Молодой мужчина).

В следующих интервью вопрос был задан относительно языка. Как известно, язык выступает мощным этническим идентификатором, однако трое из четырех респондентов

поспешили его связать не столько с этнической идентичностью, сколько с культурной.

- Я уже сразу сказала, что я себя ощущаю россиянкой. (...) литературы национальной не знаток. (Женщина среднего возраста).

- Что касается языка, то у меня двоякое мнение. С одной стороны, идеально - да. Язык - носитель культуры. Но, с другой стороны, мы живем в стране, в мире, где не всегда это получается. У нас преподают русский язык. Где еще выучить национальный? В семье. А если в семье на нем не говорят? Такой человек, наверное, будет тем, кем он себя ощущает. (Молодой мужчина).

- Был в Улан-Удэ, в городе буряты, которые не знают своего языка, говорят по-русски. На окраину уезжаешь - там ходят в традиционной одежде, говорят на бурятском, считают себя бурятами, друг друга воспринимают больше по крови. Лично для меня язык на второй план отходит, а вот «по крови» кем себя считаешь. Если кровь смешанная, то по окружению. (Молодой мужчина).

Как мы видим, проблема языка ими также транслируется с элементом потребительского значения. Социальная среда выступает для респондентов как объект личного потребления, а язык - как возможность либо ограничение возможности быть потребителем. Более того, здесь появляется тонкая грань нового конструкта ‘общественной нормы’, которая принимается респондентами как гарант в полиэтническом пространстве равных возможностей. При конструировании отношения к понятиям ‘культура’, ‘обычаи’, ‘традиции’, ‘обряды’ один из респондентов, мужчина среднего возраста, напрямую связал обряды с конструктом общественной нормы: «Обрядовость, - отметил он, - очень интересный вопрос... (...)... Если мы не будем показывать свои обрядовости - нас забьют другими обрядовостями. Либо показывают все - либо не показывают вообще. Знание обрядов важно».

Традиционным индексом этнической идентичности выступает религия. На вопрос, важна ли для определения национальности ее традиционная религия, респонденты ответили:

- Важна. Русский, не столько русский, сколько славянин, может быть или язычником, или христианином, или атеистом. Еврей может быть или атеистом, или иудеем. Человек восточной внешности может быть

или мусульманином, или атеистом. Буддистом вряд ли, что восточный, что русский. (Мужчина среднего возраста).

- Религиозность не имеет для меня такой важности, как происхождение. (Женщина среднего возраста).

- В идеале - очень неплохо бы. Но в современном мире - не знаю. (Молодой мужчина)

- Человек вправе сам выбирать свою религию. Внутри диаспор разве что. (Молодой мужчина).

- Надо быть честным перед самим собой. Если ты свою национальность определяешь по своему окружению, по своим родителям, то ты, соответственно, должен для себя выбрать ту веру, в которую верили твои родители и твое окружение. Если ты не атеист. (Мужчина среднего возраста).

Значение религии в этнической идентичности оказалось для участников интервью формальным индикатором. Более того, они конструируют религиозный фактор идентичности не в межконфессиональном разрезе, а в мировоззренческом самоопределении: верующий и атеист. Очевидно, это вызвано тем, что в полиэтническом пространстве межконфессиональные взаимодействия становятся острым углом и фиксируются в общественном сознании с негативных позиций. Субъект, конструирующий мировоззренческую модель, опираясь на повседневную практику, интуитивно разворачивает данный индикатор идентичности в тот контекст, который не является угрозой для консолидации социальной среды. То же самое наблюдается и в отношении фиксации категорий ‘родная земля’ и ‘природа’. На вопрос, существует ли связь между национальностью и природой, респонденты ответили:

- Я бы не сказал, что (...) связаны с ландшафтом. Нам навязано, что березка... мох... все дела... Люди, они же живут в Сибири, на Урале, в Украине. На Украине - степи, на Урале - горы и березки, в Сибири - березки, маленькие. На самом деле этого нет. Навязано, что русский - значит, березы, красиво. Но на самом деле ландшафтных предпочтений у русского человека нет и быть не должно. (Мужчина среднего возраста).

- Может быть, это и навязано, но вот у меня это присутствует. Пусть это и навязано, но мне от этого хорошо. (Молодой мужчина).

- Думаю, в какой природе вырос, по такой и будешь тосковать, если уедешь. А что касается символа нации, то я не могу говорить. Если уеду, то буду тосковать по своему лесу. (Молодой мужчина).

Таким образом, значение природы в сознании субъекта структурировано через осознание себя «гражданином страны». Это значит, что в национальном, этническом значении идентичность с природой, так же, как и в отношении религии, приобретает для субъекта характер, разъединяющий единое пространство, в котором он живет, - и он неосознанно подменяет ее идентичностью гражданина, через которую, как мы видим, субъект контролирует и фиксирует все значения индикаторов, могущие стать «острым углом» в повседневной жизни.

Можно констатировать, что позиция ‘гражданин страны’ становится узловой точкой пересечений в мировоззренческом конструкте (дискурсе) субъекта. В части интервью об идентичности с историческим прошлым и настоящим значение ‘гражданин страны’ становится пересекающим все остальные смыслы. В исходной конструкции принятый смысл должен был фиксировать сопричастность к историческим образам и деятелям культуры. Респонденты приняли значение национальной истории как общее прошлое, и в разрезе интервью видно, что закрепление исторических образов напрямую обусловлено позицией: прежде всего я -гражданин страны, для меня это первично. На вопрос, должен ли человек при определении своей национальности чувствовать связь с историей своего народа, два респондента дали ответы, в которых напрямую не выдвигали национальные маркеры:

- Не должен, а обязан. У меня с дворцовыми переворотами не очень, а все остальное в русской истории знаю. (Мужчина среднего возраста).

- Считаю, что обязан. Мне кажется, в общих положениях, моментах, нужно знать, понимать всю историю. Интересуюсь, увлекаюсь, читаю. (Молодой мужчина).

- Не так важно знать факты, даты, сколько подъемы, всплески, ключевые моменты, когда объединялся народ. (Молодой мужчина).

Совершенно очевидно, что происходит адаптация этнической идентичности под конформизм. На вопрос, как часто вы вспомина-

ете о своей национальной принадлежности, были получены следующие ответы:

- В шутку бывает. А так как-то не приходится серьезно об этом задуматься. (Молодой мужчина).

- Конечно, вспоминаешь, когда рядом вспыхивает яркая личность и тебя греет принадлежность к ней по такому признаку, хотя твоей заслуги в этом никакой нет. (Женщина среднего возраста).

- Да, в быту, в повседневности - как-то мельком, в шутку. Единственное, когда во мне встает понимание того, что я (...), это когда происходит какое-то событие, затрагивающее страну, либо ты вспоминаешь. Например, не могу без чувств смотреть фильмы про Великую Отечественную войну, хотя там все национальности были, государство непростое же было. (Молодой мужчина).

Данная часть интервью фиксирует у респондентов утилитарный подход к этнической идентичности. Они руководствуются ценностями повседневной жизни, в которой этническая идентичность приобретает более широкий смысл, чем раньше. При пересечении нескольких дискурсов возникают противоречия смыслов. С одной стороны, респонденты считают важным утвердить общепринятое значение ‘у каждой общности должно быть свое историческое прошлое’, с другой стороны, в их сознании возникает отрицание этого смысла другим, который, видимо, обусловлен полиэтнической предпосылкой. В первой части интервью было отмечено, что у респондентов в большей степени проявляется «потребительская» идентичность. Можно говорить о том, что этническое, национальное основание идентичности выступает здесь как продукт потребления и преломляется в сознании субъекта как возможное условие либо как препятствие в повседневной жизни. Больший смысл для субъектов имеют другие конструкты - дискурсы (психологические, гражданина, культуры), которые ими неосознанно помещаются в разрез этнической идентичности, размывая тем самым ее традиционное значение. Как показало исследование, узловой точкой для всех пересекающихся в этнической идентичности конструктов стала фиксация значений социальных правил и норм. Потребность в фиксации значения ‘социальная норма’, ‘общественное правило’ свидетельствует о том, что полиэтническая идентичность, в осно-

вании которой лежит принцип приобщения и конформизма, неосознанно принимается субъектами в качестве более актуализированной формы, чем этническая. В то же время полиэтническая идентичность не может рассматриваться как всеобщее основание интеграции людей в общность, поскольку таким основанием является синтез различных типов, уровней идентификационных процессов.

Примечания

1 Калашникова, Е. М. Насущные проблемы самоидентификации личности // Проблемы российского самосознания. Религиозные, нравственные и правовые аспекты культуры : тр. рос. науч.-практ. конф. свет. ученых и теологов с участием зарубеж. исслед. М. ; Пермь, 2012. Ч. 1. С. 238.

2 Giddens, A. Modernity and Self-identity. Cambridge : Polity Press, 1991.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.