CC BY
161
УДК 321.7
Никонова Наталия Андреевна Natalia Nikonova
СПЕЦИФИКА ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ТРАНЗИТА В УРУГВАЕ
SPECIFICITY OF TRANSITION TO DEMOCRACY IN URUGUAY
Рассматриваются особенности становления демократии в Уругвае. Анализируются предпосылки демократического транзита в государстве. Особое внимание уделено рациональному решению проблем, с которыми пришлось столкнуться Уругваю во время переходного периода
Ключевые слова: демократический транзит, гражданское общество, политический режим, авторитарный режим, социальная однородность, плебисцит, Латинская Америка
The article deals with peculiarities of democracy formation process in Uruguay. The author analyses some prerequisites of democratic transition in the state and comes to the conclusion that the process is a success. Special attention is given to a rational solution of the problems that Uruguay ran into during the transition period
Key words: democratic transition, civil society, political regime, authoritarian regime, social homogeneity, plebiscite, Latin America
Демократический транзит является одним из видов политического процесса, который в настоящее время привлекает все большее внимание со стороны исследователей. По мнению Г. О’Доннела и Ф. Шмиттера, транзит — это переход от одного политического режима к другому. Границы транзитов определяются запуском процесса распада авторитарного режима с одной стороны и установлением той или иной формы демократии, возвратом к авторитарному правлению или появлением альтернативы в виде революции — с другой [7; С. 6]. Д. Кэсон считает, что уругвайский опыт демократического транзита существенно отличается от опыта других латиноамериканских стран и является наиболее успешным благодаря партийной системе этого государства [6; С. 92].
В первой половине XX в. одной из главных черт уругвайской модели развития было раннее становление особой системы соревновательной партийной демократии, которая получила поддержку во всех сегментах общества и в первую очередь была
связана с двумя основными партиями Уругвая — Национальной партией (Бланко) и партией Колорадо. Модель сочетала высокий уровень мобилизированной фракционности с интеграцией и реформами, которые были призваны реализовывать потребности в принятии решений и развитии различных институтов до конца 1960-х гг. Демократическое согласие процветало, социальная однородность была стабильной, государство выполняло главные функции поставщика товаров и услуг народного потребления. Не существовало серьезных национальных, этнических, социальных или религиозных разногласий за исключением классического разрыва между капиталистическим и рабочим классами.
Однако после снижения экспортных цен на мясо в 1950-х гг. понятие разделения полномочий стало размытым, и уругвайская модель столкнулась с кризисом. Абсолютно негибкий и неприспособленный политический класс не смог ответить на новые вызовы, обеспечить экономическую диверсификацию и противостоять нарас-
тающему классовому расслоению. Вместо возможных конструктивных действий чиновники под давлением протестов левых сил и радикального движения Тупамарос передали часть полномочий военным и технократам, с которыми они совместно действовали с 1967 по 1973 гг.
В 1973 г. военные окончательно захватили власть с намерением ликвидировать подрывную угрозу, которую они видели в демократических режимах. Влияние политики репрессий на общество было разрушительным. Государственная жестокость, направленная на создание атмосферы страха, разрушила лицо общества, оторвала его от государственных дел, свела жизненно необходимое социальное и психологическое пространство до минимума. Это скоро привело к общественному аутизму. Парадоксально то, что хотя нарушение прав человека порождает в народе раскол и непонимание, оно также рождает яростных оппозиционеров [5; С. 17]. Именно при правлении террора появилось отвращение к страху, возрождение гражданского общества, рост оппозиционной активности. В Уругвае незаконные аресты, издевательства и спланированные пропажи людей, которые были связаны с левыми силами, были последовательными и внешне противоречили национальной истории, основанной на устойчивости демократических институтов и чрезвычайно либеральной политической культуре.
Авторитарный военный режим в Уругвае длился с 1973 по 1985 г. Качественно и количественно он был более репрессивным и причинил гораздо больше вреда уругвайскому обществу, чем аналогичные военные режимы в Аргентине и Чили. Более того, он не решил проблем, которые служили оправданием для его установления, и завершился полным крахом. Как и в Аргентине, военные установили свой институт власти, но не все полномочия были сосредоточены в одних руках. Первые попытки военного режима заручиться поддержкой граждан провалились. Поражение на плебисците в 1980 г. запустило механизм демократии — более последовательный, чем в Аргентине.
В последние полгода военного режима (сентябрь 1984 г. — февраль 1985 г.) главные политические партии и группы интересов страны объединились ради создания общей платформы для следующего правительства — независимо от того, кто был бы в его составе по результатам выборов в ноябре 1984 г. Участники этого процесса обсуждали самые разнообразные темы — от экономических приоритетов до гражданских свобод, от честных выборов до трудовых взаимоотношений. Эти обсуждения заложили основу для сотрудничества двух главных партий Уругвая — Колорадо и Бланко [8; С. 152].
После победы на президентских выборах 1984 г. кандидат от партии Колорадо Хулио Сангинетти стал выступать за правительство национального единства. Как оказалось позже, ни Национальная партия (Бланко), ни третий по величине левый Широкий фронт не согласились перейти в правительство. При недостатке поддержки среди законодательной власти Сан-гинетти обратился к оппозиции с просьбой неформального сотрудничества и участия представителей оппозиции в правительственных структурах. Истинным поводом для такого сотрудничества была попытка реанимировать уругвайскую экономику и провести либерализацию рынка. В целом, переходный период в Уругвае характеризовался политикой компромиссов и коалиций, основной целью которой являлась экономическая и политическая стабилизация в стране.
В 1985 г., после двенадцати лет диктатуры, вдохновленной холодной войной, формально демократия в Уругвае была возобновлена. Однако авторитаризм оставил стране сложное наследство. В 1985 г. экономика все еще находилась в состоянии кризиса. Разрешить экономические проблемы и оправдать ожидания, связанные с переходом к демократии, — это было бы нелегкой задачей для любого правительства. К тому же, обстановка существенно отличалась от 1973 г.: традиционные приоритеты уругвайской демократии по отношению к экономике изменились, равно как и
роль участников экономического процесса; страна двигалась к интеграции и интернационализации экономики.
Внедрение реформ рыночной экономики часто оказывается нелегкой и спорной задачей, особенно в молодых демократиях. Демократический процесс может быть весьма затратным по времени, так как предполагает возможность дискутировать над принятием спорных решений. Когда возможность дискуссии, наоборот, ограничена, проведение реформ может подорвать демократический режим. Очевидно, именно благодаря политическому согласию по поводу либерализации рынка и стойкого экономического стимула, связанного с ус-
О ОТ О О Т 7 О
тойчивой фискальной политикой, Уругвай, в отличие от Аргентины, не пережил ни одного кризиса в течение шести лет после смены режима.
Транзитный процесс в Уругвае существенно отличается от процессов в других латиноамериканских странах. В период восстановления демократии в Уругвае возник диалог между разными социальными классами, и весь период перехода к демократии характеризовался поиском консенсуса. Конгресс мог эффективно реагировать на вызовы, в отличие от стран, где законодательная власть была ограничена. Цели разных социальных групп были подчинены единой цели поддержки демократии, и некоторые из них были согласны смириться даже с временным снижением доходов.
С момента принятия конституции в 1830 г. Уругвай прошел тяжелый путь к консолидированной демократии. Деятельность военных в стране привела к панике, размыванию гражданских свобод и установлению авторитарного режима. Можно считать, что расцвет демократической консолидации в Уругвае пришелся на начало 1990-х гг. Первый период редемократизации характеризовался реставрацией не только конституции 1966 г., но и кадрового состава, сложной выборной и партийной системы. Институциональная демократизация была проведена путем достижения широкого консенсуса и взаимодействия.
Урагвай добился успехов в процессе
демократизации общества. В Латинской Америке высокая степень социальной однородности. В отличие от других стран региона, здесь нет давления на местное население, чье существование определяет социальный и этнический раскол между бедными и богатыми [9; С. 109]. Уругвай вместе с Аргентиной, Чили и Бразилией представляет широкую полосу процветания и политической стабильности, которая пересекает юг континента [4; С. 120].
В отличие от большинства стран Латинской Америки в Уругвае основы демократической политической культуры стали формироваться очень рано. В стране существует традиционная двухпартийная система — одна из старейших в мире (существующая еще с XIX в.). В настоящее время Уругвай является страной модельной победившей демократии, которая может служить примером для других стран региона [3; С. 7].
У Уругвая есть сложившиеся дифференцированные административные структуры, которые функционируют по всей стране. Они имеют полномочия для имплементации политических решений и распределения ресурсов. Эта система эффективна, хотя в некоторых сферах традиционна и нуждается в реформе.
Поддержка демократии в Уругвае самая интенсивная среди всех латиноамериканских стран ( за исключением Коста-Рики), она укреплялась долгие годы и существенно не зависит от правительства, как в других странах региона. Эта поддержка сохранялась даже во времена серьезных разногласий и партийных перестроек. Согласно данным чилийской службы ЬаИпоЬагоше^о, уровень поддержки демократии в Уругвае в 2010 г. составил 75 %, а 91 % уругвайцев согласны с утверждением, что демократия является лучшей формой политической организации общества, хотя и имеет недостатки; 78 % населения Уругвая выражают удовлетворенность тем, как развивается демократия в стране, и это самый лучший показатель во всей Латинской Америке [10]. Демократия в Уругвае остается неприкосновенной
и консолидированной. На укрепление демократической управляемости обществом в Уругвае направлена система “боллотидж” (ballottage), предусматривающая возможность проведения двух туров голосования. Данная система укрепляет электоральную легитимность президентства и гарантирует избрание президента, пользующегося широкой поддержкой народа, а также способствует формированию между первым и вторым турами электоральных объединений, способных впоследствии трансформироваться в правительственные коалиции [2; С. 41].
Успешное преодоление барьеров модернизации, как показывает опыт Уругвая, убедительно демонстрирует важность сочетания демократических институтов с наличием развитых структур гражданского общества, обеспечивающих постоянный диалог и взаимодействие с властями [1; С. 9].
В Уругвае есть слаженное гражданское общество, которое сформировало костяк традиционной демократии и сделало весомый вклад в сопротивление военному режиму, обеспечив относительно легкий переход к демократическому согласию в стране.
Литература
1. Латинская Америка: испытания демократии. Векторы политической модернизации. В 2 ч. Ч. 1 / Под ред. М.Л. Чумаковой. — М.: ИЛА РАН, 2009. — 264 с.
2. Жирнов О.А. Шереметьев И.К. Левый поворот в Латинской Америке: аналитический обзор. - М.: РАН. ИНИОН, 2008. - 130 с.
3. Уругвай в контексте левого дрейфа: преемственность и перемены. Серия аналитических изданий “Саммит” / Ответственный редактор серии: В.М. Давыдов. — М.: ИЛА РАН, 2010. — 86 с.
4. Шоню П. История Латинской Америки: пер. с фр. Е.А. Ермаковой. — М.: Астрель: АСТ, 2008. — 157 с.
5. Barahona de Brito A. Human rights and democratization in Latin America: Uruguay and Chile. — Oxford University Press, 1997. — 333 p.
6. Cason J. Electoral Reform, Institutional Change, and Party Adaptation in Uruguay // Latin American Politics and Society. — 2002. — Vol. 44. — № 3. — P. 92.
7. O’Donnell, G. Schmitter, P. Transitions from Authoritarian Rule: Prospects for Democracy. — Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1986. — 78 p.
8. Gillespie C. Negotiating democracy: politicians and generals in Uruguay. — Cambridge University Press, 1991. — 284 p.
9. Sondrol P.C. Paraguay and Uruguay: modernity, tradition and transition // Third World Quarterly. — 1997. — Vol. 18. — № 1. — P. 109.
10. Latinobarometro 2010 Report [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://venezuela-us.org/es/wp-content/uploads/2011/04/latinobarometro_report_2010.pdf.
Коротко об авторе___________________________________________________Briefly about the author
Никонова Н.А., аспирантка, Забайкальский госу- N. Nikonova, post-graduate, Zabaikalsky State Uni-дарственный университет (ЗабГУ). versity
Тел.: +7-924-477-7216
Научные интересы: демократические транзиты, международные отношения, политические процессы в Западном полушарии, политические режимы, геополитические концепции, страны Латинской Америки
Scientific interests: democratic transitions, international relations, political processes in Western Hemisphere, political regimes, geopolitical concepts, Latin American countries
