CC BY
73
УДК 821.161.1
Т. С. Круглова
СПЕЦИФИКА АДРЕСАЦИИ В КНИГЕ СТИХОВ АНДРЕЯ БЕЛОГО «ЗОЛОТО В ЛАЗУРИ»
Аннотация. Статья посвящена проблеме адресации в лирике Андрея Белого (на примере книги стихов «Золото в лазури»). Доказывается, что именно фактор адресации является одной из важнейших авторских установок, влияющих на смысловую структуру, жанровое своеобразие произведений, на саму специфику протекания коммуникативного общения в пространстве художественного текста.
Ключевые слова: жанр, лирический диалог, символизм, послание, аргонавты, фактор адресации, посвящение.
T. S. Kruglova
SPECIFICITY OF ADDRESSING IN «ZOLOTO V LAZURI» POEMS COLLECTION BY ANDREY BELIY
Abstract. The article is devoted to the fact of addressing in the lyrics of Andrey Beliy (the examples are taken from the poems collection «Zoloto v lazuri»). The author proves that the factor of addressing is one of the most important copyright installations affecting the structure of the meaning, genre originality of works, the very characteristics of the communicative dialogue in the space of a literary text.
Key words: genre, lyrical dialogue, symbolism, message, «argonauts», the factor of addressing, dedication.
Категория лирического диалога в настоящее время - предмет пристального внимания исследователей [1, с. 80-82]. Это связано с тем, что в культуре XX в. диалог является своего рода базовой универсалией, обусловливающей ее важнейшие особенности. Однако в данной работе нас интересует диалог не как широкое культурологическое понятие, а как феномен поэзии.
При взгляде на поэзию Серебряного века бросается в глаза усиление диалогических интенций, приводящих к появлению адресованных жанров -послания, посвящения и пр. [1, с. 80]. Очевидно, что этот процесс связан с формированием новых философских и эстетических установок модернистских течений. Представления о креативных функциях искусства (обосновываемые с различных позиций) и обусловили апеллятивно-диалогические тенденции в поэзии Серебряного века.
У Андрея Белого коммуникативная интенция младосимволизма наиболее ярко выражена в ранний период творчества - во время увлечения «арго-навтизмом». Если ранний Блок дает воплощение идеала соловьевства («Стихи о Прекрасной Даме»), то Андрей Белый поворачивает соловьевскую концепцию не как учение об идеале, замкнутое в самом себе, а как жизнетворческую идею, способную сплотить людей, жаждущих «подвига». Стремясь связать единой платформой больших художников, он обращается с посланиями к К. Бальмонту, В. Брюсову, А. Блоку, С. Соловьеву, Эллису, Метнеру. В этих обращениях Белый старается облечь свою проповедь в привлекатель-
ные для адресатов эстетические «одежды», прибегая к обильным аллюзиям из их творчества.
Аргонавтические теургические игры предполагали творение новой реальности по законам мифа. Однако Белый также прекрасно понимал, что эта реальность сталкивается с внесемиотической обыденностью. Это столкновение приводит к тому, что герои мифа с позиции наблюдателя, находящегося вне мифологических координат, оказываются скорее безумцами, нежели пророками (как они мыслили себя сами).
В сборнике А. Белого «Золото в лазури» (1904) фактор адресации играет важнейшую роль: он не только предопределяет жанровое своеобразие книги, но и обусловливает ее смысловую архитектонику.
Сборник открывается посланием-циклом «Бальмонту», где само имя адресата, вынесенное в сильную позицию (заголовок текста), становится своеобразным кодом к стихотворениям цикла.
Ключевой образ этого цикла, собирающий в единое целое его семантическую структуру, - это образ солнца. Этот образ, как и любой символ, имеет интертекстуальную природу, о которой свидетельствует сам фактор адресации: солнце у Бальмонта появляется в его знаменитом стихотворении «Будем как солнце». В другом стихотворении имя Бальмонта паронимически зашифровано: «Автору “Будем как солнце”».
Фактор адресации в данном случае выполняет функцию коммуникации между традициями. Здесь Белый через обращение к Бальмонту пытается соединить в единое целое две ветви русского символизма через символические образы, обнаруживая ряд сходств между своим творчеством и творчеством адресата. Таким образом, он как бы продолжает линию старших символистов, реализуя те образы и лирические сюжеты, которые были заложены в этом ключевом для Бальмонта стихотворении. Рассмотрим его поэлементно с позиции интертекстуального взаимодействия ключевых образов-символов.
Прежде всего обращает на себя внимание то, что в стихотворении Бальмонта кроме центрального солярного символа возникает также и лирический сюжет, важный для творчества Белого аргонавтического периода, -сюжет похода за золотым руном. Он предполагает пространственное преодоление низа и соединение его с верхними сферами бытия. Л. А. Колобаева, акцентируя внимание на этой принципиально важной для символистов мысли, отмечает, что «важнейшим творческим смыслом символа, целью создания художественного символического образа должно было стать уловление связей, соотношений этого и иного миров, в конечном итоге их единство и целостность как воплощение целостности мироздания» [2, с. 19]. В. Паперный, подтверждая идею Л. А. Колобаевой, пишет, что для «поэтики А. Белого характерна трансформация существующей во времени традиции в структуру чисто пространственную...» [3, с. 67]. А по мнению Е. Григорьевой, при описании этого типа пространства Белому были нужны «не диалектические, а абсолютные характеристики» [4, с. 135]. Результатом такой пространственной трансформации становится лицезрение Красоты (понимаемой в символистском духе) как начала абсолютной гармонии:
Будем как солнце! Забудем о том,
Кто нас ведет по пути золотому,
Будем лишь помнить, что вечно к иному,
К новому, к сильному, к доброму, к злому,
Ярко стремимся мы в сне золотом.
Будем молиться всегда неземному В нашем хотенье земном! [5, с. 126]
«Вечно иное» - это сфера, внеположная миру. У Бальмонта она соотносится не только с Красотой, но и с Вечностью, Мечтой и Счастьем. Причем все эти символические образы вписываются в лирический сюжет стихотворения - сюжет восхождения к горним сферам:
Будем, как солнце всегда молодое,
Нежно ласкать огневые цветы,
Воздух прозрачный и все золотое.
Счастлив ты? Будь же счастливее вдвое,
Будь воплощеньем внезапной мечты!
Только не медлить в недвижном покое,
Дальше, еще, до заветной черты,
Дальше, нас манит число роковое В вечность, где новые вспыхнут цветы.
Будем как солнце, оно - молодое.
В этом завет красоты! [5, с. 126]
Все обозначенные образы и мотивы реализуются и в лирике Белого. Более того, ключевой сюжет бальмонтовского стихотворения - это имплицитный сюжет сборника Белого «Золото в лазури»: полет, восхождение, подъем -все это мотивы, конституирующие смысловое пространство сборника.
Кроме того, образы вечности («старины» - у Белого), мечты и счастья -это образы, которые в символистском универсуме занимают исключительное положение. У Белого в анализируемом цикле появляется сюжет восхождения к небесам, связанный с этими образами-ключами и понимаемый как преодоление тьмы и древнего хаоса:
И, закрытые тьмой, горизонтов сомкнулись объятья.
Ты сказал: «Океан голубой еще с нами, о братья!»
<...>
Древний хаос, как встарь, в душу крался смятеньем неясным.
И луна, как фонарь, озаряла нас отсветом красным.
Но ты руку воздел к небесам и тонул в ликовании мира.
И заластился к нам голубеющий бархат эфира [6, с. 22].
В последнем стихотворении цикла возникает интертекстуальный образ вечности:
Поэт, - ты не понят людьми.
В глазах не сияет беспечность.
Глаза к небесам подними: с тобой бирюзовая Вечность [6, с. 23].
Примечательно, что в центре стихотворений Бальмонта и Белого находится специфически понимаемый образ пророка, который выполняет функцию проводника между мирами [7, с. 681]. Именно поэт-пророк обусловливает пространственную целостность мироздания, он занимает вненаходимую по отношению к мирам позицию. Ср. у Белого:
О поэт - говори о неслышном полете столетий.
Голубые восторги твои ловят дети.
Говори о безумье миров, завертевшихся в танцах, о смеющейся грусти веков, о пьянящих багрянцах [6, с. 23].
У Бальмонта поэт интерпретируется в сходном ключе. Он также понимает поэта как творца миров, человека, который видит мир как целое в его «нераздельности-неслиянности». Ср. в стихотворении «Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце...»:
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце И синий кругозор.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце И выси гор.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Море И пышный цвет долин.
Я заключил миры в едином взоре,
Я властелин [5, т. 1, с. 125].
Однако тождество предполагает и различия. Образ-символ солнца, несмотря на ряд интертекстуальных совпадений, в творчестве Бальмонта и Белого имеет разные философско-эстетические трактовки. Если для Бальмонта солнце - это традиционный поэтический образ, который функционирует в сфере искусства, то для Белого солнце имеет жизнетворческую семантику. Аргонавтические игры и поход за золотым руном понимались им не как сюжеты античной мифологии, а как живые и конкретные цели [8, с. 507]. Говоря иначе, между двумя поэтиками возникают различия не в семантике, а в художественной прагматике. Таким образом, адресованность здесь указывает на то «диалектическое» противостояние литературных традиций, когда наличие сходных элементов предполагает разницу и в их интерпретации.
Лирический сюжет похода за золотым руном связывается у Белого и с другим адресатом - Э. Метнером, другом Белого, соратником по аргонавти-ческим играм. Аргонавты, «не располагая сколько-нибудь определенной программой, <...> тем не менее, обнаружили готовность к коллективным печатным выступлениям по широкому кругу вопросов. В 1906 г. возникает проект издавать сборники «Арго», на страницах которых художественные сочинения соседствовали бы с выступлениями по проблемам философии, мистики, науки и общественности» [9, с. 40].
Примечательно, что посвящение Метнеру предпослано не отдельному стихотворению, а циклу. В диптихе разыгрывается уже знакомая аргонавти-
ческая тема, однако поданная в ином ракурсе. Если стихотворения, адресованные Бальмонту, представляли по своей семантической структуре своеобразный перепев ключевых бальмонтовских мотивов (этому способствовал сам фактор адресации, включенный в жанр послания), то в диптихе, посвященном Метнеру, сюжет похода за золотым руном в большей степени мифологизирован и очищен от литературных наслоений. Обратимся к развертыванию этой темы в первом стихотворении диптиха:
«Дети солнца, вновь холод бесстрастья!
Закатилось оно -золотое, старинное счастье -золотое руно!»
Нет сиянья червонца.
Меркнут светочи дня.
Но везде вместо солнца ослепительный пурпур огня [6, с. 24].
Думается, что в первом случае автора более интересовал образ поэта как проводника между верхней и нижней сферой, во втором же случае он сосредоточился на предикативности самого мотива. Подобное различие связывается с различиями в адресованных жанрах: посвящение дает больше степеней свободы автору стихотворения, в то время как послание, как правило, включает в себя в качестве одного из обязательных элементов интертекстуальный компонент.
В книге «Золото в лазури» есть и «одиночные» посвящения друзьям-поэтам. В силу малого объема одного стихотворения в нем нельзя развернуть масштабные философско-символические концепции, однако пафос и элегическая тональность, характерная для посланий, объединенных в циклы, или посвящений-«тройчаток», остаются и в «одиночных» стихотворениях-посвящениях. Поэтому посвящения такого рода оказываются своеобразными зарисовками внутреннего эмоционального состояния автора. Ср., например, стихотворение, посвященное С. Л. Кобылинскому:
Окна запотели.
На дворе луна.
И стоишь без цели у окна.
Ветер. Никнет, споря, ряд седых берез.
Много было горя...
Много слез...
И встает невольно скучный ряд годин.
Сердцу больно, больно.
Я один [6, с. 89].
Возможно, что такая форма стихотворения-посвящения, представляющая для Белого периода «Золота в лазури» исключение из правил, была связана с тем, что С. Л. Кобылинский не был собратом по цеху, иначе говоря, он не был поэтом-символистом. Поэтому в этом посвящении отсутствует арго-
навтический сюжет-инвариант, который возникает в стихотворениях, посвященных поэтам-символистам.
Еще одно «одиночное» посвящение адресовано О. М. Соловьевой, художнице, жене М. С. Соловьева. В этом стихотворении с символически значимым названием «Знаю» в свернутом виде присутствуют все основные поэтологические мотивы раннего творчества поэта, связанные с предчувствием «новой эпохи»:
Пусть на рассвете туманно -знаю - желанное близко...
Видишь, как тает нежданно образ вдали василиска?
Пусть все тревожно и странно Пусть на рассвете туманно -знаю - желанное близко.
Нежен восток побледневший.
Знаешь ли - ночь на исходе?
Слышишь ли - вздох о свободе -
вздох ветерка улетевший -
весть о грядущем восходе? [6, с. 96-97]
В сборнике есть и адресация С. М. Соловьеву, где утверждается общность людей одной судьбы. Недаром в стихотворении присутствует местоимение «мы». Думается, что жанр этой адресации - послание, а не посвящение, о чем, во-первых, свидетельствует сам заголовочный комплекс (адресат обозначен в заглавии), во-вторых, сама семантика и поэтика стихотворения. Если в посвящениях мы сталкиваемся с отстраненной аллегорико-символи-ческой формой, то в посланиях у Белого присутствует прямое обращение к адресату. Послание «С. М. Соловьеву» не является исключением:
Сердце вещее радостно чует призрак близкой священной войны.
Пусть холодная вьюга бунтует -Мы храним наши белые сны.
Нам не страшно зловещее око великана из туч буревых.
Ах, восстанут из тьмы два пророка,
Дрогнет мир от речей огневых [6, с. 111].
Таким образом, во всех случаях фактор адресации увязывается с жанром и влияет на поэтику стихотворений. Так, посвящения, появляющиеся в первом сборнике Белого, представляют собой преимущественно циклы-тройчатки, такая форма необходима поэту для развертывания символического сюжета. Послания же (более редкий жанр у Белого) оказываются «одиночными» стихотворениями, с присущим им лирическим пафосом. Нам кажется, что структура посвящений близка к лироэпической форме - отсюда уже недалеко до поэм и даже до прозы Белого.
Необычное посвящение памяти Вл. С. Соловьева «Раздумье» заключает книгу «Золото в лазури». Специфика жанра здесь особенно ясна: некоторая отстраненность, характерная для посвящения, здесь реализовалась особенно
отчетливо. В результате этой отстраненности возникает своеобразный «опосредованный» диалог лирического героя стихотворения с Вл. Соловьевым, который предстает как «пророческий голос»:
Ночь темна. Мы одни.
Холод. Ветер ночной
деревами шумит. Гасит в поле огни.
Слышен зов: «Не смущайтесь... я с вами...
за мной!...» [6, c. 111]
Итак, в книге «Золото в лазури» доминируют адресации, в основном обращенные к поэтам, друзьям-аргонавтам, которые можно определить как послания, цель которых - установить диалогический контект внутри избранного круга посвященных символистов. Однако книга содержит в себе и большое число посвящений поэтам, не принадлежащим аргонавтическому кругу, но близким Белому по духу. В типологии адресованных жанров этот тип посвящений стоит особняком или же частично пересекается с адресациями, обращенными к собратьям по цеху. В посвящениях подобного рода Белый ставит и решает те или иные философско-художественные вопросы. Такая диалогическая и одновременно поэтологическая стратегия могла возникнуть только в символистской традиции с ее теургическими интенциями предполагающими стирание границ между жизнью и творчеством.
Список литературы
1. Дмитриев, Е. В. Фактор адресации в символистской поэзии / Е. В. Дмитриев // Традиции русской классики XX века и современность : материалы Междунар. науч. конф. - М. : Изд-во МГУ, 2002.
2. Колобаева, Л. А. Русский символизм / Л. А. Колобаева. - М. : Изд-во МГУ, 2000.
3. Паперный, В. М. Андрей Белый и Гоголь / В. М. Паперный // Учен. записки Тартуского гос. ун-та. - Вып. 620. - Тарту, 1983.
4. Григорьева, Е. Г. «Распыление мира» в дореволюционной прозе Андрея Белого / Е. Г. Григорьева // Вопросы литературы. - 1995. - Вып. 748.
5. Бальмонт, К. Избранное : Стихотворения. Переводы. Статьи / сост. и комм. Д. Г. Макогоненко. - М. : Правда, 1990.
6. Белый, А. Собр. соч. : Стихотворения и поэмы / А. Белый ; сост., предисл. В. М. Пискунова. - М. : Республика, 1994.
7. Лотман, Ю. М. Поэтическое косноязычие Андрея Белого / Ю. М. Лотман // Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. - СПб. : Искусство-СПб, 1996.
8. Mann, R. Apollo and Dionisus in Andrey Bely's Peterburg / R. Mann // The Russian Review. - V. 57. - № 4.
9. Безродный, М. Издательство Мусагет / М. Безродный // Книжное дело в России XIX - начала XX в. - Вып. 12. - СПб. : Рос. нац. б-ка, 2004.
References
1. Dmitriev, E. V. Faktor adresatsii v simvolistskoy poezii / E. V. Dmitriev // Traditsii russkoy klassiki XX veka i sovremennost' : materialy Mezhdunar. nauch. konf. - M. : Izd-vo MGU, 2002.
2. Kolobaeva, L. A. Russkiy simvolizm / L. A. Kolobaeva. - M. : Izd-vo MGU, 2000.
3. Papernyy, V. M. Andrey Belyy i Gogol' / V. M. Papernyy // Uchen. zapiski Tar-tuskogo gos. un-ta. - Vyp. 620. - Tartu, 1983.
4. Grigor’eva, E. G. «Raspylenie mira» v dorevolyutsionnoy proze Andreya Belogo / E. G. Grigor'eva // Voprosy literatury. - 1995. - Vyp. 748.
5. Bal’mont, K. Izbrannoe : Stikhotvoreniya. Perevody. Stat'i / sost. i komm. D. G. Ma-kogonenko. - M. : Pravda, 1990.
6. Belyy, A. Sobr. soch. : Stikhotvoreniya i poemy / A. Belyy ; sost., predisl. V. M. Piskunova. - M. : Respublika, 1994.
7. Lotman, Yu. M. Poeticheskoe kosnoyazychie Andreya Belogo / Yu. M. Lotman // Lotman Yu. M. O poetakh i poezii. - SPb. : Iskusstvo-SPb, 1996.
8. Mann, R. Apollo and Dionisus in Andrey Bely's Peterburg / R. Mann // The Russian
Review. - V. 57. - № 4.
9. Bezrodnyy, M. Izdatel'stvo Musaget / M. Bezrodnyy // Knizhnoe delo v Rossii
XIX - nachala XX v. - Vyp. 12. - SPb. : Ros. nats. b-ka, 2004.
Круглова Татьяна Сергеевна кандидат филологических наук, доцент, кафедра перевода и переводоведения, Пензенская государственная технологическая академия (г. Пенза, проезд Байдукова, 1а)
Kruglova Tat'yana Sergeevna Candidate of philological sciences, associate professor, sub-department of interpretation and translation science Penza State Technological Academy (Penza, 1a Baydukova passage)
E-mail: tatjana.sk@mail.ru
УДК 821.161.1 Круглова, Т. С.
Специфика адресации в книге стихов Андрея Белого «Золото в лазури» / Т. С. Круглова // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2013. - № 1 (25). - С. 132-139.
