CC BY
17
Самойлов Сергей Федорович
доктор философских наук, профессор, Краснодарский университет МВД России (тел.: +78612583516)
Тимофеева Наталья Ивановна
Краснодарский университет МВД России (тел.: +79183514723)
Швец Анна Анатольевна
кандидат юридических наук, Краснодарский университет МВД России (тел.: +78612583414)
Специфические черты теоретико-методологического конструирования понятия «жизненная стратегия» в психологическом подходе социального познания
В статье выявляются особенности психологического подхода к анализу как нормальных, так и девиантных жизненных форм стратегий индивида, которые отличают его от других важнейших направлений социального познания - социально-философского и социологического. Основами данного исследования выступают работы таких специалистов, как К. Абдульханова-Славская, Р. Пехунен, А. Адлер, Г.Е. Зборовский, К. Хорни, А. Щюц, Э.М. Ремарк.
Ключевые слова: жизненная стратегия, социальное познание, социальная философия, психологическая наука, социальный статус, индивид.
S.F. Samoilov, Doctor of Philosophy, Professor, Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; tel.: +78612583516;
N.I. Timofeeva, Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; tel.: +79183514723; A.A. Shvets, Candidate of Law, Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; tel.: +78612583414.
Peculiar features of theoretical-methodological designing of the concept «life strategy» of psychological approach of social knowledge
The article reveals features of the psychological approach to the analysis of both normal and deviant life forms of the individual strategies which distinguish it from other important areas of social cognition -the socio-philosophical and sociological approach. Bases of this research are works of such experts as K. Abdulkhanova-Slavskaya, R. Pekhunen, A. Adler, G.E. Zborovsky, K. Horni, A. Shchyuts, E.M. Remarque.
Key words: life strategy, social cognition, social philosophy, psychological science, social status, individual.
Социальное познание представляет собой достаточно сложную по своей структуре теоретико-методологическую конструкцию, которая, помимо того, что объединяет большое число отдельных дисциплин, имеющих предметом своего исследования общество, также допускает использование двух существенно отличных друг от друга видов знания - философии и науки. При этом почти в каждой соци-
альной дисциплине существуют программы, как приветствующие, так и отрицающие такой синтез познавательных установок. В силу данного обстоятельства практически любое явление, ставшее предметом социального познания, допускает наличие исключающих друг друга концепций и теорий. Наиболее значимыми для социального познания являются сциентическая и антисциен-тическая программы исследования.
270
Первая из них полагает, что познание социальной реальности должно осуществляться посредством преимущественно эмпирической методологии и в рамках отдельных научных дисциплин. При этом умозрительность, а тем более участие философского знания, категорически отрицается. В противоположность ей вторая, антисциентическая программа настаивает на том, что исследование социальных процессов и явлений требует совмещения научного и философского способов познания. Выполнение данного требования означает возможность использования философских концепций и методов в процессе формирования теоретико-методологической базы научных дисциплин, главным предметом которых является общество. Кроме того, антисциентическая программа предполагает включение в число социальных дисциплин ряда разделов философского знания, прежде всего социальной философии, философии культуры и философской антропологии.
Более целесообразным представляется применение антисциентической программы исследования. Данный выбор объясняется, прежде всего, выгодными для социальной философии выводами, вытекающими из реализации антисциентической программы. И действительно, формальное допущение социальной философии в число общественных наук дает ей дисциплинарные основания для использования эмпирических данных и теоретико-методологических конструкций, получаемых и создаваемых научным познанием в процессе исследования социальной реальности и общественного сознания. Осмысление результатов познавательной деятельности социальных наук придало бы философскому дискурсу в сфере исследования поведения человека в обществе целостность и фактическую обоснованность.
Из всех общественных наук, для которых поведение человека в обществе входит в число приоритетных аргументов познания, наиболее интересные теоретико-методологические разработки представлены в психологии и социологии. Данный интерес объясняется тем, что в обеих науках понятие «жизненная стратегия» находит широкое применение. Для установления специфики социально-философского понимания данной проблематики, а также для осмысления эмпирического материала, предоставляемого научными дисциплинами, считаем целесообразным исследовать интерпретации понятия «жизненная стратегия», предлагаемые психологией и социологией.
Важнейшими характерными чертами психологического подхода к пониманию феномена жизненной стратегии являются, с одной стороны, личность как субъект ее реализации, а с другой - активность как основание для выявления ее основных типов. По этой причине жизненная стратегия в психологической науке чаще всего рассматривается как жизненная стратегия личности. Оговоримся сразу, что, несмотря на всю очевидность, личность является единственным субъектом, а активность единственным критерием ее типологизации, однако выделенные параметры понятия «жизненная стратегия» имеют право на существование и требуют более подробного анализа.
В самом общем виде жизненная стратегия в психологии понимается как способ реализации индивидом своих целей, идеалов. Одним из главных аргументов К.А. Абдульхановой-Слав-ской в пользу рассмотрения активности в качестве важнейшего критерия жизненной стратегии является то, что сами по себе проекты вне человеческой реальности их реализовать без определенного социального опыта остаются только проектами, а не собственно изначально активное поведение [1]. В обществе понятие жизненной стратегии представляет собой систему правил, организующих его энергию в направлении заранее выбранной цели. При этом важнейшим элементом жизненной стратегии являются правила, корректирующие движение к цели в связи с возникающими трудностями. Поэтому важнейшим признаком подлинной активности является гибкость в процессе реализации цели, свидетельствующая о верности индивида принятому решению, несмотря на неблагоприятные условия.
Поэтому одной из форм конкретизации активности как важнейшего параметра жизненной стратегии является отношение индивида к конфликтным ситуациям, с которыми он сталкивается. Так, согласно Р. Пехунену, возможны три основных способа поведения индивида в конфликтной ситуации: замыкание в себе, уход от активной социальной жизни; приспособление к новому положению вещей либо в форме признания негативной для себя реальности, либо в форме создания новых моделей поведения на пути поставленной цели; снятие индивидом конфликта осуществляется посредством создания новой ситуации, при которой предмет борьбы теряет свою ценность [2]. Данные способы разрешения конфликтов позволяют психологам разделять жизненные стратегии на изолирующие, фаталистические, конструктивные и творческие.
271
В психологической науке неоднократно предпринимались попытки определения сущности активного поведения человека в процессе реализации его жизненных планов. Одной из наиболее интересных концепций в данном отношении представляется вариант психоаналитического учения, предложенного А. Адлером. Согласно Адлеру главным стимулом поведения человека служит его желание самоутвердиться в обществе, которое он назвал социальным чувством. В свою очередь, в основании «социального чувства» лежит знаменитый «комплекс неполноценности», возникающий в силу наличия реального или мнимого физического недостатка. Желание преодолеть данный недостаток обусловлено стремлением индивида добиться признания со стороны других людей.
Реализация данного стремления может осуществляться двумя основными способами. Раскрывая их содержание, Г.Е. Зборовский в процессе изложения взглядов Адлера пишет: «Две категории были ключевыми в его творчестве: "комплекс неполноценности" и "принцип компенсации и сверхкомпенсации". Именно в механизмах компенсации и сверхкомпенсации Адлер видел доминирующий мотив человеческих поступков и действий. Если компенсация означала желание индивида преодолеть комплекс неполноценности за счет социального чувства, связанного со стремлением к превосходству, то сверхкомпенсация подразумевала готовность преодолеть этот комплекс в результате одностороннего развития какой-либо из ряда вон выходящей черты или способности личности. При этом человек мог не осознавать такого стремления, поскольку оно оказывалось в сфере бессознательного. Заслуга Адлера состояла в попытке социологизировать бессознательное, связать его с внутренним развитием личности» [3, с. 608].
Признавая две основных жизненных стратегии - утверждение в обществе посредством получения высокого социального статуса и утверждение в культуре путем развития творческих способностей в качестве нормальных, Адлер основную часть своего учения посвятил девиантной форме самоутверждения человека. Согласно австрийскому психологу человек в процессе реализации своих жизненных планов вынужден постоянно бороться. При этом процент побед в данной борьбе намного уступает проценту поражений, но, тем не менее, человек ради сохранения своего психического здоровья должен продолжить стремиться к поставленной цели. Однако это происходит не всегда, в ряде случаев человек выбирает
девиантную стратегию жизни, которая может принимать форму психического расстройства. По мнению Адлера, разновидности таких расстройств весьма многочисленны и разнообразны. Они могут варьироваться от легких неврозов до полной потери контакта пациента с реальностью. Несмотря на внешнюю наглядность, объективность психических заболеваний, их причина носит сугубо субъективный характер. В целом логика негативной жизненной стратегии, влекущей за собой психическое заболевание, выглядит следующим образом.
Индивид, потерпев поражение в социальной жизни или устав от нее, все равно стремится к признанию людей. По этой причине он бессознательно порождает у себя психическое расстройство и тем самым приковывает к себе внимание окружающих. Не сумев добиться реального признания, он достигает признания символического, поскольку превращается в центр внимания со стороны своего ближайшего круга, в первую очередь, со стороны семьи. Единственный выход из сложившейся ситуации Адлер видит в постепенном возврате индивида к нормальной жизненной установке, предполагающей принятие реальности, признание своих неудач и формирование решимости продолжать борьбу за подлинное социальное признание.
Из краткого обзора концепции Адлера следует, что альтернатива активной жизненной стратегии влечет индивида к потере человеческого облика. В общем, для психоаналитической традиции психологической науки признание активной стратегии в качестве единственной нормальной формы поведения является типичным. Однако сама «активность» в данной психологической школе может пониматься по-разному. Так, если для Адлера нормой активности является та или иная степень социального признания индивида, то для К. Хорни она связана с реализацией индивидом заложенных в нем задатков и возможностей. Различными могут быть и оценки роли социальной среды в возникновении психических расстройств. Если Адлер всю вину возлагает на индивида, «сбежавшего» от реальной жизни в болезнь, то Хорни полагает, что общество несет за это свою долю ответственности. Согласно немецко-американскому психологу внутренние конфликты, происходящие на социальном и бессознательном уровнях человеческой психики, являются реальными искаженными отражениями борьбы, происходящей в социальном мире. Однако в целом Хорни соглашается с Адлером в том, что активность является нормой человеческой жизни.
272
Так же, как и австрийский психолог, Хорни концентрируется на анализе не столько нормальных, столько девиантных форм жизненных стратегий. Субъектом реализации этих стратегий он признает особый идеальный тип -невротическую личность. Главной причиной формирования невротической личности является гиперболизация естественной потребности человека в безопасности. Испытывая постоянную тревогу по поводу реальных и воображаемых угроз, невротик стоит перед выбором трех возможных жизненных стратегий. Первая стратегия характеризуется движением к людям, стремлением во всем полагаться на других людей и не действовать самостоятельно, она свойственна так называемому слабому типу невротической личности. Вторая стратегия, напротив, представляет собой движение против людей и нацелена на достижение безопасности путем подавления индивидов. Данная стратегия приводит к возникновению деструктивного типа, который, несмотря на внешнюю активность, разрушает как социальные отношения, так и собственную психику. Третья стратегия невротической личности связана с уходом от людей и порождает так называемый устраненный тип.
Общее для всех девиантных форм жизненных стратегий то, что они не являются стратегиями в полном смысле этого слова, поскольку представляют собой не рационально разработанные системы поведения, и даже не привычку, а навязчивые состояния. Так, невротик против своей воли всегда уступает, замыкается или ссорится, при этом он не учитывает специфики ситуации, в которой находится. Если же невротик поставил перед собой цель исправить свое поведение и отказаться от линейного типа поведения, то через небольшой промежуток времени он не выдерживает и вновь идет на поводу у своей расстроенной, т.е. конфликтной психики. Постоянно уступая, замыкаясь или ссорясь, он вновь порождает вокруг себя проблемы и испытывает угрызения совести. Характеризуя вечную неудовлетворенность невротика, Хорни говорит о так называемом невротическом круге, из которого выйти самостоятельно он чаще всего не может.
Подобно Адлеру, Хорни признает близость и даже генетическое родство нормальных и девиантных форм жизненных стратегий. Так, согласно теории Хорни нормальная жизненная стратегия содержит в себе те же установки, которые присутствуют и в невротических состояниях: к людям, против людей и от людей. Даже основной мотив индивидуального поведения -
стремление к безопасности - имеет в нормальном состоянии форму стремления к автономности. Однако между обеими стратегиями все же имеются различия. Прежде всего, нормальная жизненная стратегия, в отличие от невротической, имеет рациональный характер. Она продумывается и закрепляется в заранее рассчитанных действиях. Во-вторых, структура нормальной жизненной стратегии, в отличие от де-виантной, состоит из всех трех элементов, а не из одного. В-третьих, автономность нормальной личности не разрушает социальные связи, а выстраивает их на определенных, установленных с другой личностью условиях. Из сказанного можно сделать вывод, что главное различие между нормальной и девиантной формами жизненных стратегий заключается в том, что в первом случае мы имеем созидающую, а во втором -разрушительную активность.
Рассмотрение активности в качестве важнейшего параметра и критерия жизненной стратегии подразумевает наличие целого ряда теоретико-методологических принципов и установок в исследовании данного феномена, важнейшими из них следует признать индивидуализм и европоцентризм. Индивидуализм активистской интерпретации заключается в том, что жизненная стратегия рассматривается в качестве результата творческих усилий индивида. В частности, из фрагмента работы Абдульхановой-Славской следует, что индивид в свободном акте творчества, исходя из своих возможностей и внешних социальных условий, конструирует собственную жизненную программу, а затем корректирует ее в процессе реализации. Данное утверждение справедливо, но далеко не во всех случаях. Например, часто линия поведения формируется индивидом исключительно под влиянием внешних условий, как это происходит в закрытых заведениях -тюрьме, армии, различных интернатах и т.д. При этом основной целью существования индивида в этих условиях является выживание в переносном, а иногда в прямом значении этого слова. Сформированные посредством данного опыта навыки и стереотипы поведения оказывают воздействие на поведение индивида на всю оставшуюся жизнь. Примерами анализа жизненных стратегий, навязанных индивиду внешней агрессивной средой, могут служить роман Э.М. Ремарка «Возращение» и социологический этюд А. Щюца «Возращение домой», осмысляющие социальный опыт ветеранов Первой мировой войны.
Но жизненная стратегия, сформированная под воздействием внешних условий, не всегда
273
имеет отрицательный характер. Очень часто на выбор жизненного пути и линии поведения может повлиять благоприятная социальная среда. Например, многие социально признанные люди, родившиеся в семьях творческой интеллигенции, с долей юмора утверждают, что они были лишены свободы выбора жизненного пути, поскольку с детства, видя перед собой корифеев в определенных сферах деятельности, не представляли какого-либо иного образа жизни и другой профессии.
Более существенным недостатком индивидуалистического понимания жизненной стратегии, нежели игнорирование внешних условий ее формирования, следует признать отказ от психологических концепций рассмотрения в качестве субъекта формы общественного сознания. Беря за исходную точку индивида, большинство сторонников психологического подхода не учитывают, что индивид становится личностью настолько, насколько он усваивает предметную область, цели и ценностные ориентиры определенной формы духовной жизни: экономического, политического, религиозного, философского или иного сознания, пытается их совместить или концентрируется на реализации идеального типа только одной из них.
Возможность избрания идеальных конструкций в качестве субъекта формирования жизненных стратегий объясняется тем, что в науке,
1. Абдульханова-Славская К.А. Стратегия жизни. М., 1991.
2. Пехунен Р. Задачи развития и жизненные стратегии // Психология личности и образ жизни / под ред. Е В. Шорохова. М., 1987.
3. Зборовский Г.Е. История социологии. М., 2004.
философии, религии и других формах общественного сознания разработаны подробные программы организации сознания и деятельности индивида. Таким образом, сам индивид не столько формирует жизненную стратегию, сколько выбирает из представленных социумом и культурой вариантов. Его творческий вклад может ограничиться только степенью реализации такой программы.
В социокультурном плане индивид предстает как одно из проявлений европоцентризма, поскольку именно западноевропейская цивилизация рассматривает данный принцип в качестве фундамента своей духовной культуры. Не ставя под сомнение ценность данного принципа для мирового исторического процесса, необходимо помнить, что он не является обязательным для духовных культур других цивилизаций. Например, в китайской, индийской, тибетской, арабо-мусульманской культурах индивидуализм оценивается в целом негативно, поскольку признается одним из проявлений эгоизма. Во многих из перечисленных цивилизаций активистская жизненная стратегия рассматривается не в качестве нормы человеческого поведения, а как причина неудовлетворенности индивида. В силу сказанного следует учитывать, что принцип индивидуализма не обладает универсальностью и может использоваться только как основание одного из возможных вариантов жизненной стратегии.
1. Abdulkhanova-Slavskaya K.A. Strategy of life. Moscow, 1991.
2. Pekhunen R. Problems of development and life strategy // Psychology of the personality and a way of life / ed. by E.V. Shorokhov. Moscow, 1987.
3. Zborovsky G.E. Sociology history. Moscow, 2004.
274
