CC BY
27Создание единого корейского государства -pro et contra
Дарья Мосолова
В современном мире, где ведущей тенденцией мировой политики является глобализация, на повестку дня часто выносятся проблемы интеграции и дезинтеграции в межгосударственных отношениях. При этом вопросы интеграции, как правило, рассматриваются на примере Европейского союза, где она достигла своей наивысшей стадии - политической, а расхожим примером дезинтеграции чаще всего приводится распад СССР. Однако в XX в. произошло и много других государственных расколов, последствия которых мы наблюдаем до сих пор. Один из них - корейский, начало которому было положено освобождением Кореи от японского колониального ига в 1945 г. События мировой политики последних лет сделали конфликт двух Корей той каплей, в которой отражены многие проблемы современных международных отношений.
После окончания противостояния времён холодной войны отношения между КНДР и Республикой Корея стали развиваться циклически: за периодом напряжённости следовал период «солнечной политики», приостановившейся с возобновлением КНДР реализации ядерной программы и окончательно угасшей с приходом в Республике Корея в 2008 г. к власти президента Ли Мён Бака. С этого момента межкорейские отношения резко ухудшились, и остаётся констатировать, что точка возврата к спокойствию «солнечной политики» пройдена.
МОСОЛОВА Дарья Олеговна - магистр международных отношений; аспирант Дипломатической академии МИД России. E-mail: [email protected]
Ключевые слова: КНДР, Республика Корея, государственный раскол.
Однако вопрос объединения Северной и Южной Кореи не снят с повестки дня как самих этих государств, так и мирового сообщества, причём в качестве модели такого объединения чаще всего рассматривают объединение Германии. Там также было несколько десятилетий разделения, два разных режима, охраняемые границы, и тем не менее Германия смогла объединиться, значит, сможет и Корея. Данное мнение представляется автору статьи ошибочным, поскольку здесь не учитывается специфика корейского государственного раскола, существенно отличающаяся от немецкой истории. Специфические черты корейского конфликта можно упорядочить в шесть групп.
Во-первых, это исторические особенности развития корейского государства, вернее даже шире - Корейского полуострова. За много веков своей истории далеко не всегда на Корейском полуострове существовало единое государство.
С момента появления первого корейского государства (по разным данным, это период с 3 до 1 тысячелетия до н.э.) Корейский полуостров не был един: существует много точек зрения о том, какую площадь занимало государство Древний Чосон и какие народности его населяли, но все они сходятся в одном: государство не распространяло свою власть на весь полуостров, его юг по-прежнему населяли безгосударственные племенные образования.
После падения Древнего Чосона образуются три государства: Когурё, Пэкче и Силла, которые в VII в. на два столетия завоевало государство Силла. Период Объединённого Силла (668-937 гг.) стал первым периодом, когда на Корейском полуострове появилось единое государство, занимавшее всю его территорию. В последние десятилетия своего существования Силла вновь распалось на Поздние Три государства, а в 935 г. было покорено Ван Гоном, основавшим королевство Корё [10]. Поэтому в полноценном понятии слова «единое» государство на Корейском полуострове существовало только с 935 г.
В 1392 г. генерал Ли Сонге поднимает восстание против последнего короля династии Корё и осуществляет государственный переворот. Так было основано государство Великий Чосон, просуществовавшее до 1910 г.,
когда оно было колонизировано Японией. 35 лет, проведённых под японским колониальным игом, сыграли роковую роль в дальнейшей судьбе Корейского полуострова.
После аннексии в 1910 г. Япония взяла курс на «японизацию» Кореи, национальным языком был объявлен японский, а все учреждения, напоминающие об исконности корейской культуры, были закрыты. Корейцы не могли занимать высокие государственные посты. Политика Японии в Корее привела к тому, что общество быстро разделилось на тех, кто сотрудничал с японцами, и тех, кто воспринимал их как «ненавистных оккупантов» и вёл против них партизанскую войну. Фактическая попытка искоренения корейского языка привела к тому, что различия в языке на уровне диалектов возросли ещё сильнее [1, с. 268], а среди молодого поколения ближе к 1945 г. даже были корейцы, которые не знали родного языка.
Политическое движение Кореи в годы японской колонизации происходило за пределами Кореи. Корейское коммунистическое движение развивалось в основном на территории Советской России и Китая. Корейские правительства в изгнании (их было несколько, самым влиятельным оказалось Шанхайское Временное правительство) обосновались в
Китае. Однако эти политические силы не действовали сообща. Это привело к тому, что на момент освобождения Кореи не было единого лидера, «компромиссной фигуры», способного объединить все политические силы на Корейском полуострове. Сам раздел Кореи был произведен в спешке двумя американскими подполковниками - Чарльзом Боунсти-лом и Дином Раском, которые не владели никакой информацией по Корее, кроме карты из National Geographic [10, с. 61], поэтому раздел страны по 38-й параллели не учитывал реалий того времени.
Раздел Кореи имел различные исторические предпосылки. Бесспорно, что основополагающими факторами стали изменения, произошедшие в годы японского колониального правления: пытаясь превратить корейскую нацию в японскую, японцы создали атмосферу враждебности внутри корейского общества. Нагнетание этой враждебности в итоге вылилось в полномасштабную гражданскую войну, которая окончательно закрепила этот раскол.
Во-вторых, политические особенности развития корейского государства. Главная из них состоит в том, что информационно-политическое противостояние в конфликте неравномерно: у КНДР нет союзников (Россию и Китай такими нельзя назвать даже с натяжкой), в то время как Южную Корею поддерживают США и, соответственно, западный мир. Кроме того, КНДР - страна полностью закрытая, и проверить слухи о том, что в ней правда, а что нет, чаще всего не представляется возможным. Такое положение дел игра-
ет против Северной Кореи: когда информацию невозможно проверить, то она часто сразу воспринимается аудиторией как правда. При этом большая часть информации исходит либо от разведданных враждебных Северной Корее государств, либо от перебежчиков, показания которых в принципе не могут быть объективными, поскольку у них были причины бежать от режима.
Примеров можно привести множество. Например, слухи о расстреле «бывшей возлюбленной» Ким Чен Ына Хён Сон Воль, украшенные яркими подробностями о казни на глазах у родственников, которых потом отправили в трудовые лагеря, слухи о казни Чан Сон Тхэка, якобы растерзанного 120 голодными собаками, о расстреле генералов из огнемёта и т.д.
Подобные новости делаются мировой сенсацией, хотя, если немного задуматься над услышанным, возникает несоответствие: журналисты пишут такие подробности, которые можно было бы узнать, только наблюдая происходящие события собственными глазами, что представляется крайне маловероятным. Однако созданный имидж КНДР как «государства зла», как правило, не позволяет критически оценить ситуацию, и у читателя создаётся впечатление, что «это же КНДР, там и такое возможно».
К тому же уже практически 20 лет КНДР чаще всего упоминается в СМИ наряду со словами «ядерная программа», «ядерное оружие» и т.п. Учитывая очень высокое внимание к проблематике ядерного ОМУ за последние годы, подобные ассоциации вызывают негатив к северокорейскому режиму у тех, кто поверхностно знаком с проблемой.
При этом важно отметить и то, что жители КНДР полностью изолированы от внешнего мира и не знают, как живут их соотечественники к югу от 38-й параллели. Единственный источник их информации - государственные СМИ - рисует картину, далеко не всегда имеющую общие черты с реальностью [7].
В-третьих, к психологическим особенностям становления единого корейского государства в первую очередь надо отнести восприятие населением двух стран друг друга как одной нации. Когда власти двух Корей практически не признают друг друга, но ставят одной из главных целей своей внешней и внутренней политики объединение Кореи, подразумевается, что они считают население обеих стран одним целым. Тем не менее исследования показывают, что молодёжь Южной Кореи рассматривает КНДР как иностранное государство [12]. СМИ Севера и Юга обычно называют население друга «соотечественниками».
Например, в своём новогоднем обращении руководитель КНДР адресует поздравления «проживающей на юге нации» [9], и это немаловажно, так как по отношению к севе-рокорейцам, проживающим за рубежом, используется другое слово, которое на русский язык логичнее всего перевести как «соотечественник».
Не называя южнокорейцев «соотечественниками», Ким Чен Ын подчёркивает их принадлежность к одной нации*.
Говоря о психологии корейского общества, важно рассмотреть и особенности его культурного типа.
Если выделять три модели развития общества:
- космоцентричную;
- социоцентричную;
- эгоцентричную,
то корейцы, безусловно, представители социоцентричного общества, где большую роль играет его сплочённость, а значит, и сходство мыслей, неприятие чужого, разделение общества на «мы» и «они».
Исторических примеров, подтверждающих данную позицию, очень много. Нелюбовь к чужеземцам стала особенно явной в XIX в., в связи с попытками Запада насильственно «открыть» Корею для внешнего мира. Тогда стала популярной идеология виджон чхокса («защитим истину, изгоним ересь»). Идеологи виджон чхокса унаследовали традицию противопоставления «нас» и «их», ортодоксии и гетеродоксии, истинной (цивилизованной) и варварской культур [13].
В современной политической психологии существуют попытки объяснения психологии корейского общества, например, географическим фактором.
Южнокорейский социолог Ким Чже Ун полагает, что у корейцев имеются открытые вопросы с самоидентификацией в связи с тем, что основной рельеф Кореи - это горы.
Таким образом, деревни и все населённые пункты располагались исторически в долинах в окружении гор и холмов, что психологически их друг от друга обособляло.
Это оказывалось существенным препятствием для того, чтобы корейцы осознавали себя как «государство-нацию» [15]. Он предполагает, что корейцы чувствуют себя членами одной семьи или деревни, поэтому принад-
* В переводах речи Ким Чен Ына на русский язык в обоих случаях используют слово «соотечественник».
лежность к одной социальной группе гораздо важнее, чем принадлежность к единому государству, как следствие - государственный раскол произошёл так быстро.
В-четвёртых, к психолингвистическим особенностям раскола можно отнести название государства -«Корея». В корейском языке страны называют себя так: Северная Корея -Чосон и Южная Корея - Хангук.
В других случаях государственных расколов оба образования, как правило, сохраняли исходное название. Например, в случае с Германией два государства назывались Deutsche Demokratische Republik и Bundesrepublik Deutschland (в обоих названиях сохраняется корень Deutsche-); во вьетнамском расколе государства назывались Vict Nam Cоng ^a и Vict Nam Dаn chu Cong hoa (общее название - Viet Nam).
В расколотом Йемене, который, как и Корея, пережил кровопролитную гражданскую войну, два государства назывались Йеменская Арабская Республика (Аль-Джумхурийя аль-Арабийя аль-Яманийя) и Народная Демократическая Республика Йемен (Джумхурийят аль-Яман ад-Димукратыйя аш-Шаабийя). В обоих названиях есть слово аль-Яман, что значит Йемен.
В случае же с Кореей народы двух государств называют себя не просто иначе, чем другая страна, но и другую страну иначе, чем они сами себя.
Так, южнокорейцы, называющие свою страну Хангук, Северную Корею называют Пукхан (пук иероглифически означает «север», хан - «Корея»).
Северокорейцы, чья страна по-корейски называется Чосон, Южную Корею называют Намчосон, нам означает «юг».
Как отмечает В.Н.Дмитриева, лозунги «Корея едина!» в Северной и Южной Корее пишутся разными словами [1, с. 271].
Здесь мы сталкиваемся со специфическим феноменом расчленения корейского языка. Сегодня в Северной и Южной Корее различается уже более 70 тыс. слов [11, с. 66]. В основном это касается терминов, связанных с государственным управлением, но это расчленение не обходит стороной и бытовой язык.
Например, Корейская война на Севере называется Чогук Хэбанъ Чончжэнъ, что дословно переводится как «Отечественная освободительная война». В Южной Корее её часто называют Югио Сабён, т.е. «Происшествие 25 июня», или иным термином, но с привязкой именно к 25 июня. Это довольно распространённая практика на Юге - давать событию имя по дню его начала, вне зависимости от того, как долго оно длилось. Нередко для того, чтобы понять, о каком именно событии идёт речь, необходимо хорошо знать корейскую историю [1, с. 269].
В Северной Корее, где отсылки к историческим событиям часто используются в речах первых лиц, воспринимают такие «аббревиатуры» негативно - там важно дать событию название, подчёркивающее величие своей страны.
Некоторые слова, оставшись одинаковыми, приобретают разное звучание, в основном это касается терминов, имеющих отношение к враждебности.
Например, слово «враг» в южнокорейском языке звучит как вансу, в северокорейском варианте буква с удваивается: «ванссу». Казалось бы, что отличия незначительны и для уха иностранца могут быть совсем незаметны, к тому же отличий с двойной с немало и в географических названия. Однако в данном примере со словом «враг» автор данной статьи в беседе с представительницей Южной Кореи столкнулась с мнением, что «Северная Корея так делает специально, им надо подчеркнуть, что он не просто враг, а Враг».
Происходят различия и в грамматических формах.
Например, северокорейская вторая основа тех глаголов, которые имеют в окончании букву ё, в южнокорейском языке имеет букву о; слова, которые оканчиваются на букву п/ б, в южнокорейском варианте имеют вторую основу, которая заканчивается на -ва, в северокорейском -на -во.
В-пятых, у корейского конфликта есть отличительные черты в сфере идеологии. Суть северокорейский идеологии чучхе, провозглашённой Ким Ир Сеном (1955 г.) (на русский язык чучхе обычно переводится как «расчет на собственные силы»), состоит в сочетании некоторых идей древнекорейской философской мысли с идеями марксизма-ленинизма. «Принцип философии чучхе освещает не просто взгляд на человеческую жизнь, а воззрение на мир. Основным вопросом философии чучхе является не изучение человека как такового, а изучение отношения человека к миру.. Человек -хозяин всего, и он решает всё» [4].
В контексте информационного взаимодействия идеологий двух Корей важно то, что сейчас в них сохраняются некие «пережитки» холодной войны.
Южнокорейский историк Ким Хакчжун говорит ещё смелее: у обоих правительств до сих пор менталитет холодной войны [14, р. 500].
Зачатки этого были заложены в 50-х годах, когда Южную Корею возглавил Ли Сын Ман, который так сильно ненавидел коммунистов и был настолько подозрительным, что причислял к ним даже Джавахарла-ла Неру [14, р. 500]. Само правительство Республики Корея признавало,
что, несмотря на окончание холодной войны, идеология холодной войны, пусть и негласно, остаётся в основе её политики в отношении Северной Кореи. Более того, теория «чёрного» и «белого» отошла от коммунизма в целом и переключилась конкретно на КНДР, на её внешнюю политику и социальное устройство. Со стороны КНДР то же самое произошло в отношении Республики Корея [14, р. 502].
Исследование Ким Хакчжуна написано сразу же после распада СССР, когда было очередное обострение на полуострове, за которым последовал, возможно, самый мирный из всех периодов межкорейских отношений - период «солнечной политики» (попытки наладить взаимопонимание на высшем уровне также предпринимались в 1972 г. и 1992 г., но удалась одна-единственная - в 2000 г. [3]). Для настоящего момента такое утверждение более чем справедливо. Проблему усугубляет фактическая зависимость Южной Кореи от США, как бы то ни было, она вынуждена соглашаться с их решениями.
Учитывая созданные образы врага, возникает аналогичная холодной войне ситуация, когда стороны не могут начать переговоры, потому что сам факт готовности пойти на уступки другой стороной может рассматриваться как слабость (или, наоборот, как хитрый манёвр). За последние несколько лет Северная Корея не раз выражала желание сесть за стол переговоров, но не встретила понимания со стороны США, что может быть объяснимо как нежеланием США идти на уступки, так и тем,
что нестабильная обстановка на полуострове выгодна для США, имеющих тесные военные связи с Южной Кореей.
В-шестых, говоря о перспективе корейского объединения, нельзя обойти стороной экономические факторы. Экономический разрыв между Северной и Южной Кореей слишком большой (гораздо больше, чем он был между Западной и Восточной Германией), при этом население Юга почти вдвое превышает население Севера*.
Для «выравнивания» двух стран в ближайшие 15-25 лет, по подсчётам специалистов, потребуется не менее 2 трлн долл. [8].
Для Южной Кореи, даже если она найдёт такое количество денег, это повлечёт за собой заметное снижение уровня жизни и падение экономики в целом. Поэтому возникает вопрос: а выгодно ли объединение Кореи Югу? На этот вопрос есть положительные ответы. На прошедшей в Сеуле (ноябрь 2014 г.) конференции, посвящённой экономической интеграции в Северо-Восточной Азии, южнокорейские экономические эксперты неоднократно заявляли, что объединение Севера и Юга позволит сэкономить на военных расходах миллиарды долларов, но при этом признавали, что внезапное объединение может спровоцировать хаос на полуострове [5].
Итак, перечислены только ключевые, фундаментальные проблемы возможного объединения Кореи. Объединение Кореи невозможно без их учёта, без искоренения «образа врага», который формируется в результате переплетения их между собой.
Проблему объединения Кореи нельзя рассматривать лишь с точки зрения сегодняшнего дня, необходимо учитывать весь контекст предшествующих событий. В данной ситуации прошлое двух государств остаётся не просто исторической памятью, оно воздействует на формирование контуров будущего [6] и подкрепляется различными способами: от намеренного ведения информационных войн до неизбежного самопроизвольного расчленения корейского языка.
Объединение Кореи по образу Германии, равно как и по образу других государственных расколов ХХ в., маловероятно. Для продвижения в подготовке процесса объединения необходимо помимо принятия политических шагов делать шаги навстречу друг другу в области культуры, языка, политических стереотипов, философии, структур повседневной жизни и других факторов.
Возможно, что позитивную роль здесь могла бы сыграть деятельность негосударственных организаций, таких как Красный Крест, или религиоз-
* Данная информация часто используется для антисеверокорейской пропаганды: такой разрыв в количестве населения пытаются объяснить экономической отсталостью КНДР; однако при этом забывается, что пропорционально такая же разница в количестве населения на Севере и на Юге была изначально ещё в 1945 г.
ных (в качестве примера можно привести вон-буддийскую организацию в Южной Корее [2]), так как они дистанцированы в определённой мере от событий внешней политики и часто дают возможность непосредственного контакта жителям двух стран, что в сложившейся ситуации является крайне важным.
Примечания
1. Дмитриева В.Н. Национальный язык в политике и идеологии государств Корейского полуострова / / Корейский полуостров и вызовы глобализации. Доклады, представленные на X научной конференции корееведов России и стран СНГ. Москва, 2930 марта 2006 г. Ин-т Дальнего Востока РАН. Центр корейских исследований. С. 268, 271, 269.
2. ЕрмаковК.В. Роль вон-буддизма в межкорейском диалоге // Перспективы межкорейского диалога. Внутренние и внешние аспекты. М.: ИВ РАН, 2002. С. 148-160.
3. Ким Ен Ун. Межкорейские отношения в эпоху глобализации // Корейский полуостров и вызовы глобализации. Доклады, представленные на X научной конф. корееведов России и стран СНГ. Москва, 29-30 марта 2006 г. Ин-т Дальнего Востока РАН, Центр корейских исследований. С. 85.
4. Ким Чен Ир об идеях чучхе. Корея, Пхеньян, 1989. С. 2.
5. Кирьянов О. В Сеуле оценили стоимость объединения с КНДР // РГ. 2014. 5 ноября // URL: http://www.rg.ru/2014/11/05/seul-site.html
6. Кукарцева М.А., Валиева З. Политический нарратив - инструмент «формирования себя» в мировой политике // Обозреватель-Observer. 2013. № 4. С. 101.
7. Кукарцева М.А. О лжи в политике. Заметки об одном неоднозначном явлении // Обо-зреватель-Observer. 2014. № 8. С. 23.
8. Ланьков А.Н. Объединение Кореи: реальность и демагогия // Русский журнал. 2001. 8 ноября // URL: http://okoree.narod.ru/d11.htm
9. Новогодняя речь товарища Ким Чен Ына // TheChosonSinboOnline. 2013.01.01 // URL: http://chosonsinbo.com/2013/01/kcna_130101-7
10. Тихонов В.М., Кан М. История Кореи с древнейших времён до 1904 года. М.: OrientaliaetClassica (РГГУ), 2011.
11. Торкунов А.В. Корейский вопрос // Международная жизнь. 2003. № 5. С. 61, 66.
12. A Comparison of Unification Policies of South and North Korea / / National Unification Board. Seoul, 1990. P. 27.
13. Chung Chai-Sik. A Korean Confucian Encounter with the Modern World: Yi Hang-No and the West. Institute of East Asian Studies. University of California, 1995. P. 86.
14. Kim Hakjoon. Unification Policies of South and North Korea, 1945-1991: a comparative study, Seoul: Seoul National University Press, 1992. P. 500, 502.
15. Kim Jae-un. The Koreans: their mindand behavior / translated by Kim Kyong-Dong. Kyobo Book Centre. Seoul, Korea, 1991. P. 46.
