CC BY
125
ОБЩЕСТВЕННЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
УДК 316.334.3
СОВРЕМЕННЫЕ ВЫЗОВЫ, ВЕКТОРЫ РАЗВИТИЯ И ПРОТИВОРЕЧИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ МУРМАНСКОЙ ОБЛАСТИ КАК РЕГИОНА АЗРФ
Ж.Э. Каспарьян
Центр гуманитарных проблем Баренц-региона КНЦ РАН
Аннотация
Статья посвящена современным вызовам и противоречиям социальной политики Мурманской области, рассмотренным в связи с принятием нового пакета федеральных законов об Арктической зоне Российской Федерации.
Ключевые слова
Арктическая зона Российской Федерации, социальная политика, Мурманская область, социальные проблемы, социальная инфраструктура, социальный капитал.
0 В последние десятилетия научный интерес к проблемам освоения
Арктических территорий неуклонно растет. С точки зрения геополитики, интерес этот вызван уникальным геополитическим, природно-ресурсным и социально-экономическим потенциалом данного макрорегиона, находящимся в поле стратегических интересов не только приарктических государств, но и стран, не имеющих в своем составе арктических территорий и выхода к Северному Ледовитому Океану. С точки зрения рационального знания, Арктика рассматривается как регион, где наблюдаются стремительные изменения базовых концепций освоения северных территорий -от экстенсивного типа освоения природных ресурсов через понимание необходимости рационального неразрушающего природопользования - к обоснованию и использованию принципов устойчивого развития. В этом отношении Арктику совершенно справедливо можно считать уникальным научным полигоном для развития фундаментальных и прикладных научных исследований в различных областях [1], что формирует базис для перехода к новому типу экономики - экономике знаний и инноваций. Изменения, происходящие в Арктике, несут существенные последствия для мировой экономики и политики, что дает ученым право говорить об Арктике как об одной из точек бифуркации в развитии глобального мира [2].
В Российской Федерации задача комплексного освоения Арктики признана сегодня одним из приоритетных направлений отечественной геополитики и экономики. К настоящему времени в РФ разработан и принят пакет нормативно-правовых документов, определяющих основные приоритеты, стратегические цели и программные мероприятия деятельности страны в Арктической зоне РФ (АЗРФ), а также определен состав этой зоны.
В сентябре 2008 года президентом РФ утверждены «Основы государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2020 года и дальнейшую перспективу*» (далее -«Основы-2020»). В феврале 2013 года президент РФ утверждает «Стратегию развития Арктической зоны Российской Федерации и обеспечения национальной безопасности на период до 2020 года»** (далее - «Стратегия-2020»). В апреле 2014 года постановлением правительства РФ принимается Государственная программа Российской Федерации "Социально-экономическое
* Основы государственной политики РФ в Арктике на период до 2020 года и дальнейшую перспективу, утв. Президентом Российской Федерации Д. Медведевым 18 сентября 2008 года Пр-1969.
** Стратегия развития Арктической зоны РФ и обеспечения национальной безопасности на период до 2020 года, утв. Постановлением Правительства Российской Федерации от 21 апреля 2014 г. № 366.
112
ВЕСТНИК Кольского научного центра РАН 4/2014(19)
Ж.Э. Каспарьян
развитие Арктической зоны Российской Федерации на период до 2020 года"*** (далее -«Программа-2020»). И, наконец, 2 мая 2014 года президент РФ подписал подготовленный Минрегионом России Указ № 296 «О сухопутных территориях Арктической зоны Российской Федерации», действующий в целях реализации «Основ государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2020 года». Таким образом, Российская Федерация сформировала и законодательно закрепила концептуальные основы, положения и план действий по дальнейшему освоению своих арктических территорий.
Очевидно, что субъектам государственного управления, которые в рамках нового пакета законодательных актов полностью (как Мурманская область) или частично вошли в АЗРФ, в новых условиях необходимо если не стратегически планировать, то хотя бы координировать программы своего развития с новой концепцией освоения Арктики.
Вместе с тем, проблема стратегического управления процессами развития Арктики носит дивергентный характер и слабо учитывает основные противоречия, возникающие в этом регионе, что подробно отражено в работе [3]. На уровне арктических регионов реализация идей стратегического планирования, несмотря на разработку и принятие Стратегических программ социально-экономического развития регионов, так и не стало ключевым фактором улучшения ситуации [там же, с. 22]. В современных условиях стратегическое планирование свелось к поддержанию основных параметров жизнедеятельности регионов и стало скорее формальным, нежели реальным инструментом системы управления развитием (подробнее на эту тему см. [3, с. 22-45]).
С точки зрения регионального социально-экономического развития территорий, входящих в АЗРФ, наблюдается целый ряд противоречий и несогласованностей в декларируемых положениях вышеупомянутого пакета документов различного масштаба - глобального, общесеверного (Арктического направления) и регионального. На них и остановимся подробнее.
Как отмечено в работе [4], часть глобальных (системных) противоречий исходит из самой сущности научной проблемы сбалансированного развития Российской Арктики и заключается в «иерархически соподчиненных базовых противопоставлениях задач присутствия, развития и управления». Это следующие противоречия:
1) между усилением геополитического значения Российской Арктики в условиях современной однополярности мира, мирового обострения борьбы за ресурсы, в том числе за ресурсы Арктики, и одновременным снижением протекционизма и компенсационности со стороны государства в управлении процессами освоения и обживания этой территории;
2) между ростом значения ресурсов Арктики для национальной экономики и одновременным развитием деструктивных процессов в экономике и социальной сфере на этих территориях;
3) между зонами возникновения предполагаемых российских инноваций
и инерционностью добывающих отраслей, составляющих основу национальной экономики;
4) между насущной необходимостью обеспечения социально-экономического
восстановления и развития российской Арктики на основе долговременных, стратегически определенных приоритетов, целей, задач и отсутствием единства взглядов управленцев, ученых, населения РФ на перспективы развития и специфику позиционирования этого региона.
Собственно, из этих глобальных противоречий следуют и все другие, закрепляемые в формулировках документов и нормативно-правовых актов.
Во-первых, несмотря на продолжительную дискуссию и разработку целого ряда научно обоснованных концепций районирования северных (Арктических) территорий РФ (см. подробнее, например, работы [5-7]), ясного, а главное - базирующегося на принятом научном многокритериальном обосновании (с учетом климато-географических, социальноэкономических, медико-биологических и др. значимых факторов) определения фактической
*** Государственная программа РФ «Социально-экономическое развитие Арктической зоны РФ на период до 2020 года», утв. Постановлением Правительства № 366 от 21 апреля 2014 г.
ВЕСТНИК Кольского научного центра РАН 4/2014(19)
113
Современные вызовы, векторы развития и противоречия социальной политики...
границы территории российской части Арктики до сих пор так и не разработано. На данный момент в состав сухопутных территорий Арктической зоны РФ входят территории 9 субъектов Российской Федерации, из которых только территории Мурманской области, Ненецкого, Чукотского и Ямало-Ненецкого автономных округов, а также земли и острова, расположенные в Северном Ледовитом океане****, вошли полностью. При этом в АЗРФ не вошли, например, северные районы (улусы) республики Якутия, порт Игарка и пр. В этом вопросе более обоснованной представляется позиция М.А. Жукова, который, исходя из соображений преемственности и задач осуществления оперативного государственного и регионального управления, предлагает включить в состав АЗРФ территории на основе выделения целостных природно-хозяйственных территориальных комплексов арктического и субарктического облика [8].
Во-вторых, серьезную проблему представляет собой фактическое отсутствие финансирования утвержденной правительством «Программы-2020». Предварительно общий объем финансовых ресурсов для реализации программных мероприятий в оптимальном варианте на 2014-2020 гг. оценивался в 1.793 трлн рублей. Бюджетные ассигнования федерального бюджета с учетом прогнозной ориентировочной потребности на этот же период должны были составить около трети всей суммы - 623.3 млрд рублей. Предполагалось, что реализация программы позволит к 2020 году увеличить вклад АЗРФ в ВВП России с 5.6 до 14%. Однако на данный момент реализация Государственной Программы-2020 фактически заморожена, а финансирование ни на 2014, ни на 2015, ни на 2016 год не выделено.
В-третьих, не разработана полноценная нормативно-правовая база реализации Программы 2020, включающая в себя пакет инструкций, нормативов и подпрограмм, разъясняющих и регламентирующих механизмы и методы ее реализации, не указан единый руководящий орган реализации программы, равно как и не определены критерии ответственности за ее исполнение. Между тем, научная общественность настаивает на восстановлении органа, подобного прежнему «Госкомсеверу» [9, 10] или на создании нового «широтного президентского органа»
по координации арктического направления тематики регионального развития и управлению делами Севера с определенными полномочиями в распоряжении ресурсами, в том числе долей природной ренты, финансированием из бюджета и обязательствами по обеспечению социальноэкономического развития территорий [12; 13, с. 21; 14. с. 251].
В-четвертых, основными механизмами реализации вышеуказанной «Стратегии-2020» являются «Программа-2020» и иные государственные программы РФ, федеральные и ведомственные целевые программы, а также отраслевые стратегии, региональные и муниципальные программы, программы крупных компаний, предусматривающие мероприятия, направленные на комплексное развитие территории АЗРФ. Отметим особо, что «Программа-2020», кроме базовых принципиальных положений, не содержит каких-либо целевых индикаторов и механизмов их достижения и контроля, а мероприятия Программы предполагается решать в рамках уже действующих программ, что плохо согласуется с заявленными принципами и целями развития АЗРФ.
Основными национальными интересами Российской Федерации в Арктике «Основы-2020» определяют, среди прочих, «использование Арктической зоны Российской Федерации в качестве стратегической ресурсной базы Российской Федерации, обеспечивающей решение задач социально-экономического развития страны». Такая формулировка фактически возлагает на территории, входящие в АЗРФ, весьма ответственную миссию социально-экономического обеспечения перехода страны на инновационный путь развития. Как справедливо отмечает
В.И. Сморчкова [14], успешное выполнение этой миссии зависит в первую очередь от социального и экономического развития самих северных территорий, которые, как известно,
**** Указанные в Постановлении Президиума Центрального Исполнительного Комитета СССР от 15 апреля 1926 г. "Об объявлении территорией Союза ССР земель и островов, расположенных в Северном Ледовитом океане" и других актах СССР.
114
ВЕСТНИК Кольского научного центра РАН 4/2014(19)
Ж.Э. Каспарьян
на инновационный путь социально-экономического развития пока так и не вступили. Более того, современное социально-экономическое развитие территорий АЗРФ характеризуется высокой степенью региональной дифференциации и несимметричностью развития, задача выравнивания которой как по направлению запад-восток, так и с севера на юг, до сих пор не решена. В настоящий момент ученые фиксируют общесеверную тенденцию к нарастанию системных проблем и появлению новых вызовов современности на северных территориях [12, 14-16].
Кроме того, «использование АЗРФ в качестве стратегической ресурсной базы РФ» означает, фактически, регресс в формировании современных социально-экономических отношений и отказ от концепции устойчивого развития регионов Севера в пользу возврата к методам освоения Арктики путем эксплуатации изолированных месторождений, формированию здесь «индустриальной цивилизации», экстенсивному экономическому развитию за счет расширения горно-промышленного и рыбоперерабатывающего комплекса, как это было на этапе интенсивного освоения Арктики в 1920-1980 гг. [17].
Таким образом, и на общесеверном (Арктическом) уровне наблюдается явное системное противоречие между заявленными концептуальными основами, целями и задачами освоения и развития АЗРФ и фактическим отказом от выполнения функций государственного управления (и, в частности, финансирования) процессами освоения и обживания этой территории. Фактически, современный пакет нормативно-законодательных актов о развитии АЗРФ, признавая необходимость решения задач обживания этой зоны и развития ее социальной инфраструктуры, компенсирующей населению Севера неблагоприятные условия жизни и труда, придерживается, тем не менее, курса на сокращение признанных избыточными численности населения и объектов социальной инфраструктуры, а также сокращение непрофильных отраслей экономики. Отметим, что указанное противоречие характерно для осуществления региональной социально-экономической политики РФ в отношении «северов» в целом. Как справедливо отмечено в [4], на практике государственного регулирования экономики это приводит к реализации «колониальной» модели эксплуатации арктических территорий.
С точки зрения регионального уровня противоречий, их истоки необходимо искать, сопоставляя положения Программы-2020, Стратегии-2020 и региональной стратегии развития региона, в нашем случае - Стратегии социально-экономического развития Мурманской области до 2020 года и на период до 2025 года*****. Последний документ, в частности, находит социальную инфраструктуру Мурманской области избыточной. Этот тезис не выдерживает критики, исходя из того, что в данном положении, во-первых, никак не учтен, такой существенный качественный фактор, как высокая моральная, и материальная изношенность объектов социальной инфраструктуры, годами не обновлявшейся на северных территориях в результате процессов экономических трансформаций (например, в сфере социальной защиты фактический износ зданий на 2013 год достиг уровня 74%). Во-вторых, научно-экспертное мнение оценивает современную социальную инфраструктуру Мурманской обл. как весьма «далекую от избыточности» [18], что видно из показателей обеспеченности населения детскими садами, учреждениями культуры, местами в домах-интернатах для престарелых и инвалидов (в Мурманской обл. - 21.9 места на 10 тысяч населения, т.е. 73% от норматива 30 мест на 10 тысяч жителей (установлен распоряжением Правительства РФ от 03.07.1996 № 1063-р). На 1 января 2013 г. на очереди для помещения в стационарные учреждения социального обслуживания населения состояли 455 человек, в очереди для приема в отделения социального обслуживания на дому - более 200 человек (программа мероприятий по повышению качества жизни пожилых людей в Мурманской области на 2014-2018 гг., утв. постановлением правительства Мурманской области № 324-ПП от 14.06.2013г.). В регионе продолжается реализация «гибридной модели» социальной защиты престарелых и инвалидов, использующей
***** Стратегия социально-экономического развития Мурманской области до 2020 года и на период до 2025 года, утв. пост. Прав. Мурманской области от 25.12.2013 № 768-1II1/20
ВЕСТНИК Кольского научного центра РАН 4/2014(19)
115
Современные вызовы, векторы развития и противоречия социальной политики...
в большей мере пассивно-распределительные методы оказания социального обеспечения и не способствующей решению проблемы инвалидизации населения региона. Все вышеперечисленное в конечном итоге приводит к повышению демографической нагрузки на трудоспособное население и повышает социальные риски, создавая тем самым угрозу социальной безопасности региона [19].
Несмотря на общее превышение средних показателей по числу больничных коек и мощности амбулаторно-поликлинических учреждений на 2.6%, отмечается крайне неравномерное распределение этих мощностей между муниципалитетами. Вообще, проблема медицинского облуживания и доступности медицинской помощи в настоящее время приобрела в Мурманской области особо острый характер. Модернизация системы здравоохранения концентрирует основную массу высококвалифицированного медицинского персонала и высокотехнологичной медицинской помощи в наиболее развитых городах-центрах северного региона, что существенно обостряет проблему медицинской помощи на периферии. На данный момент в Мурманской области существуют населенные пункты, в силу отдаленности которых квалифицированная медицинская помощь для населения практически недоступна по причине отсутствия либо специалистов, либо - самих учреждений медицинской помощи. Например, в поселке Краснощелье не работает фельдшерский пункт, и население, а это почти 400 человек -в основном стариков и детей [20], практически лишено своевременной неотложной квалифицированной медицинской помощи, как и во многих других отдаленных муниципальных образованиях. Поэтому одной из задач социальной политики северного региона становится задача срочного восстановления разрушенной в период экономической трансформации страны системы сельских фельдшерско-акушерских и травматологических пунктов. Кроме того, модернизация здравоохранения довела до абсурда систему оказания срочной и плановой медицинской помощи в регионе; жители г. Ковдора лечатся теперь в Мончегорской больнице (расстояние между городами более 100 км), жители г. Апатиты за некоторыми видами медицинской помощи вынуждены обращаться в Кировскую городскую больницу, расположенную в 20 км от города, и т.д.
Сравнивая показатели обеспеченности медицинскими специалистами и врачебными койками со среднероссийским уровнем, нужно иметь в виду, что на Севере социальная инфраструктура призвана, в первую очередь, выполнять компенсаторную функцию и обеспечивать достаточно высокий уровень комфортности проживания. Поэтому тезис избыточности социальной инфраструктуры необходимо пересмотреть, особенно в свете наметившейся тенденции к ее «оптимизации» (а вернее сказать - тотальному сокращению). Здесь следует учитывать, что применительно к отдаленным территориям Севера социальная инфраструктура выполняет принципиально иную функцию - она не только формирует защитную среду проживания человека, смягчая или нейтрализуя действие жестких природных факторов, но и создает на сельских территориях единственные полноценные рабочие места бюджетного сектора муниципальной экономики [21, с. 298]. Таким образом, можно констатировать, что на данный момент степень износа социальной инфраструктуры Мурманской области увеличивается, а уровень благоустройства и качество жизни населения снижается, причем обеспечение социальной сферы производится, исходя из необходимого минимума.
Еще одна проблема, которая может существенно осложнить процесс развития регионов АЗРФ - проблема кадров, а вернее, кадрового голода, пренебрежение которой неизбежно приводит к кризису профессиональной компетентности, представляющему значимую угрозу задачам стратегического и тактического управления региональным развитием. Ярким примером этого процесса является, например, проблема обеспеченности Мурманской области медицинскими работниками. Согласно данным официальной статистики, во всех городах и районах области, за исключением г. Кировска, численность медицинского персонала ниже нормативной, во многих муниципалитетах - в 2 раза, а спрос на врачей разной специализации, старший и младший медицинский персонал в разы превышает предложение. Кроме того, регион испытывает острую нужду в специалистах социальной защиты для работы в домах-интернатах,
116
ВЕСТНИК Кольского научного центра РАН 4/2014(19)
Ж.Э. Каспарьян
в сфере ЖКХ, потребность в профессионалах ощущают сферы торговли, общественного питания, не уменьшается спрос на бухгалтеров высшей квалификации. Очень востребованы специалисты инженерно-технического профиля. Самый большой дефицит - квалифицированные рабочие и специалисты среднего звена по металлообработке, судоремонту, строительству, рыбообработке.
Таким образом, на данный момент именно социальная сфера предъявляет к Мурманской области, как региону АЗРФ, системные требования по пересмотру базовых положений социальной политики, которая нуждается в переориентации на выполнение новых современных функций в свете концепции устойчивого развития арктического региона.
Положения нового федерального пакета документов об АЗРФ содержат ряд положительных, если не прорывных, моментов в формулировках целей и задач, непосредственно относящихся к проблеме реализации региональной социальной политики в АЗРФ. Так, в соответствии с ”Основами-2020” одним из стратегических приоритетов государственной политики РФ в Арктике является «улучшение качества жизни коренного населения и социальных условий хозяйственной деятельности в Арктике (ст. 7 пункт з), «Стратегия-2020» одним из приоритетных направлений развития АЗРФ определяет задачу комплексного социально-экономического развития АЗРФ, «Программа-2020» в качестве своих целей указывает: «повышение уровня социально-экономического развития Арктической зоны
Российской Федерации», «предоставление людям, находящимся на территории Арктики, современных возможностей жизнеобеспечения и удовлетворения их основных социальнобытовых и культурных потребностей» и проведение широкомасштабных научно-практических работ «для создания наиболее комфортных условий жизни и работы человека в Арктической зоне Российской Федерации», «создание социально-бытовой и культурно-досуговой инфраструктуры, необходимой для проживания человека, включая обустройство личного жизненного пространства».
Для решения этих задач ключевыми механизмами реализации «Программы-2020» определяются: каркасно-кластерный подход, формирование опорных зон развития и селективная государственная политика развития арктических территорий. При этом предполагается опережающее строительство транспортного, энергетического и социального каркаса территории и концентрации ресурсов на приоритетных опорных зонах развития и освоения. В «Программе 2020» совершенно справедливо отмечается, что «для развития Арктической зоны Российской Федерации требуется принципиально иное качество транспортной и энергетической инфраструктуры, а также социальной сферы». Селективная государственная политика при развитии АЗРФ предполагает особые подходы к осуществлению бюджетной, налоговой, тарифной и социальной политики государства.
Главные из перечисленных основных положений в новом пакете федеральных документов, регламентирующих цели, задачи и целевые показатели дальнейшего социально-экономического развития Мурманской области, формулируются в «Стратегии социально-экономического развития Мурманской области до 2020 года и на период до 2025 г.». Она определяет в качестве стратегической цели социально-экономического развития региона «обеспечение высокого качества жизни населения». Очевидно, что для этого требуется разработка целевых мер региональной социальной политики.
Проведенные исследования показали, что особые условия «северности», с одной стороны, предъявляют к человеческому капиталу повышенные требования, а с другой - обуславливают повышенный «износ» трудовых ресурсов, заключающийся в том, что процессы адаптации идут на севере сложнее, и по прошествии 10-15 лет приводят к истощению резервов организма человека (подробнее на эту тему см., например, [22]. В связи с этим социальная политика на Севере должна быть в первую очередь направлена на решение стратегической задачи управления различными социальными рисками - снижением качества здоровья, травматизмом, инвалидностью, безопасностью и т.д. Кроме того, демографический процесс постарения населения в регионах Севера, и, в частности, в Мурманской области, протекает значительно
ВЕСТНИК Кольского научного центра РАН 4/2014(19)
117
Современные вызовы, векторы развития и противоречия социальной политики...
интенсивнее, чем на несеверных территориях, что вызывает более интенсивное снижение качества трудового потенциала, повышение демографической нагрузки и рост социальных рисков. Фактически, в Мурманской области идет процесс инвалидизации населения, отнюдь не способствующий повышению качества человеческого потенциала и трудовых ресурсов [19].
В связи с изложенным представляется необходимым:
• провести ревизию, реконструкцию, модернизацию и обновление арктического жилищнокоммунального хозяйства, степень морального и материального износа которого достигла критических значений. Для этой цели, возможно, необходима разработка целевой Арктической программы «Северное жилье». Серьезную критику вызывает эффективность региональной программы переселения северян, достигших пенсионного возраста, в несеверные регионы страны. Во-первых, капиталоемкость такой программы весьма высока, а финансирование ее оставляет желать лучшего. Во-вторых, современное законодательство1 ужесточило условия участия в данной программе, сохранив это право только для граждан, прибывших в районы Крайнего Севера (и приравненные к ним местности) не позднее 01.01.1992 и имеющих общую продолжительность стажа работы в районах Крайнего Севера не менее 15 календарных лет. В результате у многих северян фактически отсутствуют шансы дожить до момента получения жилищного сертификата - на 2011 год было подано пять с лишним тысяч заявлений, сертификаты получили только 300 семей, в списки 2012 года включено уже 8 тысяч 116 семей, а получат опять только 300, при этом право первоочередников имеют семьи, в составе которых есть инвалиды первой или второй групп. Поэтому представляется более эффективным (или дополнительным) механизм получения льготных кредитов с пониженными ставками для жителей АЗРФ, как это реализуется например, в северных муниципалитетах Норвегии;
• развивать качество и разнообразие предоставляемых социальных услуг и системы социального обслуживания населения. Причем это развитие должно идти не по пути укрупнения домов-интернатов для престарелых и инвалидов, обеспеченность которыми в области не доведена даже до нормативов (очередь на помещение в эти дома растягивается на 2-3 года), а по пути создания центров дневного или кратковременного пребывания. Такая система, с одной стороны, в состоянии обеспечить профессиональный уход за престарелым или инвалидом, а с другой - снижает весьма значительные социальные риски, связанные с возможной неадекватностью престарелых людей (старческая деменция), и высвобождает трудовые ресурсы, выраженные в человеко-часах, которые необходимо затрачивать работающим гражданам, выполняющим функции ухода за инвалидом или престарелым. Отметим, что центры эти должны быть в шаговой доступности - как раз из соображений «северности». При этом необходимо учитывать, что простое повышение размера социальных льгот для нетрудоспособных граждан расставляет так называемые «ловушки социального обеспечения» и, фактически, сводит на нет компенсаторную систему жизнеобеспечения на «северах». Поэтому представляется актуальной разработка мер социальной политики, направленных на мотивацию престарелых и инвалидов к посильной активной деятельности. Большую перспективу имеет и частное предпринимательство в сфере оказания различного рода социальных услуг, при условии предоставления соответствующих налоговых, надзорных и др. послаблений.
• пересмотреть систему компенсаций и льгот, предоставляемых жителям АЗРФ, систему индексирования северных пенсий, покупательная способность которых в северных регионах существенно ниже, а сама процедура индексации далека от прозрачности. Установить адекватные пороги нижней и верхней границ трудовых доходов северян к уровню регионального
1 См. 1. «О жилищных субсидиях гражданам, выезжающим из районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей», Федеральный Закон от 25.10.2002 N 125-ФЗ (принят ГД ФС РФ 27.09.2002). 2. «О внесении изменений в законодательные акты РФ и признании утратившими силу некоторых законодательных актов РФ в связи с принятием ФЗ «О внесении изменений и дополнений в ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ» и «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ» 22.08.2004 №122 ФЗ (ред. от 20.04.2007).
118
ВЕСТНИК Кольского научного центра РАН 4/2014(19)
Ж.Э. Каспарьян
прожиточного минимума. Фактически все эти меры сводятся к задаче наполнения адекватным содержимым положений Северного социального контракта (термин, введенный Е.С. Котырло в диссертации «Развитие человеческого потенциала Российского Севера» и, по мнению автора, наиболее полно отражающий социально-экономическую суть вопроса) с тем, чтобы система компенсации потерь от проживания в неблагоприятных климатических условиях эффективно действовала в отношении населения Севера, гарантировала получение минимального необходимого для жизни дохода, способствовала росту рабочих мест для северян, развитию социальной сферы и увеличению комфортности проживания на северных территориях;
• пересмотреть практику переноса «северных» обязательств с государства на предпринимателей без учета финансовых возможностей малого бизнеса, что приводит в конечном счете к существенному росту стоимости рабочей силы в силу формирования ловушек социального обеспечения. Не случайно численность занятых в малом бизнесе на Севере в два раза ниже, чем в среднем по России. Необходимо учитывать, что такой бизнес гораздо сильнее способствует формированию социальных связей в местном сообществе, укоренению населения и развитию ассортимента предоставляемых услуг. Особую важность данное положение приобретает для северных регионов с высокой мобильностью рабочей силы, каковым является Мурманская область, где занятость по найму в государственном или корпоративном секторе тяготеет к обезличиванию трудового контракта и формализации трудовых отношений [13, с. 181]. В условиях севера роль малого бизнеса не сводится только к роли буфера в период усиления безработицы, он является фактором роста социального капитала и закрепления населения в малокомфортных условиях проживания [там же];
• разработать региональную целевую программу снижения травматизма, смертности и инвалидности населения, основным ядром которой должен стать комплекс профилактических мероприятий. Отметим, что за период экономических реформ структура смертности населения Мурманской области характеризуется сверхсмертностью мужчин трудоспособного возраста, а показатель смертности населения региона возрос более чем в два раза, что связано как с процессом старения населения (за счет оттока более мобильной молодежи), так и с общими тенденциями к ухудшению условий труда, снижению качества здоровья и доходов населения, потере жизненных перспектив и ценностей, развалу социальной инфраструктуры.
• разработать региональную целевую программу (систему мер) по развитию транспортной сети, направленную на переход от «древовидной» структуры транспортного сообщения региона к «сетевой»;
• разработать и внедрить региональную долгосрочную целевую программу по профилактике, мониторингу и улучшению здоровья жителей Мурманской области, учитывающую насущные потребности населения региона в профилактике травматизма, ранней диагностике заболеваний, обеспечении доступности медицинской помощи и увеличении обеспеченности медицинской помощью всех населенных пунктов региона;
• решить особо актуальные вопросы социальной политики региона, в том числе: -сократить негативное воздействие демографических изменений и миграционных процессов, ориентировать систему образования на запросы реального сектора экономики и на потребности рынка труда, повысить качество образования на всех уровнях и уровень кадрового обеспечения регионального рынка труда.
В заключение особо отметим, что российские территории АЗРФ обладают значительным уже сложившимся человеческим потенциалом, адаптированным к жизни и работе в экстремальных условиях крайнего Севера. Сберечь и приумножить этот потенциал в интересах развития АЗРФ и всей страны - одна из важнейших задач современной социальной политики северного региона. Эффективной арктическая политика России станет только тогда, когда будет осуществлена ее переориентация на решение первоочередных социальных проблем АЗРФ, которые сами регионы, без вмешательства государства, решить не в состоянии.
Современная концепция развития АЗРФ ставит перед входящими в нее регионами целый ряд комплексных задач, требующих рационального научно-обоснованного и системного
ВЕСТНИК Кольского научного центра РАН 4/2014(19)
119
Современные вызовы, векторы развития и противоречия социальной политики...
подхода, в рамках которого нелишним представляется и ретроспективный анализ изменений и тенденций, происходивших в социально-экономической политике Арктических регионов, а также, возможно, научное переосмысление прорывных и мобилизационных решений советского периода освоения Арктики.
ЛИТЕРАТУРА
I. Пилясов А.Н. Арктика. Контуры Стратегии развития Арктической зоны России // Экология и экономика. 2011.
№1. С. 38-47. 2. Мазур И.И. Арктика - точка бифуркации в развитии глобального мира // Век глобализации. 2010. Вып. №2(6). С. 93-104. 3. Кондраль Д.П., Морозов Н.А. Стратегическое управление процессами
пространственно-территориального развития Севера России: проблемы и перспективы: монография. Сыктывкар: Изд-во Сыктывкарского гос. ун-та, 2014. 96 с. 4. Скуфьина Т.П. Российская Арктика: фундаментальные проблемы социально-экономического развития и позиции исследований // Фундаментальные исследования. 2012. № 11 (3).
С. 790-793. 5. Васильев В.В., Селин B.C. Методология комплексного природохозяйственного районирования северных территорий и российской Арктики. Апатиты: Изд. КНЦ РАН, 2013. 260 с. 6. Селин В.С., Вышинская Ю.В. Нормативное регулирование и комплексное природохозяйственное районирование Севера и Арктики // Труды Карельского научного центра РАН. 2013. № 5. С. 31-39. 7. Фаузер В.В. Теоретические и концептуальные подходы к развитию Севера России // Корпоративное управление и инновационное развитие экономики Севера. 2008. № 4. Режим доступа: http://www.syktsu.ru/vestnik/avtoram.htm (дата обращения 09.10.2014). 8. Жуков М.А. Методологические и методические проблемы выделения Арктической зоны Российской Федерации // Арктика сегодня. Режим доступа: http://arcticregion.ru/index.php/rajonirovanie-arktiki/19-metodologicheskie-i-metodicheskie-problemy-vydelemya-arkticheskoj-zony-rossijskoj-federatsii (дата обращения 20.11.2014). 9. Агранат А.Г. С особой тревогой о Севере. «Советская Россия» № 63-34 (12540), суббота, 15 мая. 2004г. Режим доступа: http://www.sovross.ru/old/2004/063/063_3_1.htm (дата обращения: 24.11.2014). 10. Витязева В.А, Котырло Е.С. Инвестиционная привлекательность Севера - условие развития человеческого капитала. Корпоративное управление и инновационное развитие экономики Севера. Вестник Научно-исследовательского центра корпоративного права, управления и венчурного инвестирования Сыктывкарского государственного университета. Режим доступа: http://koet.syktsu.ru/vestnik/2006/2006-4/7.htm (дата обращения: 24.11.2014).
II. Пилясов А.Н. Новая роль государства в развитии хозяйства регионов Севера // Север как объект комплексных региональных исследований / Отв. ред. В.Н. Лаженцев. Сыктывкар, 2005. 512 с. 12. Кулешов В.В., Селиверстов В.Е. Экономические аспекты развития Российского Севера и Арктики в контексте глобальной нестабильности, рисков и угроз // Россия в XXI веке: глобальные вызовы и перспективы развития: пленарные доклады Второго Международного форума (12-13 ноября 2013) / Российская акад. наук, Отд. Общ. наук, Секция экономики; [под ред. Н. Я. Петракова]. Москва: ЦЭМИ РАН, 2013. 210 с. 13. Котырло Е.С. Развитие человеческого потенциала Российского Севера: дисс... д.э.н.: 08.00.05 / Котырло Елена Станиславовна; [Место защиты: ГОУВПО "Башкирская академия государственной службы и управления при Президенте Республики Башкортостан"]. Уфа, 2012. 364 c. 14. Сморчкова В.И. Социальное и экономическое развитие северных территорий России в современных условиях: дисс. ... докт. э. н.: 08.00.05. М., 2010. 375 с. 15. Баранов С.В. Комплексные оценки регионов Севера по уровню социально-экономического развития // Вестник Кольского научного центра РАН. 2011. № 4. С. 46-51. 16. Самарина В.П. Проблемный регион как объект анализа и управления // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2008. № 5. С. 46-52. 17. Виноградов А.Н., Калинников В.Т. Кольский региональный научный центр как проводник идей Российской Академии наук в сфере промышленного освоения и цивилизации западного сектора Арктической зоны России // Вестник Кольского научного центра РАН. 2009. Вып. № 1 С. 6-12. 18. Тезисы выступления директора ИЭП КНЦ РАН д.э.н., проф. Ф.Д. Ларичкина на расширенном заседании коллегии Министерства экономического развития Мурманской области 18 ноября 2011 г. по вопросу «О проекте Стратегии социально-экономического развития Мурманской области до 2020 года и на период до 2025 года» [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.iep.kolasc.net.ru/news/tezis.doc, (дата обращения: 24.11.2014). 19. КаспарьянЖ.Э. Инвалидизация населения Мурманской области как угроза социальной безопасности региона // Север и рынок: формирование экономического порядка. 2013. № 6. С. 54-60. 20. Цилев В.В. Особенности жизни малых народов Кольского севера в современных условиях (на примере села Краснощелье) // Проблемы развития территории. 2013. № 4 (66). С. 74-82. 21. Пилясов А.Н. И последние станут первыми: Северная периферия на пути к экономике знания. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. 544 с. 22. Гудков А.Б., Лукманова Н.Б., Раменская Е.Б. Человек в приполярном регионе Европейского Севера: экологофизиологические аспекты: монография / Сев. (Арктич.) федер. ун-т им. М.В. Ломоносова, Сев. гос. мед. ун-т, Сев. отд. Академии полярной медицины экстремальной экологии человека. Архангельск: ИПЦ САФУ, 2013. 184 с.
Сведения об авторе
Каспарьян Жанна Эдуардовна - к.э.н., научный сотрудник ЦГП КНЦ РАН; e-mail: j anet_k@isc. kolasc.net.ru
120
ВЕСТНИК Кольского научного центра РАН 4/2014(19)
