CC BY
574
*тгго/4'гу^си
1 Гусейнов 2001: 451.
2 Аристотель 1983: 1280а.
3 Кашников 2004: 24.
' D'Azeglю 1840.
! Милль 1900: 188.
И.Н.Гаврилова
СОВРЕМЕННЫЕ ТЕОРИИ СОЦИАЛЬНОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ
В последние несколько десятилетий проблемы справедливости, в первую очередь справедливости социальной, занимают существенное место в западной политической и моральной философии. Возросший интерес к данной теме вызван многими причинами, в том числе поиском оптимальной модели социального государства, отвечающей требованиям времени, а также интеграционными процессами в Европе, ставящими вопрос о нахождении новой идентичности.
Как известно, основы философско-теоретического изучения справедливости были заложены еще Аристотелем. Именно ему принадлежит разделение справедливости на общую и частную: первая рассматривается в качестве общего морального основания общественного устройства (или хранителя социетального сообщества, по Т.Парсонсу), вторая — как «нравственно санкционированная соразмерность» в распределении благ и зол, в обмене и воздаянии за проявление субъектами в социуме определенных свойств1. Именно он обратил внимание на то, что справедливость может принимать форму как справедливого равенства (уравнивающая), так и справедливого неравенства (разделяющая): «Справедливость, как кажется, есть равенство, и так оно и есть, но только не для всех, а для равных; и неравенство также представляется справедливостью, и так оно и есть на самом деле, но опять-таки не для всех, а лишь для неравных»2. Другими словами, «с формальной точки зрения... дело обеспечения справедливости есть дело достижения должного равенства или должного неравенства»3.
Что касается социальной справедливости, то в своем современном значении этот термин был впервые употреблен в 1840 г. в работе католического философа Л.Т. д'Адзельо4. Однако действительно широкое распространение он получил после разработки данного понятия Дж.Ст.Миллем, который трактовал такую справедливость как «высший абстрактный принцип... к осуществлению которого должны всеми силами стремиться все институты и все действия хороших граждан»5. Среди современных авторов к проблемам социальной справедливости обращались Дж.Роулс, Ф.Хайек, Р.Нозик, Р.Дарендорф, Ю.Хабермас, Р.Рорти, Дж.Гэлбрэйт, Б.Бэрри, У.Липпман, В.Галстон, Г.Харт и многие другие.
Российский исследователь А.А.Гусейнов предлагает классифицировать концепции справедливости с точки зрения их подхода к личности и обществу, подразделяя эти концепции на кооперативно-холист-ские (Платон, Аристотель, Гегель, Маркс) и конфликтно-индивидуалистические (Гоббс, Локк, Юм, Бентам, современные либералы). Теории
182
"ЮАПШ" № 1 (52) 2009
6 См. Гусейнов 2001: 457—458.
7 Подробнее см. Кашников 2004: 26—34.
8 См. Feinberg 1973: 98.
9 Fraser 1997; Young 1990.
10 ШаЬ.ег 1983.
первой группы отталкиваются от идеи единого общего блага целого, не сводимого к сумме индивидуальных благ, второй — от идеи атомарного индивида, целям которого и служит общество6.
Не претендуя на описание всех сколько-нибудь ярких теорий социальной справедливости (решение этой задачи заведомо невозможно в рамках отдельной статьи), в настоящей работе мы сосредоточим внимание на некоторых направлениях либеральной философской и политической мысли и их соотношении с нынешней (а возможно, и будущей) теорией и практикой социального государства. Но прежде чем приступать к их анализу, попытаемся пунктирно обозначить некоторые базовые принципы, лежащие в основе различных концепций справедливости.
Исследователи выделяют три парадигмы справедливости — воздающую, распределительную и меновую7. Первая из них — наиболее древняя — трактует справедливость как субъективную меру воздаяния за добро и зло (платоновская формула «каждому свое»). Согласно данной парадигме, справедливость не в том, чтобы сравнивать каждого с каждым, а в том, чтобы оценивать каждого по его личному достоинству в соответствии с неким объективным стандартом8. В последнее время этой парадигмы придерживаются философы, близкие к постмодернизму. Так, Н.Фрэйзер и А.Янг предрекают неизбежность перехода от справедливого распределения к справедливому «признанию», достойному воздаянию всем членам общества, включая маргиналов, безотносительно к их вкладу или участию в обменах9. В свою очередь, М.Уол-цер, указывая на различия в критериях справедливости в отдельных подсистемах общества Модерна, подчеркивает, что эти критерии про-изводны от социальных благ, представляющих собой центральный элемент в институциональной конструкции «сфер справедливости»10.
Хотя идея справедливого распределения уходит корнями в глубокую древность, распределительная парадигма справедливости складывается в эпоху Модерна. Наиболее последовательное развитие она получила в трудах Дж.Ст.Милля, видевшего в распределительной справедливости рациональную и этическую основу общественных отношений (философский утилитаризм). Справедливость перестала быть объективной реальностью иного мира — ее следовало определять путем рационального субъективного усилия; достижение справедливости было объявлено целью социальной теории и практики, при этом распределительная и социальная справедливость превратились в синонимы. Сторонники подобного подхода к справедливости считали распределение материальных благ ключом к достижению всеобщего счастья; этой точки зрения придерживались как либеральные мыслители, так и социалисты. Активное развитие теории справедливости в либеральной политической философии последней трети ХХ в. связано именно с распределительной парадигмой.
Меновая парадигма более позднего происхождения. Ее основной смысл заключается в том, что общественная справедливость — это
"ЮАПТГКТ № 1 (52) 2009
183
11 Hayek 1993: 123. См. также Хайек 2006: 234—235.
12 Парсонс 1998: 113.
13 Rawls 1971. Русский перевод см. Ролз 1995.
14 Кашников 2004: 72—73.
свободный обмен на основе взаимной выгоды и добровольности, общество есть механизм универсального обмена, а государственное вмешательство допустимо исключительно для противодействия обману и насилию. Данные установки характерны для классического либерализма, либертаризма и анархизма. Одним из наиболее решительных приверженцев меновой парадигмы выступал Ф. фон Хайек, который объявлял веру в социальную справедливость «квазирелигиозным предрассудком», считая ее «главной угрозой для большинства иных ценностей свободной цивилизации»11.
Общеизвестно, что современная западная цивилизация — это общество эгалитарной справедливости, основополагающим принципом которой является идея равенства шансов, что неизбежно ведет к выбору в пользу распределительной парадигмы. Рационалистический эгалитаризм утвердился в европейских странах в Новое время, но лишь в середине XIX в., наряду с гражданским и политическим компонентами равенства, на передний план начал выходить и его социальный компонент. В XX в. роль данного компонента еще больше возросла. По мнению Т.Парсонса, именно он является «наиболее фундаментальным», поскольку «члены общества должны иметь не просто формальные, но реальные возможности конкурировать с другими членами, причем с достаточными шансами на успех»12.
Непрекращающаяся полемика в западном обществе вокруг социального компонента равенства и справедливого распределения вообще свидетельствует о том, что наблюдаемое сегодня в развитых странах отступление деонтологического либерализма перед либертаризмом носит сугубо временный характер, и уж точно рано говорить о закате социального государства. Речь идет лишь о перестройке социальной политики, о ее модернизации. Гражданская зрелость большинства населения стран «старой демократии», а также возросшее значение социального диалога в принятии государственных решений позволяют с оптимизмом смотреть на будущее социального государства.
Спектр современных либеральных концепций справедливости довольно широк. Данная проблематика разрабатывается, в частности, в рамках утилитарного либерализма (Р.Брандт, Р.Хэар и др.), скептического либерализма (теория договорной справедливости Д.Готиера), либерализма естественных прав (теория либертарной справедливости Р.Нозика). Но наиболее перспективной (и востребованной) на сегодняшний день представляется деонтологическая концепция Дж.Роулса. Идеи, высказанные в его обобщающем труде «Теория справедливости»13, до сих пор вызывают острые дискуссии. Однако практически все сходятся в том, что концепция Роулса вобрала в себя самые сильные стороны нормативной философии либерализма и по праву может считаться наиболее ярким образцом применения распределительной парадигмы справедливости. Базируясь на деонтологии, эта концепция во многом стала ответом на кризис позитивизма14.
184
"ПОАПТГКТ № 1 (52) 2009
В своей концепции Роулс успешно соединил формальную теорию справедливости с субстантивной, призванной установить содержательные принципы общей справедливости с тем, чтобы, по существу определив требования участников общественного договора, регулировать социальные интересы на основе распределения прав и обязанностей, выгод и издержек социальной кооперации. Проанализировав гипотетический общественный договор, в ходе которого люди уславливаются о принципах справедливости, философ приходит к заключению, что в содержательном плане справедливость базируется на двух принципах: (1) все участники договора имеют одинаковое право на максимальную свободу, совместимую со свободой других; (2) социальное и экономическое неравенство, связанное с позициями и должностями, открытыми для всех на условиях честного равенства шансов, должно быть рационально ожидаемым преимуществом каждого. «Все первичные общественные блага — свобода и возможности, доход и богатство, а также условия самоуважения — должны быть распределены поровну, если только неравное распределение каких-то или всех данных благ не слу-15 Rawls 1971:303. жит благу наименее преуспевающей части общества»15. Первый из указанных принципов соотносится с реализацией ключевых прав и свобод граждан, второй — с распределением доходов, богатств, а также с общественными институтами, обеспечивающими такое распределение. Честное равенство шансов подразумевает не только политическое равенство, но и превентивную нейтрализацию социальных неравенств посредством улучшения шансов наименее успешных членов общества (в том числе через предоставление детям из малообеспеченных семей возможности получить образование).
Надо отметить, что, обосновывая данные принципы, Роулс отталкивается от норм справедливости в широком смысле, или «реальной справедливости», выступающей основой дальнейших общественных договоров. А последние подразумевают установление надлежащих форм правления и, в случае необходимости, возможность изменения общественного устройства. Следуя максиминной стратегии, описанной в теории игр, люди, не зная, какие «карты» им достанутся («занавес неведения»), выбирают такой вариант соглашения, при котором их положение не окажется безнадежным даже при наихудшем стечении обстоятельств. Именно этому и служат институты справедливого общества.
По Роулсу, хорошо организованным может считаться то общество, где все придерживаются одних и тех же принципов справедливости и имеются общественные институты, удовлетворяющие этим общепри-16Ibid.: 5. знанным принципам16. Понятно, что «справедливый план сотрудничества» способен «работать» лишь в условиях, когда большинство людей обладает чувством справедливости и сильные и талантливые дают об-17Ibid.: 497. ществу больше других17. Понятно также, что в реальности такое бывает далеко не всегда. Именно поэтому так важны справедливые институты — только они могут приучить людей к справедливым общественным отношениям, которые начнут восприниматься как должное. В частности,
"ЮАПТПЯ" № 1 (52) 2009
185
18Ibid.: 276.
19 См., в частности, Фридман 1990.
20 Nozick 1974: 183.
для достижения социально-экономической справедливости необходима деятельность четырех «ветвей» правительственной власти: инвестиционная «ветвь» поддерживает соревновательную систему цен, усмиряя «неразумную власть рынка»; стабилизационная отвечает за рабочие места и оптимальность рыночной экономики; трансфертная способствует поддержанию социального минимума; распределительная обеспечивает относительную справедливость через налогообложение, а также коррекцию прав собственности18.
Таким образом, Дж.Роулс значительно раздвинул рамки либерализма, полагая существенными не только естественные свободы, гарантирующие равные стартовые возможности, но и равенство на всех стадиях распределения, включая результаты, над которыми необходим и общественный контроль. Следует отметить, что данное заключение оказалось неприемлемым для многих классических либералов, не говоря уже о либертаристах. Так, М.Фридман, доказывая важность свободы реализовывать свои способности в соответствии со своим индивидуальным планом, ссылался на незыблемое право человека быть неравным другому19. Однако, проводя четкую грань между равенством возможностей и равенством результатов, Фридман, как и многие другие критики Роулса, игнорировал тот факт, что материальное неравенство неизбежно подрывает и равенство шансов. Кроме того, ведь Роулс отнюдь не призывал к полной уравнительности. Его идеалом было общество сравнительно равнообеспеченных сознательных и честных граждан, в котором улучшение положения одних не вело бы к ухудшению положения других и рост благосостояния наиболее привилегированных групп не осуществлялся бы за счет менее успешного большинства. Не вызывает сомнений, что подобное общество было бы не только более справедливым, но и стабильным. В этой ситуации представляется вполне естественным, что теория справедливости Роулса, отстаивающая ценности, близкие к социалистическим, завоевала такую популярность.
Все больше сторонников и у идеи социально ответственного государства, чья политика нацелена на смягчение социальной напряженности, уменьшение социального расслоения, обеспечение базового социального минимума, что в конечном счете создает благоприятные условия и для развития экономики. Сегодня уже полностью очевидно, что либертаризм с его минимальным государством не прошел проверки временем. В связи с этим едва ли приходится удивляться тому, что, несмотря на противоречивые тенденции в развитии европейских стран в последние несколько десятилетий, замечание последовательного противника теории справедливости Роулса Р.Нозика: «Теперь политические философы должны либо работать в рамках теории Роулса, либо объяснять, почему они не делают этого»20, — не утратило своей актуальности.
В своих теоретических построениях сам Нозик, отталкиваясь от концепции естественных прав Дж.Локка, использовал меновую парадигму общей справедливости. Основываясь на интуитивном представлении
186
"ПОЛППН" № 1 (52) 2009
21 ШШ.: 238.
22 Но8ргт 1990: 27—29.
23 !ЫШ.: 29.
24 ЯстЬ 1993.
Заметим, что эта работа также вызвала оживленную полемику, причем многие утверждали, что мы видим в ней «другого Роулса» (см. Кашников 2004: 211).
25 Пст>к 1993: XX.
26 1ЬШ.: 54.
27 Кашников 2004: 218.
_МФУРИ_
об автономии личности и локковской идее о праве человека быть хозяином своей судьбы, он выделял три главных принципа справедливости как «правоуполномочения»: принцип справедливого приобретения ранее никому не принадлежавшей собственности (любое приобретение, которое изымает часть из общей собственности, не должно ухудшать положение других людей); принцип справедливой передачи (любая передача справедливо приобретенной собственности должна быть добровольной, то есть без использования обмана и насилия); принцип исправления (ректификации) допущенной несправедливости (всякая несправедливость должна быть исправлена, даже если для этого придется пересмотреть всю предшествующую цепь приобретений и передач)21.
Подобно другим современным либертаристам, Нозик готов уделять внимание общественным институтам, но лишь при условии сохранения наибольшей свободы личности; отсюда его концепция минимального государства. В пользу максимально возможной свободы индивидов от государства высказываются и другие либертаристы, в частности Дж.Хосперс, согласно которому «правительство всегда было главным врагом собственности <...> это наиопаснейший институт, известный человеку»22. Однако тем самым они вступают в противоречие сами с собой. Ведь тот же Хосперс признает, что «умножение богатства является наиболее эффективным средством умножения власти»23, а это означает, что неравенство доходов неизбежно влечет за собой и неравенство прав.
Дальнейшее развитие идей справедливости можно найти в следующей крупной работе Роулса «Политический либерализм»24. Отвечая на конструктивную критику своей первой книги, философ счел необходимым уточнить дефиницию справедливости с учетом реальных общественных условий, переведя ее в политическую плоскость. В связи с этим он ставит вопрос: «Как возможно длительное существование стабильного и справедливого общества свободных и равных граждан, существенно разделенных разумными, но несовместимыми религиозными, философскими и моральными установками?»25 По заключению Роулса, ответ на этот вопрос следует искать в переходе от философской к сугубо политической доктрине справедливости как честности. Будучи равнодушна к нравственным, религиозным и метафизическим взглядам граждан, такая доктрина может стать основанием стабильного политического сообщества.
Возможность стабильного существования справедливого общества Роулс выводит из диалектического единства рационального и разумного, имеющего, в отличие от первого, публичную природу. Справедливое общество — «это общество, которое составляет часть нашего обычного человеческого мира, тот мир, достоинства которого мы не замечаем, пока не лишаемся его»26. Такое общество строится на морали принципов, а не морали авторитета или ассоциации, что открывает пути для его совершенствования посредством публичной дискуссии27. Именно в таком обществе всем гарантирован равный статус свободных
28 Там же: 223.
9 Дюги 1919: 19.
30 Кашников 2004: 228-30.
31 Алексеева 2001: 145.
граждан, широкий социальный диалог и взаимовыгодное сотрудничество. Собственно, в этом направлении западное общество эволюционирует уже три столетия. Важно отметить, что, согласно Роулсу, подобная организация присуща только эгалитарным обществам и не следует искать ее в иерархических обществах с их иерархической справедливостью.
Обосновывая свою новую концепцию справедливости, Роулс обращается также к идеям перекрещивающегося консенсуса, приоритета должного над благом и публичного разума. Первая идея заключается в создании некоего поля консенсуса, с условиями которого могли бы согласиться все разумные граждане вне зависимости от своих мировоззренческих установок. По мнению Роулса, такого рода консенсус достижим исключительно в публичной сфере, освобожденной от всеобъемлющих доктрин, которые должны быть вытеснены в сферу частного. Представление о приоритете должного над благом ограждает принципы справедливости от возможных посягательств со стороны приверженцев перфекционизма28. Наконец, идея публичного разума, выводимая философом из рациональности политического общества, подтверждает возможность выработки общей стратегии общества при сохранении идейного плюрализма.
Как верно отмечают некоторые исследователи, концепция политической справедливости Роулса может быть реализована лишь в обществе «развитого либерализма», где воплотилась идея Л.Дюги о «социальной солидарности» как высшем принципе общественной и государственной организации, о том, что частная собственность — не субъективное право в духе Кодекса Наполеона, а скорее обязывающая «социальная функция»29. Однако трудно согласиться с тем, что в результате политический либерализм становится «исключительно гражданской религией, не имеющей глубоких корней в человеческой душе»30. Не вполне обоснованным представляется и утверждение, что, «попытавшись найти основу для примирения конкурирующих теорий, философия... Роулса оказалась вне их среды» и ее успех уничтожил бы «саму политическую философию», сняв «вопрос о фундаментальных спорах в политике»31. Дело в том, что Роулс и не искал примирения различных доктрин, понимая бесперспективность такого занятия, но пытался обозначить пути, позволяющие индивидам, придерживающимся порой противоположных убеждений, находить общий язык. Решение этой задачи он связывал с согласием по поводу принципов построения общественных институтов, что трудно, но не безнадежно — хотя бы в отдаленной перспективе.
* * *
Подводя итог вышесказанному, можно констатировать, что современные теории социальной справедливости нацелены на поиск алгоритма решения нынешних социальных проблем, а также верного
188
"ПОАПТГКТ № 1 (52) 2009
направления дальнейшего развития общества и государства. В связи с этим немалый интерес представляют не только теоретические построения социальных философов, но и попытки их практического воплощения.
Библиография Алексеева Т.А. 2001. Справедливость как политическая концеп-
ция. Очерк современных западных дискуссий. — М.
Аристотель. 1983. Сочинения в 4-х томах. Т. 4. — М.
Гусейнов А.А. 2001.Справедливость // Этика. Энциклопедический словарь. — М.
Дюги Л. 1919. Общие преобразования гражданского права со времени Кодекса Наполеона. — М.
Кашников Б.Н. 2004. Либеральные теории справедливости и политическая практика России. — Новгород.
Милль Дж.Ст. 1900. Утилитаризм. О свободе. — СПб.
Парсонс Т. 1998. Системы современных обществ. — М.
Ролз Дж. 1995. Теория справедливости. — Новосибирск.
Фридман М. 1990. Свобода, равенство и эгалитаризм // Фридман и Хайек о свободе. — Минск.
Хайек Ф.А. фон. 2006. Право, законодательство и свобода: современное понимание либеральных принципов справедливости и политики. — М.
D'Azeglio L.T. 1840. Saggio teoretico di diritto naturale. — Palermo.
Feinberg J. 1973. Social Philosophy. — Englewood Cliffs.
Fraser N. 1997. Justice Interrupts. Critical Reflection on the «Postsocialist» Conduction. — N.Y., L.
Hayek F. 1993. Social or Distributive Justice // Ryan A. (ed.) Justice. — Oxford.
Hospers J. 1990. The Libertarian Manifesto // Sterba J. (ed.) Justice. Alternative Political Perspectives. — Belmont etc.
Nozick R. 1974. Anarchy, State and Utopia. — N.Y.
Rawls J. 1971. A Theory of Justice. — Cambridge.
Rawls J. 1993. Political Liberalism. — N.Y.
Walzer M. 1983. Spheres of Justice: a Defense of Pluralism and Equality. — N.Y.
Young I. 1990. Justice and the Politics of Difference. — Princeton.
