CC BY
158
Международные политические процессы
УДК 323.1; 327.39
М. Е. Попов
СОВРЕМЕННЫЕ ТЕОРИИ КОНФЛИКТА ЭТНИЧЕСКИХ ИДЕНТИЧНОСТЕй1
Статья посвящена исследованию методов разрешения региональных этнополитических конфликтов как конфликтов идентичностей. Автор рассматривает основные факторы региональных конфликтов идентичностей и подчеркивает дестабилизирующую роль политизации этничности. В качестве системных условий эскалации конфликтов идентичностей выделяются социокультурные трансформации, кризис гражданской идентичности, этнополитиче-ская мобилизация, традиционализация. Основной системный фактор эскалации — разрыв между вызовами посттрадиционной модернизации и региональным традиционализмом. Конфликтные детерминанты остаются основной причиной деструктивного воздействия на социокультурную интеграцию российского общества. Эскалация этнической напряженности происходит в том случае, когда этнокультурная группа склонна воспринимать себя как жертву ценностных притязаний со стороны «чужих» социокультурных групп. В северокавказском регионе основной задачей разрешения этнополитических конфликтов является рационализация этносоциальных противоречий в процессе конфликтной трансформации.
Ключевые слова: конфликты идентичностей, социокультурная интеграция, разрешение конфликтов, традиционализация, политизация этничности.
Специфика региональных этнополитических конфликтов как вызовов безопасности и интеграции российского общества заключается в том, что они протекают на фоне столкновения традиционалистских и постмодернистских проектов национального развития. Понятие ценностно-мировоззренческого столкновения уточняет концепт этнополитического конфликта как конфликта идентичностей, подчеркивая системно-генетический характер данной объяснительной модели. Как отмечают Дж. Эстебан, Л. Мейорал и Д. Рей, «внутригосударственные конфликты приобретают выраженный этнический характер. Более половины гражданских конфликтов после Второй мировой войны могут быть классифицированы как этнические или религиозные. Одним из оснований классификации этнического конфликта является его идентификация в качестве антигосударственного мятежа от имени этнической группы. Брубейкер и Лей-тин, рассматривая историю внутригосударственных конфликтов второй половины XX в., пришли к выводу об исчезновении биполярной "идеологической оси" на фоне масштабной этнизации насильственных столкновений» (Esteban et al, 2012, p. 858). По словам И. С. Семененко, «многомерный конфликт идентично-
1 Статья подготовлена в рамках проекта «Социокультурная интеграция как способ снижения этнической напряженности на Северном Кавказе», Грант Президента МД-7429.2015.6.
© М. Е. Попов, 2015
стей — между автохтонными и инокультурными группами, между национальными сообществами в составе современных политических наций, между Центром и регионами, между носителями разных групповых идентификаций и культурных норм — оказывается сегодня препятствием на пути консолидации гражданской нации» (Семененко, 2013, с. 114).
Региональные конфликты идентичностей необходимо рассматривать в контексте инструменталистской парадигмы как следствие реактуализации и радикализации политизированных этничностей, изменяющих динамику и содержание современных этнополитических конфликтов. По словам В. А. Ачкасова, «этнополитический конфликт — это не только вооруженное или политико-правовое противостояние, это конфликт различных историософий, исторических и культурных ценностей и символов. Это порождает феномен "конкурирующих культурных и исторических традиций", чаще всего это противоборство национальных или этнических традиций в рамках многонационального социума, борьба за "историческое наследие" (конструктивисты не без оснований пишут о том, что не существует объективных исторических фактов, они изменчивы и, по сути, являются продуктом интерпретации тех, кто имеет большие или меньшие права на их легитимную номинацию) или конфликты между традициями представителей различных социальных групп. Возможны острое соперничество и религиозных, и этнических традиций в мультиконфессиональном или мультиэтническом обществе, противостояние региональных традиций, борьба за определение смысла конфликта и установление его причин и т. д. Зачастую подобная "война интерпретаций", борьба с помощью той или иной выборки исторических фактов, становится прологом к острым межгосударственным политическим конфликтами» (Ачкасов, 2013, с. 50).
Как отмечают Дж. Фирон и Д. Лейтин, «полноценная теория этнического конфликта должна объяснить, почему, несмотря на серьезные напряженности, этнические отношения, основанные на мире и интеграции, представляют собой более типичное явление, чем крупномасштабное насилие» (Fearon, Laitin, 1996, p. 716). Социокультурная интеграция как процесс поддержания и продвижения ценностей, идентичностей, институтов, позволяющий всем социальным субъектам участвовать в политической жизни на основе принципов согражданства и равноправия, становится основным методом разрешения этнополитических конфликтов в изменяющихся сложносоставных обществах: «гражданская интеграция» (civil integration) исключает процесс механической консолидации, основанной на силе ассимиляционного принуждения и подавлении различий в репрессивной попытке навязать унифицированную идентичность.
Социокультурная интеграция как социальный конструкт находится в зависимости от трех различных, но взаимосвязанных процессов, которые в системном единстве формируют интеграционную гражданскую идентичность:
1) признание плюрализма этнокультурных идентичностей в целях содействия макросоциальной солидарности в рамках единого гражданского нормативно-правового пространства;
2) политическое представительство и коллективные права этнических меньшинств в целях в целях гарантирования того, что интересы, идентичности и цен-
ности различных социокультурных групп учитываются в процессе принятия государственных решений и распределения ресурсов;
3) перераспределение экономических и политических ресурсов между различными социальными субъектами в целях предотвращения диспропорций и фрагментаций на основе экономического статуса, этнической и религиозной идентичности.
Данные основания и принципы социокультурной интеграции в процессе конструирования гражданской идентичности политической нации опираются на концептуальные модели культурного плюрализма, справедливости, прав человека, социальной инклюзии, равенства возможностей, солидарности. Как отмечают Дж. Ротман и М. Альберштейн, «сочетание концептов индивидуальной свободы и групповой лояльности как контрнарративов насильственной ассимиляции можно рассматривать в качестве движения к плюрализму и уважению культурных различий на индивидуальном и коллективном уровнях». Анализируя статус идентичности в динамике этнополитических конфликтов, авторы указывают на связь групповых идентичностей с «примордиальной и домодерной идеей общества, что возвращает нас к исследованию закрытых коллективов, в которых индивидуализм не играет заметной идеологической роли. Сегодня эти общества могут функционировать в глобализированном мире посредством сохранения собственной культуры на основе коллективных ценностей; в пределах этих коллективов групповая идентификация может соотноситься с их подлинными ценностями, традициями или религиозными текстами. Когда в процессе медиации мы имеем дело с групповым столкновением, обращение к индивидуальным интересам не в состоянии загладить трещину, возникшую в результате этнополи-тического конфликта. Попытки исключительно минимизировать противоречия в интересах, которые могут быть даже согласованы, или, что еще хуже, попытки манипулировать группами могут привести к интенсификации конфликтов идентичностей» (Яо^тап, А!Ье^е1п, 2013, р. 638).
Социокультурная интеграция на основе плюралистической гражданской идентификации снижает этническую напряженность, что связано с высоким уровнем солидарности и безопасности, редукцией интерпретаций социальных проблем посредством негативной этнической стереотипизации «других» как «культурных врагов». В современной России и ее наиболее конфликтогенном северокавказском регионе основная задача интеграции — рационализировать этнические противоречия в процессе трансформации иерархической системы этнополитических отношений. По словам Б. Благоевич, «каждый этнический конфликт имеет свои уникальные характеристики, и в разных контекстах некоторые из этих элементов будут более заметны, чем другие, но все они являются "общими знаменателями" генезиса этнического конфликта. Примордиалист-ский подход помогает объяснить роль конфликтного потенциала этнической идентичности. Концепции "политических антрепренеров" и подходы "ресурсной конкуренции" объясняют, как взаимодействуют институционально-политические факторы и этнические эмоции. Многообразные полиэтнические сообщества имеют различные степени конфликтного потенциала. Этнические эмоции, коренящиеся в воспоминаниях исторических обид, лежат в основе потенциаль-
ного конфликта» (Blagojevic, 2009, р. 15). «Этничность воплощает в себе элемент мощной эмоциональной напряженности, — отмечает Д. Горовиц, — которая может быть реактивирована, если группами осознается угроза собственным интересам, что приводит к этнификации, этнической интолерантности, конкуренции и в конечном счете насильственному этническому конфликту» (Horowitz, 1985, р. 127).
Этноконфликтологические концепции солидарности и интеграции тесно связаны с теориями идентичности и конфликта: социокультурная интеграция интерпретируется как способ разрешения этнических противоречий на основе консенсуса и компромисса, как антиконфликтоленный инструмент включения этничности в символическое пространство гражданской идентификации. На макросоциальном уровне социокультурная интеграция указывает на базовые рационально-коммуникативные, рефлексивно-идентификационные принципы и механизмы, консолидирующие социальных субъектов на основе взаимного признания, сотрудничества и принятия гражданских норм. Ценностно-нормативным результатом интеграции полиэтнического сообщества является солидарность этнокультурных сегментов в пространстве политической нации-со-гражданства. Парадигма «разрешения конфликтов» акцентирует внимание на интеграционной интенции к метаэтнической солидарности и способности к трансформации деструктивных конфликтов идентичностей в конструктивные конфликты интересов.
Исследование региональных конфликтов идентичностей связано с анализом мобилизационных ресурсов этнорелигиозного традиционализма в структуре конфликтующих идентичностей. На Северном Кавказе политизация этнично-сти как фактор социальной дезинтеграции и напряженности зависит от остроты переживания угроз «этнополитической безопасности». По словам В. А. Ачкасо-ва, «если государственные институты не предпринимают усилий, направленных на обеспечение коммуникации между этническими группами и обуздание их притязаний, или не имеют возможностей и ресурсов для этого; если слабы или отсутствуют посреднические институты гражданского общества, то возрастает риск, что перед конфликтующими этническими группами остро встанет дилемма безопасности. Каждая из них будет (обоснованно или нет) ожидать, что другая группа воспользуется слабостью государства и протолкнет свою "политическую повестку дня". В целях самозащиты группа предпримет упреждающие меры предосторожности, которые могут быть интерпретированы противоположной стороной как акт агрессии» (Ачкасов, 2013, с. 54).
Конфликты идентичностей опасны тем, что в их генезисе и динамике этнические стереотипы и социальная неудовлетворенность будут с высокой степенью вероятности политизированы; воздействие установок к насилию состоит в том, чтобы сконцентрировать социально-агрессивный потенциал в точке культурной непримиримости. Величина этнополитического насилия в конфликтах идентичностей детерминирована остротой восприятия угроз групповой безопасности, интенсивностью социальной неудовлетворенности, масштабами институциональной поддержки, в совокупности являющимися условиями открытого противостояния.
В рамках «конфликтной модели общества» конфликты идентичностей представляют собой социокультурные конфликты, источником которых выступают негативные стереотипизации и восприятия угроз групповой безопасности, порождаемые ценностными противоречиями в результате трансформаций коллективных идентичностей. Конфликты идентичностей являются атрибутивной частью рефлексивно-модернизационных процессов «текучей современности»: стирание культурных различий и сближение групповых идентичностей становятся источниками гражданской интеграции и этнополитических конфликтов. Посттрадиционные трансформации изменяют «примордиалистскую» иерархию коллективных идентичностей в оппозиции «свой — чужой» посредством универсализации правовых норм и гражданских ценностей: структурные изменения традиционных идентичностей становятся факторами регионализации и этнопо-литического сопротивления.
Конфликтогенность групповых идентичностей обусловлена негативной сте-реотипизацией «чужих» в процессе конструирования «этнических границ». Культурные различия не приводят к неизбежным конфликтам идентичностей, формируя предпосылки к интеграции и диалогу; однако когда культурная универсализация в процессе конструирования унифицированной идентичности интерпретируется как угроза «этнокультурной безопасности», возникают трудноразрешимые конфликты идентичностей.
Впервые термин «конфликты идентичностей» появляется в работах Дж. Бер-тона и Дж. Ротмана в 1990-е гг. Дж. Бертон рассматривает коллективную идентичность как одну из базовых потребностей человека, при этом угроза идентичности воспринимается группой как одна из основных угроз безопасности. Более того, Дж. Бертон в качестве ключевых выделяет две потребности: потребность в идентичности и потребность в безопасности. По мнению Дж. Ротмана, важнейшими атрибутами конфликтов идентичностей являются их иррациональность, глубокая субъективность и неуправляемость (см. об этом: Попов, 2011, с. 15). Мотивы участия этнических групп в конфликтах идентичностей будут влиять на перспективы их исхода; ради удовлетворения своих материальных интересов люди вряд ли станут сознательно рисковать жизнью. В конфликтах идентично-стей участие сторон имеет выраженный характер жертвенности, а не неизбежного риска: готовность нести жертвы ради идентификационных и ценностных идеалов эмоционально переживается и осознается участниками конфликтов. Эскалация напряженности происходит в том случае, когда этническая группа склонна воспринимать себя как «жертву» ценностных притязаний со стороны «чужих» групп.
С момента своего возникновения парадигма «конфликтного разрешения» утверждает, что манифестация этнополитического конфликта не обязательно указывает на его истинную сущность. Подход разрешения конфликтов требует избегать поверхностного анализа открытых антагонистических притязаний, которые являются вершиной айсберга конфликта, и сосредоточиться на его скрытом, глубинном слое. Анализ «скрытого смысла» конфликтного взаимодействия занимает центральное место в современной теории конфликта и разработке конструктивных методов трансформации, урегулирования, управления
и разрешения конфликтов. Не актуализируя проблему, определяется ли этот скрытый слой конфликта экономическими интересами или биологическими потребностями, все школы разрешения конфликтов настаивают на том, что работа с глубинным уровнем конфликта, которым является идентичность, становится более плодотворной и конструктивной при анализе основного противоречия, его породившего (Rothman, Alberstein, 2013, р. 640).
По мнению Дж. Ротмана, традиционный рецепт, рекомендующий отделять идентичность от скрытого противоречия и конфликтной ситуации, — один из распространенных примеров конфликтологического анализа, способного усугубить, но не разрешить противоречие. Когда конфликт касается ресурсов или осознанных, рационализированных целей, которые четко определены, этот традиционный подход может быть полезным ориентиром в процессе конфликтного разрешения. Однако когда в социокультурные конфликты втягиваются глубинные субъективно-эмоциональные проблемы, такие как поддержание групповой солидарности и безопасность, отделять идентичность от конфликтной проблемы не представляется возможным, потому что коллективные идентичности участников конфликта находятся под угрозой, по крайней мере стороны конфликтов идентичностей так интерпретируют их генезис. В разрешении конфликтов идентичностей нецелесообразно использовать методы управления с помощью структурного разделения различных компонентов конфликта: попытка отделить эмоции и идентичности от сущности противоречия может только усугубить ценностно-идентификационный конфликт, придать формам его манифестации деструктивный характер. В теории международных конфликтов Дж. Бертона предлагается учитывать базовые человеческие потребности, которые отличаются от интересов и включают в себя необходимость в групповой безопасности и признании уникальной идентичности, и использовать их в анти-конфликтогенном менеджменте в процессе разрешения конфликтов идентичностей. Основной целью их разрешения должно быть устранение морально-психологических угроз, напряженности и разочарований в базовых потребностях, а не только удовлетворение материальных интересов (Ibid., р. 647).
«Если мы хотим добиться успеха в исследовании способов деэскалации конфликтов идентичностей, — отмечает Дж. Ротман, — мы должны начать с определения, которое приведет к плодотворному теоретизированию и конструктивным методам их разрешения. Мы рассматриваем идентичности как самовосприятия, наполненные культурной формулой. Культурная формула основывается на внутренних потребностях и предпочтениях, групповых характеристиках и коллективных ценностях. В конфликтах идентичностей она может быть персональной, групповой или межгрупповой, но идентичность всегда является источником противоречия и катализатором конфликта. Стороны могут воспринимать себя в качестве персональных "максимайзеров", защищая индивидуальные ценности, преследуя собственные интересы и выражая индивидуалистические потребности; они могут быть группами и ощущать себя частью коллективного целого; они могут ощущать себя носителями множественных культурных идентичностей и вступать в конфликт на межгрупповом уровне. Все эти восприятия генерируются культурной формулой, идентичностью. Идентичность становит-
ся идеологической базой участников конфликта, наполненной персональными, групповыми и межгрупповыми эмоциями, ценностями и смыслами» (Ibid., р. 651).
Анализ взаимосвязи конфликтности и идентичности в региональном этнопо-литическом процессе приводит к мысли о деструктивном воздействии внутрисистемных противоречий, обусловленных факторами социальной фрагментации и дезинтеграции, в первую очередь неудовлетворенностью в базовых потребностях равенства, справедливости, безопасности. В исследовании В. А. Авксентьева и М. М. Шульги, посвященном анализу перспектив развития этноконфессио-нальных отношений в Ставропольском крае, отмечается, что «межнациональные и межконфессиональные отношения в крае можно охарактеризовать как стабильно напряженные. Вместе с тем ни те ни другие не рассматриваются как наиболее острые проблемы и занимают соответственно 11-е и 15-е места из 16 предложенных в рейтинге актуальности социальных проблем. Этот результат оказался несколько неожиданным, с учетом того, какое место этнонациональная проблематика занимает в общественно-политическом дискурсе в регионе. Наиболее актуальными, по мнению респондентов, являются проблемы, общие для всей страны: коррупция, взяточничество (48,5 %), рост цен, налогов, инфляция (46,5 %), безработица (38,6 %), рост преступности (34,9 %); жилищная проблема и проблемы коммунального обслуживания (32,8 %). Хотя респонденты оценили вероятность возникновения межнациональных конфликтов как среднюю, в условиях стабильной напряженности любой конфликт, независимо от его истинных причин, может быстро превратиться в межэтнический. Для таких обстоятельств характерно восприятие действий людей другой национальности как потенциальной угрозы для безопасности своей национальности. Сложившаяся ситуация создает благоприятные условия для этноконфликтной мобилизации — быстрого объединения людей по национальному признаку для участия в конфликтных действиях. Высокая напряженность в межэтнических отношениях — основная причина постоянно вспыхивающих на территории края локальных конфликтов с межэтническим компонентом» (Авксентьев, Шульга, 2013, с. 39).
В качестве системных факторов, определяющих специфику и остроту этнической напряженности и, как следствие, эскалацию конфликтов идентичностей на Северном Кавказе, выступают масштабная социальная фрагментация и экономическая поляризация: изоляционизм и регионализация в этих условиях приобретают выраженный конфликтогенный характер. В. А. Авксентьев и М. М. Шульга отмечают, что «причинами межконфессиональной напряженности по результатам группировки ответов являются: безработица, низкий уровень жизни, низкие зарплаты; низкий уровень культуры и образования населения; ошибки национальной политики; низкий уровень толерантности; борьба за земли, за территорию; раздувание конфликтов в СМИ; пропаганда превосходства одних религий над другими, радикализация религии; неконтролируемая миграция, ошибки в миграционной политике» (Там же, с. 41).
Системные детерминанты конфликтов идентичностей — политизация эт-ничности и антимодернизационные процессы в поляризованном социуме — остаются основной причиной деструктивного воздействия на региональную
интеграцию: модернизационные процессы на Северном Кавказе развиваются асинхронно, что усиливает этнополитический изоляционизм и формирует кон-фликтогенные идентичности. В изменяющемся российском обществе, когда в региональные конфликты вовлекаются политизированные этнические идентичности, стратегия «конфликтного разрешения» должна строиться не на ассимиляционной политике и подавлении культурных различий, но на принципах гражданской интеграции и культуры мира как мировоззренческом фундаменте политической нации — согражданства.
Литература
Авксентьев В. А., Шульга М. М. Ставрополье многонациональное: оплот стабильности или перекресток проблем? // Социологические исследования. 2013. № 12. С. 34-42 (Avksentiev V. A., Shulga M. M. Poly-Ethnic Stavropolye: Stronghold of Stability or Intersection Problems? // Sociological Studies. 2013. N 12. P. 34-42).
Ачкасов В. А. Этнополитический конфликт как следствие этнизации социальных проблем // Политэкс. 2013. Т. 9, № 2. С. 41-61 (Achkasov V. A. Ethno-Political Conflict as a Consequence of Ethnicization of Social Problems // Politex. 2013. Vol. 9, N 2. P. 41-61).
Попов М. Е. Конфликты идентичностей в посттрадиционной России: общероссийский и региональный аспекты. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2011. 321 c. (PopovM. E. Identity-Based Conflicts in the Post-Traditional Russia. Stavropol: SSU Publishing, 2011. 321 p.).
Семененко И. С. Социокультурная модернизация и конфликт идентичностей // Россия реформирующаяся. М.: Новый хронограф, 2013. С. 111-132 (Semenenko I. S. Socio-Cultural Modernization and Identity-Based Conflict // Reforming Russia. M.: New Chronograph Publishing, 2013. P. 111-132).
Blagojevic B. Causes of Ethnic Conflict: a Conceptual Framework // Journal of Global Change and Governance. 2009. Vol. 3, N 1. Р. 3-18.
Esteban J. et al. Ethnicity and Conflict: Theory and Facts // Science. 2012. Vol. 336. Р. 858-869.
Fearon J., Laitin D. Explaining Interethnic Cooperation // The American Political Science Review. 1996. Vol. 90, N 4. Р. 715-727.
Horowitz D. Ethnic Groups in Conflict. Los Angeles: University of California Press, 1985. 245 p.
Rothman J., Alberstein M. Individuals, Groups and Intergroups: Understanding the Role of Identity in Conflict and its Creative Engagement // Ohio State Journal on Dispute Resolution. 2013. N 28(3). Р. 631-658.
ПОЯМШЭКС. 2015. Том 11, № 1
