CC BY
300
О. Г. Парамузова
СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ РЕЦЕПЦИИ РИМСКОГО ПРАВА В СВЕТЕ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМ КОНЦЕПТУАЛЬНОГО ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОЙ НАУКИ
Необходимость выработки новых подходов в сфере международно-правового регулирования вопросов безопасности отдельных государств и человеческой цивилизации в целом стимулирует процесс развития и качественного обновления теоретических представлений, существующих в науке международного права. В связи с этим потребуется детальная проработка кардинальных направлений наиболее целесообразных способов практического воплощения в жизнь положений современных объективно детерминированных и научно обоснованных концепций.
Международно-правовая проблема безопасности в условиях современного международного правопорядка и в свете сегодняшних глобальных угроз требует к себе не только более пристального внимания, но и разработки качественно нового научного мировоззрения. В этой связи следует вспомнить изречение немецкого философа К. Ясперса, который еще в середине XX в. предопределил в качестве одной из главных опасностей, стоящих на пути к мировому порядку будущего, опасность полного самоуничтожения человечества в результате применения атомной бомбы. Как утверждал К. Ясперс, предотвратить опасность самоуничтожения можно только в случае осознания в полном объеме всех возможных последствий применения атомной бомбы. Этнос способен отвести угрозу самоуничтожения и сделать ее нереальной только при достижении достаточно высокого уровня своего развития1.
Кризис, переживаемый в настоящее время международным правом, геополитические устремления Соединенных Штатов, лоббирующих свое право на универсальную гегемонию, глубина и неоднозначность современных глобальных проблем требуют разработки новых международно-правовых концепций. Вместе с тем, не стоит забывать о том, что любые кардинальные новшества теоретического плана и практического применения, затрагивающие межгосударственную систему, не должны идти вразрез с международным правом. Значение международного права, как это было отмечено в Декларации тысячелетия ООН, принятой на саммите 2000 г., приобретает особую актуальность2. Причем данное утверждение применимо как к процессу правотворчества, так и процессу правоприменения.
Правовое урегулирование международных отношений в сегодняшних условиях глобализации приобретает особую важность в связи с увеличением масштабов и глубины универсальных проблем человечества. Однако для достижения подобной цели требуется не только создание новых нормативно-правовых регуляторов, но и совершенствование механизма осуществления уже существующих норм общего международного права.
Еще более существенным, нежели концептуальное обновление международноправовой науки, представляется использование уже накопленного в различных правовых системах и сферах правового регулирования исторического правового опыта, правовых
© О. Г. Парамузова, 2008
концепций и логически выверенных умозаключений юристов-классиков. Особую роль в процессе научно-теоретической модернизации международно-правовой доктрины призвано сыграть римское право и, прежде всего, наиболее фундаментальные достижения римской правовой мысли.
В этой связи возникают вопросы следующего содержания: насколько оправдана рецепция римского права в сфере международного (межгосударственного) правового пространства, есть ли общее связующее звено у римского jus gentium и современного международного права, а также возможно ли перенесение достижений римского jus gentium на почву международного права. Ответить на эти вопросы однозначно вряд ли возможно. Однако можно попытаться ответить на вопросы более частного содержания, а именно: каким образом наиболее объективно с точки зрения современного международного правосознания можно определить «международное право», что общего у таких понятий, как ‘‘jus gentium’’, ‘‘jus inter gentium’’, ‘‘jus humanae societatis’’, «междувластное право». Учитывая обозначенную тематику настоящего исследования, основной акцент будет сделан на анализе работ российских авторов.
Вполне очевидно, что парадигма влияния римского права на международное публичное право ввиду сложности, многогранности и неоднозначности самого процесса недостаточно изучена в российской науке международного публичного права. Наименее освещенными вопросами, безусловно, являются рецепция римского права новыми народами Европы, а также степень воздействия римского права на возникновение и последующее развитие общего международного права (универсального общепризнанного международного публичного права). Как правило, предметом научного исследования рецепции римского права выступал и продолжает таковым оставаться исключительно фактор влияния римского права на частные правоотношения.
Что касается публично-правовых отношений, и в особенности межгосударственных, то в лучшем случае отдельные авторы затрагивали в своих немногочисленных научных исследованиях лишь вопросы времени возникновения международного публичного права и возможности влияния на этот процесс римского права в целом и права народов в частно-сти3, а также предпринимали не всегда удачные попытки научно-теоретического обоснования способов и путей проникновения римского права в область международных отношений.
Несмотря на недооценку потенциала и воистину колоссальных возможностей практического применения римского права в решении современных международноправовых проблем, на ограниченность спектра научных работ по обозначенной нами теме и на явную недостаточность внимания российских юристов-международников к вопросу оценки влияния римского права на международное право, стоит все же особо отметить неоценимый вклад в российскую правовую науку маститого русского ученого — Владимира Грабаря4.
За годы работы в Тартуском университете (1893-1918)5 из-под пера В. Э. Грабаря вышел целый ряд фундаментальных трудов, посвященных различным международноправовым проблемам в контексте исторического развития человеческого общества6. Причем исследованием этих проблем он занимался не совсем традиционным для юристов-международников способом, а именно — сквозь призму римского права посредством оценки его влияния и роли постглоссаторов на последовательное поступательное развитие науки международного права.
В 19Q1 г. была опубликована работа В. Э. Грабаря «Римское право в истории международно-правовых учений»7, посвященная исследованию роли римского права
в становлении и развитии международного права. Руководствуясь изученными им римскими правовыми источниками, В. Э. Грабарь предпринял попытку опровергнуть господствовавшие в то время в научном мире взгляды на временной фактор возникновения международного права. Молодой ученый не только предложил собственное видение данной проблемы, но и выдвинул и научно обосновал тезис о том, что международное право зародилось задолго до Гуго Гроция, и зачатки правового регулирования международных отношений можно усмотреть уже в праве Древнего Рима.
Среди других работ В. Э. Грабаря, созданных в тартуский период его жизни, необходимо назвать еще целый ряд произведений, имеющих отношение к исследуемому нами вопросу. Речь, прежде всего, идет о монографиях, в которых научному анализу автором была подвергнута такая неоднозначно толкуемая и разрешаемая в научном юридическом мире проблема, как вклад постглоссаторов в развитие международно-правовой науки. Наибольший интерес, на наш взгляд, вызывают работы В. Э. Грабаря ‘‘L’Epoque de Bar-tole (1314-1358) dans l’histoire du droit international’’8 и «Вопросы международного права в юридических консультациях Балда»9.
После отъезда из Тарту В. Э. Грабарь продолжил работу по исследованию проблем рецепции римского права и оценки его влияния на генезис общего международного права. Среди других значимых работ мастера, созданных им уже в зрелом возрасте, во второй период его творческой научной жизни, необходимо особо отметить его статью ‘‘Esquisse d’une histoire litteraire du droit international au moyen age du IV au XIII siecle’’1Q, опубликованную в 193б г. во французском журнале международного права, и «Материалы к истории международного права в России (1647-1917)»11. Однако венцом его научной карьеры стал фундаментальный, глубоко разработанный и логически обоснованный труд «Первоначальное значение римского термина jus gentium»12.
Изучая труды В. Э. Грабаря и анализируя возможность воплощения в сегодняшней практике международных отношений его научных гипотез и логических пассажей, основанных на прекрасном знании римских источников, требуется все же констатировать, что далеко не все концептуальные положения и научные умозаключения В. Э. Грабаря могут быть востребованы в процессе современного международно-правового регулирования. Международный правопорядок, формирующийся в условиях качественного обновления международно-правовой системы и невероятного усложнения самой структуры межгосударственных отношений, естественно, далеко не тот, что существовал во времена В. Э. Грабаря. Вместе с тем, цельность, логическая стройность и внутренняя непротиворечивость его концепции о влиянии римского права на становление международно-правовой доктрины позволяют говорить о целесообразности обращения к творческому наследию В. Э. Грабаря. Остановимся на наиболее важных и интересных положениях его основных произведений.
Уже в начале своей творческой жизни при написании магистерской диссертации
В. Э. Грабарь берет на себя смелость по-новому взглянуть на проблему возникновения межународного права. Анализируя памятники римского права, он начинает сомневаться в объективности мнений классиков международного права. В своей работе «Римское право в истории международно-правовых учений: Элементы международного права в трудах легистов XII-XIV вв.» он, в частности, отмечает, что отрывки из Дигест свидетельствуют о том, что представление о межгосударственно-правовых нормах не было вполне чуждо римским юристам классического периода. Сохранившиеся в Corpus Juris Civilis «... обломки международно-правовых норм составляют первое звено, связующее эти сборники с новоевропейской литературой международного права»13.
Помимо упомянутых выше отрывков из Дигест, прямое отношение к международному праву имеет, как было особо отмечено В. Э. Грабарем, само выражение «право народов» (‘‘jus gentium’’). Частое использование в Дигестах и Институциях данного выражения подталкивало толкователей римского права к развитию своих собственных представлений о межгосударственных отношениях, охватываемых данным термином. Ввиду того что в юридической литературе по-прежнему отсутствует единое мнение на этот счет, проблема толкования данного термина продолжает оставаться нерешенной14.
Подводя итог краткому обзору работы В. Э. Грабаря «Римское право в истории международно-правовых учений: Элементы международного права в трудах легистов XII-XIV вв.», в основу которой был положен анализ исторической обстановки, сложившейся в эпоху усвоения римского права новыми народами Европы, можно сделать, в частности, следующие выводы:
1. В начале XII в. в Европе предпринимаются первые попытки обращения к римскому праву с целью поиска подходящих норм для регулирования отношений, названных впоследствии «международными»;
2. Беспецедентный подъем правового интереса, явившийся результатом деятельности школы глоссаторов, инициировал процесс привлечения в правительственные структуры и на высшие государственные должности, прежде всего, лиц, получивших юридическое образование, т. н. легистов, или цивилистов, воспитывавшихся на догмах римского права;
3. В период феодализма публичное право, базируясь на частном, тесно с ним переплеталось и взаимодействовало. Поэтому использование норм частного права для регулирования отношений, выделившихся впоследствии в публично-правовые отношения, было обычным явлением;
4. Установившееся до распада Римской империи представление о ее (Империи) продолжающемся единстве и об обязательности норм римского права для всех народов, живших в ее пределах, облегчало процесс приспособления норм римского права к регулированию публично-правовых отношений;
5. Окончательное раздробление Римской империи в XIV в. и появление политических союзов, обладавших державными правами, оказало влияние на деятельность постглоссаторов, предпринявших попытки создания международно-правовых учений в контексте новых политических отношений. Результатом деятельности постглоссаторов во главе с Бартолом стало учение «о державных и независимых политических союзах в пределах Империи»;
6. Несмотря на то что новое учение находилось в некотором противоречии с нормами римского права, именно римское право приводилось в качестве обоснования этого учения, ибо создание общеобязательных теорий в то время было возможным только при помощи римского права15;
7. Римское право, признаваемое всегда как право всеобщее, с началом эпохи раздробления Империи приобрело характер межгосударственного права для народов западнохристианского мира;
8. В результате деятельности постглоссаторов в международно-правовой доктрине получает легитимацию объективированное заключение о существовании наряду с римским правом, в роли «общего» права, права естественного и, в особенности, права народов как права «всеобщего», охватывающего все человечество и регулирующего отношения между самостоятельными политическими общинами. Поэтому, как справедливо утверждает
В. Грабарь, представления римского права, «. достигнув высшей точки своего непосредственного влияния на международно-правовые учения.», были постепенно облечены «.в одежду естественного права и права народов.»16, что в XVI-XVII вв. послужило причиной окончательного обособления международного права.
Переходя к обзору другого фундаментального труда В. Э. Грабаря «Первоначальное значение римского термина jus gentium»17, необходимо отметить его глубину, широкомасштабность и полноту. В рамках данного исследования автором были изучены, в частности, следующие вопросы: взгляды ученых на существование международного права в древнем мире; взгляды историков, юристов-международников, историков римского права, исследователей первобытного права и ученых других отраслей научного знания на значение и происхождения термина jus gentium; jus gentium в родовом обществе; изменение понятия jus gentium в связи с образованием Римского государства; параллелизм между внутренним (jus Quiritium, впоследствии jus civile) и внешним правом (jus gentium, jus fetiale).
Анализируя различные доктринальные суждения о времени возникновения международного права и возможности констатации факта его существования в древнем мире,
B. Э. Грабарь обращает внимание на отсутствие в зарубежной и русской литературе единого мнения.
Господствовавшая в науке международного права вплоть до XIX в. точка зрения о существовании в древности международного права18 была впервые поставлена под сомнение в трудах А. Г. Гефтера19. В связи с последующим признанием в работах весьма авторитетных ученых2() факта невозможности существования у древних народов международного права данная точка зрения стала доминирующей в международноправовой литературе. Из русских авторов подобного мнения придерживались, в частности, Ф. Ф. Мартенс21, М. А. Таубе22. Тем не менее, в науке международного права того времени существовала и постепенно привлекала все большее число сторонников и полярная точка зрения, согласно которой народы древности, несмотря на архаичность и неопределенность их взаимоотношений, все-таки знали понятие «международное право»23.
Что касается определения юридической природы термина jus gentium, то, как пишет В. Э. Грабарь, в целом русские юристы-международники отрицали международноправовую природу jus gentium24. Из наиболее известных и авторитетных на тот момент ученых, занимавшихся проблемами международного права, пожалуй, только П. Е. Казанский придерживался иного мнения и утверждал, что jus gentium римлян было «международным публичным правом и всемирным гражданским»25.
Анализируя взгляды историков римского права, В. Э. Грабарь вынужден был констатировать, что ни зарубежным, ни русским авторам не удалось справиться с задачей определения правовой природы jus gentium. Будучи цивилистами, юристы-романисты сосредоточились в основном на исследовании частноправовой составляющей jus gentium, рассматривая его как «положительное римское право», «общенародное право»26.
C. А. Муромцев писал: «Jus gentium было плодом деятельности претора, по содержанию своему преимущественно торговое, общенародное гражданское право»27.
Итогом проведенного В. Э. Грабарем исследования стало обоснование целого ряда научных положений, многие из которых, будучи спорными в международно-правовой доктрине того времени, не могут быть однозначно истолкованы и современными учеными. Причем, единство во взглядах по-прежнему отсутствует как в среде юристов-международников, так и в кругу ученых-романистов. Тем не менее, выводы В. Э. Грабаря
весьма продуманы и интересны и, конечно, заслуживают изучения. В связи с этим обозначим наиболее важные, на наш взгляд, заключительные положения работы «Первоначальное значение римского термина jus gentium».
Во-первых, римлянам было известно понятие «международное право» в том значении, в котором этот термин употребляется в настоящее время.
Во-вторых, международное право (jus gentium) зародилось в междуродовых отношениях доклассового общества.
В-третьих, с момента образования римской государственной общины междуродовое право (jus gentium), будучи до этого единым, разделилось на две составляющие: jus gentium (право внешнее) и jus Quiritium, позднее jus civile (право внутреннее).
В-четвертых, помимо термина jus gentium для обозначения понятия «международное право» римляне использовали также термины ‘‘jus belii et pacis’’, ‘‘jus fetiale’’.
Особый интерес в научно-теоретическом плане представляют заключительные рассуждения В. Э. Грабаря относительно двоякого смысла понятия jus gentium, а также его ответы на малоисследованные в правовой доктрине вопросы, обозначенные итальянским юристом Д. Фузинато еще в 1885 г.28 Признавая существование норм международного права в Древнем Риме, Д. Фузинато отрицает их формально-юридический характер. Утверждая двойственность понятия jus gentium29, итальянский юрист ставит вопросы, на которые сам ответов не дает: 1) «каким образом одно и то же выражение приобрело двойное значение;
2) каково было, говоря точнее, второе его значение; 3) каким образом совершился переход от одного значения к другому; 4) в каком отношении находилось jus gentium в его менее употребительном смысле к выражениям jus fetiale и jus belli et pacis?»3Q
По мнению В. Э. Грабаря, исторически первым значением jus gentium было jus inter gentes, т. е. то, «.которое только и могло создаваться в отношениях между родами (gentes)»31. Заключаемые родами договоры (foedus) давали «.возможность мирных сношений между ними, устанавливали мир (pax, от слова pacisci — договариваться о мире)»32. В «междуродовом» договоре регулировались самые различные вопросы: взаимного гостеприимства (hospitium), торговли (commercium), брачные связи (conubium). Даже закон (lex), по утверждению В. Э. Грабаря «в его первоначальном значении был соглашением, договором: inter populos lex convenit».
Что касается перехода выражения jus gentium из сферы междуродового в сферу частноправового, то В. Э. Грабарь об этом пишет следующее: «Междуродовые договоры, к которым применялось выражение jus gentium, заключали в себе нормы, регулировавшие отношения между отдельными членами родов, отношения частноправовые; они продолжали обозначаться общим с договорами именем jus gentium». Аналогичный вывод делается и относительно деятельности рекуператорских судов. В последующие годы с усилением международных контактов Римского государства заключение подобных договоров стало излишним. Понятие jus gentium стало применяться к нормам, вырабатываемым претором перегринов на основе заимствования их из правовых систем других народов.
По поводу соотношения выражений jus gentium (в международно-правовом значении), jus fetiale и jus belli et pacis В. Э. Грабарь утверждает, что фециальное право, будучи общим для всех латинских племен, являлось одновременно правом jus gentium33. Что касается выражения jus belli et pacis, то оно, по мнению В. Э Грабаря34, указывает на содержание jus gentium.
Анализируя труды юристов-международников по данной теме, можно констатировать, что исследование названной проблемы начинается в большинстве работ с раскрытия
содержания понятия «международное право», сопоставления этого понятия с термином ‘‘jus gentium’’ и указания определенного временного периода его возможного возникновения. Далее путем выстраивания логической цепочки умозаключений, как правило, делается вывод о наличии либо отсутствии связи между римским «правом народов» и международным публичным правом. В российской международно-правовой доктрине в принципе общепризнано мнение, что сам термин «международное право» (“international law’’) впервые был употреблен Дж. Бентамом (1748-1832) в работе «Введение в принципы морали и законодательство» 1780 года35.
Справедливости ради необходимо подчеркнуть, что в своих рассуждениях Дж. Бентам не был абсолютно самостоятелен, ибо еще Фр. Витория (1483-1546) впервые предложил заменить понятие ‘‘jus gentium’’ термином ‘‘jus inter gentium’’36. Впоследствии термин ‘‘jus inter gentium’’ был модернизирован и конкретизирован известным ученым-мыслителем Р Зучем. И только спустя более 100 лет появилась терминология Дж. Бентама.
Что касается определения понятия «международное право» и раскрытия сути и содержания этого одновременно социального, правового и исторического явления, то здесь мнения расходятся. Говоря о возможности формулировки единого (общепризнанного) понятия «международное право», отметим, что подобная цель вряд ли достижима. Причин тому достаточно. Выделим некоторые, наиболее важные из них.
Во-первых, международное право, будучи самостоятельной правовой системой, уникальным нормативным комплексом, подпадает все же под общее понятие «право». А в этой связи стоит вспомнить о многочисленных спорах, которые ведутся теоретиками права относительно определения понятия «право» как такового.
Во-вторых, как справедливо указал Г. В. Игнатенко, «... международному праву как терминологическому феномену присуща известная условность. Исторически сложившееся в большинстве стран, принятое в официальных документах, в научных изданиях и учебных курсах обозначение «международное право» (‘‘International Law’’, ‘‘Droit International”, ‘‘Derecho International’’, ‘‘Volkerrecht’’ и др.) не вполне адекватно его истинному содержанию. В действительности имеется в виду. межгосударственное право, поскольку его нормы создаются не народами непосредственно, а государствами как суверенными политическими образованиями посредством взаимосвязанных решений.»37
В-третьих, в различных языках существуют свои лингвистические особенности, к примеру, по-разному определяются понятия «нация», «народ», ‘‘nation’’, ‘‘state’’ и др.
В-четвертых, в международно-правовой литературе для обозначения этого самостоятельного нормативного комплекса используются и другие названия38.
Отдельного упоминания заслуживают труды российских ученых-эмигрантов, внесших весомый вклад в науку международного права применительно к решению обозначенных в настоящем исследовании проблем.
Изучением особенностей международно-правового регулирования в древнем мире занимался М. И. Ростовцев, эмигрировавший первоначально в Англию и закончивший свою жизнь в Соединенных Штатах39. Обладая глубокими знаниями в различных научных областях, он создал свою собственную концептуальную модель решения данных проблем40.
В 1920 г. в свет вышел «Курс междугосударственного (международного) права», написанный бывшим приват-доцентом Петербургского университета А. М. Горовцевым41 Несмотря на то что курс создавался в тяжелых условиях Гражданской войны, он отличается разработанностью, систематизированностью42 и обладает элементами научной новизны.
В частности, автором используются термины, ранее широко не применявшиеся в российской доктрине международного права, такие как «междугосударственное право» и его антипод «междуиндивидуальное право». Приводятся логические обоснования использования данных терминов43. Кроме того, А. М. Горовцев предлагает иначе трактовать само понятие «международное право» и использовать в его определении вместо выражения «совокупность норм» выражение «категория норм» с целью вычленения понятия вида по отношению к роду (правовым нормам в целом). Одним из главных умозаключений автора представляется утверждение, что междугосударственное право это — «... самоограничение государств, на началах взаимности, в осуществлении ими их свободы, полновластия, самодовлеемости»44. В качестве оснований существования трактуемого подобным образом межгосударственного права он приводил отношения государств во время войны и мира.
Особую роль в науке международного права применительно к рассматриваемой нами области исследования сыграл М. А. Таубе. Представляют интерес его рассуждения о природе международного права, определяемого им сквозь призму таких понятий, как «минимум правовых ощущений», «взаимная культурная связанность», «правовое сознание» и некоторых других. Анализируя малоизвестную российскому читателю работу М. А. Таубе45, Г. С. Стародубцев отмечает, что его определение международного права «.достаточно лаконичное, выполнено в хорошей литературной форме, отражает наиболее важные характеристики этой области права и передает очарование международно-правовых норм»46. По мнению М. А. Таубе, «международное право — есть, в конечном анализе, выработанная долговременным обычаем или основанная на специальных международных соглашениях (договорах) реально существующая в области практического международного оборота система известных юридических норм, сознаваемых государствами (правительствами и народами) в качестве обязательных правил взаимного ограничения их державных воль, практически необходимая для совместного мирного существования народов и полноты их культурного развития»47. При этом М. А. Т аубе сознательно преуменьшает юридическое значение позитивного международного права, придавая исключительную важность такой его составляющей, как «известный минимум правового сознания, необходимый для практического сосуществования и культурного сотрудничества цивилизованных народов»48. В другом своем произведении М. А. Таубе обстоятельно доказывает, что основой международного права является «. взаимная культурная связанность или зависимость. все суть члены одного великого тела»49. Исходя из этого можно сделать вывод о том, что Таубе развивал идеи Ф. Ф. Мартенса.
Российские авторы современных курсов международного права в целом трактуют понятие «международное право» в общем ключевом смысле, исходя из межгосударственной природы международных отношений. Так, в курсе международного права под редакцией А. А. Ковалева и С. В. Черниченко международное право определено как «. система дозволений, предписаний и запретов, представляющих собой согласованные волеизъявления участников межгосударственных отношений, созданных ими для урегулирования этих отношений и обеспечиваемых принудительной силой государств, осуществляемой также в согласованных пределах индивидуально или коллективно»50. Более простая, но и менее совершенная дефиниция была сформулирована В. И. Кузнецовым, определившим международное право как «.правовые нормы, создаваемые государствами и регулирующие отношения между ними»51. И. И. Лукашук, в свою очередь, предложил более конкретную и емкую дефиницию, определив международное право как «.систему юридических норм, регулирующих межгосударственные отношения в целях
обеспечения мира и сотрудничества»52. По мнению Г. И. Тункина, международное право—это «. система юридических норм, регулирующих отношения между государствами и другими субъектами этой системы права»53.
Классик отечественной науки международного права профессор Санкт-Петербургского государственного университета Ф. Ф. Мартенс (1845-1908) в своих исследованиях сделал основной акцент на описании господствовавших в тот или иной временной период идей, а также на определении формы и содержании отношений между государствами и применяемого права. Он считал, что в исторической цепочке развития международных отношений различных эпох происходит «смена одних руководящих идей другими»54.
При этом, осуществляя периодизацию истории международного права, Ф. Ф. Мартенс выделил три главных периода: первый — с эпохи Древнего мира и до середины XVII в. — время господства идеи примата физической силы в международных отношениях; второй — до начала XIX в. — характеризуемый им как эпоха, проникнутая идеей руководства принципом политического равновесия; и, наконец, третий — с Венского конгресса 1815 года и до начала XX в. — период восторжествования принципа национальности.
Труд Ф. Ф. Мартенса был завершен в 1904 г. Поэтому последующие этапы в развитии международного права остались, к сожалению, вне сферы научного анализа столь авторитетного ученого. Вместе с тем, дальнейшая периодизация, будь она все же проведена, могла бы качественным образом изменить его первоначальные взгляды, ввиду появления кардинально новых, не известных ранее проблем межгосударственного общения, чрезвычайного обогащения и расширения содержания общего международного права, а также в связи с необходимостью поиска новых путей выхода международного права из кризиса с помощью не совсем традиционных для него методов. Речь идет в том числе и о необходимости обращения к наследию римского права, использование которого в решение современных проблем международного правотворчества и правоприменения, было бы, на наш взгляд, не только научно-обоснованным и легитимным, но и крайне необходимым.
Анализируя труды современных отечественных авторов, посвященных истории международного права, отметим отсутствие в них единого мнения относительно времени возникновения международного права. Не существует единства во взглядах и в отношении оценки роли римского права в феноменологизации международного публичного права.
По мнению профессора И. И. Лукашука, международного права не существовало в древнем мире. Попытка обоснования данного тезиса является «. главным образом, результатом перенесения современных представлений в совершенно иные условия. Судят по форме, игнорируя суть явления»55. Опровергая распространенную в отечественной науке точку зрения о происхождении международного права одновременно с государствами56, И. И. Лукашук связывает возникновение международного права с фактором достаточности развития международного правосознания57. Что касается определения этого временного периода, то в отечественной литературе по этому поводу были высказаны различные точки зрения.
По мнению Ю. Я. Баскина и Д. И. Фельдмана, международное правосознание начало формироваться лишь в XII в.58 В. И. Кузнецов утверждает, что международному праву «. предшествовало появление представления о нем, то, что мы сегодня называем международным правосознанием.» Далее В. И Кузнецов резюмирует, что отсутствие до XVII в. в правовой доктрине термина «международное право» отнюдь не означало отсутствия самого явления как такового59.
И. И. Лукашук полагает, что идея международного права была сформулирована в трудах юристов XVI-XVII вв. и связывает факт достаточности развития
международного правосознания с осознанием государствами необходимости «. во имя своих национальных и интернациональных интересов подчиниться нормам, обладающим юридической силой.. ,»6Q
Констатируя факт наличия зачатков договорного регулирования отдельных межгосударственных отношений в эпоху Древнего Рима, стоит особо подчеркнуть, что выработанные в древности формы нормативного регулирования — обычаи и договоры, доказавшие принципиальную возможность нормативного регулирования межгосударственных отношений, характеризовавшихся в тот исторический период крайней степенью неопределенности, исключительной враждебностью и высоким уровнем неустойчивости, по своей юридической природе не могли претендовать на всеобщность, общепризнанность и общеобязательность, ибо не содержали и не могли содержать в себе международноправовые нормы, удовлетворяющие требованиям opinion juris.
Исследуя вопросы международного договорного регулирования в Древнем Риме, советские и российские международники акцентируют внимание, прежде всего, на изучении и анализе международных договоров в области права войны и мира61. Ю. Я. Баскин и Д. И. Фельдман в своих работах о развитости права войны у римлян рассматривают особенности возникновения и генезиса международных договоров о покровительстве (deditio) в условиях военного и мирного времени62, анализируют международные договоры о перемирии (sponsio)63, а также международные договоры о нейтралитете, особенно в поздний период развития Древнего Рима64.
Д. Б. Левин подразделяет международные договоры военного времени, заключавшиеся Древним Римом, на две категории: равные (о дружбе) и неравные (о покровительстве (deditio) и о союзе, заключавшиеся с побежденным, но не покоренным врагом, который превращался в зависимого союзника)65. В качестве самостоятельного вида международного договора Д. Б. Левин рассматривает договоры о мореплавании и торговле.
Не отрицая значимости международного договорного регулирования и признавая существенность вклада Древнего Рима в развитие права в целом, И. И. Лукашук, тем не менее, делает вывод о том, что эта развитая правовая система «. не содержит и намека на возможность существования международного права.», поскольку «.идея создания государствами одинаковых и равно обязательных для них норм была несовместима с сутью Римской империи».66 Действительно, с точки зрения римского права арбитрами в спорах между государствами могли выступать лишь боги, и только они могли создавать «общепризнанные» в сегодняшнем понимании нормы межгосударственного общения. А. А. Рубанов утверждает и приводит доказательства того, что «. древний Рим рассматривал свое право как право всеобщее»67.
Стоит также отметить, что указанные авторы, а также другие ученые68, разделяющие в целом данную точку зрения, полагают невозможным констатировать факт существования международного права у римлян, причем не только в позитивном римском праве, но и в доктрине высококвалифицированных римских юристов.
Основные выводы
На основе проведенного в настоящей статье исследования и с учетом анализа представленных в российской международно-правовой доктрине точек зрения можно сделать некоторые выводы.
1) Несмотря на вполне обоснованные сомнения в возможности влияния римского права на развитие международного публичного права, подобное влияние все же
существует и, прежде всего, в плане влияния римского права и его толкователей на образование и развитие международно-правовых учений. Толкование средневековыми юристами составленных в VI в. по велению императора Юстиниана правовых сборников, названных впоследствии ‘‘Corpus Juris Civilis’’, послужило для них отправной точкой для высказывания своих собственных воззрений на отношения между народами. Позднее, с выделением международного права в самостоятельную ветвь правоведения, эти толкования римского права легли в основу обиходных правовых теорий.
2) Отметим, что толкователи римского права не нашли в Corpus Juris Civilis готовой системы международного права. Более или менее определенное отношение к международному праву имеют лишь некоторые отрывки 49 и 5Q книг Дигест, в частности, титул
15 первой из них — ‘‘De captives et de postliminio et redemptis ab hostibus’’, содержащий отрывки, касающиеся права войны, и титул 7 в 5Q книге — ‘‘De legationibus’’, содержащий отрывки из посольского права. Причем источником как права войны, так и посольского права римляне признавали «право народов».
3) Рассматривая аспекты влияния римского права на международное публичное право, следует обратить внимание еще на один интересный момент. Дело в том, что толкователи римского права не всегда были последовательны в выборе отрывков из Юстиниановых сборников для изложения своих международно-правовых воззрений, а иногда даже останавливали свой выбор на тех положениях, которые не имели никаких внешних связей с межгосударственными отношениями. Достаточно привести хотя в качестве примера использование с XIV в. в теории межгосударственных отношений отсылки к первой конституции в Кодексе Юстиниана, регулирующей христианский вероисповедный вопрос в пределах римской империи69. Таким образом, можно констатировать, что на формирование доктрины международного права определенное влияние оказали и те фрагменты римского права, в предназначение которых изначально не входило регулирование межгосударственных отношений.
Вообще говоря, рассматривая влияние Corpus Juris Civilis на последующее поступательное развитие международно-правовой доктрины, можно сказать, что «редкий институт римского права не принял того или иного участия в развитии этих учений»™.
Несмотря на то что подобное влияние не всегда носило непосредственный характер, целый ряд институтов римского частного права оказал решающее воздействие на формирование отдельных международно-правовых блоков. к примеру, институт права собственности был применен к государственной территории, а учение о частноправовых договорах наложило существенный отпечаток на формирование доктринальных суждений в области международного договорного права, а также на развитие позитивного международного договорного права.
4) Нельзя отрицать тот факт, что jus gentium как часть римского права, регулировавшего отношения римских граждан с иностранцами, содержало в себе некоторые правила справедливости и естественного права — ‘‘Quod naturalis ratio inter omnes hominess constituit, voratur jus gentium’’. С учетом отмеченного, разделяя позиции сторонников естественноправовой концепции происхождения международного права и формируя международноправовые мировоззренческие начала и правосознание в целом в данном ключе, можно признать наличие прямой взаимосвязи римского права и международного публичного права. Следовательно, они имеют общие начала и основополагающие принципы.
5) Признавая очевидность влияния римского права на международное право, требуется ответить на поставленные в начале настоящего исследования вопросы: возможна ли трансформация римских частноправовых норм и научных представлений римских
юристов; правомерно ли использование методов частного права к регулированию не просто публично-правовых отношений, но и правовых отношений между суверенными государственными образованиями; каковы были основные способы и направления «проникновения» римского права в межгосударственную правовую материю.
С учетом проведенного исследования и анализа мнений российских ученых можно констатировать, что в зависимости от исторического контекста, господствующих в тот или иной период политических и правовых идей и концепций, гражданства автора теории, его ментальности и морально-нравственных личностных установок, ответы на эти вопросы будут различаться. Однако справедливости ради стоит отметить, что ни одна научная теория не может претендовать на абсолютную объективность и, конечно, не лишена элемента субъективизма.
6) Завершая исследование обозначенных в данной статье проблем, необходимо признать, что в настоящее время интерес к правовому наследию древнего Рима продолжает неуклонно возрастать. И это отнюдь не случайный, а вполне объективный факт в условиях повышения взаимосвязанности и взаимозависимости государств и необходимости совершенствования национальных правовых систем.
С другой стороны, требуется отметить рост внимания к проблеме повышения эффективности международно-правового регулирования. Необходимость решения глобальных проблем человечества в эпоху становления нового международного правопорядка требует формирования качественно нового уровня международного правосознания. В этой связи особый интерес вызывает мнение современного российского ученого-международника
С. В. Черниченко о выделении философии международного права в качестве специального предмета научного анализа71. В обоснование своей точки зрения он пишет, в частности, следующее: «Философию международного права можно было бы определить как систему опирающихся на данные конкретных наук взглядов (включая гипотезы) о месте и роли международного права в социальном бытии»72.
Другой российский исследователь, Р. А. Каламкарян, разделяя в целом мнение
С. В. Черниченко о необходимости введения нового понятия «философия международного права», дает свою собственную дефиницию предмета исследования этой качественно новой науки, определяя его как «. систему взглядов о месте, роли и значении международного права в рамках современного мирового порядка»73.
Целесообразно обратить внимание на то, что подобного мнения придерживаются и некоторые западные исследователи. к примеру, известный французский юрист, профессор Ж. Моро-Рейбель в курсе, прочитанном в Гаагской академии международного права, на тему «Право межчеловеческого общества и jus gentium. Исследование о природе возникновения и развития понятий до Гроция» в контексте философского мировоззрения обстоятельно продемонстрировал, что юридическая сущность jus inter gentium — само международное право, регулирующее отношения между суверенными государственными образованиями74.
1 См.: Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994. С. 221.
На немецком языке труд К. Ясперса вышел в свет в 1949 г. См.: Jaspers K. Vom Ursprung und Ziel der Geschichte. Zurich, 1949. На русский язык перевод был осуществлен М. И. Левиной в 1978 г.
2 Документ ООН A/RES/55/2.
3 См., например: Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. М., 1996; Левин Д. Б. История международного права. М., 1962; Баскин Ю. Я., Фельдман Д. И. История между -
народного права. М., 199G; Они же. Роль Гуго Гроция в развитии науки международного права // Советский ежегодник международного права. 1982. М., 1983 и некоторые другие.
4 О научной деятельности профессора В. Э. Грабаря см. подробнее: Дурденевский В. Н. Владимир Грабарь — юрист и историк (к 60-летию научной деятельности) // Вестн. Моск. ун-та. 1947. № 7. С. 113-122. См. также: Грабарь В. Э. Четверть века в Тартуском (Дерптском-Юрьевском) университете // Ученые записки Тартуского гос. ун-та. Таллинн, 1954. Вып. 35. Таллинн, 1954.
5 Речь идет о Тартуском (Дерптском-Юрьевском) университете, профессором которого долгие годы, вплоть до своей эвакуации в Воронеж в 1918 г., был В. Э. Грабарь. В настоящее время это Тартуский университет Эстонской республики.
6 Отметим, что первые научные опыты В. Э. Грабаря были в большей мере связаны с исследованием и оценкой роли науки международного права в решении проблем войны и мира. Говоря о широте взглядов, глубине интересов и фундаментальности знаний В. Э. Грабаря, можно особо выделить его работы конца XIX в. См., в частности: Грабарь В. Э. Война и международное право // Ученые записки Императорского Юрьевского университета. 1893. № 4. С. 1-25.
Позиционируя себя пацифистом, В. Э. Грабарь внес в науку международного права новые передовые мысли и подверг резкой обличительной критике взгляды Ф. Листа, Ф. Ф. Мартенса, К. Гарейса и других авторов, оправдывавших войну как один из правомерных способов разрешения споров между государствами.
Однако нельзя не отметить, что В. Э. Грабарь несколько преувеличивал роль науки международного права. Возлагая на науку международного права задачу «упрочения мира на земле и устранение войны из области международных отношений», В. Э. Грабарь, вместе с тем, не оценил в полной мере потенциальные возможности позитивного международного права, а также важности такой составляющей международно-правовой материи как международное правосознание.
В этой связи весьма интересны научные рассуждения М. А. Таубе, высказанные им в работе «Вечный мир или вечная война? (Мысли о Лиге Наций)», опубликованной в Берлине в 1922 г. «Международное право, правильно понятое, не есть какая-то юридическая фикция, искусственно построенная профессорами или дипломатами, а просто известный минимум правового сознания, необходимый для практического сосуществования и культурного сотрудничества цивилизованных народов. Там, где этот минимум правовых ощущений или юридического сознания перестает существовать в международной жизни,—например, именно между воюющими, то есть за пределами данной государственной границы,—там, строго—логически, нельзя, конечно, ожидать, чтобы такой же нравственный минимум оставался в наличности и по сию сторону государственной границы». Цит. по: Стародубцев Г. С. Международно-правовая наука российской эмиграции (1918-1939). М., 2GGG. С. 1G8-1G9.
7 См.: Грабарь В. Э. Римское право в истории международно-правовых учений. Юрьев. 19G1.
8 См.: Hrabar V. L’Epoque de Bartole (1314-1358) dans l’histoire du droit international, Paris, 19GG.
9См.: Грабарь В. Э. Вопросы международного права в юридических консультациях Балда. Петроград, 1917.
1Q См.: Hrabar V. Esquisse d’une histoire litteraire du droit international au moyen age du IV au XIII siecle // Revue de droit international. 1936. Vol. XVIII, XIX.
11 См.: Грабарь В. Э. Материалы к истории международного права в России (1647-1917). М., 1958.
12 См.; Грабарь В. Э. Первоначальное значение римского термина jus gentium // Tartu Riikliku Ulikooli Toimetised. Ученые записки Тартуского гос. ун-та. Тарту, 1964. № 148.
13 См.: Грабарь В. Римское право в истории международно-правовых учений: Элементы международного права в трудах легистов XII-XIV вв. Юрьев, 19G1. С. 3.
14 Отметим, что наиболее распространенной долгое время была цивилистическая концепция, согласно которой «право народов» зародилось и развивалось на почве отношений частного права и было понятием
исключительно частноправовым. Однако, благодаря исследованиям, предпринятым впоследствии филологами-историками, в настоящее время можно утверждать, что межгосударственные отношения не были исключены из понятия «право народов» и, мало того, первоначально «право народов» было правом межгосударственным. См. подробнее: Грабарь В. Римское право в истории международно-правовых учений... С. 6.
15 Отметим, что возникновение учения о независимости и державности, несмотря на противоречие его римскому праву, постепенно приобретает признание со стороны юристов, первоначально de-jure, а затем de-facto.
16 Грабарь В. Римское право в истории международно-правовых учений... С. 236.
17 См.: Грабарь В. Э. Первоначальное значение...
18 В. Э. Грабарь указывает в этой связи на то обстоятельство, что такие авторы, как Джентили, Гроций, и Зуч «. не только не сомневались в существовании международного права у народов древнего мира, но строили все здание современного им международного права на свидетельствах древних авторов, лишь изредка обращаясь к фактам истории». См.: Грабарь В. Э. Первоначальное значение... С. 7-8.
19 В своей работе «De antique jure gentium prolusio», изданной в 1823 г. в Бонне, А. Г. Гефтер, признавая факт наличия нормативного регулирования отношений Рима и других государств, вместе с тем подвергнул сомнению возможность применения к этому нормативному комплексу термина «международное право». См. подробнее: HeffterAug. G. De antique jure gentium prolusion. Bonn, 1823.
Отметим, что, будучи инициатором этого, по выражению В. Э. Грабаря, «бесплодного словесного спора», А. Г. Гефтер впоследствии признал неверность своих первоначальных суждений и констатировал факт существования международного права в древнем Риме. В 1883 г. в своем курсе международного права он обстоятельно и безапелляционно утверждал, что «римское jus gentium было внешним публичным правом, правом международным». См. подробнее: Heffter Aug. G. Le droit international. Berlin; Paris, 1883.
2Q Речь идет, в первую очередь, об ученом-филологе Е. Озенбрюггене и бельгийском историке и юристе Ф. Лоране. См.:. Osenbruggen Ed. De jure belli et pacis Romanorum, Lipsiae, 1836; Laurent F. Etudes sur l’histoire de l’humanite, Bruxelles, 1855-1868.
21 См. подробнее: Мартенс Ф. Ф. Международное право цивилизованных народов. 5-е изд. СПб., 19G4. Т. I. С. 35.
22 См. подробнее: Таубе М. А. История зарождения современного международного права. СПб., 1894. Т. II. С. 2G.
23 См., например: Бибиков Б. С. Очерк международного права в Греции. М., 1852; Александренко В. Н. Международное право Рима // Журнал Министерства народного просвещения. 1895. Февраль. С. 3G1-322; Мишулин А. В. Объявление войны и заключение мира у древних римлян // Исторический журнал. 1944. № 1G-11. С. 1G3-133; Он же. Идеи права в междуэллинских сношениях // Вестник древней истории. 194G. № 2. С. 51-65.
24 См.: Стоянов А. Н. Очерки истории и догматики международного права. Харьков, 1875. С. 59; Мартенс Ф. Ф. Международное право цивилизованных народов. Т. I. С. 66; Даневский В. П. Пособие к изучению истории и системы международного права. Харьков, 1894.
В. П. Даневский в частности писал по этому поводу следующее: «Под jus gentium надлежит понимать не право между народами (jus inter gentes), а общее право народов, стоявшее у римлян наряду jus civile. jus gentium отнюдь не имеет своим предметом международные отношения».
25 См. подробнее: Казанский П. Е. Учебник международного права. Одесса, 19G4. С. XX.
26 См., например: Боголепов К. П. Учебник истории римского права. 2-е изд. М., 19GG; Хвостов В. М. История римского права. 7-е изд. М., 1919; Никонов С. П. Краткий учебник истории римского права. Харьков, 19G7; Ефимов В. В. Лекции по истории римского права. СПб., 1898; Пассек Е. В. Пособие к лекциям по истории римского права. Юрьев, 19G6; Казанцев А. Н. Курс истории римского права. 3-е изд. Киев,
1896; Синайский В. И. Источники истории римского права. Варшава, 1911; Колотинский Н. Д. История римского права. Казань, 1912; Новицкий И. Б. Римское частное право. М., 194G; Перетерский И. С. Всеобщая история государства и права. М., 1945. Ч. I. Вып. II. Древний Рим. и др.
27 См. подробнее: Муромцев С. А. Гражданское право древнего Рима. М., 1883.
28 См. подробнее следующие работы Д. Фузинато: Fusinato G. Le Droit international de la republique romaine // Revue de Droit International. Bruxelles, 1885. P. 278-296; Idem. Dei feziale e del diritto feziale // Atti della R. Academia dei Lincei. Memorie della classe di scienze morali ets. Vol. XIII. 1884. 451-59G.
29 Двоякий смысл jus gentium Д. Фузинато усматривает в том, что данным понятием охватывается и международное право, и общенародное частное право.
3Q См. подробнее: указанное произведение Д. Фузинато.
31 Грабарь В. Э. Первоначальное значение... С. 39.
32 См.: Там же.
33 В подтверждение своей точки зрения В. Э. Грабарь ссылается на мнения некоторых авторов, рассматривающих фециальное право в качестве внешнего государственного права Рима, противопоставляя его jus civile как праву внутригосударственному.
34 Обоснованность своих суждений В. Э. Грабарь подкрепляет цитатами из произведений Цицерона и Тацита. Цитируя римских авторов, он делает следующие выводы: 1) союзы и договоры, составляя часть права войны и мира, входят в jus gentium; 2) посольское право (jus legatorum, jus legationis), тоже являясь составной частью права войны мира, также входит в jus gentium. См. подробнее: Грабарь В. Э. Первоначальное значение... С. 4G-41.
35 См.: Bentham J. The Limits of Jurisprudence defined. Being Part two of An Introduction to the principles of morals and legislation. Now first printed from the author’s manuscript with an introd. By Charles Warren Everett. Columbia, 1945; Idem. Grudsatze fur ein Kunftiges volkerrecht und einen dauernden friedern (Principles of International Law) Uber von dr Camill Klastscher Mit einer einleitung uber Bentham, Kant u. Wundt hrsg. Von Oskar Kraus. Halle a S. Max Niemeyer, 1915.
См. также: MackM. P. J. Bentham. An Odyssey of ideas. New York; Columbia; London; Heinemann, 1963; Carlbom T. Lycka och Nytta: Jeremy Benthams idevarld / Terry Carlbom. Uppsala, 1991.
36 См.: Francisco de Vitoria (MDXLVI-MCMXLVI). Madrid, 1947.
См. также: Actualite de la pensee juridique de Francisco de Vitoria: Travaux de la Journee d’etudes organi-see a Lourain-la-Neuve par le Centre Charles DeVisscher pour le droit intern. Le 5 dec. 1998 / Par A. T. Serra, H. Mechoulan, P. Haggenmacher et al.; Pref. de Francois Ridaux. Bruxelles, 1988; DiazB. El internacionalismo de Vitoria en la era de la globilizacion. Pamplona, 2GG5; Кожевников Ф. И. Русское государство и международное право (до XX века) / Под ред. Л. Н. Шестакова. М., 2GG6. С. 4-5.
37 Игнатенко Г. В. Понятие, особенности, система международного права // Международное право / Отв. ред. В. И. Кузнецов, Б. Р Тузмухамедов. М., 2GG7. С. 43.
38 Например, «внешнее государственное право» в работах Гегеля, Гольцендорфа и Безобразова; «межгосударственное право» в работах Незабитовского, Коркунова, Листа и Еллинека. См. подробнее: ЕллинекГ. Общее учение о государстве. СПб., 19G3. С. 85; Кожевников Ф. И. Указ. соч. С. 4-5; Коркунов Н. М. Международное право. СПб., 1886; Лист Ф. Международное право в систематическом изложении: Пер. с нем. 1912; Liszt F. von. Das Volkerrecht. Berlin, 1925; Таубе М. А. Система межгосударственного права. СПб., 19G9.
В 191G г. в исследовании М. А. Таубе была выдвинута идея «междувластного права». См.: Вопросы права. 191G. № 1.
39 См.: Вернадский Г. В. Очерки по истории науки в России (часть V) // Записки Русской академической группы в США. Нью-Йорк, 1975. Т. 9. С. 134-139; Скифский роман / Под общей ред. Академика РАН Г. М. Бонгард-Левина. М., 1997.
4G См., например: Ростовцев М. И. Международные отношения и международное право в древнем мире // Современные записки. 1921. № 4. С. 128-159.
41 Горовцев А. М. Курс междугосударственного (международного) права. Иркутск, 192G. Вып. I. Введение и общая часть.
42 Речь идет в том числе о констатации автором необходимости новой систематизации международного права. Горовцев А. М. предлагает, в частности, следующую структуру системы международного права: введение, общая часть, особенная часть (учение о субъекте и учение об объекте).
43 По мнению А. М. Горовцева, необходимо заменить «международное право» на «междугосударствен-ное право», т. к. «. субъектами в этой области являются именно государства, то есть организованные государственные союзы, а не народы сами по себе, и, тем паче, не отдельные составляющие люди». Цит. по: Стародубцев Г. С. Международно-правовая наука российской эмиграции (1918-1939). М., 2GGG. С. 34.
44 См. подробнее: Горовцев А. М. Указ. соч.
45 Речь идет о работе: Таубе М. А . Вечный мир или вечная война? (Мысли о Лиге Наций). Берлин, 1922. Эта книга действительно была недоступна для советского читателя и по-прежнему плохо известна в России. Тем не менее, изложенные в ней научно-теоретические суждения известного российского эмигранта-международника определенно заслуживают внимания.
46 Стародубцев Г. С. Указ. соч. С. 11G.
47 См.: Таубе М. А. Вечный мир или вечная война? С. 3G.
48 См.: Там же. С. 15, 27-28.
49 См. подробнее: Таубе М. А. Система межгосударственного права...
5Q См.: Международное право / Под ред. А. А. Ковалева, С. В. Черниченко. М., 2GG6. С. 32.
51 Кузнецов В. И. Очерк становления и развития международного права. Вклад России: ошибки и достижения // Международное право / Отв. ред. В. И. Кузнецов. М., 2GG1. С. 11-25.
52 Лукашук И. И. Международное право. Общая часть. М., 1996. С. 1.
53 Тункин Г. И. Понятие международного права // Курс международного права: В 7 т. М., 1989. Т. I.
Понятие, предмет и система международного права / Отв. ред. Р. А. Мюллерсон, Г. И. Тункин. С. 9.
54 См.: Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. М., 1996. Т. I.
С. 27.
55 См.: Лукашук И. И. Право международной ответственности. М., 2GG4. С. 26.
56 Надо сказать, что в советской науке международного права указанная точка зрения была, пожалуй, общепризнанной. По крайней мере, такое мнение выражали авторы советских учебников и курсов по международному праву, в которых возникновение государства и права рассматривалось сквозь призму классового подхода. Как пишет в своей монографии «История международного права» Д. Б. Левин, государства, расширяя свои территории за счет других и защищая свою территорию от нападения извне, использовали правила, которые «.выражали интересы господствующих классов соответствующих эксплуататорских государств и охранялись принудительной силой государственных организаций этих классов. это уже были правовые нормы, нормы международного права, хотя и включавшие на первых порах пережитки родового строя». См. подробнее: Левин Д. Б. История международного права. М., 1962. С. 4.
Говоря о «государственнических» теориях происхождения международного права, определяющих исторический период возникновения международного права временем появления первых государств, а также их желанием, потребностью и необходимостью строить более менее устойчивые отношения с аналогичными им по правовому статусу субъектами и с этой целью вступать в международные договорные отношения, стоит подходить к подобным теоретическим рассуждениям критически. Однако подобные теории отнюдь не являются исключительно российско-советским изобретением. в основе государственно-волевой мотивации возникновения международного права лежит изречение его отца-основателя, голландского ученого XVII в. Гуго Гроция, а именно — convention facit jus. См. подробнее: Hugonis Grotii. De jure belli ac pacis
libri tre. In quibus Jus Naturale & Gentium, item juris publici praecipua explicantur. Amsterdam, 1646. Гуго Гроций. о праве войны и мира. Три книги, в которых объясняются естественное право и право народов, а также принципы публичного права / Пер. с лат. А. Л. Сакетти. М., 1956.
57 См подробнее: Лукашук И. И. Право международной ответственности... С. 28-32.
58Баскин Ю. Я., Фельдман Д. И. Роль Гуго Гроция.. С. 256.
59 Кузнецов В. И. Очерк становления и развития международного права // Международное право. М., 2GG1. С. 15.
6Q См.: Лукашук И. И. Право международной ответственности... С. 29.
61 По этому вопросу написано достаточно много работ. Ввиду того, что мы ограничены рамками исследования, наше внимание будет уделено только некоторым из них. Более подробно см.: Алексидзе Л. К вопросу о международно-правовых отношениях Иберии (Картли) с Римом // Труды Тбилисского ун-та. 1957. Т. 65; Баскин Ю. Я., Фельдман Д. И. История международного права.; Левин Д. Б. История международного права. М., 1962; Мишулин А. В. Объявление войны и заключение мира у древних римлян // Исторический журнал. 1944. № 1G/11; Он же. Идеи права в межэллиниских отношениях // Вестник древней истории. 1946. № 2; Никитина И. П. Институт проксении в межгосударственных отношениях Древней Греции: Автореф. дис. . канд. юр. наук. Свердловск, 1977; Утченко С. Л. Политическое учение Древнего Рима. М., 1977.
62 Отметим, что, анализируя договоры deditio, Ю. Я. Баскин и Д. И. Фельдман не только подробно рассматривают правовую природу подобных договоров, но и раскрывают их суть и содержание. в частности, они подчеркивают, что, несмотря на неравноправный характер deditio, побежденное государство не становилось объектом военной оккупации и формально оставалось субъектом международного права. См. подробнее: Баскин Ю. Я., Фельдман Д. И. История международного права... С. 34-37.
63 Суть договоров sponsio, в отличие от «собственно мирных договоров», Ю. Я. Баскин и Д. И. Фельдман усматривают в их временности, срочном характере. Они называют их «своего рода прелиминарными мирными договорами, предварительно подписываемыми командующим армии (консулом, легатом) и подлежащим последующей ратификации». См.: Там же.
64 Речь идет, прежде всего, о признании нейтралитета армянских государств во времена римско-персидских войн IV века н. э.
65 См. подробнее: Левин Д. Б. История международного права... С. 17-18.
66 См.: ЛукашукИ.И. Право международной ответственности. М., 2GG4. С. 26.
67См. подробнее: Рубанов А. А. Теоретические основы международного взаимодействия национальных правовых систем. М., 1984. С. 95.
68 См., например: Пашуканис Е. Б. Избранные произведения по общей теории права и государства. М., 198G. С. 149. Стоит также отметить, что подобное мнение разделялось не только представителями нашей науки, но и рядом зарубежных авторов, в частности, Дж. Фицморис и Ф. Виллат. См. подробнее: ICLQ. 1968. Part 2. P. 3GG-3G1; International Law, Cases and Materials. St. Paul, 1987. P. XXXIV.
69 Изданная в 38G г. императорами Грацианом, Валентинианом и Феодосием Конституция, помещенная в первом титуле ‘‘De Summa Trinitate et Fide Catholica et ut nemo de ea publice contendere audeat’’, начинается словами: ‘‘Cunctos populos, quos clementiae nostrae regit temperamentum’’. Это дало повод толковать данные положения в контексте отношений различных народов (государств) к империи и императорской власти.
7Q См.: Грабарь В. Римское право в истории международно-правовых учений... С. 8.
71 См.: Черниченко С. В. Очерки по философии международного права. М., 2GG2. С. 4-5.
72 См.: Там же. С. 21.
73 См.: Каламкарян Р. А. Философия международного права. М., 2GG6. С. 11.
74Moreau-Reibel J. Le Droit de Societe interhumaine et le ‘‘jus gentium’’. Essai sur les origines et le development de notions jusqu’a Grotiuse // RCADI, 195G. Paris, 1951. Vol. II, t. 77, II. P. 485-596.
