Современные прозвища, соотносимые с древнерусскими Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 413.13

СОВРЕМЕННЫЕ ПРОЗВИЩА, СООТНОСИМЫЕ С ДРЕВНЕРУССКИМИ1 © Е.С. Шостка

Статья посвящена выявлению сходства и различия древнерусских и современных прозвищ на территории Тамбовской области в структурно-семантическом плане, а также рассмотрению тех универсалий, которые имеют место при их создании и функционировании как особой ономастической единицы в ономастической системе русского языка.

Ключевые слова: региональная ономастика; древнерусские и современные прозвища; русская ментальность.

В антропонимических исследованиях А.И. Супруна, А.Н. Соловьева, Е.В. Поляковой; Т.Т. Денисова и многих других неоднократно подчеркивалась мысль о том, что тщательное изучение современных прозвищ может оказать большую помощь в выяснении многих аспектов функционирования древнерусских прозвищ [1-4].

Фамилии, восходящие к древнерусским прозвищам, носят название прозвищных. Их производящая основа помогает реконструировать те прозвища, которые легли когда-то в основу многих фамилий, бытующих на территории Тамбовской области.

М. Войтович считает, что чаще всего прозвища рассматриваются в одной группе с прозвищными именами, поскольку прозвищ-ные имена и прозвища «совпадают по своей заместительной функции» [5; 6]. В сочетании с личным именем прозвище частично изменяет свою основную функцию, постепенно «приобретая новую функцию неустойчивой фамилии» [6, с. 222].

Инвариантный образ человека предполагает наличие определенного стереотипа, являющегося своеобразной нормой. И нарушение этого стереотипа, выход за пределы нормы фиксируется зрением, выделяется, становится характеристикой человека, его индивидуальным прозвищем.

Первое, что бросается в глаза и моментально фиксируется зрением, - это физические недостатки, имеющиеся у человека.

К физическим недостаткам, которые могли лечь в основу прозвища издревле, если судить по фамилиям, восходящим к ним, от-

1 Работа выполнена в рамках проекта РГНФ № 08-04-70401-а/Ц «Современные тамбовские говоры в системе языковой культуры региона» (2009 г.).

носились хромота, наличие какого-либо физического изъяна (отсутствие какого-либо члена) - косоглазие, слепота, искривленная осанка.

Судя по количеству фамилий, в основе которых лежит прозвище с этим мотивационным признаком, самым распространенным на Тамбовщине, было прозвище с корнем РОГ, который вычленяется из слова рогуля (рогуля - «предмет с разветвлением в виде рогов, с развилиной» [7].

Первичной, т. е. восходящей непосредственно к этому апеллятиву, ставшему прозвищем, является фамилия Рогулин ^ Рогуля. В фамильном антропонимиконе Тамбовской области присутствуют фамилии, основа которых содержит самые разнообразные суффиксы, придающие прозвищам с общей семой «хромой» самые различные оттенки. Например: Рог (Рогов), Рогон (Рогонов), Ро-гудей (Рогудеев), Рогатя (Рогатин), Рогач (Рогачев), Рогачок (Рогачков). Возможно, последнее прозвище - это прозвище сына, которое он получил по прозвищу отца, которого звали Рогач.

Далее по степени употребительности, если судить по количеству фамилий, идет прозвище Хромой, вычленяемое из фамилий Хромов, Хромых. Отмечено и суффиксальное образование, в котором явно наличествует определенная экспрессия: Хромушка

(Хромушкин).

Неуклюжесть походки из-за хромоты могла породить ассоциацию метафорического плана: искривленная, негнущаяся нога человека. Например: Копыто (Копытов), «копыто, копытиться - хромать», волог. [8, вып. 14, с. 304]. Отсюда и фамилии Ко-пы'тов и Копыто'в . Человек, чья нога ассоциируется с копытом, - Копыч (Копычев).

Скорченная нога могла породить зрительную ассоциацию ее сходства с кочергой (кочерга - «прозвище хромого человека») [8, вып. 15, с. 26] либо корчагой (корчага -«скорченная нога») [8, вып. 15, с. 33].

Эти прозвища Кочерга и Корчага вычленяются из фамилий Кочергин и Корчагин.

В современных прозвищах, зафиксированных на территории Тамбовской области, мотивационные признаки, легшие в основу прозвищ хромого человека, идентичны с древнерусскими.

В среде людей старшего возраста в сельской местности бытуют следующие прозвища: традиционное Хромой, Колчак (ср. колченогий), Трех (от трехаться - «идти неровно, спотыкаться, с трудом передвигаться, тмб.). Зафиксировано прозвище, основанное на метонимическом переносе, Костыль, а также более экспрессивное, судя по суффиксу -ыга, содержащее в себе негативную оценку: Хрымалыга. По мнению В.В. Виноградова, наличие этого «мертвого суффикса» придает слову просторечно-презрительный характер [9].

В молодежной среде зафиксировано прозвище Хромоножка («девушка хромает из-за травмы ноги, полученной в детстве»).

Таким образом, в прозвищах, бытовавших ранее и нашедших свое отражение в фамильных антропонимах, ощущаются более разветвленные зрительные ассоциации, легшие в основу метафорических переносов. В современных прозвищах просто фиксируется факт хромоты, либо передается слуховое восприятие неровной походки, либо осуществляется метонимический перенос.

Калека как родовое понятие, включающее в себя любой физический недостаток, манифестируется прозвищем Бибик (Бибик). В русских говорах слово бибик означает «человек, имеющий какой-либо физический недостаток», пск. [8, вып. 2, с. 289].

Затруднительно выделить мотивационный признак, легший в основу прозвищ, вычленяемых из некоторых фамилий, ввиду многозначности апеллятивов, к которым прозвища восходят.

Так, прозвище Кривой (Кривов) может относиться как к человеку, ослепшему на один глаз, так и к хромому (кривой - кривой, изогнутый; несправедливый, ложный; ос-

лепший на один глаз), а также диал. «хромой», пск. [8, вып. 15, с. 245].

От прозвища Кривой имеется несколько вторичных образований с разными суффиксами, что, несомненно, указывает на степень распространенности данного прозвища: Кривец (Кривцов), Кривенец (Кривенцев), Кривенок (Кривенков).

Аналогичное наблюдается и в функционировании прозвища Кул(ь)па (кул(ь)па, диал. «безрукий, беспалый; хромой человек») [7, т. 2, с. 216]. Вторичные прозвищные антропонимы легли в основу таких фамилий, как Кулютник (Кулютников), Куляка (Кулаков), Кульня (Кульнев), Кулюка (Кулю-кин).

Помимо «общих» прозвищ, дающихся человеку по ряду каких-либо признаков, отмечены и своего рода «частные», мотивационный признак которых легко различим, ибо он соотносится с конкретным физическим недостатком, имеющимся у человека и тем самым отличающим его от других людей. К их числу относится прозвище Безнос (Безносов), восходящее к апеллятиву безнос - «не имеющий носа».

Однако и это прозвище амбивалентно, поскольку слово безнос в русских говорах употребляется в значении «курносый» [7, т. 1, с. 67].

Двойственное значение имеет и прозвище Щерба (Щерба, Щерб(ин)а) - «след от оспы, оспина; стяжатель» [7, IV, с. 655-656], в современных говорах - «след на месте выпавшего или сломанного зуба». Вторичные образования от этого прозвища дают значительное число фамилий на исследуемой территории: Щербатый (Щербатов), Щербеня (Щербенин), Щербак (Щербаков), Щерби-ня (Щербинин).

Видимо, следует принять во внимание то, что в древнерусском языке щербина - это «ущерб» [10], т. е. щерба - это «ущербный человек, калека». Таким образом, мотивационные признаки, легшие в основу прозвища Щерба, могут соотноситься с любым физическим недостатком человека.

Единственное прозвище, которое имеет прозрачную мотивацию, - это Шульга

(Шульгин). В русских говорах слово шульга означает «левая рука, левша», арх., перм. [7, т. 4, с. 648].

В ассортименте современных прозвищ, употребляемых лицами старшего возраста, встречается прозвище Культяпый. Это прозвище можно считать традиционным, поскольку оно является вторичным образованием от прозвища Кул(ь)па. Информаторы говорят о том, что данное вторичное прозвание соотносится как с человеком, не имеющим руки или пальца(ев), так и с человеком, не имеющим ноги.

Для современных прозвищ более характерно конкретное указание на тот физический недостаток, имеющийся у человека, который и послужил мотивом образования прозвищ. Так, например, Шуля («левша»), Шестипалый («имеющий шесть пальцев на руке»), Корноухий («не имеющий уха»), Одноглазый («не имеющий глаза»), Косорукий («имеющий искривленную руку, которая после перелома срослась неправильно»), Де-ревяга («имеющий деревянную ногу»).

Все эти прозвища зафиксированы в сельской местности и используются людьми старшего возраста.

В молодежной среде отмечены прозвища Очко («имеющий травму глаза: глаз обожжен»), Пират («не имеющий одного глаза»).

Таким образом, в молодежной среде оба прозвища ассоциативны: при их создании привлекаются те апеллятивы, в которых одна сема, в нашем случае - отсутствие глаза, является определяющей и традиционно закрепленной в сознании людей за этим апелляти-вом.

Прозвище Кривой бытует как в среде людей старшего поколения, так и в молодежной среде, но наблюдается дифференциация его семантики: у людей старшего возраста Кривой («не имеющий глаза»), у молодежи Кривой («имеющий нарушение осанки: при ходьбе сильно шатается»).

Прозвища, извлеченные из фамилий, бытующих в Тамбовской области, показали, что наибольшее их количество приходилось на людей, страдающих косоглазием.

Первичным прозвищем является Косой (Косов), вторичными - прозвища с суффиксами -ул(я), -як, -иц, -ух, -ырь: Косуля (Косу-лин), Косяка (Косякин), Кисица (Косицын), Косуха (Косухин), Косырь (Косырев), Косач (Косачев), Косенок (Косенков), Косы-риха (Косырихин). Последнее прозвище,

возможно, было именованием жены по прозвищу мужа Косырь.

Лексическая база прозвищных антропонимов с семой «слепота» оказалась немногочисленной: Слепой (Слепов) и вторичное суффиксальное образование - Слепец (Слепцов), а также прозвище, основанное на метафорическом переносе: Крот (Кротов). В южнорусских говорах слово «слепец» означает «крот» (тмб.).

В лексической базе современных прозвищ прозвищных лексем незначительное число. В среде старшего поколения закрепились традиционные: Косуля, Косой, Крот.

В молодежной среде отмечено прозвище Косая («страдающая косоглазием»), молодому человеку, имеющему дефект зрения, дали прозвище Косьян.

Человека, носящего очки, люди пожилого возраста зовут Профессор, а молодежь -Окуляр.

Людей, имевших горб, судя по прозвищам, бытующим на территории Тамбовской области, называли Горбач (Горбачев), Горбатый (Горбатов), Горбатко (Горбатков), Горбун (Горбунов), Горбуша (Горбушин).

В современном прозвищном антропони-миконе в среде людей старшего поколения отмечается прозвище традиционного характера Горбач. В молодежной среде прозвищ подобной семантики не обнаружено.

Следовательно, этот физический недостаток в современных прозвищах практически не находит отражения.

Таким образом, количество прозвищ в древнерусском языке в два раза превышает количество прозвищ, восходящих к физическим недостаткам человека, в современных говорах. Кроме того, наибольшее число прозвищ, как древнерусских, так и современных, имеют в своем генезисе мотивационный признак «калека», затем набор прозвищ, называющих хромого человека, человека, страдающего дефектом зрения и наличием горба.

У людей старшего и молодого поколений современного нам мира ассортимент прозвищ имеет разный объем: у молодежи подобных прозвищ почти в три раза меньше, чем у людей старшего возраста.

Как показывают результаты исследования, самым распространенным способом образования древнерусских прозвищ следует признать словообразование, в результате че-

го появились словообразовательные парадигмы. Экспрессивность в таком случае достигалась тем, что суффиксы привносили свои оттенки значений в значение прозвищной антрополексемы. Метафорический перенос практически не используется.

В современных прозвищах и людей старшего поколения наиболее популярными оказались традиционные прозвища, которые отмечены в ассортименте древнерусских. В этой же возрастной группе наблюдаются и такие способы образования прозвищ, как словообразование, а также использование метафорических и метонимических переносов.

Молодежь создает прозвища анализируемого типа с помощью метафорических переносов, а также использует традиционные прозвища.

1. Супрун В. И. Краеведческая ономастика // Духовная культура: проблемы и тенденции развития. Сыктывкар, 1994. С. 142-144.

2. Соловьев А.Н. Смоленская антропонимия конца Х'Ш-ХУП вв. (личные имена): автореф. дис. ... канд. филол. наук. Смоленск, 2005.

3. Полякова Е.В. Региональная лексикология и ономастика. Пермь, 2006.

4. Денисова Т.Т. Прозвища как вид антропонимов и их функционирование в современной речевой коммуникации (на материале про-

звищ Шумячского и Ершичского районов Смоленской области): автореф. дис. ... канд. филол. наук. Смоленск, 2007.

5. Войтович М. Древнерусская антропонимия XIV-XV вв. Северо-Восточная Русь. Познань, 1986.

6. Войтович М. Древнерусские личные имена в граффити Софийских соборов Киева и Новгорода (XI-XIV вв.) // Ономастика. М., 1981. № 26. С. 220-222.

7. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М., 1989-1991. Т. 4. С. 100.

8. Словарь русских народных говоров. М.; Л., 1965-2007. Вып. 2, 14, 15.

9. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М., 1972. С. 70.

10. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка: в 3 т. СПб., 1893-1903. Т. 3. С. 1616.

Поступила в редакцию 24.04.2009 г.

Shostka E.S. Modem nick-names in correspondence with an old Russian nick-names. The article reveals the similarities and differences of an old Russian and modern nick-names at the territory of the Tambov region in structural-semantic aspect and also studies the universals which take place in the process of nick-names formation and its functioning as an onomastic unit within the onomastic system of the Russian language.

Key words: regional onomastics; nick-names; old Russian and modern nick-names; Russian mentality.

УДК 482

СОЦИАЛЬНЫЙ СЕМАНТИЧЕСКИЙ КОМПОНЕНТ В СТРУКТУРЕ ДИАЛЕКТНОГО СЛОВА (КОММУНИКАТИВНЫЙ АСПЕКТ)1 © М.В. Пелипенко

В статье рассматриваются особенности восприятия социальной семантики диалектного слова на примере тамбовских говоров. Объем содержания относительно статичен, отражает исторические изменения в системе языка и развития общества, зависит от условий общения.

Ключевые слова: социальная семантика; диалект; лексема; коммуникация.

Формирование тамбовских говоров непосредственно было связано с развитием региона, на которое повлияла миграция значительных масс населения из центральных уездов в южные, что отразилось на социальной,

1 Работа выполнена в рамках проекта РГНФ № 08-04-70401-а/Ц.

сословной, структуре страны и южнорусского населения. Тамбовский регион стал «своеобразным слепком общей демографической ситуации на южных границах государства» в XVII в. [1]. Неоднородность основного населения Тамбовщины на протяжении многих веков по национальному, социальному по-