CC BY
47
УДК 340
DOI 10.23672/v8323-7934-0460-y
Журавлева Алена Владимировна
кандидат философских наук, доцент кафедры гражданского права и процесса, Российский православный университет святого Иоанна Богослова [email protected]
Elena V. Zhuravleva
Candidate of Philosophical Sciences, Associate Professor of the Department Civil Law and Process, Russian Orthodox University of St. John the Theologian Moscow, [email protected]
Современные проблемы
определения правосубъектности искусственного интеллекта
Modern problems
of definition legal personality of artificial intelligence
Аннотация. В данной статье автор анализирует современные правовые концепции о перспективах наделения правосубектностью сложных систем с искусственным интеллектом, рассматривает различные теоретические конструкции юридического статуса и перспективу их применение к системам с искусственным интеллектом. В процессе анализа актуальных зарубежных и российских публикаций автор делает вывод о том, что мировому юридическому сообществу необходимо быть готовым к вызовам цифровой и технологической реальностям, когда возможности и перспективы сложных систем с ИИ совпадут с интеллектуальными способностями человека и даже будут превосходить их. Автор считает, что нельзя медлить с принятием законодательных мер в этой пробельной сфере правоотношений, и в первую очередь необходимо опередить рамки и возможные формы существования правосубъектности сложных систем с ИИ, выделить возможные и допустимые пределы применения норм права в отношении разработчиков, пользователей и выгодополучателей и других заинтересованных лиц с целью минимизации криминализации рассматриваемых в предложенной статье правоотношений.
Ключевые слова: право, искусственный интеллект, правосубъектность, юридическое лицо, физическое лицо, субъект права, объект права, искусственный интеллект, корпорация, авторское право.
Annotation. In the proposed article, the author analyzes modern legal concepts about the prospects of granting legal competence to complex systems with artificial intelligence, examines various theoretical constructions of legal status and the prospect of their application to systems with artificial intelligence. In the process of analyzing current foreign and Russian publications, the author concludes that the global legal community needs to be prepared for the challenges of digital and technological realities, when the capabilities and prospects of complex AI systems coincide with human intellectual abilities and even surpass them. The author believes that it is impossible to delay the adoption of legislative measures in this gap area of legal relations, and first of all it is necessary to get ahead of the framework and possible forms of existence of legal personality of complex systems with AI, to identify possible and permissible limits of the application of legal norms in relation to developers, users and beneficiaries and other interested persons in order to minimize the criminalization of the legal relations considered in the proposed article.
Keywords: law, artificial intelligence, legal personality, legal entity, individual, subject of law, object of law, artificial intelligence, corporation, copyright.
Современный мир, перегруженный большим объемом информации, сложно представить без глобального применения систем с использованием искусственного интеллекта (ИИ). Человечество давно пыталось алгоритмизировать процессы анализа больших объёмов информации при решении сложных задач и сегодня нет ни одной сферы деятельности или производства без участия автономных систем ИИ. В правовом поле сегодня отсутствует правовой статус данного объекта и это порождает серьёзны дискуссии в юридическом сообществе о необходимости введение новых юридических терминов и предоставления определенного юридического статуса
ИИ. Важной задачей для законодателя сегодня является ликвидация правовой лакуны в нормативно-правовых актах, регулирующих гражданско-правовую и другие виды ответственности в правоотношениях с участием сложных систем с ИИ.
Есть концепции, которые предлагают считать системы с ИИ объектами права интеллектуальной собственности, не придавая им отдельного и особого правового статуса, предотвратив тем самым возможные манипуляции и злоупотребления с системами с ИИ. Системы с иИ в этом случае рассматриваются как программа для ЭВМ, согласно ст. 1261 Гражданского кодекса
РФ - «совокупность данных и команд, предназначенных для функционирования электронно-вычислительных машин и других компьютерных устройств в целях получения определённого результата» [2].
Большинство теоретиков права уже сейчас обосновывают основания, по которым законодатель может признать автономные и непрозрачные системы с ИИ субъектом права как физическое лицо. Известный австралийский ученый, философ, профессор права Национального Университета Сингапура Саймон Честерман в своей работе «Искусственный интеллект и пределы правосубъектности» пишет: «По мере приближения систем искусственного интеллекта к точке неотличимость от человека, они должны иметь право на статус, сравнимый с физическим лицом» [6, с. 819]. В частности, Саймон Честерман считает, что возможно рассматривать системы со сложным ИИ как физическое лицо только при условии прохождения ими теста Тьюринга - «в этом случае ИИ имеет право на статус, сравнимый с физическими лицами» [6, с. 814]. Однако сторонники этой концепции не могут прийти к однозначному мнению - на каком основании систему с ИИ можно наделить правосубъектность физического лица, «так как возникновение правосубъектности у системы с ИИ по факту «рождения» или создания невозможно» [6, с. 820].
Возможно, в ввиду этих обстоятельств, большинство правоведов предлагают предоставить правосубъектность сложной системе с ИИ как искусственно созданному юридическому лицу с ИИ в объеме наиболее распространенной организационной правовой форме - корпорации.
Детально рассматривая корпорацию как оптимальную организационно-правовую форму для систем с ИИ, необходимо отметить, что в современном мире существует большое количество теоретических конструкций юридического лица, которые не содержат единой и четкой концепции юридического лица. Многие зарубежные авторы, используя признаки юридического лица, признают юридическими лицами различные образования, в этом случае понятия «юридическое лицо» и «корпорация» используются как синонимы; другие авторы большое значение в этом вопросе придают самой природе юридического лица [7, с. 10].
Современное российское законодательство согласно ст. 65.1 ГК РФ, корпорацией признает «организацию, наделенную набором признаков: должна иметь в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество и отвечать по своим обязательствам в рамках принадлежащего ей имущества, может от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести гражданские обязанности, быть истцом и ответчиком в суде» [2].
Правоспособность как дееспособность и делик-тоспособность корпорации возникают одновременно в момент государственной регистрации и прекращается в момент ликвидации корпорации.
Сторонники различных теорий о юридических лицах сходятся в своих взглядах в одном - корпорация обладает правосубъектностью, объем которой регламентирован государством, является искусственным образованием и существует только с точки зрения закона. Принято считать, что для предоставления статуса юридического лица необходимо законодательное или судебное решение, но сторонники этой концепции полагают, что пробелы в законодательстве предполагают возможность предоставить статус юридического лица программному обеспечению с элементами ИИ без необходимости внесения поправок в законодательство или принятия судебного решения [7, с. 12].
Судья Московского Арбитражного суда П.М. Морхат предлагает ввести в правовое поле новый субъект правоотношений - электронное лицо, указывая на то, что «правосубъектностью электронное лицо следует наделять только в отношении сложных роботизированных систем с ИИ», данное понятие автор предлагает называть «гибридным», объясняя это тем, что «правосубъектность электронного лица содержит в себе как элементы правосубъектности физических так и юридических лиц, которые пересекаются, при этом обладая своей уникальностью» [4, с. 86]. Как полагает П.М. Морхатов, «электронное лицо» - это «обладающий некоторыми признаками юридической фикции технико-юридический образ, отражающий, воплощающий и детерминирующий в юридическом пространстве конвенци-ально специфическую правосубъектность персонифицированного юнита искусственного интеллекта, обособленную от человеческого субстрата и гетерогенную в зависимости от функционально-целевого назначения и возможностей такого юнита, и в силу этого аппроксимированный к конкретному целеполагание производства и задействования такого юнита, т.е. его функционально-целевому назначению»[4, с. 91].
Известный российский цивилист Р.О. Оморов по этому поводу пишет: «Наиболее популярными являются предложения, приравнивающие ИИ к юридическому лицу в форме корпорации и возможности придания ИИ статуса физического лица. Также, интересно предложение рассматри-в ать ИИ как электронное лицо» [5, с. 48]. Автор полагает, что данный тезис далеко не бесспорный, и в связи с такой постановкой вопроса не избежать возможных злоупотреблений со стороны пользователей и разработчиков систем с ИИ.
Необходимо отметить, что в юридической литературе предпринимались и продолжают предприниматься попытки классифицировать возможные формы правоспособности интеллектуальных систем с ИИ. Сегодня предложено множество вероятных промежуточных вариантов правосубъектности, как полагает автор, к наиболее перспективным организационно-правовым формам относятся - «объект с особым правовым положением», «особый участник правоотношений», «квазисубъект», «субъект отдельных правоотношений с полномочиями лица, замещающего государственную должность» [4, с. 102].
В Российской Федерации большинство ученых отдают предпочтение концепции «квазисубъект-ности» искусственного интеллекта, рассматривают его способность быть как бы субъектом права [3, с. 53].
Информационные технологии стремительно развиваются, сегодня они используются для получения прибыли в частных и публичных гражданских правоотношениях, и интересах. Для гарантии высокоэффективного функционирования робототехники с интеллектуальными системами ИИ необходимо ликвидировать правовую лакуну в сфере использования указанных технологий. В этом контексте, по мнению ученых, законодателю будет необходимо принять ряд мер по ограничению прав разработчиков, пользователей и собственников таких сложных объектов права.
Предполагается возможным ограничить или вовсе изъять у обладателей вещных прав возможность уничтожить вещь или ограничить возможность влиять на степень ее функциональности и производительности. В рассмотренном случае корректно будет говорить об уменьшении объема правоспособности до «объекта права с особым правовым положением» или «участника правоотношений с ограниченной правоспособностью» [3, с. 68].
При наделении систем ИИ с личностными качествами возможно предоставить им только права без обязательств. Эта модель позволяет собственнику действовать от имени правообладателя, не являющегося человеческим индивидам.
Возможен вариант, когда правосубъектность сложной системы с ИИ будет наделена только обязательствами; на первый взгляд, эта перспектива выглядит достаточно привлекательно, но если говорить о возможной гражданско-правовой ответственности, то в это варианте убытки могут быть выплачены только при условии наличия права собственности у правонарушителя. Эта конструкция создает большие возможности для перекладывания возможных рисков на новые электронные лица и позволяет физическим и традиционным юридическим лицам уходить от ответственности.
Аналогичная проблема может возникнуть и с корпорациями, организационно-правовой формой которых могут прикрываться недобросо-
Литература:
1. Резолюция Европарламента от 16 февраля 2017 г. С рекомендациями Комиссии по нормам гражданского права в области робототехники. URL : https://www.europarl.europa.eu/doceo/docu ment/A-82017-006_EN.html (дата обращения 26.12.2021).
2. Гражданский кодекс Российской Федерации: Часть четвертая: Принят Гос. Думой 23 апреля 1994 года, с изменениями и дополнениями по состоянию на 10 апреля 2009 г. // Собрание законодательства РФ. 1994. № 22.
вестные владельцы и пользователи систем с ИИ. Обязательное требования гражданского законодательства любой страны о необходимости указывать организационно-правовую форму юридического лица позволяет предотвратить «злоупотребление формой».
В предложенной статье автор делает попытку рассмотреть насущные вопросы, связанные с возможностью наделения сложных систем с ИИ определенным юридическим статусом. На современном этапе вопросы, касающиеся признания систем с ИИ личностью, пока представляют собой только теоретические конструкции, но это не означает, что они не будут осуществлены в юридической практике. В 2017 году Европейский парламент признал, что способность нести ответственность является одним из основных достоинств сложных систем с ИИ, это утверждение предполагает скорейшую ликвидацию правовых лакун в этой сфере. Созданная Европейская комиссия в приоритетные направления развития «Стратегии формирования цифровой доктрины» поставила вопрос о «создании правового статуса для роботов в долгосрочной перспективе, с тем, что бы самые сложные автономные роботы могли быть в скорейшем времени наделены статусом «электронных лиц», ответственных за возмещение любого ущерба, который они могут причинить, и, возможно использующих электронное лицо в случаях, когда роботы принимают автономные решения или иным образом независимо взаимодействуют с третьими сторонами» [1].
Изложенный в статье материал позволяет сделать вывод о том, что возможности сложных систем с ИИ в ближайшем будущем могут совпасть с возможностями человеческого интеллекта, и скорее всего, на этом системы с ИИ не остановятся. Нужно быть готовым к тому, что самообучающийся высокоразвитый интеллект сможет превзойти человека.
С точки зрения автора для законодателя, в первую очередь, сегодня необходимо определить рамки правосубъектности сложных систем с ИИ, просчитать вероятность наложения любых форм ответственности, выделить допустимость и пределы применения современных норм права об ответственности в отношении разработчиков систем с ИИ, их пользователей, операторов и других заинтересованных лиц.
Literature:
1. Resolution of the European Parliament of February 16, 2017 With the recommendations of the Commission on Civil Law in the Field of Robotics. URL : https://www.europarl.europa.eu/doceo/docu ment/A-82017-006_EN.html (date of application 26.12.2021).
2. The Civil Code of the Russian Federation: Part Four: Adopted by the State Duma on April 23, 1994, with amendments and additions as of April 10, 2009 // Collection of Legislation of the Russian Federation. 1994. № 22.
3. Каплиев А.С. Критика национальной стратегии развития искусственного интеллекта на период до 2030 года / А.С. Каплиев // право и государство: теория и практика. 2020. № 2(129). С. 53-68.
4. Морхат П.М. Правосубъектность юнитов искусственного интеллекта. Гражданско-правовое исследование. М, 2020. С. 95-102.
5. Оморов Р.О. Интеллектуальная собственность и искусственный интеллект // Р.О. Оморов. E-management. 2020. № 1. С. 48.
6. Chesterman S. Artificial intelligence and the limits of legal personality / S. Chesterman // International and comparative low quarterly. 2020. Vol. 69. № 4. Р. 814-819.
7. Ympolskiy R.V. Human indignity: From legal Al personhood to selfish memes / R.V. Ympolskiy; Ed. by S.J. Tompson // machine low, ethics and morality in the age of Artificial Intelligence. Hershey, 2021. P. 7-10.
3. Kapliev A.S. Criticism of the national strategy for the development of artificial intelligence for the period up to 2030 / A.S. Kapliev // law and state: theory and practice. 2020. № 2(129). P. 53-68.
4. Morkhat P.M. Legal personality of artificial intelligence units. Civil law research. M, 2020. P. 95102.
5. Omorov R.O. Intellectual property and artificial intelligence / R.O. Omorov // Electronic management. 2020. № 1. P. 48.
6. Chesterman S. Artificial intelligence and the limits of legal personality / S. Chesterman // International and comparative low quarterly. 2020. Vol. 69. № 4. P. 814-819.
7. Ympolskiy R.V. Human indignity: From legal Al personhood to selfish memes / R.V. Ympolskiy; Ed. by S.J. Tompson // machine low, ethics and morality in the age of Artificial Intelligence. Hershey, 2021. P. 7-10.
