CC BY
37
Любой человек испытывает страх перед смертью, в этом Толстой не отказывает никому: ...чувство самосохранения и желания выбраться как можно скорее из этого страшного места смерти присутствовало в душе каждого... [2. С. 207]. Но, как и в предыдущих частях «Севастопольских рассказов», истинным героем является тот, кто, остерегаясь гибели от случайного ядра или пули, в момент опасности бросается вперед. Бросается, чтобы защитить Отечество, спасти осажденный город. А показная храбрость рождена лишь желанием заслужить награду или получить новое звание. Так, каждый настоящий герой, взглянув с Северной стороны на оставленный Севастополь, с невыразимою горечью в сердце (Там же) вздыхает и грозит врагам.
Таким образом, в формировании мотивации героев рассказа «Севастополь в августе 1855 года» главная роль отводится эмоциям, которые в критические моменты возобладают над разумом, спасая или губя человека.
Литература
1. Изард, К.Э. Психология эмоций / К.Э. Изард; пер. с англ. СПб.: Питер, 2000.
2. Толстой, Л.Н. Собрание сочинений: в 22 т. / Л.Н. Толстой; под ред. М.Б. Храпчен-ко. М.: Худож. лиг., 1979. Т. 2.
3. Большой психологический словарь / сост. Б. Мещеряков, В. Зинченко. М.: Олма-пресс, 2004.
Л.В.ДЁМИНА
(Тюмень)
СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ В ИЗУЧЕНИИ СВАДЕБНОГО ФОЛЬКЛОРА В ЗАПАДНОСИБИРСКОМ ЗАУРАЛЬЕ
Описываются типологические черты и региональные особенности свадебного комплекса Западно-Сибирского Зауралья.
Историко-культурное значение свадьбы, ее художественные достоинства неоднократно отмечались исследователями в разные периоды исторического развития
русской культуры. В системе ритуалов перехода свадьбе принадлежит одно из важнейших мест. Это обусловлено не только ее приуроченностью к середине (центру) жизненного пути человека, но и тем, что в ней наиболее полно представлены все компоненты подобных ритуалов: снятие признаков прежнего статуса и умирание (это доминанты погребальной обрядности), а также наделение объекта новыми признаками (основной мотив родинно-крес-тинного комплекса). Выделению свадьбы среди других составляющих обрядовой системы способствуют и присущие ей признаки инициационных ритуалов. Наконец, свадебная обрядность наиболее репрезентативна и в музыкальном отношении: она фокусирует в себе основные жанры (причитания, песни) и виды интонирования (плачевая речитация, пение), характерные для ритуалов жизненного цикла.
Не всегда, конечно, можно отнестись с доверием к представленным в публикациях описаниям свадебных обрядов. Многие этнографы «... не проводят достаточного различия между отдельными актами свадебной драмы, не указывают на народное мнение о цели совершения того или другого обряда, крестьянское толкование покрывают своей личной догадкой и так далее» [1. С. 57].
К настоящему времени сложилось два метода публикации свадебного фольклора. Первый опирается на издание свадебных фольклорных текстов вне их связи с обрядовым контекстом, второй же предполагает включение публикуемых текстов свадебных песен в контекст подробного описания свадебного обряда. Существование столь различных методов объясняется несходством взглядов на свадьбу как на целостное действо. В одних случаях исследователи различают в свадебном обряде лишь отдельные произведения, несущие в себе драматургическую функцию, в других - трактуют эти произведения как элементы драматургического целого.
Для сторонников первого метода характерны издания, в которых публикуются поэтические тексты свадебных песен, расположенные по хронологическому или жанровому принципу без подробного этнографического комментирования (Ю.Г. Круглов). Иные принципы записи и публика-
© Дёмина Л.В., 2008
ции свадебного фольклорно-этнографичес-кого комплекса складывались на рубеже XIX- XX вв., когда в музыкальной фольклористике начинает утверждаться подход к свадьбе как к целостному фольклорноэтнографическому комплексу, где все элементы - действия участников, предметы, музыкально-поэтические тексты - взаимосвязаны (А.Д. Листопадов).
Современные фольклористы и этнографы, в частности Д.М. Балашов и Ю.С. Красовская, видят главную задачу в фиксации как можно большего количества местных версий свадебного обряда, на основе которых возможны дальнейшие научные обобщения [3. С. 7-8]. Признавая возможность самостоятельной фиксации обрядовой поэзии, авторы отмечают, что «при таком способе публикации проблема драматургической целостности даже не может быть поставлена, и это в немалой степени препятствует всестороннему изучению свадебного обряда как явления не только этнографического, но и эстетического» [4. С. 87]. Среди работ, посвященных изучению свадебного ритуала как сложного фольклорно -этнографического текста, типологии свадебных обрядов восточных славян, методологическим подходам к рассмотрению драматургии действа и его музыкального кода, выделим публикации Б.Б. Ефименковой [5; 8].
Самые ранние описания свадебного обряда и публикации текстов сибирского свадебного фольклора появляются в изданиях второй половины XIX в. в журнале «Ежегодник Тобольского Губернского музея». Они позволяют познакомиться со свадебными материалами, собранными на территории Тюменской области в прошлом столетии, и лишь предположительно говорить о некоторых моментах обряда, тем более о свадебных песенных жанрах, поскольку свадебные песни обычно публикуются без напевов.
Первыми исследователями русской народной культуры Западно-Сибирского Зауралья стали ссыльные интеллигенты (И.И. Неклепаев, З.Т. Плотникова,
Н.О. Осипов, М.Н. Костюрина). В основу публикации традиционно русской свадебной поэзии Сибири во второй половине XX в. были положены два принципа классификации песен: обрядово-тематический и жанрово-тематический. Фольклорные тексты в таких сборниках даны в комп-
лексе с локальным этнографическим материалом, а комментарии к текстам и справочный раздел содержат сведения о формах бытования, исполнителях, географическом распространении песен, их публикациях. Из фундаментальных собраний сибирского свадебного фольклора можно назвать сборники В.Г. Захарченко и М.Н. Мельникова «Свадьба Обско-Иртышского междуречья», А.М. Мехне-цова «Свадебные песни Томского При-обья». Однако бесспорно ценные публикации материалов западносибирской свадьбы и посвященные ей исследования далеко не исчерпывают всех проблем и аспектов в ее изучении.
Главная проблема состоит в том, что при обилии наблюдений, касающихся отдельных сторон западносибирского свадебного ритуала, как целостное действо он не рассматривался. До сих пор не были исследованы локальные варианты свадьбы Сибири, не выявлена типология свадебных ритуалов, бытующих на территории За-падно-Сибирского Зауралья, а также не подчеркнуты их европейско-русские и региональные черты. Сегодня при изучении свадьбы как одного из центральных элементов западносибирской традиционной культуры предпринимается комплексное исследование фольклорных текстов - рассмотрение их семантики и структуры в соотнесенности с функцией, коммуникативной ситуацией и половозрастными характеристиками исполнения.
Системным подходом к изучению свадебного ритуала обусловлено его рассмотрение в ряду переходных обрядов, смысл которых регулируется единой системой мифопоэтических представлений народа. В исследовании западносибирского свадебного ритуала использован семиотический метод, многократно апробированный в этнографических и этномузыковедческих работах.
Термин «код» выступает как элемент оппозиции «код - сообщение», что родственно более ранним лингвистическим противопоставлениям «язык - речь», «система - текст». В понятии «код обряда» объединяются три смысловых плана: 1) план содержания; 2) план выражения, обозначающий субъязыки; 3) форма плана содержания, отражающая моменты взаимодействия кодов разных ритуалов [7. С. 139]. В результате взаимодействия разнородных
кодов образуется единый код ритуала. Кодовые связи разворачиваются в двух плоскостях: парадигматической, когда разнородные символы, действуя одновременно, передают одно и то же значение, и синтагматической, когда элементы разных кодов разворачиваются во времени параллельно и образуют единую фразу-синтаг-му [8. С. 152 - 157].
В работах Б.Б. Ефименковой предложен метод изучения музыкальных кодов ритуалов. Его аспектами являются рассмотрение внутренней организации кодов; выявление соотношения музыкально-поэтических кодов с этапами ритуалов; установление логики распределения фольклорных текстов в линейном развертывании обряда; характеристика исполнителей «текстов» (Там же). Рассмотрение ритмической и ладомелодической организации свадебных причитаний и песен осуществляется с позиций структурно-типологического метода - одного из ведущих подходов современной музыкальной фольклористики, позволяющего выявить в исследуемых явлениях глубинные, существующие на уровне мышления структуры (КВ. Квитка, Е.В. Гиппиус, Б.Б. Ефименкова, З.Я. Мо-жейко, О.А. Пашина и др.). Типовые структуры ритуалов и свадебных фольклорных текстов положены в основу картографирования рассмотренных материалов как ведущего метода ареальных исследований в современной этнографии и фольклористике. Наконец, в соответствии с методом сравнительного изучения фольклорных материалов, сибирский свадебный фольклор необходимо сопоставлять с материалами разных регионов России.
Изучение фольклорных традиций позднего формирования, к которым относится западносибирская традиция, предполагает их сравнение с исходными системами, бытующими на европейско-русской территории. В Западно-Сибирском Зауралье традиционный свадебный обряд существует в двух его локальных версиях - старожильческом и новопоселенческом. В типологическом отношении рассмотренный комплекс репрезентирует региональные версии европейско-русских свадебных ритуалов, одна из которых (старожильческая) соответствует севернорусской, вторая (новопереселенческая) - южнорусской модели обряда. В планах содержания и выраже-
ния западносибирских ритуалов представлены, в основном, уже известные по исходным европейско-русским традициям элементы, что отвечает закономерностям функционирования «вторично региональных» фольклорно-этнографических систем.
Региональная специфика исследуемого явления заключается в параллельном функционировании на территории Западно-Си-бирского Зауралья двух разных по времени формирования и социокультурным корням типов свадебного ритуала. Их особенности проявляются в ареалах распространения, народной терминологии, относящейся к каждому типу свадьбы; в структуре кодов ритуала и их соотношении, стилистике музыкально-поэтических текстов, особенностях их функционирования в ритуале, составе исполнителей и характере артикулирования.
Сравнение старожильческого свадебного ритуала с севернорусским, бытующим на основной территории Русского Севера, обнаруживает совпадение их ключевых эпизодов. Вместе с тем, можно выделить и ряд специфических региональных черт, в этнографическом плане отличающих западносибирскую свадьбу от севернорусской: выряжение калыма, краенки, поездка к жениху за веником, вечеринка у жениха и его сборы к венцу, изготовление елки, выкуп соломенной или хлебной косы, выпечка каравая у жениха, белила для невесты.
На севернорусскую традицию ориентирован музыкальный план старожильческой свадьбы, позволяющий отнести ее к группе причетно-песенных ритуалов. Подобны севернорусскому жанровый состав музыкального фольклора и принцип его распределения в синтагматике старожильческого обряда. Очевидно и стилистическое родство обрядовых музыкальнопоэтических текстов в сравниваемых ритуалах (совпадают тип ритмической организации, строфика, в некоторых песнях -строение многоголосия). Однако, в отличие от северного, в старожильческом обряде более значительна роль величальных и корильных песен, оформляющих линию территориального перехода невесты и контактов двух семей. Кроме того, ряд бытующих на Русском Севере причетных и прощальных свадебных песен встречается и у сибирских старожилов, приобретая
специфические местные черты. Своеобразие старожильческой свадьбы заключается и в насыщении ее музыкального плана песнями вторично приуроченных жанров (хороводные, «половые»). Разрастание блока величально-корильных песен и некоторая размытость стилистического контраста между музыкально-поэтическими текстами, маркирующими два перехода невесты, можно расценивать как привнесение в севернорусскую модель обряда южно-русских черт.
Типологические черты новопоселенческой свадьбы коррелируют с южнорусской моделью свадебного ритуала. Помимо термина «веселье», которым переселенцы обозначают свадебный обряд, важнейшими этнографическими деталями, служащими основанием для подобной атрибуции новопоселенческого свадебного действа, являются каравайный обряд, комплекс «обменных» действий, маркирующих процесс породнения семей.
Региональные признаки репрезентируются такими эпизодами свадьбы, как «идти в любки», украшение веника, довенечная баня, разбрасывание конфет в момент приезда свадебного поезда, ряжение во второй день свадьбы, мытье лавок в доме жениха. По характеру музыкального кода новопоселенческая свадьба принадлежит к группе песенных ритуалов, бытующих в Белоруссии, на Украине, юге России. Типовые западносибирские свадебные напевы стилистически идентичны западно-и южнорусским. Обнаруживается стилистическое родство сибирского свадебного фольклора западнорусского происхождения с календарными песнями. Для большинства свадебных обрядовых песен, привнесенных в Западную Сибирь выходцами с юга России, характерна хороводно-пля-совая стилевая основа («алилешные» песни, имеющие соответствующие рефрены и сопровождаемые плясовыми движениями). Совпадают в сравниваемых обрядах и закономерности функционирования типовых мелодий в синтагматике ритуала. Один напев обобщает поэтические тексты всего обряда либо отдельные его элементы как в западнорусской свадьбе, так и у западносибирских новопоселенцев.
В целом в западносибирской новопоселенческой свадьбе благодаря включению в нее севернорусских элементов южнорусская модель ритуала несколько трансформируется. В этнографическом плане
главным показателем отмеченного процесса является наличие довенечной бани, в музыкальном коде - заметная роль прощальных песен, исполняющихся в довенечной части свадебного ритуала.
Одной из фундаментальных установок современной фольклористики является изучение обрядового фольклора, концентрирующего в себе наиболее существенные признаки любой локальной песенной традиции. Не случайно утрата многих образцов обрядового фольклора, а также проникновение в ритуальный комплекс инородных музыкально-поэтических форм расцениваются исследователями как признаки разрушения системы традиционного фольклора. Именно обряд, благодаря наличию в нем механизмов самосохранения, обладает способностью длительного существования в условиях исторически изменяющегося социокультурного контекста, становясь мощным фактором консервации и развития традиционной культуры. В свадебном ритуале Тюменской области сфокусировано все разнообразие элементов, ассимилированных сибирским фольклором, в силу чего наблюдения, сделанные в связи с изучением традиционной свадьбы, проливают свет и на песенную традицию региона в целом. Данное исследование сибирского фольклора является одним из этапов в изучении народнопесенного творчества русского населения Сибири как системы. Безусловно, решение подобной задачи под силу лишь многим фольклористам, работающим в этой области.
Литература
1. Сумцов, Н.Ф. Символика славянских обрядов: избр. тр / Н.Ф. Сумцов. М.: Вост. лит.: РАН, 1996.
2. Листопадов, А. М. Песни донских казаков: в 5 т. / А.М. Листопадов. М.: Музгиз, 1954. Т.5.
3. Балашов, Д.М. Русские свадебные песни Терского берега Белого моря / Д.М. Балашов, Ю.Е. Красовская. Л.: Музыка, 1969.
4. Калужникова, Т.П. Традиционная свадьба как музыкально-драматическое единство / Т.П. Калужникова, В.А. Липатов // Фольклор Урала. Бьггование фольклора в современности: сб. ст. / отв. ред. В.П. Круг-ляшова. Свердловск, 1983. С. 85 - 120.
5. Ефименкова, Б.Б. К типологии свадебных ритуалов восточных славян / Б.Б. Ефименкова // Музыка русской свадьбы: тез. докл. науч.-практ. конф. М., 1987. С. 8 - 15.
6. Ефименкова, Б.Б. Причетная песня в бассейне реки Юг / Б.Б. Ефименкова // Памяти К. Квитки: сб. ст. / ред.-сост. А.А. Банин. М., 1983. С. 149 -165.
7. Ефименкова, Б.Б. Ритмика русских традиционных песен: учебное пособие по курсу «Народное музыкальное творчество» / Б.Б. Ефименкова. М.: Моск. гос. ин-ткультуры, 1993.
8. Ефименкова, Б.Б. Свадебные песни и причитания как один из кодов ритуала / Б.Б. Ефименкова // Фольклор: проблемы сохранения, изучения и пропаганды: тез. докл. науч.-практ. конф.: в 2 ч. М., 1988. 4.1. С. 152-157.
9. Костюрина, М.Н. Крестьянская свадьба в подгородных деревнях г. Тобольска / М.Н. Костюрина // Ежегодник Тобольского губернского музея. Тобольск, 1898. Вып. IX. С. 1-16.
Т.Г. БАСАНГОВА (Элиста)
КАЛЕНДАРНЫЕ ПЕСНИ КАЛМЫКОВ
Исследуется малоизученный жанр обрядовой поэзии калмыков - календарные песни, которые исполняются на праздниках Зул, Цаган Сар, Урюс Сар. В фольклорной традиции калмыков их количество незначительно, но воспроизведение имеет магический смысл.
Календарные песни калмыков не были объектом специального изучения. В современной фольклорной традиции калмыков сохранилось не столь большое количество песен, отражающих календарную обрядность. Тема приуроченных песен, в частности, исполнявшихся на календарных праздниках, представляется тем более актуальной, что проблематика календарного фольклора у калмыков практически не получила отражения в исследовательских работах, хотя именно обрядовые формы образуют наиболее архаичную, основополагающую часть песенной культуры.
Тексты песен календарного цикла опубликованы как приложение к монографии [1]. Народные календарные песни
сохранились в репертуаре Б. П. Амбековой и Ц.К. Джаргаевой [2]. Календарные песни калмыков, как и других народов мира, не мыслятся вне обряда, но и обряд без песни, предписанной ему традицией, невозможен [3]. Календарная поэзия представлена песнями и благопожеланиями, при превалировании вторых. К календарным песням могут быть отнесены сезонные песни. В обрядах калмыков в течение всего хозяйственного года преобладают скотоводческие и земледельческие. Календарные обряды и обрядовая поэзия сохранили древние поверья и культы. Песни калмыков были приурочены к исполнению обрядов, связанных с традиционным календарем. А.Ф. Некрылова, вводя термин «календарное сознание», отмечает: «Календарные тексты имели как правило, магическое назначение и отличались императивным характером» [4]. Календарные обряды и поэзию принято делить соответственно четырем временам года на циклы: зимний, весенний, летний и осенний. У калмыков подобное деление соответствует календарным праздникам - Цаган Сар, Урюс Сар, Зул. Календарные песни по своей роли в обряде неоднородны - одни тексты изображают обряд, «формируют обрядовые действия», другие «возникли благодаря обряду», некоторые тексты изображали «обрядовое отношение участников ритуала к совершавшимся событиям» [5. С. 13].
Весенний праздник Цаган Сар (Белый месяц) для калмыков - это праздник обновления жизни, тесно связанный с хозяйственной деятельностью. Цаган Сар как исторически сложившийся праздник характеризуется сохранением древних архаических обрядов, некоторые из них сохранились в календарных песнях. Поиски и восстановление календарных песен Цаган Сара позволили обнаружить два новых текста. Один опубликован в сборнике «Песни родной степи» [6], второй принадлежит известному знатоку фольклора С. Манджикову [7]. По своей жанровой принадлежности это протяжные песни. Протяжная песня (ут дун) является феноменом не только калмыцкой культуры, но и культуры монголоязычных народов в целом. Ее корни уходят в глубокую древность. В калмыцкой фольклорной
© Басангова Т.Г., 2008
