CC BY
220
УДК 616.89-008.44-08
с.в. гречаный
Санкт-Петербургский государственный педиатрический медицинский университет 194100, г. Санкт-Петербург, ул. Литовская, д. 2
Современные методики и программы лечения расстройств поведения у детей и подростков
гречаный северин Бячеславович — кандидат медицинских наук, доцент, заведующий кафедрой психиатрии и наркологии, тел. +7-921-887-59-91, e-mail: [email protected]
В обзоре представлены сведения о современных подходах к лечению расстройств поведения у детей и подростков. На основании анализа источников литературы суммированы основополагающие принципы терапии поведенческих нарушений, в том числе развитие навыков социальной компетентности и просоциального поведения. Одним из важных принципов является обучение родителей навыкам воспитания детей и эффективным способам детско-родительского взаимодействия. Представлены и описаны наиболее эффективные методики терапии расстройств поведения, показавшие положительные результаты в долгосрочной перспективе: тренинг когнитивных проблемно-разрешающих навыков, тренинг родительского руководства, функциональная семейная терапия, мультисистемная терапия, терапия детско-родительского взаимодействия. Описаны разновидности школьных профилактических программ, используемых для предотвращения расстройств поведения: программы универсального, избирательного и адресного воздействия. Определены показания к их применению. Обозначены возрастные и целевые группы. Приведены конкретные примеры профилактических программ, описано их содержание, даны сведения об их эффективности.
Ключевые слова: расстройства поведения у детей и подростков, терапия, профилактика.
s.V. grechanyi
St. Petersburg State Pediatric Medical University, 2 Litovskaya St., Saint-Petersburg,
Russian Federation, 194100
Modern methods and programs of behavior disorders treatment in children and adolescents
Grechanyi s.V. — Candidate of Medical Sciences, Associate Professor, Head of the Department of Psychiatry and Narcology, tel. +7-921-887-59-91, e-mail: [email protected]
The review contains information about the current approaches to the treatment of behavior disorders in children and adolescents. On the basis of analysis of the literature sources, the fundamental principles of behavioral disorders treatment are summarized, including the development of social competence skills and prosocial behavior. An important principle is to teach parents up-bringing skills and effective methods of child-parent interaction. The most effective methods of behavior disorder treatment are presented and described, which showed positive results long-term: cognitive problem-solving skills training, parental leadership training, functional family therapy, multisystemic therapy, parent-child interaction therapy. Types of school programs are described, which are used to prevent behavior disorders: universal intervention programs, selective intervention programs and indicative intervention programs. The indications for their use are established. Age and target groups are designated. Particular examples of preventive programs are presented, their content is described, information on their effectiveness is provided.
Key words: behavior disorders in children and adolescents, behavior disorders treatment, behavior disorders prevention.
Расстройство поведения у детей и подростков и его разновидности (социализированное и несоциа-лизированное), согласно критериям МКБ-10, характеризуются повторяющимися поступками антисоциальной направленности, проявляющимися посягательством на права других людей и/или недозволенным по возрасту поведением [1]. Расстройства
поведения (РП) являются одними из наиболее часто диагностируемых психических расстройств в детско-подростковой популяции, как в амбулаторных, так и стационарных условиях [2, 3]. По разным данным, распространенность РП у детей и подростков в среднем составляет 1-10% и зависит от пола, возраста, социодемографических и других факторов [4, 5].
рология. психиатри
Терапия РП традиционно признавалась сложной задачей из-за необходимости устранения множества факторов, лежащих в основе конкретной поведенческой девиации [6]. Однако в настоящее время в ряде стран выработаны отчетливые принципы терапии РП, приносящие результаты в долгосрочной перспективе [7]. Во-первых, предпочтение отдается поведенческим и когнитивно-поведенческим методикам, показавшим преимущественную эффективность по сравнению с другими методами, в частности с фармакотерапией [8, 9]. Наиболее успешные из них сосредоточены на улучшении социальной компетентности у детей и подростков [9, 10] и развитии у них просоциального поведения (поведения, направленного на благо и пользу других). Во-вторых, важным принципом является использование внебольничного режима работы. Ранее широко распространенные стационарные виды помощи оказывались малоэффективными в связи с тем, что после прохождения лечения пациенты возвращаются в прежние микро- и макросоциальные условия [11]. В-третьих, к обязательному условию относится участие в психотерапевтическом процессе родителей, имеющее целью выработку родительских навыков и обучение конструктивным способам взаимодействия с детьми [7, 9, 12]. В-четвертых, необходимо как можно более раннее начало лечения РП. Это совпадает с наметившейся в последнее время тенденцией к раннему выявлению РП, манифестация которых во многих случаев наблюдается уже в дошкольном возрасте [13, 14]. Показано, что лечение поведенческих нарушений наиболее эффективно в случае, если ребенку меньше 8 лет и проблемы в поведении возникли недавно [15]. И, наконец, большинство терапевтических методик проводится в режиме структурированных профилактических программ, осуществляемых в школьных условиях с привлечением родителей, детей и педагогов (school based treatment programs). Их эффективность оценивается в долгосрочной перспективе (через 10-15 лет) в соответствии с принципами доказательной медицины.
Объем и интенсивность лечения определяются тяжестью РП. Субклинические симптомы требуют, как правило, консультативной помощи родителям. Однако при выраженных и длительных поведенческих девиациях, сопровождающихся агрессией, незаконными действиями, злоупотреблением психоактивными веществами (ПАВ) и др., необходимо обязательное направление к врачам-психиатрам [9]. При сопутствующей зависимости от ПАВ в первую очередь осуществляется комплекс мер, направленный на вытрезвление, подавление влечения к ПАВ и проведение наркологической реабилитации.
К числу доказательно эффективных методик лечения РП относят тренинг когнитивных проблемноразрешающих навыков, тренинг родительского руководства, функциональную семейную терапию и мультисистемную терапию [6, 7, 9].
Тренинг когнитивных проблемно-разрешающих навыков (Cognitive problem-solving skills training — СPST) преследует цель снизить проявления отклоняющегося поведения путем обучения ребенка новым навыкам в ситуациях, которые ранее вызывали негативное поведение [7, 10]. Методика направлена на восполнение дефицита когнитивных навыков, особенно по части решения социальных проблем. Так, например, детская агрессивность рассматривается в свете недостатка обработки информации, что приводит к неточному пониманию целей социаль-
ного взаимодействия. Набор интерпретаций окружающих событий и пути реагирования оказываются ограниченными и негативно окрашенными. В рамках методики СPST пациентов учат шаг за шагом решать межличностные проблемы. Это включает в себя [6]: 1) признание ситуации проблемной; 2) использование методики самоконтроля над собственным импульсивным поведением; 3) признание возможности решения проблемы несколькими способами; 4) оценку последствий своего поведения; 5) принятие точки зрения других. Ключевые особенности CPST делают этот вид терапии весьма перспективным. Сообщается о хороших результатах применения СPST при легких Рп и об улучшении этих результатов при одновременном использовании тренинга родительского руководства [8].
Тренинг родительского руководства (Parent Management Training — PMT) включает в себя работу терапевта с родителями с целью выработки у них более эффективных способов взаимодействия с детьми, формирования у ребенка просоциального поведения и коррекции поведенческих аномалий [12]. Использование PMT особенно актуально в семьях детей с РП, поскольку их родители чаще всего не умеют применять дисциплинарные меры [6]. Методика преимущественно используется в семьях, где детям 6-12 лет. В ходе работы терапевт обучает родителей умению наблюдать и давать правильную оценку поведению своих детей, особенно в критических ситуациях (детские «истерики»), и в дальнейшем применять соответствующие методы положительного подкрепления и наказания. Существуют 4 основных направления использования методики [16]: 1) совершенствование детско-родительского взаимодействия, включающее улучшение их взаимоотношений, повышение доли участия родителя в делах ребенка, повышение родительского тепла и отзывчивости; 2) содействие формированию у детей просоциального поведения; родители демонстрируют, как выражать просьбы, соблюдать правила, оправдывать ожидания; 3) совершенствование способности родителей наблюдать и контролировать своих детей; 4) разнообразить методы контроля дисциплины, в частности практиковать мягко-утвердительный, ненапористый и последовательный стиль воспитания. Методика PMT признана одной из самых доказательных, при которой в 2/3 случаях отмечаются клинически значимые устойчивые изменения [17].
Функциональная семейная терапия (Functional Family Therapy — FFT) применяется при большом перечне поведенческих проблем у подростков 11-18 лет из семей с разным социокультурным уровнем и находящихся в различных лечебных условиях (стационарных, школьных, домашних). FFT направлена как на лечение тяжелых РП, таких как агрессивные, противоправные действия, употребление ПАВ и др., так и на профилактику поведенческих проблем у подростков из группы риска. Целевой группой воздействия являются преимущественно подростки [18]. FFT основывается на когнитивноповеденческом подходе, фокусируется на изменении шаблонов поведения и достижении более адаптивного функционирования семьи. Существует несколько этапов FFT. Первые этапы связаны с формированием терапевтического альянса, привлечением пациентов к совместной работе, выработкой мотивации к ней. Одновременно проводится работа, повышающая уровень семейной сплоченности, направленная на отказ от обвинения в адрес
окружающих, враждебности, протестных реакций против родителей, эмоций безнадежности и беспомощности. Используются способы устранения жестко фиксированных установок, положительная реатрибуция, рефрейминг. Предлагается альтернатива прежнему отрицательному опыту взаимодействия. Второй этап работы включает в себя интеграцию когнитивной атрибуции в процессы, происходящие в семье (воспитание детей, решение проблем и конфликтов). Разрабатывается долгосрочный контекстно-зависимый план изменения поведения, который учитывает индивидуальные особенности каждого члена семьи. На заключительных этапах происходит обобщение изменений и перенос их на различные жизненные ситуации. Прилагаются усилия по сохранению положительных изменений, использованию достигнутых изменений и поведенческих навыков в других сферах жизни (школа, взаимодействие со сверстниками и др.). Эффективность ФСТ доказательно продемонстрирована в независимых межгрупповых сравнительных исследованиях [18].
Мультисистемная терапия (Multisystemic therapy — MST) применяется преимущественно в подростковом возрасте, когда система семейных отношений дополняется системой отношений со сверстниками и др. [6, 7]. MCT имеет целью решение широкого круга поведенческих проблем подростков, возникающих в разных сферах жизни (отсюда название «мультисистемная»). Показанием для ее применения являются различной тяжести РП в возрасте старше 12 лет, включая антисоциальность, делинквентность, злоупотребление ПАВ, сексуальные поведенческие отклонения, жестокое обращение, безнадзорность, психические расстройства, сопровождающиеся поведенческими проявлениями и др. [19].
МСТ базируется на теории экологических систем U. Bronfenbrenner, рассматривающей антисоциальное поведение как результат взаимодействия «внутренних» и средовых факторов — личностных, семейных, школьных, социальных и фактора близкого окружения и др. [19]. Терапия и профилактика поведенческих нарушений ставит целью воздействие на эти факторы. MCT объединяет в себе наиболее эмпирически оправданные методы, такие как поведенческая, когнитивно-поведенческая и прагматическая семейная терапия. Непосредственные задачи MCT направлены на расширение возможностей самих подростков, повышение компетентности родителей за счет формирования навыков и личностных ресурсов. Первостепенную роль играет развитие родительских воспитательных навыков и улучшение семейных отношений. Также важной задачей является использование школьных ресурсов — привлечение подростка к общению со здоровыми сверстниками, помощь в школьной успеваемости и профессиональной ориентации и др.
Оценка долгосрочных эффектов МСТ в рандомизированных клинических исследованиях показала сокращение на 25-70% повторных правонарушений в отдаленной перспективе, уменьшение на 47-64% госпитализаций, значительное расширение способов семейного взаимодействия, экономию средств по сравнению с обычными мерами здравоохранения и юстиции [20].
Специфичной для детей раннего и дошкольного возраста является терапия детско-родительского взаимодействия (Parent-Child Interaction Therapy — PCIT), представляющая собой уникальное сочетание поведенческой и игровой терапии, а также способа воздействия на ребенка [21]. Проводится
обучение конкретным навыкам по созданию у детей чувства доверия и безопасности, поощрению про-социального поведения, сдерживанию негативных эмоций. В основе данной методики лежит положение о том, что рано возникающие поведенческие проблемы впоследствии приводят к развитию таких нарушений, как делинквентность несовершеннолетних и криминальное поведение. На формирование PCIT-терапии повлияла теория D. Baumrind [21], изменяющая авторитетно-авторитарно-разрешающую модель родительского поведения на модель родительской восприимчивости и родительской требовательности. Методика включает в себя 2 фазы: ориентированную на ребенка (CDI) и на родителя (PDI). CDI сходна с традиционной игровой терапией и сосредоточена на укреплении связи между родителем и ребенком. PDI похожа на клиническую поведенческую терапию и сконцентрирована на улучшении родительской способности устанавливать границы и обеспечивать стабильную дисциплину. В настоящее время доказана эффективность методики PCIT при рано проявляющихся эмоциональных и поведенческих расстройствах, таких как оппозиционновызывающее расстройство [22], синдром дефицита внимания с гиперактивностью [23].
Существует несколько разновидностей школьных профилактических программ, различающихся в зависимости от целевой группы [24]. Программы общего развития (универсальные программы) адресованы в целом детям младшего и среднего школьного возраста. Например, программы «Я могу решить проблемы» [25] и «Содействие альтернативным стратегиям мышления» (PATHS) [26] значительно улучшают когнитивные проблемно-разрешающие навыки, корректируют заторможенность и импульсивность.
Программы, ориентированные на изменение внешних условий, ставят целью влияние на климат в классе (например, «Программа реструктуризации школьной среды» (School Transitional Environment Project) [27] или в школе в целом. Так, методика «Игра в хорошее поведение» («Good Behavior Game» — GBG) [28] решает задачу самостоятельной регуляции поведения школьника и его одноклассников через процесс целостного взаимодействия в команде. В основе методики положение о том, преподнесенные в игровой форме правила «хорошего» поведения усиливают воспитательный эффект. GBG является одной из простых и наиболее эффективных поведенческих методик («лучшая практика») профилактики злоупотребления ПАВ и агрессивного поведения, подтвержденная долгосрочными результатами.
«Программа профилактики насилия» (Bullying Prevention Programme) (или модель «Берген») [29] основывается на положении, что большинство случаев агрессии против сверстников, хулиганское поведение и издевательство являются следствием доминирования. Такое поведение тем сильнее подкрепляется, чем чаще возникает на публике. Если это не подвергается отрицательной оценке учителями, родителями, сверстниками, оно становится привычным. Модель «Берген» предполагает перестройку социальной среды путем внедрения четких правил в отношении хулиганского поведения таким образом, чтобы для обидчика преобладали отрицательные последствия его поступков.
Многокомпонентные (мультимодальные) школьные профилактические программы одновременно сфокусированы на решении нескольких проблем,
рология. психиатри
таких как изменение школьной среды, улучшение индивидуальных навыков учащихся и вовлечение в процесс терапии родителей. Они разработаны в соответствии с представлениями о множественности, иерархичности и взаимосвязанности факторов риска возникновения РП (транзакционноэкологическая модель) [30]. Примерами мультимодальных школьных программ являются «Проект развития детей» (Child Development Project — CDP) [31], «Сиэттловский проект социального развития» (Seattle Social Development Project — SDP) [32], «Программа совпадения интересов семьи и учителей» (Linking the Interests of Families and Teachers Programme — LIFT) [33]. В частности использование программы LIFT на 10% снизило риск начала курения и на 9% риск начала употребления алкогольных напитков.
Профилактические программы избирательного воздействия [5] предназначены как для детей школьного возраста («Программа подросткового переходного возраста», Adolescent Transitions Programme) [34], так и для пренатального и раннего (Prenatal/early childhood programmes). Последние направлены на формирование родительских воспитательных навыков и просоци-альных навыков у детей. Эти программы (например, «Патронажно-семейное партнерство», Nurse Family Partnership) [35] снижают воздействие таких факторов риска РП, как курение матери во время беременности, жестокое обращение с детьми, пренебрежение ими, что в долгосрочной перспективе у 15-летних подростков на 56% привело к уменьшению эпизодов насилия, арестов, употребления алкоголя и наркотиков.
ЛИТЕРАТУРА
1. Международная классификация болезней (10-й пересмотр). Международная классификация психических и поведенческих расстройств. Клинические описания и указания по диагностике. Всемирная организация здравоохранения. — СПб: Адис, 1994. — С. 26-265.
2. Breslau J., Saito N., Tancredi D.J. et al. Classes of conduct disorder symptoms and their life course correlates in a US national sample // Psychol. Med. — 2012. — Vol. 42 (5). — P. 1081-1089.
3. Buitelaar J.K., Smeets K.C., Herpers P. et al. Conduct disorders // Eur. Child. Adolesc. Psychiatry. — 2013. — Vol. 22 (1). — P. 849-854.
4. Hinshaw S.P., Lee S.S. Conduct and oppositional defiant disorders. In: E. J. Mash & R. A. Barkley (Eds.) // Child psychopathology. — New York: Guilford Press, 2003. — P. 144-198.
5. Prevention of Mental Disorders. Effective interventions and policy options. Summary report. A Report of the World Health Organization, Department of Mental Health and Substance Abuse in collaboration with the Prevention Research Centre of the Universities of Nijmegen and Maastricht. — Geneva. World Health Organization, 2004. — 66 p.
6. Frick P.J. Effective interventions for children and adolescents with conduct disorder // Canadian Journal of Psychiatry. — 2001. — Vol. 46. —
P. 597-608.
7. Kazdin A.E. Practitioner Review: Psychosocial treatments for conduct disorder in children // Journal of Child Psychology and Psychiatry. — 1997. — Vol. 38 (2). — P. 161-178.
8. Webster-Stratton C., Reid M. J., Hammond M. Social skills and problem solving training for children with early-onset conduct problems: who benefits? // Journal of Child Psychology and Psychiatry. — 2001. — Vol. 42, № 7. — P. 943-952.
9. Searight H.R., Rottnek F., Abby S.L. Conduct Disorder: Diagnosis and Treatment in Primary Care // Am. Fam. Physician. — 2001. — Vol. 63 (8). — P. 1579-1589.
10. Matthews W. J. Brief therapy: A problem solving model of change // The Counselor. — 1999. — Vol. 17. — № 4. — P. 29-32.
11. Halliday-Boykins C.A., Henggeler S.W. Multisystemic therapy: Theory, Research and Practice. In: E. Walton, P.A. Sandau-Beckler, M. Mannes (Eds.). Balancing family-centered services and child well-being. — New York: Columbia University Press, 2001. — P. 320-335.
12. Kazdin AE. Parent management training: evidence, outcomes, and issues // J. Am. Acad. Child Adolesc. Psychiatry. — 1997. — Vol. 36 (10). — P. 1349-1356.
Программы «адресного» воздействия используются для работы с детьми, у которых были выявлены значимые поведенческие нарушения. Эти программы «Первый шаг» (First Step) [36] и «Совместный семейно-школьный курс» (Families and Schools Together — FAST) [37]. FAST выявляют детей группы риска по поведенческим нарушениям еще в детском саду. На протяжении школьного возраста такие дети проходят самые разнообразные формы профилактических мероприятий, включая тренинг навыков социального и проблемно-разрешающего поведения, игровые сессии со сверстниками и преподавателями на предмет формирования социального партнерства. Их родители участвуют в группах тренинга навыков родительского управления.
Таким образом, на основании представленного материала можно сделать несколько важных выводов. Прежде всего поведенческие расстройства относятся к тем видам психических нарушений, которые требует обязательного лечения и профилактики для предотвращения более тяжелых расстройств, к числу которых относятся прежде всего антисоциальное расстройство личности и синдром зависимости от психоактивных веществ [6, 9]. Терапию РП следует начинать в как можно более раннем возрасте, что совпадает с современными тенденциями их ранней диагностики. Рекомендуется как можно более раннее их выявление, что определяется относительной курабельностью поведенческих нарушений в возрасте до 12 лет. Наиболее эффективные подходы к лечению РП включают в себя обязательную работу с родителями пациентов, направленную на улучшение детско-родительских взаимоотношений и обретение взрослыми полноценных родительских компетенций.
13. Caspi A. The child is father of the man: personality continuities from childhood to adulthood // Journal of Personality and Social Psychology. — 2000. — Vol. 78. — P. 158-172.
14. Stevenson J., Goodman R. Association between behaviour at age 3 years and adult criminality // British Journal of Psychiatry. — 2001. — Vol. 179. — P. 197-202.
15. McMahon R.J., Wells, K.C. Conduct problems. In E. J. Mash & R. A. Barkley (Eds.), Treatment of childhood disorders (2nd ed.). — New York: Guilford Press, 1998. — P. 111-207.
16. Hughes T.L., Crothers L.M., Jimerson Sh.R. Identifying, Assessing, and Treating Conduct Disorder at School. — Springer Science+Business Media Inc., 2008. — P. 97-114.
17. Forgatch M.S., Patterson G.R., DeGarmo D.S. Evaluating Fidelity: Predictive Validity for a Measure of Competent Adherence to the Oregon Model of Parent Management Training // Behav. Ther. — 2005. — Vol. 36 (1). — P. 3-13.
18. Sexton T.L., Turner C.T. The Effectiveness of Functional Family Therapy for Youth with Behavioral Problems in a Community Practice Setting // Journal of Family Psychology. — 2010. — Vol. 24 (3). — P. 339-348.
19. Schoenwald S.K., Heiblum N., Saldana L. et al. The international implementation of multisystemic therapy // Eval. Health. Prof. — 2008. — Vol. 31 (2). — P. 211-225.
20. Borduin Ch.M. Long-Term Follow-Up to a Randomized Clinical Trial of Multisystemic Therapy With Serious and Violent Offenders // Journal of Consulting and Clinical Psychology. — 2005. — Vol. 73 (3). — P. 445-453.
21. Eyberg S.M., Funderburk B.W., Hembree-Kigin T.L. et al. Parent-child interaction therapy with behavior problem children: One and two year maintenance of treatment effects in the family // Child & Family Behavior Therapy. — 2001. — Vol. 23. — P. 1-20.
22. Brinkmeyer M., Eyberg S.M. Parent-child interaction therapy for oppositional children. In: A.E. Kazdin, J. R. Weisz (Eds.) // Evidence-based psychotherapies for children and adolescents. — New York: Guilford, 2003. — P. 204-223.
23. Johnson B.D., Franklin L.C., Hall K. et al. Parent training through play: Parent-child interaction therapy with a hyperactive child // The Family Journal Counseling and Therapy for Couples and Families. — 2000. — Vol. 8. — P. 180-186.
24. Saxena Sh., Jane-Llopis E., Hosman C. Prevention of mental and behavioural disorders: implications for policy and practice // World Psychiatry. — 2006. — Vol. 5 (1). — P. 5-14.
25. Shure M.B. Interpersonal cognitive problem solving: Primary prevention of early high-risk behaviors in the preschool and primary years. In: Albee G.W., Gullotta T.P. (Eds). Primary prevention works. Issues in children's and families' lives. — 1997. — Vol. 6. — Thousand Oaks USA, Sage Publications. — P. 239-267.
26. Greenberg M.T., Kusche C.A. Preventive interventions for school-age deaf children: The PATHS curriculum // Journal of Deaf Studies and Deaf Education. — 1998. — Vol. 3 (1). — P. 49-63.
27. Felner R.D., Brand S., Adan A. et al. Restructuring the ecology of the school as an approach to prevention during school transitions: longitudinal follow-up and extensions of the School Transitional Environment Project (STEP) // Prev. Hum. Serv. — 1993. —Vol. 10. — P. 103-136.
28. Kellam Sh.G., Brown C.H., Poduska J. et al. Effects of a Universal Classroom Behavior Management Program in First and Second Grades on Young Adult Behavioral, Psychiatric, and Social Outcomes // Drug Alcohol Depend. — 2008. — Vol. 95 (1). — P. 5-28.
29. Olweus D. Bully/victim problems in school: Facts and intervention // European Journal of Psychology of Education December // — 1997. — Vol. 12 (4). — P. 495-510.
30. Sameroff A.J. Dialectical processes in developmental psychopathology. In A. J.Sameroff, M. Lewis, S.M. Miller (Eds.). Handbook of developmental psychopathology (2nd ed.). New York: Kluwer Academic/Plenum, 2000. — P. 23-40.
31. Battistich V., Schaps, E., Watson, M. et al. Prevention effects of the child development project: Early findings from an outgoing mul-
tisite demonstration trial // Journal of Adolescent Research. — 1996. — Vol. 11. — P. 12-35.
32. Hawkins J.D., Catalano R.F. et al. Preventing adolescent health-risk behaviors by strengthening protection during childhood // Archives of Pediatrics and Adolescent Medicine. — 1999. — Vol. 153. —
P. 226-234.
33. David S., De Garmo J., Eddy M. et al. Evaluating Mediators of the Impact of the Linking the Interests of Families and Teachers (LIFT) Multimodal Preventive Intervention on Substance Use Initiation and Growth across Adolescence // Prev. Sci. — 2009. — Vol. 10 (3). — P. 208-220.
34. Dishion T.J., Andrews D.W. Preventing escalation in problem behaviors with high-risk young adolescents: Immediate and 1-year outcomes // Journal of Consulting and Clinical Psychology. — 1995. — Vol. 63 (4). — P. 538-548.
35. Olds D.L., Sadler L., Kitzman H. Programs for parents of infants and toddlers: recent evidence from randomized trials // J. Child Psychol. Psychiatry. — 2007. — Vol. 48 (3-4). — P. 355-391.
36. Sumi W.C., Woodbridge M.W., Javitz H. S. et al. Assessing the Effectiveness of First Step to Success: Are Short-Term Results the First Step to Long-Term Behavioral Improvements? // Journal of Emotional and Behavioral Disorders March. — 2013. — Vol. 21. — P. 66-78.
37. Conduct Problems Prevention Research Group The implementation of the Fast Track program: An example of a large-scale prevention science efficacy trial // Journal of Abnormal and Child Psychology. — 2002. — Vol. 30 (1). — P. 1-17.
новое в медицине. интересные факты
биомаркеры крови МОГУТ УКАЗАТЬ НА СОТРЯСЕНиЕ МОЗГА
Белковые биомаркеры в центральной нервной системе могут помочь распознать сотрясение мозга, пришли к выводу ученые из Швеции в своем новом исследовании, опубликованном в журнале JAMA Neurology.
Сотрясение головного мозга — это легкая форма повреждения головного мозга. Считается, что в основе проявления сотрясения лежит нарушение связей между нервными клетками, преимущественно функциональное.
Сотрясение головного мозга по частоте занимает первое место в структуре черепно-мозгового травматизма. При сотрясении мозга повреждаются нейронные и глиальные клетки, вследствие чего ухудшается работа мозга. Симптомы травм в 15% случаев сотрясений проявляются более чем через год после травмы.
В своей работе ученые измерили количество белковых биомаркеров, присутствующих в цереброспинальной жидкости или крови спортсменов, участвующих в контактных видах спорта, в частности у боксеров.
Как оказалось, увеличение уровня некоторых биомаркеров (к примеру, тау-белка) соотносилось с количеством и тяжестью ударов в голову. Когда боксеры делали перерыв в соревнованиях, показатели биомаркеров возвращались к отметке нормы. Самые высокие уровни тау-белка были зафиксированы в течение первого часа после сотрясения мозга.
Во второй части исследования ученые измерили уровень белков у хоккеистов после начала сезона и сравнили с уровнем белков у еще не игравших хоккеистов. Из 288 игроков ученые проанализировали состояние 28, которые перенесли сотрясение с сентября 2012 года по январь 2013 года. После повторного анализа крови ученые выяснили, что уровень тау-белка повысился у спортсменов после сотрясения мозга. При этом самые высокие уровни были зафиксированы в течение первого часа после сотрясения.
«Мы считаем, что анализ крови достаточно надежный инструмент определения сотрясения мозга, который может показать, когда именно игрок сможет вернуться к тренировкам и соревнованиям», — комментирует открытие джошуа Гатсон из Медицинского центра Университета Техаса.
Источник: Medlinks.ru
