CC BY
65
Вестник СПбГУ. Сер. 5. 2004. Вып. 2 (№ 13)
Т. Н. Онгоро
СОВРЕМЕННЫЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ ГЛОБАЛИЗАЦИИ: КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
В последние годы понятие глобализации привлекает огромное внимание экономистов. Ему посвящены тысячи статей и книг. В настоящее время много объяснений, интерпретаций, определений, ярлыков, туманных и провокационных фраз уже предложено по поводу глобализации. Однако вопреки популярности понятия и разнообразию подходов, используемых в многочисленных источниках, значение этого феномена остается неясным, и до сих пор нет единого и четкого его определения. Почти каждое направление, школа, ученый, занимающиеся этим вопросом, имеют собственное видение.
Тем не менее проблема состоит не только в отсутствии единого подхода к пониманию глобальных изменений. Есть и еще одна настораживающая тенденция: предлагаемые и используемые экономистами определения не всегда отражают существующие реалии, охватывают процессы во всей их многогранности и заостряют внимание на качественно новых особенностях. Анализ наиболее распространенных подходов экономистов к глобализации показывает, что почти каждый из них вызывает серьезную критику со стороны оппонентов и, следовательно, не может быть взят за основу.
Подавляющее большинство экономистов, пишущих о глобализации, определяют ее в терминах драматического увеличения объема международных трансакций в торговле, финансовых потоках и движении инвестиций, а также в перемещении информации, идей и культуры, связанных с технологическим обменом.' Основной предпосылкой для этого считается уменьшение стоимости трансакций.
Следствием взгляда на составляющие глобализацию процессы, исходящего из количественных характеристик международных трансакций, является другой, не менее распространенный среди экономистов подход к определению глобализации как интернационализации, интеграции и взаимозависимости. Рост количества трансграничных взаимодействий рассматривается как причина или предпосылка усиления этих процессов.
Материалы экспертов МВФ, как один из наиболее авторитетных источников, также представляют два определения глобализации в этом ключе. Согласно одному из них, глобализация является быстрой интеграцией экономик по всему миру через торговлю, финансовые потоки, распространение технологии, развитие информационных сетей и межкультурную циркуляцию. В другом подчеркивается, что глобализация является «растущей экономической взаимозависимостью стран по всему миру через увеличивающийся объем и разнообразие трансграничных трансакций в отношении товаров, услуг и международных финансовых потоков, а также через все более быструю и широкую диффузию технологии».2
ОНГОРО
Томас Ньянья
- канд. экон. наук. В 1992 г. окончил экономический факультет СПбГУ, в 1997 г. защитил кандидатскую диссертацию. В настоящее время - докторант кафедры международных экономических отношений. Автор и соавтор ряда научных статей. Область научных интересов: мировая экономика, международное движение капиталов и финансовых ресурсов, экономический рост в развивающихся странах Африки и Юго-Восточной Азии.
ОТ. Н. Онгоро, 2004
Несмотря на кажущуюся стройность подхода с точки зрения количественных характеристик международных взаимодействий, он вызывает существенную критику по многим позициям.
Прежде всего стоит отметить тот факт, что многие исследователи не соглашаются с правомерностью использования термина «глобализация» для обозначения продолжающегося процесса роста международной торговли и инвестиций, взаимосвязи все большего числа стран во все более интенсивном обмене в рамках открытой торговой системы, так же как с рассмотрением глобализации как роста взаимозависимости и интеграции экономик всех стран мира.
Этот процесс, прерванный несколькими экономическими кризисами и войнами, продолжается более века и в таком понимании не относится к качественно новым явлениям. Его корни могут быть прослежены во многих процессах, приведших к интернационализации бизнес-активности. Международный бизнес существовал уже в ранних цивилизациях. Поэтому, как справедливо подчеркивает Т.Д. Биерстекер, само по себе увеличение трансакций не является новым феноменом, означающим глобализацию. Он считает, что все это почти не отличается от «открытия» растущей взаимозависимости в конце 60-х - начале 70-х годов прошлого века. Как отмечает Ш. Юсуф и его соавторы, термин «глобализация» появился недавно, но процессы, которые им описываются, происходят в течение века и более.3
Действительно, глобализацию (особенно в экономической сфере) не следует рассматривать как совершенно новый и уникальный процесс. Можно скорее говорить о нескольких «исторических волнах» развития интернациональной экономики, одной из которых является современный период. Так видят историческую траекторию глобализации многие политэкономы. Они рассматривают ее не столько как постоянно возрастающий линейный процесс, но скорее как процесс, имеющий пики и спады, т. е. периоды развития и сокращения, а иногда и стагнации. Некоторые экономисты применяют к процессу развития глобализации теорию «Кондратьевских циклов», которые продолжаются примерно по пятьдесят лет и сами подразделяются на небольшие подпериоды попеременных смен процессов роста и спада.
Цикличность процессов обусловлена несколькими волнами развития технологии. Снижение трансакционных издержек, признаваемое основной предпосылкой резкого увеличения объема международных трансакций, не является первым в истории человечества, поэтому также не может быть признано новым или уникальным, присущим только современному периоду.
Как справедливо отмечает Ким Андерсон,4 снижению трансакционных издержек способствовали три технологические революции, каждая из которых вела к увеличению количества трансакций до беспрецедентных для того времени размеров.
Первая революция произошла в XIX в. Она связана с изобретением парового двигателя, что способствовало развитию железных дорог. Введение стальных корпусов кораблей и техники рефрижерирования способствовало быстрому перемещению скоропортящихся товаров. Процесс снижения издержек дополнился в тот период развитием телеграфа. Вторая технологическая революция характеризуется существенным сокращением издержек, связанных с перемещением людей. Ее расцвет пришелся на первую половину XX в. Тогда произошло снижение цен на такие виды транспорта, как самолет и автомобиль, что было вызвано их массовым производством и развитием сервисных служб. Снижение стоимости океанских перевозок грузов (вызванные введением контейнеров) и удешевление телефонных переговоров произошли в тот же период.
Современные процессы, вызвавшие появление термина «глобализация», обусловлены третьей технологической революцией, которая произошла в транспорте и средствах телекоммуникации в конце XX в. в связи с переходом на цифровые технологии. Сопровождаемая дерегуляцией телекоммуникационных рынков во многих странах, цифровая революция очень существенно понизила стоимость связи на дальние расстояния, и в особенности стоимость быстрого доступа и обработки знаний, информации и идей со всего мира. Несмотря на огромное значение произошедших в результате этой революции изменений, нельзя говорить об их беспрецедентном характере, так как и первая, и вторая революции в свое время имели не меньшее значение. Современная эпоха более «глобальна» во многих аспектах, но она не первая в этом отношении и, скорее всего, не последняя.
Другой основой критики подхода к глобализации как к процессу, связанному с ростом трансакций, является тот факт, что увеличение их количества не означает с необходимостью какого-либо значительного изменения в поведении или отношениях главных действующих лиц. Более того, концентрация на росте международных трансакций подразумевает, что так понимаемая глобализация не является качественно новым процессом, существенно отличающимся от предыдущих. Для определения глобализации, наоборот, следует сконцентрироваться на тех существенных качественных отличиях, которые подтверждают наличие глобальных изменений.
Широкое распространение определения глобализации через увеличение трансакций, по сути, означает, что современный период в экономической сфере не является качественно новым по многим составляющим, а лишь характеризуется усилением тенденций, которые в экономической науке уже принято обозначать термином «интернационализация».
На этом основании некоторые исследователи приравнивают понятие глобализации к интернационализации, хотя они не являются синонимами. В действительности оба термина могут сосуществовать, они скорее дополняют друг друга, чем являются взаимоисключающими.
Глобализацию тем не менее необходимо отличать от интернационализации. Последняя предполагает процесс интенсификации связей между странами, которые остаются отличными и разделенными территориями, сохраняющими границы и суверенитеты. Глобализация создает сеть трансграничных и надгосударственных взаимодействий, придавая обществу качества относительного отсутствия границ и дистанций.5 Другими словами, глобализация стимулирует развитие более однородного мира, который функционирует на основе общих законов и принципов.
Хирст и Томпсон различают интернациональную экономику, в которой основными единицами остаются национальные государства и действующие лица, и глобализированную экономику, в которой «национальные экономики являются включенными и по-новому соединенными в систему благодаря интернациональным процессам и трансакциям».6 Тем не менее, с их точки зрения, увеличение мобильности капиталов, объемов торговли и прямых зарубежных инвестиций должно рассматриваться как интенсифицированное взаимодействие между единицами, которые по-прежнему остаются определенно национальными. Хирст и Томпсон утверждают, что крупные компании продолжают концентрировать большую долю их занятости, инвестиций, исследовательской деятельности, производства и продаж в своих собственных странах, являясь, таким образом, скорее многонациональными, чем транснациональными корпорациями.7 Самые известные международные корпорации, не имеющие ярко выраженной национальной идентичности, широко развернувшие деятельность по всему миру, в действительности являются жестко привязанными к своим странам происхождения. Исследование 100 крупнейших корпораций мира показало, что ни одна из них не может быть названа
глобальной или трансграничной. Большинство транснациональных компаний является таковыми только по сферам деятельности, но не по собственности, контролю и расположению активов.
Хирст и Томпсон соглашаются, что глобализация, в ее самом радикальном смысле, должна означать развитие новой экономической структуры, а не конъюнктурные изменения в сторону увеличения международной торговли и инвестиций в рамках существующих экономических отношений. Этот аргумент частично поддерживается М. Фельдстейном, Ч. Хориока и другими исследователями,8 которые эмпирически, на основе статистических данных в отношении движения капитала и финансов, подтвердили, что капитал и финансы не являются столь мобильными, как это ожидалось.
Кроме того, большинство результатов экономической деятельности крупнейших государств не является объектом трансграничной торговли. Производство для внутреннего рынка и неторгуемые услуги доминируют во многих странах.9 В действительности страны с крупномасштабными экономиками развивают свой бизнес преимущественно в национальных рамках. Как отмечает Пол Кругман, «в Соединенных Штатах до сих пор почти 90% товаров и услуг производится для своего собственного потребления».10
Все это означает, что интернационализация не столь распространена в современном мире, поэтому тем более странно говорить о широком развитии интернационализации как о глобализации и использовать этот термин для определения феномена.
Не' меньшую критику вызывает и рассмотрение глобализации через понятие взаимозависимости между странами. Однако следует учитывать, что взаимозависимость может быть как симметричной (действительно взаимной), так и асимметричной (односторонней, более выгодной для одной из сторон). Именно этот момент служит отправной точкой для критики концепции «взаимозависимость - глобализация» многими авторами.
Как отмечает Дипэк Найар," экономическая взаимозависимость в современном мире является асимметричной, поскольку существует высокая степень взаимозависимости среди стран Севера и значительная зависимость Юга от Севера, и меньшая взаимозависимость между странами Юга. Именно поэтому определения, основанные на понятии взаимозависимости, не могут полностью подойти для описания изменений, определяющих современный мир. Происходящие процессы ведут не к взаимной зависимости как таковой, а лишь к ее некоторым асимметричным проявлениям.
Как мы уже отмечали, некоторые авторы используют вместо термина «глобализация» понятие «международная экономическая интеграция».12 Однако такой подход также может подвергаться критике. Д. Родрик указывает на его недостатки. Одним из наиболее существенных недостатков является то, что современная экономика еще далека от интегрированной. Международная экономическая интеграция подразумевает мир, в котором рынки товаров, услуг и факторов производства совершенно интегрированы, но Родрик отмечает, что «мы сейчас еще далеки от полной международной экономической интеграции, и, чтобы пройти оставшийся путь, мы должны либо расширить нашу юрисдикцию, либо сжать нашу политику».13
Общей проблемой является то, что многие определения (включая определение глобализации экспертами МВФ) не делают различия между поверхностной и глубинной интеграцией. Представляется, что большинство определений обращено к поверхностной интеграции, т. е. к интеграции в сфере рынков (в основном в отношении расширения и роста торговых связей). Глубокая интеграция, связанная со сферой производства (в основном вызываемая расширением и углублением производственных связей благодаря зарубежным инвестициям), является весьма актуальной для стран ОЭСР, или, говоря
точнее, экономик триады и новых индустриальных стран Азии, Латинской Америки, части Китая и некоторых стран, богатых природными ресурсами. Большинство стран Латинской Америки, Азии и Африки, которые фактически не получают зарубежные инвестиции или получают их очень мало, почти не участвует в этом процессе.
Кроме того, глубокая интеграция подразумевает поведение отдельных стран и их граждан, как если бы они представляли одно государство. При таком подходе интеграция определяется без учета стоимостных характеристик. Однако если пренебречь ими, а подразумевать только то, что интеграция означает, что ко всем жителям определенной территории применяется равный подход как в отношении их достижений, так и с точки зрения их возможностей (т. е. они не только должны быть равны перед законом, но и иметь равные возможности в торговле, перемещении капиталов, миграции, а также быть субъектами равного налогообложения и иметь возможность получать социальные услуги и другие преимущества современного общества благосостояния), то можно сказать, что в XIX в. мир был более интегрирован, чем сейчас.
Таким образом, тезис о том, что глобализация является процессом конвертирования отдельных национальных экономик в интегрированную глобальную экономику, также не выдерживает критики. Профессор А. Ругмэн14 (представитель оксфордской школы экономики) отмечает, что мы имеем мир триадыа не единый мир и не глобальный мир. Он пишет, что действительно глобальная экономика не существует и не будет существовать. В подтверждение своего тезиса он отмечает, что основные слагающие компоненты так называемой глобализации, а именно международная торговля, международные капитал и финансы, а также международный обмен технологией, концентрируются в трех регионах: США, Западной Европе и Японии. Основываясь на такой аргументации, некоторые исследователи15 утверждают, что мы должны говорить о триадизации16 скорее, чем о глобализации.
Однако, вопреки многим теоретическим рассуждениям, мир даже в рамках триады еще очень далек от того, что можно определить как мир «без границ». В экономическом смысле понятие «без границ» означает мир, в котором существует полная свобода в перемещении через национальные границы товаров, услуг, людей и капитала до такой степени, что никаких различий не делается между внутринациональными и межнациональными трансакциями: резиденты разных стран могут свободно осуществлять бизнес друг с другом как резиденты одной страны. Нигде в мире не существуют такие возможности (пожалуй, за исключением частичных в Гонконге). Технические и особенно политические препятствия очень распространены и мешают завершению международной экономической интеграции, свидетельствуя о сохраняющейся роли национального государства в современном мире.17
И здесь следует подчеркнуть одну важную особенность. Почти все рассмотренные концепции, по сути, относятся не к глобальному, а к национальному уровню. И увеличение международных трансакций, интернационализация, взаимозависимость и интеграция - все широко используемые экономистами термины - синонимы глобализации относятся к уровню национального государства и его взаимодействия с другими, не менее суверенными государствами. В любом из этих случаев речь идет о взаимодействии через национальные границы, в центре нашего внимания, так или иначе, оказывается национальное государство. Поэтому можно сказать, что многие теоретические построения, используемые экономистами под лозунгом глобализации, в действительности связаны не столько с глобальными процессами, сколько с изменением роли национального государства в современном мире, что ставит под сомнение правомерность использования для описания этой ситуации термина «глобализация».
Действительно, для многих экономистов, придерживающихся взглядов на глобализацию как на процессы усиливающейся взаимозависимости, интеграции и интернационализации, так же как и для сторонников других подходов, закономерным выводом становится положение о неизбежном изменении и снижении роли национального государства на мировой арене.18 Власть национальных государств размывается перед лицом глобального капитализма, результатом процесса становятся создание нового «мира без границ» и окончание национального государства.19 Очень часто именно этот момент рассматривается как основной признак глобализации.
Но и здесь не все так однозначно. Можно сказать, что процесс потери значения государства в мире несколько преувеличен. По мнению некоторых авторов, не стоит всерьез говорить об «упразднении» государства по мере развития глобализации. Само развитие глобализации нуждается в сильном и дееспособном национальном государстве. Как отмечает Дж. Сорос, для развития глобализации потребуются «политические решения, а политика основывается на суверенитете государств».20
Однако следует подчеркнуть неодинаковый характер воздействия происходящих процессов на разные типы государств. Несколько в менее выгодной ситуации перед лицом глобализации оказываются развивающиеся страны. Именно их правительствам приходится сталкиваться с наиболее существенным сокращением возможностей для осуществления макроэкономического регулирования в условиях большей либерализации и открытости экономик, свойственных современным условиям. Для развитых стран ситуация складывается несколько по-иному. Сами эти страны можно отчасти отнести к «творцам» глобализации, и здесь влияние отдельных государств значительно усиливается.
Одним из направлений, подчеркивающих эту ситуацию, является формирующееся в последнее время течение антиглобалистов.21 Они считают глобализацию результатом гегемонистской стратегии, поддерживаемой идеологически несколькими небольшими, но весьма могущественными международными органами, лишенными прозрачности и демократического надзора.22
Среди институтов, привлекающих наибольшее внимание антиглобалистов, называют ВТО, Мировой Банк, МВФ, НАФТА. Эти организации скрыто насаждают свою идеологию под лозунгами борьбы за либерализацию рынков капитала и торговых потоков. Однако осуществление предлагаемой ими либерализации и создание свободных рыночных экономик служат интересам крупнейших транснациональных корпораций и мировых супердержав (07), которые имеют сконцентрированные научные резервы и достижения, технологический потенциал, превосходство военной силы, экономическое богатство, культурные достижения и возможности управлять мировой экономикой и обществом в будущем.23
Таким образом, подводя итог дискуссии об экономических определениях глобализации, можно согласиться с рядом авторов (Гордон, Хирст, Томпсон, Аллен, Линда Вайс и др.24), суть позиции которых отражается в следующих основных выводах:
1. Современная высокоинтернационализированная экономика не является беспрецедентной: это одно из многочисленных отдельных ее состояний, которые существовали с того момента, как экономика начала основываться на современных технологиях (с периода индустриализации в 1860-е годы).
2. В некоторых отношениях современная экономика менее открыта и интегрирована по сравнению с тем, как это было в период с 1870 по 1914 г.
3. Действительно транснациональных компаний очень мало, и не наблюдается тенденции увеличения их количества. Значительная часть компаний «базируется
национально» и «действует интернационально», имея большинство своих активов, производства, продаж и НИОКР в стране происхождения.
4. Мобильность капитала серьезно преувеличена. Кроме того, не наблюдается смещения инвестиций и занятости из развитых в развивающиеся страны. Большинство прямых зарубежных инвестиций (ПЗИ) перемещается между развитыми странами, а третий мир становится все более маргинальным в отношении как инвестиций, так и торговли (за исключением небольшого количества новых индустриальных стран).
5. Даже самые крайние сторонники глобализации признают, что современная мировая экономика далека от глобальной. Большая часть торговли, инвестиций и финансовых потоков концентрируется внутри триады (Европа, Япония, Северная Америка), и эта тенденция продолжает развиваться.
6. Главные экономические державы (G-3) имеют достаточно возможностей, особенно если они скоординируют свою позицию, осуществлять сильное давление на финансовые рынки и другие экономические тенденции. Таким образом, глобальный рынок не является свободным от регулирования и контроля, хотя в настоящий момент масштабы и цели экономического управления ограничены расхождениями в интересах наиболее могущественных в экономическом отношении государств и экономическими доктринами, превалирующими среди их элит.
Все это подразумевает, что международная взаимозависимость имеет большую асимметрию, что делает традиционную модель маленьких стран устаревшей (не все страны получают те преимущества, которые ожидаются) и требующей пересмотра.
И хотя мы не относим себя к тем исследователям, которые требуют изъятия термина «глобализация» из оборота экономической науки,25 все же считаем, что используемые в настоящее время экономистами определения этого процесса не вполне точны. Они не обеспечивают четкого определения концепции глобализации и, следовательно, не могут служить отправной точкой для выработки экономической политики в современных условиях.
Совершенно не отрицая наличия качественно новых явлений в мировой экономике, не ставя под сомнение присутствие новых тенденций, мы не отрицаем самого существования глобализации. Но, говоря о том содержании, которое вкладывают в этот термин экономисты, мы, к сожалению, должны констатировать: то, что на сегодняшний день преподносится под маркой модной концепции, чаще всего не отражает суть происходящих процессов. Совершенно необходимо, чтобы именно качественно новые элементы находили свое выражение в экономических определениях и показателях процесса глобализации, и именно это направление представляется наиболее перспективным для экономического анализа реалий современного мира.
'Jones R. J. В. Globalisation and Interdependence in the International Political Economy. London; New York, Pinter Publishers, 1995.
2 World Economic Outlook. Washington D. C. 1997. May. P. 3, 45.
3 Y u s u f S., E v e n e Ut S., W u W. Local Dynamics in a Globalising World: 21st Century Catalysts for Development // Local Dynamics in an era of Globalisation / Ed. by S. Yusuf, S. Evenett, W. Wu. World Bank, Washington, D.C. 2000. P. 3.
"Anderson K. Globalisation, the World Trade Organisation, and Development Strategies of Poorer Countries // Local Dynamics in an era of Globalisation. P. 10-11.
5 S с h о 1 t е J. A. The Globalisation of World Politics // The Globalisation of World Politics: An Introduction to Internationa] Relations / Ed. by J. Baylis, S. Smith. New York, 1997. P. 14-15.
' H i rs I P., Thompson G. Globalisation in question: The international economy and the possibilities of governance. Polity press, USA. 1996. P. 7-13.
' Ibid. P. 76-98.
s F e I d s t e i n M., H о r i о к а С. Domestic Savings and International Capital Flows // Economic Journal. 1980. Vol.90. P. 314-329.
'Krugman P. Competitiveness: A Dangerous Obsession // Foreign Affairs. 1994. Vol. 73. N 2. P. 28-44.
10 К r u g m a n P. Competitiveness: A Dangerous Obsession // The New Shape of World Politics. New York, 1997.
P. 166.
" N a y y a r D. Globalization and Development: A Historical Perspective // Building a World Community: Globalization and the Common Good. 2000. June. P. 190.
12 См., напр.: R о d r i к D. How Far Will International Economic Integration Go? // Journal of Economic Perspectives. 2000. Vol. 14. N 1. P. 177-186; Henderson D. International Economic Integration: Progress, Prospects and Implications // International Affairs. 1992. Vol. 68. N 4. P. 633-653.
13 R о d r i к D. Op. cit.
N R u g m a n A. The end of globalization: a new and radical analysis of globalization and what it means for business. London, 2000.
15 R u i g г о к W., Van Tulder R. The Logic of International Restructuring. London, 1995. P. 151; S p y b e у T. Globalisation and world society. Oxford, 1996. P. 5; P e t r e 11 a R. Globalisation and Internationalisation -The dynamics of the emerging world order // States Against Markets. The limits of globalisation / Ed. by R. Boyer, D. Drache. London. 1996. P. 77.
16 Другие авторы предпочитают говорить не о триадизации, а о регионализации (см., напр.: Enlarging Europe: The Industrial Foundations of a New Political Reality / Ed. by J. Zysman, A. Schwartz. Berkeley, 1998; Lawrence R. Z. Regionalism, Multilateralism and deeper Integration. Washington D. C. Brookings Inst., 1996).
"Henderson D. I) The Changing Fortunes of Economic Liberalism: Yesterday, Today and Tomorrow. London, 1998. P. 61—63; 2) International Economic Integration: Progress, Prospects and Implications // International Affairs. 1992. Vol. 68. № 4. P. 633-653.
18 Одним из наиболее ярких сторонников концепции уменьшения роли национального государства является влиятельный японский консультант по менеджменту Кеничи Омае (О h m а е К. 1) The Borderless World. New York, 1991; 2) The End of the Nation-State: The Rise of Regional Economies. New York, 1995).
19 Глобализация, связанная с большей открытостью, существенно ограничивает возможности государственного регулирования в экономической сфере. Как отмечает М. Обстфелд, открытый рынок капиталов сразу же пресекает все попытки национального правительства осуществлять контроль над процентными ставками или курсом валют. Осложняются и возможности контроля над менее мобильными факторами производства, включая трудовые ресурсы. Когда капитал может беспрепятственно перемещаться через национальные границы, он не задерживается в странах, где налогообложение сравнительно более высокое. Все это сводит на нет фискальные возможности национального государства (О b s t f e 1 d M. The Capital Market: Benefactor or Menace? // Journal of Economic Perspectives. 1998. Vol. 12. №4. P. 18-19).
20 С о p о с Дж. Тезисы о глобализации // Вестник Европы. 2001. T. II. С. 31.
21 Globalisation: The External Pressures / Ed. by P. Kirkbride. G. В., 2001. P. 32.
22 См., напр.: С т и г л и ц Дж. Глобализация: тревожные тенденции. М., 2003. С. 21-41.
23 Более подробно см.: P e t r e 1 1 a R. Op. cit. Р. 77-81.
24 G о r d о n D. The Global Economy: new edifice or crumbling foundations // New Left Review. 1988. Vol. 168. P. 24-64; Hirst P., Thompson G. Globalisation in Question. 2nd ed. Polity Press Cambridge, 1999; Thompson G., Allen J. Think global, then think again: economic globalisation in context // Area. 1997. Vol. 29. P. 3; W e i s s L. Globalisation and the Myth of the Powerless State // New Left Review. 1997. Vol. 225. P. 3-27; Weiss L. The Myth of the Powerless State: Governing the Economy in a Global Era. Cambridge, 1998. - Всех указанных авторов иногда относят к группе скептиков в отношении глобализации.
25 S t r a n g e S. The Retreat of the State. Diffusion of Power in the World Economy. Cambridge, 1996. P. xiii.
Статья поступила в редакцию 11 февраля 2004 г.
