CC BY
101
2009 История №2(6)
I. МАКРО- И МИКРОПОДХОДЫ В ИСТОРИЧЕСКОМ ИССЛЕДОВАНИИ: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ
УДК 347
О.И. Ивонина
СОВРЕМЕННОСТЬ КАК ТЕКСТ И КОНТЕКСТ ГЛОБАЛЬНОЙ ИСТОРИИ
Рассматривается эволюция понимания Современности в зарубежной глобалистике. Утрата эпистемологического и социально-политического оптимизма современных исследователей сопровождается критикой линейно-прогрессистских схем глобальной истории и рациональной парадигмы историописания, открывая дорогу принципам альтернативности, синергетики, транзитивности исторического развития. Диалог истории с социальной антропологией, этнопсихологией и контекстной лингвистикой способствует возрождению нового метанарратива.
Ключевые слова: мультипликация мир-системы, конкурирующие идентичности, альтернативность, транзитивность.
В работах американских международников последнего десятилетия сохраняется, а после событий «черного сентября» даже усиливается, ощущение Современности как экстремального состояния утраты былой определенности базовых (пространственно-временных и ценностно-нормативных) координат человеческого развития. «Неопределенность» данного этапа трансформации самой мировой системы и непредсказуемость будущего мировой цивилизации обесценивают поиски объективных определений эпохи турбулентности, придавая «некрологический» оттенок всем формам рационального дискурса Модерности. Начиная с «конца истории» Ф. Фукуямы и заканчивая «поминками по Просвещению» Дж. Грэя, экспертному сообществу демонстрировалась ограниченность прежних объяснительных парадигм Современности, будь они политической, социологической или культурной природы, для выработки стратегии выживания в будущем.
Объективными причинами неадекватности прежних подходов к пониманию и управлению глобальными процессами стало усложнение самого предмета исследований современных авторов. Мультипликация мир-системы за счет несуверенных акторов сопровождалась ослаблением ее «ответственных игроков» - централизованных властных структур, чей суверенитет был подхвачен олигополиями, этническими и конфессиональными группировками, мафиозными и криминальными сетями.
Неустойчивое состояние мирового сообщества отчасти объясняется и крахом прежнего мировидения: по признанию И. Валлерстайна, результатом исторического поражения социализма и либерализма, как двух одинаково прогрессистских версий, стал реванш фундаменталистских течений, различающихся по своим этическим, этнопсихологическим основаниям и историческому опыту. Массовый выброс на рынок идей зачастую прямо противо-
положных социальных, экономических и военно-политических концептов, исходящих от носителей различных локальных и социокультурных идентичностей, заставляет усомниться в наличии единого вектора развития мирового сообщества, а тем более универсальных общезначимых ценностнонормативных регуляторов мирного сосуществования различных культур и цивилизаций [1. С. 236-237].
Пришедший на смену биполярному миру «новый мировой беспорядок» дискредитировал в глазах исследователей базовые эпистемологические основания Модерности: рационализм, детерминизм, императив поступательнолинейного развития, универсализм гуманистических принципов международной системы. Разрушение рационалистической парадигмы видения мировых процессов стало следствием внутренней логики развития социальногуманитарных наук, обогативших свой исследовательский арсенал, благодаря взаимодействию с достижениями современного естествознания, принципами теории относительности, неопределенности, транзитивности, синергетики.
Принцип субъективации истины получил наглядное обоснование в постмодернистском акценте на проблемах языка науки как орудии познания, конструирования и презентации изучаемой действительности. Если в соответствии с мнением представителей так называемого фигурального реализма отталкиваться от понимания истории человечества как текста, то следует признать, что летописцами Современности выступают самые разные авторы, с прямо противоположным ощущением пространства и времени, с разной оптикой, а главное - предлагающие свое видение Современности различным сегментам мировой аудитории.
Эвристическая значимость категорий «идентичность», «культура», «традиция», введенных постмодернистами в оборот международных исследований, объясняется необходимостью учета ментальных факторов внешнеполитической мотивации различных акторов мировой системы, не принимавшихся в расчет сторонниками теории рационального выбора. Зависимость поведения на мировой арене от пространственно-временного контекста и типа идентичности различных субъектов мировой политики делает ее направленность неопределенной, открывая дорогу множеству альтернатив.
Специфическая интерпретация тех категорий, которые еще недавно казались универсальными константами мира политики - «нация», «государство», «суверенитет», «признание» и др., - требует использования компаративных методов анализа и диалоговых стратегий в построении текста Современности, очищенного от незначительных деталей, а потому позволяющего дать более или менее внятное понимание глобальных проблем. Культура диалога способна преодолеть тиранию Запада в конструировании географического и социального пространства Современности, понять альтернативные пути и траектории развития, выйдя на понимание мира как коммуникативной сети, вбирающей в себя и связующей разные общества и их истории. Такая децентрализованная история человечества, сделавшая предметом исследования «встречи с другими» как источник и движущую силу экономических, социально-политических, технологических и иных типов измене-
Современность как текст и контекст глобальной истории
ний, ориентирует свой нарратив на мир «всеобъемлющего обмена» материальными и духовными ресурсами развития [2. С. 132].
Содержательной метафорой Современности в работах 90-х гг. ХХ в. стало понятие «глобальной трансформации» мировой системы, затронувшей в числе прочих и ее пространственно-временные характеристики: «сжатие времени», «расширение пространства» (Д. Харвэй), «ускорение взаимозависимости» (К. Омаэ). Апологеты (в лице С. Стрэнджа, К. Омаэ, Р. Кокса), скептики (С. Краснер, С. Хантингтон, Дж. Томпсон) и трансформационалисты (Р. Кейхан, Дж. Розенау, М. Сэндел) сходились в понимании глобальной истории как противоречивого многоуровневого процесса, порожденного совокупностью как индивидуальных действий значимых игроков мировой политики, так и кумулятивным взаимодействием различных институтов, режимов и кросскоммуникаций. Причудливый симбиоз интеграции и фрагментации пространства современной истории, порожденный глобализацией, объяснялся разной скоростью и временем включения в глобальные процессы традиционных и новых акторов, различием их статусных параметров, пониманием приоритетов и пределов глобальной трансформации [3. С. 27-28].
Для того чтобы конфликт интерпретаций глобальной истории не привел к реальному «столкновению цивилизаций», необходимо стремиться, по мнению исследователей, к созданию ценностно-нормативной базы современного миропорядка, интегрирующей в себя общегуманистические принципы равноправия, справедливости, стремления к общему благу, свойственные разным культурам. «Мирное» осмысление современности потребует преодоления как искушений абстрактного универсализма, плодящего эссенциалист-ские конструкты «мир-экономики», «информационного общества», «демократического мира», так и соблазнов социокультурного релятивизма. Баланс в понимании Современности должен основываться на презумпции единства и многообразия акторов глобальной истории, обладающих равными правами, но разными сценариями мирового развития.
Литература
1. ВаллерстайнИ. Конец знакомого мира. М.: Логос, 2003.
2. History and Theory. 2001. Vol. 40.
3. HeldD., McGrewA., GoldblattD., Perraton J. Global Transformations: Politics, Economics and Culture. Cambridge, 2000.
