CC BY
234
ЗЕМЕЛЬНОЕ И ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ ПРАВО
Современное законотворчество в сфере содержания, использования и охраны животных
ГОРОХОВ Дмитрий Борисович, ведущий научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, кандидат юридических наук
117218, Россия, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: [email protected]
Проводится анализ проекта федерального закона, направленного на коррекцию регулирования длящихся правоотношений в сфере охотничьего хозяйства. Порядок регулирования таких правоотношений установлен Федеральным законом «Об охоте и сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». С формальной точки зрения проблема состоит в попытке установления правовой определенности по вопросу о сроке, на который могут заключаться охотхозяйственные соглашения без проведения аукциона. Подвергнуто критике проектируемое решение, инициирующее ситуацию, при которой с отдельными юридическими лицами и индивидуальными предпринимателями будут заключаться охотхозяйственные соглашения, минуя аукцион на право их заключения, причем на срок больший, чем предусмотрен в ранее выданных таким хозяйствующим субъектам лицензиях. Отмечены опасные с точки зрения автора тенденции законотворчества: точечная коррекция действующих норм без учета их места и роли в механизме правового регулирования; предоставление необоснованных экономических преимуществ отдельным категориям хозяйствующих субъектов; использование способа распространения общего правила на случаи исключения из этого правила; неверное определение цели правового регулирования и способа ее достижения, приводящее к ограничению конкуренции и росту коррупциогенных факторов в сфере охотничьего хозяйства. Выявлена объективная (истинная) цель проектируемых изменений — улучшение положения отдельной категории субъектов охотхозяйственной деятельности. Установлено, что такая цель не соответствует проектируемому способу ее достижения. Обозначена главная проблема — ухудшение экономического положения в охотничьем хозяйстве страны. Ее решение не соотносится с точечной коррекцией названного Закона, а заставляет говорить о необходимости государственной поддержки, оказываемой всем субъектам предпринимательской деятельности в сфере охотничьего хозяйства, основанной на принципе социальной справедливости. Прогнозируется, что задача улучшения экономического положения в охотничьем хозяйстве потребует кардинального изменения концепции регулирования отношений в области охоты и сохранения охотничьих ресурсов в целом, включая имеющиеся принципы и конструкцию Закона об охоте.
Ключевые слова: безнадзорные животные, домашние животные, гуманное обращение с животными, жестокое обращение с животными, животные как источник повышенной опасности, законодательные инициативы по вопросам содержания, использования и защиты животных, федеральное законодательство о животных, региональное законодательство о животных, акты органов местного самоуправления о животных, юридическая классификация животных.
Modern Legislation and Lawmaking in the Field of Maintenance, Use and Protection of Animals
D. B. GOROKHOV, candidate of legal sciences
The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation
34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., Moscow, Russia, 117218
E-mail: [email protected]
The analysis of the draft Federal law aimed at correcting the regulation of lasting legal relations in the sphere of hunting. The regulation of such legal relations was stated by the Federal Law "On hunting and preservation of hunting resources and on amendments to certain legislative acts of the Russian Federation". From a formal point of view there is a problem in attempting to establish the legal certainty concerning the terms of hunting business agreement which can be concluded without auction. The author criticizes the draft decision which will initiate a situation in which some legal entities and individual entrepreneurs will conclude hunting business agreements without auction for a longer period than provided for in previously issued licenses for such economic entities. By the author, the trend of legislation — point correction of existing norms without considering their place and role in the mechanism of legal regulation; the provision of unreasonable economic benefits to certain categories of economic entities; use of the method of covering by the general rules the cases of exception to this rule; incorrect definition of the purpose of legal regulation and ways of its achievement, leading to restriction of competition and increase corruption-factors in the sphere of hunting are really dangerous. The author identified objective (true) purpose of drafting change. It is the improvement for the individual categories of entities of hunting activities. But such a goal does not correspond to the drafting method of its achievement. The main problem is the deterioration of the economic situation in the hunting sphere of the country. The resolving of this problem does not correlate with correction of the Law, but talks about the need for state support for all business entities in the sphere of hunting based on the principle of social justice. The author predicts that the improving economic situation in the hunting business will require a fundamental change in the concept of regulation of relations in the field of hunting and preservation of hunting resources in general, including the existing principles and design of the hunting law.
Keywords: stray animals, companion animals, humane treatment of animals, animal cruelty, animals as the source of danger, legislative initiative on the management, use and protection of animals, Federal legislation on animals, regional legislation on animals, acts of local self-government bodies on animals, legal classification of animals.
DOI: 10.12737/article 58e39ece96d568.74247445
Отношения по охране и использованию животных, находящихся в состоянии естественной свободы (объектов животного мира), регулируются комплексом федеральных законов: от 24 апреля 1995 г. № 52-ФЗ «О животном мире», от 20 декабря 2004 г. № 166-ФЗ «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов» и от 24 июля 2009 г. № 209-ФЗ «Об охоте и сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации».
В то же время на федеральном уровне существует значительный правовой вакуум в регулировании отношений, объектом (предметом) которых являются животные всех видов (групп), не находящиеся в состоянии естественной свободы и, соответственно, не относящиеся к объектам животного мира. Фактически в реальной жизни такие общественные отношения сложились давно, а их федеральное правовое регулирование отсутствует. На федеральном
уровне предпринимаются попытки восполнить отмеченный правовой вакуум путем разработки и принятия специального федерального закона о таких животных, а также коррекции норм уголовного и административного законодательства об ответственности за жестокое обращение с животными.
Однако, как будет показано далее, эти законодательные инициативы не могут обеспечить качественного и полноценного правового регулирования. Предлагаются проекты концептуально не продуманных, заведомо неработоспособных, декларативных законов об ответственном обращении с животными и об усилении уголовной и административной ответственности за жестокое обращение с ними. Не учитывается необходимость коррекции целых пластов действующего законодательства, затрагивающего вопросы регулирования отношений, в которых животные — объект (предмет) регулирования, а именно: гражданского законодательства,
законодательства о ветеринарии и племенном животноводстве, об органах государственной власти субъектов РФ и органах местного самоуправления, региональных законов.
Законодательные инициативы по урегулированию в специальном федеральном законе отношений по поводу животных, не являющихся объектами животного мира. По инициативе группы депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ вносился и обсуждался проект федерального закона № 458458-5 «Об ответственном обращении с животными». Этот законопроект 23 марта 2011 г. был рассмотрен и принят в первом чтении Государственной Думой, затем включался в примерную программу рассмотрения на 2015 и 2016 гг., но до сих пор не прошел второе чтение и не стал действующим законом. Ответственным органом, обеспечивающим доработку и согласование этого законопроекта, определен Комитет Государственной Думы по природным ресурсам, природопользованию и экологии.
Помимо названного, обсуждался проект федерального закона «Об ответственном отношении к домашним животным и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». Этот законопроект был подготовлен и вносился в Государственную Думу Законодательным Собранием г. Санкт-Петербурга. Правительство РФ в заключении от 12 декабря 2014 г. № 8360п-П9 не поддержало законопроект в представленной редакции и указало, что «нормы, предлагаемые законопроектом, целесообразно проработать в рамках подготовки проекта № 458458-5 к рассмотрению Государственной Думой во втором чтении». Основание для такого вывода — «схожесть предмета регулирования» в двух предлагаемых проектах.
Уже сами названия законопроектов вызывают принципиальные возражения. Во-первых, «ответственное отношение» и «ответственное обращение» — оценочные понятия, при-
менение которых в законодательстве нежелательно. Во-вторых, эти оценочные понятия не имеют юридического содержания: закон должен предусматривать правила, за нарушение которых наступает юридическая ответственность, в этом его смысл и назначение. Поэтому слово «ответственное» лишнее в названиях обоих законопроектов. В-третьих, термин «ответственное отношение» применительно к животным вообще не коррелирует с действующим законодательством, а другой термин — «обращение с животными» — не употребляется в действующем законодательстве. Его можно рассматривать через гражданско-правовые категории владения, пользования и распоряжения животными как имуществом с соблюдением принципа гуманности, но и в этом случае неизбежно существенное ограничение правового регулирования, поскольку оно должно предусматривать в комплексе содержание, охрану и использование животных. Термин «обращение с животными» неудачен еще и потому, что он ассоциируется с гражданско-правовой категорией «оборотоспособность», но правоотношения, о которых идет речь в законопроекте, гораздо шире по своему содержанию. Название законопроекта «Об ответственном обращении с животными» значительно уже его содержания.
В обоих законопроектах преобладают отсылочные нормы по вопросам реализации проектируемых законоположений («устанавливается Правительством Российской Федерации», «определяется Правительством Российской Федерации» и т. д.), т. е. проектируемые законы не смогут работать без широчайшего комплекса обеспечивающих подзаконных актов. Ни в том, ни в другом законопроекте не содержится указаний на финансово-экономическое и организационное обеспечение их действия. Не установлен и в настоящее время отсутствует федеральный орган исполнительной власти,
который должен стать уполномоченным для реализации проектируемых законодательных положений. Не усматривается и установление координации между имеющимися органами государственной власти по обозначенным вопросам организационного обеспечения реализации будущих законов. Получается, что федеральным законом провозглашается благородная идея, а осуществить ее в реальной жизни при полном отсутствии механизма реализации надлежит Правительству РФ, органам исполнительной власти федерального и регионального уровня. Таким образом, и названия, и содержание обоих законопроектов свидетельствуют об их декларативности и концептуальной недоработанности.
Недавно возник инициативный проект федерального закона «О содержании собак в Российской Федерации», подготовленный группой депутатов Государственной Думы. Анализ проекта приводит к выводу об отсутствии в нем и сопровождающей его пояснительной записке внятного концептуального обоснования предлагаемых норм, равно как и обоснования выбора столь узкого предмета и чрезмерно жесткого способа регулирования. Очевиден односторонний, запретительный подход, используемый в проекте закона, с явно выраженным акцентом на изначально существующий реальный и возможный (потенциальный) вред ввиду нахождения вблизи человека домашнего животного (собаки).
Все вышеназванные проекты появились на свет не благодаря плановой нормотворческой работе, а в порядке реализации своего права субъектами законодательной инициативы (ст. 104 Конституции РФ). Акцентирование внимания на этом обстоятельстве ни в коей мере не является критикой ни самого такого права, ни процедуры его реализации. Вместе с тем очевидно, что если бы работа над созданием федерального закона имела плановый характер или законодательная инициатива исходила
от Президента РФ, то законопроект был бы более подготовленным к принятию в качестве федерального закона и реализация идеи правового регулирования рассматриваемых отношений, возможно, уже состоялась бы.
Безусловно, следует приветствовать само стремление к законодательному урегулированию отношений по поводу животных, не являющихся объектами животного мира. Однако по последнему из названных законопроектов, даже не касаясь его содержательной и технико-юридической стороны, нельзя не отметить, что сфера (предмет) его регулирования ограничивается только одним видом домашних животных — собаками. Роль такого или подобного ему федерального закона для правовой системы страны будет отрицательной, так как создаст прецедент излишней детализации предмета регулирования. При такой логике законодателя может возникнуть необходимость в отдельных федеральных законах о кошках, аквариумных рыбах, певчих и иных птицах в клетках, хомячках, декоративных кроликах, морских свинках и т. д.
Очевидно, что федеральный закон должен быть комплексным, охватывать всех животных, не отнесенных к объектам животного мира, включая вопросы их содержания, использования и охраны. Однако ни в одном из выдвинутых до сих пор законопроектов эти задачи не решены.
Следует подчеркнуть отсутствие научного обеспечения нормотворче-ского процесса в этой области, хорошо подготовленной доктринальной базы: такая задача перед учеными в нашей стране и не ставилась. Хотя отсутствие «госзаказа» вряд ли можно признать решающим основанием для отказа от научного исследования возникшей и продолжающей существовать проблемы.
Проблемы коррекции отраслевого и регионального законодательства. Поскольку в законодательстве нет ни должного правового определения, ни классификации животных,
не находящихся в условиях естественной свободы, такое определение и классификацию необходимо разработать1. К животным, не находящимся в состоянии естественной свободы, следует отнести прежде всего домашних животных, среди которых можно выделить сельскохозяйственных животных и животных-компаньонов (собак, кошек, птиц, аквариумных рыб, грызунов и др.). В обширный перечень этой группы входят также: зоопарковые, цирковые, спортивные, служебные, используемые в научно-исследовательских (лабораторных) целях и другие животные, включая диких по природе, но находящихся в неволе.
«Отделение» животных от объектов животного мира — вопрос непро-стой2. Для чего нужна такая классификация? Разделение животных, не относящихся к объектам животного мира, на различные виды (группы) необходимо для определения способа регулирования обращения людей с входящими в такие виды (группы) животными, включая конкретные нормы и правила (императивные, диспозитивные, запретительные, разрешительные и т. п.).
Выше отмечено, что нельзя ограничиваться принятием одного только специального федерального закона о животных, не относящихся к объектам животного мира. Требуется также коррекция гражданского законодательства, законодательства о ветеринарии и племенном живот-
1 Подробнее см.: Горохов Д. Б., Горохова Ю. В. Проблемы правового регулирования отношений по содержанию, использованию и охране животных, не относящихся к объектам животного мира // Законодательство и экономика. 2015. № 3. С. 22—41; Иванова Ю. В. России нужен цивилизованный закон о животных. Интервью с Д. Б. Гороховым // Адвокат. 2015. № 9. С. 18—30.
2 Подробнее см.: Горохов Д. Б., Горохо-
ва Ю. В. Указ. соч.; Минина Е. Л. Проблемы правового регулирования обращения с животными // Журнал российского права. 2014. № 12. С. 80—82.
новодстве, законодательства об органах государственной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления. Отметим некоторые позиции, нуждающиеся в коррекции.
Так, российское гражданское законодательство применяет к животным общие правила об имуществе, выводя их в особую категорию одушевленных вещей и устанавливая требования гуманного обращения с животными (ст. 137 ГК РФ). Гражданский кодекс РФ (ст. 230— 232, 241) употребляет такие термины, как «безнадзорные животные», «безнадзорный или пригульный скот», а также «надлежащее содержание» и «домашние животные» при «ненадлежащем обращении» с ними. Однако названные правила, категории и понятия в ГК РФ не определены, развития и конкретизации их содержания в гражданском законодательстве не проводится.
Статья 137 ГК РФ относит животных к имуществу, распространяя на них право собственности, запрещая жестокое обращение с животными, противоречащее принципам гуманности. Чтобы уяснить, какие именно животные имеются в виду в указанной статье, необходимо сопоставить ее с другими нормами Кодекса, которые о них упоминают. Так, в ст. 230, 231, 232 и 241 ГК РФ говорится только о домашних, или, лучше сказать, об одомашненных, животных, а «основным критерием, позволяющим отличить дикое животное от одомашненного или иного, служит среда его обитания»3, ведь для того, чтобы быть задействованным в гражданском обороте, животное должно быть обязательно обособлено. Объектом гражданского права (имуществом) может выступать только животное, в отношении которого владелец осуществляет права владения, пользования и распоряжения. Следовательно, нормы ГК РФ распространяются на жи-
3 Гасников К. Д. Животные как объект гражданских прав // Законодательство и экономика. 2002. № 12. С. 41.
вотных, не относящихся к объектам животного мира, во всяком случае лишь на тех, которые не находятся в состоянии естественной свободы. Например, дикий волк или лисица могут быть объектом права собственности, если содержатся в неволе.
Животные в гражданском законодательстве России приравниваются к имуществу, что не мешает цивилистам выделять их в своеобразную категорию одушевленных вещей или предметов4. Об одушевленности особого рода имущества — животных — свидетельствует их способность «чувствовать и переживать, реагировать на происходящие события в эмоциональном плане»5. Как на признание законодателем одушевленности животного, отнесенного к имуществу, в литературе обращается внимание на п. 2 ст. 231 ГК РФ. Данная норма предоставляет прежнему собственнику животного право после перехода этого животного в собственность другого лица при наличии обстоятельств, свидетельствующих о сохранении у животного привязанности к прежнему собственнику или о жестоком либо ином ненадлежащем обращении с ним нового собственника, потребовать возврата животного на условиях, определяемых по соглашению с новым собственником, а при недостижении такого соглашения — судом. «Таким образом, законодатель, пусть и очень осторожно, признал за животными способность иметь и проявлять свою волю»6.
Сейчас приведенную норму в судебном порядке применить очень
4 См.: Мохов А. А, Копылов Д. Э. Псовые как объекты гражданских прав // Юридический мир. 2006. № 12. С. 41; Гражданское право: учебник. Т. I / под ред. О. Н. Садико-ва. М., 2006. С. 160; Васьковский Е. В. Учебник гражданского права. М., 2003. С. 116.
5 Окунев К. Домашние животные как объекты гражданских прав. URL: http://www. zooclub.ru/urist/16.shtml.
6 Валеев М. М. Вещи как объекты граж-
данских правоотношений: дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2003. С. 33.
сложно, поскольку на федеральном уровне понятие жестокого обращения с животным предусмотрено только в уголовном законодательстве с обязательными последствиями в виде гибели или увечья животного в результате жестокого обращения. Представляется, что, проектируя п. 2 ст. 231 ГК РФ, законодатель имел в виду менее тяжкие для животного последствия, иначе приведенная норма частично утрачивает свой правовой смысл. В будущем федеральном законе о животных необходимо учесть эти обстоятельства и развить нормы, защищающие право прежнего владельца на возврат животного новым собственником, провести связь между жестоким обращением как основанием возврата животного прежнему владельцу и основанием применения к мучителю мер административной или уголовной ответственности. Тогда у нового владельца, жестоко обращающегося со своим питомцем, возникнет реальная альтернатива — вернуть животное прежнему владельцу или подвергнуться административной либо даже уголовной ответственности, и норма п. 2 ст. 231 ГК РФ станет работающей.
Нуждаются в обновлении и обязательно должны быть учтены в будущем федеральном законе о животных положения ГК РФ о бремени содержания животных. Обладание животными как специфическим объектом имущества порождает для собственника (владельца) определенные обязанности, укладывающиеся в гражданско-правовое понятие «бремя содержания имущества». Становясь собственником домашнего животного, субъект неизбежно вступает в правовые отношения, содержание которых составляют достаточно жесткие законодательные ограничения и юридические обязанности по осуществлению бремени собственности7.
7 Микрюков В. А. Благо и бремя обладания животными на праве собственности //
Невыполнение таких ограничений и обязанностей может повлечь для нарушителя неблагоприятные последствия. Однако и в этом вопросе нормы ГК РФ нуждаются в коррекции. Так, ст. 241 ГК РФ предусматривает: в случаях, когда собственник домашних животных обращается с ними в явном противоречии с установленными на основании закона правилами и принятыми в обществе нормами гуманного отношения к животным, эти животные могут быть изъяты у собственника путем их выкупа лицом, предъявившим соответствующее требование в суд. Данная норма при признании ее гуманистической направленности вызывает справедливую критику: человек, который из жалости и сострадания намерен избавить животное от жестокого обращения, изначально находится в ситуации, заведомо для него несправедливой, поскольку «он должен еще и заплатить тому, кто, по сути, является правонарушителем», порой немалую сумму, если речь идет о породистом животном, тогда как животное в таких случаях должно изыматься соответствующими службами в принудительном порядке8. Помимо отмеченной несправедливости, такой порядок вызывает сомнения в его эффективности, поскольку желающих спасать мучимых хозяевами животных на предлагаемых ст. 241 ГК РФ условиях найдется немного.
Возможна и коррекция оборото-способности животных как объекта гражданских прав. Для определения оборотоспособности отдельных видов животных требуется анализ специального законодательства, так как объекты, ограниченно оборотоспособные, определяются в порядке, установленном зако-
Законодательство и экономика. 2014. № 8. С. 48—55.
8 См.: Данилова С. И. Проблемы законода-
тельной регламентации обращения с живот-
ными в России и пути их решения. Доступ из СПС «КонсультантПлюс». 2013.
ном, а изъятые из оборота объекты должны быть прямо указаны в законе (ч. 2 ст. 129 ГК РФ). Например, особо охраняемые виды животных (объекты животного мира), внесенные в Красную книгу Российской Федерации, практически изъяты из оборота на основании ч. 4 ст. 24 Федерального закона «О животном мире». В качестве примера ограничения оборотоспособности отдельных видов животных можно привести идею установления на уровне федерального закона механизма, включающего регистрацию собак «потенциально опасных пород», ведение соответствующего государственного реестра и выдачу лицензий владельцам на право содержания собак «потенциально опасных пород». В случае реализации данной идеи собаки таких пород будут ограничены в обороте. Оборотоспо-собность животных должна определяться законодателем с учетом принципа гармонизации частных и публичных интересов9.
Говоря о формировании законодательства об использовании, о содержании и охране животных, нельзя обойти вниманием серьезнейшую проблему: животные как источник повышенной опасности. В доктрине гражданского права животные традиционно рассматриваются как возможный источник повышенной опасности. Однако в ст. 1079 «Ответственность за вред, причиненный деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих» ГК РФ в качестве таковых животные не упоминаются. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина» животные как источник повышенной опасности также не упомяну-
9 См.: Мохов А. А., Копылов Д. Э. Указ. соч. С. 41—48.
ты. В данном постановлении отмечено: «По смыслу статьи 1079 ГК РФ, источником повышенной опасности следует признать любую деятельность, осуществление которой создает повышенную вероятность причинения вреда из-за невозможности полного контроля за ней со стороны человека» (п. 18). Например, при нападении на человека волка, сбежавшего из зоопарка, наступает гражданско-правовая ответственность зоопарка как организации, ведущей коммерческую деятельность с использованием источника повышенной опасности. Напротив, при нападении на человека дикого волка в лесу ответственность государства за вред, причиненный здоровью или жизни гражданина, не наступает, поскольку хотя в этом случае есть и источник повышенной опасности, и его собственник (государство), но нет какой-либо деятельности, связанной с использованием источника повышенной опасности10.
Таким образом, владельцами источника повышенной опасности должны признаваться организации, использующие животных в зрелищных, культурно-просветительских и развлекательных целях (цирки, зоопарки и т. д.). В отношении домашних животных деятельность граждан и организаций состоит в их продуктивном (животноводство, птицеводство, звероводство) либо ином использовании (например, собаки могут использоваться в оперативно-розыскной деятельности, а также для охраны, охоты, получения шерсти, коммерческого разведения в питомниках или для удовлетворения различных потребностей хозяина — собака-компаньон, собака-поводырь и т. д.).
Итак, для отнесения тех или иных объектов к источникам повышенной опасности используется два признака: наличие вредоносных свойств; невозможность полного контроля за
10 См.: Мохов А. А., Копылов Д. Э. Указ. соч. С. 41—48.
ними со стороны человека11. Следовательно, применительно к животным признание их источником повышенной опасности возможно, если животное способно причинить значительный вред здоровью или жизни человека, имуществу граждан и организаций. Под вредоносными свойствами понимаются прежде всего физические свойства (размеры, вес животного, величина когтей, зубов, наличие рогов и т. д.), обладая которыми, животное способно причинить вред. Совершенно очевидно, что, например, собака миниатюрной породы той-терьер по своим психофизическим свойствам не может нанести человеку серьезных травм, в отличие от собаки породы ротвейлер. Вредоносным психическим свойством является агрессивность животного, которая не может полностью нивелироваться благодаря контролю со стороны человека. Однако понятие вредоносных свойств не исчерпывается физическими кондициями и поведенческими особенностями животного, и это совершенно правильно: тот же той-терьер может причинить существенный вред здоровью людей, если окажется заражен бешенством. Вопрос о том, является ли животное источником повышенной опасности, должен решаться судом исходя из конкретных обстоятельств.
Поэтому трудно согласиться с авторами, которые высказывают такие, например, воззрения: «Отдельные породы собак в силу селекции у них служебных или бойцовских свойств, особых черт психики сложно отнести к группе полностью подконтрольных человеку. Такие собаки, несмотря на их принадлежность к виду домашних собак, должны быть отнесены к источникам повышенной опасности. Не случайно Гражданский кодекс Украины среди источников повышенной опасности прямо указал на некоторые по-
11 См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации / отв. ред. О. Н. Садиков. М., 1996. С. 678.
роды собак (ч. 1 ст. 1187)»12. В приведенной цитате налицо отождествление понятий «вредоносные свойства» источника повышенной опасности и «психофизические свойства» животного, что приводит к неверным выводам. Такой подход ведет к юридическому закреплению отдельных видов или пород животных в качестве источника повышенной опасности, что не согласуется с положениями ст. 1079 ГК РФ.
В данном контексте нельзя не коснуться активно популяризируемой в настоящее время идеи разработки некоего перечня собак «потенциально опасных» или «особо опасных» пород. Такой перечень предлагается разработать в целях, например, введения административного контроля за владельцами собак таких пород, предусматривающего обязательное прохождение курса дрессировки на послушание, повышенные штрафы за оставление собаки без надзора и другие подобные меры. Если принять эту идею, необходимо и широкое обсуждение, и учет опыта ряда зарубежных стран, имеющих в своем законодательстве подобные перечни пород. Совсем другое дело, если такой перечень или ссылку на него инкорпорировать в ст. 1079 ГК РФ. В этом случае при рассмотрении гражданских дел о причинении вреда собаками виновные будут заранее «назначены», что не соответствует ни духу правосудия, ни принципам гражданского законодательства.
При разработке федерального закона об использовании, о содержании и об охране животных обязательно должны быть учтены нормы Гражданского кодекса РФ о безнадзорных животных. Безнадзорным домашним животным посвящена ст. 230 ГК РФ. Однако в ее тексте не приводятся определения понятий «безнадзорные животные» и «пригульный скот». Поэтому для уяснения смысла термина «безнадзорные
12 Мохов А. А., Копылов Д. Э. Указ. соч.
С. 46—48.
животные» следует обращаться к ст. 225 «Бесхозяйные вещи» ГК РФ. Названная статья указывает на безнадзорных животных как на разновидность бесхозяйных вещей и дает определение бесхозяйной вещи: таковой является вещь, которая не имеет собственника или собственник которой неизвестен либо, если иное не предусмотрено законами, от права собственности на которую собственник отказался. Таким образом, домашние животные, не имеющие собственника (владельца), от которых собственник отказался или он неизвестен, должны именоваться исключительно безнадзорными. В обиходе таких животных обычно называют бездомными, бродячими, бесхозяйными. На бытовом уровне такие наименования уместны, однако их проникновение в нормативные правовые акты неизбежно вызовет их противоречие Гражданскому кодексу РФ, внесет путаницу и неопределенность в правовое регулирование, поэтому необходимо придерживаться терминологии ГК РФ.
Такая путаница уже существует в научной литературе. В частности, высказана следующая точка зрения: «Под безнадзорными животными следует понимать животных, имеющих хозяина, но временно выбывших из-под его опеки. То есть животное могло потеряться, в частности собака могла сорваться с поводка и убежать, либо хозяин-собственник мог отпустить собаку с поводка намеренно. Под бесхозяйным животным следует понимать животное, не имеющее хозяина-собственника в принципе, т. е. собаки, которые живут в городах и населенных пунктах в состоянии естественной свободы, нередко сбиваясь в стаи, должны признаваться бесхозяйными». Из этого не основанного на нормах ГК РФ толкования авторы делают практический вывод: «Собака, определение породы которой вызывает затруднение, находящаяся в состоянии естественной свободы, без ошейника и без возможности ее идентификации (отсутствие микрочипа
или клейма), также должна признаваться бесхозяйной»13. Подобное небрежное обращение с юридической терминологией не только неприемлемо с научной точки зрения, но и чревато негативными последствиями в случае проникновения в нормативные правовые акты и правоприменительную практику.
Возникает вопрос: к каким именно животным должны применяться нормы ГК РФ о безнадзорных животных? Очевидно, что прежде всего к сельскохозяйственным животным (коровы, овцы, свиньи, козы и т. д.) и птице (гуси, утки, куры и даже страусы), домашним кошкам и собакам. Сложнее ответить на вопрос: применимы ли эти нормы к безнадзорным одичавшим животным, например собакам, организованным в группы (стаи)? Как уже отмечалось, такие животные (безнадзорные собаки) по действующему законодательству могут быть отнесены только к необъятной группе животных, не являющихся объектами животного мира. Следовательно, чтобы решить, применимы ли к ним нормы ГК РФ о безнадзорных животных, необходимо на уровне федерального закона сначала провести классификацию и отнести одичавших безнадзорных животных либо к домашним животным, либо к диким, т. е. объектам животного мира. В первом случае на таких животных будут в полной мере распространяться правила ст. 230—232 ГК РФ, во втором — нормы Федерального закона «О животном мире». Только на этой правовой основе должно строиться дальнейшее — на уровне субъектов РФ и муниципальных образований — правовое регулирование.
Сильно отстает от потребностей практики законодательство о ветеринарии и племенном животно-
13 Николюкин С. В., Уткина И. О. Особенности возникновения и прекращения права собственности на безнадзорных и бесхозяйных животных: коллизии гражданского законодательства // Юрист. 2008. № 6. С. 19—27.
водстве. В нашей стране ветеринарное обслуживание традиционно ориентировалось преимущественно на сельскохозяйственных животных14. В отношении других животных оно стало востребованным и получило развитие только в последние десятилетия. Обозначившиеся частноправовые особенности этих отношений требуют обоснованного юридического формулирования и включения в механизм федерального нормативного регулирования.
То же замечание относится и к Федеральному закону от 3 августа 1995 г. № 123-ФЗ «О племенном животноводстве», в ст. 2 которого племенное животное определяется исключительно как «сельскохозяйственное животное, имеющее документально подтвержденное происхождение...». Согласно названному Закону отношения в области разведения и использования диких животных и домашних животных, не являющихся сельскохозяйственными племенными животными, регулируются иным законодательством Российской Федерации. Но такое законодательство отсутствует! В результате получается, что добросовестное сохранение и воспроизводство даже элитных пород домашних животных, имеющих высокую стоимость как имущество, не имеет правового регулирования. Очевидно, что этот зияющий пробел должен быть восполнен.
Как видно из вышеизложенного, правовое регулирование отношений по поводу животных, не относящихся к объектам животного мира, имеет столько пробелов, что его уместнее называть фрагментарным. Но, возможно, это как-то нивелируется региональными законами? Увы, почти все региональные законы и правила исключают из сферы регулирования сельскохозяйственных животных и животных, используемых в служебных и научно-исследовательских целях. Региональные за-
14 См. Закон РФ от 14 мая 1993 г. № 4979^ «О ветеринарии».
коны по своему содержанию структурируются на два крупных блока: правила содержания домашних животных и порядок отлова и содержания безнадзорных животных15.
Федеральным законом от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» среди полномочий органов местного самоуправления не предусмотрено полномочий по регулированию отношений, связанных с животными. Не урегулировано также и распределение обязанностей и полномочий по вопросу об обращении с животными между органами государственной власти субъектов РФ и муниципалитетами, в результате чего возникают серьезные проблемы.
Одна из таких проблем — безнадзорные животные, которые (как и животные вообще) прямо не «приписаны» ни к субъектам РФ, ни к муниципальным образованиям. Неясно, во-первых, к какой сфере законодательства относится данный вопрос, во-вторых, какие органы за таких животных «отвечают»: региональные или муниципальные16.
Регулирование вопросов обращения с животными, в том числе безнадзорными, переместилось преимущественно на муниципальный уровень: эти вопросы обычно рассматриваются в аспекте благоустройства, а утверждение правил благоустройства территории отнесено к вопросам местного значения поселения и городского округа (ст. 14, 16 Федерального закона от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ). Органы местного самоуправления оспаривали нормы законов субъектов РФ, которые возложили на них обязанности по финансированию и
15 См.: Минина Е. Л. Правовой режим охраны животных в городской среде (§ 1 и 2 гл. 8). С. 202—219 // Правовое обеспечение благоприятной окружающей среды в городах: науч.-практ. пособие / Боголюбов С. А., Болтанова Е. С., Выпханова Г. В. и др.; отв. ред. Н. В. Кичигин. М., 2013.
16 См.: Минина Е. Л. Указ. соч. С. 209, 210.
организации отлова безнадзорных животных, а также содержанию приютов для таких животных. Верховный Суд РФ поддержал эту позицию, признав, что именно региональные органы государственной власти, а не муниципалитеты должны обеспечивать (финансировать) работу в данном направлении17.
Анализ полномочий региональных органов государственной власти, органов местного самоуправления, а также законодательства субъектов РФ и муниципальных актов еще раз подтверждает необходимость принятия федерального закона о животных, не относящихся к объектам животного мира. На основании такого закона и в соответствии с конституционным разграничением предметов ведения регионы и муниципальные образования могли бы строить свое нормативное правовое регулирование вопросов содержания, использования и охраны животных, отнесенных к их компетенции. На основе этого закона соответственно должны быть уточнены полномочия органов государственной власти и органов местного самоуправления. При этом следует использовать положительный опыт в этой сфере, наработанный на региональном и муниципальном уровне.
17 Верховный Суд РФ указал следующее: установление порядка отлова и содержания безнадзорных животных относится к мерам по предупреждению эпидемий и ликвидации их последствий, а также предупреждению и ликвидации болезней животных, их лечению, защите населения от болезней, общих для человека и животных, указанные полномочия относятся к компетенции органов государственной власти субъекта РФ (подп. 49, 491, 492 Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации»). См., например, определения ВС РФ от 28 января 2010 г. № 32-В09-22 и от 4 июля 2012 г. № 88-АПГ12-2.
Законодательные инициативы по коррекции ответственности за жестокое обращение с животными. Насущной проблемой является и совершенствование норм об ответственности за жестокое обращение с животными. Действующая редакция ст. 245 Уголовного кодекса РФ давно вызывает справедливую критику ввиду ее трудноприменимости на практике. Уголовная ответственность возникает, во-первых, только в случае наступления определенных последствий — увечья или гибели животного. Истязание животного, не приведшее к гибели или увечью, остается декриминализированным. Во-вторых, уголовная ответственность наступает при наличии определенных признаков состава преступления: мотива (субъективная сторона) — только хулиганского или корыстного, а также способа совершения (объективная сторона) — или с применением садистских методов или в присутствии малолетних. Причем первые и вторые (последствия и признаки) должны присутствовать в совокупности. Например, действия так называемых догхантеров очень сложно либо вовсе невозможно квалифицировать как уголовно наказуемое деяние. Деяние, предусмотренное ст. 245 УК РФ, относится к категории преступлений небольшой тяжести. За жестокое обращение с животными предусмотрено применение одного из следующих видов наказаний: штраф, обязательные работы, исправительные работы, принудительные работы, ограничение свободы, арест, лишение свободы.
Одна из последних попыток коррекции ст. 245 УК РФ — инициативный депутатский проект федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации (в части введения новой редакции статьи 245 Уголовного кодекса Российской Федерации)», подготовленный к внесению в Государственную Думу в апреле 2016 г.
Основной идеей автора законопроекта было обеспечение уголовной от-
ветственности в первую очередь для догхантеров. В этих целях предлагается исключить такие признаки преступления, присутствующие в действующей редакции ст. 245 УК РФ, как наличие в действиях по отношению к животному корыстного мотива, либо применение садистских методов, либо совершение преступления в присутствии малолетних. Как отмечается в пояснительной записке к законопроекту, догхантеры часто умерщвляют собак общественно опасными способами, в том числе с помощью ядов или огнестрельного оружия, поэтому привлечение их к уголовной ответственности будет способствовать и обеспечению безопасности людей. Следует приветствовать исключение названных выше признаков преступления, поскольку их обязательность в настоящее время затрудняет применение ст. 245 УК РФ и в первую очередь по отношению к догхантерам. Но, увлекшись идеей обеспечения безопасности людей путем привлечения к уголовной ответственности догхантеров, применяющих яды, автор законодательной инициативы забыл о том, что к этому случаю применимы нормы гл. 25 УК РФ, предусматривающие ответственность за преступления против здоровья населения. Такого рода ошибка — не единственная в данном законопроекте. Например, предлагается считать квалифицирующим признаком жестокое обращение с двумя и более животными — по аналогии с преступлениями против личности. Однако жизнь животных не является в данном составе объектом преступления, его объект — гуманное отношение к животным и общественная нравственность. Поэтому общественная опасность данного преступления не зависит от того, причинен вред одному животному или нескольким, а предлагаемый в качестве квалифицирующего признак множественности жертв может использоваться лишь как обстоятельство, характеризующее лич-
ность виновного при назначении ему наказания (ч. 3 ст. 60 УК РФ).
Самое досадное упущение рассматриваемого законопроекта состоит в следующем. В проектируемом примечании к ст. 245 УК РФ дается максимально широкое определение жестокого обращения с животными: умышленное причинение им физических и (или) психических страданий, выразившихся в том числе в нанесении побоев животному, истязании, действиях сексуального характера в отношении животного, повреждении внутренних органов, лишении животного пищи, сна, возможности передвигаться.
Казалось бы, вот оно, долгожданное определение жестокого обращения, которое справедливо обеспечит привлечение к уголовной ответственности мучителей животных, ныне остающихся безнаказанными! Кроме того, такая новелла поможет «оживить» неработающие нормы ГК РФ о возврате животного прежнему владельцу, если новый жестоко с ним обращается (п. 2 ст. 231 ГК РФ), а также о принудительном изъятии животного у владельца (ст. 241 ГК РФ). Увы, нет! Законопроект оставил неприкосновенным самое главное условие наступления ответственности — гибель или увечье животного в результате жестокого обращения.
В том же примечании дано определение увечья: утрата животным зрения, голоса, слуха либо какого-либо органа или его функций, уничтожение кожного, волосяного (иного) покрова, неизгладимое обезобра-жение тела животного. Эти положения вызывают вопросы: какие органы или специалисты должны определять степень вреда при увечье? Какой здесь нужен вид экспертизы и за чей счет она должна проводиться? В случае причинения смерти или вреда здоровью человека проводится судебная медицинская экспертиза. Но животные в отличие от человека не являются субъектами права, и такая пря-
мая аналогия в данном случае неприменима.
Приходится констатировать, что и законодательные инициативы по коррекции уголовной ответственности за жестокое обращение с животными отличают концептуальная непроработанность, ошибки и противоречия.
Законодатели не обходят вниманием и вопрос об административной ответственности за жестокое обращение с животными. КоАП РФ на сегодняшний день не содержит определение и состав такого правонарушения, как «жестокое обращение с животными»18.
Попытки разработки законопроекта о введении административной ответственности за жестокое обращение с животными предпринимались неоднократно. Остановим-
18 При этом ответственность за иные правонарушения, имеющие отношение к животным, КоАП РФ предусматривает. Так, гл. 8 КоАП РФ содержит шесть статей, касающихся животных: 8.29 «Уничтожение мест обитания животных»; 8.33 «Нарушение правил охраны среды обитания или путей миграции объектов животного мира и водных биологических ресурсов»; 8.35 «Уничтожение редких и находящихся под угрозой исчезновения видов животных или растений»; 8.36 «Нарушение правил переселения, акклиматизации или гибридизации объектов животного мира и водных биологических ресурсов»;
8.37 «Нарушение правил охоты, правил, регламентирующих рыболовство, и другие виды пользования объектами животного мира»;
8.38 «Нарушение правил охраны водных биологических ресурсов». Глава 10 КоАП РФ содержит четыре статьи применительно к животным: 10.6 «Нарушение правил карантина животных или других ветеринарно-санитар-ных правил»; 10.7 «Сокрытие сведений о внезапном падеже или об одновременных массовых заболеваниях животных»; 10.8 «Нарушение ветеринарно-санитарных правил перевозки, перегона или убоя животных либо правил заготовки, переработки, хранения или реализации продуктов животноводства»; 10.11 «Нарушение норм и правил ведения племенного животноводства».
ся на одной из последних. В январе 2016 г. появился инициативный проект федерального закона № 954756-6 «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в целях введения административной ответственности за жестокое обращение с животными», подготовленный депутатами Государственной Думы. Законопроектом предлагается дополнить гл. 20 КоАП РФ статьей 20.34, предусматривающей административную ответственность за жестокое обращение с животным, т. е. действия, повлекшие гибель животного, причинение ему увечий, а равно ограничение доступа животного к воде, пище, ограничение двигательной активности, повлекшие за собой причинение вреда здоровью животного.
Обратим внимание, что процитированное понятие жестокого обращения с животными не коррелирует с диспозицией ст. 245 УК РФ, что не обеспечивает гармонизацию уголовного и административного законодательства о жестоком обращении с животными. Кроме того, понятие жестокого обращения с животными в законопроекте разработано недостаточно четко и по своему содержанию не охватывает некоторых признаков жестокого обращения. Более удачными являются определения, данные в некоторых законах субъектов РФ, в частности, в ст. 5.7 «Совершение жестоких действий в отношении животных» Кодекса г. Москвы об административных правонарушениях.
В диспозиции предлагаемой статьи КоАП РФ указано на «причинение увечий, вреда здоровью». При этом точно так же, как и в рассмотренном выше законопроекте о коррекции ст. 245 УК РФ, не определено, каким образом на практике в целях правильной квалификации деяния следует устанавливать степень вреда здоровью животного. Не определены орган (специалист), уполномоченный проводить экспертизу в рамках производства по делу об ад-
министративном правонарушении, вид экспертизы, финансовое обеспечение экспертизы.
Нельзя не обратить внимание, что законопроекты о коррекции уголовной и административной ответственности за жестокое обращение с животными все до одного вносятся в инициативном порядке разными депутатами, что объясняет их взаимную несогласованность, но не объясняет наличие одних и тех же недоработок.
Бесплодная активность законодателей в данных взаимосвязанных вопросах привлекает внимание гражданского общества. В середине февраля 2016 г. законодательные инициативы в области защиты животных от жестокого обращения обсуждались на заседании комиссии Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, где была отмечена необходимость комплексного законодательного решения вопросов, связанных с содержанием и использованием животных и их защитой от жестокого обращения19.
Учитывая неудачи инициативных законопроектов, решение этих взаимосвязанных вопросов предпочтительнее проводить все же в плановом порядке и единой группой разработчиков. Представляется необходимым учесть имеющийся советский опыт установления уголовной и административной ответственности за негуманное отношение к животным20.
19 URL: http://president-sovet.ru/events/ work/groups/read/65 (дата обращения: 15.02.2016).
20 Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 30 марта 1988 г. № 8686-Х!
«Об ответственности за жестокое обращение с животными» была установлена административная (ст. 1021 КоАП РСФСР) и уголовная (ст. 2301 УК РСФСР) ответственность за жестокое обращение с животными, что обеспечивало и уголовное наказание, и административную профилактику преступлений данного вида.
Международные нормы и зарубежный опыт. Говоря о совершенствовании правового регулирования вопросов содержания животных и обращения с ними, нельзя не учитывать нормы международного публичного права и законодательства зарубежных государств. Имеются международные конвенции, направленные на защиту животных, охватывающие своим действием все их виды (группы)21. На территории нашей страны не действует ряд международных норм и правил, прежде всего содержащихся в Конвенции о защите домашних животных 1987 г. Тем не менее Российская Федерация может использовать международно-правовые установления в своем внутреннем законодатель-
21 Это Европейские конвенции: «О защите домашних животных» 1987 г.; «О защите животных при международной перевозке» 1968 г.; «О защите позвоночных животных, используемых для экспериментов или в иных научных целях» 1986 г. Российская Федерация среди договаривающихся сторон значится только в одной из перечисленных конвенций — «О защите животных при международной перевозке» в порядке правопреемства (вступила в силу для СССР 14 мая 1991 г.).
стве, т. е. проводить имплемента-цию в национальное право не в связи с обязательствами, возникшими в результате подписания и ратификации международных конвенций, а по своей инициативе.
Анализ показывает, что в подавляющем большинстве зарубежных государств обозначенные вопросы обычно решаются в комплексных законодательных актах (о защите или благосостоянии животных), посвященных содержанию, использованию и охране животных22. Это еще один аргумент в пользу принятия в нашей стране базового закона о животных, не находящихся в состоянии естественной свободы. В соответствии с таким законом можно будет проводить унифицированную коррекцию норм гражданского законодательства и специальных законов, включая законодательство о ветеринарии и племенном животноводстве, а также уголовного и административного законодательства, законодательства об органах государственной власти субъектов РФ и об органах местного самоуправления, регионального законодательства.
22 Подробнее см.: Горохов Д. Б., Горохова Ю. В. Указ. соч. С. 37—38.
Библиографический список
Валеев М. М. Вещи как объекты гражданских правоотношений: дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2003.
Васьковский Е. В. Учебник гражданского права. М., 2003.
Гасников К. Д. Животные как объект гражданских прав // Законодательство и экономика. 2002. № 12.
Горохов Д. Б., Горохова Ю. В. Проблемы правового регулирования отношений по содержанию, использованию и охране животных, не относящихся к объектам животного мира // Законодательство и экономика. 2015. № 3.
Гражданское право: учебник. Т. I / под ред. О. Н. Садикова. М., 2006.
Данилова С. И. Проблемы законодательной регламентации обращения с животными в России и пути их решения. Доступ из СПС «КонсультантПлюс». 2013.
Иванова Ю. В. России нужен цивилизованный закон о животных. Интервью с Д. Б. Гороховым // Адвокат. 2015. № 9.
Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации / отв. ред. О. Н. Садиков. М., 1996.
Микрюков В. А. Благо и бремя обладания животными на праве собственности // Законодательство и экономика. 2014. № 8.
Минина Е. Л. Правовой режим охраны животных в городской среде (§ 1 и 2 гл. 8) // Правовое обеспечение благоприятной окружающей среды в городах: науч.-практ. пособие / Боголюбов С. А., Болтанова Е. С., Выпханова Г. В. и др.; отв. ред. Н. В. Кичигин. М., 2013.
Минина Е. Л. Проблемы правового регулирования обращения с животными // Журнал российского права. 2014. № 12.
Мохов А. А., Копылов Д. Э. Псовые как объекты гражданских прав // Юридический мир. 2006. № 12.
Николюкин С. В., Уткина И. О. Особенности возникновения и прекращения права собственности на безнадзорных и бесхозяйных животных: коллизии гражданского законодательства // Юрист. 2008. № 6.
Окунев К. Домашние животные как объекты гражданских прав. URL: http://www.zooclub. ru/urist/16.shtml.
Перевод мелиорированных земель в иные земли: правовые проблемы и их решение
ПЫШЬЕВА Елена Сергеевна, преподаватель Российского государственного аграрного университета — МСХА им. К. А. Тимирязева, кандидат юридических наук
127550, Россия, г. Москва, ул. Тимирязевская, 49
E-mail: [email protected]
В статье исследуются общественные отношения, связанные с переводом мелиорированных земель в немелиорированные, выявляются возникающие правовые проблемы и предлагаются наиболее оптимальные способы их решения. По мнению автора, перевод мелиорированных земель как земель, обладающих повышенной хозяйственной ценностью, должен быть предусмотрен только в исключительных случаях. Такие случаи, прежде всего, связаны с невосстановимой утратой указанными землями приобретенных ими качеств, экономической нецелесообразностью дальнейшего использования мелиоративных систем, отдельно расположенных гидротехнических сооружений, а также с обеспечением публичных интересов, в том числе по охране окружающей среды. Автором проводится анализ федерального и регионального законодательства, а также правоприменительной практики о переводе мелиорированных земель из одной категории в другую и из одного вида в другой. Отмечается отсутствие законодательно закрепленного единого унифицированного порядка и оснований перевода указанных земель в иные, менее ценные земли. Сформулирован вывод о необходимости установления такого порядка и условий на федеральном уровне, предлагаются основания перевода, в частности, для орошаемых и осушаемых земель — списание мелиоративных систем и отдельно расположенных гидротехнических сооружений в результате полного износа, делающего невозможным и экономически нецелесообразным их эксплуатацию, выхода из строя по причине природных и техногенных аварий, а также потеря связи с источником орошения, водонеобеспеченность; для земель, занятых защитными лесными насаждениями, — предельный возраст лесных насаждений, их изреженность.
Ключевые слова: земельное право, мелиорированные земли, орошаемые и осушенные земли, перевод земель, особо ценные продуктивные сельскохозяйственные угодья.
The Transfer of Reclaimed Land in Other Lands: Legal Problems and Their Solution
E. S. PYSHYEVA, candidate of legal sciences
Russian State Agrarian University — Timiryazev Moscow Agricultural Academy
49, Timiryazevskaya st., Moscow, Russia, 127550
E-mail: [email protected]
The article examines the social relations concerning the transfer of reclaimed land in unreclaimed, identifies emerging legal issues and suggests the most optimal ways of solving them. According to the author, the transfer of the reclaimed lands as lands with high economic value shall be provided only in exceptional cases. Such cases are primarily associated with non-recoverable loss of specified lands
