CC BY
1051
УГОЛОВНОЕ ПРАВО, УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2018. № 1 (54). С. 151-156. УДК 343
DOI 10.25513/1990-5173.2018.1.151-156
СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ, СТРУКТУРА И ТЕНДЕНЦИИ РОССИЙСКОЙ ПРЕСТУПНОСТИ
THE CURRENT STATE, STRUCTURE AND TRENDS OF RUSSIAN CRIME А. Л. РЕПЕЦКАЯ (A. L. REPETSKAYA)
В статье показывается, что основной тенденцией развития современной российской преступности является стабилизация её состояния, так как, несмотря на снижение регистрируемых показателей, следует учитывать её латентную часть.
Ключевые слова: преступность; состояние и динамика преступности; структура и характер преступности; латентная и зарегистрированная преступность; постсоветский период.
The article shows that the main trend of development of modern Russian crime is to stabilize her condition, as, despite the decrease in recorded, be aware of the latent part of it.
Key words: crime; state and dynamics of crime; structure and patterns of crime; latent and registered crime; the post-Soviet period.
Преступность является социальным феноменом, присущим любой стране. Однако её состояние и развитие в разных странах существенно различается, обнаруживая специфические характеристики. Вместе с тем мировым трендом современного периода, развивающимся последние 10-15 лет, является так называемое «великое снижение преступности» (great crime drop). Количество зарегистрированных преступлений снижается различными темпами, но во всём мире. Уже к началу 2000-х как регистрируемая правоохранителями, так и фиксируемая виктимо-логическими опросами преступность снизилась более чем на 70 %. Поначалу феномен считался сугубо американским, но уже к середине нулевых стало понятно, что тренд на снижение преступности затрагивает все развитые страны [1].
На фоне таких мировых тенденций представляется интересным криминологический анализ состояния и структуры преступности в России и его сопоставление с мировыми трендами. Это позволит определить, насколько современная Россия вписывается в картину мировой преступности, а также выделить специфические особенности развития современной российской преступности в современный период.
Между тем, прежде чем привести результаты такого анализа, стоит заметить, что в целом криминологический анализ возможен только по имеющимся статистическим показателям, которые складываются из данных о зарегистрированных преступлениях, которые, как известно, недостаточно точно отражены в криминальной статистике. Иными словами, основная доля реальной пре-
© Репецкая А. Л., 2018
ступности является латентной, а в регистрации находится лишь часть из всех совершённых преступлений.
Вместе с тем несовершенство российской уголовной статистики можно сгладить укрупнением периодов криминологического анализа и тем самым определять долговременные тенденции, которые не проявляются в коротких динамических рядах. Это даёт возможность понимания развития такого опасного явления, как преступность, пусть не в её реальном состоянии, но в тех тенденциях, которые обнаруживает динамический анализ. Поэтому, какой бы ни была статистическая картина преступности в конкретно взятом году или даже в предыдущем и последующем, она существенно сглаживается, если укрупнять анализируемые периоды хотя бы до 5-10 лет.
Поскольку преступность является высокорепрезентативным качественным образованием, которое носит массовый характер, она сопоставима и в периоды изменения регламентации уголовным законом различных деяний в качестве преступлений. В этой связи представляется, что независимо от изменения политической, экономической и правовой систем сопоставимость статистической картины преступности возможна. Более того, такой статистический анализ позволяет не только сравнивать разные периоды в развитии преступности, но и выявлять её основные тенденции и закономерности.
Исходя из изложенных выше принципов, обратимся к криминологическому анализу современной российской преступности.
Резкий переход от жесткого социального контроля, при достаточно стабильных социальных гарантиях, к демократии, трактуемой как вседозволенность (в силу некоторой особенности российской ментальности), диаметральное изменение ценностных ориента-ций и значительное сокращение социальной помощи населению - всё это не могло не повлечь качественного и количественного изменения преступности, уровня её общественной опасности по сравнению с советским периодом.
Если анализировать состояние российской преступности, взяв за основу 1990 г., в котором было зарегистрировано 1,8 млн преступлений, то до конца ХХ в. абсолютные
показатели уровня преступности в регистрации увеличились в 1,5 раза (в 2000 г. было зарегистрировано 2,9 млн преступлений); спустя 5 лет общий объём в регистрации превышал базовый уровень 1990 г. в 2 раза (3,5 млн преступлений в 2005 г.). Как свидетельствует статистика Главного информационно-аналитического центра МВД РФ, 2006 г. был пиковым для всего динамического ряда рассматриваемого периода (3,8 млн преступлений). Таким образом, определяющей тенденцией начала постсоветского периода был беспрецедентный рост количественных показателей.
Последовательное снижение российской преступности началось в 2007 г. За следующие 10 лет преступность снизилась на 1,4 млн преступлений (с 3,5 млн в 2007 г. до 2,16 млн в 2016 г.). Рост уровня преступности за весь период наблюдался только в 2015 г., однако его уровень полностью «компенсировало» снижение указанных показателей в 2016 г. Тенденция снижения наблюдается и на всём протяжении 2017 г. и является доминирующей для всего десятилетнего периода. Однако, несмотря на такое огромное снижение абсолютных показателей, современное состояние преступности по-прежнему превосходит базовый уровень 1990 г. (1,8 млн) на 16 %.
Следовательно, можно сделать вывод, что уровень российской преступности продолжает оставаться достаточно высоким, несмотря на последовательное снижение абсолютных показателей. По-прежнему в современной России регистрируется за год почти столько же преступлений, сколько в СССР регистрировалось за 3-4 года.
При этом необходимо учитывать, что в СССР рост населения составлял 1,1 % в год. Численность же населения современной России не только весь рассматриваемый период не росла, но и сокращалась в среднегодовом исчислении на 0,15 %. Это значит, что абсолютные показатели не дают нам возможности точного сопоставления начала и конца периода, так как количество населения было различным. Для сопоставления количественных характеристик преступности разных периодов, а также для сравнения её уровня с другими странами, обратимся к относительным показателям преступности, её коэффициентам.
Относительные показатели распространённости преступности и её интенсивности активно росли в начале постсоветского периода: за 15-летний период (1990-2005) ко -эффициент увеличился в 2 раза (с 1 243 в 1990 г. до 2 477 в 2005 г.), достигнув максимума в 2006 г. с показателем в 2 700 преступлений приходящихся на 100 тыс. человек населения. За последующие 10 лет (20052015) рассматриваемый показатель снизился в 1,5 раза и составил 1 632 преступления.
Между тем при сравнении показателей начала и конца периода обнаруживается, что коэффициент интенсивности преступности 2015 г. превышает базовый показатель 1990 г. на 31 %, а соответствующие этим периодам абсолютные показатели различались только на 16 %, что фактически в 2 раза превышает их соотношение. Это значит, что в целом современный уровень преступности при существующем количестве населения на треть выше, чем в начале исследуемого периода.
Кроме того, следует учитывать и тот факт, что в приведённых расчётах учитывались только те преступления, которые попали в регистрацию. Как уже было отмечено выше, основная доля реальной преступности является латентной, а регистрируется лишь незначительная часть совершённых преступлений. Так, например, при среднем количестве в 2,53 млн преступлений, находящихся в регистрации каждый год, текущая латентность по разным методикам расчётов составляет 22 млн преступлений. При этом нередко латентность преступности действительно является объективной, как следствие недоверия населения правоохранительным органам, в первую очередь из-за их коррумпированности, либо незаинтересованности в расследовании неочевидных преступлений, сложных для раскрытия.
Кроме того, в России не проводятся вик-тимологические опросы, которые могли бы определять хотя бы часть массива латентных преступлений, как это делается в других странах. В результате государство опирается на недостоверные данные, не имея представления о действительном состоянии преступности. Так, в пиковый 2006 г. компетентными органами рассмотрено 19,3 млн заявлений, сообщений о происшествиях - при этом решение о возбуждении уголовного дела было принято по каждому шестому сообщению
(было возбуждено 3,2 млн уголовных дел). В свою очередь, в 2014 г. было рассмотрено уже 29,3 млн заявлений, однако уголовные дела были возбуждены лишь по каждому 17-му из них: было возбуждено 1,7 млн уголовных дел. Таким образом, создаётся обманчивое впечатление, что преступность снизилась, тогда как фактически она увеличилась на порядок.
Между тем криминальная статистика является тем ориентиром, на который равняется вся правоприменительная практика, и, как правило, колебания статистической картины преступности вызывают её соответствующие изменения. Безусловно, что изменения и уголовной статистики, и правоприменительной практики иногда детерминированы политическими интересами, в том числе и местного уровня, но чаще валом преступлений, с которым правоохранительные органы просто не справляются, поэтому регистрируют их весьма избирательно. Однако, понимая, что реальная картина преступности совершенно другая, чем представляется в статистических отчётах, они вынуждены, тем не менее, корректировать противодействие преступности исходя не из её реального состояния, а в соответствии с тем ориентиром, который диктует уголовная статистика, самими же правоохранительными органами и сформированная.
Возникает замкнутый круг, который не позволяет эффективно противодействовать преступности, своевременно и рационально распределяя силы и средства, а также иметь представление о реальной картине преступности, её особенностях и характеристиках в том или ином регионе, а соответственно, и в стране в целом.
В целом анализируя количественные характеристики современной российской преступности, следует отметить, что уменьшение количества зарегистрированных преступлений, которое происходит в периоды стабилизации, во-первых, не компенсирует роста преступности в предшествующих периодах; во-вторых, не отражает действительной динамики развития преступности, отличающейся высокой латентностью.
Таким образом, применительно к оценке современного периода развития российской преступности стоит констатировать, что ос-
новной её современной тенденцией является стабилизация состояния, так как, несмотря на снижение регистрируемых показателей, следует учитывать её латентную часть. Огромные массивы данных, которые собираются правоохранительными органами, на самом деле достаточно разрозненны и слабо проанализированы, особенно в последние годы. В результате статистическая картина преступности имеет искажённый характер. Это ведёт не только к занижению уровня регистрируемой преступности, к её структурным деформациям, но и к значительным колебаниям официального уровня раскрываемости преступлений.
Так, в начале исследуемого периода раскрываемость увеличивалась значительными темпами: с 1991 по 1997 г. - с 46,8 % до 72,2 %. В последующее десятилетие уровень раскрываемости имел тенденцию, противоположную регистрации преступлений, т. е. он последовательно снижался (с 72,2 % в 1997 г. до 49,5 % в 2007 г.), не успевая всё-таки за валом совершаемых преступлений. И лишь в последнее десятилетие рассматриваемого периода (2007-2016) этот показатель незначительно вырос - до 55 % в 2016 г. Для сравнения: в развитых странах с профессиональной и обеспеченной полицией снижение преступности на 1-2 % оценивается как большое достижение, а раскрываемость, например, в 2008 г. в США была 20,8 %, в Великобритании - 28,4 %, Франции - 37,6 %; в Германии - 54,8 % [2].
Между тем состояние преступности определяет не только количество преступлений, но и совокупность выявленных лиц, совершивших эти преступления. Этот показатель очень тесно связан с раскрываемостью преступлений, поэтому на конец рассматриваемого периода он составлял в среднем менее 50 % от выявленного их числа. Так, в 2015 г. не выявлялся даже каждый второй преступник (на 2 388 тыс. преступлений выявлено только 1 075 тыс. преступников), а например, в 2006 г. выявлялся только каждый третий (на 3 855 тыс. преступлений выявлено 1 360 тыс. преступников). По экономическим преступлениям вообще выявляется только 15-20 % преступников.
В целом необходимо заметить, что коли -чественные показатели распространённости
и интенсивности преступности в России всегда были значительно ниже, чем в развитых странах. Так, например, если взять базовый уровень 1990 г., когда в России наблюдался активный рост преступности, коэффициент интенсивности был равен 1 243 преступления на 100 тыс. человек, а в США в этот год аналогичный показатель был 5 820; Германии - 7 108; Франции - 6 169; Великобритании - 8 996 [3]. Иными словами, количество преступлений в этих странах в расчёте на 100 тыс. человек было в 4,5-6,5 раз выше, чем в России. Значит ли это, что уровень общественной безопасности того периода был выше в России, а не в развитых странах?
Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно понимать, что, во-первых, в этих странах лучше организована регистрация преступлений, а значит, невелика доля их латентно-сти, тогда как в России начала постсоветского периода особенно, да и в последующем, при низкой регистрации наблюдается высокая латентность. Во-вторых, помимо количе -ственных показателей, преступность характеризует структура, т. е. качественная характеристика, которая определяет, в частности, её характер. Соответственно, если в развитых странах доминирующую долю зарегистрированных преступлений (до 95 %) составляют имущественные преступления ненасильственного характера, то в России структура преступности иная.
Так, например, если рассматривать структуру российской преступности по тяжести, то в начале постсоветского периода на 60 % она состояла из тяжких и особо тяжких преступлений, имеющих преимущественно насильственный характер. Такая ситуация сохранялась вплоть до 2001 г., и только в 2002 г. эта доля начала постепенно снижаться, достигнув в 2015-2016 гг. стабильного показателя в 21 %. Между тем это значит, что каждое пятое преступление в регистрации является тяжким или особо тяжким.
Однако если анализировать структуру современной российской преступности в целом, то нельзя не заметить, что её характер за последнее десятилетие (2007-2016) значительно улучшился: резко снизилось количество организованных преступлений (по крайней мере в регистрации) с 31,0 тыс. до 12,5 тыс.; удельный вес экономических
преступлений уменьшился почти в 3 раза (с 14 % до 5 %), а их абсолютное количество в 4 раза (с 448,8 тыс. до 108,7 тыс.). Снижается количество корыстно-насильственных преступлений: количество грабежей снизилось в 4 раза (с 244,0 тыс. до 61,5 тыс.), разбоев - в 3 раза (с 35,3 тыс. до 11,4). Умень-шается доля тяжких насильственных преступлений. Так, в 2016 г. их доля в структуре зарегистрированной преступности составила только 1,9 %, при этом за десятилетие убийства, например, снизились более чем в 2 раза (с 22,2 тыс. до 10,3 тыс.).
Между тем настораживают следующие изменения в структуре преступности: быстрыми темпами растёт количество преступлений террористического характера и экстремистской направленности: только за 2016 г. оно увеличилось на 44,8 % и 9,1 % соответственно; увеличивается незаконный оборот оружия (в ряде регионов только за 2016 г. прирост составил 46-62 %); увеличивается доля случаев мошенничества разных видов, вымогательства; небольшими темпами, но растёт количество преступлений коррупционной направленности. Значительными темпами растёт ущерб от совершённых преступлений.
Ухудшается социальный портрет преступности. Так, если в самом начале постсоветского периода среди лиц, совершивших преступления, не имевших постоянного источника дохода, была только треть (что уже много), то к концу периода эта доля не только не снизилась, но и выросла в 2 раза: в 2016 г. таких лиц в структуре преступников было выявлено 65 %. Кроме того, почти половина выявленных преступников совершили преступление в состоянии алкогольного (39 %) или наркотического (2,1 %) опьянения.
В начале исследуемого периода доля рецидивной преступности традиционно не превышала 20 %, в 2016 г. каждый второй выявленный преступник ранее уже совершал преступления (54,9 %), что свидетельствует о значительной профессионализации преступной деятельности. При этом отмечается рост организованности ядра рецидивной преступности - профессиональной преступности.
Несмотря на максимально низкую долю несовершеннолетних в структуре выявлен-
ных преступников в 2016 г. (4,5 %), стабильно высоким остаётся удельный вес совершаемых ими тяжких преступлений, расширяется сфера их криминальных интересов, повышается криминальная самостоятельность, что в ближайшем будущем окажет влияние на преступность в целом.
Кроме того, анализ социально-демографических процессов позволяет прогнозировать на ближайшее будущее рост как абсолютных, так и относительных показателей преступности.
Это прежде всего связано с тем, что Россия прошла пик «демографической ямы» как следствие резкого снижения рождаемости в начале - середине 90-х гг. Количество несовершеннолетних и молодых людей постепенно увеличивается в структуре населения. Население растёт также и за счёт мигрантов, переезжающих в Россию на постоянное или временное место жительства из сопредельных стран, беженцев из Украины, населения Крыма.
Как ни пытается российское государство регулировать миграционные процессы, связанные с ними проблемы, в том числе и криминогенного характера, они будут только нарастать, поскольку российская экономика нуждается во внешних трудовых ресурсах. Стремление представителей бизнеса удешевить рабочую силу (опять же в силу особой российской ментальности) приводит к использованию противозаконных средств, а соответственно, к развитию коррупции, криминальной эксплуатации и тому подобным процессам, которые, в свою очередь, неблагоприятно влияют на уровень общественной безопасности в целом.
Кроме того, реальностью становится перевод значительной части материальной жизни (документов, фотографий, переписки, денежных операций, покупок, развлечений, книг и т. д.) в цифровое, виртуальное пространство. Развитие цифровых и информационных технологий, компьютерных сетей, расширение интернет-пространства увеличивает возможности для совершения как традиционных видов преступлений (например, мошенничества), так и новых «киберпресту-плений». Представляется, что в ближайшем будущем именно эта часть преступности будет наиболее прогрессивно развиваться сама
и детерминировать развитие других преступлений.
Правоохранительная же система пока настроена на реагирование на традиционные виды преступлений, противодействие кибер-преступности находится в самом начале своего пути. Специальные отделы, по борьбе с такими преступлениями являются немногочисленными и не могут охватить всей латентной части, в которой этот вид в основном и пребывает. По сути, ни в законодательной сфере, ни в правоприменительной практике адекватной реакции на эту прогрессирующую угрозу всей общественной безопасности нет.
В целом представляется, что в условиях глубокого экономического кризиса ждать эффективного предупреждения преступности не приходится, поскольку глобальные факторы, детерминирующие существование и развитие преступности (экономические, политические и пр.), не только не блокируются, но продолжают углубляться и множиться. Противоречия общественного развития не являются объектом воздействия субъектов правоохранительной деятельности, и как бы хорошо она ни осуществлялась - предупре-
дить развитие преступности в этих условиях правоохранительные органы не могут. По большому счёту их задача на сегодняшний день - это пресечение преступлений, а не их предупреждение.
Между тем анализ основных тенденций современной преступности и опыта борьбы с ней свидетельствует, что преступность продолжает активно развиваться, несмотря на снижение большинства регистрационных показателей, причём делает это в сферах, сложных для осуществления социального контроля; она по-прежнему сохраняет специфические черты развития, которые необходимо учитывать при разработке стратегий противодействия.
1. См.: Великое снижение преступности // Открытая полиция: проект Комитета гражданских инициатив : [сайт]. - URL: https://open-police.ru/news/velikoe-snizhenie-prestupnosti/.
2. См.: ЛунеевВ. В. Преступность ХХ века. -М., 2011. - С. 53-55.
3. См.: Лунеев В. В. Курс мировой и российской криминологии. Общая часть. Т. 1. - М. : Юрайт, 2011. - С. 339.
