CC BY
99
ГОСУДАРСТВО И РЕЛИГИЯ
П. П. Баранов
СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ ЦЕРКВИ И ГОСУДАРСТВА
В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
В статье раскрываются вопросы конституционно-правового регулирования церкви и государства в Российской Федерации, их современное состояние, проблемы правового регулирования деятельности религиозного объединения. Автор предлагает законодательные инициативы в сфере религиозной политики государства.
Ключевые слова: взаимоотношения церкви и государства, светское государство, конституционно-правовое регулирование взаимоотношений церкви и государства, свобода совести, религиозные объединения, основы православной традиции российской государственности.
Проблемы религиозного сознания и его ин-ституционализации в современной России занимают одно из ведущих мест в научных исследованиях как общетеоретического, так и юридического характера. К сожалению, большая часть ученых-юристов сводит выяснение места и роли религии и церкви в жизни общества к анализу специальных статей Конституции РФ, так или иначе затрагивающих основы религиозной свободы в стране. Сегодня вопрос о том, насколько современная российская действительность соответствует и не противоречит основным принципам, заявленным в конституционном тексте, является важным и актуальным. Однако юридический дискурс предполагает выявление сущностных и ценностных юридических свойств и характеристик, которые включает в себя категория «светское государство» (ст. 14 Конституции РФ). В зависимости от того, каким образом исследователь трактует юридический термин «светское государство», складывается его мнение о месте и роли религии в обществе. Скорее даже, наоборот: от понимания места и роли основных российских конфессий в процессах их взаимодействия с государственными и общественными структурами и зависит теоретическое обоснование сути конституционной нормы о светском характере Российского государства. На наш взгляд, это не совсем верно. В конечном счете дать окончательную оценку трактовке светского государства в российской Конституции правомочен только Конституционный суд РФ. Однако представители юридиче-
ских наук должны выступать не только в качестве инстанции, констатирующей чужую политическую и государственную волю. Задача исследователя в этой связи видится нам гораздо более сложной, тяжеловесной и, возможно, уязвимой. Необходимо отказаться от слепого следования и поклонения существующим, как правило заимствованным, юридическим формулам и на основе анализа реальной конфессиональной и общественно-социальной обстановки выработать рекомендации по законодательному, в том числе конституционному, реформированию основ взаимоотношений государства, общества и церкви в современном российском правовом пространстве.
Нельзя не отметить, что на сегодняшний день большинство россиян идентифицируют себя в качестве православных, что, на наш взгляд, требует серьезной правовой оценки и непосредственного отражения в нормах конституционного законодательства. При этом следует помнить и о необходимости различать в теоретическом осознании указанной проблемы состояния «религиозной веры» и «конфессиональной идентификации». Учитывая подобные обстоятельства, можно оградить себя от неизбежных нападок либеральной части общества, касающихся рамочно-сти и формальности тезиса о преобладании православного населения в России. Отметим, что современное российское общество действительно в достаточной степени секуляризовано [1, с. 116].
Как характеристика светского характера Российского государства, секуляризация берет свое
начало в эпоху Петра I. Вместе с тем в общемировые секуляризационные процессы Россия включилась достаточно поздно. Как отмечает в этой связи М. Эпштейн, наша страна стремительно прошла этап просветительской секуляризации - от М. Ломоносова до А. Пушкина, и, по сути, первый кризис идей секуляризации ознаменовала известная полемика Н. Гоголя и В. Белинского, после чего наступил некоторый «секу-ляризационный застой». Впоследствии, после Революции 1917 г., идеи В. Белинского были взяты на вооружение марксистской идеологией и легли в основу советского секуляризма, который успешно просуществовал вплоть до последнего десятилетия XX в., получив изначальный энергетический заряд в трудах известных литературных гениев своего времени - А. Чехова и М. Горького. Широко освещаемые в прессе мероприятия, посвященные тысячелетию Крещения Руси, «оформили» еще один кризис секулярной идеи в России, и на повестке дня стоит вопрос внимательного анализа и изучения незаслуженно забытых ранее трудов русских религиозных философов и мыслителей [2, с. 16-20; 3, с. 57-61].
Однако даже с учетом семидесяти лет се-кулярного правления и вполне обоснованных претензий, касающихся невысокого уровня религиозности и воцерквленности православного населения, мы вынуждены констатировать, что в конституционном праве современной России существует ряд концептуальных положений, которые находятся в фактическом противоречии с реальным положением дел в религиозной сфере. При этом целый ряд важных аспектов в деятельности Русской православной церкви и иных религиозных конфессий не нашел должного конституционно-правового регулирования. Для преодоления уже сложившихся в этой сфере отечественного законодательства стереотипов необходимо принципиально иная законодательная политика, базирующаяся на четком осознании места и роли Русской православной церкви в современном российском обществе. Это важно еще и потому, что отдельные нормативные положения в области свободы совести и вероисповедания появились не вследствие анализа социально-правового опыта, а в результате традиционного копирования норм международного права и бездумного заимствования нормативных положений из законодательства государств с принципиально иными секу-ляризационными традициями [4, с. 376].
Приходится с сожалением констатировать, что в преамбуле к Федеральному закону от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и рели-
гиозных объединениях» российское конституционное законодательство ограничивается упоминанием об «особой роли православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры», которое в дальнейшем не получает никакого правового развития. На наш взгляд, положения об «особой роли православия в истории России» должны быть закреплены непосредственно в Конституции РФ. Целесообразным, по нашему мнению, было бы принятие специального федерального закона «О русской православной церкви в Российской Федерации», который закрепил бы на законодательном уровне конкретные правовые положения, на деле вытекающие из «особой роли православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры». Это не будет противоречить основополагающему принципу свободы совести, закрепленному в ст. 28 Конституции, а также принципам свободы мысли, слова (ст. 29), идеологического многообразия (ст. 13). При этом, как уже отмечалось, в целях дальнейшего утверждения ведущей роли и центрального места православия в конституционно-правовом пространстве современной России следует рассматривать также возможные способы трансформации и обновления конституционно-правовых текстов.
В ст. 14 Конституции РФ в качестве одной из основ конституционного строя закрепляется положение о светском характере нашего государства. «Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной, а религиозные объединения должны быть отделены от государства и равны перед законом». Анализируя текст Конституции, многие ученые также приходят к выводу о том, что Россия является государством, в котором не должно существовать «официальной» государственной религии и ни одно из вероучений не должно признаваться ни обязательным, ни предпочтительным. В свою очередь религиозные объединения не должны вмешиваться в государственную политику, а государство - в дела церкви, занимая нейтральную позицию в вопросах свободы совести и вероисповедания. Сами же религиозные объединения действуют на основе Федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях», в который вносились изменения уже не один раз, и, на наш взгляд, он будет редактироваться и дальше. Таким образом, законодатель будет постепенно «подстраивать» основной документ в области религиозных объединений под меняющиеся конфессионально-правовые реалии. Поэтому необходимо прекратить внесение изменений в данный нормативный акт и подготовить принципиально новый
документ с учетом основных тенденций сегодняшнего дня, игнорировать которые становится небезопасно.
Что касается существующей проблемы в концептуальном плане, то государственной власти необходимо выработать четкие границы взаимоотношений с религиозными конфессиями, в частности с традиционными. Следует изучить и переработать в свете современных реалий законы об образовании, об общественных объединениях, о свободе совести и религиозных объединениях, о некоммерческих организациях и др. В рамках развития институтов гражданского общества необходимо обратиться к рассмотрению идеи выработки и принятия специального федерального закона «О гражданском обществе в Российской Федерации», призванном более четко регламентировать условия взаимоотношений государственных и общественных институтов, в том числе институтов религиозных. Надо избегать столь излюбленных отечественным законодателем разовых, частных и, по сути, патерналистских и реакционных вмешательств в правовое пространство, как это произошло, например, при подготовке законопроекта о «специальной» уголовной ответственности за преступления в сфере религиозной свободы. Практически весь текст данного проекта был «забракован» уже на первых стадиях рассмотрения по причинам противоречия правилам элементарной юридической техники. Такими «мстительными» и претензионными шагами законодатель вызывает волну недовольства со стороны не только атеистически настроенной части общества, но и верующих, т. к. основы религиозного учения и главные религиозные заповеди как поле для последующего нормотворчества законодателем вообще не учитываются. В целом вопросы, затрагивающие административные и уголовные аспекты ответственности за преступления на религиозной почве, заслуживают отдельного изучения и обобщения.
Обсуждая вопросы более тесного взаимодействия государственных и религиозных институтов, важно всегда помнить об опасности, которая подстерегает нас не в общетеоретическом дискурсе, а непосредственно в процессе жизнедеятельности религиозного и государственного организмов. Не вызывает сомнения тот факт, что ситуация тесного взаимодействия государственных и православных институтов несет в себе определенную долю опасности для православной церкви. Искусственно сформированные протест-ные настроения гражданского общества автоматически направляются и на православные институты. К мобилизации «религиозного электората» на почве идей геополитического национализма,
чего так настойчиво добивается современное Российское государство, стремясь отвлечь граждан от внутренних проблем, религиозные институты должны относиться с крайней осторожностью. Государство при любом удобном случае совершенно беззастенчиво использует церковь в своих геополитических и внутригосударственных проектах, не задумываясь о возможных последствиях. Сегодня практически каждое решение органы власти стараются легитимизировать путем обращения к традиционным, включая православные, ценностям. Это приведет к тому, что представители государства будут каждое свое решение оправдывать заботой о религиозной части населения. В таких сложных и неоднозначных условиях православным институтам необходимо определить четкую линию взаимоотношений с государством, не допускающую элементов «обслуживания» правящего режима, популярность которого стремительно снижается. Хорошо известны кровавые события начала прошлого века, когда тесный альянс государства и церкви ничего не смог противопоставить разрушительной силе революции, анархии и гражданской войны. Следует отметить, что определенное объективное видение данной проблемы у православной церкви присутствует, она даже сейчас очень осторожно комментирует синодальный период во взаимоотношениях государства и церкви. Однако истинную опасность, которую таит в себе привлечение органами государственной власти религиозных институтов не в качестве своих «союзников», а в качестве бессловесных «легитиматоров», даже официальные представители православной церкви предпочитают не замечать. На наш взгляд, не государство должно диктовать традиционным религиозным институтам собственную волю, встраивая их в систему государственных органов, как это, к сожалению, нередко происходит, а религиозные институты должны «направлять» деятельность органов государственной власти.
Итогом алчного и корыстного использования государством православной системы ценностей для легитимации своих начинаний стало появление либерализированной концепции, противопоставляющей гражданское общество Русской православной церкви. Представители так называемой «либеральной части гражданского общества» упрекают государство в том, что оно выбрало себе в союзники Русскую православную церковь. Больше всего «достается» именно церкви, а государству - уже во вторую очередь [5, с. 248-252]. Об опасности появления таких идей речь уже велась. Сам факт того, что процесс «очернения» православных институтов имеет откровенную геополи-
тическую составляющую, совсем не исключает необходимости диалога по этой проблеме. Традиционный для подобных случаев поиск «внешних врагов», которые, без сомнения, имеются, все же несет в себе некоторые попытки завуалирования основной проблемы. Последняя же, по нашему мнению, заключается именно в том, что институты государственной власти потеряли сегодня значительную часть легитимности, что, к сожалению, не самым благоприятным образом отразилось на Русской православной церкви.
В таких непростых социально-политических условиях церковь должна не просто оставаться независимой от государства, но и повсеместно демонстрировать собственную самостоятельность. При этом имеется в виду не активное противопоставление себя государственным институтам. Однако позиция церкви никогда не должна увязываться напрямую с позицией государства. Опираясь исключительно на государственно-властные институты, она со временем теряет связь с населением, что приводит к формализации религиозных институтов, сведению их исключительно к обрядовой стороне и выхолащиванию духовно-нравственной составляющей, столь необходимой российскому обществу в условиях резкой коньюнктуризации идей патриотизма и национального самосознания.
В этой связи следует обратиться к еще одной важной, на наш взгляд, проблеме. Сегодня сложилась не совсем адекватная и довольно противоречивая ситуация в сфере религиозного образования в школе. Органы государственной власти традиционно «отчитываются» об исключительной успешности опыта введения в образовательный процесс религиозной дисциплины. Либерально-атеистически настроенные авторы продолжают обвинять церковь и государство в сращивании институтов, а вопрос о реальном воспитании подрастающего поколения в русле православной исторической традиции приобретает формальный, если не сказать профанационный, характер, когда «отчитаться» в достижениях становится важнее, чем получить конкретный результат. В рамках школьной программы предлагаются несколько отстраненные рассуждения о «добре и зле», а собственно сами основы вероучения остаются нераскрытыми, т. к. современное образование не рискует «сталкивать» религиозные и материалистические подходы к мирозданию. Эта борьба за показатели служит лишним поводом для обвинений в клерикализации образования от активно либерально настроенных авторов, чего с успехом можно было бы избежать в традиционно православных регионах.
Обращаясь к проблеме социальной функции православной церкви, которая обусловливается как наличием огромного количества последователей, так и сложившейся исторической укорененностью в различных сферах общественной жизни, следует отметить, что специальных направлений деятельности по взаимодействию церкви и государства («соработничества») может существовать достаточно много. В первую очередь необходимо вспомнить о так называемом «миротворчестве», когда церковь принимает участие в урегулировании и сглаживании противоречий, возникающих на национально-этнической и иной социальной почве. Сюда же относится и развитие идей о сотрудничестве народов, наций и государств, в отличие от политики Российского государства, которое в последние годы предпочитает уповать на конфликтную сторону геополитического взаимодействия, «привлекая» для этих целей традиционные православные институты. Отдельно необходимо рассматривать заботу о сохранении и охранении нравственности в обществе, что нелегко в условиях выбора, пусть и формально, либерального вектора сегодняшнего развития. Нельзя забывать и о воспитании как состоявшихся индивидуумов, так и подрастающего поколения в рамках истинно духовного и культурно-нравственного патриотического воспитания, основанного на любви к собственной нации и своему государству, а не противопоставлении себя всем и всему, как это принято в современной российской геополитической доктрине. К проблемам воспитания также относятся совместные программы, направленные на профилактику правонарушений, в том числе и для лиц, находящихся в местах лишения свободы. Отдельного внимания также заслуживает помощь в воспитании сотрудников органов внутренних дел и военнослужащих, «забота» о них и попечение. Требуется совместное участие в процессе выработки основных путей и способов противодействия реакционным религиозным объединениям.
При этом важную роль будет играть помощь религиозных институтов в процессе заботы об историческом и культурном фонде, об окружающей среде и живом мире, реализации научных и гуманитарных исследований, совместном функционировании религиозных и светских средств массовой информации. Очень важно обратить внимание на развитие совместных социальных и благотворительных программ («дела милосердия»), в частности в области здравоохранения. Конечно, в самом общем виде желательна и корректировка основополагающих и государствооб-разующих концептуальных положений в сфере
экономических отношений, но в этом не заинтересовано само государство. Важную поддержку религиозные структуры могли бы оказать институтам семьи, материнства и детства. К сожалению, эта функция органов государственной власти выглядит исключительно формальной, полной двойных стандартов и не обещающей каких-либо ожидаемых положительных изменений.
Естественно, что церковно-государственное взаимодействие может быть осуществимо и в ряде других сфер в тех случаях, когда оно служит исполнению общих задач и целей. На наш взгляд, также необходим диалог с органами государственной власти в процессе подготовки и реализации концептуальных законодательных решений, ведь традиционной областью общественных трудов православной церкви является ходатайство («печалование») перед представителями государственной власти о «нуждах» людей и их объединений, которое осуществляется через устное или письменное обращение к соответствующим органам со стороны определенных церковных инстанций.
Следовало бы создать реальные правовые предпосылки для участия церкви в политической жизни страны, тем более что некоторые шаги в этом направлении уже сделаны Священным синодом Русской православной церкви. Он разрешил священникам принимать участие в выборах в органы государственной власти, но только в том случае, когда существует необходимость противостоять политическим силам, стремящимся использовать свою власть для борьбы с ней. Одним из условий участия Русской православной церкви в законотворческой сфере, на наш взгляд, стало бы представление ей в лице патриарха и Священного синода права законодательной инициативы с соответствующим изменением ст. 104 Конституции РФ.
В заключение необходимо отметить, что последние десятилетия в России отмечены не только возрастанием интереса к православным религиозным институтам, но и серьезным усилением роли церкви как одного из важнейших институтов гражданского общества. После продолжительного существования на периферии общественного сознания и общественной жизни в годы советской власти православные религиозные ценности, наконец, обратили на себя пристальное внимание. При этом продолжающееся становление православных религиозных институтов как системных образований происходит на фоне непрекращающихся споров о выборе дальнейшей модели развития государственно-конфессиональных отношений. Сторонники тотальной либерализации всех направлений государственной
и общественной жизни продолжают настаивать на полной независимости, самостоятельности и самодостаточности религиозного пространства. Другие ученые совершенно справедливо ведут речь о целесообразности принятия принципиально новых концептуальных конституционно-правовых положений, что придало бы Русской православной церкви тот конституционно-правовой статус, который она объективно заслуживает, являясь системообразующим элементом российского гражданского общества и выступая естественным проводником религиозных ценностей подавляющего большинства населения страны.
Однако политика государства в этой сфере продолжает оставаться очень неоднозначной. В качестве примера можно привести случай, когда специальные комитеты Государственной Думы не «пропустили» проект федерального закона, который предусматривал для религиозных организаций «льготы» при отправлении религиозных обрядов и церемоний в форме, например, «шествий», исключающие попадание под «публичное мероприятие», указав на то обстоятельство, что это затруднит обеспечение безопасности и правопорядка. Отдельного неприятия заслуживают и попытки российской власти перенести на традиционную православную почву предельно либерализи-рованные, в определенном смысле губительные для России институты ювенальной юстиции и социального патронажа.
На наш взгляд, в условиях, при которых большая часть населения страны потеряла или продолжает терять веру в исключительно либеральные правовые институты и ценности, в обстановке стремительной девальвации истинного представления о добре и зле и все большего отстранения от населения политической и экономической элиты Русская православная церковь вместе с другими традиционными конфессиями могла бы выступить в качестве надежного социального и правового ориентира и вектора дальнейшего развития России. Православие не должно «замыкаться стенами храмов», а призвано выполнять свою исключительную культурно-духовную миссию, не прерывая конструктивного диалога с государством. В этой связи православная религиозная конфессия заслуживает не просто формального статуса «традиционной религии», а принципиально иного правового состояния, которое позволило бы ей напрямую участвовать в процессах государственного конституционного строительства, тем самым преградив путь бездумного заимствования либеральных правовых институтов.
При этом следует помнить, что семьдесят лет атеистического режима не могли пройти бесследно для религиозного сознания российских граж-
дан. Очевидно, что активный всплеск интереса к православной вере со стороны институтов гражданского общества в конце 80-х гг. прошлого века был связан именно с либеральным вектором его развития. В современных условиях мы наблюдаем обратную ситуацию, когда наибольшую критику и основной процент негативной информации мы получаем именно от либерально настроенных исследователей. И эта проблема требует особого осмысления.
Литература
1. Костюк К. Н. Возникновение социальной доктрины Русской православной церкви // Общественные науки и современность. 2005. № 6.
2. Овчинников А. И., Овчинникова С. П., Андрейченко А. С. Православное вероучение и консервативная философия права. Ч. 1 // Философия права. 2007. № 1.
3. Овчинников А. И., Овчинникова С. П., Андрейченко А. С. Православное вероучение и консервативная философия права. Ч. 2 // Философия права. 2007. № 2.
4. Понкин И. В. Правовые основы светскости государства и образования. М., 2003.
5. Свобода убеждений, совести и религии в современной России: специализированный информационно-аналитический доклад: монография / сост.: С. А. Бурьянов, Н. В. Костенко. М., 2007.
А. А. Тащиян, Г. В. Лисовская
КОНФЕССИОНАЛЬНОЕ САМООПРЕДЕЛЕНИЕ И РЕЛИГИОЗНАЯ ПОЛИТИКА РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА
В статье рассматриваются юридические, политические аспекты этноконфессионального самоопределения в условиях самобытности Российского государства. Авторы анализируют понятие «конфессиональное самоопределение» и указывают, что идеал национального государства находится в противоречии с идеалом правового государства.
Ключевые слова: конфессиональная политика государства, поликонфессиональность России, самоопределение этноса, национальное государство, этнократия.
В своей программной предвыборной статье «Россия: национальный вопрос» В. В. Путин указывает, что для России с ее многообразием языков, традиций, этносов и культур национальный вопрос, без преувеличения, носит фундаментальный характер [1]. Такой же характер для страны имеет и конфессиональный вопрос. В России наблюдается эскалация межэтнической и межконфессиональной напряженности, связанная с ростом этноконфессионального самоопределения. Национализм, религиозная нетерпимость становятся идеологической базой для радикальных группировок и течений, которые разрушают государство и разделяют российское общество. Поэтому религиозная политика государства, на наш взгляд, должна осуществляться с учетом конфессионального самоопределения ее народов. Только в едином мощном, имперском государстве возможно достичь согласия в вопросах веры.
Стремление народов и наций к самоопределению вызывает противоречивое отношение на протяжении более чем двухсот лет. Связь между нацией и государством, ставшая постоянной те-
мой научных дискуссий после Французской революции, а также право наций на самоопределение, получившее в международной дипломатии распространение в период Первой мировой войны и сыгравшее неоднозначную роль в истории российской государственности, обрели совершенно новое прочтение после краха биполярной системы и формирования нового мирового порядка. Изменения в системе международных отношений наряду с порожденными однополярной глобализацией крупномасштабными негативными последствиями, связанными с экономической и политической нестабильностью, культурным отчуждением, привели к возникновению устойчивых центробежных тенденций этнического партикуляризма и сепаратизма, роста агрессивного национализма, этноконфессионального экстремизма, распространению в целом ряде регионов Российской Федерации благоприятных условий для международного терроризма.
Между тем самоопределение представляет собой процесс и результат выбора социальной общностью собственной программы культурно-
