CC BY
25
А. В. Прокофьев
Институт философии РАН Тульский государственный педагогический университет
им. Л. Н. Толстого
СОВРЕМЕННОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ ЮМОВСКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
СПРАВЕДЛИВОСТИ
Под обстоятельствами справедливости понимаются условия, в которых это нормативное понятие может и должно применяться. Анализ обстоятельств справедливости позволяет провести границы, внутри которых сохраняют свою императивную силу принципы справедливости. Классическим вариантом представления этих обстоятельств принято считать предложенное Дэвидом Юмом описание того социального и антропологического контекста, в котором люди нуждаются в искусственной добродетели справедливости. Юм выделяет 1) умеренную нехватку благ и ресурсов; 2) ограниченную щедрость (ограниченная благожелательность) человека; 3) взаимную уязвимость людей, или равную возможность причинять друг другу ущерб; 4) взаимную зависимость людей друг для друга. Благодаря влиянию теории справедливости Ролза, в последние десятилетия этот список стал предметом исследования со стороны многих теоретиков. В данной статье реконструированы пути модификации каждого юмовских обстоятельств в этической теории последних нескольких десятилетий.
Ключевые слова: мораль, современная этическая теория, область справедливости, обстоятельства справедливости.
A.V. Prokofyev
Institute of philosophy RAS (Moscow, Russia) Tula State Lev Tolstoy Pedagogical University
(Tula, Russia)
THE CONTEMPORARY RECEPTION OF THE HUMEAN CIRCUMSTANCES OF JUSTICE
The term 'circumstances of justice' is used for specific conditions under which justice -this fundamental moral concept - can and should be employed. The analysis of the circumstances of justice allows determining the scope where principles of justice retain their normative force. It is widely held that an exemplary mode of the presentation of this idea was elaborated by David Hume who described a social and anthropological context that makes an invention of the artificial virtue of justice inescapable. Hume mentioned moderate scarcity of recourses, limited generosity or benevolence, mutual vulnerability or equal capacity of people to harm each other, and mutual interdependence within the social cooperation. This list became the subject of an intense research since the publication of 'A Theory of Justice' by John Rawls. This paper reconstructs and critically assesses some contemporary attempts to modify each of the Humean circumstances.
Keywords: morality, contemporary ethical theory, the scope of justice, the circumstances of justice
Идея обстоятельств справедливости, то есть условий, в которых это нормативное понятие может и должно применяться, является очень древней. Ее обсуждали многие античные, средневековые и новоевропейские философы. Однако классической считается ее теоретическая обработка Дэвидом Юмом.
Текст юмовского «Исследования о принципах морали» позволяет выделить четыре обстоятельства справедливости: 1) умеренную нехватку благ и ресурсов; 2) ограниченную щедрость (ограниченная благожелательность) человека; 3) взаимную уязвимость людей, или равную возможность причинять друг другу ущерб; 4) взаимную зависимость людей друг для друга [2, с. 189198]. В современной этике значимость идеи обстоятельств справедливости определяется не только тем, что выявление границ, за которыми принципы справедливости теряют свою силы, влияет на решение ряда важнейших социально-этических проблем, но и тем, что юмовская концепция стала интегральной частью теории справедливости Джона Ролза, определившей пути развития социальной этики в последние почти полвека. Для Ролза юмовские обстоятельства справедливости превратись в базовый элемент воображаемой договорной процедуры, ведущей к формулированию принципов справедливости. Цель этой небольшой статьи - проследить некоторые из направлений переосмысления приведенного выше набора условий в современной этике. В поле моего зрения будут находится те исследования (или те фрагменты исследований), в которых авторы не пытаются оспорить необходимость проведения границ применения принципов справедливости и не предлагают принципиальных альтернатив юмовскому подходу к этой проблеме, а критически модифицируют предложенные Юмом подходы. Логика анализа современной рецепции юмовских обстоятельств будет определяться последовательным переходом от одного из них к другому.
Первое юмовское обстоятельство вызывает сомнения в связи с тем, что у нас нет достаточных оснований утверждать, что вопрос о справедливости снимается в ситуации абсолютного изобилия и что его невозможно поставить в ситуации абсолютной нехватки жизненно важных благ. В первом случае надо иметь в виду, что, хотя данное обстоятельство было зачислено Ролзом в разряд «объективных», изобилие не может быть в полном смысле слова «объективным». У него всегда есть существенная субъективная составляющая. Что значит «изобилие», «избыток» или «полная обеспеченность»? Это определенное соотношение желаний и средств их удовлетворения. Но никакая самая щедрая природа, равно как и никакое самое мощное и гибкое производство, не могут угнаться за ростом человеческих желаний. Марсель Виссенбург утверждает, что такое положение существует лишь в отношении отдельных благ, которых не может быть «больше, чем достаточно», как, например, не может быть слишком много «Моцарта для любителей Моцарта или игрушек для детей». Эти блага, подчеркивает он, «будут умеренно дефицитными вне зависимости от того, насколько велики их запасы» [12, р. 9495]. Однако, описанный Виссенбургом характер имеет потребление любых, даже самых тривиальных благ - еды, питья, одежды, средств передвижения. Там, где решена проблема их количества, нехватку будет генерировать проблема их качества (нескончаемый рост притязаний, связанных с качеством потребляемых предметов или услуг).
Кроме того, и это еще более существенный фактор, среди человеческих потребностей присутствует отдельная потребность в обретении превосходства
над окружающими людьми и его символическом отображении. Материальные блага всегда играют и эту роль. В такой перспективе уравнивающее всех изобилие не просто недостижимо, оно принципиально противостоит цели, которую преследует человек, приобретающий и потребляющий блага. Его задача состоит именно в том, чтобы обнаружить что-то такое, чего не хватает на всех, и придать этому благу важное символическое значение. Нет никаких сомнений в том, что это ему удастся, несмотря на щедроты природы или на мощь и гибкость производства.
Последний удар идее абсолютного изобилия наносят два дополнительных фактора. А. Кроме материальных благ, которыми природа может наделить человека в больших или меньших количествах, существуют блага, которые приобретаются исключительно в межчеловеческой коммуникации, такие, как признание, любовь, влияние на других людей. Этот набор благ никогда не будет присутствовать в изобилии, исключающем конкуренцию и уничтожающем потребность в правилах честного взаимодействия конкурирующих сторон. Б. Кроме проблемы наличия благ, присутствует также проблема доступа к ним. Существующие бок о бок люди, объединенные в сообщества, могут по разным, например, религиозным или этическим, мотивам закрывать друг другу доступ даже к тем благам, которые, если отвлечься от системы межчеловеческих отношений, имеются в неограниченном количестве. Верно и то, и то, что несмотря на фактическое изобилие, у участников общественной кооперации может возникнуть вопрос о справедливости действий, которые ограничивают возможности потребления. Точно также на фоне религиозно-этических разногласий люди могут не давать друг другу использовать имеющиеся в изобилии ресурсы для реализации противостоящих религиозно-этических идеалов. Обсуждение этих попыток в категориях справедливости так же является неизбежным [10, р. 7].
Абсолютная нехватка, подобно абсолютному изобилию, также не может быть безусловной границей применения принципов справедливости, даже если их смысловой центр, как это было у Юма, составляют принципы справедливого наделения людей материальными ресурсами. Как замечает Брайан Барри, распределение средств сохранения жизни при их недостаточности для всех задействованных в определенной ситуации лиц всегда остается вопросом, находящимся «внутри области справедливости» [4, р. 213]. Обсуждающие первое юмовское обстоятельство справедливости теоретики наперебой предлагают примеры, иллюстрирующие это утверждение. В одной части примеров средства спасения распределяются самими людьми, находящимися под угрозой. Представим себе группу матросов, спасшихся после кораблекрушения в шлюпке и имеющих мало провизии. Они могут разрешить возникшую перед ними проблему как вне правил справедливости (часть матросов убьет спящих и увеличит тем количество съестных припасов), так и на основе этих правил (по коллективному решению будет брошен жребий, который определит, кому достанется пища либо кто должен броситься в море, снимая тем самым проблему ее нехватки). Другая часть примеров предполагает присутствие специально уполномоченного и не входящего в число
потенциальных реципиентов распределителя. Представим себе врача, который выбирает принцип предоставления медицинской помощи больным, обреченным без нее на смерть, или представителя международной организации, выбирающего принцип распределения гуманитарной помощи голодающим. Для того чтобы учесть всю условность идей абсолютного изобилия и абсолютной нехватки, Виссенбург предлагает следующую переформулировку первого юмовского обстоятельства: «наличие таких средств для действия, распределение которых может породить конфликт интересов» [12, р. 95].
Ограниченная доброжелательность также вызывает сомнение в качестве точного указателя на пространство применения принципов справедливости. Отсутствие доброжелательности, конечно, порождает существенные трудности с успешным практическим воплощением таких принципов. Но исключает ли оно возможность любых способов их использования? Как утверждает Томас Дональдсон, внутри гипотетического общества, населенного разумными животными, охотящимися друг за другом, исключена постановка вопроса о справедливости. Однако, как только мы представим, что подобное общество оценивается внешним наблюдателем, мы сразу найдем поле для применения этого понятия. Вне всяких сомнений, внешний наблюдатель квалифицировал бы общество хищников как несправедливое [6, р. 919]. Здесь мы наталкиваемся на ту особенность обстоятельств справедливости, которую Барри обозначил с помощью парадоксального утверждения, что они являются «достаточными», но не «необходимыми» ее условиями [4, р. 224-225]. Это значит, что мы формулируем принципы справедливости в их полноте именно в связи с этими условиями. Однако, применять такие принципы можно и к некоторым случаям, где эти условия не соблюдаются.
Абсолютная доброжелательность, т.е. систематическое стремление продвигать чужой, а не свой собственный интерес, в качестве верхнего предела области справедливости также имеет уязвимые места. Прежде всего, абсолютная доброожелательность не исключает обсуждения вопросов о том, кто и какую долю ресурсов и возможностей должен получить. Для того чтобы показать это, Питер Вандерсшрааф предлагает перенести в ситуацию матросов, потерпевших кораблекрушение, абсолютно доброжелательных людей. Каждый из них захочет спасти жизнь другого, а не свою, и будет отказываться от приема пищи до тех пор, пока на фоне осознания того, что при таком раскладе погибнут все, не будет применена какая-то справедливая распределительная процедура, скорее всего жребий. Распределяемым благом при этом будет не жизнь, а возможность пожертвовать ею [11, р. 330]. Представив в той же роли не альтруистов, а убежденных утилитаристов, мы убедимся, что и им потребуются правила честного распределения тягот и благ [11, р 331; 3, р. 406412]. Интересно, что даже общество, состоящее из эксплуататора -абсолютного эгоиста и его жертвы - абсолютного альтруиста, не избежит применения принципов справедливости. Ведь они могут быть применены к такому обществу извне и так же, как в случае с обществом хищников, продемонстрируют его несправедливость.
Данная слабость юмовского набора обстоятельств справедливости в отличие от других его слабостей была осознана Ролзом. Он хорошо понимал, что к конфликтам, требующим разрешения на основе апелляции к идее справедливости, приводит не только эгоизм. Поэтому в качестве субъективного обстоятельства справедливости он предлагал рассматривать наличие у людей «жизненных планов» и «концепций блага», которые «приводят к появлению конфликтующих притязаний на естественные и социальные доступные ресурсы». Сталкивающиеся при этом интересы - это интересы людей, которые придерживаются разных пониманий достойной жизни, в том числе эгоистических, альтруистических, перфекционистских и т.д. [1, с. 120] Как полагает Эндрю Лестер, основная заслуга Ролза в этом отношении состоит не в том, что он понял, что мотивы, не относящиеся к прагматическим, играют важную роль в формировании конфликтов и ограничении благожелательного отношения к другим людям. Юм, живший в Европе, которая недавно прошла период религиозных войн, понимал это не хуже Ролза. Однако, Юма отличало неверие в то, что идея справедливости может играть существенную роль в преодолении конфликтов, порожденных различием убеждений, относящихся к смыслу человеческой жизни. Поэтому и в числе обстоятельств справедливости у Юма оказывается ограниченный эгоизм в вопросах распределения материальных и социально-статусных благ, а не возможность религиозно-нравственных споров. Для Ролза, напротив, одна из основных и вполне реализуемых задач справедливого обустройства общества состоит именно в обеспечении совместной жизни людей, разделенных концепциями блага. Поэтому и обстоятельством справедливости является для него наличие разногласий по поводу смысла человеческой жизни [8].
Приблизительное равенство сил и вытекающая из него приблизительно равная уязвимость людей друг для друга являются таким обстоятельством, которое оспаривается чаще и интенсивнее всех остальных. Оно имеет подозрительно антиэгалитарные последствия. Ролз характеризует его следующим образом: никто «не может доминировать над остальными. Они подвержены угрозе нападения, а также опасности того, что их планы будут блокированы объединенными силами остальных» [1, с. 120]. Из осознания этой опасности следует потребность договариваться о правилах. Однако, всем известен тот факт, что специфика функционирования социальных институтов такова, что люди, вовлеченные в их деятельность, теряют первичную, непосредственную уязвимость друг для друга. Они оказываются уязвимы в меру своего социального статуса, что в некоторых случаях фактически тождественно неуязвимости. Рядовой гражданин предельно уязвим в отношении действий правителя государства, а правитель уязвим минимально, и это соотношение усугубляется, если государство тираническое или гражданин принадлежит к дискриминируемому и подавляемому меньшинству. Кроме того, некоторые люди по прискорбному стечению обстоятельств теряют возможности сопротивляться или нападать: они дряхлеют от старости или становятся инвалидами. А есть еще и дети, которые лишены такой возможности до определенного момента своего жизненного цикла. Значит ли
это, что к их отношениям с другими людьми неприменимы правила справедливости? Нельзя не заметить, что такой вывод противоречит общераспространенной нормативной интуиции, предполагающей, что именно в отношении беспомощных людей несправедливость приобретает свои самые отвратительные черты и поэтому вызывает наиболее интенсивное негодование.
Для психологов, которые затрагивают в своих исследованиях проблему границ справедливости, любые рассуждения о них (а на уровне живого морального опыта - их практическое установление) это не более, чем технический прием, позволяющий примирить универсалистское чувство справедливости с разного рода дискриминацией, прием, обеспечивающий терпимое отношение к ослаблению требовательности морали [9]. Я не думаю, что эту нормативно-теоретическую проблематику стоит воспринимать именно так. Проблема границ справедливости - это реальная нормативная проблема. Невозможно использовать принципы справедливости (то есть правила честного и беспристрастного распределения тягот и благ, предполагающие возможность требовать честную долю, в том числе, опираясь на понуждающие общественные институты) во всех случаях, где положение одного человека зависит от действий другого. И значит, мы вынуждены ограничивать круг действия этих принципов. За его пределами нас продолжает связывать мораль, но уже не справедливость. Однако, предположение о том, что принципы справедливости не защищают тех, кто не представляет для других потенциальной угрозы, расходится не просто с общераспространенными моральными представлениями, а именно с представлениями о справедливости. И, значит, требует коррекции.
Ролз, указавший на возможность объединения людей в коалиции друг против друга, наметил ее общее направление. Развивая ролзово рассуждение, Вандершрааф ведет речь о всегда сохраняющейся возможности возникновения ситуаций, в которых связанная с социальной организацией асимметрия силы исчезнет: обладающий институциональной силой человек всегда может неожиданно оказаться уязвим для тех, кого до этого без труда подавлял [11, р. 332]. Эту особенность социальной жизни, по мнению Вндершраафа, и следует считать обстоятельством справедливости. Однако ни инвалиды с серьезно ограниченными возможностями, ни рабы с полностью подавленной волей к сопротивлению в таком случае все равно не входят в область справедливости. Поэтому вполне возможно, что к способности причинять ущерб и ограничивать другого человека нужно отнестись не в перспективе возможной потери социальных инструментов подавления другого, а в перспективе гипотетической смены ролей. Люди находятся в отношениях, порождающих обязанности справедливости, если обладают равной способностью, получив доступ к соответствующим техническим средствам или соответствующим властным полномочиям, использовать их для причинения ущерба или ограничения планов окружающих. Виссенбург предлагает следующую формулировку: «люди равны в своей способности обладать силой, а также сосредоточивать и ситуативно использовать ее» [12, р. 90].
Барри в работе «Обстоятельства справедливости и будущие поколения» (1978) пытается развить этот тезис. Приложив свою мысль о достаточном, но не необходимом характере обстоятельств справедливости к юмовскому рассуждению о равной силе и равной уязвимости существ, сдерживающих себя на основе идеи справедливости, он приходит к выводу, что в отношениях неравных индивидов должны соблюдаться именно те правила, которые формулируются для отношений между индивидами, приблизительно равными по своей силе. «Так как обстоятельства справедливости, - рассуждает он, - это достаточное условие, но не необходимое, мы не должны следовать за Юмом, говорящим, что справедливость неприложима там, где нет обстоятельств справедливости. Следовательно, мы можем утверждать, что общества, в которых имеет место структурное групповое угнетение... несправедливы, поскольку они допускают такие отношения, на которые угнетаемые члены общества не согласились бы, если бы они находились в положении приблизительно равной силы [с угнетателями]» [4, р. 231]. В каком-то смысле это означает, что на основе идеи справедливости в некоторых случаях должны быть искусственно созданы ее обстоятельства (во всяком случае одно из них).
Четвертое из юмовских обстоятельств - взаимную зависимость людей -Ролз представляет в виде трех тезисов: 1) «многие индивиды сосуществуют вместе в одно и то же время на одной и той же территории»; 2) «естественные и другие ресурсы не столь изобильны, чтобы сделать схему кооперации ненужной, но и условия не столь жестки, чтобы плодотворное сотрудничество неизбежно кончилось крахом»; 3) «взаимно выгодное устройство возможно, [но] выгоды, которые оно приносит, могут резко уменьшаться по мере того, как люди выдвигают свои требования» [1, с. 120]. Несмотря на менее интенсивную критику и меньшее число поправок к юмовским и ролзовским характеристикам этого обстоятельства, оно также подвергается дополнительным прояснениям, касающимся в основном определения тех форм кооперации, которые значимы для проведения границ справедливости. Основная проблема, связанная с ним, напоминает проблему предыдущего обстоятельства - те, кто не могут ничего внести в кооперацию или не могут уклониться от нее по своей воле, оказываются не защищены принципами справедливости. Это утверждение имеет контринтуитивный характер. Для того, чтобы исправить положение предпринимаются попытки скорректировать формулировки Юма и Ролза. Проблему неспособности уклониться от кооперативного взаимодействия попытался решить Чарльз Бейц. Он предположил, что принципы справедливости применимы не только там, где присутствует полноценная кооперация, в которой улучшение положения всех участников является осознаваемой каждым из них целью (где без взаимодействия никто не мог бы иметь удовлетворительной жизни), но и там, где имеет место простое воздействие одного человека на другого, приносящее воздействующему лицу выгоду. Получение выгоды в этой перспективе является основанием для вмененного в обязанность стремления улучшить положение своего даже невольного партнера по взаимодействию [5, р. 131]. Проблему неспособности внести вклад в кооперацию попыталась решить Эва Киттей. Она предложила
учитывать постоянно происходящее с течением жизни изменение ролей каждого человека в рамках системы межчеловеческих отношений. Каждый неизбежно проходит через этапы невзаимной зависимости и именно поэтому его защищенность правилами справедливости нельзя обосновывать, опираясь исключительно на его актуальное состояние, характеризующееся его кооперативной полезностью или бесполезностью. Реальным обстоятельством справедливости является не кооперация как таковая, а включенность человека в такую систему отношений, в которой взаимовыгодный обмен услугами сопровождается ассиметричными отношениями заботы, без существования которых никто не мог бы вести удовлетворительной жизни [7, p. 102-103].
Литература
1. Ролз Д. Теория справедливости. Новосибирск: Изд-во Новосибир. ун-та, 1995. 515 с.
2. Юм Д. Исследование о принципах морали // Соч. В 2 т. М.: Мысль, 1996. Т. 2. С. 171-314.
3. Andreou C. Advantage, Restraint, and the Circumstances of Justice // Social Theory and Practice. 2017. Vol. 43. № 2. P. 397-419.
4. Barry B. Circumstances of Justice and Future Generations // Obligations to Future Generations / ed. by B. Barry, I. Sikora. Philadelphia: Temple University Press, 1978. P. 204-248.
5. Beitz Ch. Political Theory and International Relations. Princeton: Princeton University Press, 1999. 253 p.
6. Donaldson T. Circumstances of Justice // Encyclopedia of Ethics / ed. by L. C. Becker, C. B. Becker. N.Y. ; L. : Routledge, 2001. Vol. 2. P. 919.
7. Kittay E. F. Love's Labor: Essays on Women, Equality, and Dependency. N.Y.: Routledge, 1999. 205 p.
8. Lister A. Hume and Rawls on the Circumstances and Priority of Justice // History of Political Thought. 2005. Vol. 26. № 4. P. 664-695.
9. Opotow S. Drawing the Line: Social Categorization, Moral Exclusion, and the Scope of Justice // Conflict, Cooperation, and Justice / ed. by B. B. Bunker, J. Z. Rubin. San Francisco: Jossey-Bass, 1995. P. 347-369.
10. Tebble A. J. On the Circumstances of Justice [Electronic resource] // European Journal of Political Theory. 2016. OnlineFirst. P. 1-23. URL: http://journals.sagepub.com/doi/pdf/10.1177/1474885116664191 (дата обращения: 12.12.2016)
11. Vanderschraaf P. The Circumstances of Justice // Politics, Philosophy & Economics. 2006. Vol. 5. № 3. P. 139-161.
12. Wissenburg M. Imperfection and Impartiality: A Liberal Theory of Social Justice. L.: UCL Press Limited, 1999. 250 p.
References
1. Rawls J. Teoriya spravedlivosti [A Theory of Justice] Novosibirsk: Novosibirsk University Publishing House, 1995. 515 p.
2. Hume D. Issledovaniye o printsipakh morali [An Enquiry Concerning the Principles of Morals] // Works In 2 vols. Moscow: Mysl', 1996. Vol. 2. Pp. 171314.
3. Andreou C. Advantage, Restraint, and the Circumstances of Justice // Social Theory and Practice. 2017. Vol. 43. № 2. P. 397-419.
4. Barry B. Circumstances of Justice and Future Generations // Obligations to Future Generations / ed. by B. Barry, I. Sikora. Philadelphia: Temple University Press, 1978. P. 204-248.
5. Beitz Ch. Political Theory and International Relations. Princeton: Princeton University Press, 1999. 253 p.
6. Donaldson T. Circumstances of Justice // Encyclopedia of Ethics / ed. by L. C. Becker, C. B. Becker. N.Y. ; L. : Routledge, 2001. Vol. 2. P. 919.
7. Kittay E. F. Love's Labor: Essays on Women, Equality, and Dependency. N.Y.: Routledge, 1999. 205 p.
8. Lister A. Hume and Rawls on the Circumstances and Priority of Justice // History of Political Thought. 2005. Vol. 26. № 4. P. 664-695.
9. Opotow S. Drawing the Line: Social Categorization, Moral Exclusion, and the Scope of Justice // Conflict, Cooperation, and Justice / ed. by B. B. Bunker, J. Z. Rubin. San Francisco: Jossey-Bass, 1995. P. 347-369.
10. Tebble A. J. On the Circumstances of Justice [Electronic resource] // European Journal of Political Theory. 2016. OnlineFirst. P. 1-23. URL: http://journals.sagepub.com/doi/pdf/10.1177/1474885116664191 (accessed: 12.12.2016)
11. Vanderschraaf P. The Circumstances of Justice // Politics, Philosophy & Economics. 2006. Vol. 5. № 3. P. 139-161.
12. Wissenburg M. Imperfection and Impartiality: A Liberal Theory of Social Justice. L.: UCL Press Limited, 1999. 250 p.
Статья поступила в редакцию - 20.12.2016 г. Статья допущена к публикации - 29.05.2017 г.
