CC BY
361
Миропорядок
Дмитрий КОРШУНОВ
СОВРЕМЕННАЯ ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА США В ОТНОШЕНИИ РОССИИ
В статье автор приходит к выводу о том, что во внешней политике администрация Б. Обамы ориентирована на подключение России к сотрудничеству лишь по ограниченному кругу вопросов и не ставит целью преодоление существенных противоречий в российско-американских отношениях.
The main problems of U.S. foreign policy towards Russia are being considered in the article. The author concludes that Obama's administration approach is oriented to joining of Russia to cooperation in limited questions circle and is not oriented to overcoming the essential contradictions in Russian-American relations.
Ключевые слова:
внешняя политика, ПРО, НАТО, национальная безопасность, национальный интерес,«перезагрузка»; foreign policy, missile defense, NATO, national security, national interest, reset.
После победы на президентских выборах в США Б. Обама обозначил свой подход к России термином «перезагрузка», которая должна была стать «существенным стратегическим изменением» в политике США по отношению к России. Для налаживания конструктивного взаимодействия с Москвой действительно имелись основания. Нагнетание напряженности в российско-американских отношениях и стремление действовать односторонне — не лучшая политика, как показал опыт администрации Дж. Буша-младшего. Экономическое и политическое «возрождение» России в XXI в. дали ей определенные возможности оказывать сопротивление инициативам США. Напротив, успешная интеграция России в современный мировой порядок представляет интерес для США. Наконец, у США и России действительно есть вопросы, которые можно решать совместно1.
Однако далеко не все в США оказались готовы к «существенному стратегическому изменению отношений» с Россией. Российское направление внешней политики сегодня не является приоритетным для Вашингтона. Следовательно, набор средств, за счет которых возможно улучшение двухсторонних отношений, неизбежно должен быть ограниченным. Речь идет в основном о сотрудничестве в решении глобальных проблем — это противодействие терроризму, преодоление экономического кризиса, глобальное потепление2.
В итоге становится понятным довольно сдержанное отношение многих американских политиков к перспективам изменения российско-американских отношений уже на начальной стадии «перезагрузки». Так, по мнению сенатора Р. Лугара, задачей администрации должно было быть осуществление «реалистической стратегии, которая обеспечивала бы интересы Соединенных Штатов, одновременно взаимодействуя с Россией в областях, где мы имеем общие цели»3.
В американской политической элите и академических кругах превалирует мнение о том, что внешняя политика России опреде-
1 Kupchan С. NATO's Final Frontier // Foreign Affairs, May/June 2010 // http://www.foreignafTairs.com/articles/66217/charles-a-kupchan/natos-final-frontier (accessed 18.01.2011).
2 Тренин Д. Стратегия Обамы и интересы России // http://russian. carnegieendowment.org/publications/index.cfm?fa=view&id=41029
3 Prospects for Engagement with Russia. Hearing before the Committee on Foreign Relations. U.S. Senate. 111th Congress. 1st Session. March 19, 2009 // http://frwebgate. access.gpo.gov/cgi-bin/getdoc.cgi?dbname=111_senate_hearings&docid=f:51415.wais
КОРШУНОВ
Дмитрий Сергеевич — к.полит.н., старший преподаватель кафедры международных отношений и политологии НГЛУ им.
Н.А. Добролюбова
коюНипоу2007@
list.ru
ляется рядом факторов, ограничивающих возможности сотрудничества между Вашингтоном и Москвой. Первым таким фактором является недемократический характер российского политического режима. Предполагается, что во внешней политике недемократические государства проводят более агрессивный курс, ведут себя недружественно по отношению к демократиям (и к США в том числе) и склонны воспринимать международную реальность с позиции «игры с нулевой суммой».
Второй фактор — экспансионизм, характерный как для имперского, так и для советского периодов российской истории, и востребованный современным политическим руководством в Москве. Эксперт фонда «Наследие» А. Коэн характеризует российское политическое руководство как «квазисоветское, или неосоветское с хорошим слоем российского империализма»1. Даже в лучшем случае России требуется длительный период адаптации к «постим-перскому» статусу, в течение которого Соединенным Штатам следует жестко выступать против подхода, основанного на разделении «сфер влияния» в мире. В этой связи попытки России представить страны СНГ в качестве своего внешнеполитического приоритета резко критикуются в США.
Еще одним фактором, определяющим, с позиции американского руководства, динамику российского внешнеполитического поведения, являются цены на энергоносители. Их повышение приводит к большей самостоятельности России в международных делах. Падение же объясняет дискуссии о модернизации, избавлении от сырьевой зависимости, стремлении к международному сотрудничеству. В США опасаются, что политика модернизации может оказаться недолговечной, и Россия предпочтет вновь следовать жесткой линии поведения в условиях завершения мирового кризиса и повышения спроса на энергоносители2.
Для анализа российского направления внешней политики США представляется целесообразным уделить внимание американскому курсу в отношении регионов,
1 Ibid.
2 Mankoff J. Changing Course in Moscow //
Foreign Affairs, September 7, 2010 // http://www. foreignaffairs.com/articles/66743/jeffrey-mankoff/ changing-course-in-moscow
находящихся в непосредственной близости от России, т.к. именно здесь зачастую возникают основные противоречия между этими странами.
В Европе интересы России и США сталкиваются в вопросах расширения НАТО и развертывания системы ПРО. В американской политической элите существует консенсус относительно того, что Украина и Грузия могут стать членами НАТО в будущем, причем мнение России по данному вопросу не может быть решающим. Предполагается, что расширение НАТО соответствует российским интересам, поскольку приведет к образованию в соседних с Россией регионах «демократических, процветающих и стабильных» государств. Тот факт, что Москва никак не может понять этих выгод для себя, считается инерцией советского мышления. Такой курс может стать дестабилизирующим фактором в российско-американских отношениях.
Озабоченность стран Запада проблемами энергетической безопасности может еще более увеличить напряженность и так непростых отношений между Россией и НАТО. Так, сенатор Р. Лугар неоднократно выступал с предложением расширить спектр функций НАТО, включив в него задачу обеспечения энергетической безопасности, чтобы страна, страдающая от сознательного срыва поставок энергии, приравниваемого к военному нападению, могла рассчитывать на помощь партнеров по альянсу3. Антироссийский характер этого предложения очевиден с учетом того, что в США ответственность за «газовые войны» между Россией и Украиной возлагается исключительно на первую.
Учитывая представления американских политиков о фундаментальном антиамериканизме российского внешнеполитического поведения, любые предложения со стороны России по модернизации международной системы безопасности воспринимаются как стремление повысить собственный вес на мировой арене в ущерб США. Так, предложения Д.А. Медведева о создании новой европейской архитектуры
3 NATO: A Strategic Concept for Transatlantic Security. Hearing before the Committee on Foreign Relations. U.S. Senate. 111th Congress. 1st Session. October 22, 2009 // http://frwebgate.access.gpo. gov/cgi-bin/getdoc.cgi?dbname=111_senate_ hearings&docid=f:56689.wais
безопасности США интерпретировали как попытку создать противовес НАТО и обеспечить российские интересы1.
ПРО остается актуальной проблемой американской внешней политики. Пересмотр плана предыдущей администрации объясняется в США, конечно, не уступкой России, а его внутренним несовершенством. По заявлению министра обороны США Р. Гейтса, «российское поведение и возможная реакция не играли никакой роли» в принятии решения2. В частности, указывается, что новая система ПРО сможет быть развернута быстрее (начало планируется на 2011 г.), охватит большее число государств (в состав новой архитектуры ПРО могут быть включены также Япония и Южная Корея), способна обеспечить защиту не только от Ирана, но и от Северной Кореи.
Ситуацию осложняет то, что американские эксперты не видят военной необходимости в сотрудничестве с Россией в области ПРО. Взаимодействие с Россией может преследовать политические цели, например продемонстрировать Ирану, что его ядерные амбиции не находят поддержки ни у США, ни у России. Планы администрации Б. Обамы вызывают обоснованные опасения в Москве: система ПРО предполагает возможность перехвата ракет большой дальности, составляющих основу российских стратегических ядерных сил, что трактуется Москвой не просто как политический вызов, но и как военная угроза3.
Сложностью отличаются отношения России и США на постсоветском пространстве. По словам эксперта Центра стратегических и международных исследований США Э. Кьючинса, политика США в отношении соседей России будет оставаться «наиболее напряженным пунктом»
1 Prospects for Engagement with Russia. Hearing before the Committee on Foreign Relations. U.S. Senate. 111th Congress. 1st Session. March 19, 2009 // http: //frwebgate. access. gpo .gov/cgi-bin/getdoc. cgi?dbname=111_senate_hearings&docid=f:51415.wais
2 The President’s Decision of Missile Defense in Europe. Hearing before the Committee on Armed Services. U.S. Senate. 111th Congress. 1st Session. September 24, 2009 // http://frwebgate.access. gpo.gov/cgi-bin/getdoc.cgi?dbname=111_senate_ hearings&docid=f:55138.wais
3 Суслов Д. От паритета к разумной доста-
точности // Россия в глобальной политике, 20 декабря 2010 // http://www.globalaffairs.ru/number/
0t-pariteta-k-razumnoi-dostatochnosti-15058
в российско-американских отношениях4. Подход США предполагает, что «перезагрузка» не может быть осуществлена за счет ухудшения отношений между США и их партнерами. Администрация Б. Обамы осознает, что позиции России и США по поводу Грузии диаметрально отличаются. США выражают свою приверженность курсу на восстановление «территориальной целостности» Грузии невоенными средствами. Действовать предполагается, с одной стороны, за счет усиления дипломатического давления на Россию с целью заставить ее вернуть войска на довоенные позиции и предоставить свободный доступ международных наблюдателей на территорию Абхазии и Южной Осетии. С другой стороны, США намерены оказывать поддержку Грузии, чтобы, сделав эту страну «процветающей и демократической», превратить ее в своеобразный «магнит» для Абхазии и Южной Осетии5.
Политика США в отношении стран Средней Азии также чревата конфликтами с Россией. Регион играет значимую роль в проведении операции США в Афганистане, т.к. через него проходят маршруты поставок снаряжения и оборудования для американских войск. С учетом увеличения американского контингента в Афганистане и повышенной опасности поставок через Пакистан, Средняя Азия становится еще более важной. В Вашингтоне считают, что Москва пытается оказывать определяющее влияние на внешнюю политику среднеазиатских государств, что не соответствует интересам США. «Перезагрузка» отношений с Россией не является достаточным основанием для отказа от давления на нее с целью снизить воздействие Москвы на правительства стран Средней Азии. С точки зрения энергетической безопасности целью США в регионе является диверсификация поставок энергоносителей. Вашингтон планирует увеличение инве-
4 Prospects for Engagement with Russia. Hearing before the Committee on Foreign Relations. U.S. Senate. 111th Congress. 1st Session. March 19, 2009 // http: //frwebgate .access .gpo .gov/cgi-bin/getdoc. cgi?dbname=111_senate_hearings&docid=f:51415. wais
5 Georgia: One Year after the August War. Hearing before the Subcommittee on European Affairs of the Committee on Foreign Relations. U.S. Senate. 111th Congress. 1st Session. August 4, 2009 // http://frwebgate. access.gpo.gov/cgi-bin/getdoc.cgi?dbname=111_ senate_hearings&docid=f:54453.wais
стиций в строительство трубопроводов в обход России.
Здесь налицо желание США заполнить «вакуум силы», образовавшийся в результате снижения российского влияния. Вероятно, такой подход встретит сопротивление со стороны России, стремящейся к тому, чтобы играть значимую роль в определении внешнеполитических связей среднеазиатских республик.
Осложняются российско-американские отношения и по поводу Арктики. Согласно Стратегии национальной безопасности Б. Обамы, США имеют «широкие и фундаментальные» интересы в Арктике — от национальной безопасности до научных исследований1. США понимают, что Арктика будет привлекать к себе все большее внимание по мере таяния льдов, открывающего возможности использования природных ресурсов и северных морских маршрутов. Символические жесты России (установка российского флага на морском дне на Северном полюсе) вызывают беспокойство США2.
Администрация Дж. Буша-младшего придерживалась мнения, что США могут действовать и независимо от других государств для защиты своих интересов в Арктике. Следует помнить, что определенный компонент односторонности признается и действующей администрацией Б. Обамы. Американская политика в Арктике может приобрести динамику по мере преодоления последствий финансового кризиса. США уже активизировали деятельность средств ПВО, нацеленных на перехват российской стратегической авиации в Арктике, и усилили присутствие атомного подводного флота в Баренцевом море. Не присоединившиеся к Конвенции ООН по морскому праву США могут
1 National Security Strategy. May 2010 // http:// www.whitehouse.gov/sites/default/files/rss_viewer/ national_security_strategy.pdf
2 Strategic Importance of the Arctic in U.S. Policy. Hearing before the Subcommittee of the Appropriations. U.S. Senate. 111th Congress. 1st Session. August 20, 2009 // http://frwebgate.access. gpo.gov/cgi-bin/getdoc.cgi?dbname=111_senate_ hearings&docid=f:52799.wais
использовать НАТО для укрепления своих позиций в регионе3.
Несмотря на то, что стремление России усилить взаимодействие с Китаем в рамках идеи многополярного мира вызывает настороженность в США, у американских политиков нет существенных опасений по поводу возможности образования действенной антиамериканской оси Москва — Пекин. С позиции США, Россия и Китай стремятся к реализации собственных интересов, и их сотрудничество носит ограниченный характер, что дает Вашингтону возможность играть на противоречиях. Например, рост влияния Китая в Средней Азии до определенной степени даже на руку США, поскольку создает для республик региона реалистичную альтернативу ориентации на Москву4.
Таким образом, сегодня вряд ли возможно говорить о каком-либо едином стратегическом курсе США в отношении России. Политика США представляет собой прагматическую попытку привлечь Россию к совместному партнерству в решении ограниченного круга вопросов глобального характера. Однако Россия как региональная держава является в значительной степени проблемой для США, особенно с учетом того, что региональные приоритеты и ставка на защиту национальных интересов являются более важными для России, чем сотрудничество в области глобальных проблем. Сегодня можно говорить о том, что российско-американские отношения во многих аспектах оказались не «перезагруженными», а «перегруженными» противоречиями, преодолеть которые вряд ли под силу действующей американской администрации, учитывая, что это изначально не входило в ее планы.
3 Конышев В., Сергунин А. Арктика на перекрестье геополитических интересов // Мировая экономика и международные отношения, 2010, № 9, с. 46, 48.
4 Reevaluating U.S. Policy in Central Asia. Hearing before the Subcommittee on Near Eastern and South and Central Asian Affairs of the Committee on Foreign Relations. U.S. Senate. 111th Congress. 1st Session. December 15, 2009 // http://frwebgate.access. gpo.gov/cgi-bin/getdoc.cgi?dbname=111_senate_ hearings&docid=f:56492.wais
