CC BY
5214. Law of the Republic of Belarus "On the languages of the peoples of the Republic of Bashkortostan (amended March 28, 2014)." URL: http://docs.cntd.ru/document/935103425
15. Xenophobia and radical nationalism and opposition to them in Russia (annual reports, since 2004). URL: http: //www.sova-center.ru/racism-xenophobia/publications/2014/02/d29004/
Информация об авторе
Галлямов Рушан Рахимзянович, доктор социологических наук, профессор, главный научный сотрудник Института социально-экономических исследований УНЦРАН, г. Уфа, Россия. E-mail: [email protected] Биннатов Бахрам Абульфатович, аспирант заочного обучения Института психологии и социально-культурной работы ВЭГУ, майор полиции, начальник курса Уфимского юридического института МВД РФ, г. Уфа, Россия. E-mail: bahram_binnatov@mail. ru
Information about the author
Gallyamov Rushan Rakhimzyanovich, doctor of sciences (sociology), professor, senior researcher of the Institute of social and economic studies of the RAS Ufa research centre, Ufa, Russia. E-mail: [email protected] Binnatov Bakhram Abulfatovich, postgraduate student of the Institute of psychology and socio-cultural work EESU, head of the course of the Ufa Law Institute of the Russian MVD, police major, Ufa, Russia. E-mail: [email protected]
Received: 11.03.2015
Получена: 11.03.2015
УДК 347
ЕВСЕЕВ Дмитрий Васильевич,
аспирант
КОМАРОВ Сергей Александрович,
доктор юридических наук
СОВРЕМЕННАЯ СПЕЦИФИКА
ИСЛАМСКИХ ПОДХОДОВ К ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
В статье в рамках концепции глобализации рассматриваются особенности восприятия западной идеи прав человека в рамках современного учения ислама.
Отмечается, что модернизация арабских стран на международном, государственном и общественном уровнях коснулась и самого ислама, что вызвало ряд трансформаций на теологическом и идеологическом уровнях, включая дискуссии по проблемам прав человека.
Выделяются два основных течения, занимающиеся поиском оснований провозглашения главенства прав человека на базе ценностей ислама. В обоих течениях - «фундаменталистском» и «исламском Возрождении» - основная парадигма исходит из утверждений, что культура уважения прав человека проистекает из Корана и учения пророка Мухаммеда и что практика подкрепляет правоту исламского видения прав человека.
Ключевые слова: права человека; национально-правовой архетип; правовая психология; правовая идеология; глобализация.
EVSEYEV Dmitriy Vasilyevich,
postgraduate student KOMAROV Sergei Aleksandrovich,
doctor of sciences (law)
CURRENT FEATURES OF ISLAMIC APPROACHES TO HUMAN RIGHTS
In the framework of the conceptions of globalisation the peculiarities of perception of Western ideas of human rights within modern theory of Islam are reviwed in the article. It is noted that modernisation of the Arab countries at the international, state and public levels touched Islam also that caused a number of transformations at the theological and ideological levels, including discussions on human rights issues. Two main doctrines which are engaged in search of the bases of declaration of domination of human rights on the basis of Islam values are singled out. In both doctrines - "fundamentalist" and "the Islamic Renaissance" - the main paradigm proceeds from statements that the culture of respect of human rights results from the Quran and the doctrine of the prophet Muhammad and that practice supports correctness of Islamic vision of human rights.
Key words: human rights; national legal archetype; legal psychology; legal ideology; globalization.
Многие исследователи ислама подчеркивают, что «почти во всей современной арабской литературе, касающейся прав человека, можно найти описание основных прав, основывающихся на современных конвенциях и декларациях» [1, с. 34-39]. При этом не прекращаются попытки их сравнения с «основными текстами Корана» [2, с. 34-37]. Стандартным же аргументом в этой обширной литературе служит следующее утверждение: «Ислам установил некие универсальные фундаментальные права для человечества в целом, которые должны соблюдаться и уважаться при всех обстоятельствах на основании его статуса как разумного существа» [3, р. 175]. Многие авторы даже доказывают, что «основные концепции и принципы прав человека с самого начала были реализованы в исламском законодательстве», а современные доктрины прав человека просто копируют 1400-летние исламские традиции и идеи [4, с. 12-17], однако большинство исследователей считают это утверждение в целом безосновательным [5, с. 82-87; 6, с. 12-15].
Известный исламский юрист К. Айшэк доказывает, что «мусульмане постоянно занимались поисками путей и причин доверия друг другу, что на современном языке называется «защитой прав человека». В то же время он заявляет, что термин «права человека» не может быть переведен на язык исламских религиозных текстов, но, тем не менее, продолжает утверждать, что именно они и лежат в самом ядре исламской доктрины. К. Айшэк даже составил список из четырнадцати «прав человека», которые признаны и установлены исламом [7].
С другой стороны, данные права, оказывается, гарантируются только правителям и крупным собственникам, а не являются всеобщими правами. В выдержках из текстов Корана, которые цитируются в виде доказательств реального существования права на защиту человеческой жизни, на самом деле лишь угадывается требова-
ние «не убить» и постулат о неприкосновенности жизни. При более детальном рассмотрении право на правосудие оказывается просто обязанностью власти вершить суд. Право на свободу является простейшей обязанностью не порабощать несправедливым образом. «Экономические права» оборачиваются обязанностями зарабатывать себе на проживание и на удовлетворение простейших потребностей. А смысл так называемого права свободы выражения заключается в обязанности говорить правду, то есть «права» - это не обязательства перед другими, а всего лишь обязанность удовлетворять потребности правителей. Мусульмане регулярно и с большим упорством провозглашают по отношению ко всем правоверным уважение и равенство, но основой для подобных утверждений являются гарантированные обязанности, а не права человека [8, с. 6-10].
Подобным образом известный арабист М. Хаддури [9] утверждает, что существует пять прав, гарантированно обеспеченных людям исламом: права на персональную безопасность, уважение репутации, равенства, братства и правосудия. И вновь можно привести доказательства того, что ислам использует эти понятия права, изначально подразумевая, что права - это обязанности, которые не коррелируются с правами. М. Хаддури утверждает, что «права человека в исламе - привилегия Аллаха, потому что власть, в конечном счете, принадлежит ему». «Права человека», которые являются не правами людей, а привилегиями Бога, - это нонсенс с точки зрения современной концепции прав человека. Далее он утверждает, что права человека в исламе, как предписано в соответствии с божественным законом, являются привилегией только людей, имеющих полное законное общественное положение. А человек, имеющий подобный статус, - это разумное существо средних лет, свободное и исповедующее ислам [9, с. 23-24]. Такая философия делает «права человека» привилегией обеспеченных мусульман мужского пола, а не всех людей просто потому, что они разумные существа. Неверующие получают только гарантии жизни, собственности и свободы вероисповедания; рабы - только право на жизнь; а женщины должны удовлетвориться совершенно иным набором прав и обязанностей. Не совсем обоснованной представляется и точка зрения известного исследователя исламской перспективы прав человека А. Сайда, утверждающего, что в исламе «люди имеют некоторые, гарантированные Богом, права, но Бог не в состоянии (-Е.Д., С.К.) предоставлять каждому свидетельство своей непосредственной поддержки по первому же требованию помощи». А. Сайд приводит перечень девяти основных предписаний, регулирующих исламскую политическую систему, и представляет их как права человека [1, с. 38]. В каждом случае, однако, подразумевается или просто обязанность, не имеющая никакого отношения к правам, или права, которые существуют не просто потому, что каждый - человек, а потому, что каждый имеет некий юридический или духовный статус. Фактически А. Сайд, подобно М. Хаддури, косвенным образом допускает замену прав на обязанности, но явно не придает этому значения.
Таким образом, существенной характеристикой прав человека в исламе является то, что они представляют собой обязанности, связанные с божественной властью, и черпают силу из этой взаимосвязи. Права человека существуют только относительно обязанностей. Личность обладает перед Богом обязательствами, суть и характер которых определены Кораном и шариатом. Когда личность выполняет эти обязательства, она приобретает права и свободы, предписанные шариатом. В исламе в сфере прав человека и человеческого достоинства большее значение имеют обязанности, чем права. И какие бы права ни существовали, они являются последствием чьих-либо действий или занимаемого статуса, а не просто факта существования разумного существа [10, с. 34-35].
Ислам проповедует, что «обязанность государства состоит в том, чтобы укреплять человеческое достоинство и облегчать условия, которые препятствуют личности в ее усилиях, направленных на достижение счастья» [1, с. 38]. При этом «исламом не упоминается аспект человеческих потребностей, и всеми этическими, социальными и магическими предписаниями создаются условия для этого замалчивания» [1, с. 38]. Социальные и политические предписания ислама отражают беспокойство за благосостояние человека и человеческое достоинство. Такое беспокойство важно само по себе и может иметь большое значение как предварительное условие восприятия прав человека, но оно не является эквивалентом беспокойства за признание прав человека.
В ходе сложного процесса модернизации традиционные общества всего исламского мира - как Ближнего Востока, так и Южной и Юго-Восточной Азии, - подверглись трансформациям. В свою очередь, они оказали влияние на исламские институты и на культурное наследие. Однако даже после преобразования их экономических и политических систем, особенно в Индонезии, Малайзии, Арабских Эмиратах, Кувейте и Ираке, ислам продолжает оказывать сильнейшее влияние на общественные отношения и социальный статус личности.
С другой стороны, следует отметить, что модернизация арабских стран на международном, государственном и общественном уровнях также коснулась и самого ислама, что вызвало ряд трансформаций на теологическом и идеологическом уровнях, эти процессы усилили в исламском мире дискуссии по проблемам прав человека. В этом контексте нами выделяются два основных течения, занимающиеся поиском оснований провозглашения главенства прав человека на базе ценностей ислама. В обоих течениях - «фундаменталистском» и «исламском Возрождении» - основная парадигма исходит из утверждений, что культура уважения прав человека проистекает из Корана и учения пророка Мухаммеда и что практика подкрепляет правоту исламского видения прав человека. Однако по своей сущности эти течения имеют абсолютно противоположные конечные цели и заметные отличия в подходах. С одной стороны, мусульмане - приверженцы идей «исламского Возрождения» - отстаивают точку зрения о том, что ислам сам по своей сущности содержит права человека, сходные со стандартами международных прав человека. Они настаивают на интеграции исламских прав человека в концепцию международно-признанных прав с целью привести трансформированные права человека в соответствие с мусульманскими стандартами - нормами шариата. С другой стороны, точка зрения сторонников «фундаменталистского» течения прямо противоположна и связана с поиском обоснований того, что современная концепция универсализма и стандарты ООН в области человека абсолютно чужды исламу и несовместимы с исламским правом в его традиционном толковании [11, с. 23-27].
Следует также отметить, что поиску компромисса и снижению уровня противоречий между этими полюсами посвящены усилия т.н. исламистов «новой волны» из среды мусульманских интеллектуалов, получивших западное образование [11, с. 23-27]. Их идеи связаны с необходимостью кардинального пересмотра текстов юридического и религиозно-толковательного характера, а также с новой интерпретацией исламских фундаментальных религиозных текстов. Особое место здесь отводится кодификации мусульманских законов, относящихся к правам женщин, принятых в классическую эпоху ислама. Однако манипулирование историческим контекстом, в котором нормы шариата были созданы, и игнорирование динамики шариата в процессе его развития и применения, начиная от ранней исламской цивилизации, позволяют «фундаменталистам» сохранять традиционный исламский антагонизм по отношению к женщинам и игнорировать их естественные права [1, с. 37].
Обострение позиций исламистов по проблеме прав человека (в формате толкования религиозных исламских текстов - «фикхов»; высказываний исламских богословов - «улемов»; изречений пророка Мохаммеда - «хадисов» и учения Книги о деяниях пророка Сунны) связано с нерешенной до настоящего времени проблемой достижения консенсуса между сторонниками культурного релятивизма и культурного легитимизма в рамках исламского и западного подходов к концепции прав человека. Притязания фундаменталистских исламистских сил на их «истинную» интерпретацию ислама как на универсальную доктрину прав человека, особенно прав женщин, которая является всеобщей и единственно правомерной для всех мусульман, требуют международного гуманитарного противодействия. Необходимо широкое обсуждение и расширение современного диалога по проблеме прав человека внутри современного мусульманского мира на основе культурного посредничества, идей всеобъемлющего характера равенства людей всех религий без каких-либо различий и привилегий по половому или иному признаку.
Рассмотрим проблему прав человека в мусульманских странах более детально, с позиций имеющегося здесь нормативного материала и практики его реализации. Несмотря на существование весьма прогрессивного документа, изданного в 1981 г. под названием «Исламская декларация прав человека», даже в нем присутствует некий элемент двусмысленности, а порой и откровенные коллизии между отдельными нормами (что, впрочем, не редкость и для Сунны, которая часто входит в противоречие с Кораном).
В качестве примеров этих разночтений можно привести хотя бы две противоречащие друг другу нормы относительно свободы вероисповедания, которые могут вызывать серьезные вопросы при толковании [12, с. 51-55]. В главе ХШ Право на Свободу Религии говорится: «Каждый человек имеет право на свободу совести и поклонения в соответствии с его религиозными верованиями», а пункт «е» главы XII Право на Свободу Веры, Мысли и Слова подтверждает это положение: Никто не должен быть презираем, не должны высмеиваться религиозные верования других, и на этой почве не должно быть подстрекательств к враждебности в обществе против инакомыслящих; должно быть уважительное отношение к религиозным чувствам других, - это обязательно для всех Мусульман». С другой стороны, в той же главе не говорится о запрете дискриминации по религиозному признаку: «Мы, как Мусульмане, которые верят в наше обязательство установить Исламский порядок, согласно которому все люди равны, и ни один не должен быть привилегирован или же испытывать неудобства или дискриминацию из-за расы, цвета кожи, пола, происхождения или языка». Таким образом, слово «религия» отсутствует в списке условий недискриминации.
Есть в главе XII и другое противоречивое положение. В пункте «в» сказано, что «Каждый человек имеет право выражать свои мысли и убеждения, пока он остается в пределах ограничений, предписанных Законом. Однако никто не имеет права распространять неправду или сообщения, которые могут нарушить общественное спокойствие, распространять клевету, инсинуации, дискредитирующие других людей». Под законом в этой норме подразумеваются Коран и Сунна, как пояснено в Объяснительных Примечаниях к Декларации. То есть по логике этой нормы, если убеждения отдельно взятой личности противоречат нормам Корана и Сунны, то человек не вправе их распространять в исламском обществе, так как с позиции шариата это может быть воспринято как нарушение общественного порядка внутри исламской общины.
Согласно Корану, с одной стороны, человек волен в выборе своих религиозных и этических убеждений: «Нет принуждения в религии» (Коран, 2: 256). Но, с другой стороны, есть абсолютно противоположная сура: «Сражайтесь с теми, кто не верует в Аллаха и не подчиняется религии истинной, пока они не дадут откупа своей рукой, будучи униженными» (Коран, 9: 29). Этот перевод осуществлен академиком И. Крачковским, который, в свою очередь, подтверждается авторитетным толкованием от Куран аль Карима [13, с. 264]: «О Вы, которые уверовали, сражайтесь с теми из обладателей Писания, которые не веруют в Аллаха должным образом: не признают воскрешения в Судный день и воздаяния, не считают запрещенным то, что не дозволено Аллахом и Его посланником, и не веруют в истинную религию - ислам. Сражайтесь с ними до тех пор, пока они не уверуют или не дадут джизийу своей собственной рукой, обессиленные и смиренные, чтобы пополнить бюджет мусульманской общины». Таким образом, мы видим явное противоречие между двумя сурами, которые были переданы Мухаммеду в форме откровения в разные годы его жизни. Мединские суры отличаются толерантностью и терпимостью, тогда как Мекканские суры уже призывают к активному прозелитизму, вплоть до физического уничтожения тех, кто не принимает исламскую доктрину мироздания.
Более того, если мы обратимся к достоверным хадисам, повествующим о правоприменительной практике самого пророка Мухаммеда и первых халифов, то увидим, что право человека на свободу совести не соблюдалось вовсе. Так, в хадисах от Сахих Аль-Бухари читаем, что не дозволено проливать кровь мусульманина, за исключением трех случаев: прелюбодеяние и когда кто-нибудь отступается от своей религии или покидает общину [14]. Авторитетные имамы подтверждают эти строки своими фетвами. Имам Малик сказал: «Убейте того, кто сменил свою религию»; имам Аш Шафии говорил: «Если кто из ширка перешел в иман, а затем из имана перешел в ширк, то его следует призывать к покаянию. Если он покается, то его покаяние принимается, а если нет, то его следует казнить» [15]. Следует отметить, что Сунна является правовым источником, и поведение Мухаммеда - это как
нравственный, так и нормативно-ориентирующий вектор существующей исламской юридической правоприменительной практики. В итоге можно сделать вывод, что шариатские нормы в области свободы вероисповедания вступают в полное противоречие со ст. 18 Всеобщей декларации прав человека, ст. 5 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах и ст. 9 Европейской конвенции о защите прав человека.
Существенные противоречия с мировыми стандартами имеет также и интерпретация в исламе права на критику и свободу выражения мысли. В соответствии с пунктом «д» главы XII Исламской Декларации прав человека: «Не должно быть никаких препятствий на распространение информации, только если это не ущемляет интересы безопасности всего общества и не ограничено рамками закона». Однако здесь мы опять вынуждены обратиться к Сунне как к одному из важнейших источников исламского права. Согласно мнению большинства авторитетных исламских богословов, которые одновременно с этим являются отцами и корифеями исламского права, любой критик ислама и пророка Мухаммеда приравнивается к вероотступнику. Со слов Имама Аз-Захаби, «тот, кто ругает сподвижников, тот вероотступник» [16, с. 387]. Среди убитых по прямому приказу Мухаммеда критиков ислама числятся известные поэты - Кааб ибн Ашраф и Кааб ибн Зухайр. В Сунне пророка сказано: «Если бы он успокоился подобно тому, как успокоились те, кто разделял его мнение, то его не убили бы. Но он причинял нам вред, и он клеветал на нас своими стихами, и никому из вас не стоит поступать также, иначе вы будете иметь дело с нашими мечами» [14, с. 54-58]. Имеется фетва известного исламского богослова XIX столетия Ибн Теймии: «И это является доводом, что оскорбление Аллаха и Его посланника есть причина для того, чтобы мусульмане убивали каждого, кто сделает это (оскорбит Пророка - Е.Д., С.К.), даже если между ними договор, даже если между ними перемирие». Это же положение воспроизводит и Ибн Мунзир: «Единогласны ученые, что ругающего Посланника Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) надо казнить». Здесь имеется в виду мнение таких исламских ученых, как Аль Лайса, Ахмада, Исхага, Шафи и Нумана Абу Ханифы [17].
В большинстве исламских стран уголовное законодательство предусматривает единственное наказание за богохульство - смертную казнь. В декабре 2010 г. к подобной мере наказания был приговорен пакистанский врач Н. Валияни, которого согласно закону «О богохульстве» обвинили по статье за критику ислама. Месяцем ранее в том же Пакистане к смертной казни за критику ислама и Мухаммеда была приговорена 45-летняя христианка А. Биби, которая заявила, что христиане ничуть не хуже мусульман, и ее слова были восприняты как богохульство. Аналогичный случай произошел 3 года назад в Афганистане, где к смертной казни был приговорен журналист С. Камбахш [18]. Представляется, что в данных условиях право человека на критику и свободу слова фактически не может быть реализовано из-за страха сурового наказания.
Не менее противоречиво обстоят дела и в сфере реализации таких фундаментальных прав, как право на личную неприкосновенность и защиту чести и достоинства личности. Ислам очень строго подходит к вопросам интимной жизни супругов, и добрачные половые связи запрещены (Коран, 17:32). Уличенные в этом деянии подвергаются публичному наказанию до 100 ударов плетью: «Прелюбодея и прелюбодейку - побивайте каждого из них сотней ударов. Пусть не овладевает вами жалость к ним. И пусть присутствует при их наказании группа верующих» (Коран, 24:2). Уличенные же в прелюбодеянии после вступления в брак подвергаются процедуре под названием «раджм» - побивание камнями. Факт измены, согласно исламской правовой доктрине, должен быть подтвержден четырьмя свидетелями, которые обязаны присутствовать во время совершения прелюбодеяния. Это кажется абсурдным, так как супружеская измена - не публичный акт и представить себе сознательное совершение адюльтера на глазах у четырех людей, чтобы впоследствии предстать перед судом и быть казненным. Тем не менее, смертная казнь за прелюбодеяние применяется довольно часто и, к сожалению, как показывает статистика, в большинстве своем в отношении женщин. Так как насильственные преступления сексуального характера латентны по своей природе, то в условиях исламской правовой системы изнасилованная женщина становится полностью беззащитной. Причина в том, что женщина не может обращаться в правоохранительные органы, не имея четырех свидетелей изнасилования. С другой стороны, «те, которые бросают обвинения в своих жен и у них нет свидетелей, кроме самих себя, то свидетельство каждого из них - четыре свидетельства Аллахом, что он правдив» (Коран, 24: 6). По мнению авторитетного муфтия Сухайла Тармахомеда, изнасилованная женщина не может обвинять человека в изнасиловании, открыто заявляя, что он вступил с ней в половой акт. Ей следует быть аккуратной при подаче заявления в суд или разговора по данному вопросу. Ей лучше передать вопрос косвенным образом суду, заявив, что мужчина приставал к ней или домогался ее и т.д., и оказать давление на насильника, чтобы тот признал вину в том случае, если у нее нет четырех свидетелей [19, 22].
Коран предусматривает неравное положение мужа и жены как естественный закон от Бога. Кроме того, в случае непослушания мужу мужчина может осуществлять физическое воздействие на супругу: «Мужья стоят над женами за то, что Аллах дал одним преимущество перед другими, и за то, что они расходуют из своего имущества. И порядочные женщины - благоговейны, сохраняют тайное в том, что хранит Аллах. А тех, непокорности которых вы боитесь, увещайте и покидайте их на ложах и ударяйте их. И если они повинятся вам, то не ищите пути против них, - поистине Аллах возвышен, велик» (Коран, 4:34). Авторитетный толкователь Корана Тирмизи трактует это положение следующим образом: «Если женщина непослушна или нескромна, муж имеет право бить ее, но так, чтобы не ломать кости» [20, 23]. Женщине не позволяется свободно передвигаться вне зоны владений мужа, без его разрешения: «Женщина считается неверной, если совершает поездку сроком в три и более дней без сопровождения мужа, сына, отца или брата». Вопрос распределения денежных средств в семье также зависит от решения супруга: «Женщине запрещено тратить деньги без разрешения мужа, включая дачу пищи нуждающимся или друзьям». Вопрос, касающийся сексуальной жизни супругов, также стоит достаточно остро, так как жены не вольны над своим телом: «Ваши жены - нива для вас, ходите на вашу ниву, когда пожелаете, и уготовывайте для самих себя» (Коран, 2: 223). Фактически жена не имеет выбора и должна всецело и полностью подчиняться сексуальным
желаниям супруга независимо от того, хочет она этого или нет. Это провоцирует непонимание в семейной жизни и приводит к конфликтам, которые часто заканчиваются плачевно.
В целом ситуация вокруг реализации прав человека в исламском обществе остается сложной и напряженной [21, с. 29-34, 31-35]. Многочисленные правозащитные организации ежегодно представляют отчеты о нарушениях в этой области, стараются оказывать посильную помощь тем, кто является беженцем и скрывается от политических репрессий у себя на родине. Представляется, что на пути согласования основных традиционалистских и неотрадиционалистских точек зрения исламистов с существующими международными трактовками концепции прав человека нужно преодолеть целый ряд препятствий. Во-первых, необходимо переосмысление традиционной исламистской значимости Корана как универсального морального кодекса современных прав человека, несмотря на его 1400-летнюю историю и на то, что Коран во многом предшествовал западным идеям прав человека. Переосмысление должно быть основано на базе статуса и признания «общности прав людей» только потому, что они являются людьми, что не чуждо и доктрине самого Корана. Во-вторых, современная концепция прав человека должна воспринять присущие исламской культуре Корана и Сунны представления о гуманизме как социальном равенстве. На основе этого необходимо добиваться признания исламскими фундаменталистами доктрины равенства прав и обязанностей мужчины и женщины в семье, права участия в общественной жизни и участия в государственной службе, обеспечения общего политического и гражданского равенства между полами в противовес фундаменталистской направленности применения законов шариата для определения прав человека. До тех пор, пока эти проблемы не будут восприняты, международные толкования концепции прав человека, даже с учетом цивилизационного исламского приближения, наиболее вероятно, не будут ни полностью приняты, ни полностью отвергнуты современным мусульманским миром.
Таким образом, с одной стороны, прослеживается тенденция полного отрицания современных западных интерпретаций прав человека исламскими фундаменталистами, воспринимающими внутреннюю природу шариата как превосходящего все культурно и исторически наработанные достижения цивилизации. С другой стороны, рост влияния «исламского Возрождения» в большинстве исламских стран, трансформация экономических и политических систем, модернизация интерпретаций Корана элитами и кодификация канонических принципов шариата открывают пути к восприятию мусульманским миром концепции интерцивилизационной сущности прав человека.
Библиографические ссылки
1. Шестаков Л.Н. Ислам и права человека // Вестник Московского Университета. 1997. № 5. С. 34-39.
2. Глухарева Л.Н. Права человека в современном мире. М., 2003.
3. Nadvi S. Human Rights and Obligations (in the Light of the Qur'an and Hadith). Dacca, 1996.
4. Жагурин Н.Т. Права человека и ислам: история и современность // Юридическая наука. 2008. № 2. С. 12-17.
5. Катосин С.И. Ислам и современное мировое сообщество. М., 2009.
6. Ровиков С.К. Права человека и шариат // Право и государство. 2010. № 2. С. 12-15.
7. Ishaque K.M. Human Rights in Islamic Law / Review of the International Commission of Jurists.1974. 12 June.
8. Иванов Н.А. Социальные аспекты традиционного ислама // Азия и Африка сегодня. 1992. № 3. С. 6-10.
9. Khadduri M. Human Rights in Islam. The Annals. 1996. 2 January.
10. Королев С.В. Антропология основных прав // Человек и право. М., 1999. С. 34-35.
11. Кабатов В.В. Правовая идеология ислама // Юридический мир. 2010. № 2. С. 23-27.
12. Иванов Ф.Л. Перспективы развития универсальной и исламской концепции прав человека в изменяющемся мире // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. №15. Право. Вып.19. C. 51-55.
13. Куран Аль-Карим. Толкование Священного Корана на русском языке. Казань, 2001.
14. Сахих Аль-Бухари. Достоверные предания из жизни Пророка Мухаммеда. М., 2008. 960 с.
15. Аль-Умм Тамхид. Про казнь за вероотступничество // URL:http://salafforum.ru.
16. Цит. по: Кулиев Э.Р. Коран: перевод смыслов. М., 2010.
17. The Dust Will Never Settle Down // URL:http://alansar.info/archive/ index.58.html.
18. Афганский журналист приговорен к смертной казни за богохульство // URL:http://news.ru.org/arch/religy/23; В Пакистане казнят женщину за заявление, что христиане - не хуже мусульман // URL:http://newsinfo.ru/news/2010-11-13.
19. Тармахомед С. Шариат и изнасилование // URL:http://askimam.ru/publ/shariat.
20. Положение женщин в исламе согласно Корану и Хадисам // URL:http://derafshkaviyani.com/english/women.
21. Рохманова Е.Н. Защита прав человека от преступности в условиях глобализации: дис. ... докт. юрид. наук: 12.00.01 / Рохма-нова Екатерина Николаевна. СПб., 2010. С. 23-24, 31-35 и др.
22. Тармахомед С. Шариат и изнасилование // URL:http://askimam.ru/publ/shariat.
23. Положение женщин в исламе согласно Корану и Хадисам // URL:http://derafshkaviyani.com/english/women.
References
1. Shestakov L.N. Islam and Human Rights // Bulletin ofMoscow University. 1997. № 5. P. 34-39.
2. Glukhareva L.N. Human rights in the world today. M., 2003.
3. Nadvi S. Human Rights and Obligations (in the Light of the Qur'an and Hadith). Dacca, 1996.
4. Zhagurin N.T. Human rights and Islam: Past and Present // Jurisprudence. 2008. № 2. P. 12-17.
5. Katosin S.I. Islam and the modern world community. M., 2009.
6. Rovikov S.K. Human rights and Sharia Law and the state //. 2010. № 2. P. 12-15.
7. Ishaque K.M. Human Rights in Islamic Law / Review of the International Commission of Jurists.1974. 12 June.
8. Ivanov N.A. Social aspects of traditional Islam // Asia and Africa today. 1992. № 3. P. 6-10.
9. Khadduri M. Human Rights in Islam. The Annals. 1996. 2 January.
10. Korolev S.V. Anthropology of fundamental human rights and the rights Man and the right // M., 1999. P. 34-35.
11. Kabatov V.V. Legal ideology of Islam // Legal World. 2010. № 2. P. 23-27.
12. Ivanov F.L .Prospects for the development of universal and Islamic concepts of human rights in a changing world // Herald of Chelyabinsk State University. 2009. №15. Right. Vyp.19. P. 51-55.
13. Quran Al-Karim. Interpretation of the Holy Quran in Russian. Kazan, 2001.
14. Sahih Al-Bukhari. Authentic traditions of the Prophet Muhammad. M., 2008.
15. Al-Umm Tamhid. Pro penalty for apostasy // URL: http: //salafforum.ru.
16. Op. by: Kuliev ER Quran: translation of the meanings. M., 2010.
17. The Dust Will Never Settle Down // URL: http: //alansar.info/archive/ index.58.html.
18. An Afghan journalist sentenced to death for blasphemy // URL: http: //news.ru.org/arch/religy/23; In Pakistan, a woman executed for
the statement that Christians - no worse than the Muslims // URL: http: //newsinfo.ru/news/2010-11-13.
19. Tarmahomed S. Sharia and rape // URL: http: //askimam.ru/publ/shariat.
20. The situation of women in Islam according to the Quran and Hadith // URL: http: //derafshkaviyani.com/english/women.
21. Rohmanova E.N. Protection of human rights of crime in the context of globalization: diss. ... Doctor. jurid. Sciences: 12.00.01 / Roch-
Riemannian Ekaterina Nikolaevna. SPb., 2010. P. 23-24, 31-35, and others.
22. Tarmahomed S. Sharia and rape // URL: http: //askimam.ru/publ/shariat.
23. The situation of women in Islam according to the Quran and Hadith // URL: http: //derafshkaviyani.com/english/women.
Информация об авторе Information about the author
Евсеев Дмитрий Васильевич, аспирант кафедры теории гос- Evseyev Dmitriy Vasilyevich, postgraduate student of the chair
ударства и права им. Г.В. Мальцева Юридического факульте- of theory of state and law named after G. V. Maltsev of the de-
та им. М.М. Сперанского Российской академии народного хо- partment of law named after M.M. Speranskiy of the FSBEI
зяйства и государственной службы при Президенте Россий- HPE the Russian Academy of National Economy and State Ser-
ской Федерации, г. Москва, Россия. E-mail: [email protected] vice under the President of Russian Federation,
Комаров Сергей Александрович, доктор юридических наук, Moscow, Russia. E-mail: [email protected]
профессор, заведующий кафедрой теории государства и права Komarov Sergei Aleksandrovich, doctor of sciences (law), pro-
им. Г.В. Мальцева Юридического факультета им. М.М. Спе- fessor, holderof the chair of theory of state and law named after
ранского Российской академии народного хозяйства и государ- G. V. Maltsev of the department of law named after M. M. Spe-
ственной службы при Президенте Российской Федерации, ranskiy of the FSBEI HPE the Russian Academy of National
г. Москва, Россия. Economy and State Service under the President of Russian Fed-
E-mail: [email protected] eration, Moscow, Russia. E-mail: [email protected]
Получена: 02.04.2015 Received: 02.04.2015
УДК 341
ТИМОНИН Анатолий Николаевич,
доктор юридических наук, профессор
К ДИСКУССИИ О «ДОГОВОРНОМ» ПРОИСХОЖДЕНИИ ВЕНЕЦИАНСКОГО ГОСУДАРСТВА
Основные особенности государствообразования на островах венецианской лагуны настолько специфичны, что никоим образом не могут рассматриваться в качестве типичного примера происхождения государства. Установлено, что венецианская форма государствообразования не имеет ничего общего с «мирным» (в терминологии Дж. Локка) путем возникновения государства. Венеция стала «школой» всей Европы довольно поздно - в эпоху зрелого средневековья, когда она превратилась в крупнейшую морскую державу. Изучив специальную научную литературу, средневековый исторический источник - хронику Иоанна Диакона, автор приходит к выводу о том, что массовое заселение островов венецианской лагуны происходит только в VII в. под давлением извне - в результате захвата Северной Италии германцами лангобардами. Но вплоть до конца 30-х гг. ГХв. растущее население островных территорий было вынуждено довольствоваться статусом подданных Византийской империи, формально сохраняя его и в X столетии. Подлинной независимости Венеция достигла в результате борьбы с уже существующими государствами: Византией, империей франков, королевством венгров, Арабским халифатом. В ходе этой борьбы, нередко принимавшей вооруженные формы, Венеции не раз приходилось вступать в договорные отношения с соседями, но все эти договоры носили международный характер. Вопреки Локку они никак не могут быть истолкованы в качестве того первоначального общественного договора, который якобы породил венецианское государство.
Ключевые слова: происхождение государства, генезис государства, особенности генезиса венецианского государства, теория договорного происхождения государства, венецианские мифы.
TIMONIN Anatoliy Nikolayevich,
doctor of sciences (law), professor
TO THE DISCUSSION OF THE "CONTRACT" ORIGIN OF THE VENETIAN STATE
The main peculiarities of the state genesis on the islands of the Venetian Lagoon so specific that they cannot in any fashion be viewed as typical example of state formation. It was ascertained that the Venetian form of state formation has nothing in common with the "peaceful" (in J. Locke's terminology) way of state origin. Relatively late Venice became the "school" for whole Europe - in the late Middle Ages when it became the greatest maritime power. Having studied special scientific literature, medieval source - John the Deacon's chronicle, the author came to a conclusion that the mass settlement of the islands of the Venetian Lagoon occurs only during VII century under the external pressure - conquest of Northern Italy by the Langobards. But until 30-s of the IX century the growing population of the islands were to content with the status of the lieges of the Byzantine Empire, formally maintaining it in the X century also. Its true independence Venice achieved through struggle with the existing at that moment states: Byzantium, the Frankish Empire, Kingdom of Hungary and the Arabic Caliphate. During this struggle, which often took form of a militant action, Venice not once had to enter into contractual relationships with its neighbours, but all these treaties were of international character. Contrary to Locke they cannot be interpreted as the original social contract which allegedly originated the Venetian state.
Key words origin of the state, genesis of the state, peculiarities of the Venetian state genesis, theory of contract origin of the state, Venetian myths.
