Научная статья на тему 'Современная социальная теория и национальные традиции'

Современная социальная теория и национальные традиции Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

CC BY
1547
178
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
СОЦИАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ / НАЦИОНАЛЬНЫЕ ТРАДИЦИИ / СОВРЕМЕННАЯ СОЦИОЛОГИЯ / РАЗВИТИЕ / SOCIAL THEORY / DEVELOPMENT / NATIONAL TRADITIONS / MODERN SOCIOLOGY

Аннотация научной статьи по социологическим наукам, автор научной работы — Титаренко Л. Г.

Рассматриваются проблемы развития социальной теории после Второй мировой войны в ряде стран мира, выявляются ведущие национальные школы и доминирующие традиции. Дается сравнительный анализ проблем и трендов в развитии социальной теории в Советском Союзе и Западной Европе в конце ХХ в., а также российской и западной социальной теории в начале ХХI в.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

MODERN SOCIAL THEORY AND NATIONAL TRADITIONS

The article deals with the development of social theory in several countries after the World War II. The author talks about the leading sociological schools and national traditions. The major trends and problems of social theory in the Soviet Union (and later – Russia) and Western Europe in the end of the XX – beginning of the XXI centuries are compared.

Текст научной работы на тему «Современная социальная теория и национальные традиции»

Л. Г. ТИТАРЕНКО,

доктор социологических наук, профессор,

Белорусский государственный университет, г. Минск, Беларусь

СОВРЕМЕННАЯ СОЦИАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ И НАЦИОНАЛЬНЫЕ ТРАДИЦИИ

Рассматриваются проблемы развития социальной теории после Второй мировой войны в ряде стран мира, выявляются ведущие национальные школы и доминирующие традиции. Дается сравнительный анализ проблем и трендов в развитии социальной теории в Советском Союзе и Западной Европе в конце ХХ в., а также российской и западной социальной теории в начале XXI в.

Ключевые слова: социальная теория, национальные традиции, современная социология, развитие.

Современный этап развития социологии можно рассматривать как период, начавшийся после Второй мировой войны и продолжающийся до настоящего времени. В области социальной теории этот период имеет ряд особенностей, отличающих его как от классического периода развития социологии (XIX в.), так и от сменившего его периода расцвета эмпиризма, охватывающего первую половину XX в. Именно в последний период получила легитимное развитие советская социология, которая довольно быстро вышла и на международную арену, т. е. вступила во взаимодействие с социологией, развивающейся в других странах мира, позиционируя себя как своего рода альтернативу западным социальным теориям. В данной статье будут рассмотрены два вопроса: (1) в каком направлении развивалась социальная теория этого периода в рамках ведущих европейских школ социологии и (2) каким образом развитие национальных европейских социологий было связано с развитием социальной теории в Советском Союзе, а после 1991 г. - в России и Беларуси.

Как известно, социальная теория, представленная «отцом позитивизма» О. Контом, включала две важнейшие составляющие - социальную статику и динамику. Иначе говоря, Конт создал первую позитивистскую версию социальной теории развития (теория трех стадий) и теорию функционирования общества, куда включал социальные институты и их взаимодействие. Конт даже предложил формулу, объединяющую разные компоненты социальной теории: «Любовь как принцип, порядок как основание, и прогресс как цель».

Позднее теоретики социологии значительно усложнили модели развития и порядка, дополнив их теорией социального действия. Поэтому к середине

XX в. социальная теория включала как минимум три основные «линии», или проблемы, структурирующие ее предмет: теорию социального действия, теорию развития и теорию социального порядка. Наиболее полное представление об этом периоде дает структурный функционализм Т. Парсонса. Начав с теории социального действия, которая, по его мнению, явилась теоретическим компендиумом всех предшествующих теорий действия, американский социолог создал объяснительную концепцию общества, нацеленную на поддержание в нем социального порядка с помощью интериоризованных большинством норм и ценностей. Предложив набор эволюционных универсалий, Парсонс дал широкую историческую панораму исторического развития, которая, по его мнению, включала традиционную, переходную и современную стадии, причем последняя являла собой нормативный образец для всех других стран с точки зрения модели развития. Таким образом, модернизация у Парсонса стала синонимом успешного развития капитализма по американскому образцу, а сам процесс развития получил не только нормативный, но и телеологический характер. С тех пор социальная теория представляется сообществу социологов достроенным зданием, где блоки-конструкции остаются неизменными, тогда как строительный материал (конкретное наполнение теорий) может изменяться.

Как утверждают немецкие социологи Ханс Йоас и Вольфганг Кнёбль [1, с. 18], все крупные социальные теоретики классического периода и современности, несмотря на различные акценты, рассматривали эти проблемы в неразрывном единстве, где из социальных действий складывается социальный порядок, который, в свою очередь, изменяется. Более того, после создания Т. Парсонсом всеохватной социальной теории, включающей все три вышеуказанных компонента и претендующей на универсализм, последующее развитие социальной теории можно рассматривать как серию ответов на пар-соновскую конструкцию с учетом новых социально-исторических условий.

Основные социальные теории американской социологии послевоенного, третьего периода развивались как критика структурного функционализма, сфокусированная на сохранении существующего порядка вещей и трактующая развитие как рост социальной дифференциации. Символический инте-ракционизм (Г. Блумер) с его акцентом на социальное действие и социальное развитие на микроуровне напрямую противопоставлял себя функционализму, во главу угла ставящему нормативность и макроуровневый социальный порядок, достигаемый посредством социальной интеграции на фундаменте общих норм и ценностей. Еще дальше критика функционализма продвинулась в этнометодологии и феноменологии (А. Шютц и Г. Гарфинкель), где всякий порядок рассматривается как конструируемый и типизированный сознанием субъекта. Достаточно популярные в свое время теория конфликта и неоутилитаризм, хотя и не принадлежали к антипозитивистским парадигмам, тоже развивали представления о социальном порядке и развитии иначе, нежели структурный функционализм Парсонса и его последователей.

В принципе, если отвлечься от неофункционализма (Дж. Александер) и нео-парсонианства (Э. Шилз), популярных в 1980-е годы, до настоящего времени в американской социальной теории не появилось ничего принципиально нового по сравнению с теориями, созданными в 1950-1980-е годы. Мир-системная теория И. Валлерстайна была слишком абстрактной, чтобы рассматриваться как социальная теория развития наряду с другими вышеуказанными теориями; она, скорее, претендует на метатеоретический уровень рассмотрения общества. В любом случае, и данная теория не столь популярна, чтобы претендовать на новую парадигму третьего этапа развития социологии XX в.

С конца 1980-х годов в американской социологии вновь актуализовалась парсоновская теория модернизации, которая была полностью ориентирована на трансформирующиеся страны Восточной Европы и «третьего мира» и предлагала им некий универсальный (а по сути - западный) образец социального развития. Основной причиной возрождения теорий модернизации явился развал мировой системы социализма, который был массово истолкован социологами и политологами как «эмпирическое доказательство» правоты теории модернизации. Однако данная теория не получила такого признания, как предполагалось, ни в США, ни в других странах и не доказала на практике свою адекватность задачам, которые она была призвана решить.

Иначе шло развитие британской социальной теории, изначально также связанной с функционализмом и социальной антропологией (А. Радклифф-Браун). Во второй половине XX в. британская социология обогатилась собственными теориями конфликта (Дж. Рекс, Д. Локвуд) и исторической социологией (Н. Элиас, М. Манн). На этом фундаменте во многом «выросла» интегральная теория Э. Гидденса - теория структурации, в которой автором была сделана попытка соединить теории порядка и развития, структуры и действия. Эта теория стала одной из самых известных интегральных социальных теорий в последней трети XX в., знаменующей - наряду с другими интегральными теориями - «новое теоретическое движение» социологии к синтезу. Действие, по Гидденсу, не есть отдельный акт или последовательность сменяемых друг друга актов; это непрерывный поведенческий поток. В теории структурации действие трактуется не по традиционной схеме, как осмысленный набор актов, направленных на достижение поставленной заранее цели. По Гидденсу, действие интенционально, оно обладает способностью к рефлексивному самоконтро -лю, заложенной в самом процессе действования («рефлексивный мониторинг действования»). Действие изменчиво, текуче, его нельзя заранее полностью программировать, так как оно меняется в самом процессе действования. Следовательно, и последствия действия часто непредсказуемы, они не могут быть объяснены в рамках функциональной теории порядка. Отсюда Гидденс делает вывод, что нет и стабильных структур: они в каждом случае по-разному упорядочиваются самими акторами действия. Иначе говоря, структуры дуальны: одновременно они и ограничивают действие, и делают его возможным. Гидденс не только переосмыслил теорию действия Вебера, Парсонса и др.;

он соединил эту теорию со структурным подходом, т. е. показал, как от теории действия возможен переход к теории порядка, которая, по его мнению, не противостоит теории действия, а дополняет ее.

Гидденс использует понятия социальной и системной интеграции, для анализа которых он отказывается от традиционного инструментария теории действия для описания «социальной интеграции» и функционализма - для «системной интеграции». Гидденс считает достаточным использовать теорию действия в обоих случаях. Эта позиция может быть названа активным антифункционализмом. Анализируя макросоциальный порядок, Гидденс утверждает, что он достигается не путем примирения конфликтов на основе общих норм и ценностей, а благодаря новым средствам коммуникации, технологическим механизмам и социальным сетям. Эти средства и механизмы, по его мнению, и создают условия для существования общих норм и ценностей в современном обществе. Раскрывая теорию развития, Гидденс отбрасывает эволюционизм и функциональную дифференциацию. Развитие связано с конкретными акторами, поэтому лишь на коротком отрезке времени оно является предсказуемым и непрерывным, тогда как в целом развитие фрагментарно, дискретно и не имеет единой направленности [2, с. 300]. По этой причине Гидденс считает невозможным объяснить в причинно-следственных терминах, например, трансформацию общества в 1989-1991 гг. или современную глобализацию. Такое понимание истории называют «эпизодическим»: оно фокусировано на отказе от линейности и упрощения, хотя и допускает, что люди все равно будут «конструировать» себе некую «непрерывную историю».

Во Франции в социальной теории с середины XX в. доминировал структурализм. К. Леви-Стросс разработал новое понимание структуры, попытавшись обнаружить общие бессознательные структуры человеческого разума и человеческой культуры. М. Фуко последовательно исследовал западноевропейскую культуру с позиций постструктурализма, реализовав критическое отношение к идеям эпохи Просвещения и провозгласив «смерть Субъекта». Однако расцвет социальной теории во Франции конца XX в. связан с именем П. Бурдье и его «теорией практики», которую также относят к наиболее известным интегративным конструктам современности. Свой подход Бурдье называл генетическим структурализмом [3, с. 162]. Однако в созданной им модели действия уже не субъект, а актор выступает активным и деятельным началом: от него зависит выбор места в «поле», которое, в свою очередь, формирует и самих акторов. Борьба акторов за реализацию своих интересов в том или ином поле есть движущая сила исторических изменений. По мнению Бурдье, эта борьба идет не только в экономическом поле, но и в других (культурном, политическом, символическом), на основе наличных видов капитала. Бурдье использует понятие капитала (учитывая его объем и структуру) для моделирования классовой структуры общества. В целом Бурдье анализирует общество с помощью теории полей, внутри которых разворачиваются различные конфликты и осуществляются изменения. В каждом поле формируется

свой габитус, к которому приспосабливаются акторы. «Габитус», понимаемый как схема восприятия, мышления и действия, может поддерживать и воспроизводить сам себя. Он допускает свободу действия актора, но и структурирует социальный мир, способствуя поддержанию его стабильности. Габитус поддерживает постоянство мира, его воспроизводство людьми, воспринимающими этот габитус как объективную данность. Что касается изменений, то в каждом поле имеется своя модель изменений, связанная со спецификой соответствующей этому полю формы капитала. Таким образом, французская социальная теория второй половины XX - начала XXI в. отличается и от американской, и от британской, но основные «кирпичики» социальной теории и здесь остаются неизменными: порядок, развитие, социальное действие.

Развитие социологии в послевоенной Германии демонстрирует новый взлет социальной теории, связанный, прежде всего, с попытками синтеза различных теорий и направлений, предпринятыми в 1970-1980-е годы Ю. Xа-бермасом и Н. Луманом. Социальный философ Ю. Xабермас, отказавшись в эти годы от гегельянско-марксистского видения истории как единого поступательного движения, пришел к мысли, что логика исторического процесса, обычно реконструируемая историками постфактум, сильно отличается от реального исторического процесса, о механизмах развития которого ничего универсального сказать нельзя. Нет единых механизмов развития и в разных сферах социума: так, экономика развивается по другим законам, нежели сфера морали. Поэтому между «трудом» и «интеракцией» существуют фундаментальные различия. Это значит, что процессы в сфере производства и интеллектуальной жизни, т. е. в сфере труда и интеракции, развивались независимо. В каждой из них имеется своя внутренняя логика развития, поэтому экономический детерминизм в объяснении социальных или нравственных изменений совершенно неуместен [4].

В то же время Xабермас принимает парсоновское функционалистское понятие системы как упорядоченной организации отношений. Любая теория действия, с этой точки зрения, достигает своих пределов и требует дополнения другими теориями (в данном случае - функционалистской теорией системы как теорией порядка). Таким образом, для анализа социальных процессов нужно соединить систему и действие, что и осуществляет Xабермас. соединяя функционализм, теорию действия, герменевтику и теорию систем. В теории коммуникативного действия Xабермаса можно выделить и теорию социального порядка, и теорию действия, наряду с другими теориями, разработанными мыслителем (например, собственную теорию рациональности).

В соответствии с новой концепцией рациональности, в рамках теории действия Xабермас по-новому классифицирует типы социального действия. Он выделяет три основных типа действия: инструментальное действие, направленное на манипулирование внешним миром, нормативное действие, которое основано на сообразности социальных отношений, и драматургическое действие, главная цель которого - саморепрезентация. Однако Xабермас постоянно

подчеркивает различия между узко рациональным действием (инструментальным, направленным на материальные объекты, и стратегическим, направленным на других субъектов) как построенным по схеме «цель-средство» -и коммуникативным действием, которое (как и вышеназванные нормативное и драматургическое) ориентировано на другого, но отличается от всех действий тем, что оно направлено на достижение взаимопонимания: «Акторы стремятся к взаимопониманию относительно ситуации действия, с тем чтобы в согласии координировать свои планы действия и, соответственно, сами действия» [4, с. 128]. Коммуникативное действие не ориентировано на заранее заданную цель и средства ее достижения, оно нетелеологично и предполагает использование языка как посредника во взаимопонимании.

Предложенная Xабермасом концепция действия синтезирует все прежние теоретические достижения и вбирает в себя не только типы действия Вебера и Парсонса, но и идеи Гофмана, Мида и др. Это синтетическая концепция, претендующая на то, чтобы сменить односторонние подходы на целостное видение социального действия.

С теориями действия и рациональности непосредственно связана теория порядка Xабермаса. Автор выделяет два дихотомических типа социального порядка - «жизненного мира» и «системы», различие между которыми обусловлено различиями между коммуникативным действием, с одной стороны, и инструментальным и стратегическим (т. е. целеориентированным) действиями, с другой. Люди действуют в обоих типах порядка, руководствуясь разными нормами, поэтому интеграция общества требует задействования разных механизмов для каждого типа порядка. С одной стороны, социальная интеграция общества объединяет людей благодаря общим ориентациям действия. Этот процесс объясняется через понятие жизненного мира. С другой стороны, когда исследуются механизмы системной интеграции общества, необходимо использовать для их анализа инструменты функционального анализа и понятие системы. Xабермас соединяет в своем анализе эти два понятия, взятые из разных традиций, так как только использование их обоих может способствовать разработке надежных диагнозов времени и формированию критического взгляда на современные общества. Так осуществляется его синтез теории действия и системной теории.

Второй автор синтеза теоретических идей в немецкой социологии - Ни-клас Луман. Его главная работа - «Социальные системы. Очерк общей теории» [5], в которой представлена его теория систем. Свою глобальную задачу в социологии Луман видел в том, чтобы сначала разобраться в сущности проблем, вызывающих ожесточенные споры между конкурирующими парадигмами, а затем переформулировать их таким образом, чтобы решить проблемы. Инструментом в решении этих задач Луман избрал радикальный функционализм. В начале 1980-х годов, т. е. параллельно с Xабермасом, Луман перестраивает теорию и доводит функциональный метод анализа до универсального, с помощью которого можно и нужно рассматривать любые системы. Луман,

сделав акцент на функционализме, заменил термин «структурный функционализм» на «функционально-структурную системную теорию»: «Функционально-структурная теория может ставить вопрос о функции системных структур, не предполагая при этом в качестве отправной точки своего вопроса общую структуру системы» [6, с. 114]. Такой поворот позволил Луману изначально избавиться и от нормативизма Парсонса, и от абсолютизации ценностей и норм для объяснения социального порядка. Он также отделяет системы (в том числе социальные системы) от окружающего мира, что позволяет ему включить в анализ системы и мира более широкий контекст, чем у Парсонса.

Луман высказывается радикально против каузальных объяснений, считая их ненаучными: в условиях комплексных систем действия нельзя точно выявить причины и следствия, а следовательно - делать прогнозы относительно будущего развития системы. Однако в рамках эквивалентного функционализма можно «проигрывать в уме» множество вероятностных сюжетов развития отношений в системе, при этом ни один вариант не считая «истинным». Тем самым теория систем Лумана предоставляет эвристические возможности анализа разных проблем общества, касающихся его устойчивого развития.

В работе «Социальные системы» Луман отстаивает позицию о том, что системы реально существуют, а не являются лишь категорией анализа (как у Парсонса). Они не могут эффективно управляться извне или координироваться с другими. Поэтому, скажем, любые попытки государственного вмешательства в экономику или науку высмеиваются Луманом как имитационные. Системы не поддаются контролю извне: функциональная дифференциация сделала это невозможным. Этот радикальный пессимизм отражает луманов-ский взгляд на современность: изменить систему воздействием извне невозможно. Каждая подсистема живет по своей системной логике, является ауто-пойетической и не корректируется в отношении других подсистем. Тем не менее, несмотря на пессимизм Лумана, его системная теория считается столь же важной для развития интегральной социальной теории, как и теоретический синтез Xабермаса.

Практически к настоящему времени по-прежнему нет единой интегральной социальной теории, принимаемой в качестве образца большинством социологов. В рамках теорий порядка и развития можно найти весь спектр -от функционалистских, ориентированных на интеграцию и адаптацию, рост дифференциации, до конфликтных, предполагающих поиск временных механизмов их разрешения через баланс интересов. Есть подходы, исходящие из возможности познания каузальных связей и управления социальными процессами, но есть и подходы, исходящие из понятия о принципиальной некон-тролируемости и спонтанности развития общества. Такая ситуация обычно характеризуется как «полипарадигмальность» социологии. Соответственно, нет и такого теоретика, идеи которого были бы признаны «самыми адекватными» для построения подобных теорий. Тем не менее, поскольку в сфере социальной теории имеются сложившиеся представления о доминирующих

в социологии странах и направлениях [см. напр.: 7, р. 389], имеет смысл сравнить советскую, а затем постсоветскую социальную теорию с рассмотренными выше мейнстримными концепциями.

В советское время социология определялась сначала как некое прикладное дополнение исторического материализма, т. е. марксистской теории общества. Последняя, хотя и постулировала диалектическое развитие советского общества, по сути принимала эту модель за оптимальную и допускала лишь постоянное совершенствование составляющих общество компонентов (социальных институтов, отношений, систем и пр.). Когда социология наконец была признана самостоятельной социальной наукой, она трактовалась как «теория о законах и закономерностях становления, функционирования и развития общества и его отдельных подсистем». Таким образом, в рамках советской социологии должны были иметь место и теория порядка, и теория развития, однако в прикладном аспекте социология ориентировалась на сохранение социального порядка, т. е. следовала функционалистской модели порядка, хотя и называлась марксистской. В области развития она либо постулировала утопическую социально-философскую модель бесклассового будущего коммунистического общества, либо рассматривала эту проблему лишь на уровне теорий среднего уровня, не требовавшем общетеоретического решения проблем [8]. Что касается особой теории действия, то она вообще не получила сколько-нибудь глубокого развития в советской социологии: субъектами действия признавались лишь большие социальные группы, классы, каждому из которых были предписаны свои роли в соответствии с марксистской схемой развития истории. Таким образом, и оптимальная модель современного общества, и пути его будущего развития, и законы развития общества полагались известными; советским социологам оставалось лишь практически исследовать особенности, фрагменты, детали этого поступательного развития, или же помогать обществу бороться с «отдельными пережитками прошлого».

В постсоветское время российская социология пытается идти в русле мирового развития дисциплины. По крайней мере, ее предмет стал определяться ведущими теоретиками таким образом, чтобы включить в него и процессы социального развития, и процессы изменения социальных структур и систем, и механизмы их функционирования, и закономерности социальных действий [9, с. 36]. На фундаменте такого подхода в российской социологии были разработаны теории развития, адекватные постсоветскому обществу. Среди них можно особо выделить теорию трансформации (Т. Заславская, В. Ядов) и теорию институциональных матриц (С. Кирдина), которые призваны учесть культурно-исторические особенности страны, ее специфику. На уровне теорий порядка имеется большая потребность в новых разработках теорий социальной структуры, социальной солидарности, поскольку уже имеющиеся теории частично повторяют западные концепции, частично вообще малопригодны для объяснения и понимания нынешних российских реалий. По мнению ряда авторов, российская социология пока не предложила удовлетворительных

объяснений и оценок современных социальных феноменов и новых типов повседневности, которые позволили бы обществу понять себя и определить свое будущее [10, с. 5]. Осознана необходимость перехода на новый этап развития, когда создаваемые социальные теории будут «в полной мере соответствовать российскому контексту», но также и уровню современной мировой практики.

В белорусской социологии выкристаллизовалось свое видение социальной теории, вытекающее из понимания предмета данной науки в современном национальном контексте. Социология представляется важным инструментом поддержания стабильности и согласия в обществе. Как пишут С. А. Шавель и А. Н. Данилов, «социология есть наука о жизнеспособности социума как устойчивой и воспроизводящейся формы социальности, человеческого общежития - от семьи, коллектива, института до общества в целом, т. е. конкретной страны-государства, направленная на своевременное выявление латентных отклонений и разработку способов упреждающего восстановления системного равновесия» [11, с. 122]. В понимаемой таким образом социологии наглядно представлена «амелиористская направленность», т. е. способность рассматривать любые явления, структуры, действия под углом зрения того, «насколько в существующих условиях они адекватны для сохранения и воспроизводства соответствующих социальных систем, институтов, сфер и общества в целом. Выявление отклонений, деформаций и диспропорций проводится с целью поиска путей исправления и улучшения» [11, с. 122]. Иными словами, это в полном смысле слова реализованные классическая теория порядка и теория развития, которым соответствует и адекватная им форма стабилизационного сознания, которое «выражает общую интенцию к поддержанию стабильности» [11, с. 124]. Если у Парсонса основой, исходной клеткой социологии порядка была «единица действия», то в белорусском варианте функционализма исходная форма социальности - диада, т. е. такое взаимодействие, где каждый ориентирован на другого, что и является «мотивом и целью для каждого из участников взаимодействия» [11, с. 125]. Такая трактовка социологии позволяет придать высокую технологичность теоретическому социальному знанию, т. е. сделать социологию полезной и практичной дисциплиной, которая поставляет важную оперативную информацию для основных социальных субъектов - государства, гражданского общества, отдельных граждан.

Резюмируя, можно сказать, что развитие социальной теории будет продолжаться, при этом национальные особенности создаваемых теорий по-прежнему будут накладываться на общие теоретические конструкты, создавая специфический синтез национального и общенаучного в социальном знании.

Литература

1. Joas, H. Sotial Theory: Twenty Introduetory Leetures / H. Joas, W. Knobl. - Transi. Alex Skinner. - Cambridge: Cambridge University Press, 2009. - 560 p.

2. Гидденс, Э. Устроение общества. Очерк теории структурации / Э. Гидденс. - 2-е изд. -М.: Академический Проект, 2005. - 528 с.

3. Бурдье, П. Начала / П. Бурдье; пер. Н. А. Шматко. - М.: Socio-Logos, 1994. - 288 с.

4. Habermas, J. The Theory of Communicative Action / J. Habermas. - Vol. 1-2. - London: Heinemann, 1984. - 150 р.

5. Луман, Н. Социальные системы. Очерк общей теории / Н. Луман; пер. с нем. И. Д. Га-зиева; под ред. Н. А. Головина. - СПб.: Наука, 2007. - 648 с.

6. Luhmann, N. Soziologie als Theorie sozialer Systeme / N. Luhmann // Soziologische Aufklarung 1. Aufsatze zue Theorie sozialer Systeme. - Opladen: Westdeutscher Verlag, 1970. -S. 113-136.

7. Sztompka, P. Another Sociological Utopia / P. Sztompka // Contemporary Sociology. - 2011. -N 4. - P. 388-396.

8. Рабочая книга социолога / ред. кол. Г. В. Осипов (отв. ред) [и др.]. - М.: Наука, 1976. - 480 с.

9. Ядов, В. А. Стратегия социологического исследования (описание, объяснение, понимание социальной реальности) / В. А. Ядов. - 3-e изд., испр. - М.: Омега-Л, 2007. - 567 с.

10. Козловский, В. В. Социология в российском контексте / В. В. Козловский // Журнал социологии и социальной антропологии. - 2005. -№ 1. - С. 5-9.

11. Шавель, С. А. Введение в дисциплину «Социология» / С. А. Шавель, А. Н. Данилов // Социология. - 2011. - № 3. - С. 118-126.

L. G. TITARENKO MODERN SOCIAL THEORY AND NATIONAL TRADITIONS

Summary

The article deals with the development of social theory in several countries after the World War

II. The author talks about the leading sociological schools and national traditions. The major trends and problems of social theory in the Soviet Union (and later - Russia) and Western Europe in the end of the XX - beginning of the XXI centuries are compared.

Key words: social theory, development, national traditions, modern sociology.

Поступила 12.10.2011 г.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.