CC BY
624
Р. М. Хаддад
СОВРЕМЕННАЯ БЛИЖНЕВОСТОЧНАЯ СТАТЕГИЯ США: ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ И КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ
В начале XXI в. в условиях общей тенденции к снижению вероятности возникновения глобального вооруженного конфликта отмечается рост конфликтного потенциала отдельных регионов и, как следствие, происходит обострение старых противоречий, появляются новые очаги регионального противостояния. Стремление США и их отдельных союзников к утверждению однополярного мироустройства, использование ими военной силы против суверенных государств в обход Совета Безопасности ООН, присвоение себе права вмешательства во внутренние дела других стран и претензии на монополизацию функций урегулирования международных конфликтов различной интенсивности кардинальным образом меняет систему международных отношений. Под влиянием геополитических процессов глобализации, регионализации и интернационализации существенно меняется характер региональных конфликтов: все чаще на передний план выдвигаются экономические, национально-этнические и цивилизационные конфликтообразующие факторы, появляются новые субъекты, как среди непосредственных участников конфликтов, так и среди внешних по отношению к региону сил, пытающихся выступить в качестве посредников и миротворцев.
В последние годы отмечается тенденция к военно-силовому вмешательству США в дела отдельных регионов, попыткам оказания давления на отдельные страны с целью изменить их традиционный политический строй, подчинить своему влиянию и навязать собственные модели социально-политического и экономического развития. Одно из центральных мест в военно-политической стратегии США отводится региону Ближнего Востока, где сосредоточены значительные энергетические ресурсы и сохраняется конфликтный потенциал, связанный с нерешенностью арабо-израильского конфликта.
Продолжающаяся операция вооруженных сил США в Ираке свидетельствует о том, что Соединенные Штаты на практике стремятся использовать концепцию «превентивной войны» с целью оправдать свои гегемонистские намерения в ключевых регионах планеты.
Рассмотрение вопроса о геополитических и концептуальных основах военно-политической стратегии США на Ближнем Востоке предполагает уточнение отдельных понятий и категорий. Ключевым понятием в данном случае является
понятие «стратегия». В самом общем виде стратегия - это система крупномасштабных решений, реализация которых направлена на достижение принципиально важных долговременных целей в той или иной области деятельности [1]. Вместе с тем, применительно к теме статьи, более важное значение имеет другая категория, а именно: стратегия национальной безопасности. Ее принято определять как «совокупность официально принятых и научно обоснованных взглядов на основные цели, средства, методы осуществления политики обеспечения безопасности, способ развития и использования политической, экономической и духовной мощи государства совместно с его вооруженными силами в мирное и военное время для достижения национальных целей. Стратегия национальной безопасности в основе имеет национальные интересы и цели, поддерживается достаточными ресурсами и объединяет все элементы государственной мощи для достижения национальных интересов» [2].
Как известно, термин «стратегия» традиционно связан с военным делом и, прежде всего, со способами подготовки и использования вооруженных сил в войне. Однако во второй половине ХХ века в США были разработаны теоретические основы более широкой стратегии, получившей название в советской, а позднее в российской политической науке военно-политической стратегии. Назначение такой стратегии - определить в широком плане возможности и способы использования военной силы как инструмента политики не только в условиях войны, но и в мирный период, а также обеспечить координацию в применении военной силы и невоенных средств при достижении политических целей. Основные теоретические положения американской военно-политической стратегии зародились и оформились еще в условиях «холодной войны». Тем не менее, и ныне они полностью сохраняются в идейном багаже правящей элиты США.
В американской политологии и военной науке принято выделять три уровня стратегии. Военно-политическая стратегия представлена так называемой «национальной стратегией», находящейся на высшем уровне, и подчиненной ей «стратегией национальной безопасности». Третий уровень составляет собственно «военная стратегия». Национальная стратегия официально определяется как «искусство и наука развития и использования для достижения национальных целей в условиях мира и войны наряду с вооруженными силами также политической, экономической и психологической мощи страны» [3]. Теоретически национальная стратегия призвана обеспечить максимально полное и эффективное использование всех материальных и духовных ресурсов страны для достижения нацио-
нальных целей. Практически же в содержании национальной стратегии основное место занимают вопросы наиболее эффективного политического использования военной силы - как в условиях войны, так и в мирный период, а также использования всех других элементов потенциала страны для обеспечения создания и применения военной силы.
Стратегия национальной безопасности по своему содержанию мало чем отличается от национальной стратегии, однако в ней акцент смещен в сторону военной составляющей. Вопросы же применения вооруженных сил США в глобальном масштабе рассматриваются в рамках военной стратегии. В советской и российской научной литературе часто рассматривают «стратегию национальной безопасности» и «военную стратегию» США в качестве военной доктрины (ее политической и военно-технической сторон соответственно). Следует также добавить, что в основе разработки национальной стратегии, стратегии национальной безопасности и военной стратегии лежат военно-политические и военностратегические концепции.
В предлагаемой статье в целях однозначного понимания объекта и предмета исследования термины «военно-политическая стратегия» и «стратегия национальной безопасности», если речь идет о США, будут употребляться как синонимы.
Военно-политическая стратегия США имеет свои региональные составляющие. Региональная военно-политическая стратегия строится на основе глобальных военно-политических и военно-стратегических концепций и в содержательном плане определяет национальные интересы и национальные цели США в том или ином геополитическом регионе. Следовательно, военно-политическая стратегия США на Ближнем Востоке представляет собой совокупность сформулированных на официальном уровне национальных интересов, поставленных национальных целей в регионе и определенных для их реализации сил и средств.
Концептуальные основы военно-политической стратегии США на Ближнем Востоке составляют взгляды американского экспертного сообщества на мироустройство и источники конфликтности после окончания «холодной войны». В качестве геополитических основ выступает совокупность геополитических факторов военно-политической обстановки в регионе Ближнего Востока. Следует отметить, что ни одна из отдельно взятых военно-политических концепций не является в чистом виде единственной основой военно-политической стратегии США и ее региональных составляющих. Непосредственным концептуально-
идеологическим источником военно-политической стратегии служит так называемая доктрина национальной безопасности. В американской традиции такая доктрина обычно носит имя действующего президента. Доктрина национальной безопасности учитывает как наработанный на определенный момент концептуальный аппарат, так и складывающуюся военно-политическую обстановку в мире и отдельных регионах. В свою очередь, военно-политическая обстановка в регионах складывается под воздействием групп геополитических факторов. В современной теории геополитики геополитические факторы - категория, связанная с обеспечением национальной безопасности. Они определяются как движущие силы, обеспечивающие качественную определенность существующей общественной системы в зависимости от пространственного положения государства и характера его взаимодействия с внешней средой [4]. Вместе с тем, данная категория используется и при анализе военно-политической обстановки в регионе, где выступает как совокупность движущих сил территориальногеографического, международно-политического, экономического, военностратегического и культурно-цивилизационного характера, оказывающих существенное влияние на состояние пространственно-силовых отношений в регионе и региональную безопасность в целом.
Применительно к военно-политической стратегии США на Ближнем Востоке наиболее существенным территориально-географическим фактором выступает собственно географическое положение региона на пересечении транспортных коммуникаций, связывающих Европу, Азию и Африку. В последние годы в США в этом значении чаще употребляется термин «Большой Ближний Восток».
В зоне Персидского залива через Ормузский пролив из Красного моря в Средиземное по Суэцкому каналу проходят основные пути транспортировки нефти, что позволяет значительно сократить морской путь из Средиземного моря в Индийский океан и далее в Азиатско-Тихоокеанский регион. Контроль над этим и некоторыми другими маршрутами в регионе Ближнего Востока дает возможность обеспечивать национальные интересы контролирующего субъекта, а также играть ключевую роль в системе региональной безопасности. Для США, которые являются морской державой, особое значение имеют транспортные коммуникации. Следовательно, роль и место ближневосточного региона в глобальной и региональной стратегии Вашингтона переоценить сложно.
Фактором международно-политического характера, влияющим на формирование военно-политической стратегии США на Ближнем Востоке, является продолжающийся более полувека ближневосточный конфликт. Ближневосточный конфликт имеет сложную структуру. Эта сложность объясняется наличием особым образом взаимосвязанных противоречий территориального, политического, экономического, международно-правового, национально-этнического, религиозного и культурного характера. Важнейшими структурными компонентами ближневосточного конфликта являются:
1. Палестинская проблема - отсутствие у арабского народа Палестины собственного независимого государства, тяжелое социальное и экономическое положение жителей подконтрольной Израилю Палестинской автономии и палестинских беженцев в арабских странах.
2. Арабо-израильская военная конфронтация, переходившая в периоды наибольшего обострения в арабо-израильские войны1.
3. Конфликты немеждународного характера в арабских странах региона. Их содержание определяется внутренними условиями каждой страны, однако их истинные причины лежат в плоскости общего арабо-израильского противостояния, неурегулированности ближневосточного конфликта в целом.
4. Вооруженные конфликты между странами региона и другими геополитическими субъектами. Речь в данном случае идет об операции США и их союзников против Ирака и Афганистана и др.
5. Трудноразрешимые межконфессиональные противоречия, позволяющие в ряде случаев интерпретировать их как "столкновение цивилизаций". Этому способствуют активные действия представителей экстремистских кругов основных противостоящих конфессий: ислама, иудаизма и христианства.
6. Террористическая деятельность экстремистских организаций, которые часто выступают самостоятельными субъектами ближневосточного конфликта и находятся вне контроля государств региона.
Стремление США извлекать прямую политическую, экономическую и военную выгоду из ближневосточного конфликта требует от Вашингтона преду-
1 До настоящего времени Ближний Восток стал свидетелем пяти арабо-израильских войн: Палестинская война 1948-1949 гг., Тройственная агрессия Израиля, Великобритании и Франции против Египта в 1956 г., Шестидневная война в июне 1967 г., Октябрьская война 1973 г., Израильская агрессия в Ливане в 1982 г. Кроме того, имели место и отдельные вооруженные столкновения локального характера между арабами и израильтянами. - Прим. авт.
сматривать при разработке своей военно-политической стратегии механизмы управления конфликтом.
Главными экономическими геополитическими факторами, определяющими военно-политическую стратегию США на Ближнем Востоке, считаются наличие в регионе огромных энергетических и финансовых ресурсов, а также усиление роли ближневосточных стран в мировой экономике. Расклад геополитических сил в регионе определяется тем, что здесь сосредоточено 64 % разведанных мировых запасов нефти и, следовательно, Ближний Восток, прежде всего нефтедобывающие страны Персидского залива, будут сохранять свой статус главной мировой кладовой нефти в обозримой перспективе [5]. Стремление США обеспечить свою энергетическую безопасность предполагает определение региона Ближнего Востока в качестве важнейшего вектора своей военно-политической стратегии.
Кроме того, страны региона активно развиваются в социальноэкономическом плане. Доходы от экспорта нефти, туризма и других отраслей экономики превращают отдельные ближневосточные страны в источник свободных финансовых средств. Превращение Ближнего Востока в растущий рынок для американских производителей и источник инвестиций в экономику США требует от Вашингтона, приоритетного учета данного фактора при разработке и реализации своей ближневосточной военно-политической стратегии.
Военно-стратегические геополитические факторы формирования военнополитической стратегии США на Ближнем Востоке связаны с нарастанием конфликтного потенциала ближневосточного региона, частым переходом внутренних противоречий в стадию прямого вооруженного противостояния. Постоянное присутствие мощной военной группировки США в районе Персидского залива, необходимость сохранения военных баз на территории арабских стран, союзнические обязательства США по защите Государства Израиль, стремление Ирана развивать свою ядерную программу повышают роль военно-силовой составляющей в американской военно-политической стратегии на Ближнем Востоке.
Факторы культурно-цивилизационного плана напрямую связаны с ростом глобального противостояния США и их союзников с миром ислама. При этом на Ближнем Востоке данное противостояние носит наиболее острые формы. Обострению отношений между странами Запада и мусульманскими государствами способствует и субъективизация международного терроризма в системе современного геополитического противоборства. Одним из самых опасных признаков
этого явления в современных геополитических условиях становится прямое вовлечение международного терроризма в цивилизационную составляющую глобального геополитического противоборства. И сами организаторы террористической деятельности и их некоторые противники, ссылаясь на то, что большая часть террористических актов в последние годы совершалась представителями исламских экстремистских организаций, пытаются интерпретировать последние события на мировой арене как «конфликт цивилизаций», прежде всего, столкновение между исламской и западно-христианской локальными цивилизациями. Суть же происходящего сводится к тому, что сторонниками радикального политического ислама, стремящимися захватить политическую власть в мусульманских странах, используются террористические способы борьбы с тем, чтобы спровоцировать Запад на антимусульманские выступления и, в идеале, - на прямые акции возмездия по мусульманским странам. Неизбежные при этом жертвы среди мирного мусульманского населения должны в их понимании вызвать волну антизападных настроений в обществе, резко увеличить число сторонников радикальных исламистских движений. В перспективе эти процессы должны способствовать приходу исламистов к власти в своих странах. Исходя из этого, особая роль в ближневосточной военно-политической стратегии США отводится реализации политики «демократизации Ближнего Востока», борьбе с исламской политической традицией, которую в Вашингтоне считают главной причиной терроризма в современном мире.
Концептуальные основы военно-политической стратегии США на Ближнем Востоке представлены концепциями глобального развития, выдвинутыми ведущими американскими политологами и доктринальными положениями, применительно к политике США в ближневосточном регионе, рассматриваемые в эволюционном измерении.
В последние десятилетия в американском политическом и экспертном сообществе господствуют несколько концепций предполагаемого мироустройства в XXI веке. Первым, кто выступил в рамках дискуссии о роли и месте США в современном мире, был Ф. Фукуяма со своей концепцией «конца истории». Его идея об окончательной победе либерально-демократической модели политического устройства государств применительно к региональной военнополитической стратегии означает, что конфликты в регионах в основном будут проходить между «демократическими» и «недемократическими» государствами. В итоге мир должен прийти к повсеместному установлению демократии [6].
Иные взгляды высказал известный американский политолог С. Хангтингтон [7]. Его концепция «столкновения цивилизаций» предполагает, что в эпоху после «холодной войны» конфликты будут происходить не между отдельными государствами, а между субъектами, представляющими различные локальные цивилизации. В случае ближневосточного региона это означает столкновение США с исламской цивилизацией, в частности с исламским экстремизмом и терроризмом.
Еще один концептуальный подход был предложен профессором Чикагского университета Дж. Меаршеймером [8]. Согласно его предположениям, в условиях многополярного мира, пришедшего на смену биполярному противоборству, в регионах будет нарастать конфликтный потенциал до тех пор, пока там не установится «региональная биполярность» - своеобразный региональный баланс сил между наиболее влиятельными геополитическими субъектами.
Историк П. Кеннеди [9] и политический аналитик Р. Каплан [10] декларируют формационный подход, согласно которому глобальные международные отношения будут определять противоречия между богатыми странами Севера и бедными странами Юга. Эксперты рекомендуют администрации США во избежание нарастания конфликтов оказывать максимальную экономическую помощь беднейшим странам южных регионов.
Известный американский эксперт Т. Фридмен [11] считает, что главным определяющим фактором мирового развития являются процессы глобализации. По его мнению, залог мировой и региональной стабильности - активное участие всех стран в этих процессах. Конфликты же наиболее вероятны между странами, которые воспользовались преимуществами глобализации, и странами, которые этого сделать не сумели.
Даже самый беглый взгляд на эволюцию доктринальных положений в политике США на Ближнем Востоке позволяет сделать вывод об их преемственности от одной американской администрации к другой.
Известно, что до Суэцкого кризиса 1956 г. США уделяли относительно мало внимания ближневосточному региону, обоснованно считая Ближний Восток сферой влияния Великобритании и Франции. Однако после поражения этих европейских держав в ходе «тройственной агрессии» против Египта американская администрация приступила к формированию собственных доктринальных положения для учета их при разработке и реализации ближневосточной военнополитической стратегии. Впервые Ближний Восток нашел заметное отражение в
«Доктрине Эйзенхауэра», сформулированной в 1957 г. Главной целью военнополитической стратегии США на Ближнем Востоке, согласно этой доктрине, объявлялась борьба с проникновением в страны региона идей коммунизма. Под этим предлогом США решали ряд задач в собственных интересах: ослабление роли Великобритании и Франции в регионах, установление собственной монополии в политической и экономической жизни арабских стран и Ирана, получение доступа к дополнительным нефтяным ресурсам, сближение с Израилем и постепенное превращение его в главного стратегического союзника на Ближнем Востоке.
Неприятие многими арабскими странами откровенно антисоветской направленности военно-политической стратегии администрации Д. Эйзенхауэра и его преемников, израильская агрессия 1967 г., разрядка международной напряженности в глобальном масштабе на рубеже 60-х - 70-х годов прошлого века потребовали от США уточнения отдельных доктринальных положений. Пришедшая на смену доктрине Эйзенхауэра доктрина Никсона предполагала «мягкое» сдерживание СССР за счет укрепления лояльных США монархических режимов, прежде всего в Саудовской Аравии и шахском Иране, и всестороннюю поддержку собственных нефтяных компаний. При этом Израиль оставался главным союзником США на Ближнем Востоке.
Обострение «холодной войны» в середине 70-х годов стало причиной возрастания силового фактора в ближневосточной стратегии США. Это нашло отражение в президентской директиве № 18 - «Национальная стратегия США», подписанной президентом Дж. Картером 24 августа 1977 г. Главной отличительной чертой доктрины Картера стало заявление о необходимости готовиться к «малым войнам», намерение сформировать «силы быстрого развертывания» для действия в отдаленных районах мира, в частности на Ближнем Востоке и в Персидском заливе. В 1980 г. президент Дж. Картер официально провозгласил район Персидского залива «зоной жизненно важных интересов США». Таким образом, был доктринально закреплен курс на силовое решение конфликтных ситуаций в мире, использование американских вооруженных сил в качестве инструмента политического давления на страны Ближнего Востока.
В годы правления президентов Р. Рейгана и Дж. Буша (старшего) основой ближневосточной военно-политической стратегии служила доктрина Уайнберге-ра, сформулированная в 1984 г. Смысл этой доктрины заключался в том, что Соединенные Штаты только тогда должны были вступать в боевые действия за ру-
бежом, когда затрагивались лишь их жизненно важные интересы. Но даже и в этом случае необходимо было наличие широкой внутренней поддержки со стороны населения и Конгресса. Именно так поступила администрация Дж. Буша (старшего) при принятии решения на проведение операции «Буря в пустыне» против Ирака в 1991 году. Более того, американцы получили даже поддержку Совета Безопасности ООН и создали мощную международную коалицию, которая, выполнив задачу по освобождению Кувейта, не стала атаковать Багдад и свергать режим С. Хусейна.
Подходы демократической администрации Б. Клинтона к разработке ближневосточной военно-политической стратегии определялись окончанием «холодной войны» и развитием процессов глобализации. Обоснованно считая США единственной оставшейся сверхдержавой после распада СССР, американские политики полагали, что в новых условиях они способны доминировать во всем мире и, особенно, в ключевых регионах, каковым оставался Ближний Восток. Новая «стратегия расширения демократии и вовлечения в международные дела» предполагала более активное вмешательство во внутренние дела зарубежных стран. На Ближнем Востоке это нашло свое проявление в периодических бомбардировках иракской территории, негласной поддержке действий израильских войск в Ливане, постоянных угрозах в отношении Ирана.
Современная военно-политическая стратегия США на Ближнем Востоке концептуально опирается на доктрину Буша, сформулированную американским президентом в ежегодном послании к Конгрессу в январе 2002 года и документе под названием «Стратегия национальной безопасности США» в сентябре того же года. Существенное влияние на ее содержание оказали известные события 11 сентября 2001 г., когда атакам террористов, захвативших гражданские самолеты американских авиакомпаний, подверглись такие важные для страны объекты, как Всемирный торговый центр в Нью-Йорке и здание Пентагона в Вашингтоне. Основными положениями доктрины Буша являются следующие:
- во-первых, признание уязвимости американского континента, государства и общества, ключевой американской инфраструктуры к враждебным внешним воздействиям. Несмотря на удаленность и огромное технологическое и военное превосходство Соединенных Штатов над любым вероятным противником, современные средства поражения и их носители получают все большее распространение во враждебном США и мире. При этом для нанесения удара по Америке могут использоваться не только сугубо военные, но и иные технологии и
оборудование, разрушительная сила которых может при определенных обстоятельствах нанести существенный урон США, как в виде человеческих жертв, так и в виде разрушений или нарушения функционирования инфраструктуры. С другой стороны, современная плотность техносферы в Соединенных Штатах, высокая интегрированность многих процессов жизнеобеспечения, их зависимость от компьютерных технологий, во многом формирующих сам американский образ жизни, являются дополнительным фактором уязвимости Америки, требующим неотложного реагирования;
- во-вторых, провозглашение в качестве основной угрозы человеческой и, прежде всего, западной цивилизации не какого-либо государства или группы государств, а такого качественно нового и не имеющего постоянной привязки к территории того или иного государства явления как международный терроризм. Высокая жертвенность, кажущееся иррациональным поведение, готовность к самопожертвованию во имя достижения своих политических целей, наряду с владением самыми современными технологиями, делает террористов неуязвимыми по отношению к традиционным средствам военного и полицейского сдерживания, в основе которых лежит эксплуатация страха перед смертью у потенциального противника. При этом все традиционные общепризнанные глобальные угрозы, такие, как распространение оружия массового уничтожения, транснациональная преступность, наркоторговля, отмывание доходов, полученных незаконным путем, также получают новое, «террористическое» измерение и будут теперь рассматриваться преимущественно под этим углом зрения;
- в-третьих, введение в официальный оборот понятия «ограниченного суверенитета» государства. Как считают руководители Соединенных Штатов, в современном глобальном мире все государства, даже находящиеся на значительном удалении друг от друга, становятся все более взаимозависимыми и взаимо-уязвимыми по отношению разрушительным процессам, происходящим за их национальными границами. В этих условиях, по их мнению, государственный суверенитет больше не может являться абсолютным, и Америка оставляет за собой право вмешательства во внутренние дела других суверенных государств в случаях, если с их территории может исходить угроза терроризма, либо если там происходят массовые нарушения прав человека, либо если государство не справляется с возложенными на него обязанностями (так называемые «несостоявшиеся государства», «failed states»). При этом такое расплывчатое определение условий, при которых может состояться американское вмешательство, оставляет за прави-
тельством США право самостоятельно определять объекты для интервенции в зависимости, в большей степени, от внутриполитической ситуации в Соединенных Штатах и позиций различных групп давления в администрации и Конгрессе, чем от мнения мирового сообщества и ООН;
- в-четвертых, принятие на вооружение так называемой стратегии превентивных и упреждающих действий (prevention и pre-emption). Администрация США заявляет, что в современных условиях, когда основная угроза исходит от терроризма, следование лишь стратегии сдерживания и возмездия является контрпродуктивным, так как террористов невозможно остановить ни угрозой их собственным жизням, ни угрозой жизням мирных жителей тех государств, где находятся террористические базы. Поэтому наиболее эффективной стратегией противостояния терроризму, по мнению американских руководителей, являются превентивные и упреждающие действия, позволяющие нейтрализовать угрозу и ликвидировать ее источник еще до того, как эта угроза приобретет материальные формы и достигнет стадии реализации. При этом стратегией национальной безопасности допускается военное вмешательство даже в тех случаях, когда угроза безопасности американским интересам еще не возникла, но когда уже имеется достаточный потенциал для ее возникновения. Таким образом, очевидно, что возможно даже возникновение ситуации, когда нападению может подвергнуться государство, само не имеющее враждебных намерений по отношению к США, но при этом обладающее достаточными возможностями для противодействия продвижению американских интересов в том или ином регионе;
- в-пятых, окончательное закрепление курса на односторонность американских действий в вопросах внешней политики и безопасности. При этом снижается не только роль ООН и иных всемирных международных организаций, но также и организаций, созданных непосредственно по инициативе Соединенных Штатов и находящихся под их контролем, прежде всего НАТО.
Даже краткий анализ содержания доктрины Буша свидетельствует о том, что главным объектом ее практической реализации является Большой Ближний Восток. События последних лет - военные операции США в Афганистане и Ираке, активные усилия американской администрации по урегулированию палестино-израильского конфликта четко указывают на это.
Геополитические и концептуальные основы ближневосточной военнополитической стратегии США определяют и основные ее задачи на современном этапе. Среди них:
- сохранение доминирующего влияния США в регионе через военное присутствие и, при необходимости, путем применения военной силы для защиты своих национальных интересов;
- обеспечение бесперебойных поставок из стран Ближнего Востока энергоносителей;
- борьба с террористическими организациями и их покровителями в лице отдельных ближневосточных государств;
- сохранение на нынешнем уровне стратегического партнерства с Израилем, стремление к поиску союзников среди арабских стран региона;
- «демократизация» стран Ближнего Востока, формирование у населения этих стран политической культуры по американским стандартам;
- борьба с распространением оружия массового уничтожения в регионе Ближнего Востока.
Военно-политическая стратегия США на Ближнем Востоке встречает серьезное сопротивление со стороны большинства стран региона. Основными направлениями противодействия этой стратегии могут быть:
В области международной политики - это:
- укрепление ООН, других международных институтов, региональных организаций (Лига арабских государств, Организация Исламская конференция и другие), повышение их роли в решении региональных проблем;
- достижение межарабского единства в вопросах обеспечения региональной безопасности;
- исключение принципа двойных стандартов в применении норм международного права.
В экономической области:
- создание в Арабском мире общего рынка, который позволит сделать экономику арабских стран конкурентоспособной на мировой арене и не допустит внешнюю экономическую интервенцию;
- повышение уровня экономического и социального развития арабских стран в интересах борьбы с проявлениями экстремизма.
В военной области:
- повышение боеготовности и боеспособности вооруженных сил арабских государств, оснащение их новейшими образцами военной техники и вооружения;
- укрепление военно-технического сотрудничества между арабскими странами и Россией, другими союзными государствами.
В информационной области:
- усиление информационного обеспечения всех мер, направленных на противодействие стратегии США на Ближнем Востоке;
- укрепление культурно-национальных ценностей арабских народов и создание на их основе эффективных моделей демократического политического устройства государств.
В целом, построение эффективной системы региональной безопасности на Ближнем Востоке возможно лишь в условиях реальной многополярности без навязывания ближневосточным народам чужой политической воли.
1. Геополитика / Под общ. ред. В. Манилова. М.: ТЕРРА - Книжный клуб, 2002. С. 546.
2. Безопасность Евразии - 2002: Энциклопедический словарь-ежегодник / Рук. проекта В.Н. Кузнецов. М.: Книга и бизнес, 2003. С. 348.
3. Department of Defense Dictionary of Military and Associated Terms. Washington, 1972. P. 202.
4. ВолковЯ.В. Геополитика и безопасность в современном мире. М.: Воен. ун-т, 2000. С. 55.
5. Гусейнов В.А. и др. Большой Ближний Восток: стимулы и предварительные итоги демократизации. М.: ОЛМА Медиа групп, 2007. С. 21.
6. FukuyamaF. The End of History? // “National Interest”, Summer 1989. Рp. 3 - 18.
7. Hantington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. N.Y., 1996.
8. Mearsheiemer J. Why We Will Soon Miss the Cold War. // Atlantic Monthly. 1990. August. Рp. 35 - 50.
9. Kennedy P. Preparing for the 21st Century. N.Y., 1993.
10. Kaplan R. The Ends of the Earth: A Journey at the Dawn of the 21st Century. N.Y., 1996.
11. Friedman Th. The Lexus and the Olive Tree. N.Y., 1999.
