CC BY
35
2006
Известия ТИНРО
Том 145
УДК 639.2(265.51)
Д.А.Терентьев, П.А.Балыкин, П.М.Василец (КамчатНИРО, г. Петропавловск-Камчатский)
СООБЩЕСТВА МОРСКИХ РЫБ В УСЛОВИЯХ ИНТЕНСИВНОГО ПРОМЫСЛА (НА ПРИМЕРЕ ЗАПАДНОЙ ЧАСТИ БЕРИНГОВА МОРЯ)
На основании проведенного анализа данных о величине ихтиомассы основных промысловых видов и информационной системы "Рыболовство" о структуре уловов различными орудиями лова в западной части Берингова моря (Западно-Беринговоморская зона и Карагинская подзона) установлено, что структура уловов на основных видах промысла в 1999-2004 гг. в этом районе оставалась стабильной, что может косвенно свидетельствовать в пользу устойчивости сообществ рассматриваемого района. Сделан вывод о том, что промысловая нагрузка для биопродукционного потенциала экосистемы западной части Берингова моря в рассматриваемый период не была чрезмерной. Вместе с тем вполне очевидно, что для оптимальной эксплуатации водных биологических ресурсов этого района необходим новый подход к управлению их промыслом. Наиболее перспективным и оправданным выглядит переход от одновидового к многовидовому рыболовству, поскольку существующие виды промыслов в подавляющем большинстве являются многовидовыми. Накопленные знания о состоянии ихтиоценов и их промышленной эксплуатации уже в настоящее время позволяют организовать многовидовой промысел в рыбопромысловых районах прикамчатских вод на основе материалов по структуре уловов при проведении контрольного лова и прогнозов ОДУ. Для этого необходимо перейти к практике выдачи "сблокированных" разрешений на промысел. Кроме того, обращается внимание на то, что проблема регулирования рыболовства требует не только биологического обоснования, но и должна учитывать комплекс социальных, демографических и экономических факторов.
Terentiev D.A., Balykin, P.A., Vasilets P.M. Fish communities in conditions of active commercial fishing (case of the western Bering Sea) // Izv. TINRO. — 2006. — Vol. 145. — P. 56-74.
Weight ratio of the main commercial species in the catches obtained by different fishing gears in the western Bering Sea is analyzed on the base of information system "Rybolovstvo". Structure of the catches was stable in 1999-2004 that is an indirect indication of rather stable state of fish communities. So, commercial pressure on productive abilities of the ecosystem of the western Bering Sea was not excessive in the analyzed years. However, optimal exploitation of marine biological resources in this area requires a new approach to fisheries management. The most promising and grounded is the idea of mono-species fishing transformation into multi-species one. The data on structure of catches and forecasts of TAC allow to organize the multi-species fishing in the waters adjacent to Kamchatka just at the present time. This reorganization requires to provide "blocked" licenses for fishery. Other problems of management of fisheries are discussed, including social, demographic, and economic factors.
Исторический максимум вылова морских биологических ресурсов в российских дальневосточных водах (5 млн т) был зарегистрирован в 1988 г. (Каре-дин, 2000). К середине 1990-х гг. эта величина сократилась до 3,0-3,2 млн т, в основном из-за снижения численности минтая и прекращения подходов в российскую экономзону дальневосточной сардины — иваси (Шунтов и др., 1997; Шунтов, 1999). В настоящее время она составляет 1,7-2,0 млн т. В связи с этим возникают следующие вопросы: является ли столь беспрецедентное снижение объема вылова следствием негативного влияния промысла и в какой степени современные антропогенные нагрузки соотносятся с биопродукционным потенциалом экосистемы (Шунтов, Дулепова, 1995).
О важности Берингова моря для рыболовства свидетельствует тот факт, что при относительной величине 0,6 % площади Мирового океана и 7,9 % площади северной части Тихого океана здесь добывалось до 4,7 млн т морепродуктов, что составляет 6,8 % мирового и 14,5 % северотихоокеанского улова. Если исключить из площади моря 30,0 % малопродуктивных районов, то в этом случае рыбопродуктивность оставшихся будет сопоставима с таковой апвел-лингов Перу и Западной Африки — наиболее продуктивных районов Мирового океана (Котенев, 1995).
Для того чтобы оценить степень промыслового воздействия на экосистему Берингова моря, следует охарактеризовать современное состояние рыболовства. Такой анализ был выполнен нами для западной части Берингова моря, которая является частью 200-мильной экономической зоны России в Тихом океане.
Эта часть Северной Пацифики разделена на два рыбопромысловых района: юго-западный, включающий заливы северо-восточной Камчатки — Озерной, Ка-рагинский, Олюторский, — и северо-западный — акватория к северо-востоку от мыса Олюторского, включая Анадырский залив. Указанные сектора, согласно действующей схеме промыслового районирования, обозначаются как подзона 61.02.1 Карагинская и зона 61.01 Западно-Беринговоморская, граница между которыми определена по меридиану 170° в.д. В настоящем исследовании мы оперируем сведениями о промысле в западной части Берингова моря из публикации П.А.Балыкина (2004).
До второй половины 1970-х гг. рыболовство осуществлялось главным образом в восточной части Берингова моря, вследствие чего у азиатских берегов вылов не превышал 192 тыс. т. К концу этого десятилетия перебазирование флота в отечественную 200-мильную экономическую зону привело к 4-кратному увеличению добычи — в 1980 г. вылов превысил 800 тыс. т (рис. 1). Ежегодные уловы на уровне 0,8-1,1 млн т поддерживались на протяжении 1980-х гг., после чего пошли на спад. В 2000-2004 гг. годовая добыча составляла 0,4-0,5 млн т.
В целом временной ряд уловов разделяется на три очевидных этапа: развития (1970-е гг.), пика уловов (1980-е гг.) и их снижения и относительной стабилизации (после 1990 г.). Пришедшийся на конец XX века кратковременный рост объемов вылова связан с увеличением численности сельди.
На протяжении всего исследуемого периода основным промысловым районом была северо-западная часть Берингова моря (Западно-Беринговоморская зона), преимущественно за счет объемов вылова минтая. Доля Карагинской подзоны в суммарном годовом улове не превышала 35,5 %, в среднем составив 14,7 %. Если рассмотреть динамику вылова без учета этого вида, соотношение в значимой мере изменится. В этом случае вклад заливов северо-востока в среднем составит 45,0 %. Следует отметить, что в 1999-2004 гг. этот показатель был гораздо выше и варьировал от 63,0 до 82,0 %.
Доля минтая в суммарном улове в северо-западной части Берингова моря достигла максимума во второй половине 1970-х гг. На протяжении последних 20 лет этот показатель уменьшался и после 1995 г. упал до 77 %.
1200000 -,
1000000
800000
н ü 3
S 600000-
и
400000
1971 1973 1975 1977 1979 1961 1983 1965 1987 1989 1991 1993 1995 1997 1999 2001 20CB
Рис. 1. Общий вылов морепродуктов в западной части Берингова моря в 19712004 гг.
Fig. 1. The total catch of fish and shellfish in the western Bering Sea for 1971-2004
Если рассматривать уловы без минтая, на протяжении большей части исследуемого периода преобладала треска (только во второй половине 1970-х гг. и в конце XX — начале XXI в. на первое место выдвигалась сельдь). Вылов трески нарастал до конца 1980 — начала 1990-х гг., после чего пошел на спад, что, несомненно, связано со снижением ее запасов. Известно, что резкое сокращение вылова трески во второй половине 1970-х гг. в северо-западной части Берингова моря вызвано ее интенсивным промыслом в конце 1960-х — начале 1970-х гг. (Вершинин, 1987). В целом запасы трески можно считать низкими в период с конца 1950-х до середины 1980-х гг. Их максимум пришелся на конец этого десятилетия и начало 1990-х гг. Снижение биомассы в конце 1990-х гг. сменилось тенденцией к росту в начале 2000-х гг. В 1999-2004 гг. вылов трески варьировал от 18 до 29 тыс. т в северной и от 5 до 16 тыс. т в южной части рассматриваемого района. Учитывая современное состояние запасов и особенности биологии вида, уровень эксплуатации трески в Западно-Беринговоморской зоне соответствует допустимому пределу, а в Карагинской подзоне превышает его в 1,5-2,0 раза (рис. 2-3) (Малкин, 1995).
Навага не относится к числу рыб, определяющих величину общего улова. Ее доля в общем вылове была наибольшей во второй половине 1970-х и первой половине 1980-х гг. Низкий уровень биомассы вида наблюдался с конца 1950-х до середины 1970-х гг., сравнительно высокий — до середины 1990-х гг., затем наступило снижение, а рост отмечен в начале 2000-х гг. Добыча наваги в Карагинской подзоне резко возросла в 2000 г. (с 3,15 до 11,21 тыс. т), в последующие два года оставаясь на уровне 7-8 тыс. т. В 2003 г. величина вылова наваги снизилась до минимума (3,30 тыс. т), а в следующем году составила 5,62 тыс. т. В северной части района ее уловы в 1999-2004 гг. варьировали от 0,02 до 1,04 тыс. т, причем учтенная биомасса вида в 2002 г. оценивалась всего в 0,01 тыс. т (Глебов и др., 2003).
По нашему мнению, такая ситуация связана с тем, что в 1970-1980-е гг. экспедиционный лов наваги проводился на мелководье и непосредственно в
Треска
Камбалы
1999 2000 2001 2002 2003 2004
Навага
1999 2000 2001 2002 2003 2004
Морские окуни
0,20
0,15
0,12 0,12
4,^0,07 0,06
1999 2000 2001 2002 2003 2004
Палтусы
2,22 3,15 2,77 2,19 3,01 2,52
1999 2000 2001 2002 2003 2004
Годы
■ ■ Учтенная биомасса
1999 2000 2001 2002 Бычки 2003 2004
70 89
2,46 2,90
0,41 0,41
0,10
1999 2000 2001 2002 Скаты 2003 2004
2,32 0,56
0,23 0,26 0,15
0,00 19J99 2000 2001 2002 2003 2004
Макрурусы
■ - 26,44 7,01
1999 2000 2001 2002 2003 2004
Годы
■ ■ Учтенная биомасса —»—Вылов
Рис. 2. Учтенная в 2002 г. биомасса (Глебов и др., 2003) и вылов некоторых промысловых видов в Западно-Беринговоморской зоне в 1999-2004 гг. (максимальный вылов по данным информационной системы "Рыболовство")
Fig. 2. The biomass assessed in 2002 (Глебов и др., 2003) and the catch of some commercial species in the western Bering Sea zone in 1999-2004 (the maximum catch according to the data by the information system "Rybolovstvo")
бухтах у корякского побережья. В последнее время такой промысел стал практически невозможным в рамках ужесточения Правил промысла водных биоресурсов и погранично-таможенного режима, отсутствия оседлого населения и, как
100,00
100,00
10,00
10,00
0,10
0,01
Треска
Камбалы
1999 2000 2001 2002 2003 2004
Навага
- - - 15,33
11,21
7,98 7,03 5,62
3,15 3,30
1999 2000 2001 2002 2003 2004
Морские окуни
13,61 о 10,00 - 7,02
1999 2000 2001 2002 2003 2004
Бычки
2,85 2,99
Скаты
1999 2000 2001 2002 2003 2004
Палтусы
.............................18,28
0,73 0,75 0 65
0,40_____________ 0,46 0,44
1999 2000 2001 2002 2003 Годы 2004
- Учтенная биомасса ■ ' 'Вылов
1999 2000 2001 2002 2003 2004
Макрурусы
0,73 0,52 0,62
0,00 0,00
1999 2000 2001 2002 2003 2004
Годы
' ■ Учтенная биомасса ' Вылов
Рис. 3. Учтенная в 2000 г. биомасса (Гаврилов, Глебов, 2002) и вылов некоторых промысловых видов в Карагинской подзоне в 1999-2004 гг. (максимальный вылов по данным информационной системы "Рыболовство")
Fig. 3. The biomass assessed in 2000 (Гаврилов, Глебов, 2002) and the catch of some commercial species in the Karaginskaya subzone in 1999-2004 (the maximum catch according to the data by the information system "Rybolovstvo")
следствие, прибрежного рыболовства. Эти обстоятельства привели к фактическому расстройству промысла наваги в Западно-Беринговоморской зоне (рис. 2).
100,00
10,00
10,00
0,10
0,01
0,10
0,00
Что касается Карагинской подзоны, то уровень эксплуатации популяции наваги в 2000 г. (и два последующих года) был значительно выше оптимального (учтенная биомасса — 15,33, вылов — 11,21 тыс. т) (Новикова, Терентьев, 2005), что, вероятно, повлекло за собой сокращение вылова до минимума в 2003 г. (рис. 3).
Камбалы относятся к традиционным объектам тралово-снюрреводного промысла. В конце 1950-1960-х гг. ресурсы камбаловых находились в хорошем состоянии, затем наступил период их снижения, который сменился кратковременным улучшением ситуации во второй половине 1980-х — начале 1990-х гг. После этого уровень запасов вновь уменьшился. Насколько устойчивым будет следующий рост, покажет время, однако, судя по тому, что он отмечается одновременно в двух рыбопромысловых районах западной части Берингова моря, вполне можно ожидать высокой численности этих рыб в ближайшие годы (Гаврилов, Глебов, 2002; Науменко, 2002; Глебов и др., 2003). Следует отметить, что роль Карагинс-кой подзоны для промысла традиционно высока, однако именно в северо-западной части Берингова моря в последние годы наблюдается тенденция к увеличению уловов, в отличие от северо-восточной, где в 2004 г. было зафиксировано двукратное снижение вылова (см. рис. 2-3). В целом, учитывая возраст массового полового созревания самок наиболее массовых видов, уровень промышленной эксплуатации популяций камбал в рассматриваемом районе остается близок к оптимальному.
В отличие от вышеперечисленных видов, палтусы, морские окуни и скаты не являются объектами специального лова, а изымаются попутно при ярусном промысле трески, траловом — макруруса и т.д. В целом в Западно-Беринговоморс-кой зоне в 1999-2004 гг. уловы палтусов оставались стабильными и изменялись от 2,19 до 3,15 тыс. т. Вылов морских окуней в 2003-2004 гг. снизился до минимума в 0,06-0,07 тыс. т, а скатов, после максимума 2001 г. и последующего снижения, в 2004 г. составил 0,56 тыс. т. Подобная тенденция вылова палтусов и морских окуней наблюдается и в Карагинской подзоне, а уловы скатов здесь после максимума в 2001 г. стабилизировались на уровне 0,01 тыс. т (рис. 2-3). Чрезвычайно низкий уровень изъятия скатов мы целиком относим на счет незначительной цены и непопулярности среди большинства рыбопромышленных предприятий продукции переработки ромбовых скатов (как следствие трудностей в реализации). Известно также, что их прилов зачастую просто не указывается в промысловой отчетности. В целом, даже не принимая во внимание традиционный недоучет этих видов при проведении стандартных траловых съемок по причине ограниченного диапазона глубин и учитывая особенности биологии, уровень эксплуатации палтусов, морских окуней и скатов соответствует известным величинам запаса (Гаврилов, Глебов, 2002; Глебов и др., 2003).
В 1999-2004 гг. значительно выросла добыча макрурусов. На наш взгляд (ввиду низкой коммерческой стоимости продукции как на внутреннем, так и на внешнем рынках), под предлогом специализированного лова этой группы видов идет промысел (достаточно успешный, судя по динамике вылова) палтусов (черного и белокорого), а также минтая. Максимум вылова макрурусов в двух рыбопромысловых участках пришелся на 2004 г. Величина вылова свидетельствует о несоответствии уровня эксплуатации учтенной биомассе (в случае с Карагинс-кой подзоной вылов практически равен биомассе), следовательно, реальная величина запаса макрурусов может быть значительно выше либо завышена величина официальной статистики.
Последними из промысловых рыб, динамику добычи которых нам хотелось бы рассмотреть, являются бычки (Со1:Шае). При всей их многочисленности они не служат объектом специализированного лова (Токранов, 1986), видимо, из-за ограниченности спроса. С другой стороны, известны факты, когда сверхлимитные уловы разрешенных или не поименованных в рыболовном билете видов
указываются в отчетности как бычки. В 1990-2000-е гг. у этой систематической группы в Беринговом море наблюдалось увеличение численности (Гаврилов, Глебов, 2002; Глебов и др., 2003), однако данные 1999-2004 гг. свидетельствуют о снижении вылова. Улов бычков уменьшился в Западно-Берингово-морской зоне с 2,46 до 0,41, а в Карагинской подзоне — с 2,85 до 1,57 тыс. т. Если на северо-западе минимум (0,10 тыс. т) пришелся на 2002 г. и подобное снижение можно объяснить введением аукционов по продаже морских биологических ресурсов, то в северо-восточной части района наблюдалось стабильное сокращение уловов, что может косвенно свидетельствовать об уменьшении запаса рогатковых. В целом промышленная эксплуатация этой группы видов в западной части Берингова моря в последние годы находится намного ниже оптимального уровня.
Безусловно, рассматривая уровень эксплуатации видов и групп видов исходя из данных информационной системы "Рыболовство", необходимо помнить о масштабах браконьерства на всех без исключения видах промысла (в это понятие мы включаем и неучитываемые выбросы по видовому и размерному признаку), однако в некоторых случаях динамика вылова свидетельствует скорее об ошибках в прогнозировании ОДУ (навага Карагинской подзоны), либо о недоучете и методических погрешностях при проведении донных траловых съемок (мак-рурусы, бычки, скаты, окуни, палтусы).
Резюмируя данные по промыслу донных рыб в 1999-2004 гг., можно сделать вывод, что уловы практически всех донных рыб (исключая навагу) в западной части Берингова моря в последние 6 лет остаются достаточно высокими и стабильными.
Составив представление о современном уровне эксплуатации разных промысловых объектов, вкратце охарактеризуем существующие промыслы с позиции их влияния на перечисленные виды рыб.
В 1999-2004 гг. в уловах разноглубинным тралом в Западно-Берингово-морской зоне традиционно преобладал минтай — от 93 (2000 г.) до 98 % (20012004 гг.). Вклад других видов (сельдь, треска, камбалы, палтусы и прочие) значительно не изменялся. Наибольший прилов при промысле минтая разноглубинным тралом был зафиксирован в 1999-2000 гг., после чего его доля стабилизировалась (рис. 4). В Карагинской подзоне максимум прилова при промысле сельди и минтая разноглубинным тралом наблюдался в 2000 г., затем последовало снижение, и в 2004 г. эта величина достигла минимального значения (например, в уловах 2003-2004 гг. отсутствует навага и бычки, а доля камбал, трески и прочих видов самая низкая за весь период). Вклад минтая в уловах был максимален в 1999 (24 %) и 2004 (25 %) гг., а в остальное время изменялся от 10 до 15 % (рис. 5).
В уловах донного трала в западной части Берингова моря также доминировал минтай. Несмотря на декларированный в Правилах промысла водных биоресурсов запрет на промысел минтая этим орудием лова, его добыча идет весьма интенсивно. Это относится преимущественно к Западно-Беринговоморс-кой зоне, где доля минтая в уловах 1999-2004 гг. варьировала от 53 (2002 г.) до 90 % (2001 г.). Остальную часть биомассы составляли треска, камбалы, палтусы, макрурусы и прочие виды (куда включены и бычки). Как уже отмечалось выше, в указанный период наблюдался рост добычи макрурусов, который нашел свое отражение в структуре уловов донным тралом. Доля камбал с 2001 по 2004 г. также увеличивалась. Максимальная доля трески в уловах была зарегистрирована в 2002 г., палтусов — в 2003 г., а камбал — в 2004 г. В среднем, вылов, помимо минтая, включал в себя около 30 % других видов (рис. 6). В Карагинской подзоне, в отличие от предыдущего района, вклад минтая в уловах достаточно последовательно снижался от 90,3 (1999 г.) до 28,0-29,0 % (20032004 гг.).
2000 г.
2003 г.
сельдь ~ 0.23%
2001 г.
2004 г.
прочие / 0.30%
Рис. 4. Структура уловов разноглубинным тралом в Западно-Беринговоморской зоне в 1999-2004 гг. по данным информационной системы "Рыболовство" (данные ССД)
Fig. 4. Mid-water trawl catch structure in the western Bering Sea zone in 1999-2004 according to the data of the information system "Rybolovstvo" (Ship Daily Report Data)
Максимум уловов терпуга (северного одноперого) наблюдался в 2001 и 2003 гг., сельди — в 2000 и 2002 гг., трески — в 2003 г., палтусов — в 2002 г. Доля макрурусов резко увеличилась в 2003-2004 гг. В целом изменения структуры уловов носили неустойчивый характер и, видимо, не были связаны с динамикой запасов объектов промысла (рис. 7).
В уловах снюрреводом в Западно-Беринговоморской зоне преобладали минтай и треска. Их доля на протяжении рассматриваемого периода была достаточно стабильна. Максимум минтая наблюдался в 1999 г. (44 %), а трески — в 2002 и 2004 гг. (61 %). Камбалы составляли от 2 (2003 г.) до 12 % (2004 г.) уловов. Наибольшая доля наваги в уловах отмечалась в последние два года (рис. 8). В Карагинской подзоне доля минтая была не так высока и изменялась от 7 до 17 %. Основу уловов составляли треска и камбалы. Максимальная доля трески была зарегистрирована в 2004 г. (43 %). Камбалы преобладали в 1999 и 2003 гг., самые маленькие их уловы отмечались в 2004 г. (рис. 9).
сельдь^ 83.77%
минтай 12.97%
треска 0.56%
2000 г.
2003 г.
сельдь 79.25%
минтай камбалы 14.40% 0.13%
сельдь 85.27%
2001 г.
2004 г.
сельдь 87.17%
бычки минтай о 320^ 10.27% ' I
минтай камбалы 25.07% 0-09%
Рис. 5. Структура уловов разноглубинным тралом в Карагинской подзоне в 19992004 гг. по данным информационной системы "Рыболовство" (данные ССД)
Fig. 5. Mid-water trawl catch structure in the Karaginskaya subzone in 1999-2004 according to the data of the information system "Rybolovstvo" (Ship Daily Report Data)
В уловах донного яруса в северо-западной части моря доминировала треска, ее доля последовательно уменьшалась и в 2004 г. составила 59 %. Вклад макрурусов, напротив, в этом году достиг максимума. Пик уловов палтусов наблюдался в 2003 г. (17 %), когда уловы минтая и скатов были минимальны (рис. 10). В Карагинской подзоне изменения в структуре уловов были аналогичными (рис. 11).
Рассматривая межгодовые изменения в структуре уловов донным и разноглубинным тралами, снюрреводом и донным ярусом в западной части Берингова моря, а также динамику общего вылова в целом, отметим, что в рассматриваемое шестилетие значительных изменений не наблюдалось. Качественный состав не изменялся, количественный — изменялся достаточно последовательно.
Что касается вариаций величины вылова в разных частях рассматриваемого района, то значимость некоторых орудий лова в Западно-Беринговоморской зоне и Карагинской подзоне в 1999-2004 гг. имела разнонаправленный харак-
2000 г
2001 г.
минтаи 52.6% _
треска 29.2%
камбалы 9.4%
Другие I
I 18.2%
W .....
палтусы J
2003 г.
минтаи 62.8%
2004 г.
минтаи 54.2%
J палтусы 1.9% [
Другие V
28.1% \L
камбалы —__17.0%
треска 17.7%
Рис. 6. Структура уловов донным тралом в Западно-Беринговоморской зоне в 1999-2004 гг. по данным информационной системы "Рыболовство" (данные ССД)
Fig. 6. Bottom trawl catch structure in the western Bering Sea zone in 1999-2004 according to the data of the information system "Rybolovstvo" (Ship Daily Report Data)
тер. Если вылов разноглубинным тралом в северо-западной части моря оставался стабильным, то в северо-восточной — последовательно уменьшался. Уловы донным тралом и ярусом в первом районе увеличивались, а в Карагинской подзоне демонстрировали некоторую тенденцию к снижению. Динамика снюр-реводных уловов имела противоположный характер (рис. 12).
Такая ситуация объясняется, с одной стороны, значительным сокращением роли снюрреводного промысла в Западно-Беринговоморской зоне, с другой — ужесточением контроля за использованием разноглубинного и донного тралов в Карагинской подзоне. На изменения добычи донным ярусом, на наш взгляд, влияет состояние запасов основного объекта промысла — трески, — которые в последние годы имели тенденцию к снижению.
Таким образом, структура уловов на основных видах промысла в западной части Берингова моря в 1999-2004 гг. оставалась стабильной, что может косвенно свидетельствовать в пользу устойчивости сообществ рассматриваемого района.
прочие 0.25%
Усельдь макрурусы 0.96% 0.05%
2000 г.
2003 г.
макрурусы
терпуг
22.32% 1106/0
2001 г.
терпуг 40.87%
2004 г.
минтай 29.13%
Рис. 7. Структура уловов донным тралом в Карагинской подзоне в 1999-2004 гг. по данным информационной системы "Рыболовство" (данные ССД)
Fig. 7. Bottom trawl catch structure in the Karaginskaya subzone in 1999-2004 according to the data of the information system "Rybolovstvo" (Ship Daily Report Data)
Вместе с тем показанные изменения в количественной структуре уловов не могут быть однозначно интерпретированы как связанные с изменениями запаса, определяемыми причинами природного характера либо антропогенным воздействием. Флюктуации продуктивности отдельных видов и экосистем в целом под действием климато-океанологических причин стали в последнее время объектом активного интереса многих исследователей. Составить представление по данному вопросу для Карагинского и Олюторского заливов дают возможность публикации Н.И.Науменко с соавторами (Науменко и др., 1990; Naumenko, 1996; Науменко, 2001, 2002; Naumenko et al., 2001). Основные их выводы таковы: в развитии сообщества рыб юго-западной части Берингова моря отчетливо выделяются 4 этапа. В 1950-х — первой половине 1960-х гг. доминирующим видом была сельдь. К 1965 г. ее биомасса уменьшилась с 1,3 до 0,4 млн т и она потеряла лидирующее положение, уступив его минтаю, ресурсы которого в это время составляли порядка 800 тыс. т. Период примерно до 1973 г. характеризовался отсутствием явного преобладания того или иного вида — и сельдь и минтай нахо-
минтай 44.3% __
камбалы бычки 3-
2000 г.
камбалы бычки 3-5% \ / Г 15.1% /Л
2003 г.
минтай Г 31.7%
бычки 3.8%
W
треска 56.7%
палтусы 0.2%
камбалы \ 2.1%
\ j
f прочие 0.1%
2001 г. 2004 г.
1.0% " 4.3%
Рис. 8. Структура уловов снюрреводом в Западно-Беринговоморской зоне в 19992004 гг. по данным информационной системы "Рыболовство" (данные ССД)
Fig. 8. Danish seine catch structure in the western Bering Sea zone in 1999-2004 according to the data of the information system "Rybolovstvo" (Ship Daily Report Data)
дились на низком уровне. Суммарная биомасса пелагических рыб уменьшилась в 3 раза по сравнению с предшествующим отрезком времени. Начиная с середины 1970-х и до конца 1980-х гг. продолжался этап, характеризуемый как "минта-евый". Биомасса этого вида к 1981 г. достигла 3,5 млн т. Ресурсы сельди стабилизировались на исторически минимальном уровне порядка 300 тыс. т. В последнее десятилетие XX в. ситуация снова начала меняться: на фоне снижения численности минтая происходило увеличение запаса сельди (Науменко, 2001). Однако, как стало ясно, новый "сельдевый" период не наступит, главным образом благодаря нерациональному промыслу. В настоящее время ресурсы и сельди и минтая находятся в депрессии.
В донном сообществе с конца 1950-х до середины 1970-х гг. доминирующую позицию занимали камбалы. В последующие два десятилетия повышенной биомассой характеризовалась треска. Во второй половине 1990-х гг. численность трески, наваги, камбал существенно снизилась, в то же время возросла доля рогат-ковых (Науменко, 2002).
камбалы 37.65%
минтаи 17.30%]
Другие 28.79%
треска 33.56%
терпуг 0.01%
V
прочие 1.42%
камбалы 29.71 %
Другие
^H 20.66%
навага г"
17.93% минтай
11.55%
бычки 8.22%
прочие 0.76%
2000 г.
2003 г.
навага 22.99%
навага
16 18% минтай 10.88%
2001 г.
2004 г.
мбалы 23 69% 3.68% ^________
А-
37.77%
ЯПЯГЯ ^ ---
бычки
терпуг 6.25% 0.70%
треска ^——— 43.01
I ^^^Ж Другие
35.04%
ы
\ камбалы \ 13.71%
Рис. 9. Структура уловов снюрреводом в Карагинской подзоне в 1999-2004 гг. по данным информационной системы "Рыболовство" (данные ССД)
Fig. 9. Danish seine catch structure in the Karaginskaya subzone in 1999-2004 according to the data of the information system "Rybolovstvo" (Ship Daily Report Data)
Имеющиеся в нашем распоряжении данные позволяют сравнить литературные сведения с ихтиомассой основных промысловых видов в Карагинском и Олюторском заливах (см. таблицу). При составлении таблицы мы использовали собственные неопубликованные данные, а также сведения, любезно предоставленные А.А.Бонком, А.О.Золотовым, О.И.Ильиным.
Вполне очевидно, что в 1980-е гг. суммарная промысловая ихтиомасса была значительно выше, чем в 1990-е, за счет тресковых рыб, главным образом минтая. В 1990-е гг. увеличилась биомасса сельди и камбаловых, однако это не компенсировало снижения ресурсов минтая, трески и наваги.
Рыбопродуктивность юго-западной части Берингова моря может изменяться в очень широких пределах (почти в 2 раза) за сравнительно короткий промежуток времени (см. таблицу). Мы склонны думать, что это происходит под влиянием климатических изменений, поскольку заметных перемен в объеме добычи в 1990-е гг. по сравнению с 1980-ми гг. не произошло. Об этом свидетельствуют данные таблицы — несмотря на сокращение ресурсов почти в 2 раза, средний улов в 1990-х гг. оказался практически равен таковому для 1980-х гг. Тем не
2000 г.
2003 г.
минтай_
^_^ 478% ^^^^ палтусы
з Другие [---
'о 24.76%
^^^ ^^ прочие
макрурусы скаты
6.63% 3.01 %
2001 г.
2004 г.
макрурусы 7.03% 2.76% Д
Э, ^^^^^ палтусы
\ H 7.63%
Другие V
палтусы
I Другие ! 14.0%
макрурусы 27.3% минтай
2.0%
Рис. 10. Структура уловов донным ярусом в Западно-Беринговоморской зоне в 1999-2004 гг. по данным информационной системы "Рыболовство" (данные ССД)
Fig. 10. Demersal long line catch structure in the western Bering Sea zone in 19992004 according to the data of the information system "Rybolovstvo" (Ship Daily Report Data)
Средняя промысловая биомасса и улов основных промысловых видов рыб
в юго-западной части Берингова моря в 1980-х и 1990-х гг., тыс. т Average commercial biomass and catch of principle commercial fish species in the south-western Bering Sea in 1980th and 1990th, thousand tons
Промзапас Улов
1980-е гг. 1990-е гг. 1980-е гг. 1990-е гг.
Минтай 1907 555 79,0 46,6
Треска 179 70 13,8 19,5
Навага 43 20 2,6 3,7
Сельдь 180 611 15,0 35,8
Камбала желтоперая 24 41 4,3 6,5
Всего 2333 1297 114,7 112,1
палтусы 10.0%
треска 69.4%
1 прочие 0.7%
16.1%
минтай 2.1%
скаты 1.7%
прочие
к.1.!
окунь морской 1.95%
2003 г.
окунь морской 1.20%
\
2001 г.
окунь морской минтай 1 -71 %
З.С
макрурусы 9.75%
2004 г.
окунь морской 0.30%
Рис. 11. Структура уловов донным ярусом в Карагинской подзоне в 19992004 гг. по данным информационной системы "Рыболовство" (данные ССД)
Fig. 11. Demersal long line catch structure in the Karaginskaya subzone for 19992004 according to the data by the information system "Rybolovstvo" (Ship Daily Report Data)
менее даже в это время он составил менее 10 % промысловой биомассы, а в 1980-е гг. не дотягивал и до 5 % (см. таблицу).
Во многих научных публикациях констатируется уменьшение биопродуктивности в 1990-е гг. по сравнению с 1980-ми гг. за счет снижения, в частности, численности минтая и кальмаров (Дулепова и др., 2003). Кроме этих видов, в 1980-е гг. в Беринговом море высокую численность имели треска и некоторые виды камбал, а низкую — сельдь, палтусы, креветки (Шунтов, Дулепова, 1995). В 1990-е гг. заметно увеличилась численность сельди, доля которой среди эпипелагических рыб составила 12,4 % против 3,1 % в предыдущем десятилетии (Шунтов и др., 1997). Доля трески в донном ихтиоцене, напротив, уменьшилась в два раза, при этом возросла биомасса камбал (в Анадырском заливе — примерно в 3 раза (Дулепова и др., 2003)). Этот процесс сопровождался увеличением значения вида-субдоминанта — многоигло-го керчака (СоИ^ае), по крайней мере в южной части исследуемого района
Разноглубинный трал Донный трал
Снюрревод
Донный ярус
1999 2000
2001 2002 2003 2004
1999 2000
2001 2002 2003 2004
— Заладно-Беринговоморская 3(
■ Карагинская лодзона
— Заладно-Беринговоморская 3(
Карагинская лодзона
Рис. 12. Общий вылов различными орудиями лова в Западно-Беринговоморской зоне и Карагинской подзоне в 1999-2004 гг. по данным информационной системы "Рыболовство"
Fig. 12. Total catch by various fishing gears in the western Bering Sea zone and Karaginskaya subzone for 1999-2004 according to the data by the information system "Rybolovstvo"
(Гаврилов, Глебов, 2002). Е.П.Дулепова (2002) приходит к выводу, что для донных ихтиоценов дальневосточных морей в 1980-е гг. были характерны высокие уровень и скорость продуцирования. В последнем десятилетии XX в. ситуация в значительной степени переменилась. Е.П.Дулепова (2002) делит этот период на два этапа, первый из которых характеризовался снижением общей биомассы рыб в пелагиали, а второй — еще большим ее сокращением за счет распространения процесса и на донных рыб. Таким образом, можно сделать вывод, что в 1990-е гг. общая биомасса рыб в Беринговом море существенно уменьшилась. Указанные изменения в целом вписываются в 40-60-летнюю цикличность природных процессов. Процесс перестройки не закончился и сейчас, и промысловые экосистемы находятся в переходном состоянии (Шунтов и др., 1997; Шунтов, 1999). Низкий уровень рыбопродуктивности, по-видимому, сохранится в течение текущего и последующего десятилетий (Шунтов и др., 2003). Эти перемены происходят на фоне увеличения пресса промысла. Основываясь на данных таблицы, можно со всей определенностью заявить, что до последнего времени биологические ресурсы юго-западной части Берингова моря недоиспользовались. Таким образом, можно констатировать, что антропогенная нагрузка для биопродукционного потенциала экосистемы западной части Берингова моря не была чрезмерной.
Однако следует иметь в виду, что в последние годы XX и первые годы XXI в. интенсивность рыболовства значительно возросла и составила в среднем за 20012004 гг. для сельди примерно 25 % промзапаса, для камбалы — 35, для трески — 23 и только для минтая и наваги равнялась 6-7 %, что связано с запретом промысла первого и расстройством зимнего промысла для второго. Возросли в последнее время и масштабы сокрытия уловов (Ерухимович, Жук, 2004) и браконьерство (Бочаров, Шунтов, 2004), т.е. реальная нагрузка еще больше превышает указанную. Вполне очевидно, что необходимы новые решения в сфере управления водными биоресурсами. Наиболее перспективным и оправданным выглядит переход от одновидового к многовидовому рыболовству (Бочаров, 2004), поскольку существующие виды промыслов в подавляющем большинстве являются многовидовыми, в том числе и в Беринговом море (Балыкин, Терентьев, 2004; Терен-тьев, Василец, 2005).
Многовидовое рыболовство в большей степени отвечает принципам рационального природопользования, поскольку промысловые нагрузки на различные компоненты экосистем распределяются равномерно (Борец, 1988; ^знецов, ^з-нецова, 1995; Шунтов и др., 1997; Средин, Xрапова, 1998; Винников, Терентьев, 1999; Шунтов, 1999; Балыкин, Терентьев, 2004; Терентьев, Винников, 2004). Существующие на сегодняшний день технологии глубокой переработки рыбы позволяют рассматривать приловы и мелкоразмерную часть улова как полноценное сырье (Бочаров, 2004).
Рассматривая возможность организации многовидового рыболовства в рыбопромысловых районах прикамчатских вод, мы считаем, что накопленные знания о состоянии ихтиоценов и их промышленной эксплуатации позволяют организовать многовидовой промысел в этих районах на основе материалов по структуре уловов при проведении контрольного лова и прогнозов ОДУ уже в настоящее время. Для этого необходимо перейти к практике выдачи "сблокированных" разрешений на промысел. Примерная схема такого документа предложена для Брагинской подзоны и Западно-Беринговоморской зоны (Балыкин, Терентьев, 2004; Терентьев, Василец, 2005). Особенно актуален переход к многовидовому прогнозированию и промыслу в настоящее время, после принятия новой редакции Налогового кодекса РФ, устанавливающей плату за использование водных биоресурсов, и последнего постановления правительства РФ, согласно которому за предприятиями закрепляются доли ОДУ сроком на 5 лет. Выделение "сблокированных" квот для разных промыслов позволит учитывать стоимость не только основного объекта, но и других промысловых видов, попадающихся в улове. Эти соотношения будут действовать в течение 5 лет, до наступления нового срока закрепления за пользователями долей ОДУ.
Следует подчеркнуть, что проблема эксплуатации многовидовых систем тесно связана с другими проблемами экономики и даже демографии (Lane, Stephenson, 1995; Smith, 1995; Alverson, Hughes, 1996; Botsford et al., 1997; Alverson, 1999; Hall et al., 2000; Wang, 2004). Об этом свидетельствует, например, снижение объемов снюрреводного и практическое отсутствие прибрежного промысла в Западно-Беринговоморской зоне по причине незаселенности побережья. Неосведомленность о технике лова донными активными орудиями лова (тралом и снюрреводом) и структуре донных ихтиоценов в районах промысла приводит к утверждению нормативных актов, действие которых становится не просто неэффективным, а декларативным (запрет на промысел минтая донным тралом, снюрреводом, невыполнимо низкий процент прилова непоименованных в разрешении на промысел объектов, разделение на квоты в 12-мильной и экономической зоне для российских судов и т.п.). Значительную роль в промышленном освоении водных биологических ресурсов играет и экономическая целесообразность. Без внедрения новых способов переработки и выпуска пользующейся спросом продукции увеличение добычи (или, по крайней мере, досто-
верный учет вылова) таких групп видов, как бычки, скаты, акулы, будет невозможно. Таким образом, проблема регулирования рыболовства не только требует биологического обоснования, но и должна учитывать комплекс социальных, демографических и экономических факторов.
Литература
Балыкин П.А. Рыболовство в западной части Берингова моря // Исследования водных биологических ресурсов Камчатки и северо-западной части Тихого океана. — Петропавловск-Камчатский: КамчатНИРО, 2004. — Вып. 7. — С. 27-34.
Балыкин П.А., Терентьев Д.А. Организация многовидового промысла рыб на примере Карагинской подзоны // Вопр. рыб-ва. — 2004. — Т. 5, № 3(19). — С. 489-499.
Борец Л.А. Запасы донных рыб на западнокамчатском шельфе // Рыб. хоз-во. — 1988. — № 3. — С. 29-31.
Бочаров Л.Н. Перспективный подход к обеспечению населения продуктами рыболовства // Изв. ТИНРО. — 2004. — Т. 138. — С. 3-18.
Бочаров Л.Н., Шунтов В.П. Состояние и задачи современного этапа экосистем-ных исследований биологических ресурсов дальневосточных морей России // Изв. ТИНРО. — 2004. — Т. 137. — С. 3-15.
Вершинин В.Г. О биологии и современном состоянии запасов трески северной части Берингова моря // Биологические ресурсы Арктики и Антарктики — М.: Наука, 1987. — С. 207-224.
Винников А.В., Терентьев Д.А. Современные донные промыслы в прикамчатс-ких водах с позиции действующих "Правил ведения рыбного промысла в экономической зоне, территориальных водах и на континентальном шельфе..." // Проблемы охраны и рационального использования биоресурсов Камчатки: Докл. обл. науч.-практ. конф. — Петропавловск-Камчатский: Камчатский печатный двор, 1999. — С. 47-55.
Гаврилов Г.М., Глебов И.И. Состав донного ихтиоцена в западной части Берингова моря в ноябре 2000 г. // Изв. ТИНРО. — 2002. — Т. 130. — С. 1027-1037.
Глебов И.И., Гаврилов Г.М., Старовойтов А.Н., Свиридов В.В. Структура и межгодовая изменчивость состава донных ихтиоценов северо-западной части Берингова моря // Вопр. рыб-ва. — 2003. — Т. 4, № 4(16). — С. 575-589.
Дулепова Е.П. Сравнительная биопродуктивность макроэкосистем дальневосточных морей. — Владивосток: ТИНРО-центр, 2002. — 273 с.
Дулепова Е.П., Волков А.Ф., Чучукало В.И. и др. Современный статус биоты дальневосточных морей // Тез. докл. Междунар. конф. "Рациональное природопользование и управление морскими биоресурсами: экосистемный подход". — Владивосток: ТИНРО-центр, 2003. — С. 35-38.
Ерухимович В.Б., Жук А.П. Проблемы в области использования добывающего флота Дальнего Востока в отечественной исключительной экономической зоне и возрождения промысла в открытых водах Тихого океана // Экономические проблемы развития рыбной промышленности и хозяйства России в свете реализации концепции развития рыбного хозяйства Российской федерации до 2020 года. — М.: ВНИИЭРХ, 2004. — С. 125-134.
Каредин Е.П. Сырьевая база рыбной промышленности Дальневосточного бассейна на период до 2015 г. и условия ее полного освоения // Вопр. рыб-ва. — 2000. — Т. 1, № 2-3, ч. 1. — С. 158-163.
Каредин Е.П., Храпова П.С. Проблема "прилова" на дальневосточных промыслах // Тез. докл. 7-й Всерос. конф. по проблемам промыслового прогнозирования. — Мурманск: ПИНРО, 1998. — С. 109-110.
Котенев Б.Н. Динамика вод как важнейший фактор долгопериодной изменчивости биопродуктивности вод и воспроизводства рыбных запасов Берингова моря // Комплексные исследования экосистемы Берингова моря. — М.: ВНИРО, 1995. — С. 7-39.
Кузнецов В.В., Кузнецова Е.Н. Система регулирования изъятия при многовидовом промысле // Рыб. хоз-во. — 1995. — № 1. — С. 31-32.
Малкин Е.М. Принцип регулирования промысла на основе концепции репродуктивной изменчивости популяций // Вопр. ихтиол. — 1995. — Т. 35, № 4. — С. 537-540.
Науменко Н.И. Биология и промысел морских сельдей Дальнего Востока. — Петропавловск-Камчатский: Камчатский печатный двор, 2001. — 330 с.
Науменко Н.И. Многолетние изменения в ихтиоцене юго-западной части Берингова моря // Тр. 2-й Междунар. науч. конф. "Рыбохозяйственные исследования Мирового океана". — Владивосток: Дальрыбвтуз, 2002. — Т. 1. — С. 139-141.
Науменко Н.И., Балыкин П.А., Науменко Е.А., Шагинян Э.Р. Многолетние изменения в пелагических ихтиоценах западной части Берингова моря // Изв. ТИНРО. — 1990. — Т. 111. — С. 49-58.
Новикова О.В., Терентьев Д.А. К вопросу о промысловой мере дальневосточной наваги прикамчатских вод // Вопр. рыб-ва. — 2005. — Т. 6, № 21. — С. 77-85.
Терентьев Д.А., Василец П.М. Структура уловов на рыбных промыслах и предложения по организации многовидового рыболовства в северо-западной части Берингова моря // Изв. ТИНРО. — 2005. — Т. 140. — С. 18-36.
Терентьев Д.А., Винников А.В. Анализ материалов по видовому и количественному составу уловов в Петропавловск-Командорской подзоне (Восточнокамчатская зона) в качестве подхода к рациональному многовидовому промыслу // Вопр. рыб-ва. — 2004. — Т. 5, № 2(18). — С. 276-290.
Токранов А.М. Керчаки и получешуйные бычки // Биологические ресурсы Тихого океана. — М.: Наука, 1986. — С. 319-328.
Шунтов В.П. Итоги экосистемных исследований биологических ресурсов Дальневосточных морей // Биол. моря. — 1999. — Т. 25, № 6. — С. 422-450.
Шунтов В.П., Бочаров Л.Н., Дулепова Е.П. и др. Результаты мониторинга и экосистемного изучения биологических ресурсов дальневосточных морей России (19982002 гг.) // Изв. ТИНРО. — 2003. — Т. 132. — С. 3-26.
Шунтов В.П., Дулепова Е.П. Современное состояние, био- и рыбопродуктивность экосистемы Берингова моря // Комплексные исследования экосистемы Берингова моря. — М.: ВНИРО, 1995. — С. 358-387.
Шунтов В.П., Радченко В.И., Дулепова Е.П., Темных О.С. Биологические ресурсы дальневосточной российской экономической зоны: структура пелагических и донных сообществ, современный статус, тенденции многолетней динамики // Изв. ТИНРО. — 1997. — Т. 122. — С. 3-15.
Alverson D.L. Some observations on the science of bycatch // Marine Technology Society Journal. — 1999. — № 33(2). — P. 6-12.
Alverson D.L., Hughes S.E. Bycatch: from emotion to effective natural resources management // Reviews in Fish Biology and Fisheries. — 1996. — № 6(4). — P. 443-462.
Botsford L.W., Castilla J.C., Peterson Ch.H. The management of fisheries and marine ecosystems // Science. — 1997. — № 5325. — P. 509-515.
Hall M.A., Alverson D.L., Metuzals K.I. By-catch: problems and solutions // Marine Pollution Bulletin. — 2000. — № 41(1-6). — P. 204-219.
Lane D.E., Stephenson R.L. Fisheries management science: The framework to linc biological , economic and social objectives in fishing management // Aquat. Living Reusor. — 1995. — № 3. — P. 215-221.
Naumenko N.I. Stock Dynamics of Western Bering Sea Herring // Ecology of the Bering Sea. — Fairbanks, Alaska, 1996. — Р. 169-176.
Naumenko N.I., Balykin P.A., Naumenko E.A. Long-term Fluctuations in the pelagic Community of the Western Bering Sea // Abstracts of 10th Annual Meeting PICES. — Victoria, B.C. Canada, 2001. — Р. 125.
Smith E.M. The nature of Nature: Conflict and consensus in fisheries management // Aquat. Living Reusor. — 1995. — № 3. — P. 209-213.
Wang H. Ecosystem Management and Its Application to LMEs // Ocean development and International Law. — 2004. — № 35. — P. 41-47.
Поступила в редакцию 15.02.06 г.
