CC BY
116
УДК 343(470)(091)
СОВМЕСТНОЕ СОВЕРШЕНИЕ ПРЕСТУПлЕНИЯ
В уголовном законодательстве РОССИИ эпохи абсолютной МОНАРХИИ (ЧАСТЬ 1)
© Георгиевский Э. В., Кравцов Р. В., 2018
Иркутский государственный университет, г. Иркутск
На основе анализа историко-правовых нормативных материалов осуществляется исследование становления института совместного совершения преступления в уголовном праве России эпохи абсолютной монархии. Специфика института совместного совершения преступления данного исторического периода предопределяется характеристикой истоков его формирования. Практически весь XVIII в. уголовное право России развивается в канве военно-уголовных преобразований Петра Великого, который особенное зло видел именно в совершении преступлений массовым способом. Военному законодательству Петра Великого известны не только виды соучастников, но и некоторые формы прикосновенности к преступлению. Институту совместного совершения преступления в своих законодательных актах уделяют немалое внимание и все последующие монархи России, правившие вплоть до конца XVIII столетия. И хотя ими не было создано каких-либо базовых уголовных законов, виды совместного совершения преступления в различных его аспектах упоминаются с завидной регулярностью. Так, в частности, именно для конца XVIII столетия характерно появление института вознаграждения за доносы о совершении некоторых видов преступлений, в том числе совершенных совместно. Особый интерес в указанном контексте представляют и проектные работы в области уголовного законодательства. Это и проект Уголовного уложения 1754 г., и Большой наказ Екатерины Великой 1767 г. В своем Наказе императрица стоит на достаточно прогрессивных позициях, предлагая, в частности, смягчать наказание некоторым соучастникам, чья деятельность была не столь общественно опасной.
Ключевые слова: совместное совершение преступления, соучастие, прикосновенность, помогатель, сходбище, зачинщик, организаторство, подстрекательство.
Совершенно особая ситуация, касающаяся уголовно-правовых постановлений о совместном совершении преступления, начинает складываться в эпоху становления абсолютной монархии в России. Правда, необходимо отметить тот факт, что начало XVIII в., которое фактически совпадает со временем правления Петра Алексеевича Романова, начиналось именно с военно-уголовных постановлений. «Петр I, — пишет Е. В. Епифанова, — видел в соучастии, как в преступлении, совершаемом группой лиц, особо опасную для государства деятельность» [1].
Пожалуй, одним из первых военно-уголовных законодательных актов следует признать Инструкцию и артикулы военные Российскому флоту, принятую в апреле 1710 г. Эта Инструкция получила впоследствии наименование Устава корабельного. В статье 50 данной инструкции говорилось о запрете подстрекать кого-либо или «вспо-могать» хищению еды или иных продуктов из корабельной ботелерии (место хранения провианта). В случае несоблюдения данной нормы лица наказывались троекратным
волочением под днищем корабля и битьем у корабельной мачты всей командой [2].
Целый ряд постановлений Артикулов воинских 1715 г. был посвящен массовым воинским преступлениям. Так, например, артикул 117 говорил об измене и заключении договора с неприятелем со стороны целой воинской части. А в артикуле 120, согласно точке зрения В. М. Клеандровой, устанавливается ответственность за своеобразное соучастие в сдаче крепости. Решение о сдаче крепости принималось комендантом, и офицерам и рядовым повелевалось присягой воспрепятствовать такой сдаче. Если этого не происходило, они фактически становились попустителями [3]. Ставя перед собой задачу изучения субъекта массовых преступлений, Д. Д. Бессонов вынужден был признать, что поставленная задача не может быть выполнена с надлежащей полнотой. «Ни чисто научная, ни догматическая сторона уголовного права в XVII и XVIII вв., — пишет исследователь, — не стояли на той высоте, чтобы законодатель признавал важность точного и ясного определения юридического состава
преступления; поэтому и в части, относящейся до субъекта преступления, законодательные постановления отличаются полной неопределенностью. Законодатель не различает понятия «сходбища» и «собрания», «войско», «гарнизон» и «рота». Характеризуя «сходбища» и «собрания» общим именем «непристойным» и «подозрительным», он относится совершенно безразлично к целям таких соединений... Законодатель не останавливает своего внимания и на том, является ли данный преступный результат последствием соединенных сил участников, единства их намерения, как не останавливается и вообще на субъективной стороне преступления» [4].
Примерно ту же самую мысль о совместном совершении преступления в Артикулах воинских, но в аспекте применения смертной казни, высказывает Н. И. Фалеев. Автор считает, что смертная казнь была тем «несложным рычагом уголовной юстиции», который отнимал жизнь не только у одного человека, но и у всех, кто так или иначе мог быть сотрудником виновного. Будучи бессильным обнаружить действительную степень виновности того или иного лица, закон карал многих. Таким образом достигалась еще одна цель наказания — устрашение [5].
В артикуле 2 Устава воинского от 30 марта 1716 г. устанавливается ответственность не только за подкуп чародея, но и за склонение последнего к причинению вреда другому лицу. Фактически здесь речь идет о подстрекательстве. В толковании к данному артикулу говорится: «Что един чрез другого учинит, почитается так, якобы он сам то учинит» [6]. Комментируя данную фразу Устава, А. Н. Трайнин делает предположение, что это первая попытка обобщить институт соучастия на законодательном уровне [7]. Артикул 5 карал за недонесение о хулении Матери Божией, Девы Марии и святых. Если кто-то слышал подобные речи и не извещал своевременно в соответствующие присутственные места, то он подлежал смертной казни или конфискации имущества как «причастник богоху-ления». Попытка вооружить войско против государя с целью его пленения, убийства или совершения какого-либо иного насилия каралась смертной казнью через четвертования и конфискацией имущества. Подобное совместное совершение преступления предполагало ответственность и в случаях различного рода «вспоможения», дачи сове-
тов или недонесения в случае «сведомости» [8]. Артикул 95 предписывает жестоко наказывать тех, кто беглых солдат укрывать будет и пищу им будет давать. Военному суду четко предписывается устанавливать все обстоятельства такого укрывательства [9].
Артикул 97 интересен тем, что в нем впервые в российском законодательстве закреплен факт применения дифференцированного наказания не к одному лицу, а к целому воинскому подразделению. В случае, если вина за бегство с поля боя лежала исключительно на командирах, только последние и подлежали наказанию. Если же в бегстве были виновны и те, и другие, то наказанию подлежали как командиры, так и солдаты (каждый десятый подлежал повешению, остальные — наказанию шпицрутенами) [10]. Недонесению о намерении учинить что-либо вредительное был посвящен и артикул 129. Наказанием за недонесение являлась смертная казнь [11].
Достаточно много постановлений, касающихся совместного совершения преступления, предусматривала глава XVII «О возмущении, бунте и драке». Само название главы фактически разъясняло неизбежную множественность субъектов при совершении подобного рода преступлений. Артикулы 133 и 134 запрещали подозрительные сходбища и собрания воинских людей, фактически определяя последние как особого рода формы совместного совершения преступления. Выделялась и такая фигура, как «зачинщик», которого надлежало повесить «безо всякого милосердия» [12]. Особо выявлять зачинщика драки предписывает и артикул 141. Офицеры, давшие повод к подобного рода собраниям, в артикуле 134 рассматривались как лица, способствовавшие совершению преступления. В артикуле 135 особо отмечается роль лица, своими письмами или речами давшего повод для совершения преступления. Недонесение о подобного рода собраниях каралось артикулом 136.
Артикул 138 вводил в юридическую действительность России такую фигуру, как «помогатель» [13]. Артикул 149, очевидно, вводит дифференциацию помогателя в составлении пасквилей на физического и интеллектуального. Первый оказывал фактическую помощь делом, второй — советами [14]. Эта линия («вспомогали советом или делом вступались») продолжается и в артикуле 155, посвященном убийству [15].
Фигура организатора преступления, а возможно, и подстрекателя отражается в артикулах 160 и 161. В первом случае речь идет о лице, который отдает приказ об убийстве другому лицу. Ответственность такого организатора наиболее рельефно отражается во фразе: «Оный також, яко убийца, сам имеет казнен быть смертью». Во втором говорится о «частном» виде организатора, который существует и сегодня в современном уголовном законе России. «Наемщик» — лицо, которое нанимает, подкупает или упрашивает другого совершить убийство [16].
Толкование к артикулу 189 устанавливает, что те, «которые в воровстве конечно вспомогали, или о воровстве ведали и от того часть получили, или краденое ведая, добровольно приняли, спрятали и утаили, оные властно, яко самые воры, да накажут-ся» [17]. В артикуле 190 устанавливается ответственность за скупку или продажу вещей, ставших предметом хищения, а также за сокрытие самого вора. И вновь наказание за такое укрывательство приравнивается к наказанию самого вора [18]. В артикуле 198 предусматривается ответственность за совместное клятвопреступление, совершенное непосредственно клятвопреступником и свидетелями его.
В главе XXIV «Об утаении и увозе злодеев» несколько артикулов были посвящены запрету укрывательства различного рода преступников. Причем каралось не только само непосредственно укрывательство, но и «вспоможание» в этом.
Примерно такие же положения о совместном совершении преступления, которые содержались в Уставе воинском, закреплялись и в Уставе морском от 13 января 1720 г. Однако усматривался и целый ряд различий. Так, если в Уставе воинском на убийство одно лицо нанимало, подкупало или упрашивало, то в Уставе морском организаторство (подстрекательство) осуществлялось путем подкупа, соизволения и научения. Возможно, что под соизволением понималось попустительство. Однако вот в чем была и принципиальная разница. Ведавшие об убийстве и не известившие о нем наказывались легче, чем те, кто пособничал при совершении убийства [19]. В главе ХХ «Об увозе и утаении злодеев», подобной, что и в Уставе воинском, к формам прикосновенности добавляется еще и невоспрепятствование [20].
Интерес представляет артикул 141, в соответствии с ним нельзя было иметь какое-либо дело с лицом, к которому было применено наказание в виде шельмования. Такое лицо должно быть уволено с флота [21].
Согласно точке зрения М. И. Ковалева, воинскому законодательству Петра было известно не только пособничество, но и различные формы прикосновенности, к которым можно отнести укрывательство, попустительство и недоносительство. А вот единства взглядов среди ученых по поводу дифференциации ответственности соучастников по петровскому законодательству в науке уголовного права нет до сих пор. Как полагает сам М. И. Ковалев, общим и безусловным принципом ответственности соучастников и прикосновенных по законодательству Петра Великого является принцип равенства. Отклонение от этого принципа допускается в очень немногих случаях, которые скорее следует рассматривать как исключение из общего правила [22]. «В этот период, — утверждает Е. В. Епифанова, — не шло речи и о соразмерности наказания совершенному преступлению. И все же в законодательстве Петра I в нормах о соучастии наблюдаются новые черты. Несмотря на уравнительный характер наказания, законодатель выделяет виды участников преступления; определяет их признаки; устанавливается общий принцип ответственности за соучастие как за совместное, цельное участие в одном едином противоправном деянии. Борются две тенденции: с одной стороны, с вредителями государства, которая заставляет применять равное наказание ко всем без исключения участникам преступления, с другой — понимание законодателя о различном вкладе в совершенное преступление его участниками и, следовательно, необходимость индивидуализации наказания в зависимости от роли в совершении преступления» [23].
Нужно заметить, что постановления о совместном совершении преступления содержали не только военно-уголовные законы Петра Великого. Так, в Именном указе с Боярским приговором от 11 сентября 1689 г. «Об учинении бунтовщику и изменнику Стрелецкому начальнику Федору Шакловитому с единомышленниками смертной казни, некоторым же из его сообщников телесного наказания и о ссылке их на вечное житье в Сибирские городы, за злодейское их покушение на жизнь Царя
Петра Алексеевича и Матери Его Царицы Наталии Кирилловны» расписываются достаточно подробно организаторские функции Шакловитого. Некоторые сообщники (единомышленники) Шакловитого были наказаны менее строго [24]. Еще два именных указа были специально посвящены данному событию: Именной указ от 5 октября 1689 г. «О наказании соучастников в бунте предпринятым Федькою Шаклови-тым» и Именной указ от 13 ноября 1689 г. «О наказании за соучастие в злоумышлень-ях к бунту» [25].
Именной указ от 16 ноября 1692 г. «О наказании за укрывательство пришлых и гулящих людей» повелевал тех, кто держал у себя пришлых и гулящих людей, подозреваемых в совершении многих преступлений различного рода, карать штрафными санкциями. Самих же пришлых и гулящих людей, если они собрались в «великое многолюдство» или у них оказывалось оружие, уничтожать на месте [26].
В Именном указе, объявленном из Преображенского приказа, от 5 февраля 1705 г. «О нечинении смертной казни преступникам, кроме бунтовщиков и смертоубийц, о наказании их кнутом, о вырезывании ноздрей у важнейших преступников и заклеймении прочих» говорилось, что, если кто-то будет казенных беглых людей у себя укрывать или, видя их, не поймает и не приведет, а также не известит, тот подлежал смертной казни [27]. Карал за укрывательство и Именной указ, объявленный Поместному приказу, от 20 февраля 1705 г. «О наборе рекрут, с 20 дворов по человеку, от 15 до 20 лет возраста». Статья 10 устанавливала ответственность за укрывательство солдат-беглецов в виде смертной казни [28].
Очень подробно описывались действия, представляющие собой укрывательство, в Наказе сыщику от 30 ноября 1710 г. «О поимке воров и разбойников и об исследовании их преступлений». В частности, повелевалось устанавливать, в каких местах, как давно и у кого живут разбойные люди или пристают. Кроме того, необходимо было выяснять, кто их на татьбу и разбои подводил (т. е. был организатором), стан держит и поноровку оказывает [29]. Карал за недонесение Именной указ, объявленный из Сената, от 27 сентября 1711 г. «О награждении доносителей о делателях фальшивой медной монеты, и о наказании за утайку оных». В этом случае предписы-
валось по указу делать с недоносителями то же самое, что и с самими фальшивомонетчиками [30].
Повелевал устанавливать не только тех, у кого разбойная рухлядь хранилась или у кого разбойники приставали, но и «таких же свою братью воров и разбойников», то есть соучастников преступлений Сенатский указ от 12 октября 1711 г. «О беспрепятственном розыске и преследовании сыщикам воров, разбойников и их сообщников по всем губерниям» [31].
Отдельного внимания, на наш взгляд, заслуживает Именной указ от 24 декабря 1714 г. «О воспрещении взяток и посулов и о наказании за оное». В соответствии с данным указом телесному наказанию, лишению всего имущества, шельмованию, «извержению» из числа добрых людей или вообще смертной казни подлежали не только исполнители, но и те, кто соучаствовал в данном преступлении. Этими лицами являлись, во-первых, те, кто служил исполнителю (вероятно, подвластные или собственные его люди, как говорится в самом указе). Во-вторых, к таким лицам относились те, «чрез кого делано». Очевидно, речь идет о посредниках (пособниках). В-третьих, это те, кто ведал о преступлении, но не известил, т. е. недоносители [32].
Недолгое правление императрицы Екатерины I было ознаменовано, пожалуй, единственным указом, который носил уголовно-правовой характер. Именной указ от 24 февраля 1726 г. «О подметных письмах» в п. 5 четко предписывал всем лицам, которые увидят нахождение, чтение наедине или кому-либо подметных писем, ловить и доставлять властным органам. В случае попустительства такому преступлению лицо ожидала смертная казнь [33].
Интересные постановления о совместном совершении преступления содержит законодательство Анны Иоанновны. Так, в Именном указе от 10 апреля 1730 г. «О доносах по первым двум пунктам» говорится, что если злой умысел против царской особы, или измена, или бунт, или возмущение вовремя донесен не будет, то за такое непростительное замедление или вообще несообщение следует наказывать смертной казнью [34]. Примерно тому же посвящен и Указ от 16 апреля 1730 г. «О рассмотрении поведения тех, которые сами знали дела по первым двум пунктам или слышали слово и дело, но вовсе не донесли или в доносе
замедлили» [35]. Продолжает традицию петровского законодательства о недонесении преступлений и запрете на общение с лицами, ошельмованными и подозрительными, Указ от 9 июля 1736 г. «Об учине-нии смертной казни Иркутскому Вице-губернатору Жолобову за разные его зако-нопротивные проступки» [36].
Примечательным является проект Уголовного уложения 1754 г., который был составлен Уложенной комиссией 1754 г., но не получил утверждения императрицы Елизаветы Петровны. Как полагает Н. Д. Сергеевский, по своему содержанию данный проект являлся сводом положений современного ему права, включающим в себя положения Соборного уложения 1649 г., воинских законов Петра Великого и еще целый ряд циркуляров и сепаратных законов в период с 1648 по 1754 г. В главе 21 «О бунте и измене» говорится о том, что кто-либо, оказывающий советом или делом главному изменнику помощь, должен также быть наказан смертной казнью. При этом пособники приравнивались к лицам, которые ведали об измене «и в удобное время не известили». Фактически речь идет о недоносителях [37].
«Вспоможение» советом и делом предусматривалось также и по отношению к убийству в главе 25 «О смертном убийстве». Кроме того, в данной норме закреплялась также ответственность за приказ, отданный на убийство, или простое научение. Эти формы организаторских или подстрекательских действий были столь опасны, что наказание за них приравнивалось к наказанию самого исполнителя. Там же устанавливалась ответственность за найм в отношении убийства [38]. «Внимание к умыслу в преступном деянии, — пишет по этому поводу О. А. Омельченко, — придание ему самостоятельного значения обусловило в том числе и равное наказание, устанавливаемое и для преступников, и для соучастников, а также недоносителей. Причем в ряде случаев подговор или соучастие могли караться строже самого деяния (например, при убийстве с особыми признаками)» [39].
В главе 33 «О ворах и татях и мошенниках» в ст. 15 устанавливалась ответственность за сообщничество в воровстве, которое выразилось в участии нескольких воров в одной и той же краже. Наказание повелевалось назначать в таких случаях равное. А
в статье 17 говорилось о том, что вспоможение в воровстве, награждаемое частью похищенного, приравнивалось к укрывательству путем предоставления пристанища, принятию краденого, или приобретению, или сбыту этого имущества [40]. Глава 39 «О зажигателях» также в ст. 2 приравнивала ответственность исполнителей и лиц, научающих на зажигание, вспомогаю-щих или не донесших [41]. Таким образом, не будучи изложены в какой-либо обобщающей части проекта, положения о совместном совершении преступления сопутствовали практически всем более или менее значимым главам части особенной, в которой предусматривалась ответственность за различные посягательства.
Продолжает средневековую традицию борьбы с разбоями, разбойниками и их укрывателями Именной указ императрицы Елизаветы Петровны от 22 октября 1759 г. «О искоренении разбойников и наказании сообщников их и пристано-держателей». Согласно положениям данного указа надлежало воинским командам всех разбойников переловить и искоренить. Основная суть указа выражалась в следующем: «.а как натурально, что разбойники и особливые свои имеют пристани, в которые они с воровства укрываются, и в злодействии своем от таких же злых людей вспомоще-ствуемы бывают, то в таких местах, где воровские убежища найдены будут, а приказчики, старосты и управители в их сообществе явятся, и в том обличены будут, тех всех брать в рекруты.» [42].
В 1767 г. была создана Комиссия о сочинении проекта нового уложения. Вопросами уголовно-материального права поручено было заняться специально созданной частной Комиссии о правосудии вообще. 6 ноября 1767 г. был утвержден проспект будущей «Криминальной главы», т. е. по сути Уголовного кодекса. К сожалению, сам проект нового Уголовного кодекса так и не был обнаружен. Он тем не менее содержал ряд положений, касающихся совместного совершения преступления. Так, в частности, в отдельно создаваемом «Прибавлении» предлагалось описать вопросы пособничества, укрывательства и подстрекательства [43].
Большой наказ Екатерины Великой 1767 г. содержит постановления о совместном совершении преступления в ст. 202—203. Сама Екатерина признает, что ее рассужде-
ния очень тонки и сложны, но вполне понятны с точки зрения способов и средств профилактики совершения преступлений. Как полагает М.И. Ковалев, Наказ относительно института соучастия стоит на довольно прогрессивных позициях, предлагающих смягчить наказание сообщникам совершения преступления [44]. Мысль Екатерины Великой действительно очень тонка и сложна. Она полагает, что, «нака-зуя иных, кроме исполнителя, соучастников в меньшей степени, соучастникам будет трудно сыскать исполнителя преступления по той простой причине, что все соучастники, страшась последствий, пытаются в равной степени разделить опасность на всех». Единственным исключением из данного определения императрица считает наем исполнителя («особое вознаграждение»), только в этом случае исполнитель должен наказываться строже иных соучастников. Кроме того, рассуждая о возможности смягчения наказания лицу, донесшему на своих сообщников, Екатерина Великая предлагает сделать такое положение всеобщим в будущих российских законах, а не касающимся только преступлений особо тяжких («великих») [45]. «Таким образом, — резюмирует М. И. Ковалев, — можно констатировать, что наказ содержит объективно прогрессивные требования относительно дифференцированной ответственности всех соучастников преступления, которые представляют собой довольно значительный отход от основных канонов феодального уголовного права и провозглашение основных принципов буржуазного права» [46].
Нужно отметить, что законодательство Екатерины II содержит еще ряд постановлений о совместном совершении преступлений, которые имеют некоторую специфику. Так, например, есть упоминание об «учине-нии приема краденой вещи» ценою свыше 20 рублей и ниже 20 рублей в Уставе благочиния, или полицейском, 1782 г. В первом случае необходимо было заключать под стражу и отправлять к суду. Во втором — заключать под стражу и помещать в рабочий дом, где должен находиться до тех пор, пока не заработает указанную сумму. В этой же ст. 271 Устава благочиния говорится о том, что, если лицо учинит утайку уголовного преступления, то его также необходимо заключать под стражу и отправлять к суду. Запрещалось осуществлять скоп и заговор, в частности, при производстве
челобитья, прошения или доноса [47]. В ст. 14 Именного указа, данного Сенату, от 27 сентября 1782 г. «Об учреждении особой Таможенной пограничной цепи и стражи для отвращения потаенного провоза товаров» устанавливается ответственность за отказ в активной помощи со стороны жителей селений таможенным объездчикам или таможенным пограничным надзирателям в поимке преступников [48].
В законодательстве Павла I нет постановлений уголовно-правового характера, карающих совместное совершение преступления в его возможных проявлениях. Однако в отделении VIII Устава о банкротах от 19 декабря 1800 г. говорится, что если кто-либо дерзнет в своем доме заведомо держать банкрота, после того как он будет объявлен в розыск по делу о банкротстве, то с таким укрывателем поступать как с укрывателем злодея (преступника), не смотря на чины и звания. Если же банкрот из того государственного места, где он будет содержаться, будучи задержан по закону, уйдет, то с лицом, допустившим такое упущение, поступать так же, как и упустителем злодеев [49]. ^
1. Епифанова Е. В. Становление и развитие института соучастия в преступлении в России : дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2002. С. 31.
2. См.: Полное собрание законов Российской Империи с 1649 г. Т. 4. 1700-1712. СПб., 1830. С. 490.
3. См.: Российское законодательство X—XX вв. : тексты и коммент. В 9 т. Т. 4: Законодательство периода становления абсолютизма / под общ. ред. О. И. Чистякова. М., 1986. С. 376.
4. Бессонов Д. Д. Массовые преступления в общем и военно-уголовном праве. СПб., 1907. С. 396.
5. Фалеев Н. И. Цели воинского наказания. СПб., 1902. С. 201-202.
6. См.: Памятники русского права. В 8 вып. Вып. 8: Законодательные акты Петра I / под ред. К. А. Софроненко. М. : Госюриздат, 1961. С. 322.
7. Трайнин А. Н. Учение о соучастии. М., 1941. С. 36.
8. См. : Памятники русского права. Вып. 8. С. 324-325.
9. Там же. С. 341.
10. Там же. С. 342.
11. Там же. С. 350.
12. Там же. С. 351.
13. Там же. С. 352.
14. Там же. С. 354.
15. Там же. С. 356.
16. Там же. С. 358-359.
17. Там же. С. 364.
18. Там же. С. 365.
19. Там же. С. 516.
20. Там же. С. 523.
21. Там же. С. 524.
22. Ковалев М. И. Соучастие в преступлении. Ч. 1: Понятие соучастия. Свердловск, 1960. С. 53.
23. Епифанова Е. В. Становление и развитие института соучастия в преступлении в России. С. 33-34.
24. См.: Полное собрание законов Российской Империи с 1649 г. Т. III. 1689-1699. СПб., 1830. С. 35.
25. Там же. С. 40, 47.
26. Там же. С. 146.
27. См.: Полное собрание законов Российской Империи с 1649 г. Т. IV. 1700-1712. С. 287.
28. Там же. С. 294.
29. Там же. С. 583.
30. Там же. С. 742.
31. Там же. С. 745.
32. См.: Полное собрание законов Российской Империи с 1649 г. Т. 5. 1713-1719. СПБ., 1830. С. 136.
33. См: Российское законодательство Х—ХХ веков: тексты и коммент. В 9 т. Т. 5. Законодательство периода расцвета абсолютизма / под общ. ред. О. И. Чистякова. М., 1987.. С. 494.
34. Законодательство императрицы Анны Иоанновны. М., 2009. С. 14.
35. Там же. С. 21.
36. Там же. С. 168—171.
37. См.: Проекты Уголовного уложения 1754—1766 гг. Новоуложенной книги часть вторая: о розыскных делах и какие за разные злодейства и преступления казни, наказания и штрафы положены / под ред. А. А. Востокова, предисл. Н. Сергеевского. СПб., 1882. С. 78.
38. Там же. С. 91.
39. Омельченко О. А. Кодификация права в России в период абсолютной монархии (вторая половина XVIII в.). М., 1989. С. 23.
40. См.: Проекты Уголовного уложения 1754—1766 гг. Новоуложенной книги часть вторая: о розыскных делах и какие за разные злодейства и преступления казни, наказания и штрафы положены. С. 122—123.
41. Там же. С. 144.
42. См.: Законодательство императрицы Елизаветы Петровны. М., 2009. С. 246.
43. См.: Омельченко О. А. Власть и закон в России XVIII в. Исследования и очерки. М., 2004. С. 154.
44. Ковалев М. И. Указ. соч. С. 57.
45. См.: Императрица Екатерина Вторая. Наказ, данный Комиссии о сочинении проекта нового Уложения. М., 2008. С. 58—59.
46. Ковалев М. И. Указ. соч. С. 57.
47. См.: Полное собрание законов Российской Империи. Т. 21. 1781—1783 гг.. СПб, 1830. С. 486—487.
48. Там же. С. 683.
49. См.: Законодательство Павла I. М., 2008. С. 190—191.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бессонов Д. Д. Массовые преступления в общем и военно-уголовном праве. — СПб. : Типо-литография К. Л. Пентковского, 1907. — 498 с.
Епифанова Е. В. Становление и развитие института соучастия в преступлении в России : дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2002. — 24 с.
Законодательство императрицы Анны Иоанновны / сост. и автор вступ. ст. В. А. Томсинов. — М. : Зерцало, 2009. — 238 с.
Законодательство императрицы Елизаветы Петровны / сост. и автор вступ. ст. В. А. Томсинов. — М. : Зерцало, 2009. — 288 с.
Законодательство Павла I / сост., автор предисл. и биограф. очерка В. А. Томсинов. — М. : Зерцало, 2008. — 239 с.
Императрица Екатерина Вторая. Наказ, данный Комиссии о сочинении проекта нового Уложения / под ред. и с предисл. В. А. Томсинова. Библиография: проф. У. Э. Батлер. — М. : Зерцало, 2008. — 532 с.
Ковалев М. И. Соучастие в преступлении. Ч. 1: Понятие соучастия. — Свердловск: [Б.и.], 1960. — 288 с.
Омельченко О. А. Власть и закон в России XVIII в. Исследования и очерки. — М. : МГИУ, 2004. — 604 с.
Омельченко О. А. Кодификация права в России в период абсолютной монархии (вторая половина XVIII в.) : учеб. пособие. — М. : Изд-во ВЮЗИ, 1989. — 151 с.
Памятники русского права. В 8 вып. Вып. 8: Законодательные акты Петра I / под ред. К. А. Соф-роненко. — М. : Госюриздат, 1961. — 667 с.
Полное собрание законов Российской Империи с 1649 г. Т. 3. 1689—1699. — СПб. : Печатано в тип.
II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. — 694 с.
Полное собрание законов Российской Империи с 1649 г. Т. 4. 1700-1712. - СПб. : Печатано в тип. II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. - 890 с.
Полное собрание законов Российской Империи с 1649 г. Т. 5. 1713-1719. - СПБ. : Печатано в тип. II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. - 782 с.
Полное собрание законов Российской Империи. Т. 21. С 1781 по 1783. - СПб. : Печатано в тип. II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. - 941 с.
Проекты Уголовного уложения 1754-1766 годов. Новоуложенной книги часть вторая: о розыскных делах и какие за разные злодейства и преступления казни, наказания и штрафы положены / под ред. А. А. Востокова, предисл. Н. Сергеевского. - СПб. : Тип. М. М. Стасюлевича, 1882. - 208 с.
Российское законодательство X-XX веков: тексты и коммент. В 9 т. Т. 4. Законодательство периода становления абсолютизма / под общ. ред. О. И. Чистякова. - М. : Юрид. лит., 1986. - 512 с.
Российское законодательство X-XX веков: тексты и коммент. В 9 т. Т. 5. Законодательство периода расцвета абсолютизма / под общ. ред. О. И. Чистякова. - М. : Юрид. лит., 1987. - 528 с.
Трайнин А. Н. Учение о соучастии / А. Н. Трай-нин. - М. : Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1941. - 158 с.
Фалеев Н. И. Цели воинского наказания / Н. И. Фалеев. - СПб. : Тип. В.С. Балашев и Ко., 1902. - 530 с.
REFERENCES
Bessonov D.D. Massovyye prestupleniya v obshchem i voyenno-ugolovnom prave. Sankt-Peter-burg, Tipo-Litografiya K.L. Pentkovskogo, 1907, 498 p. (in Russian)
Epifanova E.V. Stanovleniye i razvitiye instituta souchastiya v pre-stuplenii v Rossii. Diss... k-ta yurid. nauk. Krasnodar, 2002, 24 p. (in Russian)
Tomsinov V.A. (sost.). Zakonodatelstvo imperatrit-sy Anny Ioannovny. Moscow, Zertsalo, 2009, 238 p. (in Russian)
Tomsinov V.A. (sost.). Zakonodatelstvo imperatrit-sy Elizavety Petrovny. Moscow, Zertsalo, 2009, 288 p. (in Russian)
Tomsinov V.A. (sost.). Zakonodatelstvo Pavla I. Moscow, Zertsalo, 2008, 239 p. (in Russian)
Tomsinov V.A. (red.). Imperatritsa Ekaterina Vtoraya. Nakaz. dannyy Komissii o sochine-nii proyekta novogo Ulozheniya. Moscow, Zertsalo, 2008, 532 p. (in Russian)
Kovalev M.I. Souchastiye v prestuplenii. Ch. 1. Ponyatiye soucha-stiya. Sverdlovsk, [B.i.], 1960, 288 p. (in Russian)
Omelchenko O.A. Vlast i zakon v Rossii XVIII veka. Issledovaniya i ocherki. Moscow, MGIU, 2004, 604 p. (in Russian)
Omelchenko O.A. Kodifikatsiya prava v Rossii v period absolyutnoy monarkhii (vtoraya polovina XVIII v.). Moscoow, Izd-vo VYuZI, 1989, 151 p. (in Russian)
Sofronenko K. A. (red.). Pamyatniki russkogo prava. V 8 vyp. Vyp. 8: Zakonodatelnyye akty Petra I. Moscow, Gosyurizdat, 1961, 667 p. (in Russian)
Polnoye sobraniye zakonov Rossiyskoy Imperii s 1649 g. T. 3. 1689-1699. Sankt-Peterburg, Pechatano
v tip. II Otdeleniya Sobstvennoy Ego Imperatorskogo Velichestva Kantselyarii, 1830, 694 p. (in Russian)
Polnoye sobraniye zakonov Rossiyskoy Imperii s 1649 g. T. 4. 1700-1712. Sankt-Peterburg, Pechatano v tip. II Otdeleniya Sobstvennoy Ego Imperatorskogo Velichestva Kantselyarii, 1830, 890 p. (in Russian)
Polnoye sobraniye zakonov Rossiyskoy Imperii s 1649 g. T. 5. 1713-1719. Sankt-Peterburg, Pechatano v tip. II Otdeleniya Sobstvennoy Ego Imperatorskogo Velichestva Kantselyarii, 1830, 782 p. (in Russian)
Polnoye sobraniye zakonov Rossiyskoy Imperii. T. 21. 1781-1783. Sankt-Peterburg, Pechatano v tip. II Otdeleniya Sobstvennoy Ego Impe-ratorskogo Veli-chestva Kantselyarii, 1830, 941 p. (in Russian)
Vostokova A.A. (red.). Proyekty Ugolovnogo ulozheniya 1754-1766 gg. Novoulozhennoy knigi chast vtoraya: o rozysknykh delakh i kakiye za raznyye zlodeystva i prestupleniya kazni. nakazaniya i shtrafy polozheny. Sankt-Peterburg, Tip. M.M. Sta-syulevicha, 1882, 208 p. (in Russian)
Chistyakov O.I. (obsh. red.). Rossiyskoye zakono-datelstvo X-XX vv.: teksty i komment. V 9 t. T. 4. Zakono-datelstvo perioda stanovleniya absolyutizma. Moscow, Yurid. lit., 1986, 512 p. (in Russian)
Chistyakov O.I. (obsh. red.). Rossiyskoye zakono-datelstvo X-XX vv.: teksty i komment. V 9 t. T. 5. Zako-nodatelstvo perioda rastsveta absolyutizma. Moscow, Yurid. lit., 1987, 528 p. (in Russian)
Traynin A.N. Ucheniye o souchastii. Moscow, Yurid. izd-vo NKYu SSSR, 1941, 158 p. (in Russian)
Faleyev N.I. Tseli voinskogo nakazaniya. Sankt-Peterburg, Tip. V.S. Balashev i Ko., 1902, 530 p. (in Russian)
Joint Crime in a Criminal the Legislation of Russia of the Era of Absolute Monarchy (Part First)
© Georgievsky E. V., Kravtsov R. V., 2018
The article contains information on the formation of the institution of joint commission of a crime in the criminal law of Russia of the era of absolute monarchy. Specificity of the institution of joint commission of a crime of this historical period is predetermined by the characteristics of the origins of its formation. Almost the entire XVIII century the criminal law of Russia develops in the canvas of the military-criminal transformations of Peter the Great, who saw a particular evil precisely in committing crimes in a mass way. The military legislation of Peter the Great is known not only for the types of accomplices, but also for certain forms of implication to the crime. The institution of joint commission of crime in its legislative acts is also given considerable attention by all subsequent monarchs of Russia who ruled until the end of the eighteenth century. They did not create any basic criminal laws, the types of joint commission of a crime in its various aspects are mentioned with regularity. Thus, for the end of the eighteenth century, the institution of compensation for denunciations about the commission of certain types of crimes, including those committed jointly, is typical. Particular interest in this context is provided by draft work in the field of criminal legislation (the Draft Criminal Code of 1754 and the Bolshoi Nakaz of Catherine the Great in 1767). The Bolshoi Nakaz contains rather progressive positions on mitigating punishment for some accomplices, whose activities were not so socially dangerous.
Key words: joint commission of a crime, complicity, implication, help, gathering, instigator, organizer, incitement.
