CC BY
78
ПАМЯТИ Т.И. ЗАСЛАВСКОЙ
А. НИКУЛИН
Советское соревнование с капитализмом в судьбе Т.И. Заславской
В статье анализируется история советского соревнования с Западом, связанная с научным наследием Т.И. Заславской, в особенности экономико-статистическим сопоставлением развития сельского хозяйства СССР и США начала 1960-х годов и проблемами замедления темпов роста экономики и усиления общественно-политического застоя начала 1980-х годов.
Рассмотрены вопросы эволюции взаимоотношений политической власти и научной работы через судьбы ученых, научных организаций и средств массовой информации, трансформацию общественного мнения в СССР.
Формулируется проблема профессиональной и нравственной преемственности постсоветского общества в осмыслении и разрешении вопросов существования общества советского, времен оттепели, застоя и перестройки, запечатленных в интеллектуальном наследии Т.И. Заславской.
Научное наследие Заславской и советские идеолого-политические конфликты. Татьяна Ивановна Заславская (1927 — 2013 гг.) оставила обширное междисциплинарное наследие в области социальных наук, хотя начало и расцвет ее научной карьеры от оттепели 1950-х до перестройки 1980-х были связаны преимущественно с аграрной экономикой и аграрной социологией.
По окончании экономического факультета МГУ с 1950 по 1963 гг. Т.И. Заславская работала в Институте Экономики СССР, где прошла путь от младшего научного до старшего научного сотрудника, занимаясь экономикой сельского хозяйства, защитив в 1955 г. кандидатскую диссертацию по теме «Трудодень
и принцип материальной заинтересованности в колхозах», в 1965 г. докторскую диссертацию по теме «Экономические проблемы распределения по труду в колхозах»1. В 1964 г. Т.И. Заславская переезжает в Новосибирский Академгородок. В Институте экономики и организации промышленного производства (ИЭиОПП СО РАН) ей было предложено возглавить изучение проблем миграции сельского населения в города с развертыванием больших социологических эмпирических исследований сел сибирских регионов. С этого времени и до своего возвращения в Москву в 1987 г. Заславская создает в Новосибирске лидирующую в стране экономико-социологическую школу исследователей, специализирующихся, прежде всего, в области изучения фундаментальных проблем взаимодействия города и села в СССР2.
Плодотворная научно-исследовательская и организационно-исследовательская деятельность Т.И. Заславской в аграрной сфере в целом находила соответствующее признание в советской науке и политике. В 1968 г.
1 По материалам своих диссертаций Т.И. Заславская опубликовала монографии: «Принцип материальной заинтересованности и оплата труда в колхозах» (1958) и «Распределение по труду в колхозах» (1966).
2 Эти исследования Заславской и ее коллег нашли отражение в ряде монографиях таких как: Миграция сельского населения (1970); Комплексная программа исследования перспектив социально-демографического развития деревни (1974); Методологические проблемы социологического исследования мобильности трудовых ресурсов (1974); Развитие сельских поселений: Лингвистический метод типологического анализа социальных объектов (1977); Методологические проблемы системного изучения деревни (1977); Социально-демографическое развитие сибирского села: Региональный анализ (1980); Методология и методика системного изучения советской деревни (1980); Социально-экономическое развитие западносибирского села (1987)..
Заславская стала членом-корреспондентом, а в 1981 г. академиком Академии наук СССР. В начале 1980-х гг. секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству М.С. Горбачев привлекает ее в качестве эксперта и консультанта к разработке так называемой Продовольственной программы КПСС, направленной на преодоление проблем дефицита продуктов питания в стране. Став генеральным секретарем ЦК КПСС, Горбачев пригласит в 1988 г. Заславскую в Москву, где она возглавит Всесоюзный Центр Изучения Общественного Мнения. С этого времени Т.И. Заславская становится одним из ведущих социальных исследователей и аналитиков процессов перестройки в СССР, впрочем, тогда же она прекращает заниматься собственно аграрными исследованиями, переключившись на изучение эмпирических, теоретических и мировоззренческих проблем социальной структуры советского и российского общества.
Безусловно, формально чрезвычайно удачная научная и общественная карьера Т.И. Заславской не должна заслонять от нас реальную драму ее до конца нереализованного интеллектуального и научного потенциала, драму к тому же, сотрясавшуюся периодически мощными общественно-политическими конфликтами-скандалами вокруг ее имени, неоднократно угрожавшими научной репутации и карьере этого замечательного ученого.
Феномен серьезных общественно-политических конфликтов вокруг научных исследований советского периода Заславской тем более примечателен, что по своему характеру Заславская была скромным, даже застенчивым человеком, отнюдь не диссидентом воинствующим. Обладая собственной весьма критической точкой зрения на суть советского строя, Заславская, тем не менее, с юности сознательно избрала путь реформаторского совершенствования советского социализма, которому и следовала до самого распада СССР.
Жизнь и творчество любого ученого при любом общественном строе могут сопровождать конфликты вольные или невольные, большие и малые, связанные с разнообразием, как правило, между собой конкурирующих идеолого-мировоззренческих концепций, научных школ, исследовательских удач и неудач, сопутствующих им прозрений и ошибок, в конце концов, особенностей личностных карьер и амбиций.
Не останавливаясь на относительно многочисленных, но малых и локальных идеологических конфликтах в научной биографии Заслав-
ской1, мы не можем не обратить внимание, по крайней мере, на два конфликта, принципиальных и глубоких, выраставших из самой сути советского политического и экономического строя, в эпицентре которых оказалась именно Т.И. Заславская со своими научными исследованиями.
Первый конфликт произошел в годы хрущевской оттепели и был связан со скандалом вокруг так называемой методики сопоставления производительности труда в сельском хозяйстве СССР и США (1960-61 гг.), разработанной Т. Заславской и ее коллегой М. Сидоровой.
Второй конфликт пришелся на апогей застоя — 1982-83 гг., когда доклад Заславской «О совершенствовании социалистических производственных отношений и задачах экономической социологии» вызвал громадный резонанс за рубежом и как следствие в КПСС и КГБ.
Анализ причин и механизмов возникновения, фаз протекания и результатов советских конфликтов — противостояния «человек-система» в некоторой степени позволяет глубже понять не только личностные особенности судьбы ученого Татьяны Ивановны Заславской, но также характерные черты развития и гибели идеологии Союза Советских Социалистических Республик.
Но, прежде чем перейти к описанию и анализу этих разновременных конфликтов: «советский ученый — советская система», во-первых, остановимся на понимании самой Заславской сущностных характеристик советского общества, а во-вторых, в связи с этим постараемся сформулировать базальные идеологические противоречия советской политико-экономической системы, которые в свое время так конфликтно растревожила своими научными работами Заславская.
1 Типичным примером такого малого локального идеологического конфликта может служить следующая история, упоминаемая Заславской: «Осенью 1974 г. по просьбе журнала «Социологические исследования» я написала статью о социально-экономических проблемах сибирской деревни. Она была одобрена и включена в 3-й номер 1975 г. Но буквально через несколько дней после выхода весь тираж его арестовали. Статью было приказано выдрать и заменить другой... Ошибка и вина редколлегии заключалась в том, что статью включили в номер журнала, который пришелся на 10-летний юбилей мартовского (1965 г.) Пленума ЦК КПСС по сельскому хозяйству, ознаменовавшего приход Л.И. Брежнева к власти. В момент, когда «вся страна ликовала» по поводу достигнутых успехов, статья, посвященная острым проблемам деревни,внесла бы,по мнению партийных чиновников,недопусти-мый диссонанс в общее настроение. В результате она так и не увидела свет». Заславская Т.И. Избранные произведения. Том 2. Моя жизнь: воспоминания и размышления. - М.: «Экономика», 2007. С. 580-581.
Сама Заславская, несмотря на весь свой длительный опыт советской жизни (который, напомним, всего лишь на 10 лет был меньше исторического срока жизни СССР), в томе своих автобиографических воспоминаний констатировала: «Общепризнанного научного взгляда на природу советского общества нет до сих пор... эта тема до сих пор остается остро дискуссионной»1. Подобного рода высказывания мы можем обнаружить и в других статьях, книгах, интервью Заславской.
Что касается автобиографических воспоминаний, то в них Заславская неоднократно упоминает, что с детства и юности вырастая почти образцовым советским простым человеком (вполне в русле концепции Ю.А. Левады2), она, сколько себя помнила, сталкиваясь с повседневными советскими расхождениями слова и дела, лозунгов и действительности, мучительно размышляла над окружавшими ее противоречиями советского строя.
В конце концов, для себя Заславская уже в начале 1960-х гг. определила социально-экономическую систему СССР как своеобразный, весьма грубый и несовершенный вариант государственного капитализма, прикрываемый официозной социалистический фразеологией3. Но Т.И. Заславская не стала диссидентом. Она сознательно выбрала путь участия в совершенствовании и гуманизации советского строя через стремление к развитию честного и объективного научного социально-экономического знания в реальных условиях повседневного противостояния и компромисса с партийной идеологией и цензурой.
Обобщенно, противостояние научных исследований Заславской с официальной идео-
1 Заславская Т.И. Избранные произведения. Том 3. Моя жизнь: воспоминания и размышления. - М.: «Экономика», 2007. С. 641.
2 Советский простой человек. (отв. редактор Ю.А. Левада) М.: «Мировой океан». 1993.
3 Например, в своих дневниковых размышлениях 1962 года, написанных под впечатлением расстрела рабочих в Новочеркасске, Заславская так отзывалась о советской политической и экономической системе: «... Гнилой характер нашей политической системы стал мне очевиден
уже давно. Однопартийность, антидемократический характер отношений партии с народом и внутри самой партии. диктаторский характер партийной власти на местах, все это - звенья одной цепи. Отсюда, в свою очередь, проистекают отсутствие свободы печати, система умалчивания о просчетах и катастрофах; фальсификация статистики хозяйствование вслепую, и - вранье, вранье, вранье без конца и края. Высшая политическая власть в стране, как и право распоряжаться всеми ее богатствами сосредоточены в руках одной группы людей, остальное же общество находится в полном подчинении этой группы. Такая система ближе всего к государственно-монополистическому капитализму и дальше всего - от социализма». Заславская Т.И. Том 3. Моя жизнь: воспоминания и размышления. - М.: «Экономика», 2007. С. 460-467.
логической линией партии и государства в течение нескольких десятилетий проходило по следующим конфликтным мировоззренческо-идеологическим направлениям:
— противоречивое усвоение и использование международного опыта в развитии СССР;
— непоследовательное реформирование советского хозяйственного управленческого механизма;
— неэквивалентное распределение сельско-городских ресурсов по преимуществу в пользу гигантомании индустриально-бюрократических проектов советского развития.
Именно по этим направлениям Заславской пришлось быть непосредственной участницей и главным героем фундаментальных советских научно-политических конфликтов. Обратимся теперь к их рассмотрению в соответствующей хронологической последовательности.
Очередное аграрное соревнование с Америкой (1959-1961 годы). Одним из важнейших стимулов развития советского строя со времени его возникновения являлось противостояние капиталистическому Западу, тотальное соревнование с ним. Это соревнование на многие десятилетия стало сакральной догмой, от имени которой в СССР периодически предпринималась мобилизация власти, науки и общества на сокращение экономического и культурного отставания социализма от капитализма. Ведь еще В.И. Ленин накануне октябрьского переворота в статье «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» постулировал: «Революция сделала то, что в несколько месяцев Россия по своему политическому строю догнала передовые страны. Но этого мало. Война неумолима, она ставит вопрос с беспощадной резкостью: либо погибнуть, либо догнать передовые страны и перегнать их также и экономически»4.
С тех пор во имя соревнования с капитализмом СССР ценой чудовищных усилий и лишений превращался в сверхдержаву XX века. Конечно, существовало множество социально-экономических показателей и индикаторов этого соревнования двух общественно-политических систем: по размерам и эффективности машин, сооружений и предприятий (знаменитая советская гигантомания), по количеству выпущенной продукции (по валу), по выпуску конкретного вида продукции на душу населения и т.д. Но самый главный показатель соревнования, впрочем, уже упомянут Лениным,
4 ЛенинВ.И. Полное собрание сочинений, 5-е издание, т. 34, с. 198.
утверждавшим, что социализм создаст высшую производительность труда по сравнению с ка-питализмом1.
Периодически вождями СССР инициировались особые кампании больших скачков по соревнованию с капитализмом вообще, и в особенности по производительности труда. Интересно, что в этих периодических кампаниях обнаруживается своеобразная временная цикличность: с интервалом приблизительно в 10-12 лет коммунистическая партия в лице своего лидера стремилась всякий раз особо вспомнить, обновить, усилить ленинский соревновательный инсайт 1917 г. Так было в 1927 г., когда очередной партийный съезд дал старт первой пятилетке с ее призывом «догнать и перегнать», повлекшим форсированные коллективизацию и индустриализацию. Так было в предвоенном 1939 г., когда Сталин и Молотов вновь призвали партию, науку и население к обгону капиталистических стран в годы третьей пятилетки. Поздний сталинизм конца 1940-х — начала 1950-х годов не в прямой, но в завуалированной форме призвал к соревнованию с Западом через реализацию «великого сталинского плана преобразования природы».
Финал всякого очередного «натиска обгона» после нескольких лет форсированных усилий оказывался более-менее плачевным. Напомним, что героизм обгона первой пятилетки завершился голодомором; обгон предвоенной пятилетки сорвался в мировую войну; обгон «великого сталинского плана преобразования природы» был отменен и свернут сталинскими же преемниками из-за чудовищно обременительных расходов, необходимых для его выполнения. Хрущевский обгон капитализма завершился ростом продовольственного дефицита, расстрелом демонстрации новочеркасских рабочих, закупками зерна в США. После таких фиаско, как правило, лозунг «догнать и перегнать» отнюдь не отменялся, но отходил как бы в тень ненадолго, на несколько лет, максимум на очередную пятилетку, чтобы вскоре зазвучать с новой силой.
Что за таинственный парад партийных планет определял это затухание-раздувание истерии лозунгов гонки с капитализмом? — во многом его причина скрывалась в процессах брутальной смены поколений партийных кадров. Бросается в глаза, что сталинские пики
1 "Капитализм, — утверждал Ленин, — может быть окончательно побежден и будет окончательно побежден тем, что социализм создает новую, гораздо более высокую производительность труда». Ленин В.И. Полное собрание соч., 5 изд., т. 39, с. 21.
погромов оппозиций и врагов народа 19271929 гг. («Великий перелом»), 1936-1938 гг. («Большой террор»), 1949 г. («Ленинградское дело») заключались в избиении старых кадров и выдвижении новых, сопровождаясь особо амбициозными кличами, подзадоривающими партийную «молодежь», занимающую посты изгнанных или репрессированных «стариков»2.
Логично, вполне по-сталински повел себя и Хрущев, в 1957 г. нейтрализовав так называемую антипартийную группу заслуженных сталинистов Булганина, Молотова, Маленкова и Кагановича, он немедленно и вдруг на заурядном совещании по сельскому хозяйству в Ленинградской области призвал к очередному агроблицкригу в соревновании с Америкой3.
Советское соревнование с Западом и с США — это абсурдная, в основном трагическая (местами комическая) глава в хронике многообразных отраслевых не только аграрных, но и иных народнохозяйственных траекторий социалистического развития. В рамках короткой статьи нет возможности подробно воспроизвести перипетии этой борьбы.
Отметим лишь, что и Ленин, и Сталин, и Хрущев уделяли огромное внимание институционально-технократическим аспектам аграрного соревнования с Западом. Каждый из них делал ставку на тотальную механизацию сельского хозяйства, конечно, насколько это позволяли средства, перекачиваемые в советской экономической политике прежде всего из села в город. Каждый из вождей интересовался экономической статистикой аграрного соревнования с Западом, поддерживая уже внутри партии, науки и государства соревнующиеся группы партийцев и ученых, нацеленных на поиск путей скорейшего сокращения отставания от Запада, формирования рекомендаций по оптимальному обгону капитализма в сельском хозяйстве.
В этом умышленно подхлестываемом аграрном соревновании с Западом еще в 1930 г. году
2 Типичный пример такой логики коммунистического вождя являет следующее сталинское утверждение из речи на VIII съезде ВЛКСМ 16 мая 1928 г: «Нам нужны теперь большевики-специалисты по металлу, по текстилю, по топливу, по химии, по сельскому хозяйству, по транспорту, по торговле, по бухгалтерии и т.д. и т.п. Нам нужны теперь целые группы, сотни и тысячи новых кадров из большевиков, могущих быть хозяевами дела в разнообразнейших отраслях знаний. Без этого нечего и говорить о быстром темпе социалистического строительства нашей страны. Без этого нечего и говорить о том, что мы сумеем догнать и перегнать передовые капиталистические страны». Сталин И.В., Соч. в 16 томах. Том 11.
3 Хрущев Н.С. Речь в Ленинграде на зональном совещании работников сельского хозяйства областей и автономных республик РСФСР 22 мая 1957 года. Хрущев Н.С. Строительство коммунизма в СССР и развитие сельского хозяйства. Т. 8, М., 1962.
старая земская школа выдающихся российских аграрников во главе с Чаяновым и Кондратьевым была репрессирована и изничтожена во имя победы школы молодых аграрников-марксистов, обещавших партии и правительству преодоление различий между городом и селом, электрификацию села, невиданный рост производительности сельского труда уже к концу первой пятилетки1. Увы, финал первой пятилетки явил собой картину опустошения и упадка советского села, приведший его к невиданному голоду. В 1937-38 гг. Сталин мстительно расправился почти со всеми аграрниками-марксистами, списав исключительно на них провалы собственной аграрной политики.
В конце 1930-х и в конце 1940-х Сталин уже не столько среди аграрников-экономистов, сколько среди аграрников-биологов в соперничестве между генетиками и лысенковистами будет искать заветные рецепты агрообгона Америки. В итоге в конце 1940-х уже школа генетиков будет также изничтожена репрессиями, а победившая их команда Лысенко так и не даст верных рецептов аграрной победы над Америкой.
И вот настал час Хрущева отмобилизовывать новые молодые партийные, научные, колхозные кадры на последний и решительный бой в аграрном соревновании со Штатами. С 1957 по 1961 г. Хрущев с присущей ему боевой энергией агитатора будет всеми средствами подталкивать партию, страну, науку на это со-ревнование2.
В 1959 г. молодой кандидат экономических наук, специализирующийся в области экономики сельского хозяйства, старший научный сотрудник Института Экономики РАН Татьяна Заславская была приглашена в дирекцию своего института, где ей было объявлено, что ей, а также другому молодому сотруднику-экономисту Маргарите Сидоровой на ближайшие 1,5 года предстоит выполнение чрезвычайно ответствен-
1 Труды Первой Всесоюзной конференции аграрников-марксистов. М., 1930.
2 Вот как лукавый Хрущев (мечтавший обогнать США в сельском хозяйстве в три года) журил ученых-экономистов, у которых он, оказывается, уже запрашивал прогнозы обгона Америки, и они подсчитали, что это возможно будет сделать не ранее 1975 года: «Наша наука достигла больших успехов. Но вот среди научных работников есть и такие, которые сдерживают наше движение вперед. Как подошли к этому делу наши экономисты? Они, как полагается, взяли карандашик и подсчитали, какой будет прирост и за сколько лет. С точки зрения арифметики тут нет никакой ошибки, все доказано. Но, товарищи, надо же понимать, какие сейчас силы накопились у нашего народа, в наших колхозах и совхозах» Хрущев Н.С. Речь в Ленинграде на зональном совещании работников сельского хозяйства областей и автономных республик РСФСР 22 мая 1957 года. М., Л. С. 15-16.
ного задания, сформулированного руководством коммунистической партии. Заславской и Сидоровой поручалось разработать научно обоснованную методику сопоставления производительности труда в сельском хозяйстве СССР и США, апробировать ее на статистических данных, дать количественную оценку сохраняющегося разрыва в производительности труда.
В то время экономисты-аграрники хорошо помнили о судьбе аграрника-марксиста М.И. Кубанина. Чудом переживший репрессии 1937-38 гг. Кубанин — руководитель сектора сельского хозяйства Института Экономики АН СССР в 1940 г., откликнувшись на призыв Сталина-Молотова об обгоне социализмом капитализма в 3-й пятилетке, проделал большую аналитическую работу, посвященную сравнению уровней производительности труда в сельском хозяйстве СССР, США и ряда других капиталистических стран. Кубанинское исследование сопровождалось тщательно разработанной методикой и рядом конкретных предложений по совершенствованию советского сельского хозяйства3.
Итоги кубанинских исследований показали, что в конце 1930-х гг. советские колхозники в среднем в 4,5 раза уступали в производительности труда фермерам США. В связи с этим Ку-банин предлагал улучшить управление и организацию труда в сельском хозяйстве, увеличив оплату труда колхозников, развивая и модернизируя сельскохозяйственную производственную и социальную инфраструктуру села СССР. Это глубокое исследование Кубанина, представленное также в большом и содержательном докладе на обсуждении в Институте Экономики СССР, обратило на себя самое пристальное внимание советских ученых и идеологов4.
Определенная часть ученых и идеологов отнеслась резко критически к кубанинскому исследованию, заявив, что Кубанин чуть ли не умышленно занизил и исказил достижения советского сельского хозяйства в сравнении с американским сельским хозяйством. Особо непримиримая критика была высказана группой сотрудников Института мирового хозяйства, возглавляемого Р.М. Левиной. Ведь эта команда аграрников также недавно осуществила
3 КубанинМ. О темпах роста производительности труда в сельском хозяйстве СССР и капиталистических стран // Проблемы экономики, 1940, № 2, с. 46-65; он же Уровень производительности труда в сельском хозяйстве СССР и США // Проблемы экономики, 1941, № 1, с. 53-79.
4 Стенограмма совещания экономистов и статистиков по докладу М.И. Кубанина. - Архив РАН, оп. 1, д. 32, л. 1-86, д. 33, л. 1-117, индекс 620.
сопоставление уровней производительности труда в сельском хозяйстве СССР и капиталистических стран. По их расчетам картина соревнования выходила все же более радужная. Левина утверждала, что СССР в соревновании с Америкой отстает не в целых 4,5 раза как у Ку-банина, а всего лишь в 3,5 раза.
Но решающее фатально критическое мнение было высказано в очередном номере журнала «Большевик» в официальной (но анонимной!) грозной и грубой статье в адрес Кубанина, поставившей под вопрос его элементарную научную компетентность как ученого1. До сих пор окончательно не ясно, что за высокопоставленный аноним устроил этот идеологический разгром Кубанину. Исследователи склоняются к мнению, что автором критики мог быть один из главных сталинских комиссаров по идеологии Л.З. Мехлис, возможно, написавший этот текст по указанию самого Сталина, оказавшегося недовольным неприглядной картиной советского колхозного строя, проступавшей из сравнительной кубанинской аналитики2.
Кубанин был немедленно арестован, объявлен «врагом народа» и вскоре расстрелян. Сотрудники его сектора подверглись суровой партийно-идеологической чистке. Все материалы кубанинского исследования были изъяты и, по-видимому, уничтожены. Партия ортодоксальных сталинских критиков Кубанина одержала над ним и его исследованием абсолютную победу.
Спустя почти 20 лет, также в связи с этим трагическим кубанинским делом, коллеги-аграрники старшего поколения, по воспоминаниям Заславской, не уставали разъяснять молодым аграрникам: «сколь опасно выбранное ими занятие, и какой осторожности оно требует»3. Сама же Заславская тогда была уверена: «что время уже другое», и потому «стремились работать на максимуме, т.е. говорить и писать максимум того, что было возможно»4.
Итак, фактически Т. Заславской и М. Сидоровой предстояло повторить работу М. Кубани-на на новом этапе партийного цикла «догнать и перегнать», заново создав методику надежного и достоверного определения степени отстава-
1 «О клеветнической вылазке М. Кубанина» // «Большевик» 1941. № 6. С. 85-96.
2 Кубанина М.М, Минаев В.В. Аграрный сектор советской экономики накануне и в начале второй мировой войны в работах экономистов 1939-1941 // Экономический журнал, 2005, Т. 9.
3 Заславская Т.И. Избранные произведения. Том 3. Моя жизнь: воспоминания и размышления. - М.: «Экономика», 2007. С. 448.
4 Там же.
ния СССР от США, во-первых, по стоимости валовой продукции сельского хозяйства на одного занятого работника, а, во-вторых, по производству ряда важнейших видов сельхозпродукции, таких как зерно, картофель, овощи, хлопок, мясо, молоко и т.д. в расчете на час затраченного труда.
По воспоминаниям Заславской: «Чтобы досконально изучить американские методы определения численности занятых в сельском хозяйстве, трудовых затрат на отдельные виды продукции, объемов аграрной продукции в натуральном и денежном выражениях, пришлось перевернуть многие десятки изданий. Детально изучалась и советская статистическая практика: выявлялись важнейшие различия в методах счета, советские натуральные показатели оценивались по американским методикам, а американские — по советским и т.д. Кроме того, исследовались важнейшие факторы, обусловливающие разницу в производительности труда. Так, чтобы оценить влияние климатических различий, наряду с расчетами по странам в целом сопоставлялись данные по четырем парам регионов СССР и США, имевшим более или менее сходные климатические условия»5.
К сентябрю 1960 г. обширный научный доклад «Методика сопоставления производительности труда в сельском хозяйстве СССР и США» был завершен, и к тому же в его развитие Т. Заславская и М. Сидорова заканчивали написание отдельной монографии. Что же показало их исследование?
Оказалось, что разница в производительности аграрного труда между СССР и США по сравнению с кубанинским исследованием 20-летней давности практически не изменилась6. И в конце 1950-х гг. отставание было в среднем в 4,5 раза (с разбросом: в 2 раза отставание по зерну, в 8—10 раз отставание по мясу и молоку)7.
Представленный в дирекцию Института Экономики доклад Заславской-Сидоровой был предварительно рассмотрен, утвержден, разослан в различные исследовательские институты, отраслевые министерства, статистические организации. В самом конце сентября было назначено большое межведомственное обсуж-
5 Там же. С. 449-450.
6 Конечно, надо помнить, за этот период народное хозяйство СССР было основательно разрушено во Второй мировой войне, в то время как экономика США процветала, но все же ожидалось, что вот-вот проявятся, в конце концов, в этом соревновании великие преимущества социализма над капитализмом.
7 Заславская Т.И. Избранные произведения. Том 3. Моя жизнь: воспоминания и размышления. - М.: «Экономика», 2007. С. 451.
дение этого доклада. Но обсуждение внезапно отменилось, и вместо него разразился грандиозный скандал.
Мы помним, какую роковую роль в судьбе кубанинского исследования, сыграла вражда конкурирующей исследовательской команды аграрников Левиной из Института мирового хозяйства, апеллировавшей к авторитету самого Сталина. Теперь вдруг оказалось, что на пути обнародования и обсуждения исследования Заславской-Сидоровой встал еще более грозный противник, чем был в свое время у Кубанина. Имя этому противнику было Центральное Статистическое Управление СССР.
Оказалось, что накануне обсуждения доклада Заславской-Сидоровой, ЦСУ уже подготовил статистику сельскохозяйственного соревнования СССР-США для очередного выступления Н.С. Хрущева. По расчетам ЦСУ, намеренно партийно-тенденциозным, СССР отставал от США в 3,75 раза. А тут же выступивший Хрущев, не моргнув глазом, округлил эту цифру ЦСУ в сторону дальнейшего преуменьшения — отстаем в 3 раза1.
С точки зрения советской партийной этики, как вообще можно было обсуждать предложенную цифру никому не известных молодых кандидатов экономических наук Заславской-Сидоровой «в 4,5 раза», если главный вождь страны Советов Хрущев, лично интерпретируя сведения главного статистического ведомства страны уже сказал, что отстаем «в 3 раза»?!
В матерых партийно-номенклатурных верхах исследование Заславской-Сидоровой теперь восприняли как наглую провокацию, подстроенную малоизвестными обществоведами нового поколения. Отдел науки ЦК КПСС потребовал, чтобы все уже разосланные экземпляры доклада Заславской-Сидоровой были изъяты и опечатаны. КГБ немедленно и, прежде всего, у самих Заславской и Сидоровой отобрал не только все оставшиеся авторские экземпляры доклада, но также и все черновые материалы по нему.
Для определения масштабов вины молодых ученых и выбора для них «наказания» в Институте Экономики РАН была создана специальная
1 Позже Т. Заславская и М. Сидорова специально добились встречи с начальником управления ЦСУ А. Думновым, готовившим аналитические цифры аграрного соревнования СССР-США для Н.С. Хрущева. В этой личной беседе Думнов не сразу, но все же признался, что официальная цифра отставания в 3,75 раза была подготовлена ЦСУ с помощью мобилизации всех методических ресурсов статистических ухищрений. Когда же Хрущев и это цифру округлил в сторону преуменьшения: «в 3 раза», ЦСУ был просто в отчаянии. См.: Заславская Т. Избранные произведения. Т. 3. С. 453.
комиссия из пяти докторов экономических наук, под председательством экономиста-сталиниста Е.С. Карнауховой. Впрочем, за исключением другого аграрника-консерватора И.Д. Лаптева, остальные три ученых В.Г. Венжер, Н.Г. Каро-тамм и М.Я. Сонин являлись по советским меркам либералами в лучшем смысле этого слова, то есть нравственно порядочными людьми и серьезными профессионалами-экономистами.
Комиссия поработала основательно, и не найдя ошибок в работе Заславской-Сидоровой, тем не менее, не единогласно, а тремя голосами (Венжер, Каротамм, Сонин) против двух (Карнаухова, Лаптев) признала методику молодых экономистов ИЭ СССР более правильной и точной в сравнении с методикой ЦСУ2.
Сама Заславская так в своих воспоминаниях подвела итог этому методолого-номенклатур-ному конфликту: «по сравнению с М.И. Куба-ниным это был счастливый конец: нас оставили в институте на своих должностях, не дали ни партийных, ни административных выговоров. Но все копии доклада конфисковал КГБ, и мы никогда его больше не видели. Нельзя было думать и о публикации монографии. Так что два года творческого труда были попросту «стерты резинкой», как будто их никогда и не было.
Описанные события рассеяли существовавшие у меня иллюзии относительной свободы творчества, заставили более ясно и трезво оценить ситуацию в советском обществоведении. Я поняла, что. тоталитарная власть нуждается в собственной «науке», обслуживающей ее идеологические нужды. А это вызывает неизбежный раскол обществоведов на два противостоящих друг другу лагеря — официальный и реформаторский.»3.
В истории циклических партийно-идеологических конфликтов вокруг исследований аграрного соревнования СССР-США, проведенных в 1940 г. Кубаниным и в 1960 г. Заславской, прежде всего, обращает на себя внимание страх высших партийных идеологических органов не просто перед высокой, а через двадцать лет упрямо повторяющейся цифрой советского аграрного отставания от Америки — «в 4,5 раза».
В конце концов, не это главное. Ведь даже верноподданнически занижаемые перед властью цифры советского отставания, — в 1940 г.
2 См.: Важнейшие расхождения в определении сравнительного уровня производительности труда в сельском хозяйстве СССР и США работниками ЦСУ и ИЭ АН СССР // Архив РАН, оп. 8, д. 42, индекс 633,2, л. 85-91.
3 Заславская Т.И. Избранные произведения. Том 3. Моя жизнь: воспоминания и размышления. - М.: «Экономика», 2007. С. 455.
«в 3,5 раза» (по Левиной), в 1960 г. «в 3,75 раза» (по Думнову), являются также пугающе высокими. Главное в этой истории — принципиальный испуг и упорное нежелание как сталинской, так и хрущевской власти обсуждать, анализировать, сопоставлять результаты проведенных аграрных исследований. Их действительно серьезное и детальное обсуждение, например, широкая научная дискуссия вокруг различий в методиках Кубанина и Левиной, Заславской-Сидоровой и Думнова, неизбежно привели бы к обсуждению не только реальной аграрной экономики, но также и аграрной политики — способов партийного управления селом и контроля за ним. А ведь это была одна из самых зловеще сокровенных тайн, на которой и основывалось господство коммунистической партии над советским обществом. Без обсуждения и раскрытия этой тайны, в конечном счете, не было возможности для действительно успешного развития советского села и уж тем более сокращения советского аграрного отставания от Америки.
В результате власть всякий раз предпочитала относительно более приятные для нее данные ученых из научных институтов и учреждений, к которым, увы, из-за принципиальной любознательности Кубанина, Заславской и Сидоровой Институт Экономики АН СССР не относился. Его слишком откровенные данные, противоречащие официальным партийным настроениям и заявлениям, не просто игнорировались, но раскритиковывались, изымались, уничтожались.
Вместе с тем, надо признать, что в описанных с интервалом в 20-лет историях партийно-научного анализа аграрно-экономического соревнования с капитализмом нет прямого повторения. Безусловно, хрущевский цикл ускорения соревнования с капитализмом является относительно более гуманным по сравнению со сталинским циклом. Возможно, следующий цикл смены партийно-научных поколений привел бы к новой постановке исследовательских задач соревнования социализма с капитализмом, и тогда относительно принципиально и безбоязненно власть и ученые смогли бы проанализировать реальную картину международного экономического соревнования, место в ней советской экономики, усиление ее конкурентоспособности, в том числе, и в аграрной сфере.
Горькая ирония советской партийной и научной истории заключается в том, что на смену террористическому сталинскому и волюнтаристскому хрущевскому способам ротации партийно-научных кадров и интеллектуальных идей
ни в конце 1960-х, ни в конце 1970-х не пришел какой-либо более разумный и гуманистический путь смены партийно-интеллектуальных идей и поколений. Брежневское время застоя вообще основательно заблокировало и деформировало на одно-полтора поколения поиски путей трансформации советского общества. Сам Брежнев и его идеологи, кажется, всерьез не обдумывали и не обсуждали системные народнохозяйственные аспекты советского соревнования с капитализмом, стремясь лишь к паритету с Западом в нарушении границ холодной войны и прав человека. Экономический рост СССР замедлялся, его экономико-технологическое отставание от Запада увеличивалось1.
«Новосибирский манифест» — 1982-1983.
Прошло более двух десятков лет с тех пор, как Хрущев в очередной раз призвал советское общество соревноваться с Америкой. За это время из перспективного старшего научного сотрудника Института Экономики РАН Татьяна Ивановна Заславская превратилась в Действительного члена Академии Наук, руководителя ведущего экономико-социологического исследовательского центра СССР, основанного в Новосибирском Академгородке. За прошедшие годы Заславская и ее коллектив уже осуществили целую серию крупномасштабных долговременных исследований проблем сель-ско-городского развития советской экономики. Заславская и ее коллеги все чаще, увереннее, настойчивей от прикладных экономико-социологических исследований обращались к стратегическим и теоретическим вопросам существования не только советского села, но всего советского общества.
В 1982 г. Заславская и ее команда подготовили обширный исследовательский проект «Социальный механизм развития социалисти-
1 Необходимо отметить, что кампании «догнать и перегнать» в связи со сменой поколений партийных кадров, инициированные в СССР, находили свое специфическое выражение и в других странах социализма. Особо показательна здесь история коммунистического Китая. Мао, придя к власти в Китае в 1949 г., к началу 1950-х принял ряд шоковых скачкообразных мер в обществе и экономике. Следующий маоистский цикл «догнать и перегнать» проявился в политике «большого скачка» 1958-1961 гг., итогом которой стал самый чудовищный голод во всей истории XX века. Новый китайский соревновательный скачок, связанный, с насильственной сменой кадровых элит, был осуществлен в годы «культурной революции» 1966-1971 гг. Как и в СССР, кадровые кампании «догнать и перегнать» в истории Китая выдыхаются с уходом из жизни и отходом от власти первого поколения вождей-революционеров. Ослабленное эхо таких скачков мы можем обнаружить в некоторых радикально-социалистических идеях советской перестройки, в событиях на площади Тяньаньмэнь в Китае в конце 1980-х годов.
ческой экономики на примере аграрного сектора». Для обсуждения многообразных задач данного проекта в апреле 1983 г. в Новосибирском Академгородке был организован большой научный семинар, в котором приняли участие многие ведущие ученые-обществоведы из разных научно-исследовательских центров СССР. На этом семинаре Заславская выступила с концептуальным докладом «О совершенствовании социалистических производственных отношений и задачах экономической социологии». Доклад носил острокритический характер по отношению к советской идеологии, политике, экономике. В связи с этим цензура разрешила печатать и обсуждать данный доклад только под грифом «для служебного пользования»1.
Каковы же были основные концептуальные идеи данного доклада и его аналитическая структура? Почему и это научное произведение Заславской стало примечательной вехой в научно-идеологических баталиях советской истории?
В центре доклада стояла проблема неуклонного замедления темпов роста советской экономики во времена брежневских пятилеток, сопровождавшаяся явными признаками всеобщей деморализации советского общества. Доклад Заславской состоял из четырех частей.
Уже сам заголовок первого раздела доклада: «Существенное отставание производственных отношений советского общества от развития производительных сил», — носил с точки зрения официальной партийной идеологии вопиюще недопустимый характер. В этом разделе Заславская открыто полемизировала с официальными догматами советской философии и политэкономии.
Она заявляла, что советский ортодоксальный тезис о том, что при социализме производственные отношения «опережают» развитие производительных сил, является просто неверным. Апеллируя к советской реальности, она призывала убедиться, насколько в реальности производственные отношения отстают от производительных сил.
Она не соглашалась с утверждениями об отсутствии при социализме глубоких антагонистических противоречий между личными, групповыми и общественными интересами, а также интересами разных классов и общественных групп; об общественном характере труда ра-
1 Краткое изложение доклада на русском языке было представлено в журнале «Знание - Сила» 1985. № 3. Полностью доклад публиковался лишь после 1991 г. Сейчас доклад можно легко найти и прочитать в интернете.
ботников социалистического производства; о вытекающей отсюда необязательности подтверждения общественной необходимости индивидуальных затрат на производство товаров через рыночный механизм, т.е. неорганичности товарно-денежных отношений для социалистической экономики.
В остальных трех частях своего доклада: 2. «Производственные отношения социализма и социально-экономическое поведение трудящихся», 3. «Стратегия совершенствования производственных отношений» и 4. «Социальный механизм развития социалистической экономики» Заславская выдвигала позитивные предложения по проведению в СССР коренных социально-экономических реформ, направленных на преодоление бюрократизма в верхних и абсентеизма в нижних слоях советского общества.
Одной из существенных черт доклада Заславской являлась неоднократно высказанная тревога о недостатке достоверного знания о том, что представляет собой советское общество, куда оно движется, сопровождаемое призывом к деятельному переосмысливанию советской жизни в целях ее необходимой перестройки.
Естественно, такой доклад вызвал бурную продолжительную дискуссию среди участников семинара, возвратившихся по его окончании в необъятные регионы СССР с семенами новых надежд и идей, произраставших из доклада Заславской.
Тем временем, с самим текстом доклада происходили серьезные административно-идеологические неприятности. По условиям его распространения «для служебного пользования» все сто копий доклада после проведения семинара должны были быть собраны и переданы в первый отдел Института. По окончании семинара было собрано 98 копий. Две копии доклада исчезли. Для КГБ опять нашлась работа. Тем более, что вскоре текст этого доклада появился на Западе, где был немедленно переведен на английский язык и под заголовком «Новосибирский манифест» опубликован в газете «The Washington Post». Русскоязычный текст доклада на территорию СССР транслировала «Немецкая волна» из Германии.
13 сентября 1983 г. Т.И. Заславскую и ее начальника директора А.Г. Аганбегяна вызвали на заседание бюро Новосибирского обкома КПСС для обсуждения их персонального дела под названием «О крупных недостатках в подготовке работ и публикации и хранении служебных материалов в ИЭиОПП СО АН РАН». Оба ученых были подвергнуты продолжительной уничижи-
тельной критике с многочисленными обвинениями в административных нарушениях и идеологических ошибках.
Учитывая, что на этом заседании Заславской и Аганбегяну были предъявлены обвинения в правом ревизионизме и чуть ли не в предательстве интересов родины, удивляет финальная мягкость партийного наказания — два строгих выговора без занесения в учетную карточку члена партии (говоря на сленге языка КПСС, всего лишь «пара строгачей без занесения») и административных оргвыводов (обоих ученых оставили на занимаемых должностях с возможностью работать над ранее утвержденным перечнем тем).
Т.И. Заславская чрезвычайно болезненно переживала события, происходившие вокруг «Новосибирского манифеста». Она действительно разболелась — слегла в больницу с двухсторонним воспалением легких. В своих дневниковых записях того времени она так писала
0 случившемся: «Получалось, что я сама того не желая, «сыграла против своих». Ведь, несмотря на критическое отношение к институтам советского общества, я была лояльна к социалистическому строю, считала возможным и необходимым его совершенствование и не думала о его сломе и подрыве»1.
Через месяц после разгромного партийного заседания, 11 октября 1983 года, в своих дневниках Заславская вновь и вновь возвращается к переосмысливанию конфликта вокруг «Новосибирского манифеста»:
«Нам приписывали пороки, в сущности, не совместимые с пребыванием в партии (правый ревизионизм, потеря классового чутья, помощь врагам советской власти)... Они сами не верят тому, что говорят. Если бы бюро обкома верило обвинениям, оно исключило бы нас из партии. Значит пьеса была разыграна в соответствии с продуманным сценарием.
Все понимают, что так дальше нельзя — разрушаются главные ценности социализма. Никому ничего не нужно, никто ни в чем не заинтересован, и лучше всего живется тем, кто равнодушен к общему делу, циничен и свободен от норм морали. Энтузиазм времен нашей молодости прошел, после него остались только «похмелье» да пустота. Где наша юношеская гордость за принадлежность к «самой великой стране»? Где стремление принести максимальную пользу обществу, готовность подчинять личные интересы общественным? Где вера в
1 Заславская Т.И. Избранные произведения. Том 3. Моя жизнь: воспоминания и размышления. - М.: «Экономика», 2007. С. 529.
важность своей миссии на земле, в значимость того дела, которое делаешь? Ничего этого нет. Есть только разочарование да разъедающий общество скептицизм»2.
История с «Новосибирским манифестом» показала, что к началу 1980-х гг. в СССР стало явно обнаруживаться не только «внешнее» отставание от стандартов мирового экономико-технологического развития, но также и отставание «внутреннее» — от идеалов гуманистического развития советского общества.
Конечно, в ранние советские времена лишь только за один крамольный тезис «Новосибирского манифеста», утверждающего, что при социализме производственные отношения не успевают за производительными силами, при Сталине автор был бы казнен, а при Хрущеве потерял бы работу. В позднесоветские времена автор оказался по советской старинке грязно и грозно обруган (и только) с новым советским ощущением циничного пессимизма.
К середине 1980-х гг. Заславская и ее коллеги продолжали свои аграрные и социально-экономические исследования, предлагая внедрение экономических экспериментов, проведение хотя бы местных локальных реформ. Но содержание их идей и предложений вязло в бюрократической машине постбрежневского застоя. Предпринятая в конце 1980-х гг. перестройка советского общества фатально завязла в колее старых и новых российских социальных проблем.
Эпилог - 1991 год. В июне 1991 г. Т.И. Заславская была приглашена в составе советской делегации на ежегодный европейский форум в Давос. Тягостные проблемы погружавшегося в пучину кризиса Советского Союза находились в центре многих обсуждений этого форума. Заславской запомнился званый вечер в резиденции французской делегации, где личный астролог президента Франции Ф. Миттерана — женщина, которую Заславская называет т-те N так как запамятовала ее настоящее имя, — объявила, что ее анализ звездного неба определенно указывает: СССР в конце 1991 года перестанет существовать.
М-те N обратилась к советским и зарубежным ученым и политикам с просьбой разъяснить ей самой, почему в том секторе звездного неба, где находится СССР, в конце года зияет пустота? Все присутствовавшие во французской резиденции были просто обескуражены этим пророчеством. В ответ, по воспоминаниям Заславской:
2 Там же. С. 531-535.
«Выдвигались самые невероятные предположения,. но было ясно, что даже чудовищные события не могут стереть СССР с лица Земли»1.
Т.И. Заславская, как настоящий ученый, с критическим любопытством относящийся к фактам загадочных проявлений мистической жизни, вернувшись в Москву, конечно, упомянула в своих разговорах о диковинном предсказании французской гадалки, впрочем, вскоре о нем совсем позабыв. Но в своих воспоминаниях Заславская так возвращается к характеристике все-таки сбывшегося пророчества: «22 декабря 1991 г., когда три безответственных и бессовестных политика, думавших лишь о собственном статусе, действительно, уничтожили Советский Союз, мы поняли, что удивительная т-те N хоть и не знала конкретную форму грядущего события, суть его поняла совершенно правильно...»2.
СССР исчез также странно, как и появился. В свои лучшие времена СССР, казалось, действительно догоняет и перегоняет капитализм, в пору своего упадка СССР пытался оппортунистически хотя бы не отстать от прежнего самого себя, в конце концов, СССР конфузливо самораспустился.
Был ли обречен СССР на бесславное исчезновение или имел альтернативы для дальнейшего достойного развития? — Вопросы эти, на наш взгляд, остаются открытыми.
Реконструированная здесь драматическая история взаимоотношений советского ученого
и советской власти не принадлежит лишь исключительно прошлому. Например, как никогда актуальной в современной России остается проблема достоверных и полноценных статистических (и не только) данных о динамике ее развития в сравнении с миром. Между прочим, в последние годы своей жизни сама Т.И. Заславская отмечала, что в постсоветской России она, например, просто не смогла бы осуществить комплексное экономико-статистическое сравнение производительности труда в сельском хозяйстве России и США из-за фрагментарности и пробелов современной российской статистики.
И, конечно, актуальным остается, если использовать марксистские термины, несоответствие производственных отношений уровню развития производительных сил в современной России, выражающееся в ощущении среди населения и среди элит Российской Федерации возвращения эпохи застоя с присущим ей расцветом коррупции, цинизма и бюрократизации.
Постсоветское соперничество России с внешним миром и с собственной внутренней сущностью требует от современных российских ученых и политиков помнить о высоких нравственных и профессиональных ориентирах настоящего ученого, образцы которых мы и обнаруживаем в научном наследии и личной судьбе Т.И. Заславской.
1 Заславская Т.И. Избранные произведения. Том 3. Моя жизнь: воспоминания и размышления. - М.: «Экономика», 2007. С. 667.
2 Там же.
