CC BY
29ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ LEGAL SCIENCE
УДК 340.112
СОВЕТСКОЕ ПРАВОТВОРЧЕСТВО И СВОБОДА ДУХОВНОГО РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ: ОПЫТ 1917-1922 ГГ.
А.В. Андреев
SOVIET LAW AND FREEDOM OF THE SPIRITUAL DEVELOPMENT OF THE PERSON: EXPERIENCE 1917-1922
A.V. Andreew
Аннотация. В статье проводится исследование воздействия идеологически обоснованной системы советского права на возможность свободного духовного развития личности в условиях государственного тоталитаризма. Обосновывается научная точка зрения, согласно которой тоталитарная модель советского права исключала возможность личности к свободному духовному развитию. Основными результатами исследования являются выявление манипуляционного характера советского тоталитаризма и преобразование актуальной правовой модели в соответствии с догматичными постулатами коммунистической идеологии, отрицающими индивидуализм и свободу духовного развития личности в контексте ее психологического содержания.
Ключевые слова: право, духовное развитие личности, советское правотворчество, манипуляция.
Abstract. This article contains a study on the impact of the legal system controlled by ideology on freedom of spiritual development during the state totalitarianism. Implemented by proof that totalitarian model of Soviet law did not allow the person to grow spiritually. The main result of this study is the manipulation of soviet totalitarianism and change the current model of law in accordance with the ideology, which prohibited the individuality and freedom of spiritual development.
Keywords: law, the spiritual development of the individual, the soviet law-making, manipulation.
Роль системы права как инструмента идеологического воздействия на общественное поведение, сознание и развитие в настоящее время вызывает живой интерес исследователей различных отраслей знания. При этом в процессе исследования взаимодействия идео-
логии и норм права особый научный интерес юристов, психологов, историков и философов уделяется вопросу становления советской правовой системы в начале XX в.
В октябре 1917 г. в Российской Империи произошла революция, следствием которой стало создание социалистического государства и коммунистического общества. Революционный переворот обусловил ранее беспрецедентную попытку фундаментального изменения общества, государства и права. При этом воззрения на сущность и значение права в постреволюционной России прошли три этапа своего развития. Для первого этапа характерно отрицание всякой правовой модели в принципе, как пережитка прошлого. На втором этапе праву был присвоен временный статус с целью обеспечения становления нового советского государства. И, наконец, на третьем этапе советское право было провозглашено, как правовая модель высшего исторического типа и прошло содержательную идеализацию. Данное утверждение имело идеологическое обоснование, заключающееся в положении о том, что право постепенно отомрет по мере приближения к коммунистическому типу общества [12].
Так как становление советской модели права происходило через официальную идеологию, целесообразно охарактеризовать данное явление. Как указывает Н.М. Сирота, в современной науке большинство ученых определяют идеологию как систематизированную совокупность идей, выражающих интересы, цели и намерения больших социальных групп—классов, наций, партий и т.д. [25]. В свою очередь С.Г. Кара-Мурза видит в идеологии комплекс идей и концепций, с помощью которого человек понимает общество, социальный порядок и самого себя в этом обществе и в мире [16]. При этом особым видом идеологии является ее политическая интерпретация. Е.А. Когай определяет политическую идеологию как систематизированную совокупность идейных воззрений, выражающих и защищающих интересы той или иной общественной группы и требующих подчинения индивидуальных помыслов и поступков как можно большего числа людей соответствующим целям и задачам власти [17].
Получив общее представление о сущности идеологии, следует уделить должное внимание правовому статусу личности в условиях советской модели права. Так А.А. Чесноков, проведя анализ советской правовой системы в постреволюционной России, отмечает, что новообразованная правовая модель, отражающая в себе содержание
марксистской философии, закрепляла диктатуру пролетариата, отрицающую самостоятельную ценность личности [30]. В свою очередь Т.А. Солодовниченко указывает, что в России начала XX в. в процессе формирования идеологически отредактированной системы права происходило поглощение личностных интересов глобальными государственными интересами. Автор считает, что подобный политический ход лишил частное право какой-либо положительной перспективы развития [11]. Аналогичный вывод можно сделать и из научного труда Э.В. Ильенкова считающего, что личность - это телесная организация коллективного тела (ансамбля социальных отношений) или, иными словами, частное содержательное отражение социального общего [20]. Здесь можно согласиться с И.Ю. Соломиной, которая считает, что коллективизм, как характерная черта русского народа, был многократно усилен в советское время, подавив или даже полностью поглотив индивидуальное, личное начало [26]. А.А. Шевченко придерживается аналогичной точки зрения и пишет, что история советского государства и права содержит в себе большое количество негативных примеров необоснованного расширения пределов публично-правового регулирования, что обуславливало не только массовые нарушения прав человека, но и уничтожение целых групп и слоев населения [11]. В.Б. Коженевский, подтверждая ранее изложенные точки зрения, указывает, что превращение права в инструмент государственной власти предопределило последующее формирование его карательного, репрессивного потенциала [11]. А.А. Антонова отмечает, что советская законодательная система даровала права в таком виде и объеме, в каком считала нужным, не считаясь с ожиданиями всех слоев населения. При этом у народа существовал приоритет «революционного правосознания», согласно которому в течение первых лет после февральской революции считалось важнейшим аспектом правовой реальности именно правосознание, а не нормы и не правоотношение [3]. А.Н. Меду-шевский указывает, что следствием революции было разрушение традиционной социально-правовой системы и формирование новой, закрепленной в конституции, построенной на идеальных началах. Вместе с тем несоответствие постулатов новой конституции объективной действительности спровоцировало конституционный кризис, заключающийся в идейном столкновении легитимности и законности. В советской России результатом такого идейного столкновения
было установление приоритета легитимности над законностью и создание нового права, отвечающего интересам власти [23]. Начиная с первых постреволюционных лет, происходило отмирание идеологически некорректных направлений и концепций понимания права и государства. При этом под видом отрицания идеологически некорректных интерпретаций права происходило отрицание права вообще, а за новое право выдавались неправовые установления пролетарской коммунистической диктатуры [29]. Главным следствием идеологизации права на основе философии марксизма стал тезис о тотальности права (слиянии гражданского и публичного права), которое обеспечивалось посредством упразднения всей сферы гражданско-правовых отношений и служило выражением ликвидации частной собственности, огосударствления экономики и подавления индивида. Консолидация диктатуры делала необходимой более четкую и догматическую трактовку права. Для этого необходимо было, с одной стороны, преодоление правового вакуума и хаоса законов, порожденного отменой всего предшествующего права в ходе захвата власти, и с другой - создание новой более жесткой карательно-правовой доктрины, легитимирующей и укрепляющей однопартийный режим [22]. Как указывает Г.Т. Камалова, отказ от принципа законности и установление репрессивной правовой модели предопределили упразднение советской демократии и формирование тоталитарного режима в постреволюционной России [14]. Поэтому, уже к моменту заключения договора между Союзными Советскими Республиками об образовании СССР в 1922 г. советская система права получила тоталитарную направленность.
Далее следует привести точку зрения М.В. Лутцева, указывающего, что идеологическая система тоталитарного режима формирует новую модель интерпретации окружающей действительности, задающую параметры нового сознания и мышления. При тоталитаризме производится идейное давление на личность, меняющее комплекс мотиваций, поступков и действий человека [21]. В свою очередь М.Г. Тирских указывает, что, если при демократии функция права играет основополагающую роль, то в условиях тоталитаризма право становится инструментом идеологического воздействия. При этом главной функцией права при тоталитаризме выступает обоснование содержания идеологии при регулировании общественных отношений. Идеология как основа политики тоталитарного государства
определяет право, как сферу выражения собственных идейных постулатов. Так же автор делает особый акцент на том, что право переводит постулаты идеологии из сферы научной и политической дискуссии в категорию законодательно закрепленных, общеобязательных правил поведения. То есть, правовая модель, подверженная влиянию тоталитаризма преобразуется в форму реализации конкретной политической идеологии [28].
Ю.А. Ермаков указывает, что любому тоталитарному обществу свойственна редукция многообразия окружающей действительности к единому знаменателю - социальной идее, антропологическим компонентом которой является преобразование человеческой природы в соответствии с идеологическими целями [9]. П.С. Гуревич, ссылаясь на труды И.В. Кондакова, отмечает, что тоталитаризм зачастую обращается к мифологическим архетипам [7]. С.П. Боброва имеет по данному вопросу схожую точку зрения и пишет, что советский гражданин существовал в мире, подчиненном мифологизированной идеологии. Данный тип идеологии влиял на мотивацию поступков, побуждений, взаимоотношения, деятельность, удовлетворенность ею, систему ценностей, моральное состояние [4]. Именно условия догма-тизации, манипулирования сознанием и уничтожение инакомыслия определили создание тоталитарной социокультурной мифологии. При этом насильственно насаждаемая и контролируемая официальная правовая культура сосуществовала с неофициальной, теневой правовой культурой ущемленных в правах гонимых оппозиционных сил и диссидентов [6]. Труды ранее рассмотренных авторов указывают на факт господства и управления коммунистической идеологией всеми сферами общественной жизни. При этом, как отмечает Е.И. Сур, категории «господства» и «управления» являются двумя подходами к определению природы манипуляции [27]. В свою очередь Е.Л. Яковлева и С.Н. Люлькин отмечают, что манипуляция, как особый тип информационного воздействия, направлена на формирование массовой веры людей в предмет манипуляции. Подобным предметом может выступать парадигма, образ жизни, идея, человек и др. [32].
Далее следует рассмотреть потенциал психологического воздействия норм права на модели социального поведения. Так А.Т. Аминев указывает, что в контексте психологического содержания нормы права, воздействуя на поведение личности, выступают либо как факторы-регуляторы, назначение которых состоит в пере-
воде заложенного в правовых средствах потенциала регулятивного воздействия в деятельность субъектов, либо как факторы-условия, которые способствуют или препятствуют регулятивному воздействию правовых средств на эту деятельность [1]. Правовые нормы, преломляясь через сознание человека, преобразуются в правосознание, определяющее его поведение. В свою очередь установки права предопределяют юридически значимое поведение, они играют роль связующего звена между правом и личностными правовыми чувствами, мотивами, оценками и т.д. [2]. В.Н. Кудрявцев отмечает, что норма права способна оказывать три типа воздействия на поведение личности. Первый тип правового воздействия доводит до личности позицию государства по определенному вопросу и информирует о средствах достижения целей, одобряемых государством, и сообщает о последствиях поведения. Во втором типе воздействия заложен определенный ценностный потенциал, формирующий представление о принципах поведения, которые одобряются правовой моделью. Для третьего типа характерен принудительный характер воздействия нормы права на личность, как, например, превентивное значение норм уголовного права [1]. В свою очередь А.В. Константинова отмечает, что правовая информация содержит лишь те необходимые сведения, которые, с точки зрения государства, призваны способствовать выработке правильной мотивации поведения человека и осуществлению выбора возможного варианта поведения [19].
После рассмотрения связи тоталитарной советской идеологии и правовой модели, а также потенциала психологического воздействия права на поведение личности, целесообразно рассмотреть категорию свободного духовного развития личности. Для этого необходимо дать определение такому содержательно сложному понятию, как духовность, с позиции современной психологии. По мнению А.Я. Канапацкого, духовность является истинно положительной характеристикой человеческого бытия в его направлении на высшие проявления человеческого «Я». Она есть выход человеческого отношения к миру за пределы материальных нужд и их субъективное преодоление [15]. Так как категории духовности и свободы первоначально рассматривались в рамках философии, целесообразно рассмотреть точки зрения исследователей данной области знания, уделяющих свой профессиональный интерес категории свободы в контексте духовного развития. Так Н.Л. Иванов,
проанализировав труды Гольбаха, Дидро, Вольтера, Руссо и Канта, заключает, что главным условием развития человеческой духовности является духовная свобода, заключающаяся в возможности критического мышления, свободе совести и свободе разума [10]. С.М. Кон-нова, выводя универсальное определение духовности в рамках философии, также придерживается мнения, что категория свободы имеет превалирующее значение в духовном развитии человека [18]. З.О. Муминова отмечает, что свобода является главным свойством духовного мира человека и определяет полноценное развитие личности [24]. Далее следует сделать особый акцент на том, что и такие исследователи психологической природы духовности, как Н.А. Бу-равлева, Е.Б. Ерина, В.В. Чурин, А.Я. Канапацкий, С.Б. Крымский, Л.И. Казакова и др. также отмечают свободу главным критерием духовного развития личности. В данном контексте понятие свободы находит свое выражение в возможности объективного анализа и последующего соотношения явлений внутреннего личностного и внешнего материального мира. Так Н.А. Буравлева считает, что духовность личности достигается не столько через культурное единство общества, сколько через объективное сопоставление «личностного» и «социального», а так же через поиск возможностей нравственной самореализации [5]. Е.Б. Ерина отмечает, что развитие духовности личности носит индивидуальный характер [8]. В.В. Чурин пишет, что духовное обогащение и, соответственно, духовное развитие носит исключительно добровольный и волевой характер, и все, что навязывается насильственным способом извне, противоречит самому принципу свободного развития духовного начала в человеке [31]. В свою очередь А.Я. Канапацкий тоже делает особый акцент на индивидуальном развитии духовности личности [15]. На духовность, как свободный способ индивидуального строительства внутреннего мира личности, который не тождественен духовной жизни общества в целом, также указывают С.Б. Крымский и Л.И. Казакова [13]. Труды выше рассмотренных авторов позволяют заключить, что полноценное духовное развитие личности носит индивидуальный, свободный и волевой характер и не должно быть ограничено мифологизированной идеологией тоталитаризма.
Проведенный анализ позволяет заключить, что постреволюционная правовая модель советской России, как инструмент эффективного воздействия на мышление и поведение человека, сыграла
значимую роль в коррекции общественного сознания русского народа и его переориентации на постулаты коммунистической идеологии. При этом советское право не просто моделировало общественное сознание и поведение, но и обосновывало идейные постулаты коммунистической идеологии, возводя их в ранг закона. Законодательно закрепленный факт превалирования коллективных прав над личностными правами и интересами определил мифологизированный и манипуляционный характер моделирования социальной действительности советских граждан. А при подобных обстоятельствах ранее обоснованный факт свободного духовного развития личности не представлялся реализуемым. Поэтому можно отметить, что право в его онтологическом содержании способно выступать крайне эффективным инструментом идеологического воздействия и коррекции внутреннего мира личности.
Библиографический список
1. Аминев А.Т. Механизм воздействия права на личность: понятие и основные направления // Современное право. 2010. № 2.
2. Аминев А.Т. Ценностно-установочный аспект воздействия права на личность // Современное право. 2011. № 2.
3. АнтоноваА.А. Эволюция прав и свобод человека и гражданина в России: от манифеста 17 октября до конституции 1993 года // Российский парламентаризм: уроки прошлого и современность (к 110-летию выхода манифеста 17 октября 1905 г.). М., 2016.
4. Боброва С.П., ВысоцкаяА.Л. К вопросу о мифологичности советской менталь-ности // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. 2010. № 1.
5. Буравлева Н.А. Понятие «духовность» в современной психологии // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2011. № 12.
6. Графский В.Г. О своеобразии советской правовой культуры // Труды Института государства и права Российской академии наук. 2011. № 4.
7. Гуревич П.С. Политическая психология: учебное пособие для студентов вузов. М., 2008.
8. Ерина Е.Б. Светский аспект понятия «духовность» // Научная мысль Кавказа. 2010. № 1 (61).
9. Ермаков Ю.А. Социально-политические манипуляции личностью: сущность, технология, результаты: автореф. дис. ... д-ра филос. наук. Екатеринбург, 1995.
10. Иванов Н.Л. Национальная идея и свобода духа // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 9. Философия. Востоковедение. Журналистика. 2010. № 4.
11. Иванов Р.Л. Круглый стол «Советское государство и право: вопросы теории и истории» // Вестник Омского университета. Серия: Право. 2014. № 1 (38).
12. Кабаненко М.С. Деформация теоритического (доктринального) правосознания: период становления советского права // Юридическая наука и практика. 2011. № 1.
13. Казакова Л.И. Человек в системе духовной жизни общества. М., 1999.
14. КамаловаГ.Т. Концепция законности в годы НЭПа: теория и практика // Вестник Южно-уральского государственного университета. Серия: Право. 2008. № 18 (118).
15. Канапацкий А.Я. Онтологическая истинность духовности: феномен и сущность. Уфа, 2003.
16. Кара-Мурза С.Г. Идеология и мать ее наука. М., 2002.
17. Когай Е.А., Колесников В.В., Марков Б.В. и др. Идеология: поиски и находки. М., 2015.
18. Коннова С.М. Универсалия духовности // Вестник Оренбургского государственного университета. 2015. № 7 (182).
19. КонстантиноваА.В. Особенности информационного воздействия права на личность // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2010. № 4.
20. КосолаповР.И. С чего начинается личность. М., 1983.
21. Лутцев М.В., Мананникова М.В., Солонюк Ю.А. Личность и тоталитаризм: проблема идентификации // Вестник Оренбургского государственного университета. 2014. № 11 (172).
22. Медушевский А.Н. Политическая мысль и дискуссии 20-х годов ХХ в. // Политическая наука. 2001. № 1.
23. Медушевский А.Н. Революция и диктатура // Социологический журнал. 1995. № 3.
24. Муминова З.О. Свобода - одно из неотъемлемых свойств духовного мира человека // Сборники конференций НИЦ Социосфера. 2014. № 30.
25. СиротаН.М. Идеологии в мировой политике: учебное пособие. Саратов, 2014.
26. СоломинаИ.Ю. «Советский человек» как форма духовных (ценностных) ори-ентаций // Материалы Седьмой Международной электронной научно-практической конференции. Самара, 2010.
27. СурЕ.И. Манипуляция: понятие, основные признаки и структура // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2012. № 3.
28. ТирскихМ.Г. Правовое оформление политических режимов (по материалам законодательства тоталитарных государств) // Сибирский юридический вестник. 2011. № 1.
29. Тлепина Ш.В. Основные политико-правовые концепции советской юриспруденции // Правовое государство: теория и практика. 2014. № 3 (37).
30. Чесноков А.А. Государственная защита прав личности в СССР. Монография. Барнаул, 2008.
31. Чурин В.В. Духовное развитие личности как фактор формирования национальной и гражданской идентичности. М., 2013.
32. ЯковлеваЕ.Л., Люлькин С.Н. Манипуляция информацией как нарушение прав человека // Балтийский гуманитарный журнал. 2015. № 3 (12).
А.В. Андреев
аспирант Московского информационно-технологического университета - Московского архитектурно-строительного института
E-mail: 4ndre1y1@gmail.com
