CC BY
0
Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение.
2024. № 55. С. 48-55. Tomsk State University Journal of Cultural Studies and Art History. 2024. 55. pp. 48-55.
Научная статья УДК 7.071
doi: 10.17223/22220836/55/4
СОВЕТСКОЕ ИСКУССТВО КАК ФЕНОМЕН СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ
Николай Григорьевич Денисов1, Валерий Борисович Храмов2
1 Кубанский государственный университет, Краснодар, Россия, [email protected]
2 Краснодарский государственный институт культуры, Краснодар, Россия, valery. khram@yandex. ru
Аннотация: Советское искусство представлено как ценнейшее достижение социалистического периода истории страны и уникальное явление мировой культуры. Рассмотрены факторы, обусловливающие его формирование в качестве такового. Проанализированы элементы партийно-государственного руководства советским искусством, ограничивающие свободу творчества, но при этом, в известной степени, позитивно повлиявшие на формирование его специфических свойств.
Ключевые слова: советская культура, советское искусство, свобода творчества, партийно-государственное руководство искусством
Для цитирования: Денисов Н.Г., Храмов В.Б. Советское искусство как феномен социалистической культуры // Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение. 2024. № 55. С. 48-55. doi: 10.17223/22220836/55/4
Original article
SOVIET ART AS A PHENOMENON OF SOCIALIST CULTURE Nicholas G. Denisov1, Valery B. Khramov2
1 Kuban University, Krasnodar, Russian Federation, [email protected]
2 Krasnodar State Institute of Culture, Krasnodar, Russian Federation, [email protected]
Abstract. The article shows that Soviet art has specific characteristics that allow writing about it as a unique phenomenon of world culture. Soviet art has become not only a reflection of unprecedented social creativity, not only one of the "tools" for creating a new life, but also the most valuable achievement of culture, which puts it on a par with the greatest social transformations of the Soviet period in Russian history.
The main problem of the research: how is it possible to create artistically significant art in the absence of freedom of creativity in the USSR?
In the context of the problem, the article considers the factors that determine the flourishing of Soviet art: firstly, the organic connection of art with the actual existence of socialist construction and the ideal future; secondly, the novelty of life, which predetermined the originality of the event content of Soviet art, reflecting this life and serving as an inspiring stimulus for creativity; thirdly, Soviet art was associated with an element of the artist's active participation in a real event, sometimes very dangerous for life, which, in the end, becomes a work of art; fourthly, the peculiar democracy of the organization of artistic culture. The elements of the state-party leadership of art are analyzed, which limit the freedom of creativity, but at the same time, to a certain extent, positively influenced the formation of its specific properties. It is shown that the authorities, exercising leadership of artistic culture, using art for ideological purposes, controlled not only the content aspect of artistic creativity, but also the formal one. But one of the main goals of socialist development was proclaimed
© Н.Г. Денисов, В.Б. Храмов, 2024
by them to be the creation of conditions for the harmonious development of the individual. Therefore, the artist was required to democratize the language, focusing on the established, traditional forms, so that the people would understand his works. On the other hand, a system of art education and upbringing of the masses was created, allowing the people to "rise to a level" that allows them to adequately perceive works of serious art. The article substantiates the conclusions: despite the new ideological tasks that were set by the Soviet authorities and solved by artists, art became a continuation of the cultural tradition that had been formed in Russia before the revolution, which explains the interest in socialist art that exists in modern Russia; not only artistic merit and new life content reflected in art, but also rooted in national history and culture make Soviet art a unique "page" in the history of world culture.
Keywords: Soviet culture, Soviet art, freedom of creativity, party-state leadership of art
For citation: Denisov, N.G. & Khramov V.B. (2024) Soviet art as a phenomenon of socialist culture. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Kul'turologiya i iskusstvovedenie -Tomsk State University Journal of Cultural Studies and Art History. 55. pp. 48-55. (In Russian). doi: 10.17223/22220836/55/4
Советское искусство является удобным предметом исследования, ибо его история началась и закончилась вместе с советским периодом истории нашей страны. Период был недолгим - продлился немногим более семидесяти лет. Но советское искусство за это время успело многоцветно, точнее - многонационально, расцвести, ярко проявив себя во всех видах и жанрах художественной культуры, сложившихся ко времени его возникновения. В то же время искусство, созданное советскими художниками, обладает существенными специфическими характеристиками, позволяющими писать о нем как об уникальном феномене мировой культуры.
Своеобразие советского искусства справедливо связывают с особенностями культуры социалистического периода развития России. Действительно, социалистическое искусство как никогда было вплетено в историю народа, строившего новое общество, основанного на коммунистических идеалах. Искусство стало не только отражением беспрецедентного социального творчества, в которое был вовлечен весь народ многонациональной страны, не только одним из «инструментов» по созданию новой жизни, но и, несомненно, ценнейшим его достижением, что позволяет поставить советское искусство в один ряд с величайшими социальными преобразованиями того времени.
Достижения советского искусства были достойно оценены во всем мире, и сегодня эта оценка в целом не изменилась. Вместе с тем исследователи советской культуры отметили и подвергли серьезной критике социальную практику, ограничивающую свободу творчества, в условиях которой создавались шедевры советского искусства. Дело было представлено так, что художнику приходилось творить в условиях несвободы под руководством партии и советского государства, иногда под страхом репрессий и пр., что было поставлено в упрек не только конкретным персонам, осуществляющим руководство социалистической культурой, но и самому социалистическому принципу ее организации как таковому.
Обсуждая данный вопрос, нужно учитывать, что искусство оказывает огромное влияние на миросозерцание личности. Поэтому во все времена его старались использовать в своих целях общественные институты, прежде всего церковь и государство, что влекло за собой разные формы общественного воздействия на художественное творчество, которые в той или иной степени ограничивали свободу творчества. И в этом смысле «опыт Ленина» по госу-
дарственному руководству социалистической культурой не выглядит чем-то исключительным. Нечто подобное мы можем наблюдать в начальный период утверждения христианской культуры. Правда, в то время искусство отвергалось как элемент языческой культуры (В.И. Ленин никогда этого не делал!). Но постепенно в патристике вызрела мысль, что при «правильном руководстве» оно может оказать положительное влияние на жизнь, т.е. участвовать в христианском преображении мира. Первоначально, что вполне естественно, ибо к работе привлекались мастера, владевшие традиционной техникой архитектуры, живописи, скульптуры, были использованы художественные средства античного искусства. Оригинальность христианского искусства проявилась в содержательном аспекте: сюжеты брались из новой, доселе неизвестной миру христианской религиозной культуры. Развитие искусства происходило в связи с изменениями жизни, с возникновением новых «сюжетов» уже актуальной христианской жизни [1. С. 10]. По той же логике, что у нас в период социализма церковь регламентировала формальный аспект художественного творчества (христианский «канон формы» в иконописи, например).
И все же «опыт Ленина» по созданию советской культуры был уникален в том смысле, что последовательно осуществлялся в предельно короткий срок в беспрецедентных социально-исторических обстоятельствах, а процесс становления христианского искусства растянулся примерно на тысячелетие. Социалистическая художественная культура стала создаваться с первых лет существования советского государства, поскольку теоретический подход к ее построению был обоснован В.И. Лениным еще до революции (например, в работе «Партийная организация и партийная литература» [2], написанной в 1905 г.). И с первых революционных лет искусство - причем не только новое, собственно социалистическое, но также искусство прежних, дореволюционных лет - разными (в том числе и деспотическими) средствами было привлечено к решению принципиально новых социально-экономических задач. Но если это так, то естествен вопрос: как в условиях жесткой партийной опеки, ограничивающей свободу творчества, советское искусство смогло достичь высочайшего уровня расцвета? На этот вопрос сегодня, по общему правилу, отвечают, используя слово «вопреки» в разных вариантах и словосочетаниях, подчеркивая некую по большей части латентную оппозиционность советских художников власти. Однако, как видится, столь сложный феномен, как расцвет художественного творчества в социалистическую эпоху, не может быть объяснен лишь указанием на одну, пусть и весьма серьезную причину. К осмыслению других факторов его расцвета мы и приступаем.
Как отмечалось, существенной стороной содержания советского искусства было отображение той новой жизни, которую создавал народ многонациональной России (СССР). Новая, социалистическая, жизнь существовала в формах уже созданного реального бытия и воображаемого идеала, обоснованного в теории марксизма-ленинизма (метод соцреализма). Органическая связь искусства с актуальным бытием и идеальным будущим собственно и предопределила новизну содержания советского искусства. Мировая известность советского искусства поначалу также во многом была обусловлена тем существенным обстоятельством, что «весь мир» с интересом наблюдал именно за «социальным экспериментом» («опытом Ленина»), который происходил в России. В силу
разных обстоятельств наиболее яркое и доступное многим впечатление о происходящем в СССР создавало именно искусство. И жизненное содержание, информация о событиях, отображенных в нем, подчас заслоняли несомненные художественные достоинства (и, отметим в скобках, - недостатки) нового социалистического искусства. Но сказанное относится лишь к тому периоду советской истории, который продолжался до 1946 г., до известной Фултонской речи У. Черчилля [3]. После нее обстоятельства существенно изменились. Западный мир увидел в советском искусстве элемент пропагандистский и стал поддерживать советских художников-оппозиционеров (напомним, что М.А. Шолохов получил Нобелевскую премию за свой гениальный и в высшей степени популярный во всем мире роман лишь в 1965 г., через семь лет после обиженного властями Б.Л. Пастернака).
Итак, новизна жизни предопределила оригинальность содержания советского искусства, эту жизнь отражающего (прежде всего - предметно-событийной его составляющей). Стоит добавить, что неизвестную, точнее -еще не освоенную искусством реальность трудно отображать, опираясь лишь на прежний опыт (художественные средства - структуры и пр.). До революции художники России видели и отображали иную жизнь и достигли значительных результатов, но принципиально новый предмет отражения требовал творчества, поиска новых художественных средств. Художник, отображающий новую жизнь, не мог не чувствовать себя «первопроходцем», что также благотворно сказывалось на творчестве, стимулировало «работу» вдохновения. И советское искусство стало не только «хроникой» уникального опыта построения новой и лучшей, как верили, жизни - искусство стало вдохновенным, новаторским художественным воплощением создаваемого народом социального бытия. Это второй важнейший фактор, обусловивший оригинальность и художественную значимость советского искусства. Правда, творческий порыв художников-первооткрывателей со временем по разным причинам ослабевал, но не исчезал полностью, разгораясь новым пламенем в связи с ярчайшими успехами страны (победа в Великой Отечественной войне, покорение космоса и т.д.).
Говоря о тех средствах, которыми пользовалась советская власть в деле осуществления политического руководства художественной культурой, необходимо упомянуть один из новаторских приемов привлечения художника к решению жизненных задач - институт «творческих командировок». Государство направляло художников на социально значимые объекты и тем самым оплачивало новые впечатления, необходимые для вдохновенного отображения создаваемой жизни, которые иногда были всего лишь «интересными приключениями», а часто гражданским и военным(!) подвигом командированных художников. Основной идеологический акцент в данной практике был сделан на моменте соучастия художника событию, дескать, сам видел, сам переживал, а значит, может правдиво, искренне, вдохновенно выразить в искусстве содержательные смыслы отображаемого. Несомненно, личностный момент участия автора, будучи правильно использованный в актуальной художественной культуре, усиливает впечатление от произведения, добавляя новые содержательные смыслы. И чем опаснее, труднее были обстоятельства создания конкретного произведения искусства, тем сильнее впечатление. Ярчайший, но не единственный пример усиливающего эффекта жизненных об-
стоятельств - создание и исполнение в осажденном, переживающем страшную трагедию, но героически обороняющемся Ленинграде Седьмой симфонии Д.Д. Шостаковича.
Нельзя оставить без внимания еще один элемент данной практики, который обычно остается незамеченным исследователями. Давно доказано, что богатство и разнообразие впечатлений исключительно благоприятно влияют на развитие творческого воображения, даже независимо от того содержания, которое у данных впечатлений есть, точнее - будут ли эти впечатления воплощены в сюжетах будущего произведения искусства или нет [4. С. 10-23]. Советское государство, предоставляя художнику возможность участия в важнейших социальных событиях, всячески стимулируя расширение поля его жизненных впечатлений, тем самым расширяло и поле его художественного воображения.
Итак, третий фактор расцвета - советское искусство было сопряжено с элементом деятельного участия художника в событии, порой весьма опасном для жизни, которое, в конце концов, становилось произведением искусства. Конечно, не только в нашей стране художники писали о том, что сами видели, пережили, а многие сознательно стремились именно к такой форме творчества, не полагаясь только на работу чистого воображения (Э. Хемингуэй, например). Но у нас данная практика стала фактически нормативным требованием, что, несомненно, стало существенной особенностью советского искусства.
Правда, советские художники, возвращаясь из «творческих командировок», отчитывались перед государством, предоставляли на суд общественности художественный результат: произведение искусства в качестве выполненного и оплаченного народом «социального заказа». Данный результат подвергался серьезному обсуждению и оценке, строгость которой менялась в зависимости от конкретной ситуации, сложившейся в стране. Оценка результата была в основном профессиональной - на заседаниях творческих союзов (социокультурная инновация, осуществленная в СССР), финансовую сторону работы которых обеспечивало государство, ему же принадлежало право последнего слова, которым, впрочем, оно нечасто пользовалось, но иногда дело доходило «до постановления партии и правительства», ломавшего судьбы «провинившихся» деятелей культуры и искусства. Впрочем, это «последнее слово» незримо участвовало «как предпосылка» и в обсуждении произведения среди коллег (конкуренция, которая скрывалась за «товарищеской критикой», проявляла себя в излишне частом упоминании идейных требований партии). Понятно, что партийно-государственный контроль ограничивал свободу творчества, но положительные, вдохновляющие элементы в данной системе «опеки», как показано выше, тоже были.
В разрезе проблемы нельзя не упомянуть о своеобразном демократизме советского искусства (четвертый фактор). Да, партия и правительство использовала искусство в своих целях, но одной из главных «конечных» целей социалистического развития было создание условий для гармонического развития личности. Эта цель не упускалась из внимания руководством страны с первых послереволюционных лет. С одной стороны, от художника требовали демократизации языка искусства, чтобы народ понимал его произведения, с другой - создавалась система художественного воспитания и образования,
позволяющая советским людям подниматься «на уровень» сложнейших произведений высокого искусства. Конечно, задача демократизации искусства возникла в европейской культуре задолго до нашей революции. Ее осмысливали теоретически и в той или иной степени решали. Но у нас - под руководством партии и правительства - задача решалась в грандиозных масштабах: были подключены все - и художники, и педагоги, и ученые, и «потребители» искусства (с детских лет). Совмещение многих целей политики в области художественной культуры наложило серьезный отпечаток на советское искусство. И действительно, от художников требовали писать о том, что есть, о том, что будет в результате грандиозного строительства, об этом строительстве и для строителей - «для масс», как говорили. И не только для агитации и «увеселения», но и для развития, приобщения к высшим художественным достижениям. И сами трудящиеся массы должны были духовно расти под воздействием искусства, прилагая серьезные образовательные усилия для того, чтобы к этому искусству прийти.
Решить такого рода проблемы непросто. Что касается приобщения трудящихся к шедеврам мирового искусства, то пути решения проблемы были, по крайней мере, делом понятным, хоть и трудным, но решаемым: нужно организовать систему художественного образования, что и было сделано, конечно, не в полном объеме, конечно, с потерями и недоразумениями, но в целом - сделано. Но ведь была еще одна задача: создать новое социалистическое искусство, которое не только унаследует все то лучшее, что создано человечеством в художественной сфере, но будет прорывом, отображающим революционный пафос строительства нового общества, т.е. будет революционным, творческим прорывом в художественной культуре. Социалистическое искусство должно было осуществить прорыв, наследуя лучшее. Такого рода проблемы легко решаются лишь умозрительно (например, в русле диалектики «традиции и новаторства»), но практически осуществляя руководство художественным процессом, сделать это очень трудно. Точнее, с традициями не так сложно, а трудно с новаторами, ибо образовательная система, осуществляя преемственность поколений, культивирует традицию -учит тому, что есть.
Принято считать, что революция поддерживает художников-новаторов, новое искусство. Но точнее будет сказать, что новаторы поддерживают революцию, ибо участь художника-новатора в обществе «традиционном», консервативном, как правило, незавидна. Новатор не получает поддержки со стороны государства и публики, его, по общему правилу, «не понимают»... И в этом смысле его искусство «жаждет революцию», а при определенных общественных условиях оно вплетается в общий общественно-политический революционный контекст. Но победившая революция не столь заинтересована в художниках-экспериментаторах. Новому победившему строю необходимо искусство, вплетенное в решение актуальных общественно-политических задач. И тут выясняется, что искусство новаторов не обладает той степенью социальной коммуникативности, которая необходима для его использования в качестве серьезного средства социально-политической жизни. И не удивительно, что победившая в нашей стране Октябрьская революция с самого начала пыталась ориентировать художников на использование традиционных, привычных художественных средств. Так поступал нарком просвеще-
ния А.В. Луначарский, призывая деятелей искусств использовать наиболее «демократичные» средства художественного выражения (в музыке - стилистика Бетховена [5], в театральном искусстве - Малого театра [6] и т.д.). Потом последовали весьма жесткие известные постановления партии и правительства, возвращающие новаторов в русло той национальной традиции, которая сформировалась в России в XIX в. Понятно, что художники продолжали искать новые пути художественного выражения нового содержания, но они были все-таки иными, отличными от тех, по которым пошло «буржуазное искусство» Запада.
Коммунистическая власть, осуществляя политическое руководство художественной культурой, контролировала не только содержательный аспект художественного творчества, но и форму - средства выражения содержания, что многих сегодня удивляет. Однако нужно признать, что такого рода отношение к форме (в частности, в музыке) для российской культуры не является чем-то привнесенным извне. Православная церковь тоже весьма строго относилась не только к содержанию, но и к форме произведений церковного искусства, консервативно поддерживая соборно утвержденный канон формы (в России не было Возрождения). Реформы в области искусства, которые инициировал «большевик на троне» [7. С. 43] Петр I, тоже осуществлялись, мягко говоря, не без политического контроля.
Таким образом, политическое руководство Страны Советов, возможно, не желая этого, используя «варварские средства», поспособствовало утверждению и развитию в советском искусстве уникальных национальных художественных традиций.
Но признание того, что советское искусство не поддерживало мировые тренды развития художественного языка (например, в музыке), ставит вопрос о его художественном значении. Ответ достаточно прост - качество художественного произведения напрямую не зависит от тех новаторских тенденций в области стиля, которые использовал художник. И в этом смысле можно, находясь вне современности, точнее - вне актуальных задач по развитию художественных средств, обогащать актуальную культуру первоклассными произведениями. Художник выбирает те средства, которые его вдохновляют. Вдохновение - пожалуй, решающий фактор появления художественного шедевра, а художественные средства не обязательно должны быть современными, новаторскими (хотя вполне могут быть и таковыми).
Подводя итоги, отметим, что советское искусство, несмотря на новые идеологические задачи, которые перед нею ставили власти, стало продолжением той культурной традиции, которые сформировалось в России до революции. Именно данный факт во многом объясняет тот интерес, который сегодня существует в современной России к советскому искусству. Не только художественные достоинства и новое жизненное содержание, в нем отраженное, но и укорененность в отечественной истории и культуре делают советское искусство уникальной «страницей» в истории мировой культуры.
Список источников
1. Вёрман К. Европейское искусство средних веков // История искусства всех времен и народов, в 3 т. М. : АСТ, 2000. Т. 2. 944 с.
2. Ленин В.И. Партийная организация и партийная литература // Полное собрание сочинений. М. : Изд-во полит. литературы.1968. Т. 12. С. 99-105.
3. Текст речи Уинстона Черчилля в Вестминстерском колледже, г. Фултон, штат Миссури, США, 5 марта 1946 г. URL: https://historyrussia.org/tsekh-istorikov/archives/fultonskaya-rech-uinstona-cherchillya-1946-goda.html
4. Лапшин И.И. Философия изобретения и изобретение в философии : Введение в историю философии. М. : Республика, 1999. 399 с.
5. Луначарский А.В. О будущем Малого театра // Сто лет Малому театру. 1824-1924. М., 1924. С. 15-22.
6. Луначарский А.В. Бетховен и современность // Луначарский А.В. В мире музыки. М., 1958. С. 331-333.
7. Бердяев Н.А. Русская идея. СПб. : Азбука-классика, 2008. 318 с.
References
1. Worman, K. (2000) Istoriya iskusstva vsekh vremen i narodov [History of Art of All Times and Peoples]. Vol. 2. Translated from German. Moscow: AST.
2. Lenin, V.I. (1968) Polnoe sobranie sochineniy [Complete Works]. Vol. 12. Moscow: Izd-vo polit. literatury. pp. 99-105.
3. Churchill, W. (1946) Tekst rechi Uinstona Cherchillya v Vestminsterskom kolledzhe, g. Fulton, shtat Missuri, SShA, 5 marta 1946 g. [Text of Winston Churchill's Speech at Westminster College, Fulton, Missouri, USA, March 5, 1946]. [Online] Available from: https://historyrussia.org/tsekh-istorikov/archives/fultonskaya-rech-uinstona-cherchillya-1946-goda.html
4. Lapshin, I.I. (1999) Filosofiya izobreteniya i izobretenie v filosofii: Vvedenie v istoriyu filosofii [The Philosophy of Invention and Invention in Philosophy: Introduction to the History of Philosophy]. Moscow: Respublika.
5. Lunacharskiy, A.V. (1924) O budushchem Malogo teatra [On the Future of the Maly Theater]. In: Kugel, A. & Filippova, V. (eds) Sto let Malomu teatru. 1824-1924 [One Hundred Years of the Maly Theater. 1824-1924]. Moscow: Russian Theatre Society. pp. 15-22.
6. Lunacharskiy, A.V. (1958) V mire muzyki [In the World of Music]. Moscow: Sovetskij kompozitor. pp. 331-333.
7. Berdyaev, N.A. (2008) Russkaya ideya [The Russian Idea]. St. Petersburg: Azbuka-klassika.
Сведения об авторах:
Денисов Н.Г. - доктор философских наук, профессор кафедры истории, культурологии и музееведения Краснодарского государственного института культуры (Краснодар, Россия). E-mail: [email protected]
Храмов В.Б. - доктор философских наук, профессор кафедры философии Кубанского госуниверситета (Краснодар, Россия). E-mail: [email protected]
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about authors:
Denisov N.D. - Krasnodar State Institute of Culture (Krasnodar, Russia). E-mail: [email protected]
Khramov V.B. - Kuban University (Krasnodar, Russia). E-mail: [email protected] The authors declare no conflicts of interests
Статья поступила в редакцию 22.07.2022; одобрена после рецензирования 10.10.2022; принята к публикации 15.08.2024.
The article was submitted 22.07.2022; approved after reviewing 10.10.2022; accepted for publication 15.08.2024.
