CC BY
243
ИСТОРИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2013. № 1. С. 37-42.
УДК 930.1 В.А. Кожевников
СОВЕТСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ О ПРИЧИНАХ МОЛНИЕНОСНОГО ПОРАЖЕНИЯ ФРАНЦИИ В 1940 г.
Описываются подходы советских военных специалистов и историков к определению причин поражения Франции от нацистской Германии в мае-июне 1940 г. В связи с большим количеством исследований, наряду с появлением новых доступных работ и источников, в том числе и на иностранных языках, предпринимается попытка по-новому систематизировать имеющиеся в науке подходы и переосмыслить ранее сделанные выводы.
Ключевые слова: Вторая мировая война, Франция, историография, странная война, политика «умиротворения».
Капитуляция Франции перед нацистской Германией и фашистской Италией 25 июня 1940 г. и последовавшие годы оккупации оставили неизгладимый след в истории французского народа. За шесть недель мировая держава со значительным военным и промышленным потенциалом, обладавшая второй по размерам колониальной империей, имевшая такого мощного союзника, как Великобритания, потерпела беспрецедентное в мировой истории поражение. Почти половина военнослужащих её действующей армии не успела сделать ни единого выстрела за период начавшейся 1 сентября 1939 г. новой мировой войны.
Как это ни парадоксально, но историография вопроса стала складываться еще до разгрома Франции, в 1938 г., когда высшее руководство СССР во главе с И. В. Сталиным пришло к выводу, что «вторая империалистическая война на деле уже началась». Государства и народы «как-то незаметно вползли в орбиту второй империалистической войны», которую «развертывают агрессивные державы, в то время как другие, “демократические”, державы, против которых собственно и направлена война, делают вид, что война их не касается, умывают руки, пятятся назад, восхваляют свое миролюбие, ругают фашистских агрессоров и... сдают помаленьку свои позиции агрессорам». Они не одобряют «крайностей» фашистских государств и боятся их усиления. Но при этом еще больше боятся рабочего движения в Европе и национально-освободительного движения в Азии, считая, что фашизм является «хорошим противоядием» против всех этих «опасных» движений. Поэтому правящие круги «демократических» государств... ограничиваются политикой уговаривания зарвавшихся фашистских заправил [1, с. 318-319]. После капитуляции Франции эти положения получили дальнейшее развитие.
В 1941 г. в предисловии к изданной на русском языке работе американского журналиста Г.Ф. Армстронга «Падение Франции» издатели писали: «Поражение Франции объясняется не только бездарным военным руководством, отсталостью военной доктрины французского генерального штаба, неподготовленностью экономики и армии к новым методам ведения войны. Поражение Франции - результат гибельной, антинациональной, предательской политики правящего слоя крупной буржуазии». Его политика в предвоенный период сводилась к тому, «чтобы углубить раскол внутри французского народа, разгромить революционное рабочее движение и организации национального единства, усилить позиции реакционных слоев монополистического капитала. Пуще всего правители Третьей республики боялись народа, его единства и сплочения вокруг общенациональных задач» [2, с. 4-5]. Даже после начала военных действий
© В.А. Кожевников, 2013
с Германией руководящие круги Франции рассчитывали на то, «что им удастся добиться соглашения и “перевести стрелку” на войну против Советского Союза». Эта «антинародная политика» привела к тому, «что страна оказалась неподготовленной к серьезной войне - ни экономически, ни политически, ни в чисто военном отношении». Сорок пять дней сражений «вскрыли гнилость буржуазной Франции, банкротство ее внутренней и внешней политики, антинациональную линию правящей верхушки» [2, с. 5-6].
Эта трактовка получила распространение в послевоенной общественно-политической и научной литературе [3]. Причём часто авторы выпускали тезис, указывавший на бездарность военного руководства Франции, отсталость его военной доктрины, неподготовленность экономики и армии страны к новым методам ведения войны. Л.И. Зубок, например, в своих лекциях в Высшей партийной школе говорил: «Франция вступила во вторую мировую войну неподготовленной», потому что «реакционная буржуазия Франции вела капитулянтскую политику. Она боялась народных масс и развития Народного фронта в стране. Капитулянты проникли во все органы власти. Коррупция процветала в парламенте и прессе. Военная разведка была засорена людьми, работавшими на немцев. Разложение и продажность проникли в руководство армии. Капитулянты и пораженцы были готовы на всё, лишь бы не поднимать на борьбу народ» [4, с. 161]. Была также та литература, по которой обучались слушатели советских военных академий. Мы не располагаем «закрытой литературой» 19401950-х гг., но о том, как в ней трактовалось падение Франции, можно судить по учебнику военной истории более позднего времени. Необходимо отметить, что советские военспецы внимательно следили за ситуацией в Европе после прихода к власти нацистов и подвергали тщательному анализу первые кампании Второй мировой войны [5]. Известно, что главнокомандующий англофранцузских войск генерал Гамелен смог переправить в СССР свои заметки о причинах военного поражения Франции.
Основной причиной поражения Франции, полагали военные, являлось то, что «её правящие круги проводили недальновидную политику уступок агрессору», и «даже ход войны не изменил антисоветской направленности политики Англии и Франции. Они, как и в предвоенные годы, были готовы пойти на сговор с Германией, с тем, чтобы повернуть фашистскую агрессию против СССР». Эти тезисы были дополнены рядом важных с военной точки зрения положений, а именно: со стороны союзников «война велась недостаточно решительно, что деморализовало народ и армию»; оказалась несостоятельной англо-французская оборони-
тельная стратегия, поскольку при её реализации «инициатива в ведении боевых действий заранее отдавалась противнику». Сказалась «ошибка союзников в определении направления главного удара» (противника). Сыграло свою роль «отсутствие мощных танковых, моторизированных, авиационных и воздушно-десантных войск, с помощью которых можно было парировать удары значительных сил противника» [6, с. 17-18]. В «гражданскую» историю анализ военспецов долгое время выхода почти не находил, причём даже в работах, призванных дать комплексное видение хода событий на начальном этапе Второй мировой войны.
В Первой книге многотомной «Истории Великой Отечественной войны» авторами была дана подробная хронология боевых действий мая-июня 1940 г., но военный анализ носил поверхностный характер. Авторами высказывалась мысль, что победы фашистской Германии на Западе только отчасти объясняются причинами военного характера. Поражение Франции объявлялось закономерным следствием того предательского курса, который проводили правящие круги страны на протяжении длительного времени. Французских банкиров и промышленников страшил призрак народного гнева; не возражая против того, чтобы Гитлер стал европейским жандармом, они предпочли в своих классовых интересах капитулировать перед Германией. Решающую роль в поражении Франции «сыграли политические причины. Неумолимая логика событий привела к тому, что мюнхенские “миротворцы”, занятые организацией войны против СССР, подставили свои страны под удар фашистской Германии и сыграли позорную роль предателей и могильщиков своих собственных стран» [7, с. 228-229].
Заслуга соединения двух потоков историографии - «гражданской» и «военной» -принадлежит историкам начального периода Второй мировой войны (сентябрь 1939 г. -апрель 1940 г.), например, военным историкам В.А. Секистову, Д.М. Проэктору, фран-коведам В.П. Смирнову и Л.П. Лаврову. В.А. Секистов полагал, что в 1939-1940 гг. война в Западной Европе «имела странный и однобокий характер». Уклоняясь от наступательных действий против гитлеровской Германии, правящие круги Англии и Франции руководствовались целью «не мешать гитлеровской Германии напасть на Советский Союз» [8, с. 5-6]. Поэтому они «позволили гитлеровской Германии без особых помех вести военные действия по захвату Польши» [8, с. 59]. Начавшийся в ноябре 1939 г. конфликт между СССР и Финляндией западные державы предполагали использовать для развязывания антисоветской войны. Кроме того, «наряду с подготовкой для наступления на Советский Союз на се-
вере, такой же плацдарм подготавливался ими и на юге» [8, с. 63]. В. А. Секистов не сомневался: «Народ Франции ненавидел фашизм и был готов сопротивляться, но буржуазия боялась поднимать народ на борьбу с фашистскими захватчиками» [8, с. 117]. Она, как и правящие круги других западноевропейских стран, «опасаясь призрака революции, встали на путь предательства национальных интересов страны, превратились в “пятую колонну” немецко-фашистских оккупантов, рассматривая фашистскую оккупацию как меньшее зло» [8, с. 120].
Автор указывал на отсталость французской военной мысли, абсолютизировавшей опыт Первой мировой войны. Неподготовленность французской армии к активным боевым действиям, писал автор, - «дело рук “клики Петена”, которая “не считала нужным вооружать французскую армию новейшим оружием в достаточном количеств”» [8,
с. 123]. Отсюда категоричный вывод: «не в недостатке вооружения и не в плохом качестве боевой техники, а в отсталости военной теории заключалась основная слабость французских военных руководителей» [8, с. 125].
Исследователь Второй мировой войны Д.М. Проэктор в своей работе, изданной впервые в 1963 г. под названием «Война в Европе 1939-1941 гг.», уделял значительное внимание военной стороне французской трагедии в привязке к внутриполитической ситуации в этой стране. Он отмечал, что «политическая реакция, господствовавшая во Франции в начале 30-х годов, целиком отразилась на состоянии вооруженных сил». Быстрая смена кабинетов, постоянная борьба между партиями лишали армию «стабильного и планомерного руководства со стороны высших органов государства». Правительства Франции, «не жалея энергии для подавления революционного движения», недооценивали важность укрепления национальной обороны [9, с. 14]. По мнению автора, во французской трагедии была виновна политическая система и верхушка армии: «Среди когорты высших руководителей армии находились преимущественно 60-80-летние генералы. Охваченные скептицизмом и безразличием к окружающему, зараженные духом коррупции, лишённые энтузиазма и патриотических идей, они вросли в тот политический режим, иждивенцами и фаворитами которого были. Среди них оказались и прямые предатели. Другие, хотя и не были прямыми изменниками, но, живя прошлым и нагромождая в течение долгих лет своей руководящей деятельности одну ошибку на другую, довели армию до состояния глубокого кризиса и серьезно ослабили ее боеспособность» [9, с. 32-33]. Д.М. Проэктор полагал, что гитлеровский вермахт был сильнее и организованнее, чем союзные армии, а его оперативное планирование стояло на несколько
ступеней выше, делая оговорку, что нацистские дивизии в «большей мере вела рука предателей Франции и её отсталых военачальников, а потом уже собственное воинское умение» [9, с. 261].
В.П. Смирнов анализировал «странную войну» в привязке к поражению Франции, так как именно в этот период, по его мнению, сложились основные предпосылки французской трагедии. В преддверии войны французские правящие круги в своей внешней политике «проявили исключительную недальновидность, косность и медлительность». Во время «странной войны» правящая верхушка Франции по-прежнему «не могла и не хотела проводить внешнюю и внутреннюю политику, отвечающую интересам страны. Страх перед коммунизмом и симпатии к фашизму, а не национальные интересы были главными движущими стимулами руководящих политических деятелей Франции. Их расчёт заключался в том, чтобы втянуть в войну как можно больше стран, окружить Германию кольцом фронтов и прежде всего столкнуть её с СССР. Такая война должна была привести к взаимному истощению Германии и Советского Союза и сделать французских империалистов решающей силой в Европе.» [10, с. 168-169].
Когда выяснилось, что нападение Германии на СССР откладывается, «французские империалисты. сами стали готовить антисоветскую интервенцию». Они, писал В.П. Смирнов, и после 3 сентября 1939 г. «прилагали все усилия, чтобы втянуть свою страну в войну против Советского Союза, хотя Франция уже воевала с таким опасным противником, как Германия» [10, с. 165]. Автор полагал, что осенью 1939 г. Франция «начала активную подготовку к нападению на СССР» и что эта подготовка «продолжалась до весны 1940 г.» [10, с. 96]. К концу февраля 1940 г. Франция была готова отправить в Финляндию пятидесятитысячный экспедиционный корпус. В январе 1940 г. генерал Вейган, командующий войсками Франции на Среднем Востоке, предложил план действий против СССР с участием Румынии, но французское правительство склонялось к организации нападения на СССР с юга «путём воздушной бомбардировки центров советской нефтяной промышленности в Баку и Батуми» [10, с. 129-130]. Фашизм победил во Франции, писал В.П. Смирнов, «только после её военного поражения. Однако в течение всей “странной войны” происходила фашизация страны, подготовившая фашистский переворот и создание правительства Виши. Фашизация политического режима привела к усилению влияния пораженцев, подорвала обороноспособность
страны, способствовала её военному разгрому» [10, с. 168-169].
Франковед Л.П. Лавров также считал, что правящие круги Франции имели возможность «не допустить развязывания Второй мировой войны. Для этого им надо было отказаться от потворствования агрессивному германскому империализму, от политики преступного сговора с ним и всерьез позаботиться об организации коллективной защиты европейского и всеобщего мира» [11, с. 320]. Но лидеры Франции были убеждены, что «общность классовых интересов правящих кругов Франции и Германии возьмут верх, в результате чего гитлеровская агрессия будет развиваться исключительно в восточном направлении». В результате такой политики «Франция лишилась самого могучего союзника (СССР) и сама поставила себя под удар фашистского агрессора в 1939-1940 гг.». Объявление войны фашистской Германии в
1939 г. «не входило в расчёты французского и английского правительств, но они были вынуждены это сделать». Ведя «странную войну», они хотели ограничиться созданием барьера против вторжения гитлеровской армии на их территорию и отсидеться за «Линией Мажино» до более благоприятного для себя момента. Во внешней политике их действия во время войны «были продолжением того же мюнхенского курса на примирение с гитлеровской Германией и организацию совместного нападения на Советский Союз» [11, с. 321-322].
Французская военная доктрина, по оценке Л.П. Лаврова, носила оборонительный характер, а высшее командование, будучи «чрезмерно самоуверенным», недооценивало «роль танков и авиации», рассматривая французскую армию как «самую сильную в мире, лучше всех обученную, лучше всех вооруженную и имеющую лучшее командование» [11, с. 110-111]. Обращаясь к проблеме коалиционной политики французского правительства после начала войны, Л.П. Лавров писал, что правительства Эдуарда Даладье (10 апреля 1938 г. - 21 марта 1940 г.), а затем и Поля Рейно (21 марта 1940 г. - 1 июня 1940 г.), «поглощенные подготовкой военных авантюр против Советского Союза, уделяли крайне мало внимания укреплению международных позиций Франции и по существу ничего не делали для того, чтобы склонить на борьбу с фашизмом страны, занимавшие нейтральную или неустойчивую, двойственную позицию» [11, с. 191-192]. Они не использовали возможности наладить более тесные отношения с Бельгией и добиться заблаговременного ввода англо-французских армий на территорию этой страны. По отношению к Италии, занявшей с начала войны выжидательную позицию, французское правительство «ограничилось пассивным ожиданием развития событий и стыдливо уклонялось от активного воздействия» на эту страну [11, с. 195-196].
Заслуживают особого внимания выводы В.П. Смирнова и Л.П. Лаврова о неоднородности французской финансовой и промышленной элиты межвоенных десятилетий. Франковеды обращали внимание на наличие в ней нескольких группировок, видевших разные способы обезопасить свои деловые интересы и обеспечить безопасность Франции (в том числе и через заключение военного союза с СССР) [10, с. 28; 11, с. 2831]. В то же время, отдавая дань утвердившемуся в отечественной историографии официозному мнению, В.П. Смирнов то и дело перекладывал ответственность за поражение страны с «фашизированной» части французской буржуазии на «империалистическую буржуазию» вообще.
Но даже в самых авторитетных советских изданиях по-прежнему продолжал присутствовать фактически уже опровергнутый исследователями тезис о губительной политике всех «200 семейств». Так, в трёхтомной «Истории Франции», подготовленной авторским коллективом во главе с А.З. Манфредом, Л.М. Видясовой справедливо подчёркивалось, что в предвоенные годы французские правящие круги страны «политически и морально разоружали» общество, которому требовалось максимальное сплочение здоровых сил [12, с. 213-214]. Но вслед за этим неоспоримым выводом следовал уже знакомый тезис, что разгром Франции «явился, прежде всего, следствием классовой ограниченности крупного капитала, охваченного паническим страхом перед собственным народом, перед ростом могущества и влияния Советского Союза. Более того, в работе утверждалось, что французские правящие круги надеялись с помощью иностранных штыков удержать в своих руках власть и установить во Франции фашистский режим, представлявшийся им единственным средством защитить и оградить свои интересы от народа» [12, с. 228-229].
Поэтому не удивительно, что и в многотомной «Истории Второй мировой войны» давалась примерно такая же версия причин французской трагедии 1940 г., дополняемая, конечно, в силу специфики издания, чисто военными её причинами. Начавшиеся весной 1940 г. боевые действия, говорилось в работе, «вскрыли серьезные просчеты в строительстве вооруженных сил союзников. Франция, израсходовав колоссальные средства на строительство сверхмощной линии Мажино, не сумела создать сильной авиации и механизированных войск». Во французской армии «не хватало новых видов вооружения». Пассивно-выжидательный характер стратегии союзников «заранее отдавал стратегическую инициативу в руки противника». Руководство Англии и Франции «не ставило с начала войны с Германией решительных стратегических целей, счи-
тая, что оборона является предпосылкой и основным условием победы». С первых дней боевых действий союзное командование проявило «явно недостаточную способность к руководству войсками в сложной оперативно-стратегической обстановке» [13,
с. 120-121].
Анализ причин трагедии Франции начинался, однако, с констатации «капитулянтской политики правительств»: «французская буржуазия боялась народа, боялась укрепления сил, которые в 1936 г. обеспечили победу Народного фронта. Стремление покончить с демократическим движением трудящихся, подавить революционные выступления рабочего класса, поставить вне закона компартию и установить в стране “сильную власть” - эти мотивы стали определяющими для социальной верхушки Франции. Война показала, что политические лидеры Англии и Франции, надеясь договориться с Гитлером на антисоветской основе, «оказались неспособными обеспечить всестороннюю подготовку своих стран к вооруженному столкновению с фашистскими государствами» [13, с. 119-120].
Г. М. Ратиани в работе «Судьба двух республик во Франции», первая часть которой, посвященная гибели Третьей республики, является переизданием работы того же автора 1969 г. «Конец третьей республики во Франции», писал: «Если не иметь всё время ввиду, что англо-французские правящие круги делали всё возможное, чтобы найти пути для сделки с Гитлером, то западноевропейская политика в месяцы “странной войны” походила бы на сумасшедший дом: фашистская Германия спешно готовилась к нападению на Францию и далее на Англию, а в Париже и Лондоне так же спешно готовились к нападению на Советский Союз» [14, с. 35]. Касательно внутриполитического положения в стране после начала немецкого наступления автор полагал, что верх взяли соглашатели и капитулянты, видевшие в Гитлере защитника от большевистской революции в Европе.
Последний тезис в советские времена стал своего рода аксиомой. Не случайно даже В.П. Смирнову в своей новой работе 1979 г. пришлось основные причины поражения Франции связать с тем, что французские правящие круги, «охваченные страхом перед революцией и коммунизмом, в момент немецкого наступления фактически отказались от сопротивления и капитулировали. чтобы сохранить свои классовые привилегии» [15, с. 190].
Переоценка роли советского фактора в международных отношениях кануна и начала Второй мировой войны прослеживалась и в работах А.М. Самсонова. Исследователь уделял большое внимание военному фактору поражения англо-французской коалиции на западном фронте в 1940 г.
Франция, писал он, со времен Первой мировой войны «слабо совершенствовалась в военном отношении». Организация её вооруженных сил, развитие стратегии, оперативного и тактического искусства «застыли на уровне Первой мировой войны». Армия во многих областях боевой техники отставала. Вся подготовка к возможной войне с Германией проводилась «исходя из принципов оборонительной стратегии» [16, с. 66]. Значительную роль в поражении Франции
1940 г., по мнению автора, сыграло то, что во внешнеполитическом курсе ведущих держав капиталистического мира «преобладали тенденции антисоветизма», поскольку ими двигала «боязнь революционного и демократического движения в своих собственных странах» [16, с. 23]. Затишье на Западном фронте в период «странной войны» «они истолковывали как свидетельство готовности германских руководителей к созданию единого антисоветского союза с Францией и Англией». Эта политика «подорвала силы национального сопротивления изнутри». Стремление к «новому крестовому походу империалистов против социалистической России в действительности привели Францию к катастрофе» [16, с. 66-67].
Таким образом, при освещении причин французской трагедии 1940 г. советскими авторами было принято выделять, прежде всего, недальновидность политики правящих кругов Франции и Англии, покоящейся на антисоветизме, страхе перед революцией, недооценке угрозы фашизма, а также недостатки в военном строительстве западных держав в межвоенные десятилетия. Несмотря на подвижки, произошедшие в последние десятилетия, ряд проблем предвоенной французской истории, как и прежде, не получает в отечественной историографии осмысления, хотя ранее они уже и поднимались исследователями.
В работе 1973 г. исследователь Ю.И. Ру-бинский, анализируя борьбу классов и партий во Франции в межвоенные десятилетия, пришёл к выводу, что «разгром Франции и её капитуляция под ударами гитлеровских полчищ в июне 1940 г. были в гораздо большей степени предопределены внутренними факторами, чем военными и международными». Но нередко данный тезис «трактуется чересчур упрощенно - всё дело сводится к тому, что французский правящий класс в целом, ослеплённый после Народного фронта страхом перед “красной опасностью” и ненавистью к коммунизму, сознательно шёл к поражению и чуть ли не призывал германские войска на помощь для борьбы против собственного “внутреннего врага” - революционного пролетариата, как это было в момент Парижской коммуны». Данная трактовка, по мнению автора, представляется чересчур поверхностной. Весь ход событий вплоть до осени 1938 г.
«убедительно показал, что монополии во Франции оказались достаточно изворотливыми, чтобы справиться с Народным фронтом собственными силами». Дело было не только в «близорукости, продажности, трусости или злой воле буржуазных политиков Третьей республики, но и в особенностях объективной расстановки классовых сил, сложившейся в тот момент во Франции и в мире» [17, с. 442]. Ю.И. Рубинский пояснял, что победоносная для Франции Первая мировая война «стала исходной точкой процесса глубочайшего внутреннего разложения, охватившего прежнюю систему её (буржуазии) политического господства снизу доверху». Прежние общественные устои «прогнили, распались, а новые ещё далеко не были созданы... Франция первой трети XX века оказалась особенно плохо подготовленной к новым требованиям времени» [17, с. 4].
Заслуживающее внимание замечание, распространенное в литературе на французском языке, что Франция межвоенных десятилетий переживала кризис, не получило, однако, развития ни в работах самого Ю.И. Рубинского, которого интересовали иные сюжеты французской истории, ни в исследованиях других отечественных фран-коведов. Остается не совсем понятным характер этого кризиса, его глубина, спровоцировавшие его процессы, связь его с государственным строем Третьей республики и т. п. Требует детального изучения также считавшийся в советские времена «крамольным» вопрос: не сыграло ли определённую роль в поражении Франции пребывание у власти Народного фронта, направившего значительные средства на невиданные по масштабу социальные реформы? Пристального внимания заслуживает рассмотрение «английского фактора» оборонной политики Франции на начальном этапе новой мировой войны (степень зависимости Парижа от принимаемых в Лондоне решений, связь акций французского правительства с той военной и дипломатической помощью англичан, на которую оно рассчитывало, и др.).
В исторической литературе разных стран считается бесспорным, что в быстром достижении поставленной в 1940 г. гитлеровским командованием цели существенную роль сыграло изменение плана развертывания немецких войск перед наступлением на Западном фронте. А.М. Самсонов, например, соглашался с данным утверждением, считая, что «действия союзников лишь способствовали этому, поскольку группировка их сил осталась прежней» [16, с. 70]. Но насколько правомерно это утверждение? Эти и ряд других проблем предвоенной французской истории, имеющих отношение к трагедии 1940 г., по-прежнему ждут своего решения.
ЛИТЕРАТУРА
[1] История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) : краткий курс. М., 1938.
[2] Армстронг Г. Ф. Падение Франции. М., 1941.
[3] См.: История дипломатии. Т. 3 : Дипломатия в период подготовки Второй мировой войны (1919-1939 гг.) / под ред. В. П. Потёмкина. М. ; Л., 1945 ; Фальсификаторы истории. Историческая справка Совинформбюро. М., 1948 ; Бендрикова Л. А. Франция 1929-1939 гг. М., 1957. С. ; Деборин Г. А. Вторая мировая война. М., 1958 ; Тельпуховский Б. С. Великая Отечественная война Советского Союза. М., 1959 ; Борисов Ю. В. Новейшая история Франции. 1917-1964 гг. М. : Просвещение, 1966 ; Кис-сельгоф И. С. История Франции в годы Второй мировой войны. М. : Высшая школа, 1975.
[4] Зубок Л. И., Захаров С. В., Миллер А. Ф. Новейшая история (1924-1939). Стенограммы лекций, прочитанных в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б). М., 1946.
[5] См.: Рукопись статьи М. Н. Тухачевского «Военные планы Гитлера» с правкой И.В. Сталина // Известия ЦК КПСС. 1990. № 1. С. 160-169 ; Иванов Л. Н. Подготовка и первые итоги второй империалистической войны на море. М. : Военмориздат, 1941. Использование механизированных соединений в современной наступательной операции и ввод механизированного корпуса в прорыв (доклад генарал-полковника Д.Г. Павлова на совещании высшего состава РККА 23-31 декабря 1940) // Русский архив: Великая Отечественная. Т. 12 (1-2) : Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА (23-31 декабря 1940 г.). М. : ТЕРРА, 1993.
[6] Широбоков Ю. Н., Ефанов А. И., Куклин С. М. Военная история. Кн. 2. Омск, 2003.
[7] История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 гг. : в 6 т. Т. 1: Подготовка и развязывание войны империалистическими державами. М., 1960.
[8] Секистов В. А. «Странная война» в Западной Европе и бассейне Средиземного моря (19391943 гг.). М., 1958.
[9] Проэктор Д. М. Блицкриг в Европе: Война на Западе. М. ; СПб., 2004.
[10] Смирнов В. П. «Странная война» и поражение Франции. М., 1963.
[11] Лавров Л. П. История одной капитуляции. Как Франция была выдана Гитлеру. М.,1964.
[12] История Франции : в 3 т. / под ред. А. З. Манфреда. Т. 3. М., 1973.
[13] История Второй мировой войны 1939-1945 : в 12 т. Т. 3: Начало войны. Подготовка войны против СССР. М. : Воениздат, 1974.
[14] Ратиани Г. М. Судьба двух республик. М. : Мысль, 1980 .
[15] Смирнов В. П. Новейшая история Франции. М. : Высшая школа, 1979.
[16] Самсонов А. М. Крах фашистской агрессии 1939-1945. М. : Наука, 1980.
[17] Рубинский Ю. И. Тревожные годы Франции. Борьба классов и политических партий от Версаля до Мюнхена (1919-1939 гг.). М. : Мысль, 1973.
