Советская интеллигенция в постсоветском обществе Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации»

УДК 1:316

Дакоро Мария Анатольевна

докторант кафедры социологии, политологии и права ИППК Южного федерального университета milena.555@mail .ru Maria A. Dakoro

Doctoral student of the Chair of sociology, political science and law of the Institute of retraining of Southern Federal University Milena.555@mail .ru

Советская интеллигенция в постсоветском обществе Soviet intellectuals in post-Soviet society

Аннотация. Статья посвящена социальной динамике советской интеллигенции после краха советского режима, структурным изменениям этой группы, изменению её социального статуса и функций.

Ключевые слова: интеллигенция, советский режим, либерализация, модернизация, архаизация, постсоветское общество, образование, ценности, социальная структура, социальная мобильность.

Annotation. Article is devoted to the social dynamics of the Soviet intelligentsia after the collapse of the Soviet regime, the structural changes in this group, a change in its social status and functions.

Keyword:. intelligentsia, the Soviet regime, liberalization, modernization, archaism, post-Soviet society, education, values, social structure, social mobility.

Советская интеллигенция, настроенная оппозиционно по отношению к советскому политическому режиму, представляла собой, тем не менее, важнейший структурный элемент этого режима, обеспечивающий его культурное воспроизводство и социально-экономическое развитие. Крах советской системы привел к радикальным изменениям в существовании советской интеллигенции. Радикальные экономические реформы и потрясения привели, прежде всего, к существенному падению её уровня жизни и утрате прежнего, пусть и не очень высокого, но все же достаточно почитаемого социального статуса. Многие представители наиболее типичной, инженерно-технической, интеллигенции оказались просто безработными и пополнили армию «челноков» и мелких предпринимателей -типичного слоя российского общества эпохи 1990-х г.г. Как бы ни сложилась в дальнейшем судьба этих людей, они по факту перестали быть интеллигенцией, переместившись в иные социальные слои.

Система образования устояла (хотя разные её сегменты - в разной мере), но при этом значительно понизился уровень оплаты труда преподавателей и радикально ухудшились условия для продуктивной научной деятельности.

Существование системы высшего образования в постсоветские годы определялось двумя основными тенденциями: непрекращающимся реформированием этой системы «сверху», характеризующимся сохранением зависимости вузов от государства - в финансовом, управленческим и содержательном аспектах; и попытками вузов «вписаться» в новые рыночные и культурные условия. Обе тенденции вели к падению качества образования.

Первая вела и ведет к дестабилизации и растущей бюрократизации образовательной деятельности. Вторая, способствуя, с одной стороны, открытию множества новых специальностей, востребованных абитуриентами, сопровождалась увеличением количества вузовских филиалов с низким качеством подготовки студентов, нехваткой подготовленных кадров, снижением требований к студентам.

Низкий уровень оплаты труда вел к вымыванию наиболее мобильных и инициативных кадров из системы образования, расцвету коррупции в образовательных учреждениях, а также нецелевому использованию государственного финансирования руководством вузов, в чем образовательная управленческая элита подражала политической.

Не вдаваясь в подробности крайне сложного процесса реформирования и трансформации постсоветского образования, что является темой для отдельного исследования, можно отметить только общие последствия этих процессов: падение качества образования; подмена ценности знания и квалификации ценностью диплома и других формальных знаков статуса; падение престижа интеллектуального труда, особенно в сфере образования и науки; падение качества исследовательской и научной работы; расцвет коррупционных схем в сфере образовательной и научной деятельности. Иными словами, говоря об образовании постсоветского периода, можно уверенно употреблять термин «деградация». Продолжает происходить именно деградация советской системы образования без формирования новой модели образовательной системы. Несколько успешных новых вузов в Москве и Санкт-Петербурге, функционирующие в специфических и практически льготных условиях, не могут изменить общей ситуации в стране.

Общим итогом постсоветской трансформации для интеллигенции стало размывание этого слоя, связанное с общей реструктуризацией постсоветского общества и отказом государства от тех функций, которые выполняла советская интеллигенция - функции поддержания определенного уровня культуры населения и функция идеологической поддержки режима. Сокращение индустриальной базы, вызванное крахом советской экономической модели, повлекло за собой невостребованность технической интеллигенции. Постсоветское государство практически отказалось и от финансирования и поддержки фундаментальных научных исследований, а никаких иных источников финансирования такого сложного и дорогостоящего института, как фундаментальная наука, в нынешнем российском обществе с его сырьевой экономикой просто не существует.

На место более или менее культурно- и функционально- монолитной советской интеллигенции пришло сразу несколько групп интеллектуального труда, четко различающихся и по своим социальным функциям, и по ценностям, и по уровню доходов.

Отметим сначала группы, представляющие собой практически реликт советской интеллигенции: это, прежде всего, работники образования и науки, сотрудники сохранившихся еще от советской эпохи «институтов культуры» -сохранившихся музеев, библиотек, государственных театров и т.д.

В рамках группы работников образования и науки существуют значимые различия - среди ученых (они же, по большей части, преподаватели вузов) есть численно незначительная группа тех, кто сумел вписаться в международное научное сообщество, освоил практику получения грантов и обрел, таким образом, доступ к относительно независимому финансированию. Среди этой группы много тех, кто собирается покинуть Россию или совмещает деятельность в России и за рубежом. Это наиболее мобильная и продвинутая часть научного сообщества, которая, к сожалению, незначительна. Есть основания опасаться, что она будет уменьшаться, поскольку научная деятельность в России практически не востребована, и тому, кто может и хочет заниматься наукой, проще уехать туда, где его труд будет нужен. Для остальной массы научных и образовательных работников. работающих в условиях разлагающейся советской системы образования, характерно другое значимое разделение - на рядовых сотрудников и управленцев разного уровня. Между этими группами существует большой разрыв в уровне оплаты труда и, соответственно, определенное напряжение. При этом рядовые работники лишены внятных перспектив карьерного роста, обещающих значимое улучшение экономического положения, а также практически любых механизмов защиты от произвола начальства. Однако, как это ни странно, для обеих подгрупп в равной степени характерны ностальгические настроения, связанные с утраченным советским прошлым, антизападничество и антиамериканизм, иллюзорные страхи по поводу утраты цивилизационной идентичности.

Следующая заметная группа работников интеллектуального труда - это журналисты и публицисты. Сфера СМИ претерпела куда более заметные изменения в постсоветский период, чем система образования. Большинство работающих здесь так или иначе вынуждены ориентироваться на рынок и вкусы массовой аудитории. Это повлекло за собой закономерный итог -снижение качества информационной продукции, точнее - не снижение, а глубокую метаморфозу этого содержания. Постсоветские СМИ функционально отличаются от советских СМИ, чьей задачей было не только информирование, но также идеологическая обработка и воспитание своей аудитории. Нынешние коммерческие СМИ выполняют, в основном, развлекательную функцию, что имеет в качестве следствия практическое исчезновение серьезной аналитической журналистики и публицистики. При коммерциализации нынешних российских СМИ они вовсе не свободны полностью от государственного контроля, что касается в первую очередь

электронных СМИ, но и печатных тоже. Результатом становится «кентавр» идеологизации и коммерциализации, функция же независимой аналитики, приобщения аудитории к достижениям высокой культуры, просвещения, выполняемая в ряде западных стран общественными (не коммерческими и не государственными) СМИ, не выполняется практически никем.

Работники СМИ, в отличие от работников образования и науки, не испытывают ресентимента, поскольку ощущают свою социальную востребованность в новых условиях. Журналистика рассматривается в нынешнем российском обществе как вполне престижная деятельность, дающая возможность наиболее успешным получать высокий доход и влиять на общественное мнение. Рост престижа этой сферы деятельности естественным образом связан с важностью СМИ в современных обществах. Учитывая коммерческую и развлекательную направленность большинства отечественных СМИ, работников этой сферы уже крайне сложно относить к интеллигенции, поскольку они явным образом не формулируют никаких смыслов и идей. Тем не менее, их влияние на аудиторию весьма значительно. Правда, это сложно назвать интеллектуальным влиянием.

Среди публицистов и журналистов формируется определенная оппозиция нынешнему политическому режиму, хотя собственно «оппозиционные» СМИ занимают весьма незначительный сегмент общего рынка СМИ.

Третья значительная группа пришла на смену «творческой интеллигенции» советского периода. Это люди искусства, артисты, художники, писатели и т.д. Эта группа весьма неоднородна и в идейном, и в экономическом смысле. Часть группы, востребованная соответствующим рынком, имеет высокие доходы и высокий социальный статус. Сюда относятся, главным образом, деятели массовой культуры, разных её уровней.

Те, чья деятельность связана с «государственными институтами культуры», нередко имеют низкие доходы и ощущают свою невостребованность. Отдельный и специфический сегмент образуют новаторы и экспериментаторы от искусства, чье положение нестабильно и может измениться в любую сторону в зависимости от обстоятельств.

Новая сфера приложения сил интеллектуалов - сфера интеллектуального «сопровождения» власти - сюда можно отнести разнообразных политтехнологов, различные группы экспертов, чьи знания используются представителями власти для решения определенных управленческих задач.

Таким образом, в социальном плане в постсоветском обществе интеллигенция перестала существовать как единая группа, распавшись на несколько профессиональных групп, занятых различными видами интеллектуального труда и значительно различающихся и по финансовому положению, и по идейно-ценностным ориентациям. В структурном плане положение интеллектуалов в российском обществе приблизилось к положению аналогичных групп в западных обществах. Однако структура российской экономики обуславливает относительно низкую

востребованность квалифицированного интеллектуального труда. С другой стороны, государство сохраняет значительное присутствие в сфере образования и науки, что консервирует зависимость интеллектуалов, занятых в этой сфере, от государственной бюрократии.

А.Эткинд, описывая нынешнее состояние российского общества как демодернизацию, отмечает:

«В России есть две группы населения, которые особенно страдают от сырьевой зависимости. Это интеллектуалы, с одной стороны, и женщины, с другой. Именно поэтому эти две группы и статистически, и символически доминировали в протестном движении последнего времени.

...конечность природных ресурсов, например нефти, определяет их высокую цену в XXI веке. Но прирост знания бесконечен, и потому знание используется все больше, а стоит все меньше. Таким образом, модернизацию можно еще определить как создание все большей стоимости с использованием все меньшего количества природных ресурсов. Стоимость создается, экономический рост продолжается, но ресурсы замещаются знанием, природная среда - человеческим капиталом.

.покупая iPhone, мы платим именно за знание, вложенное в него, а не за его материальную составляющую. Это знание есть производная от человеческого капитала: в каждый iPhone вложено столько-то образования, которое получили его создатели; столько-то медицинской помощи и прочих социальных услуг, которые сделали их энергичными, творческими людьми; столько-то транзакционных издержек (а они велики), которые нужны для того, чтобы отобрать создателей iPhone, мотивировать их креативность, поощрить их социабельность и все остальное, что нужно для создания iPhone. Короче говоря, модернизация состоит в том, что человеческий капитал вытесняет - по объему и по значению - все остальные виды капитала . Демодернизация начинается и кончается обратными процессами: умножая капитал, сырьевое проклятие делает ненужными и труд, и знание» [1].

Таким образом, примитивизация российской экономики в постсоветский период выталкивает интеллектуалов, производящих действительно новое знание и новые идеи, а не развлекательный или идеологический «контент», на обочину общества. Это не может не стимулировать накопление протестных настроений - именно в среде интеллектуалов, хотя и не только среди них.

Не только архаизация экономики, но и эволюция постсоветского политического режима оказала влияние на социальное положение и мировоззрение современной российской интеллигенции. В 2000-е годы происходила постепенная стабилизация авторитарного режима, сопровождающаяся определенным свертыванием демократических свобод на фоне сохранения и обострения ряда социальных проблем. В подобных условиях в российском обществе, в наиболее продвинутом его сегменте, накапливаются критические настроения по отношению к существующему режиму. И выразителем этих оппозиционных настроений нередко становятся

интеллектуалы - публицисты, писатели и журналисты, реже - представители иных интеллектуальных групп.

Таким образом, в новых условиях происходит некоторая реанимация традиционной российской поведенческой матрицы интеллектуальной фронды. Её представители отождествляют себя с носителями передовой культурной традиции и передовых ценностей, источником которых по-прежнему выступает Запад. Однако происходит важное изменение в отношении к «народу». Эта новая «интеллигенция», предпочитающая уже не называть себя интеллигенцией, не чувствует своего единства с «народом». Для традиционной российской интеллигенции досоветского периода, для советской интеллигенции 60-80-х «народ» представлял собой начало позитивное. «Народ» следовало просвещать и защищать, а также учиться у него некоей вековой мудрости. Нынешняя российская критическая либеральная интеллигенция настроена по отношению к «народу» зачастую враждебно, поскольку на него возлагается вина за поддержку авторитарного режима, политическую пассивность, низкую культуру и т.д. Парадокс заключается в том, что нынешняя политическая элита, которую критикует современная демократическая интеллигенция, оказывается в культурном плане довольно близка «народу» - говоря более точным социологическим языком - более близка установкам и ценностям большинства населения России. Или, по крайней мере, нынешней политической элите выгодно демонстрировать подобную близость, играя на преобладающих установках масс.

Характерным примером может быть идеологическая эксплуатация стихийно и естественно возникшей ностальгии по советскому прошлому, воспринимаемому большинством как эпоха порядка, стабильности, гарантированности определенного уровня жизни. Нынешней власти, в условиях кризиса легитимации и растущих социальных проблем, удобно использовать рудименты советской символики и мифологии для «убаюкивания» массового сознания. За фасадом конструируемого советского мифа, поощрения примитивных поведенческих и идейных стереотипов осуществляется постоянное свертывание социальных обязательств государства, сужение пространства не только экономической свободы, но и других прав и свобод человека. Но фальшивое единение «верхов» и «низов» на базе мертвых символов позволяет до поры до времени игнорировать накапливающиеся проблемы. Интеллектуалы не могут не видеть двусмысленности и опасности данной ситуации, отсюда - их растущий критический настрой. Но опираться они могут лишь на таких же, как и они сами, а это не самая широкая социальная база. Осознание своей изолированности стимулирует отчуждение этой группы от российского общества в целом. И в нынешних условиях интеллектуалы уже не могут уповать на «народ».

Следует отметить, что и «народ» качественно изменился. Широкая доступность высшего образования - более широкая, чем в советское время, о чем сейчас редко вспоминают, в значительной степени девальвировала

ценность этого образования. Размываются объективные критерии, позволявшие ранее выделить «интеллигента» из массы «неинтеллигентного» - необразованного большинства.

Другой фактор, размывающий границу между интеллигенцией и народом - интернет. Интернет предоставляет возможность любому человеку, владеющему элементарными навыками компьютерной грамотности, распространять свои идеи. Распространение интернета разрушает культурные иерархии, а именно определенная культурная иерархия дает интеллектуалу возможность претендовать на особую значимость своего мнения.

Возвращаясь к проблеме политической оппозиционности нынешней российской интеллигенции, следует отметить, что не вся нынешняя интеллигенция является носителем либеральных ценностей [2]. Существуют и левые интеллектуалы, и интеллектуалы правого, националистического толка. При этом последние имеют больше шансов снискать народную поддержку, поскольку в постсоветской России межнациональные проблемы постоянно обостряются, рост националистических и ксенофобских установок фиксируется социологическими опросами. Левые и националистические интеллектуалы, в отличие от либеральных, склонны скорее апеллировать к мнению большинства, чем презирать его. Левые и правые интеллектуалы, если не считать наиболее радикально настроенных, могут в большей степени претендовать на благосклонность властей, поскольку власть старается использовать и элементы левой, и элементы «национальной» риторики.

Некоторое оживление «интеллигентского дискурса» не следует преувеличивать. Как показывают социологические опросы, интеллигенция не пользуется в современном российском обществе большим влиянием. Само понятие «интеллигенция» утратило былую притягательность, и сегодня даже те, кого можно было бы причислить к этой группе, предпочитают называть себя иначе - интеллектуалами или, с недавнего времени, «креативным классом». Низкое влияние интеллигенции или интеллектуалов в обществе обусловлено целым рядом причин экономического и культурного характера. К экономическим следует отнести уже упомянутую выше низкую востребованность интеллектуального труда, низкий уровень заработной платы - тех интеллектуалов, которые работают в государственных образовательных учреждениях и институтах культуры, низкий престиж их деятельности. К культурным - изменение системы ценностей, мировоззренческий кризис, архаизация культуры, упрощение и снижение культурных запросов населения, с чем связана узость рынка интеллектуальной продукции и преобладание на этом рынке продукции не самого высокого качества. Говоря о рынке культурной продукции, следует отметить такой важный фактор, как вынужденная конкуренция отечественных производителей с западными. Немногочисленный интеллектуальный зритель и слушатель сегодня предпочитает потреблять доступную западную культурную продукцию как более качественную.

Таким образом, в постсоветский период произошел распад советской интеллигенции, возникло несколько профессиональных групп, занятых разными видами профессиональной деятельности. При росте спроса на образование понизилось его качество, понизился статус таких традиционно интеллигентских занятий, как наука и преподавание, как в вузе, так и в школе [3]. Изменился статус «работников литературы и искусства» - вместо моральных наставников нации они превратились в тех, кто развлекает потребителя. Они могут влиять на потребительские вкусы, но никак не на мировоззрение и мораль. Исчезновение советской интеллигенции привело к возникновению в обществе мировоззренческого и ценностного вакуума, который до сих пор некому заполнить.

Литература:

1. Эткинд А. Петромачо, или механизмы демодернизации в ресурсном государстве // Новое литературное обозрение, 2013, № 2(88)/

2. Волков Ю.Г. Российское общество: состояние и перспективы идеологической сферы // Социально-гуманитарные знания. 2014. № 2.

3. Посухова О.Ю. Работа мечты: сравнительный анализ представлений жителей Ростовской области и России// Власть. 2013. № 5.

Literature:

1 . Etkind A. Petromacho, or demodernization mechanisms in the resource state//the New literary review, 2013, No. 2(88) /

2 . Volkov Yu.G. Russian society: state and prospects of the ideological sphere//Social and humanitarian knowledge. 2014 . No. 2.

3 . Posukhova O. Yu. Dream work: comparative analysis of representations of inhabitants of the Rostov region and Russia/Power. 2013 . No. 5.