CC BY
31
А.З. Цховребова
ЮЖНАЯ ОСЕТИЯ И АБХАЗИЯ В КОНТЕКСТЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ
ГЕОСТРАТЕГИИ РОССИИ
В данной статье автор рассматривает политическую стратегию России по отношению к Южной Осетии и Абхазии, проблемы национальной и федеративной политики Российской Федерации на Северном Кавказе. Предлагаются возможные пути модернизации региона. Важное место в статье отводится вопросам укрепления федеративных отношений.
Ключевые слова: независимость, Абхазия, геостратегия, ассоциированное государство, российский федерализм, модернизация, воссоединение.
Проблемы признания и независимости новых кавказских государств занимают важное место в российском политическом и научном дискурсе и, судя по всему, еще долго будут предметом научных изысканий, экспертных оценок и политических баталий, т.к. вопросы дальнейшего социально-политического развития и перспектив независимости Южной Осетии и Абхазии оказывают прямое влияние на безопасность России и сопредельных государств, в частности, этнополитические процессы на Юге России. Безусловно, многое зависит от развития международных процессов и позиции России в этом вопросе. Тем не менее сегодня, когда система российских военно-политических и экономических гарантий независимости Абхазии и Южной Осетии детально прописана в обширных двусторонних договорах, время не только говорить о различиях национальных стратегий этих государств (между задачами укрепления независимости Абхазии и задачами воссоединения разделенного народа Осетии. - А.Ц.), но и формулировать перечень фундаментальных задач их государственного строительства.
С точки зрения внешней политики, это существенный успех и прорыв России, что же касается внутренней политики, то это вызов, на который еще предстоит ответить [1].
В связи с этим возникает ряд важных вопросов: чем обусловлена различная политическая стратегия будущего развития двух новых государств? Как отразятся новые отношения России с Абхазией и Южной Осетией, реализация их государственной политической стратегии развития на решении проблем, связанных с национальной и федеративной политикой РФ на Северном Кавказе?
Ученые и политики уже делают определенные выводы и пытаются проанализировать и спрогнозировать наиболее вероятные пути развития Южной Осетии и Абхазии в среднесрочной перспективе, конфигурацию их взаимоотношений с окружающим социумом.
Так, уже со всей определенностью можно констатировать тот факт, что после событий августа 2008 г. и признания Россией независимости Южной Осетии и Абхазии взаимоотношения с двумя вновь признанными республиками приобрели характерные признаки и формат ассоциированных государств*.
Одним из основных факторов, которые во многом предопределяют вероятный путь развития новых государств, их политическую стратегию будущего, являются российские внутриполитические приоритеты на Северном Кавказе.
Следовательно, новые отношения с Абхазией и Южной Осетией, реализация их государственной политической стратегии развития отражаются и на решении проблем, связанных с внутренней геополитикой РФ на Северном Кавказе [2].
События последнего времени продемонстрировали значение Северо-Кавказского региона для Российской Федерации как стратегически важного, во многом определяющего состояние ее национальной безопасности. Северный Кавказ - самый
сложный регион с точки зрения социально-экономической ситуации, государственного управления и обеспечения национальной безопасности России.
Этим проблемам посвящено большое количество исследований и научных дискуссий [3]. Нас же интересует то, как реализация национально-государственных стратегий развития Абхазии и Южной Осетии отразится на решении проблем российского федерализма на Юге России.
Так, по мнению экспертов, прием Абхазии в состав России на правах субъекта Федерации ставит ряд серьезных вопросов. Во-первых, если количест-во субъектов Российской Федерации и так чрезмерно велико, то насколько обоснованно его дальнейшее увеличение? Прием Абхазии в состав России в качестве части Краснодарского края, по-видимому, является неприемлемым вариантом для абхазской стороны (это подтверждает и ситуация с Адыгеей. - А.Ц.). Признание Россией независимости Абхазии, безусловно, соответствовало консенсусу адыго-черкесских народов России: не только собственно живущих в России абхазов, но и абазин, кабардинцев, адыгов, черкесов. 26 августа, несомненно, был днем всех черкесских народов России. Немаловажно и то, например, что признанная Абхазия стала одним из главных факторов сохранения самостоятельности такого «титульного» субъекта Российской Федерации, как Адыгея, в контексте проектов ее объединения с Краснодарским краем. Возможно и то, что активизация в конце 2008 года общественной дискуссии о судьбе кавказских «двусубъектных» республик федераций (Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии) и идеи «Великой Черкесии» также стала возможной на фоне нового статуса Абхазии. Поэтому реализация адыгочеркесского единства народов России и независимой Абхазии требует создания внятного баланса между компетенциями двух государств, межрегиональных связей, не ставящих под сомнение ни субъектность Абхазии, ни целостность России.
Отмечается высокий уровень клановости власти в Абхазии. Федеральный центр слабо контролирует абхазскую внутреннюю политику. Прием в состав России еще одного плохо контролируемого субъекта ослабит влияние Москвы на Северном Кавказе в целом. Тот факт, что популярность России в Абхазии сейчас очень высока, не отменяет логики регионального прагматизма, которая объективно будет заставлять абхазскую элиту максимально отстаивать свою самостоятельность во внутренних делах. Учитывая экономический потенциал Абхазии, ресурсы для региональной фронды у Сухума будут. Кроме того, низкий уровень жизни в Абхазии является прежде всего проблемой Сухума. Россия уже планирует многомиллиардные дотации в Южную Осетию. Аналогичная помощь для Абхазии может стать для федерального центра непосильной нагрузкой [1].
Таким образом, в случае вступления Абхазии в состав России в качестве субъекта Федерации проблемы федерализма на Северном Кавказе не только не уменьшатся, но, возможно, усугубятся. Учитывая отсутствие стремления Абхазии стать частью России, данный сценарий рассматривается как крайне маловероятный.
Другое дело - Южная Осетия. С одной стороны, она является средоточием большинства социально-экономических проблем Северного Кавказа. Но, с другой -ожидаемый процесс объединения Южной и Северной Осетий может стать пилотным проектом укрупнения региона, теперь уже собственно на Северном Кавказе. Проектом, который можно считать исключением в смысле компромисса и баланса интересов федерального центра с северокавказской общественностью*.
Напомним, что в рамках укрупнения регионов предлагаются планы ликвидации государственности республик - субъектов Российской Федерации. Однако опыт показывает, что попытки внести такие изменения в федеративное устройство Российской Федерации чреваты трагическими последствиями для нашего государства. Примеры тому
- упразднение Юго-Осетинской автономной области в Грузии и Нагорно-Карабахской автономной области в Азербайджане. Это привело к росту сепаратизма и межнациональным конфликтам.
Многонациональное Российское государство с точки зрения управления требует большой осторожности, т. к. вопросы сохранения страны как единого непротиворечивого целого и национальной безопасности напрямую связаны с умением находить компромиссные решения в федеративных отношениях. Процесс «укрупнения регионов» в настоящее время ограничен рамками баланса интересов Российской Федерации и ее субъектов, а также принципами федерализма.
Действующая модель федеративных отношений в России включает важную национальную компоненту, о гипертрофированности или устарелости которой говорить преждевременно. На сегодняшний день северокавказские республики и их границы легитимны и достаточно приемлемы. Изменение статуса и границ в регионе вместо улучшения системы управления и хозяйствования способно взорвать мир и относительную стабильность на Северном Кавказе [4]. Игнорирование этой компоненты ради сокращения формального числа субъектов Федерации могло бы обернуться серьезными дополнительными угрозами национальной целостности и безопасности России как многонационального государства. Главное - это улучшение правления, а не административные переделы.
Ранее Москва разумно отказалась от планов включения Адыгеи в состав Краснодарского края из-за непредсказуемости политических последствий. Модернизация была принесена в жертву стабильности. Теперь в качестве «осетинского проекта» Россия получила шанс для модернизации без угрозы разрушения стабильности, поскольку последняя уже давно разрушена Тбилиси. В процессе объединения двух Осетий обязательно возникнут административно-бюрократические, политико-экономические и психологические проблемы, такие же, как в случае объединения любых других субъектов Федерации (конечно, с учетом специфики Северного Кавказа). Именно поэтому объединение двух Осетий - это идеальная площадка для практической отработки процесса «укрупнения регионов». Соответствующий опыт будет незаменим при разработке и решении проблем и вопросов российского федерализма на Северном Кавказе.
В настоящее время главной задачей российской политики на Северном Кавказе эксперты считают модернизацию региона. Глобальный геополитический контекст создал для этого массу возможностей, которыми необходимо воспользоваться. Традиционализм политических отношений в Южной Осетии и Абхазии будет размываться по мере усиления и доминирования российского фактора в области экономики и политики двух стран.
Важной особенностью Северного Кавказа являются низкий уровень жизни и вытекающие из этого социальная и межнациональная напряженность, этносепаратизм. По мнению российских экспертов, рассматривать влияние самоопределения Абхазии и Южной Осетии на ситуацию на российском Северном Кавказе в категориях этносепаратизма как главной угрозе для Кавказа вряд ли представляется верным. И вовсе не потому, что в 90-е годы федеральная власть была слабой, а в настоящее время сильная. Дело в том, что этнический сепаратизм начала 90-х годов имел свои объяснения. Тогда доминировал абсолютно не религиозный дискурс, а этнический.
Нелегитимный распад СССР, одномоментное превращение формальных административных границ в государственные (в контексте их довольно произвольной кройки в советский период) предельно обострили проблему этнической и национальногосударственной идентичности. Все союзные и бывшие автономные республики являлись по составу населения полиэтничными, поэтому распад большого советского социальнополитического пространства, ослабление государственных и других социальных институтов, углубляющийся экономический кризис, не имеющий аналогов для условий мирной ситуации, подтолкнули этническую мобилизацию, формирование этнонационализмов, этнократических режимов [5]. Можно вспомнить осетино-ингушский конфликт, который не рассматривался в категориях религиозного противостояния. Этот
конфликт описывался в этнических терминах. Но с конца 90-х годов ситуация стала меняться: этнический национализм, этнический сепаратизм стали отходить.
В заключение вспомним замечательную фразу яркого американского политика Д.Ф. Кеннеди, которая звучит примерно так: «По-китайски слово “кризис” состоит из двух иероглифов, один означает опасность, или угрозу, другой - благоприятную возможность» [6].
И в этом смысле дальнейшая политика Москвы в отношении Абхазии и Южной Осетии должна строиться не только по принципу «не навреди стабильности», но и по принципу использования открывшихся возможностей для развития региона, его модернизации и укрепления федеративных отношений.
Учитывая, что регион будет играть важную роль в структурировании мирового геополитического пространства, обеспечение и укрепление традиционного влияния на Кавказе для России является ключевой задачей, решение которой позволит ей сформировать мощный геостратегический потенциал, без которого России трудно будет возродиться как сильной и великой державе.
Исследование показало, что векторы взаимоотношений Абхазии и Южной Осетии с Россией уже сейчас являются разнонаправленными. Абхазия, очевидно, ориентируется на строительство полноценного независимого государства, тогда как Южная Осетия - на воссоединение с Северной Осетией в составе Российской Федерации. Подобная различная политическая стратегия будущего развития двух новых государств обусловлена рядом причин:
- интересами местных элит и российскими внутриполитическими приоритетами на Северном Кавказе;
- различным стартовым и социально-экономическим потенциалом развития;
- геополитическими задачами укрепления традиционного влияния в регионе России и воссоединением осетинского народа в комплиментарном культурно-цивилизационном поле Российского государства.
Было показано, что главной задачей российской внутренней политики в регионе является его модернизация в контексте становления отечественного федерализма. В связи с этим заинтересованность России в том или ином характере взаимоотношений с Абхазией и Южной Осетий зависит прежде всего от того, насколько они способствуют решению указанной задачи.
Причины признания Россией независимости Абхазии и Южной Осетии, безусловно, лежат в области внешней политики. Вместе с тем сложившаяся ситуация позволяет Российскому государству использовать процесс воссоединения Южной и Северной Осетий в качестве пилотного проекта укрупнения региона непосредственно на Северном Кавказе. В Южной Осетии нет той стабильности, боязнь нарушить которую обычно является ключевым аргументом против попыток региональной модернизации. Россия получила шанс на примере двух Осетий выстроить историю успеха и на практике отработать подходы к урегулированию непростых внутриэлитных противоречий, возникающих в ходе любого подобного объединения.
Исследование показало, что главная задача проекта «Южная Осетия» - нормализация жизни в республике с целью воссоединения осетинского народа в рамках Российской Федерации, что будет способствовать не только укреплению общероссийской идентичности осетин, но и интегрированности северокавказского сообщества и российской государственности в целом.
При этом эффективность процесса восстановления Южной Осетии, прозрачность в расходовании средств, слаженность в работе местных и федеральных органов власти - все это необходимые составляющие федеральной политики на Северном Кавказе. Продемонстрировав решительность и силу (что очень важно на Кавказе), федеральный центр теперь должен показать предприимчивость и управленческое мастерство.
Абхазия в свою очередь будет для России важным суверенным партнером на Кавказе наряду с Арменией. В отличие от Южной Осетии Абхазии придется самостоятельно восстанавливать свою экономику, по крайней мере до тех пор, пока Сухум не либерализует свое законодательство в некоторых областях экономики.
Отношения России с Абхазией будут строиться по образцу классической ассоциации (общая валюта, гражданство, оборона при полном суверенитете во внутренней политике). Этот выбор сделан Абхазией вполне осознанно, исходя из оценки перспектив самостоятельного экономического развития, что вполне устраивает Россию главным образом в связи с тем, что ее влияние в Абхазии будет в любом случае вполне достаточным, а рисков, связанных с интеграцией Абхазии в состав России, нести не придется.
В целом, по мнению экспертов, югоосетинский и абхазский случаи в сравнении с другими примерами ассоциированных отношений в мире смотрятся вполне перспективно.
Литература
1. Казин Ф. А. Взаимоотношения России с Южной Осетией и Абхазией в сравнительной перспективе // Политические исследования. 2009. № 1.
2. Габараев А.Ш. Вопросы независимости Южной Осетии и Абхазии в российском политическом дискурсе // Республика Южная Осетия: признание и перспективы: Докл. 1-й Междунар. науч.-практ. конф. (7-8 марта 2009 г.). Цхинвал, 2009.
3. Захарченко Ю.М. Институт федерализма в политических процессах на Северном Кавказе (конфликтологический анализ): Автореф. дис. ... канд. полит. наук. Ставрополь, 2005.
4. Тишков В.А. Федерализм и этнический фактор на Северном Кавказе // Будущее российского федерализма: политический и этнический факторы: Докл. науч. конф. (25-26 февраля 2000 г.). Казань, 2000.
5. Черноус В.В. Непризнанные государства Южного Кавказа: региональные версии глобального процесса // http://ippk.edu.mhost.ru/elibrary/uro/uro 29/иго 29 main.htm
6. Плиев А., Джуссоев Р., Дзайнукова М., Кулова М. и др. Грузино-осетинский конфликт: История и современность. М., 2007.
