CC BY
94
НАУКА-ОБРАЗОВАНИЮ
YAK 316 ББК 60.5
Г.Е. ЗБОРОВСКИМ
G.E. ZBOROVSKY
СОиИОЛОГИЯ И ВЛАСТЬ: КАК БЫТЬ ВМЕСТЕ, ЖИВЯ ВРОЗЬ?
SOCIOLOGY AND POWER: HOW TO BE TOGETHER WHILE LIVING APART?
В статье анализируются проблемы взаимоотношений между социологией и властью, характеризуются типы взаимодействий между ними, показываются их перспективы в различных обществах. Делается вывод о том, что оптимальным это отношение может быть только в гражданском обществе.
The article analyses the problem of the relationship between sociology and power. The style of interaction is characterized between them. Their prospects are presented in different societies. The logical deductions are drawn that the optimum option can be only in civil society.
Ключевые слова: социология, власть, типы отношений между социологией и властью, гражданское общество.
Key words: sociology, power, style of relations between sociology and power, civil society.
Проблема, обозначенная в названии статьи, имеет много аспектов. Среди них: отношение социологии к власти и власти - к социологии, место и роль социологии в принятии властных решений, включённость социологии в политические процессы и т. д. Есть и ещё один аспект поставленной проблемы, на котором мы также остановимся, - это власть в самой социологии. Каждый из названных аспектов сам представляет значительную проблему для исследования и практического решения. В совокупности же они все, так или иначе, относятся к комплексу вопросов, характеризующих роль и возможности социологии в становлении и развитии гражданского общества.
Для многих (а, может быть, даже для всех) социологов, начиная с О. Конта, вопрос об отношении социологии к власти был одним из наиболее значимых. Чаще всего в этом вопросе не наблюдалось конформизма её крупных представителей с властью, иначе социология была бы не в состоянии выполнить одну из своих основных функций - критическую. У отдельных социологов реализация критической функции в отношении к власти достигала значительного уровня и привлекала притягивающее внимание многих исследователей и интеллектуалов.
Подобная ситуация очень хорошо просматривается в творческой и практической деятельности (зачастую совпадавшими) выдающегося французского социолога современности П. Бурдьё. Его коллега, также очень крупный современный французский социолог А. Турен в интервью, данном А.Г. Здра-вомыслову, говорил, что «социология Бурдьё направлена против сложивших-
ся форм власти и распределения привилегий, равно как и против политики, обеспечивающей поддержку господствующей власти» [9, с. 101-102]. В этом же интервью Турен подчёркивал, что для Бурдьё социология - это разговор о власти, которая «конструирует социальную реальность с помощью аналитических категорий» [9, с. 112]. Поскольку же социология как раз и занимается таким конструированием, то Бурдьё «формулирует своё понимание социальной реальности как пространства постоянной борьбы между институтами и социальными группами за обладание капиталами различного рода и контроль над ними» [9, с. 99], т. е. за обладание властью. Именно по этой причине проблема власти для социологии приобретает, по мнению Бурдьё, такое большое значение.
Значит ли это, что социология как наука и практика вообще должна быть «антивластной» по своему характеру и вектору деятельности? Представляется, что социология должна быть против не всякой власти, а только такой, которая противоречит гражданскому обществу, мешает его становлению, не признает его сегментацию и структуру. Конечно, это не значит, что все остальное во власти социологию устраивает. Это совсем не так. И выше, характеризуя взгляды Бурдьё на власть, мы старались это показать.
Тогда что же социологию в её отношении к власти устраивает и что -нет? Устраивает, прежде всего, признание самой социологии, её права на институционализацию; стремление властных структур к нормальному, цивилизованному, без давления, без ангажирования отдельных социологических структур и социологов, взаимодействию с социологией; стремление прибегать к выявлению экспертного мнения социологов (и в целом к изучению общественного мнения) по основным проблемам жизни общества; заказы на исследование этих проблем; приглашение к диалогу; уважительное отношение к социологам; действия власти, направленные на реализацию рекомендаций социологов и предложенных ими социальных технологий управления. Устраивают позитивные, подкреплённые конкретными шагами, действия властей, направленные на развитие социологического образования.
Что не устраивает социологию в её отношении к власти? Строго говоря, все то, что было сказано выше, только с обратным знаком. Это равнодушное, незаинтересованное отношение власти к социологии, оказание на неё давления с целью получения необходимого результата в исследовании. Не устраивает отсутствие заказов и финансирования исследований, нежелание использовать социологов для экспертизы при принятии практически всех значимых решений, имеющих социально-экономическую и социально-политическую направленность. Не устраивает снижение интереса к социологическому образованию, проявляющееся в сокращении бюджетных мест на бакалавриат, в магистратуру и аспирантуру. Теперь поставим вопрос «с другой стороны» и попробуем предположить, что устраивает и не устраивает власть в отношениях с социологией, имея в виду все её уровни - федеральный, региональный, муниципальный.
В отличие от социологов, которые порой достаточно откровенно и зачастую нелицеприятно характеризуют своё отношение к власти и с властью, последняя не стремится открыто демонстрировать и громко провозглашать свои взгляды на социологию и её представителей. Она это делает скорее не словами, а делами, либо приглашая к сотрудничеству, либо - что чаще - стараясь не обращать внимание на результаты работы социологов. Но, поскольку не всегда есть возможность «замолчать» эти результаты и они, так или иначе, часто довольно болезненно затрагивают власть, ей приходится реагировать на «выпады» социологов своими «контрвыпадами», часто сводящимися к стремлению каким-то образом дезавуировать выступления (публикации) социологов. В отдельных случаях давление приобретает довольно грубые формы, как это имело место в 2012 г. в отношении Левады-центра, от которого потребовали признать себя «иностранным агентом» в соответствии с печально известным законом о некоммерческих организациях.
Вместе с тем можно приводить примеры и позитивного сотрудничества власти и социологии, особенно при выполнении отдельных проектов. Мы могли бы привести в качестве такого примера исследование на тему «Проблемы обучения и социокультурной адаптации детей мигрантов в Ханты-мансийском автономном округе», выполненное в 2011-2012 гг. по заказу Окружной думы ХМАО - Югры коллективом социологов Сургутского государственного педагогического университета. Исследование получило большой резонанс не только в округе, но и далеко за его пределами, и завершилось публикацией двух монографий (одна из которых была признана лучшей социологической монографией 2012 г. Российским обществом социологов) и целой серии статей в центральных и региональных журналах [3, 4, 5, 6, 7].
Далее коротко рассмотрим проблему взаимоотношения социологии и власти сквозь призму истории российской социологии. Дело в том, что на разных этапах её развития эти отношения не отличались большим разнообразием, причём преобладали в них чёрные и серые цвета. Говоря о первом, дореволюционном этапе (1861-1917 гг.), отметим, что в это время в России существовала дискриминация социологии как науки со стороны царского самодержавия, проявившаяся в стремлении последнего воспрепятствовать её развитию.
Царское правительство рассматривало социологию как угрозу правящему режиму, поэтому вполне понятно, что уровень её институционализа-ции был крайне низким: ни одного факультета, ни одной кафедры социологии не было создано в государственных вузах. Открытие первой кафедры социологии в России в Психоневрологическом институте не в счёт, поскольку институт был частным, да и сам факт открытия и существования кафедры был осуждён тогдашним министром просвещения Шварцем, пришедшим на торжественное открытие института в 1907 г. Криминалом считался ввоз социологической литературы из-за рубежа, о чем писал М.М. Ковалевский, когда он после длительного пребывания за границей вернулся в Россию в 1905 г.
Говоря о втором этапе отечественной социологии, охватившем большую часть XX в. (1917-1991 гг.), следует отметить, что в его границах отношения с властью колебались - от борьбы за своё существование и выживание (до 1930-х гг.) до полного запрета в условиях сталинской диктатуры (1930 -середина 1950-х гг.) и затем - в период второго рождения (конец 1950-х - конец 1980-х гг.) - до стремления к самоутверждению под жёстким контролем партийной власти и партийной цензуры как её неотъемлемой части. В этой связи представляют интерес суждения Б.М. Фирсова о конфронтации двух типов развития социологии в нашей стране в послевоенный период (вплоть до 1980 г.) - естественного и подконтрольного (несвободного, разрешительного, регламентированного сверху). По его мнению, у нас господствовала неестественная форма управления социологией, знаменовавшая собой полную зависимость ученых и администраторов науки от институтов власти, прежде всего партийной и государственной [10, с. 432].
Рассматривая проблему отношений социологии с властью в этот период, мы считаем необходимым привести их типологию, предложенную Б.М. Фирсовым. Он пишет о шести типических моделях этих отношений, называя и характеризуя каждую из них. В условиях ограниченного объёма статьи приведём только лишь названия этих моделей, отсылая заинтересованного читателя к источнику: 1) индивидуальное существование социологов в нише профессиональной деятельности; 2) дистанцирование их от власти; 3) коллективная иммунная защита социологов от власти на основе «игр по правилам»; 4) социальный конструктивизм социологов в сочетании с критическим отношением к институтам партийно-государственной власти; 5) активное сотрудничество социологов с органами власти; 6) поддержка ими режима из карьерных интересов [10, с. 140-151].
Только в рамках третьего периода - с рубежа 1980-1990-х гг. до наших дней - в условиях происходившей институционализации социологии и суще-
ствования её в качестве независимой, автономной, самодостаточной науки удалось добиться свободы (за счёт ликвидации жёсткого контроля и цензуры) и возможности работать в рамках понимания своих собственных научно-практических проблем. Решение этой задачи произошло в 1990-е гг. Конечно, главную роль в данном процессе сыграли запрет КПСС в 1991 г. и широкая демократизация политической жизни в стране.
Однако в последние десять лет социология вновь стала ощущать усиливающееся давление, иногда прямое, чаще косвенное. Сегодня имеются достаточные основания говорить об ужесточении идеологического режима в стране. Определённый шаг в этом направлении сделан в самое последнее время в результате ликвидации агентства «РИА-новости» и появления новой идеологической структуры - «Россия сегодня» (очень точно охарактеризованной журналистом «Московского комсомольца» А. Минкиным как «Россия позавчера»). Также в рамках ужесточения идеологического давления следует рассматривать постоянные призывы В.В. Путина к усилению консервативных традиций в России, в целом консерватизма как идеологического направления.
Это не может не сказываться и на процессах, происходящих в социологической науке. Именно в таком ключе следует расценивать появившуюся в ней линию на сотрудничество с православной церковью и объявление идеологическими устоями современной социологии православия, самодержавия и народности [1].
Есть ещё один, заявленный в начале статьи, аспект власти, требующий своего рассмотрения. Речь идёт о власти в самой социологии. На первый взгляд, в такой постановке нет ничего особенного. То, что институционализируется, не может обойтись без универсального, пронизывающего деятельность всех институтов, механизма власти. Социология, проходя путь институ-ционализации в Советском Союзе, столкнулась с этим феноменом в полной мере. В самом начале этого процесса, в 1960-е гг., проблема власти давала о себе знать незначительно. Сама власть распределялась достаточно равномерно в условиях реального демократизма в социологической науке. Однако в начале 1970-х гг., с приходом к власти, более того, её узурпацией М.Н. Рут-кевичем (по инициативе ЦК КПСС) возникло реальное противостояние в социологической науке, когда её наиболее видные представители (В.А. Ядов, И.С. Кон, Б.А. Грушин, Ю.А. Левада и др.) вынуждены были уйти из ведущего и единственного в то время академического социологического учреждения - Института социальных исследований АН СССР.
Здесь мы не можем не согласиться с Б.М. Фирсовым, который пишет о том, что гипертрофированное властолюбие в социологии несёт в себе опасность раскола [10, с. 148]. Последующие два десятилетия в развитии отечественной социологии (1980-1990-е гг.) сняли, но только относительно, остроту этой проблемы.
Однако в последние годы она возникла вновь в связи со стремлением узурпировать власть в социологическом сообществе со стороны Г.В. Осипова и его единомышленников В.И. Жукова и В.И. Добренькова. По существу произошёл реальный раскол этого сообщества [См. подробнее об этом: 8]. Почему он стал возможным? Здесь я снова апеллирую к Б.М. Фирсову, который справедливо пишет об исчезнувшей солидарности среди социологов как фактора, делающего возможным раскол в научном сообществе [10, с. 347]. Возникает проблема его сплочения на основе добровольно принятых норм научной этики.
С проблемой отношений между социологией и властью тесно связан и социально-политический контекст социологической науки. Строго говоря, социология всегда была тесно связана с политикой, и даже не столько с ней как таковой, сколько с конкретной социально-политической ситуацией, поскольку именно она, через соответствующие социальные и политические институты, всегда оказывала влияние на положение социологии в той или иной
стране. И чем демократичнее были эти институты, тем благоприятнее складывалась обстановка для развития социологии. Более того, в демократических странах связь между политикой (социальной политикой) и социологией практически не ощущается, а если она и существует, то действует в имплицитной и латентной форме, так что об этом многие социологи и не догадываются, не говоря уже о том, что они испытывают на себе воздействие властных и политических структур.
Однако эту связь социально-политической ситуации в стране и состояние социологии в ней не следует рассматривать прямолинейно и однозначно. Влияние социально-политической ситуации может быть опосредованным, проявляться в каждом конкретном случае проводимого исследования, преподавательской деятельности, социологических повседневных практик.
Воздействие социально-политической ситуации на ситуацию в социологии оказывается разнонаправленным и проявляется в различных векторах развития последней. Рассмотрим типы таких воздействий:
1. Социально-политическая ситуация в стране характеризуется господством демократических институтов, и социология в этом случае развивается в свободном и независимом от власти режиме. Научная, преподавательская, практическая деятельность социологов может быть вообще вне связи с ней и реагировать лишь на те действия власти и её институтов, которые противоречат существующим нормам, ценностям, традициям и затрагивают интересы конкретных групп людей.
2. Социально-политическая ситуация в стране не имеет выраженного демократического вектора и определяется давлением авторитарной (или тоталитарной) власти. В этом случае социология и её представители оказываются перед выбором: идти на сотрудничество с властью, поддерживать её на разных уровнях, выполнять заказы (в том числе ангажированные, требующие в ряде случаев поступаться научной совестью), оказывать содействие режиму через систему преподавания, либо стремиться к проведению объективных и независимых исследований, подвергать критическому анализу деятельность властей, поддерживать оппозицию, раскрывать в процессе преподавания подлинную сущность власти, способствовать созданию и поддержке структур гражданского общества, включаться в их деятельность.
Названные два типа, как это видно, противостоят друг другу по основным позициям и их вектору в отношениях с властью. Но, помимо этих двух крайних типов, есть и промежуточные, точнее говоря, их конкретизирующие. Первый из них - стремление дистанцироваться от власти, работать в таких проблемах, которые находятся весьма далеко от непосредственных интересов властных структур. Это может быть достаточно абстрактный уровень теоретизирования, имеющий мало общего с реальными социальными проблемами. Скажем, социолог работает в сфере социологии науки или социологии знания и исследует природу и особенности того или иного вида (типа) знания. Это тот уровень, который можно определить как эпистемологический и который, чаще всего, не имеет прямого выхода к реальной проблематике повседневной, тем более, социально-политической жизни и социально-политической ситуации.
В рамках намечающегося приближения к этой ситуации и, соответственно, власти, её создающей, имеет смысл говорить о ещё одном - втором типе социологической деятельности, который принято называть моделью (эпистемологией) абсолютного наблюдателя [2, с. 15]. Суть её в том, чтобы лишь наблюдать, фиксировать, отражать совокупность социальных фактов. Позиция социолога в этом случае не влияет на объект, она нейтральна и свободна от ценностей. Теория противопоставлена практике, поскольку они представляют различные сферы деятельности. В данном случае социолог даже не интерпретирует ситуацию, а просто её наблюдает и описывает. Конечно, и в этом случае социолог не свободен полностью от воздействия власти, поскольку в самом факте наблюдения и описания также
можно обнаружить определённое отношение к ней. Но все же знание и направленность мышления социолога отделены от социальной реальности (включая социально-политическую ситуацию), противопоставлены в чем-то ей и лишь представляют (репрезентируют) её.
Третий тип социологической деятельности относительно имеющейся (или создаваемой) социально-политической ситуации состоит в значительно меньшем (чем во втором) дистанцировании от власти. Он связан с интерпретацией наблюдаемых социальных фактов, которые рассматриваются в оптике социолога, его представлений и суждений, а также понятий и теорий, им используемых.
Здесь социолог показывает и ощущает растущую зависимость от давления социально-политической ситуации. Интерпретация этой ситуации выводит социолога на возможность почти прямого взаимодействия с властью, но лишь в том случае, если последняя сама обратит внимание на позицию исследователя и проявит к ней интерес. Последний может иметь три вектора - позитивный, негативный и нейтральный. Это значит, что социологическая интерпретация определённой социально-политической ситуации (определённой группы социальных фактов) воспринимается властью либо как соответствующая её интересам, либо как противоречащая им, либо как не имеющая практического значения для принимаемых властных решений.
Четвёртый тип взаимодействия социолога (его знаний и направленности мышления) с реальностью характеризуется как создание перформа-тивной модели (перформативной эпистемологии). Происходит отказ от разделения субъекта и объекта познания. Социолог активно включается в сеть отношений (в том числе и с социально-политической ситуацией, и властными структурами).
Такой тип социологической деятельности рассматривается отдельными исследователями как способ преодоления кризиса социологии. Такой точки зрения придерживается В.И. Дудина. Она пишет, что «кризис социологического знания существует постольку, поскольку мы отделяем социологию от реальности, рассматривая социологию как отражение или репрезентацию реальности. Если принять точку зрения, что социология не столько отражает реальность, сколько соучаствует в её исполнении, то чем активнее социологи борются за учреждение своей реальности, чем прочнее и разветвлённее становится социологическая сеть, тем в большей степени социологическое знание реконфигурирует реальность и тем правдоподобнее становятся социологические теории. В конечном счёте, выигрывает та область знания, которая производит больше реальностей за счёт укрепления и разветвления своих сетей. И здесь речь должна идти уже не просто о публичной социологии, которая репрезентирует свои репрезентации обществу, а о перформативной социологии, которая встроена в общество и активно участвует в его исполнении» [2, с. 20].
Весь вопрос в том, в какое общество, в какой властный режим должна быть встроена социология и в каком - должна активно участвовать в его исполнении. Конкретизируя этот вопрос, сформулируем ещё один: должна ли она встраиваться в авторитарный (тоталитарный) режим власти и, если да/нет, что это означает на практике? Ответ на этот вопрос можно дать лишь в процессе анализа перспектив отечественной социологию и её деятельности относительно социально-политических ситуаций и властного режима.
Из приведённых рассуждений о типах социологической деятельности в связи с направленностью социологических знаний и социологического мышления вытекает вопрос о том, должна ли социология «выходить на улицу»? «Социология на улице» и социологи на улице - это только уличные опросы (интервью) или это ещё превращение социологов в публичных (оппозиционных) деятелей, подвергающих власть критике и выдвигающих определённые требования? В последнем случае использование ими социологических данных, проведение соответствующих исследований, направленных на изучение
протестных выступлений, может сыграть свою роль в активизации и оптимизации последних.
Все же под «улицей», по нашему мнению, вряд ли следует понимать участие социологов в каких-то акциях протеста, оппозиционных выступлениях и т. д., хотя как граждане страны они вполне могут проявить свою активность и таким образом. Отвечая на поставленный вопрос, мы имеем в виду профессиональную деятельность социологов на улице, их участие в опросах, интервьюировании, социологическом наблюдении тех или иных «уличных» и «площадных» процессов. Есть прекрасные образцы «уличной деятельности» социологов, одним из наиболее ярких среди которых выступает работа санкт-петербургских исследователей, прежде всего Л. Кессельмана. Хорошо известны его интервью на улицах Ленинграда (Санкт-Петербурга) в перестроечный и постсоветский периоды (начало 1990-х гг.), пользовавшиеся большой популярностью в городе и оказавшие немалое влияние на формирование либерального сознания и поведения горожан.
Общение социолога с публикой в той или иной форме требует определённой смелости и гражданского мужества, особенно когда приходится задевать интересы власть и бизнес имущих. По нашему мнению, это - одна из разновидностей так называемой публичной социологии (термин принадлежит американскому социологу М. Буравому). Гражданская и научная позиция (их не следует разделять в данном случае, поскольку они тесно взаимосвязаны и представляют собой некое единство) нужна и в противостоянии так называемой ангажированной социологии, представители которой в угоду заказчикам соответствующих исследований готовы пойти на фальсификации и искажения объективных данных.
В связи с этим возникает важная проблема взаимоотношения социологии, власти и бизнеса, точнее говоря, тех аспектов этого взаимоотношения, которые благодаря социологии приобретают (или могут приобрести) публичный характер. Для социологии в регионах, где её представители достаточно известны и находятся под «аудио-» и «видеонаблюдением», такая публичность иногда может дорого стоить.
Чаще всего отношения между социологией и властью в регионе (на местах) оказываются достаточно нейтральными и строятся по принципу «не трогать друг друга». Но не нужно забывать и о том, что в ряде случаев существует финансовая сторона названных отношений, поскольку власть может оказаться заказчиком (и плательщиком) исследований.
Целесообразно выделить условия, определяющие возможность публичной социологии в регионе. В качестве таковых назовём: 1) стремление социологов быть активными и его реальные проявления в деле внедрения публичной социологии; 2) понимание ими тех сложностей, которые могут возникнуть на этом пути и затронуть их лично; 3) позиция власти - региональной и муниципальной, её отношение к социологии, готовность/неготовность сотрудничать с её представителями и признать их право на критический анализ социальных процессов (в том числе и деятельности самой власти); 4) позиция СМИ, их отношение к социологии, готовность/неготовность сотрудничать с её представителями и признать их право на критический анализ социальных процессов (в том числе и самих СМИ); 5) отношение различных социальных групп к власти, её деятельности, к СМИ, к социологическим исследованиям, наличие выраженного общественного мнения, уровень и характер его изучения в регионе; 6) уровень активности населения, в том числе протестной.
С учётом высказанных соображений следует отметить, что существует реальное противоречие между стремлением социологии к максимальной независимости, неангажированности и объективности собственного знания и теми социальными и экономическими условиями, в которых её представителям приходится проводить исследования и доводить их результаты до широких слоёв населения, т. е. превращаться в публичную социологию.
На особенности и глубину этого процесса серьёзно влияет кризис социологии. Несмотря на его всеобщий (мировой) характер, есть причины кризиса, характерные больше для отечественного, чем для зарубежного социологического знания. Они состоят в отсутствии аутентичного объекта исследования. Социология - это ведь наука не просто об обществе, а о гражданском обществе. Не случайно она возникла и оформилась в XIX веке, также не случайно её появление и развитие было связано с теми странами, где формировалось и совершенствовалось гражданское общество (Франция, Англия, США, отчасти Германия).
В странах с отсутствующим гражданским обществом, в которых имеют место авторитарные и тоталитарные режимы, социологическое знание не может развиваться аутентично, что показал опыт и царской России, и Советского Союза. В известной степени это касается и современной России. Там, где господствует вертикаль власти, где отсутствуют реальные институты гражданского общества, социологическое знание не пользуется достаточной поддержкой и полным институциональным признанием. Поэтому выход социологии из кризиса в значительной степени обусловлен появлением реального гражданского общества. В противном случае она, не имея реального объекта изучения, не сможет быть наукой, а будет лишь частью государственного истеблишмента, каковой, собственно, и является сегодня в России. По существу её независимость как науки - на грани дозволенного властью статуса.
Что же должна исследовать социология, живая по своей природе наука, если общество, которое по определению является её объектом, у нас реально отсутствует, будучи заменено государством? Ведь общество - это не пассивный и молчаливый объект управления и манипулирования властью, а многообразные формы связей, объединений, ассоциаций людей, совокупность (взаимосвязь) независимых от государства социальных общностей (в том числе некоммерческих организаций, различных партий, движений и т. д.), то есть того, что принято называть гражданским обществом, не включающим отношения господства и подчинения, «вертикаль» власти. Краткий ответ на поставленный вопрос: социология должна создавать знание о реальных путях формирования гражданского общества, а в его рамках - правового государства, которое будет обеспечивать, реализовывать интересы членов этого общества.
Такая трансформация социологического знания невозможна сама по себе, без изменения характера социальных процессов, происходящих в стране и регионах. Только направленность этих процессов против господства авторитарного режима в условиях полицейского государства способна создать предпосылки для нового вектора социологического знания и его соответствующего использования. С другой стороны, само этого знание может явиться важным фактором социальных перемен. Это и есть в самых общих чертах путь преодоления кризиса социологического знания.
Литература
1. Добреньков, В.И. Ценностные ориентиры современной социологии [Текст] / В.И. Добреньков // Социол. исслед. - 2009. - № 8. - С. 108-115.
2. Дудина, В.И. Вымышленный кризис социологии и контуры новой эпистемологии [Текст] / В.И. Дудина // Социол. исслед. - 2013. - № 10. - С. 13-21.
3. Засыпкин, В.П. Проблемы обучения и социальной адаптации детей мигрантов в цифрах и диалогах [Текст] / В.П. Засыпкин, Г.Е. Зборовский, Е.А. Шу-клина. - Ханты-Мансийск : Изд. дом «Новости Югры», 2012. - 212 с.
4. Засыпкин, В.П. Взаимодействие учителей и детей мигрантов (на материалах конкретно-социологического исследования в ХМАО - Югре) [Текст] / В.П. Засыпкин, Г.Е. Зборовский, Е.А. Шуклина // Социология образования. -2012. - № 10. - С. 42-59.
5. Засыпкин, В.П. Дети мигрантов в северном регионе: социологический анализ проблем социокультурной адаптации [Текст] / В.П. Засыпкин, Г.Е. Зборовский, Е.А. Шуклина // Вестник Сургутского государственного педагогического университета. - 2013. - № 2. - С. 143-150.
6. Засыпкин, В.П. Обучение детей мигрантов как социально-педагогическая проблема [Текст] / В.П. Засыпкин, Г.Е. Зборовский, Е.А. Шуклина // Педагогический журнал Башкортостана. - 2013. - № 2.- С. 35-50.
7. Зборовский, Г.Е. Обучение детей мигрантов как проблема их социальной адаптации [Текст] / Г.Е. Зборовский, Е.А. Шуклина // Социол. исслед. - 2013. -№ 2. - С. 80-91.
8. Зборовский, Г.Е. Меня тревожит раскол в российской социологии. Интервью проф. Б.З. Докторову [Текст] / Г.Е. Зборовский // Социологический журнал. - 2013. - № 4.
9. Здравомыслов, А.Г. Поле социологии в современном мире [Текст] / А.Г. Здравомыслов. - М. : Логос, 2010. - 408 с.
10. Фирсов, Б.М. История советской социологии (1950-1980-е гг.) [Текст] / Б.М. Фирсов. - СПб. : Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2012. - 294 с.
