CC BY
52
УДК 93/630
СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ОБЛИК ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦ ДУХОВНОГО СОСЛОВИЯ СЕРЕДИНЫ XIX - НАЧАЛА XX В.
© 2017 Д. Е. Михайлов
аспирант кафедры истории России e-mail: Dmitriy. Kursk@mail. ru
Курский государственный университет
В статье дается общая характеристика женщин - представительниц духовного сословия. Особый упор при этом делается на вопросах получаемого ими образования как определяющего фактора в их развитии. Стартовой точкой для начала изменения социокультурного облика женщин духовного сословия стало открытие училищ для дочерей духовенства и женских епархиальных училищ.
Ключевые слова: духовное сословие, женское епархиальное училище, приходское духовенство, священнослужитель, церковнослужитель, училище для дочерей духовенства.
Актуальность темы данной статьи обусловлена необходимостью дальнейших исследований роли, места и значения женщины в истории России в целом и духовного сословия в частности. Именно во второй половине XIX - начале XX в. начался процесс активной интеграции женщин в различные сферы общественной жизни.
До начала XVIII в. в России не существовало специализированных учебных заведений для подготовки кадров духовенства. Первые специальные учебные заведения начинают открывать в начале XVIII в. Первоначально это была инициатива отдельных епархиальных архиереев, в основном выходцев из Малороссии и выпускников Киево-Могилянской академии. Общеобязательным открытие духовных школ стало после выхода в 1721 г. «Духовного регламента» [Духовный регламент 1897: 29]. Но процесс повышения уровня образования мужской половины духовного сословия затянулся почти на полтора столетия. В начале этого пути часть духовенства была неграмотна и заучивала богослужения наизусть. Лишь ко времени правления Николая I в среде духовного сословия была осознана необходимость, а если быть точным, даже неотвратимость получения образования детьми духовенства. Этому способствовал тот факт, что к 1840-м гг. в большинстве епархий для получения должности приходского священника было необходимо закончить духовную семинарию [Извлечение 1844: 110]. Для получения же места дьякона или церковнослужителя (пономаря, псаломщика и т.п.) было необходимо окончить хотя бы несколько курсов той же семинарии или духовного училища.
Характеристику духовного сословия мы проведем согласно иерархическим ступеням, на которые делилось духовное сословие, а именно священнослужители (священники и дьяконы) и низшая степень - церковнослужители (пономари, псаломщики (дьячки) и т. п.). Как видно из вышесказанного, в изучаемый период степень церковной иерархии напрямую зависела от уровня образования служителя церкви, и чем выше он у него был, тем на более высокую ступень он мог претендовать. Соответственно, и описание представительниц духовного сословия мы будем производить исходя из того, к какой степени принадлежал их муж или отец.
Отдельно следует отметить, что согласно указу от 26 мая 1869 г. из духовного сословия были исключены лица, которые не несли собственно богослужебные функции, а являлись скорее обслуживающим персоналом, а именно церковные
сторожа, певчие и звонари, а также и сверхштатные псаломщики. Из духовного сословия также исключались взрослые дети и вдовы. Вдовы церковнослужителей получали права личного почетного гражданства, а вдовы священнослужителей -личного дворянства. Дети священнослужителей получали права личного дворянства или личного почетного гражданства. Дети церковнослужителей переводились в податное сословие, но с личным пожизненным освобождением от подати. Результатом этого стало то, что в духовном сословии остались лишь мужчины, состоявшие на действительной церковной службе, а также их жены и несовершеннолетние дети [Высочайше утвержденное 1873: 521-522].
Статистические данные об образовательном уровне жен священнослужителей (священников и дьяконов) незначительны. До середины XIX в. он был очень низким, нередко жены священнослужителей были неграмотными. В дальнейшем с появлением епархиальных женских училищ он стал повышаться.
Образование дочерей священнослужителей имело исключительно семейный характер и зависело от взглядов и финансовых возможностей родителей (данный вопрос почти до середины XIX в. не поднимался). К тому же объективной необходимости в обучении женской половины духовного сословия ещё не возникло.
Жены церковнослужителей (пономарей и псаломщиков до 1860-х гг. называли дьячками) имели очень низкий уровень образования. Это было связано с тем, что, зная ещё до свадьбы, что будущий муж ввиду низкого уровня образования не сможет подняться по ступеням служебной иерархии, образованные девушки, в особенности из семей священнослужителей, за них замуж не выходили. Материальный уровень церковнослужителей был существенно ниже, чем у священнослужителей. Сами церковнослужители, как правило, являлись своеобразными аутсайдерами духовного сословия. Они комплектовались из числа не закончивших полного курса семинарий или духовных училищ. Это чаще всего было связано с отсутствием успехов в учебе, в сочетании с низким материальным положением родителей. Ведь если имелись успехи в учебе, ученик из малообеспеченной семьи мог получить в духовно-учебном заведении материальную поддержку, а не имевший учебных успехов выходец из обеспеченной семьи мог закончить семинарию благодаря тому, что не нуждался в финансовом обеспечении с её стороны. В церковнослужители, таким образом, попадали не показавшие успехов в учебе выходцы из семей тех же самых церковнослужителей и те, кто был исключен из духовно-учебных заведений за те или иные дисциплинарные проступки.
Дочери церковнослужителей находились в том же положении, что и сыновья. Они могли поступать в епархиальные женские училища и при условии успешного обучения и примерного поведения принимались на казенный кошт. В дальнейшем они становились учительницами в церковно-приходских школах или выходили замуж за будущих священников, тем самым создавая семьи, которые поднимались в социальном плане над семьями их родителей.
Отдельно следует сказать о различиях в месте служения представителей духовного сословия. Наиболее образованным было городское духовенство, и прежде всего духовенство, служившее в городских соборах или губернских городах. Здесь, как правило, служили выпускники духовных академий или лучшие воспитанники семинарий. Они старались давать своим дочерям хорошее образование, и для этого у них имелись возможности в плане выбора учебных заведений и оплаты стоимости материального содержания в них. Отметим, что такие священники выбирали в жены более образованных девушек.
Церковнослужители в городских соборах или губернских городах нередко имели достаточно высокий уровень образования. Уровень образования их жен и
дочерей был хотя и ниже, чем у жен и дочерей священнослужителей, но всё же навыки элементарной грамотности они, как правило, получали.
Священнослужители сельских храмов имели несколько худший уровень образования, чем их городские сослуживцы. Здесь могли встречаться лица, не полностью закончившие духовную семинарию, хотя, как правило, покинувшие её на старших курсах. К тому же сельская обстановка (постоянные поездки в дальние деревни прихода, крестьянское окружение и т. п.) не располагала к продолжению регулярного самообразования. Самообразованию мешал тот факт, что ввиду нехватки наличных денежных средств сельское приходское духовенство не могло приобретать книги: «книг нет, кроме богослужебных, или так мало, что их можно перечесть в две недели. Выписывать не на что» [ГАКО. Ф. 20. Оп. 3. Д. 72. Л. 13].
Как муж (в данном случае священнослужитель), так и его супруга и их дети вынуждены были заниматься сельскохозяйственным трудом, то есть вести образ жизни обычных крестьян. Современник дает такую характерную для сельского духовенства картину: «Скотный двор: среди двора, в группе мужчин среднего возраста, вообще грязно обутых и грязно одетых, стоит, опершись на вилы, священник в одной холщовой рубашке и таких же, но уже порядочно загрязнённых кальсонах. На голове у него необъяснимой формы шляпа, а на ногах берестяные ступни. Пришла в телеге во двор лошадь. Детишки его ездят возчиками на конях. А матушка где? Она, господа, в поле, вся искусанная мошкою, огребает там навоз» [Попов 1913: 9]. Д.Н. Калашников так описывает распределение обязанностей в семье сельского приходского духовенства: «Первый занимался ремонтом орудий и инвентаря, а иногда и сам мастерил, заботился об освещении и отоплении жилища. Вторая выполняла женские крестьянские обязанности: ухаживала за скотом и птицей, готовила еду, пряла, ткала, шила. Подобным образом жила большая часть сельского духовенства» [Калашников 2011: 141]. В этих условиях жены и дочери сельских священнослужителей, как правило, имели более низкий уровень образования, чем таковые же в городе. Образ жизни и ментальность этих женщин были во многом схожи с крестьянскими.
Ведь даже во второй половине XIX - начале XX в. многие сельские священники лично занимались основными хозяйственными работами, а представители низших ступеней церковной иерархии были вынуждены постоянно работать: «дьяконы же и причётники вообще всё делают сами: пашут, косят, навоз возят, молотят и т. д.» [Записки Димитрия 1880: 554-555]. Супруги священников бедных сельских приходов, по описанию, почти не отличались от крестьянок. Церковнослужители же, имея среди всех представителей духовного сословия самые низкие денежные доходы, получали землю самую худшую, нередко ту, которую не использовали сами крестьяне (леса, болота, овраги). А что касается жен церковнослужителей сельских храмов, то они, как правило, имели самый низкий уровень образования, среди них могли быть и полностью неграмотные. Дочери же церковнослужителей могли быть отнесены к льготной категории воспитанниц женских училищ в том случае, если показывали успехи в учебе и поведении. Здесь, как и в ситуации с сыновьями духовенства, образование для беднейших слоёв духовного сословия становилось своеобразным социальным лифтом, благодаря которому дочери церковнослужителей могли получить хорошо оплачиваемую работу или же выйти замуж за будущего священнослужителя.
Также вне зависимости от места служения в несколько худшем финансовом положении оказывались заштатные и сверхштатные священно- и церковнослужители. Они, как правило, жили за счет средств, получаемых от родственников, или нерегулярных треб. В итоге у них часто не было возможности дать хорошее образование своим дочерям, но в случае успешной учебы и примерного поведения они
также могли быть отнесены к льготной категории воспитанниц женских епархиальных училищ.
Здесь следует отметить факторы, обусловившие открытие учебных заведений для дочерей духовенства и в целом существенно повысившие их образовательный уровень. Образование постепенно меняло описываемую выше картину на всех ступенях церковной иерархии. Вопрос обучения дочерей духовенства был поднят именно в связи с необходимостью дальнейшего развития системы образования сыновей духовенства. В первой половине XIX в. обучение элементарной грамоте сыновей духовенства переносилось на семейный уровень, и в духовно-учебные заведения должны были поступать те, кто уже овладел азами грамотности. Учитывая занятость многих представителей духовенства приходскими делами, обязанность обучения детей грамоте теперь предполагалось возложить на жен духовенства, «сообщать им все нужные первоначальные познания, чтобы они могли бы приготовлять сыновей ко вступлению в училища и наблюдать за полезным употреблением ими вакантного времени» [Высочайше утвержденный устав... 1844: 528.], а для этого они сами должны были быть грамотными.
Важным фактором стало выравнивание образовательного и культурного уровня священника и его жены. Родившийся в семье священника В.О. Ключевский писал: «Чтобы превратить жену из рабы мужа в его советницу, надобно вооружить её гражданской равноправностью» [Ключевский 2000: 336]. И если образование мужской части духовного сословия за полтора столетия шагнуло существенно вперед, то обучение вторых по-прежнему ограничивалось семейным кругом, и в лучшем случае дочери духовенства получали навыки элементарной грамотности, а в худшем случае они не получали никакого образования. Это делало слишком серьезным разрыв в интеллектуально-культурном уровне между мужем и женой. Для понимания ситуации следует сказать, что выпускник семинарии середины XIX в. знал латинский, греческий и один из новоевропейских языков, был знаком с философией и богословием, а его будущая супруга нередко обладала лишь базовыми навыками грамотности. Следует также учитывать то, что духовенство в большинстве своем в этот момент было сельским, то есть было окружено крестьянами, которые в своей массе были либо неграмотны, либо обладали навыками лишь элементарной грамотности. В этих условиях священнику было сложно найти равного ему собеседника и он мог чувствовать себя одиноким, а его душевное состояние приходило в упадок.
Важным фактором является тот момент, что повышение уровня образования женской части духовного сословия в целом повышало его общественный статус и положение. Это было в интересах государства, церкви и самого духовенства.
К тому же жены священников (в русской православной традиции их обычно называют «матушки») на приходах всегда занимали особое положение. В изучаемый период они, как правило, выполняли те или иные обязанности при храмах и, следовательно, сами, нуждались в некоей форме духовного образования. К тому же к ним, как и к их мужьям, могли обращаться за советами, в особенности к матушкам обращалась женская часть прихожанок. В основном вопросы касались воспитания детей, ведения домашнего хозяйства и т.п. В Курской епархиальной печати об этом говорилось: «немаловажным средством для привлечения симпатии народа является внешний вид батюшки и матушки и их домашняя обстановка. Народ не понимает излишней роскоши священника, слишком уж резко оттеняющей его убожество, часто граничащее с нищетой. Ему больше по сердцу батюшка, одетый в поношенную рясу, в старой шляпе. Также он не любит нескромно одетую матушку» [Практические советы. 1905: 406-407].
Ещё одним важным фактором стало стремление государства прервать традицию передачи церковных должностей по наследству. Данный обычай был во многом обусловлен необходимостью социального обеспечения представителей духовного сословия. Девушки из семей духовенства выходили замуж за будущих священников. К середине XIX в. будущие священнослужители начинают жениться на девушках из других сословий. В этой ситуации девушкам из духовного сословия уже не была гарантирована возможность выйти замуж за будущего священнослужителя, а соответственно, ей уже нужно было самой изначально обеспечивать источники существования. Как раз в этот период государство начало развивать целую сеть церковно-приходских школ и школ грамоты. В этой ситуации остро встал вопрос обеспечения этих учебных заведений педагогическими кадрами. И девушки из духовного сословия подходили для этой цели лучше, чем представительницы иных сословий.
К тому же, как упоминалось выше, после 1869 г. взрослые дочери духовенства исключались из духовного сословия и, в случае если они не выходили замуж за будущих священно- и церковнослужителей, перед ними вставал вопрос о самостоятельном заработке.
В очень затруднительном положении оказывались вдовы духовенства, так как у них были весьма ограниченные способы получения средств к существованию, даже несмотря на существенное расширение их прав. В их положении образование существенно расширяло для них возможности найти источники существования.
Немаловажным фактором стала общемировая и общероссийская тенденция второй половины XIX в., нашедшая отражение в борьбе за женское равноправие или, как говорили в то время, в «женском вопросе». В этом контексте повышение образовательного уровня девушек из духовного сословия было частью общего процесса по повышению общественного статуса женщины. О. Д. Попова пишет: «До 1858 года, т.е. до появления первых светских женских гимназий, училища для девиц духовного звания были открыты в Ярославле, Симбирске, Смоленске, Рязани, Тамбове, Харькове» [Попова 2009: 28]. Примечателен тот факт, что училища для дочерей духовенства стали первыми в России учебными заведениями, предназначенными для девушек из небогатых сословий, в данном случае духовного. Характерно, что и духовные семинарии в XVIII в. также были первыми учебными заведениями во многих провинциальных российских городах.
Следует учитывать, что приобретение профессионального образования во многом меняло мировоззрение девушки, которая теперь превращалась в самостоятельную личность благодаря возможности обеспечить себе, хотя весьма скромный, но все же свой материальный достаток. Всё это приводило к тому, что часть из них пыталась покинуть духовное сословие. Характерно то, что значительная часть выпускниц епархиальных училищ выходили замуж за представителей иных сословий, в том числе за мелких чиновников и т.п.
Отдельно следует сказать и о том, что женские епархиальные училища выполняли функцию социального призрения, так как в них принимали на полное обеспечение сирот и малообеспеченных представительниц духовного сословия.
Следует учитывать, что у значительной части духовенства, в особенности сельского, доходы носили натуральный характер (продукты питания и т. п.), и у них постоянно не хватало наличных денежных средств. Поэтому в женские гимназии могла поступать лишь малая часть дочерей духовенства. Определенную роль играл и традиционный характер мышления духовенства: «Уверенность в том, что в духовном звании может и должно найтись место для всех лиц духовного происхождения, совсем
отучила духовенство заботиться о приискании для детей других путей воспитания и жизни, кроме духовного училища и духовного звания» [Римский 1998: 202].
Все перечисленные факторы привели к открытию первых женских училищ для дочерей духовенства. Первое из них было открыто в 1843 г. в Царском Селе [Высочайше утвержденный устав. 1844: 528]. В пятом параграфе устава этого училища перечислялись преподаваемые в нем предметы, а именно: 1) Закон Божий, 2) чтение и письмо на русском языке, 3) основные правила арифметики и навыки счета на счетах, 4) чистописание и рисование, которое было необходимо для обучения шитью (узоры), 5) грамматика русского языка, 6) отечественная история и география, 7) краткая всемирная история и география, 8) обширный курс различных рукоделий, 9) церковное пение. Вслед за этим по всей стране начали открываться подобные училища. Следующим 5 июня 1845 г. такое училище было открыто в Костромской епархии в г. Солигалич [Извлечение. 1845: 58]. В них принимались дочери представителей духовного сословия. Указанные выше факторы появления епархиальных училищ определили, что в них начали готовить как будущих жен для священников [Извлечение. 1844: 61], так и будущих педагогов.
Данный тип учебных заведений постоянно развивался в основном за счет местного финансирования, осуществляемого из средств епархий. Именно этим и было обусловлено их название - епархиальные. К началу XX в. в епархиальных женских училищах обучалось значительное число девушек из духовного сословия. Открытие училищ для дочерей духовенства было сопряжено с определенными финансовыми трудностями и необходимостью изыскивать собственные епархиальные средства на их открытие. Так, на проходившем в августе 1861 г. епархиальном съезде духовенства епископ Кавказский и Черноморский, ныне причисленный к лику святых святитель Игнатий (Брянчанинов), предлагал открыть в своей епархии училище для девушек из духовного сословия [Двенадцатилетний период. 1887: 756]. При этом было предложено составить проект данного учреждения, «соображаясь с потребностями и средствами Кавказской епархии и с подобными учреждениями, уже имеющимися в других епархиях» [Журналы. 1875: 453]. Но открытие этого училища состоялось лишь в октябре 1875 г.
Характерно, что воспитательная часть этих училищ почти полностью напоминала строй мужских духовных училищ, семинарий и академий. Это во многом было обусловлено сходством задач тех и других учебных заведений, а именно подготовкой кадров для служения церкви, пусть и в разном качестве.
Отметим, что в эпоху реформ Александра II пристальное общественное внимание было обращено на положение женщины в обществе, что в определенной степени активизировало процесс открытия новых епархиальных женских училищ и увеличения числа воспитанниц в прежних училищах. К 1866 г. было открыто 39 женских епархиальных училищ в 37 епархиях, еще 3 училища были открыты частными лицами. При этом, как говорится в отчете обер-прокурора, «эти заведения, имея определенное число штатных вакансий, не в состоянии удовлетворить всех желающих и принуждены отказывать многим священнослужителям в просьбах о помещении дочерей их в училища» [Извлечения. 1868: 467].
В дальнейшем число епархиальных училищ и общее число их воспитанниц постоянно росло. В 1898 г. действовало уже 56 женских епархиальных училищ. В них 3 679 беднейших учениц пользовались полным епархиальным обеспечением и 790 половинным, а кроме того 645 учениц содержались на стипендии и средства благотворителей [Всеподданнейший отчет 1901: 156]. Часть училищ находилась под Высочайшим покровительством. В 1898 г. в 13 женских училищах духовного ведомства (Виленское, Волынское, Иркутское, Казанское, два Киевских, Минское,
Могилевское, Паричское, Подольское, Полоцкое, Ярославское), состоящих под Высочайшим Ея Императорского Величества императрицы Марии Федоровны покровительством, обучалось 1 419 учениц на собственном содержании, 517 на казенном, 120 стипендиаток, 150 приходящих. Всего обучалось 2 206 [Там же]. Численность учениц продолжала расти, и в 1902 г. общее число обучающихся в училищах, находившихся под Высочайшим покровительством, составило 2 357 [Всеподданнейший отчет 1905: Приложение. С. 30]. На 1 января 1903 г. в 60 женских епархиальных училищах обучалось 12 958 своекоштных, 5 963 получающих стипендии, пособия представительниц духовного сословия и, сверх того, 1 924 иносословных [Там же].
Говоря о Курской епархии, следует сказать, что здесь, кроме мужских духовных училищ, действовали и женские училища при монастырях. Эти училища по своему статусу и получаемому в них образованию были ниже женских епархиальных училищ и ориентировались на девушек из различных сословий. Женские училища, открывавшиеся при монастырях, как нельзя лучше, способствовали требованиям того времени и потребностям общества. С одной стороны, государство практически не затрачивало средств на их содержание, так как монастыри самостоятельно обеспечивали училища. С другой стороны, учитывая, что женщины больше нуждались в элементарном образовании, монастыри не только давали это образование, но и нравственно воспитывали учениц. Первое училище для обучения девиц было открыто 14 февраля 1869 г. при Курском женском монастыре. 18 декабря 1869 г. начало работать женское училище при Белгородском женском монастыре. 5 июля 1870 г. было открыто училище в Борисо-Тихвинской девичьей пустыни. К 1870 г. в трех монастырских училищах для девиц Курской епархии обучалось 78 человек из разных сословий; в Белгородском - 36, в Курском - 22, в Борисо-Тихвинском - 20. В этих училищах, помимо прочего, велась подготовка к поступлению в Курское епархиальное женское училище.
В 1868 г. в ходе общей реформы всей духовной школы был утвержден устав женских епархиальных училищ [Высочайше утвержденный устав 1873: 254-261]. Теперь курс обучения состоял из шести лет, и по его окончании выпускницы получали квалификацию домашних учительниц.
Сравнив программу министерских гимназий и женских епархиальных училищ, можно сказать, что последние давали более скромное образование. Оно носило утилитарно-сословный характер. В нем почти отсутствовали светские элементы, такие как танцы. При этом преподавание в епархиальных училищах пения было исключительно церковным. Совершенно разным был и общий курс обучения. Мужские гимназии конца XIX в. имели восьмиклассный, женские - семиклассный, а епархиальные училища - лишь шестиклассный курс. В мужских гимназиях, в сравнении с женскими, значительно больше часов было отведено на изучение Закона Божьего. При этом на начальном этапе развития епархиальные женские училища, например, имели большее количество часов по русскому языку и арифметике, чем женские гимназии. Число же часов по истории и географии было одинаковым. Впоследствии количество часов по данным предметам в епархиальных училищах стало меньшим, чем в женских гимназиях, и это при условии, что число часов по этим предметам в них было меньшим, чем в мужских гимназиях.
С 1874 г. латынь, греческий язык и педагогика стали необязательными предметами в женских гимназиях [Женские гимназии 1905: 23.], в епархиальных училищах они не преподавались вообще, и это при условии, что выпускниц готовили к профессии учительницы. В итоге уровень образования, даваемого в епархиальных училищах, сильно отставал от уровня в женских гимназиях. «Самое хорошее и
обширное образование давали женские гимназии Министерства народного просвещения, затем следовали Мариинские гимназии и частные гимназии, епархиальные училища в этом рейтинге по качеству образования занимали последнее место» [Попова 2013: 128].
Хотя выпускницы епархиальных училищ и могли поступать на высшие женские курсы, но, как правило, уступали по конкурсу, который был достаточно высоким, выпускницам женских гимназий [Иванов 1999: 154] Поступить же на самые престижные Бестужевские курсы для выпускниц епархиальных училищ почти не было возможности. Единственным шансом была сдача экзаменов за полный курс женской гимназии, на что часто у бедных представительниц духовного сословия не было возможности.
Но у епархиальных училищ были и определенные преимущества. В них были предусмотрены общежития, к тому же малоимущие представительницы духовного сословия при условии наличия отличных успехов в учебе и поведении могли рассчитывать на полное или частичное епархиальное содержание. По этой причине, а также в силу традиции многие представители духовенства старались отдать своих дочерей в епархиальные училища. Это во многом сближало учениц епархиальных училищ, накладывало особый отпечаток на их мировоззрение, давая им опыт самостоятельной жизни вне родительского контроля, формировало коллективистскую этику взаимоотношений между ученицами и сближало их с братьями, проживавшими в общежитиях духовных семинарий и училищ. Наличие общежитий могло привлекать и представительниц иных сословий, происходивших из сел и маленьких городов.
Что касается воспитательной части, то в епархиальных училищах ученицы находились под строгим контролем и жили по тщательно регламентированному распорядку дня, в особенности те из них, кто проживал в общежитиях. Кроме учебных занятий в вечернее время было предусмотрено два часа на подготовку домашних заданий. Согласно воспоминаниям, особое внимание уделялось труду, навыкам ведения домашнего хозяйства [Е.Д. 1894: 1580] и нравственному воспитанию. Главным было не образование, а подготовка хорошей жены и хозяйки дома. Это делалось через выполнение воспитанницами целого ряда правил православного благочестия. В частности, они должны были строго соблюдать все посты. А если во время Великого поста ученицы находились дома, то они были обязаны представить справку, которая подтверждала факт исповеди и причастия. Все христианские обязанности (посты, посещение храма) соблюдались строже, чем в женских гимназиях. Об этом администрация епархиальных училищ должна была особо отчитываться перед вышестоящим руководством. Воспитанницы, как правило, пели в церковном хоре. Одной из задач училищ было дать ученицам разнообразные практические навыки ведения домашнего хозяйства (с учетом церковной специфики; например, их в числе прочего обучали и навыкам печения просфор). Выпускницы получали звание домашних учительниц. Воспитанниц, которые не сдали испытания, либо отчисляли, либо оставляли на повторный год обучения.
В 1868 г. согласно новому уставу женских епархиальных училищ был несколько смягчен воспитательный режим. При них по-прежнему действовало общежитие, и это было связано с тем, что в них учились девочки из самых отдаленных уголков епархии. Но теперь ученицы могли жить у родителей или «благонадежных лиц», также «по просьбе родителей или уполномоченных от них лиц» [Высочайше утвержденный устав. 1873: 259-260.] воспитанницы могли быть отпущены на каникулы. При этом по-прежнему сохранялся строгий воспитательный контроль. Светские развлечения были ограничены, например, в театр отпускали только с разрешения смотрительницы училища и не на все спектакли.
Что касается Курской епархии, то здесь поддержка со стороны земства позволила открыть только епархиальное женское училище. Оно было преобразовано в 1866 г., из действовавшего до этого женского училища при городском приюте девиц и вдов духовного звания [ГАКО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 1]. Епархиальное духовенство предложило земству организовать при училище педагогический класс для обучения учениц званию учительниц народной школы. В ответ на это в 1871 г. земство выделило 2 000 рублей [ГАКО. Ф. 25. Оп. 1. Д.2. Л.4], а в следующем, 1872 г. - уже 3 000 рублей и затем ещё 400 рублей для организации библиотеки училища [ГАКО. Ф. 25. Оп. 1. Д. 2. Л. 5].
Первый выпуск состоялся в 1872 г. Одна воспитанница получила звание учительницы сельской школы, а ещё четырнадцать - звание учительницы начального городского училища. В 1880-е гг. Курское епархиальное училище было преобразовано из пятиклассного в шестиклассное. Исследуя его отчеты за 1897/1898 уч. г., мы приходим к выводу, что ученицы успешно осваивали преподаваемые предметы, чему способствовала высокая квалификация преподавательских кадров.
В то же время образование охватывало далеко не всех представительниц духовного сословия Курской епархии. Например, в 1899 г. в ее духовной семинарии и духовных училищах обучалось 903 воспитанника, а в женских епархиальных училищах - 255 учениц [Курский сборник 1901: 224-227]. Учитывая, что в тех и других в основном учились дети духовенства и общее число юношей и девушек было приблизительно одинаково, можно говорить о том, что систематическое образование охватывало не всех девушек из духовного сословия Курской епархии.
Стоит сказать и об определенных проблемах, существовавших в духовно-учебных заведениях. Прежде всего, это недовольство воспитанниц епархиальных училищ строгими дисциплинарными правилами и ограничениями в их дальнейшем профессиональном самоопределении, вызванными неполным, в сравнении с женскими гимназиями, курсом обучения. При этом как в женских, так и в мужских духовно-учебных заведениях отмечалось широкое распространение революционных и протестных настроений, чему способствовала их сословность. В мужских и женских духовных школах одного города могли одновременно учиться дети обоих полов из одной семьи, и это делало их контакты частыми и неформальными.
Бунтарские настроения прежде всего обозначились в духовных семинариях, где, как правило, обучались сыновья священно и церковнослужителей. Все это выражалось в самых различных протестных акциях, которые затронули все духовные семинарии Русской православной церкви второй половины XIX - начала XX в. В Курской духовной семинарии это, например, привело:
1) к участию семинаристов в общей демонстрации учащейся молодежи в 1905 году;
2) открытым выступлениям с выдвижением требований к администрации духовной семинарии [Тихомиров 1907: 347];
3) к нескольким случаям распространения листовок революционного содержания. Первый случай имел место прямо во время богослужения [Там же], что свидетельствует о том, что храм для семинаристов переставал быть священным местом;
4) участию отдельных семинаристов в революционных выступлениях.
Митрополит Евлогий (Георгиевский), который сам происходил из духовного сословия, так писал о детях духовенства: «Тяжелые впечатления раннего моего детства заставили меня еще ребенком почувствовать, что такое социальная неправда. Впоследствии я понял, откуда в семинариях революционная настроенность молодежи: она развивалась из ощущений социальной несправедливости, воспринятых в детстве. Забитость, униженное положение отцов сказывалось бунтарским протестом в детях» [Евлогий (Георгиевский) митр. 1994: 19]. Но материально-бытовые условия
пребывания в духовно-учебном заведении или дальнейшего церковного служения могли удручать детей духовенства лишь в условиях секуляризации сознания. Один из главных постулатов христианства - терпеливое перенесение жизненных лишений - в этих условиях переставал быть для них ценностью, и дальнейшую свою жизнь они теперь представляли на светском поприще. Это было обусловлено секуляризацией сознания всего российского общества второй половины XIX - начала XX в., в том числе духовенства, и в наибольшей степени отразилось на детях.
Об этом Т.Г. Леонтьева пишет: «Все чаще в поле зрения полиции оказывались молодые учительницы, происхождением своим связанные с церковной средой. Интересно, что многие из них становились на откровенно атеистические позиции и пропагандировали безбожие» [Леонтьева 1999: 45-57]. В то же время участие учениц епархиальных училищ в протестных акциях было связано и с их желанием добиться уравнивания статуса с выпускницами женских гимназий. О. Д. Попова пишет об этом: «Кризис женской духовной школы был обусловлен тем, что строй внутренней жизни, цели воспитания и образования духовной школы в начале ХХ века уже не отвечали потребностям общества. Отображением кризиса женской духовной школы явилось участие воспитанниц женских епархиальных училищ в революционных событиях 1905-1907 годов» [Попова 2009: 9-10].
Одним, пусть и запоздалым решением вопроса о расширении возможностей для дальнейшего обучения выпускниц епархиальных женских училищ стало открытие в 1916 г. Высших женских богословско-педагогических курсов (Женского Богословского института). Это позволило дочерям духовенства получать высшее образование, так как на другие женские курсы они, как правило, не проходили по конкурсу. В то же время сама идея женских богословских курсов являлась прямым продолжением прежней системы сословного образования, которая и была прервана революцией 1917 г.
Подводя итоги, следует сказать, что социокультурный облик представительниц духовного сословия (жен и дочерей священно- и церковнослужителей) в значительной степени определялся и изменялся благодаря получаемому ими образованию. Оно в основном носило духовный характер, так как получали его либо в монастырских женских училищах, либо в епархиальных женских училищах. Благодаря этому с середины XIX в. уровень образования представительниц духовного сословия существенно повысился. Получаемое ими образование стало носить, как правило, утилитарно-прикладной характер и было предназначено для подготовки будущих жен священнослужителей. Представители духовного сословия в этот период, несмотря на покровительство со стороны государства, были вынуждены лично заниматься повседневным физическим трудом, а на селе участвовать в полном годичном цикле сельскохозяйственных работ. Всё эти факторы в целом определяли мировоззрение женской части духовного сословия, которая с детства воспитывалась в традициях православия, трудового воспитания и послушания, а затем продолжала обучение в учебном заведении, ориентированном на церковные правила и традиции. Это по-разному действовало на выпускниц епархиальных училищ. Часть из них укреплялась в христианских традициях, другая часть во всё большей степени подвергалась секулярным тенденциям и по окончании обучения старалась найти себе применение на светском поприще.
Библиографический список
Всеподданнейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода К. Победоносцева по ведомству православного исповедания за 1898. СПб.: Синодальная типография, 1901. 328 с.
Всеподданнейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода по ведомству православного исповедания за 1902. СПб.: Синодальная типография, 1905. Приложение. 317 с.
Высочайше утвержденное мнение Государственного совета, объявленное Сенату Святейшим Синодом 11 июля. Об устройстве детей лиц православного духовенства // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т^ГУ. Отд. 1-е. СПб., 1873. С. 521-522.
Высочайше утвержденный устав епархиальных женских училищ // Полное собрание законов Российской империи (далее - ПСЗРИ). Собр. 2-е. Т. XLIII. Отд. 2-е. СПб.: Тип. II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1873. С.254-261.
Высочайше утвержденный устав училища девиц духовного звания // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. XVIII. Отд. 1-е. СПб.: Тип. II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1844. С. 528-535.
Государственный архив Курской области (далее - ГАКО). Ф. 20 (Курская духовная консистория). Оп. 3. Д. 72. Л. 13.
ГАКО. Ф. 25 (Курское епархиальное училище). Оп. 1. Д. 1, Д. 2.
Двенадцатилетний период существования Ставропольского епархиального женского училища // Ставропольские епархиальные ведомости. 1887. № 4. С. 756.
Духовный регламент всепресветлейшаго, державнейшего государя Петра Первого, императора и самодержца всероссийского. М.: Духовный регламент, 1897. 303 с.
Е.Д. Воспоминания о Царскосельском женском церковном училище конца первого начала второго 25-летия жизни его // Прибавления к Церковным ведомостям. 1894. № 44. С. 1580-1597.
Евлогий (Георгиевский) митр. Путь моей жизни. М.: Московский рабочий, 1994.
428 с.
Женские гимназии и прогимназии Министерства народного просвещения. 18581905. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1905. 310 с.
Журналы Кавказского Епархиального Съезда // Ставропольские епархиальные ведомости. 1875. № 14. С. 453.
Записки Димитрия Ивановича Ростиславова о православном духовенстве // Русская старина. 1880. Т. XXVII. С. 554-555.
Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX - начала ХХ века. М.: РОССПЭН, 1999. 248 с.
Извлечение из Отчета обер-прокурора Св. Синода за 1843 г. СПб.: Синодальная типография, 1844. 380 с.
Извлечение из Отчета обер-прокурора Св. Синода за 1845 г. СПб.: Синодальная типография, 1846. 384 с.
Извлечения из всеподданнейшего отчета обер-прокурора Святейшего Синода графа А.Д. Толстого по ведомству православного исповедания за 1866 год // Христианское чтение. 1868. № 9. С. 467.
Калашников Д.Н. Повседневная жизнь приходских священнослужителей в провинциальной России второй половины XIX - начала XX в. (На материалах Курской епархии): дис. ... канд. ист. наук. Курск, 2011. 189 с.
Ключевский В.О. Содействие церкви успехам русского гражданского права и порядка // Ключевский В.О. Православие в России. М.: Мысль, 2000. С. 336.
Курский сборник. Вып. 1. Курск: Тип. губернского правления, 1901. С. 224-227.
Леонтьева Т.Г. Женщины из духовного сословия в самодержавной России // Женщины. История. Общество: сб. науч. тр. Вып. 1. Тверь, 1999. С. 45-57.
Попов А. Воспоминания причётнического сына. Из жизни духовенства Вологодской епархии. Вологда: Тип. губернского правления, 1913. 157 с.
Попова О.Д. Женское духовное образование и его роль в изменении общественного положения женщины в России (вторая половина XIX - начало ХХ в.): автореф. дис. . докт. ист. наук. М., 2009. 28 с.
Попова О.Д. О быте и нравах женских епархиальных училищ // Электронный научный журнал «Социальная история». 2013. Вып. 1 (1). С. 128-130.
Практические советы кандидатам священства // Курские Епархиальные Ведомости. 1905. № 11. Неофициальная часть. С. 406-407.
Римский С.В. Православная церковь и государство в XIX в. Ростов-н/Д, 1998.
391 с.
Тихомиров Д. Вынужденное слово // Курские епархиальные ведомости. 1907. № 21. Неофициальная часть. С. 347.
