CC BY
67
УДК 659.4
ШКУРКО Н.С. Социокультурные истоки
отечественного политического мифа
В данной статье анализируются социокультурные истоки имперского политического мифа. Автором раскрыты основные варианты существования мифа на различных этапах развития страны, особенности восприятия и интерпретации его властью и обществом (от "исторического предназначения Руси" и "Москвы-Третьего Рима" - до мессианской "русской идеи"). Современный вариант существования мифа - восстановление "былого величия России" - успешно консолидирует усилия власти и населения РФ, обеспечивая идеологическое единство и создавая привлекательный образ "хозяина страны".
Ключевые слова: политический миф, символьная элита, пространство власти, имперское сознание, мессианское предназначение, подданническая политическая культура.
В культуре ХХ века политический миф становится одной из важнейших философских категорий. По этому поводу учёные пишут: "едва ли не самой важной и вместе с тем самой тревожной особенностью современной политической жизни является возникновение новой силы - силы мифологического мышления"1. Рубеж тысячелетий, отмеченный ростом эсхатологических умонастроений в массовом сознании, непубличным осуществлением региональных политических акций, наступательной позицией этнорегионалных политических элит, только активизировал формы политического осмысления и актуализации мифа в трансформирующейся России и, как следствие, - привлек внимание исследователей к истокам отечественного политического мифа (Р. Бусар-гин, С. Вилков, Е. Егорова-Гантман, Л. Гозман, И. Кравченко, С. Лисовой, Г. Почепцов и др.).
Политический миф представляет стойкие образы и понятия в сознании людей, сформированные, с одной стороны, на основе изначальных архетипических установок подсознания, и с другой стороны, на основе целенаправленно внедряемых в сознание трактовок и оценок событий и явлений общественной жизни, - указывает З.Ю. Руденко2. О.Н. Стрельник обосновывает политический миф как связующее звено между рациональной идеологической системой и архаической мифологией. Для А. Цу-ладзе "политический миф - это миф, используемый для реализации политических целей: борьбы за власть, легитимации влас-
ти, осуществления политического господства"3. Кр. Флад дает политическому мифу следующее определение: "идеологически маркированное повествование, претендующее на статус истинного представления о событиях прошлого, настоящего и прогнозируемого будущего и воспринятое социальной группой как верное в основных чертах"4. В рамках данной статьи политический миф определяется как способ объяснения политической действительности, апеллирующий не только к разуму, но и к эмоциям потребителя данного мифа.
Политическая мифология выполняет функцию моделирования политического пространства и времени, определяет мотивацию, поведение и динамику политического процесса. В кризисные периоды истории, -указывает С. Московичи, - "в цивилизованном обществе вытесненная как рудимент примитивного общества наукой и техникой, иррациональность сосредоточивается на власти и становится ее стержнем... Политика - это рациональная форма использования иррациональной сущности масс5.
Современные политические мифы не являются продуктом традиционного коллективного творчества народных масс, но выступают как целенаправленно разработанные и профессионально сконструированные творения, направленные на развитие (подавление) конкретных политических процессов, формирование легитимной картины мира6.
Так, на ранних этапах развития российского государства мифологическая реаль-
ность обеспечивалась силами литературы и изобразительного искусства; с XIX в. начинает расти роль "толстых" журналов и публицистики. С XX века параметры реальности в обществе задаются "фабриками новостей" - четвертой властью" как одним из ключевых институтов политической социализации и социального контроля.
Чтобы сделать идею или конкретного политика мифологическим персонажем, необходимо ввести их в содержание национального "вечного" мифа, составляющего "душу" народа. Так, Б.Н. Ельцину, гонимому столичной партийной элитой, удалось подняться к вершинам власти, реализовав популярный для населения российской провинции и национальных окраин образ "человека из глубинки, настоящего мужика, страдающего за правду".
"Вечным" мифом, продолжающим доминировать в федеральной политической культуре, остается имперский миф (А.Н. Мосей-ко, Н.Н. Фирсов, А.Е. Щербаков). Его идеологическим обоснованием стал вдохновенный миф об исторической миссии Руси Иллариона Киевского ("Слово о законе и благодати"). Первый славянский епископ разработал концепцию о равных правах всех народов, воспринявших христианство в его православной форме, на достойное место в мировой истории и предрек выход власти киевских князей за региональные рамки, "ибо не в худой и неведомой земле владычествовали, но в Русской, что ведома и слышна всеми четырьмя концами земли"7. Трагическая эпоха ордынского ига и удельных войн, необходимость идеологического обоснования борьбы московского княжеского дома с законными наследниками "великого стола", породила миф о предназначении рода Даниловичей "сбирать земли вокруг Москвы, дабы свеча дела не погасла".
Иосиф Волоцкий - видный религиозный мыслитель XV столетия - разработал концепцию абсолютной монархии, адаптировав христианские догматы к исторической задаче создания централизованной власти. Смелые заявления о возможности духовного выбора ("Не все, что сотворил Христос, подобает творить и нам...") подводили к логическому выводу, что государь может сам выбирать форму поведения, це-
лесообразную для каждого конкретного случая8, и ему должны подчиняться все христиане. Постулаты иерея настолько отвечали задачам самодержавия, что спустя сто лет ими оперировал Иван Грозный, аргументируя свое право на власть.
Гибель в 1453 году Византийской империи выдвинула Московскую Русь, единственное сохранившее независимость православное государство, на лидерские позиции последней крепости истиной веры. Созданный старцем Филофеем из Спасо-во-Елизаровского Великопустынского монастыря новый политический миф "Москва - третий Рим", воплощал в доступном широким массам образе идеал "избранного" народа и государства, законного преемника византийских и римских владык: " Церковь старого Рима пала, второго же Рима -константинопольскую церковь иссекли секирами. Сия же ныне третьего нового Рима ...во всей поднебесной паче солнца светится... Два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не быть"9. Доработанный в среде старомосковской символьной элиты этот вариант имперского мифа способствовал решению внутренних национально-политических задач Московского государства XV-XVI вв., включая: 1) социокультурную интеграцию огромного полиэтничного пространства не столько военно-силовыми действиями, сколько культурной ассимиляцией; 2) возникновение традиционной российской дихотомии "центр - периферия" при преобладании государственной собственности; 3) формирование пространства власти, в котором управленческие решения принимались в борьбе между лидером и элитой.
Специфической чертой отечественного имперского мифа становится апелляция к трансцендентным ценностям для обоснования существующего земного мироустроения. Миф о Третьем Риме - миф с ярко выраженными мессианским и оборонным компонентами - стал идейной опорой страны в обосновании своей исторической функции. Империя развивалась как инструмент ограждения православного пространства, поддержание определенной дисциплины внутри которого обеспечивалось за счет идеологических инструментов (православие, самодержавие и народность, стянутые в один узел). Данную
№ 2 2009 г.
особенность отмечает А.С. Панарин: "Россия потому и получила в народном сознании звание Святой Руси, что ее государство осуществляло - на грешной земле и грешными земными средствами идеал социальной справедливости и православной предпочитаемо-сти праведных в ущерб притязаниям сильных и наглых, злоупотребляющих своими возможностями как в отношениях с нижестоящими, так и в отношении обязательных государственных повинностей"10.
В экстремальной повседневности осаждаемого государства ненависть к греху и любовь к ближнему (готовность "постоять за други своя") как религиозные принципы ре-интерпретировались народным сознанием как принципы государственнические, как доминанта политической культуры. Так, реформы Петровской эпохи были не только временем усиленной вестернизации страны, ее беспримерного рывка в культурное пространство Европы, но и апофеозом политической мифологии, подавляющей другие негосударственные формы общественного сознания. Сформировавшееся в начале XVIII века государство тоталитарного типа активно внедряло в массовое сознание образ могущественной империи, культ армии, военной славы и культ "сильной личности" - вождя, лидера перестройки, "отца нации", "учителя народа".
Для наиболее прогрессивной и прого-сударственно настроенной части образованного российского общества политический миф о победном характере существования государства трансформировался в идею служения отечеству, подпитываемую традициями борьбы за независимость XIII—XVII вв. (подвиг ополченцев К. Минина и Д. Пожарского, освободивших страну от польских интервентов: "чтобы вперед Московское государство строилось и было все в покое и тишыне, и нам бы, началным, потом и всяким людям, быти между собой всем в совете и любви")11.
Источником нового поколения политических мифов петровской эпохи стал манифест "Правда воли монаршьей", автор которого Ф. Прокопович(1681-1736)предпринял удачную попытку рационалистически обосновать абсолютную власть одного человека над миллионами. Старомос-
ковского постулата о богоданности царской власти для утверждения империи нового типа было недостаточно, требовались более соответствующие эпохе аргументы.
Отвергая устаревшие принципы римской империи (ропМех тах1тив), лежавшие в основе освященной христианством власти византийских базилевсов и старомосковских государей, Феофан путем логических манипуляций и софизмов оправдывает европейскую абсолютную монархию и создает привлекательный имидж разумного, видящего за далекие горизонты владетеля империи - отца народа, спасителя Отечества (22 октября 1721 года Сенат преподнес Петру титулы Императора, Отца Отечества и Великого).
В империи, наскоро построенной Петром и его преемниками в духе западного абсолютизма, наличествовал явный дуализм социокультурных ориентаций: высшие классы и оформляющаяся социальная группа интеллигенции избрали духовные интересы и политические мифы западно-европейского образца, а народные массы остались верны духовным идеалам старомосковского времени. Поэтому модель государственности в условиях России постоянно воспроизводила бинарную систему властных отношений. Общество, с одной стороны, верило в авторитет, харизматический имидж и ожидало от своего лидера "чуда", обеспечивающего очередному "вождю" и "спасителю нации" постоянную готовность к подчинению. С другой стороны, деятельность лидера постоянно корректировалась на предмет соответствия с идеей "мессианского" пути, которая с разной степенью остроты переживается всеми социальными группами подданных.
Даже в эпоху капитализации страны при отсутствии зрелого гражданского общества в пространстве власти оппозиции не удалось выиграть у монархии ни одной серьезной схватки - самодержавие оставалось смыслом российской политической истории и способствовало окончательному оформлению имперского мифа, основными компонентами которого считаются: имперская идеология; имперская идея; имперское сознание; наличие спе-
цифического пространства власти; подданническая политическая культура.
Противостояние западников и славянофилов обеспечило трансформацию имперского мифа в его наиболее востребованную форму - "русскую идею", утверждающую кардинальное отличие российской цивилизации, что, в свою очередь, стимулировало мессианство (С.В. Алексеев, Х.Х. Боков, А.В. Гулыга, О.М. Здравомыслова). Внедряя идею мессианского пути в общественное сознание современников, последовательно отработав в творческом поле своих философских романов возможные последствия модернизаций по восточной и западной технологии, Ф.М. Достоевский утвердил "русскую идею" как идею об исключительной миссии русской нации: "сказать миру слово, совершить деяния, которые приведут к мировому человеческому всеединству, снимающему противостояние Востока и Запада с помощью христианства как религии всемирного единства "во Христе""12. Евразийцы Н.С. Трубецкой, П.Н. Савицкий, Л.Н. Гумилев, исключив славянскую составляющую мифа, интерпретировали русскую идею как идею построения полиэтнической общности и религиозного единства всех народов Евразии, вне зависимости от родственности-неродственности их происхождения.
В советскую эпоху на основе мифа о православной (правильной, единственно верной для спасения души) империи конструируется миф о первом в мире социалистическом государстве трудящихся как единственном спасителе пролетариата от угнетения эксплуататорами. Большевистский "Третий Рим" имел свой пантеон, свой некрополь и свою историю, которая начиналась с момента революции, так как вся предшествующая отечественная история была историей порабощения трудящихся.
Рассмотрение политической истории новой России дает богатый набор современных экспликаций "вечного мифа". Имперская преемственность проявляется в:
1) в смешении образов монарха и президента: "политическая система России традиционно тяготела к харизматическому лидеру (царю), олицетворявшему единство нации". Россияне ожидают от президента проявления качеств правителя: харизмы,
"сильной руки", сохранения целостности государственных территорий, успехов в борьбе за правопорядок. "Хозяин" страны в затруднительный момент легко дистанцируется от действий правительства и парламента, эпизодически показательно наказывая активно "засветившегося" в глазах общественности чиновника, проводя демонстративную перестановку кадров;
2) низкой легитимности политических институтов, при устойчивой (несмотря на кризис) популярности экс-президента В.В. Путина и его преемника. Так, в декабре 2007 (данные ВЦИОМ), оценка его как президента России составляла 83%, тогда как рейтинги деятельности Государственной думы и Общественной палаты были в 3 раза ниже (26%); в октябре 2008 года рейтингами АПЭК также фиксируется резкий отрыв правящего тандема от остальных фигурантов рейтинга (премьер В. Путин - 9,40; президент Д. Медведев - 9,22). По данным немецких социологов, самыми непопулярными у россиян политиками ХХ столетия являются Б.Н. Ельцин и М.С. Горбачев, а самыми популярными - В.В. Путин и И.С. Сталин.
Целенаправленная политика российских властей по восстановлению "былого величия страны", имперских символов и традиций пользуется поддержкой населения: восстановлена сильная централизованная власть, укрепляются армия и силовые структуры; в регионах возрождаются православные храмы и мечети, открываются кадетские корпуса и духовные училища; взяты под защиту южнокавказские республики.
Таким образом, политический миф характеризуется как способ освоения политической действительности, апеллирующий не только к разуму, но и к эмоциям потребителей данного мифа. Основная функция мифа - мобилизация эмоционального компонента коллективного сознания и преобразование его в систему прямых действий, направленных на легитимацию или переструктурирование политического пространства13. В условиях кризиса имперский миф функционирует как защитный механизм, препятствуя распаду социума.
Социокультурными истоками отечественного имперского мифа выступают: 1) особенности исторического развития
№ 2 2009 г.
государства в оборонительной борьбе с опасными соседями; 2) религиозно-культурная доминанта, развитие представлений об особой роли России в спасении мира; 3) обращенность к будущему через связь с прошлым, отсюда пренебрежение решением насущных задач; 4) этатизм, формирование специфического пространства власти, в котором борьба за право принятия решений идет между лидером и элитой; 5) реализация идеи раздела мира на зоны господства и влияния.
1 Мосейко А.Н. Мифы России. Мифологические доминанты в современной российской мен-тальности М.: Ин-т Африки РАН, 2003. С. 155.
2 Руденко З. Ю. Мифологизация российского политического процесса // Гуманитарные исследования. 2007. № 2 (22). С. 17.
3 Цуладзе А. Политическая мифология М.: Эксмо. 2003. С. 56-57.
4 Флад Кр. Политический миф. Теоретическое исследование - М.: Прогресс-Традиция. 2004. С. 43.
5 Московичи С. Век толп. М.: Центр психологии и психотерапии, 1996. С. 65-66.
6 Емельянов Г.В. Информационная безопасность России, М.: РАГС. 1999. С. 62.
7 Хрестоматия по истории древнерусской литературы, М.: Просвещение. 1973. С. 22.
8 Парилов О.В. Послание старца Филофея и место России среди других государств // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия История. Политология. 2003. № 1. С. 14-19.
9 Паламарчук П.Г. Москва или Третий Рим? М.: Современник, 1991. С. 30.
10 Панарин А.С. Народ без элиты. М.: Изд-во «Алгоритм». 2006. С. 323-324.
11 Анисимов Е.В. Время российских реформ. Л.: Лениздат, 1989. С. 57.
12 Национальная идея: история, идеология, миф / ИСР РАН; Отв. ред. Г.Ю. Семигин. М.: Современная экономика и право, 2004. С. 90.
13 Малякин И. Российская региональная мифология: три возраста // Pro et Contra. 2000. Т. 5. С. 110-112.
