CC BY
10
УДК 811.11 Н.Ю. Петрова
докторант Института Языкознания Российской академии наук; e-mail: [email protected]
СОЦИОКОГНИТИВНЫЕ АСПЕКТЫ ПЕРСПЕКТИВИЗАЦИИ И ДРАМАТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС
Основная цель настоящей статьи - рассмотреть социальные аспекты когнитивного явления «перспективизация» и показать эвристическую ценность данного понятия для анализа драматического дискурса. На примере фрагмента из пьесы театра абсурда С. Беккета «Эндшпиль» анализируются особенности сценической интертекстуальности как одного из способов построения перспективы.
Ключевые слова: перспективизация; социокогнитивные аспекты; драматический дискурс; сценическая интертекстуальность.
Petrova N. Yu.
Postdoc researcher, Institute of Linguistics of the Russian Academy of Sciences; e-mail: [email protected]
SOCIOCOGNITIVE ASPECTS OF PERSPECTIVIZATION IN THE DISCOURSE OF DRAMA
The main aim of the article is to investigate the social aspects of the cognitive phenomenon of perspectivization and its role as an instrument in the analysis of the discourse of drama. A fragment from S. Beckett's "Endgame" absurdist play serves as a case study of the construal of perspective through staged intertextuality.
Key words: perspectivization; sociocognitive aspects; discourse of drama; staged intertextuality.
Явление перспективы известно миру науки с III века до нашей эры благодаря Евклидовой геометрии. Позднее, в эпоху Возрождения художники Ф. Брунеллески, Л. Альберти, А. Филарете, Л. да Винчи разработали теорию живописной перспективы с целью реалистичного изображения пространства. Так, для достижения эффекта глубины («вида из окна») за центр проектирования брался человеческий глаз, в то время как главная точка картины, точки схода и линии схода становились проекцией несобственных элементов пространства. Благодаря ренессансной научной системе были выявлены конкретные компоненты визуальной перспективы: пространство, наблюдатель, расстояние, точка. В то же время, в соответствии с двумя основными техниками живописи - линией и цветом - была осуществлена
попытка классификации перспективы на линейную / прямую, обратную, параллельную, тональную, воздушную [Раушенбах 1986; Acton 2009; Edgerton 2009; Флоренский http://philologos.narod.ru/florensky/ fl_persp.htm].
Наиболее явно перспектива проявляется в базисной перцептивной диаде «линейная - обратная», в основе которой лежит взгляд «от себя» vs. взгляд «к себе». В современной лингвистике растет осознание того, что свойственная перцепции разница перспектив содержит в себе зачатки бинарных оппозиций, типичных для языка, а многофокусная проекция перцептивных перспектив на пространство языка реализуется в виде лингвистической полиперспективы. При вербализации полиперспектива предстает в виде конфигураций множественных точек зрения, полученных в ходе их совмещения, умножения или противопоставления. Так процессуальность, заложенная в самом понятии перспективы, заставила ученых задуматься о необходимости введения нового термина - «перспективизация».
В своем метафорическом смысле перспективизация уходит корнями втеорию восприятия и дискурса, постулирующую возможность познания объекта с разных точек зрения. В целом, когнитологи (Р. Лэ-некер, Л. Талми, А. Верхаген, И. Свитсер, О. К. Ирисханова) трактуют термин «перспективизация» как когнитивный процесс конструирования объекта в дискурсе под определенным углом зрения. Данный процесс следует общим принципам зрительного восприятия и реализуется с помощью различных языковых средств. Иными словами, перспективизация представляет собой индивидуальный способ высказывания мнения, избираемый наблюдателем в условиях альтернативности концептуализации. При этом нельзя не обратить внимание на то, что рассматриваемый термин характеризуется достаточно низкой степенью специального лексикографического описания и не включен в такие лингвистические словари, как, например «Большой энциклопедический словарь ЯЗЫКОЗНАНИЕ» или «Краткий словарь когнитивных терминов». Если за рубежом он был зафиксирован в глоссариях в последнее десятилетие [Evans 2007; The Oxford Handbook... 2007], то в отечественной науке - лишь в последние годы [Свободный глоссарий СКоДис]. Данное положение дел частично объясняется тем, что аналогами перспективы выступают другие термины, нередко замещающие друг друга по принципу pars pro toto и принимающие нетождественные формы объективации, часть
из которых вошли в научный оборот на русском языке. Ср.: focus of interest, foregrounding vs. backgrounding, horizon, orientation, point of view, position, positioning, profiling, relief, stance, standpoint, style.
Социальную сторону процесса перспективизации отразили символический интеракционизм Дж. Г. Мида и социальная феноменология А. Шюца. В их трактовке перспективизация отражает чередование точек зрения в динамике общественного взаимодействия. Само же понятие perspective-taking (role-taking) расценивается как принятие определенной социальной роли. При этом в соотношениях перспектив заложена типичная для коммуникации асимметрия участников, связанная с их статусом, возрастом и пр. Лишь «примерив» на себя роль другого, мы можем полноценно участвовать в коммуникации с ее установкой на разные взгляды и возможную взаимообратимость перспектив (reciprocity of perspective-taking). Как подчеркивает О. К. Ирисханова, «даже самый "закоренелый" эгоцентрик, будучи членом социума, вынужден учитывать точки зрения других людей -а значит быть в той или иной степени альтероцентриком» [Ирисханова 2014, с. 32].
В вербальном общении переход к диалогизму и альтероцентрич-ности подчеркнул необходимость рассмотрения частного опыта на фоне коллективного, оценочного видения ситуации. Следуя логике, восходящей к М. М. Бахтину, в данном случае мы имеем в виду метадискурсивные отношения в интерпретации СЕБЯ и ДРУГОГО. Сегодня в новейших исследованиях по когнитивной социопсихологии, этнометодологии, социальному познанию (social cognition) центр исследования заметно сместился на такие факторы, как мнения, установки говорящего и слушающего, их социальный статус, этническая принадлежность и др. В исследованиях Т. А. ван Дейка, Р. Водак, Н. Фейркло, К. Шеффнер и других термин «перспектива» используется при изучении различных видов конфликтов, этнических, гендерных предрассудков и стереотипов, а также стратегий их разрешения. Как справедливо указывает Х. Сакс, в подобных исследованиях находится «точка слияния» анализа социальных стереотипов и других исследований социальной категоризации (социологических, социолингвистических) как конверсационной практики [Sacks 1974]. Однако сохранение и поддержание социальных (например, национальных) стереотипов в различных литературных жанрах - от сказки до шуток и анекдотов с этноцентрическими взглядами на национальные
меньшинства - свидетельствует о том, что исторически расовые и другие предрассудки уже сами по себе предполагают перспективи-зацию и закрепляются намного прочнее в языке, чем в сознании или памяти [Graumann 2002].
Аналогично в драматическом дискурсе в акте речи актер надевает маску исполнителя, жертвы, конфидента и т. д. В пьесе как художественном произведении любая роль означает одновременно частное и общее, объединяя такие составные, как индивид, характер, настроение, актер, тип, стереотип, аллегория, архетип, актант. Так, по ходу действия «Двенадцатой ночи» сэр Тоби приобретает эмблематичный образ, воплощаясь сразу в нескольких архетипах: балагур, гуляка, ревнивец, солдат, коммерсант и слуга-плут, встречающий свою смерть [Пави 1991, с. 281]. На основе различных ролевых характеристик формируется особая многофокусная роль-маска, которая реализуется по линии «персонаж - архетип». Так через собирательный образ возникает иллюзия участия многих персонажей и, соответственно, расширения спектра мнений. В данном случае драматурги прибегают к технике минимализации [Степанов 2007] как способности репре-зентровать с помощью игры персонажа его ведущий национальный, типологический и пр. концепт (или признак концепта), ср.: Гамлет -мизантроп, Отелло - ревнивец, Моцарт - гений, Сальери - злодей. Именно поэтому, как отмечает В. З. Демьянков, актер может забыть текст (точные реплики и их следование друг за другом в тексте), но не сам дискурс пьесы [Демьянков 2005], т. е. перспективу, вычерчиваемую исполняемой им ролью.
В дискурс-анализе как равные изучаются точки зрения всех участников антагонистической диады, например, точка зрения «жертвы», «преступника», «агрессора». В анализе драме создается некая антимодель (антипод) центрального героя, исходя из которой протагонист и антагонист наделяются радикально отличными моральными принципами, представлениями, средствами языка и пр. В ситуации конфликта между субъектами устанавливается высшая степень отчужденности, характеризующаяся максимальной дистанцией (Гамлет-Клавдий, Гамлет-Полоний; Отелло-Яго). При этом отношения между ними могут, с одной стороны, носить контрарный характер, допускающий инаковость (Моцарт-Сальери), с другой - контрадикторный, устанавливающий открытую оппозицию (Сальери-Моцарт), как это показано П. Шеффером в пьесе «Амадей» [Shaffer 2007a]. Таким образом, при
когнитивной перспективизации действующих лиц важная роль отводится не только таким компонентам, как субъект, объект, дистанция, но и взятый ракурс.
Лингвистическая специфика перспективы также нашла свое освещение в анализе социальных аспектов дискурса. Например, было выделено жаргонное выражение be like (а я / он / она / такой, такая), обладающее уникальной способностью выстраивать цепочку дискурсивных высказываний (или мыслей), каждый раз видоизменяя перспективу / роль говорящего. Особая интонационная модель и модуляции голоса при воспроизведении высказывания являются обязательными маркерами, отличающими манеру произнесения от нейтральной. В результате фраза направляет внимание слушающего не столько на значение высказывания, сколько на стиль произнесения и эмоциональное состояние субъекта. Ср.:
I'm like "Mom, let's go." Mom's like,"Well, no, I'm not gonna go without your dad." Nahhhh (laughs) It's like, "No voy sin el" (I'm not going without him) [Johnstone 2008, с. 60].
Здесь мы можем одновременно выделить три субъективные перспективы звучащего голоса: запрос-стимул говорящего и две перспективы в ответе-реакции матери. В последнем случае особую характерологическую роль играет подражание ее манере говорить по-испански, что и имитируется говорящим.
Рассмотренная выше тактика естественного дискурса получила название инсценированной интертекстуальности (staged inter-textuality) [Kotthoff 2002], типичной для разговора по телефону, пересказа сериала, пародий, анекдотов в стиле stand-up comedy и пр. Устное интертекстуальное изложение событий построено на приемах иронии и цитации, требующих подражание чужому голосу. Подчеркнем, что для исполнителя сценичность ситуации подразумевает четкое различение референциальной перспективы той или иной роли, в чем нельзя не усмотреть явное сходство с драматическим приемом мимезиса. Так, в абсурдистской пьесе С. Беккета «Эндшпиль» (Endgame) (1958) персонаж Нэгга рассказывает анекдот об англичанине, торопящемся к Новому году сшить пару брюк. Анекдот исполняется в лицах, и монодраматический нарратор одновременно воплощает четыре субъективные перспективы: рассказчика, заказчика-англичанина, портного, сохраняя при этом и свою собственную идентификацию [Beckett 2009].
NAGG: Let me tell it again.
(Raconteur s voice.)
An Englishman, needing a pair of striped trousers in a hurry for the New Year festivities, goes to his tailor who takes his measurements.
Нэгг начинает анекдот специальным поставленным голосом рассказчика. При упоминании англичанина он мимически изображает героя, затем возвращается к своему прежнему выражению лица. Далее Нэгг говорит голосом портного:
(Tailor s voice.)
"That's the lot, come back in four days, I'll have it ready." Good. Four days later.
(Tailor s voice.)
"So sorry, come back in a week, I've made a mess of the seat." Good, that's all right, a neat seat can be very ticklish. A week later.
(Tailor s voice.)
"Frightfully sorry, come back in ten days, I've made a hash of the crotch." Good, can't be helped, a snug crotch is always a teaser. Ten days later.
(Tailor s voice.)
"Dreadfully sorry, come back in a fortnight, I've made a balls of the fly." Good, at a pinch, a smart fly is a stiff proposition.
Голосу рассказчика принадлежит внутренняя речь, касающаяся оценки событий. Портной не готов с заказом, и его речевой акт извинения каждый раз становится все более эмоциональным (So sorry; Frightfully sorry; Dreadfully sorry). На этом этапе Нэгг косвенно демонстрирует эмпатию заказчика (Good, that's all right, a neat seat can be very ticklish), хотя и ритмизированно фиксирует время (Four days later. A week later. Ten days later.)
(Pause. Normal voice.)
I never told it worse.
(Pause. Gloomy.)
I tell this story worse and worse.
(Pause. Raconteur's voice.)
Нэгг сбивается с тона рассказчика (Normal voice), и короткое время его реплики носят метатекстовый характер, где он подвергает себя самокритике как плохого рассказчика (Pause. Gloomy.):
Well, to make it short, the bluebells are blowing and he ballockses the buttonholes.
(Customer's voice.)
"God damn you to hell, Sir, no, it's indecent, there are limits! In six days, do you hear me, six days, God made the world. Yes Sir, no less Sir, the WORLD! And you are not bloody well capable of making me a pair of trousers in three months!"
Через косвенную номинацию времени («Вот уже и колокольчики распустились») адресат инферирует, что Новый год остался далеко позади. В кульминационный момент заказчик повышает голос на портного, который в ответ демонстрирует возмущение:
(Tailor's voice, scandalized.)
"But my dear Sir, my dear Sir, look - (disdainful gesture, disgustedly) -at the world - (Pause.) and look - (loving gesture, proudly) - at my TROUSERS!"
Портной сопровождает слова презрительным жестом, выказывая отвращение, когда упоминает про мир, который сотворил Бог, но подчеркивает сказанное любовным жестом, говоря с гордостью о сшитых им брюках.
Как показывает фрагмент, формирование перспективы в ходе стилизации «под персонаж» характеризуется гибридизацией, поскольку охватывает большое число социальных и семиотических параметров:
• гендерный (все четыре воплощенных лица - мужчины);
• психологический (смена эмпатии на конфликт; заказчик
теряет самообладание);
• ролевой (социальныероли «заказчик - исполнитель»);
• национально-культурный (заказчик - подчеркнуто англичанин);
• жанрово-стилистический (стиль сказа или анекдота);
• прагматический (намерениеразвлечь собеседника). Гендерные, ролевые, статусные, психологические и прочие различия социальных и индивидуальных ролей-масок, исполняемых одним только рассказчиком, предполагают использование им различных «радиусов коммуникации» (Э. Сепир), а значит, и дифференцированного вербального и паравербального выражения.
Итак, за свою многовековую историю перспектива предстает как визуальная метафора, претендующая на статус междисциплинарного термина. «Внедрение» перспективы в когнитивную лингвистику не только свидетельствует об успешности междисциплинарных
трансферов как таковых [Фещенко 2016], но и о целесообразности многократного пересмотра междисциплинарных понятий в условиях постоянного развития новых дисциплин.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Демьянков В. З. Текст и дискурс как термины и как слова обыденного языка // Язык. Личность: сб. ст. к 70-летию Т. М. Николаевой. М. : Языки славянских культур, 2005. С. 34-55. Ирисханова О. К. Интерсубъектность конструирования событий в полимодальном дискурсе // Вестник МГЛУ. Вып. 17. 2014. С. 31-41. Пави П. Словарь театра. М. : Прогресс, 1991. 504 с.
Раушенбах Б. В. Системы перспективы в изобразительном искусстве: Общая
теория перспективы. М. : Наука, 1986. 256 с. Сводный глоссарий СКоДис. URL: scodis.com/?q=ru/perspectivization Степанов Ю. С. Концепты. Тонкая пленка цивилизации. М. : Языки славянской культуры, 2007. 248 с. Фещенко В. В. и др. Лингвистика и семиотика культурных трансферов: методы, принципы, технологии : Коллективная монография. М. : Культурная революция, 2016. 500 c. Флоренский П. А. Обратная перспектива. URL: http://philologos.narod.ru/
florensky/ fl_persp.htm Acton M. Learning to Look at Paintings. London and NY : Routledge, 2009. 267 p. Beckett S. Endgame & Act Without Words. N. Y. : Grove Press, 2009. 100 p. Edgerton S. Y. The Mirror, the Window, and the Telescope: How Renaissance Linear Perspective Changed Our Vision of the Universe. Cornell : Cornell UP, 2009. 224 p.
Evans V. A Glossary of Cognitive Linguistics. Edinburgh : Edinburgh UP, 2007. 240 p.
Graumann C. F., Kallmeyer W. Perspective and Perspectivation in Discourse.
Amsterdam : John Benjamins Pub Co, 2002. P. 1-11. Johnstone B. Discourse Analysis. USA, UK: Blackwell Publishing, 2008. 311 p. Kotthoff H. Irony, quotation, and other forms of staged intertextuality // Perspective and Perspectivation in Discourse. Amsterdam : John Benjamins Pub Co, 2002. P. 201-229.
Sacks H. Asimplest systematics for the organization ofturn-taking for conversation // Language: Journal of the Linguistic Society of America. 1974. V. 50. № 3. P. 696-735.
Shaffer P. Amadeus. London : Penguin Books, 2007a. 112 p. The Oxford Handbook of Cognitive Linguistics / Ed. by D. Geeraerts, H. Cuyckens. Oxford : Oxford UP, 2007. 1364 p.
