CC BY
33УДК 94(470)«1917»
СОЦИОЕСТЕСТВЕННЫЕ АСПЕКТЫ АГРАРНОГО ДВИЖЕНИЯ 1917 ГОДА (НА МАТЕРИАЛАХ ТАМБОВСКОЙ ГУБЕРНИИ)
В.В. Канищев
В статье на основе первичных источников рассмотрены конкретные проявления борьбы крестьян за природные ресурсы для сельского хозяйства в марте-ноябре 1917 г. в Тамбовской губернии. Показано преобладание стихийных разрушительных захватов общинным крестьянством частновладельческих и казенных полей, лугов, лесов над попытками трезвомыслящих элементов деревни и региональной общественности отстоять рациональное природопользование. Делается вывод о том, что в ходе аграрного движения 1917 г. в Тамбовской губернии вновь возобладал экстенсивный путь развития сельского хозяйства с потребительским отношением к природным ресурсам и сохранением минимума достижений рационализаторских элементов деревни.
Ключевые слова: Октябрьская революция 1917 г., аграрное движение, социоесте-ственная история России.
SOCIO-NATURAL ASPECTS OF THE AGRARIAN MOVEMENT IN 1917 (BASED ON THE MATERIALS OF TAMBOV PROVINCE)
V.V. Kanishchev
The article, being based on primary sources, considers concrete actions of peasants' struggle for natural resources for agriculture needs in March-November 1917 in Tambov province. The paper demonstrates numerous spontaneous destructive captures of private and state fields, meadows, the woods by peasant communities and inability of sober-thinking inhabitants of the village and the regional public to defend rational nature management. The author concludes that during the agrarian movement in 1917 in Tambov province the extensive way of agriculture development predominated again. This way is characterized by consumer attitude to natural resources and preservation of minimum achievements made by rationalizers of the village.
Key words: October revolution in 1917, agrarian movement, socio- natural history of Russia.
Автор этих строк недавно в совместной статье со своей докторанткой Н.С. Цинцадзе высказался по поводу социоестественных аспектов Октябрьской революции 1917 г., отразившихся
в аграрной политике Временного правительства, программных положениях ведущих политических партий в период февраля-октября 1917 г., резолюциях съездов Лиги аграрных реформ [2].
При этом выяснилось, что умные и во многом полезные рассуждения столичных политиков и ученых, к сожалению, были далеки от непосредственного хода революционных процессов, мало учитывали особенности очередного этапа аграрно-крестьянской революции, которые на протяжении всего 1917 г. проявились в захватах крестьянами природных ресурсов для ведения сельского хозяйства. Поэтому мы посчитали важным на основе первичных источников рассмотреть конкретные проявления борьбы крестьян за природные ресурсы для сельского хозяйства в марте-ноябре 1917 г. в одном из крупных аграрных регионов России - Тамбовской губернии.
В условиях начавшегося уже в марте аграрного движения Временное правительство вынуждено было принять «Закон об охране посевов». Этот законодательный акт, прежде всего, был ответом на то, что помещики, не желая сдавать землю в аренду крестьянам по низким ценам, объявляли их пустующими, а крестьяне самовольно захватывали эти земли и распахивали их. С экологической точки зрения закон имел двоякое значение. Конечно, законная передача пустующих земель крестьянам могла снизить социальную напряженность в деревне. Но, с другой стороны, это вело к сохранению экстенсивной направленности развития российского сельского хозяйства. Поскольку основная крестьянская масса продолжала пользоваться примитивными агротехнологиями, неизбежным становилось дальнейшее истощение земли.
Понято, что это была перспективная тенденция. Вместе с тем первичные
документы позволяют определить конкретные социоестественные последствия борьбы крестьян за природные ресурсы, принадлежавшие частным хозяевам и государству. В условиях революционной «неразберихи» дело не могло обойтись только спокойной передачей крестьянам реально пустующих земель. Уже весной 1917 г. начались захваты и обрабатываемых частновладельческих земель.
Количественные масштабы таких захватных действий точно подсчитать невозможно. В статистике Временного правительства, которую используют историки аграрного движения 1917 года в России, фиксировались только число, реже формы крестьянских революционных акций. Далеко не всегда указывались конкретно пострадавшие владельцы и угодья. Чаще всего упоминались населенные пункты (в средней полосе России на одно село, как правило, приходилось по несколько помещиков), нередко указывались только волости и уезды, где находились десятки и сотни частных и государственных владений. Требуется привлечение дополнительных источников и методов моделирования размаха аграрного движения с социоесте-ственной точки зрения.
Статистические данные, приводимые в опубликованных работах по аграрному движению 1917 года, позволяют говорить только о порядке цифр, характеризующих крестьянские захватные действия - десятки в уездах, сотни в губерниях [3; 5; 7, с. 716-735; 8, с. 415-446]. При этом от погромного движения страдали не только помещичьи и государственные хозяйства, но и владения вышедших из общин
крестьян. Эти факты стали наиболее яркими проявлениями «общинной ре-
V»
волюции». С социоестественной точки зрения это значит, что массово громились наиболее развитые с агротехнической точки зрения крестьянские хозяйства, которые в предреволюционные годы пытались вырваться из традиционной экстенсивной сельской экономики.
Статистика достаточно точно показывает, что на большей части огромной территории Российской империи крестьяне редко вступали в борьбу за природные ресурсы, которые в большинстве регионов страны имелись в достатке и практически полностью находились в пользовании немногочисленного крестьянского населения. Более 90% крестьянских захватных действий 1917 года пришлось на Центрально-Земледельческий, Средне-Волжский и Центрально-Промышленный экономические районы Европейской России. Это были основные районы сельскохозяйственного производства с десятками миллионов крестьян, испытавших дефицит всех видов природных ресурсов для сельскохозяйственного производства, которые в значительной мере находились под контролем частных владельцев и государства. Именно движение крестьян этих регионов определяло весь ход очередного этапа российской аграрной революции, которая в 1917 г. приобрела наивысший размах.
Статистические данные позволяют конкретизировать материалы первичных источников. К сожалению, и они зачастую не дают возможности количественно точно обсчитать социоесте-ственные масштабы крестьянских за-
хватных действий. Но их описательный характер позволяет увидеть механизмы возникновения конкретных проявлений аграрного движения. В частности, такие возможности дает сборник документов о крестьянском движении в Тамбовской губернии в 1917-1918 годах [4].
Уже 8 апреля 1917 г. Тамбовский губернский комиссар Временного правительства Ю.В. Давыдов выразил беспокойство по поводу того, что в имении Трескиных в Елатомском уезде в связи с крестьянскими беспорядками могли быть незасеянными около 300 дес. земли [4, с. 40].
В середине мая до товарища министра сельского хозяйства Хрущева дошли сведения о том, что в Кирсановском уезде Тамбовской губернии в связи со снятием крестьянами с полевых работ военнопленных заметная часть полей осталась незасеянной [4, с. 58].
В конце мая тамбовский помещик, депутат Государственной думы Н.Л. Марков сообщил губернским властям о том, что крестьяне захватили в его имении земли, предназначенные под осенний посев 1917 г. [4, с. 62].
Особенно подобные явления становились заметными в августе 1917 г. В частности, на заседании губернского земельного комитета председатель Елатомского уездного комитета И.С. Сидоров заявил, что в связи с захватом крестьянами помещичьей земли не везде пары были распаханы под озимые посевы [4, с. 121].
Большой резонанс имел факт погрома опытного поля помещика А.А. Ушакова в Козловском уезде, на котором крестьяне обучались ведению земледельческого хозяйства современ-
ными методами [4, с. 184, 191]. Особенно отметим факт, свидетельствующий о том, что в крестьянской среде были трезвомыслящие хозяева. Так, крестьяне с. Екатеринино, где располагалось опытное поле, были против погрома, но жители соседнего села пригрозили погромом и им. К сожалению, погромная тенденция возобладала.
И все-таки здравые силы Тамбовской губернии пытались защитить «культурные хозяйства». Губернский земельный комитет в августе 1917 г. взял курс на особый учет и сохранение культурных имений, постоянно обсуждал этот вопрос на своих заседаниях [4, с. 115, 142, 143]. В знаменитом Распоряжении № 3 Тамбовского губернского земельного комитета от 13 сентября 1917 г. повышенное внимание было уделено учету имений с хорошо поставленным и сложным хозяйством [4, с. 185]. Уже в ходе реализации Распоряжения такое же внимание проявил Козловский уездный земельный комитет [4, с. 226].
Но во многих случаях учет культурных имений шел сложно. Ситуация обострилась после Октябрьской революции в Петрограде. 10 ноября 1917 г. Липецкий уездный комиссар сообщал в губернский земельный комитет об отрицательных результатах совместной работы местных органов с представителями по учету имений. Он прямо говорил о невозможности уговорить массы прибывающих в деревню солдат с нелепыми большевистскими теориями «все наше и все принадлежит нам».
От подобных обвинений большевикам приходилось защищаться еще весной 1917 г. Советские историки лю-
били упоминать выступление Ленина на !-м съезде крестьянских Советов, в котором он якобы высмеял довод противников стихийного крестьянского движения о том, что переход земли крестьянам приведет к ухудшению обработки земли [8, с. 441].
Придя к власти, большевики вновь пытались опровергнуть эти опасения. Советское правительство, стремясь взять под свой контроль проэсеров-ские земельные комитеты, их главную задачу видели в том, чтобы ввести в организованное русло процесс установления контроля над помещичьей собственностью, в частности, во взятии под охрану природных ресурсов сельского хозяйства [1, с. 218-224].
Однако на местах явно преобладала тенденция к поддержке наиболее примитивных способов обработки земли. Землевладельцы Усманского уезда Тамбовской губернии выразили озабоченность действиями большевистского уездного комиссара и председателя Совета Н.Н. Исполатова. В письме губернскому комиссару Временного правительства они, помимо прочего, указывали на то, что в составленной большевистским деятелем инструкции «по водворению порядка в уезде» предусматривалось изъятие хозяйственного инвентаря у помещиков. Это могло привести к гибели будущего урожая посеянных озимых хлебов и невозможности посева яровых культур в 1918 г. [4, с. 293].
Еще одним проявлением аграрного движения стали потравы частновладельческих лугов крестьянским скотом. Такие факты начали отмечаться уже в мае и продолжали фиксироваться до октября 1917 г. [4, с. 57, 72, 93,
95, 104, 107, 184, 227]. Конечно, потравы лугов во многих случаях не имели прямых экологических последствий, поскольку луговая растительность могла восстанавливаться. Но уже в первом упомянутом факте потрав речь шла о скармливании скоту искусственных посевов клевера, которые не могли восстанавливаться естественным путем [4, с. 57]. На потравы сеяных лугов обратил внимание в июне 1917 г. Кирсановский Совет союза сельских хозяев [4, с. 72]. Другими словами, и в потравах проявилась тенденция к уничтожению культурных способов ведения хозяйства и, соответственно, к снижению современного уровня сельского хозяйства.
Примитивное потребительское отношение крестьян к животноводческим угодьям вело к серьезному экологическому кризису. На заседании губернского земельного комитета в начале августа 1917 г. констатировались повсеместные проявления выбивания скотом выгонов и отав (вместо вторичного укоса) [4, с. 136].
Самые очевидные и крупные экологические последствия имели стихийные порубки крестьянами частновладельческих и казенных лесов. В Тамбовской губернии такие проявления наблюдались с марта 1917 г. В рассмотренном сборнике документов зафиксированы десятки фактов хищнических порубок [4, с. 31, 32, 55, 64, 66, 72, 76, 93, 94, 95, 104, 122, 130, 160, 170, 184, 210, 221, 227, 242, 246, 265, 268, 269-270, 272, 303].
На одно из конкретных проявлений «внеплановой» порубки лесов в мае 1917 г. указал заместитель Тамбовского губернского комиссара К.Н. Шатов.
Он отмечал, что в губернии «сейчас местами рубят пропорцию девятьсот двадцать четвертого года» [4, с. 55].
Распространенным явлением была самовольная пастьба крестьянами скота в лесах, что вело к уничтожению молодых посадок [4, с. 76, 93, 128, 303].
Запреты крестьянами помещикам и государственным лесничим вывозить лес имели серьезные общественно-политические последствия. 23 апреля 1917 г. Тамбовский губернский комиссар Ю.В. Давыдов в телеграмме одному из уездных комиссаров призывал разъяснять населению, что в настоящее время необходимо для нужд государства громадное количество древесного топлива, что большинство железных дорог за недостатком угля, столько необходимого нашему флоту, должна перейти на древесное отопление [4, с. 48].
Несколькими днями позже губернский комиссар получил телеграмму Министра земледелия с указанием на то, что крестьяне северных уездов Тамбовской губернии чинят препятствия сплаву заготовленных лесных материалов. Министр призывал тамбовские власти разъяснять крестьянам «государственное значение лесных заготовок для дела обороны страны, отопления городов, заводов, для строительства в разоренных войной районах [4, с. 50].
В октябре 1917 г. начальник Тамбовского губернского управления земледелия и государственных имуществ уведомлял губернского комиссара: «С наступлением осеннего времени участились случаи самовольной порубки в казенных лесах толпами крестьян и даже целыми селениями» [4, с. 238].
Осенью крестьяне прямо стали формулировать свое право на вседоз-воленное пользование лесными ресурсами. Один из лесничих Темников-ского уезда 19 сентября сообщал: «увещевателей [в прекращении порубок крестьяне] считают буржуазией, придерживающейся будто старого режима. Причем, объясняют, что им дана воля и свобода, а потому рубят не казенный лес, будто свою собственность» [4, с. 202].
Следует отметить, что в крестьянской среде были и здравые элементы. Так, в резолюции собрания граждан Польно-Конобеевской волости Шацкого уезда Тамбовской губернии от 1 мая 1917 г. признавалось самовольное право пользования крестьянами лесами, но «приводя примеры бережливости, системы и аккуратности» [4, с. 53].
В Борисоглебском уезде местным властям, судя по их информации губернскому комиссару, удалось с 1 мая взять под контроль рубку лесов [4, с. 64].
Тамбовский губернский земельный комитет в своем первом заседании 23-24 июня 1917 г. поставил вопрос о разрешении лесных порубок только ле-состроительными комитетами [4, с. 82].
На очередном заседании комитета в начале августа представитель Тамбовского уезда подробно рассказывал о том, что леса Притамбовья сберегаются, самовольные порубки, особенно хищнические со стороны населения, воспрещаются [4, с. 132].
Даже в период массовых осенних порубок существовали отдельные крестьянские общества, которые контролировали заготовку лесных материалов. Так, в Хохловской волости Елатом-ского уезда на общем собрании жителей нескольких деревень отмечалось: «Заготовка производится в образцовом порядке, заготовлялся исключительно дровяной лес: а дальний лес: на обод, полоз ...оставался на корню; дрова складывались для учета и распределения впоследствии в порядке нуждаемости населения» [4, с. 262].
Но, судя по уже приводившимся фактам, здравые силы тамбовской общественности не могли остановить хищническое сведение лесов. Подчеркнем, что это явление не имело сугубо тамбовский характер. Массовые стихийные порубки лесов осенью 1917 г. отмечались также в Курской, Тульской, Нижегородской и других губерниях [6, 9, 10].
Многие факты послереволюционного периода истории говорят о том, что, пожалуй, главным социоестественным последствием революции 1917 г. стала победа экстенсивного пути развития сельского хозяйства с сугубо потребительским отношением к природным ресурсам и сохранением минимума достижений «культурных имений» и других рационализаторских элементов деревни.
Список литературы
1. Декреты Советской власти. - М.: Государственное издательство политической литературы. -Т. 1. - 625 с.
2. Канищев В.В., Цинцадзе Н.С. Социоестественные аспекты Российской революции 1917 г. // История и современность. Выпуск №2 (26). 2017. - С. 5-21.
3. Кравчук Н.А. Массовое крестьянское движение в России накануне Октября. (Март-окт. 1917 г. По материалам великорусских губерний Европейской России). - М.: Мысль, 1971. - 278 с.
4. Крестьянское движение в Тамбовской губернии (1917-1918): Документы и материалы. - М.: РОССПЭН, 2003. - 480 с.
5. Малявский А. Крестьянское движение в России в 1917 г., март - октябрь. - М.: Наука, 1981. -400 с.
6. Мельникова М.И. Крестьянское движение в ЦЧО в период подготовки Октябрьского вооруженного восстания (сентябрь-октябрь 1917 г.) // Из истории Октябрьской революции и социалистического строительства в СССР. - М., 1957. - С.3-31.
7. Минц И.И. История Великого Октября. - М.: Наука, 1977. Т. 1. - 780 с.
8. Минц И.И. История Великого Октября. - М.: Наука, 1978. Т. 2. - 1008 с.
9. Революционное движение в России накануне Октябрьского вооруженного восстания. - М.:
Изд-во Акад. наук СССР, 1962. - 579 с.
10. Чернов Г. Восстание крестьян Нижегородской губернии накануне Великой Октябрьской социалистической революции // Учен. зап-ки Горьковского гос. ун-та.- Горький, 1958. Вып. 47. - С. 231-258.
References
1. Dekrety Sovetskoj vlasti. M.: Gosudarstvennoe izdatel'stvo politicheskoj literatury,- T. 1. - 625 s.
2. Kanishhev V.V., TSintsadze N.S. Sotsioestestvennye aspekty Rossijskoj revolyutsii 1917 g. // Istori-ya i sovremennost'. Vypusk №2(26)/2017. - S. 5-21.
3. Kravchuk N.A. Massovoe krest'yanskoe dvizhenie v Rossii nakanune Oktyabrya. (Mart-okt. 1917 g. Po materialam velikorusskikh gubernij Evropejskoj Rossii). - M.: Mysl', 1971. - 278 s.
4. Krest'yanskoe dvizhenie v Tambovskoj gubernii (1917-1918): Dokumenty i materialy. - M.: ROSSPEHN, 2003. - 480 s.
5. Malyavskij А. Krest'yanskoe dvizhenie v Rossii v 1917 g., mart - oktyabr'. - M.: Nauka, 1981. - 400 s.
6. Mel'nikova M.I. Krest'yanskoe dvizhenie v TSCHO v period podgotovki Oktyabr'skogo vooruzhen-nogo vosstaniya (sentyabr'-oktyabr' 1917 g.) // Iz istorii Oktyabr'skoj revolyutsii i sotsialisticheskogo stroitel'stva v SSSR. - M., 1957 . - S. 3-31.
7. Mints I.I. Istoriya Velikogo Oktyabrya. - M.: Nauka, 1977. T. 1. - 780 s.
8. Mints I.I. Istoriya Velikogo Oktyabrya. - M.: Nauka, 1978. T. 2. - 1008 s.
9. Revolyutsionnoe dvizhenie v Rossii nakanune Oktyabr'skogo vooruzhennogo vosstaniya. - M.:
Izd-vo Akad. nauk SSSR, 1962. - 579 s.
10. CHernov G. Vosstanie krest'yan Nizhegorodskoj gubernii nakanune Velikoj Oktyabr'skoj sotsialis-ticheskoj revolyutsii // Uchen. zap-ki Gor'kovskogo gos. un-ta.- Gor'kij, 1958. Vyp. 47. - S. 231-258.
