CC BY
111
— доктор исторических наук, профессор Курского государственного университета
СОЦИАЛЬНЫЙ ПОРТРЕТ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО ГОРОЖАНИНА В КОНЦЕ XIX — НАЧАЛЕ XX ВЕКОВ (НА ПРИМЕРЕ ЦЕНТРАЛЬНОГО ЧЕРНОЗЕМЬЯ)
АННОТАЦИЯ. На основании обширного статистического материала в статье раскрывается половозрастная структура городского населения Центрального Черноземья пореформенной эпохи, его национальный состав, конфессиональный облик и образовательный уровень как отражение существенных социально-экономических сдвигов.
The article presents the analysis of the sexual and age-related structure of the urban population of the Black-Earth area of the after-reform period based on vast statistic data. The author focuses on the national (ethnic) and confessional identity, education level of the population.
Реформы 60—70-х гг. XIX в. способствовали демократизации общества, выдвижению городов на передний план в социально-экономических и политических изменениях в России, привели к потере авторитета «старой» власти и складыванию в стране нового менталитета населения.
Объективно созданная социальная характеристика городского населения Центрального Черноземья, одного из крупнейших российских регионов, включающая пол, возраст, образование, семейное состояние, национальный и вероисповедальный состав горожан, представляет большой интерес для анализа социально-экономического состояния городских центров.
Так, рассматривая половозрастной состав и уровень грамотности городского населения в конце XIX в., отметим прежде всего заметное превышение среди горожан в возрасте 20—29 лет лиц мужского пола над женским. Эти указывает на присутствие мигрантов в городах, особенно в губернских — Воронеже, Курске, Орле и Тамбове, где в среднем на 37,4 тыс. мужчин 20—29 лет приходилось лишь 23,2 тыс. женщин, т.е. 1,6 мужчины на одну женщину. Больше всего мужчин данной группы наблюдалось в Курске и Орле — в 1,8 раза больше чем женщин, в Воронеже и Тамбове — соответственно в 1,3 раза и 1,6 раза [4. С. 10—11, 34—63; 5. С. 10—33; 6. С. 10—11, 52—79; 7. С. 10—11, 56—85].
Наличие в Курске и Орле большей доли мужчин, чем в Воронеже и Тамбове, говорит о том, что реальная возможность получить работу в большей степени имелась в двух первых городах — узловых торгово-промышленно-распределительных железнодорожных станциях юго-востока региона.
Доля мужчин 20—29 лет в губернских городах составляла 61,7% от численности горожан данного возраста и превышала таковую для женщин на 23,4% [4. С. 10—11, 34—63;
5. С. 10—33; 6. С. 10—11, 52—79; 7. С. 10—11, 56—85]. Следовательно, можно думать, что каждый пятый житель губернских центров прибывал в них на заработки, а также мог находиться на военной или на гражданской службе.
В целом основная масса населения губернских центров Черноземья имела возраст до 30 лет (61,2%). Доля этих жителей во всех губернских городах региона превышала 50-процентный рубеж. Так, в Воронеже данный показатель составлял 59,3%, в Курске — 63,0%, Орле — 61,1%, Тамбове — 61,7%. Что касается уездных городов, то в Воронежской губернии горожане в возрасте до 30 лет составляли 60,9% жителей. В городах Курской губернии — 61,3%, в орловских городских поселениях — 61,9%, в тамбовских центрах — 61,1%. В заштатных городах эта группа граждан была представлена 64,7% человек [4. С. 10—11; 5. С. 10—11; 6. С. 10—11; 7. С. 32—37]. Одной из причин столь высокой
численности горожан до 30 лет было наличие в составе городского населения большого количества учащейся молодежи из уездов и пришлого для заработков населения.
Как видим, в уездных городах всех губерний имелась равная доля населения в возрасте до 30 лет. Присутствие такого соотношения молодежи до 30 лет (трое из пяти горожан) в составе населения этих городов подчеркивает сходный характер их социально-экономического развития: одинаковый уровень их образовательного потенциала, в первую очередь способствующего концентрации в уездных центрах молодежи, а также большая возможность получить работу освобожденным после отмены крепостного права безземельным крестьянам.
Жителей в возрасте от 30 до 60 лет в губернских Воронеже, Курске, Орле и Тамбове насчитывалось 85,9 тыс. человек. Количество представителей разных полов было примерно равным — 42,5 тыс., или 29,8% от всех мужчин, и 43,4 тыс., или 33,0% от всех женщин губернских городов. В Воронеже мужчин старше 30 лет проживало 16,1% его городского населения, или 9,1% всех мужчин городов Черноземья. Доля женщин этого возраста составляла 16,7% от всего городского населения, или 10,3% всех женщин края.
На долю мужчин данной группы горожан Орла и Тамбова приходилось соответственно 7,9% и 5,0% от их общего количества в губернских городах региона; 26,5% и 16,9% от их количества в этой категории населения соответствующих губернских центров; и 16,1% и 14,9% от количества всего городского населения. Соотношение женщин этого возраста в Орле и Тамбове составляло соответственно 8,3% и 5,2% от численности женщин во всех губернских городах, 25,2% и 17,1% от их числа в данной возрастной группе. Доля женщин этой группы от общей численности городского населения составляла 15,7% для Орла и 15,5% для Тамбова. В абсолютном исчислении, а также по доле в составе городского населения губернии самая многочисленная группа жителей в возрасте от 30 до 60 лет, 53,8 тыс. человек, или 31,8% населения, насчитывалась в воронежских городах [4. С. 10—17; 5. С. 12—33; 6. С. 10—11; 7. С. 32—37].
Следовательно, на самые крупные городские центры региона — его «столицы» Воронеж, Курск, Орёл и Тамбов — приходилось 167,6 тыс. жителей в возрасте до 30 лет, или 19,5% всех горожан, и 106, 5 тыс. человек, или 12,4% всех лиц старше 30 лет. Для сравнения отметим, что в четырех заштатных городах региона — Богатом, Кадоме, Мирополье и Хотмыжске — проживало лишь 1,5% горожан до 30 лет, причем основная масса их жила в Кадоме и Мирополье [4. С. 10—17; 5. С. 12—33; 6. С. 10—11; 7. С. 32—37].
Естественным следствием такого сосредоточения в городских центрах молодого населения являлась относительно высокая грамотность горожан — 27,4% мужчин и 15,6% женщин. Больше всего грамотных жителей, прежде всего мужчин, было в губернском Воронеже — свыше 32,3% мужчин и 21,4% женщин. Данный показатель в Курске, Орле и Тамбове составлял соответственно 27,9%; 33,1%; 33,0% мужчин и 15,6%; 20,0%; 21,1% женщин [4. С. 34—39; 5. С. 62—67; 6. С. 10—15; 7. С. 10—15].
Доля грамотных была выше в тех уездных городских поселениях, где выше был уровень социально-экономического развития, имелось больше учреждений образования. К таким городам относились Белгород, Болхов, Борисоглебск, Брянск, Елец, Карачев, Коз -лов, Ливны, Липецк, Моршанск, Острогожск. В данных уездных центрах доля грамотных горожан составляла 42,6%, или 53,7% мужчин и 30,9% женщин [4. С. 40—45, 58—63; 5. С. 62 — 67; 6. С. 56 — 73; 7. С. 62 — 79].
В некоторых городских поселениях, таких как Тим, заштатные Хотмыжск и Миропо-лье, где состояние экономики значительно отставало от средних показателей по городам Центрального Черноземья, уровень грамотности населения был значительно ниже и составлял соответственно 14,5%, 14,4%, 16,4% [4. С. 40 — 45, 58 — 63; 5. С. 68 — 97; 6. С. 56—73; 7. С. 62—79].
На наш взгляд, относительно высокая общая грамотность (выше среднегубернской цифры) в некоторых уездных центрах по сравнению с губернскими городами связана с большим количеством неграмотных селян из числа бывших крепостных крестьян, наполнивших пореформенные города в поисках работы. Кроме того, в уездных центрах присутствовала большая конкуренция на получение рабочего места, в связи с чем к концу XIX в. предъявлялись достаточно высокие требования к уровню образования специалистов и работников.
Наличие в городах Черноземья представительных групп военных, дворян, учителей, врачей, инженеров и учащейся молодежи способствовало сосредоточению большего количества грамотных мужчин, чем женщин. А присутствие среди женщин в губернских центрах большого количества неквалифицированных работников (прислуга, кухарки и проч.) увеличивало долю неграмотных представительниц женского пола. Преобладание же числа горожан мужского пола над числом жителей женского пола представители губернских властей объясняли наличием большого количества «... молодежи, служащей в присутственных местах... и обучающегося юношества» [1. Л. 34].
Наибольшее число грамотных горожан (20,0% от их общего количества) проживало в Борисоглебске, Брянске, Ельце, Карачеве и Козлове. В этих городских центрах доля грамотного населения была выше средней величины в этой группе и составляла 68,2 тыс. человек, или 45,6%.
Относительно высокий показатель грамотности горожан, например, Брянска (47,3%) можно объяснить наличием в этом городе (помимо большого числа служащих администрации), учителей, врачей и других образованных работников городских учреждений) значительного количества инженеров и специалистов вагоностроительного завода, расположенного вблизи города, а также служащих брянского арсенала и военнослужащих. А высокий процент грамотности населения Рыльска (43,3%) объясняется занятостью горожан торговлей вообще, в том числе заграничной. Не случайно, рыльские купцы на свои средства открыли в городе торговую школу [4. С. 40—45, 58—63; 5. С. 86—91; 6. С. 56—73; 7. С. 62—79]. В заштатных центрах доля грамотных горожан составляла 15,0%, что было ниже среднего показателя по региону [4. С. 40—45, 58—63; 5. С. 68—73, 80—91; 6. С. 56—73; 7. С. 74—79].
Представительная группа горожан в возрасте старше 60 лет — 20,62 тыс. человек, или 31,8% от их общей численности, — проживала также в наиболее благоустроенных губернских городских центрах. Так, в Воронеже их насчитывалось 6,27 тыс. человек, в Курске — 5,45 тыс. человек, в Орле — 4,99 тыс. человек, в Тамбове — 3,91 тыс. человек.
В 47 уездных городах таковых жителей было 42,63 тыс., или 65,8%. Наибольшее число пожилых горожан уездных центров проживали в относительно крупных 11 городах — Белгороде, Болхове, Борисоглебске, Брянске, Ельце, Карачеве, Козлове, Ливнах, Липецке, Моршанске и Острогожске. На их долю приходилось 50,6% горожан старше 60 лет. Меньше всего таких жителей было в заштатных городах — 5, 3% [4. С. 10—17; 5. С. 12—33; 6. С. 10—11, 52—79; 7. С. 10—11, 32—39].
Итак, между административным статусом города и половозрастным составом его жителей существовала прямая зависимость. Совершенствование бытового и медицинского обслуживания горожан, повышенные требования к санитарно-гигиеническим условиям жизни, озеленение и освещение городов, устройство тротуаров, дорог и прочее создавали более благоприятную обстановку в городах в отличие от сельских поселений, что способствовало увеличению продолжительности жизни городских жителей. Например, только в губернских Воронеже, Курске, Орле и Тамбове проживали 177 пожилых жителей, или 42,7% горожан старше 100-летнего возраста. Как правило, численность пожилых женщин в 1,5—2 раза превышала число мужчин этого возраста [4. С. 10—11; 5. С. 12—15; 6. С. 10— 11; 7. С. 10—11].
Одним из главных критериев социального статуса горожан в обществе является их семейное положение. Рассмотрим социальную характеристику провинциальных городских жителей конца XIX в. с этой точки зрения.
Во всех городских центрах Черноземья примерно каждые три из пяти жителей мужского пола были неженатыми. Доля неженатых мужчин в Воронеже, Курске, Орле и Тамбове была почти равной. Данный показатель в этих городах выражался следующими величинами: 23,6 тыс. человек (57,4%); 24,1 тыс. человек (60,9%); 22,1 тыс. человек (60,2%) и 15,3 тыс. человек (60,7%) соответственно. Примерно одинаковое количество незамужних горожанок проживало в Воронеже, Орле и Курске, лишь в Тамбове их абсолютное число было меньшим [4. С. 10—17; 5. С. 36—45; 6. С. 28—35; 7. С. 32—39].
Что касается количества замужних женщин, то их число в Курске, Воронеже, Орле и Тамбове разнилось. Так, в первых указанных трех губернских городах число женщин, имеющих семью, почти совпадало и составляло соответственно 19,8 тыс., 18,2 тыс. и 16,8 тыс. человек. Тогда как в Тамбове таковых имелось лишь 11,5 тыс. человек. При этом доля замужних женщин, как мы указали выше, была практически одинакова. Подобное положение в данной группе горожан наблюдалось и в уездных центрах [4. С. 10—17; 5. С. 36; 6. С. 10—11, 52—79; 7. С. 10—11, 32—39].
Если исключить всех лиц моложе 15 лет, которые составляли 45,1% городского населения (44,5% от численности лиц мужского пола и 45,6% от числа лиц женского пола), то соотношение населения городов региона в возрасте старше 15 лет было таковым: 55,5% мужчин и 44,5% женщин, т.е. налицо некоторое преобладание мужчин (служащие учреждений, военные, учащиеся, мигранты) [4. С. 10—17; 5. С. 12—33; 6. С. 10—11, 52—79; 7. С. 10—11, 32—39].
Однако, как мы указали ранее, для многих возрастных категорий городского населения и разных типов городов это соотношение не соблюдалось по многочисленным причинам, прежде всего в связи с различной рождаемостью, смертностью и миграцией горожан
Так, например, в группе горожан 20—29 лет преобладали мужчины, в группе лиц старшего возраста (60 и более лет), наоборот, преобладали женщины. В городах губернских и больших уездных доля мужчин была выше, чем женщин, в малых, а также в заштатных городах проживало больше женщин. Причины этого явления лежали в области городской экономики и социокультурной сферы городов.
Любопытным фактом являлось преобладание вдов над числом вдовцов. В губернских центрах Воронеже и Тамбове это соотношение составляло 4 к 1, в Курске и Орле 5 к 1. В уездных городах вдов было несколько меньше. В городах в браке состояли приблизительно одинаковые доли мужчин и женщин (около 40% мужчин и 35% женщин), процент холостых и незамужних был выше в 1,5 раза, чем в селах [4. С. 10—17; 5. С. 12—33;
6. С. 10—11, 52—79; 7. С. 10—11, 32—39]. Это объясняется, с одной стороны, большей смертностью в городах мужчин, чем женщин. С другой стороны, повторно жениться мужчине было несколько легче, чем женщине, имеющей к тому же детей от первого брака, выйти во второй раз замуж.
Кроме того, содержать семью в городских условиях было намного сложнее. Отсутствие работы, жилья, необходимых финансовых средств, трудности по уходу за детьми и прочее препятствовали увеличению количества браков. Большее число вдов, чем вдовцов, объясняется и тем, что многие мужчины покидали свои семьи в поисках стороннего заработка, направляясь, прежде всего, в южные украинские и малороссийские губернии.
Заметим, что местные власти объясняли «преобладание числа женатых мужчин над числом замужних женщин» тем, что «многие женатые люди, и преимущественно состоящие в услужении и работающие на фабриках и заводах из сословия крестьян, жили в городе без жен» [8. С. 131]. А «преобладание числа холостых над числом девиц — сосредоточением
в городе молодежи, служащей по разным присутственным местам, а также деревенской и иногородней молодежи, обучающейся в городе ремеслам» [8. С. 131].
В городах Центрального Черноземья преобладал славянский состав населения. Самым многочисленным народом к концу XIX — началу XX вв. были русские (великороссы). Они составляли почти 100% во многих уездных и заштатных городах. Второй по численности национальностью являлись украинцы (малороссы) в селах [3. С. 209, 212—213; 4. С. 2—3, 90—93; 5. С. 2—3, 266—281; 6. С. 2—3, 84—87; 7. С. 32—39].
Наличие того или иного количества русских в составе местного населения зависело от того, насколько они, русские, принимали участие в освоении данной территории. Так, в воронежских и курских городах, возводимых на Поле вместе с украинцами, имелось довольно многочисленное украинское население. Напротив, орловские и тамбовские городские поселения застраивались позднее и в их возведении главную роль играли русские. Вот почему в составе данных городов украинцев было очень мало, не более 1%.
Особенностью воронежско-курских городов являлось наличие в них в 1897 г. значительного числа украинцев (малороссов). Так, воронежские города населяли 16,9% украинцев, в составе населения курских городских центров имелось около 11,5% украинцев. То -гда как в орловских и тамбовских городах их было всего соответственно 0,2—0,3% и 0,8— 0,9% [3. С. 209, 212—213; 4. С. 2—3, 90—93; 5. С. 2—3, 266—281; 6. С. 2—3, 84—87; 7. С. 32—39].
Распределение украинцев по городским центрам региона было неоднородным. Особенно много таких горожан проживало в уездных центрах, смежных с Харьковской и Черниговской губерниями, Донским краем. Некоторые города воронежско-курского края в конце XIX — начале XX вв. содержали более 50% украинского населения [4. С. 2—3, 90— 93; 5. С. 2—3, 266—281].
Наиболее компактно в 1897 г. (98,3% населения) малороссы проживали в заштатном городе Мирополье, бывшем в свое время уездным центром Харьковского наместничества. Достаточно большая часть малороссов (в некоторых городах свыше 50%) имелась в составе населения воронежских Бирюче, Богучаре, Валуйках, Павловске и Острогожске [4. С. 2—3, 90—93; 5. С. 2—3, 266—281].
Весьма представительное количество украинцев насчитывалось в составе населения таких городских центров, как Суджа, Грайворон, Короча Курской губернии, — соответственно 61,2%; 43,3%; 31,4%. Несколько меньшую долю малороссы составляли в Боброве, Коротояке, Новохопёрске. Менее 1,0% их было в Дмитриеве, Льгове, Обояни, Старом Осколе , Щиграх. А в таких курских городах, как Тим, Фатеж, расположенных на севере от границ русско-украинского освоения Поля, оказалось в общей сложности всего 17 человек. Отсутствовали малороссы в числе жителей воронежского Задонска [3. С. 209, 212— 213; 4. С. 2—3, 90—93; 5. С. 2—3, 266—281; 6. С. 2—3, 84—87; 7. С. 32—39].
Такое расселение объясняется, с одной стороны, прямым соседством воронежско-курских городов с Малороссией, с другой стороны — русско-украинским освоением региона, наиболее интенсивно осуществлявшимся с последней трети XVI — начала XVII вв., которое и привело к тому, что в начале XX столетия русские (великороссы) и украинцы (малороссы) доминировали в крае, составляя большинство городского населения губернии.
Налицо более или менее равномерное распределение украинцев по городам, прежде всего, на воронежско-курской территории.
Заметим, что к 1904 г. доля русско-украинского населения в городах Центрального Черноземья возросла до 98,8%, а количество поляков, евреев уменьшилось в 2 и более раза. На территории Воронежской и Курской губерний почти на 100-процентным русско-украинским населением были представлены такие города, как Бирюч, Богатый, Задонск, Землянск, Кадом, Коротояк, Короча, Новохопёрск, Мирополье, Обоянь, Путивль, Тим, Щигры и Хотмыжск [4. С. 66—67; 5. С. 2—3, 100—101, 266—281].
На долю остальных этносов городских центров региона к началу XX в. приходилось всего около 3—5% горожан. За русско-украинским населением шли поляки, евреи, турко-татары, немцы. Основная их масса концентрировалась в губернских и уездных городах. Лишь доля немцев и турко-татар в регионе оставалась неизменной, а численность народов, относящихся к категории прочих, уменьшилась в городах Курской, Орловской и Тамбовской губерний в начале XX в. до 0,0% — 0,2% [4. С. 2—3, 66—67, 90—93; 5. С. 2—3, 100—101, 266—281; 6. С. 2—3, 84—87; 7. С. 32—39].
Единственным компактным немецким поселением в крае была так называемая Рибен-дорфская колония в Острогожском уезде Воронежской губернии. Населенная ещё при Екатерине II, в 1765 г., в составе 72 семейств колония в 70-х гг. XIX в. уже насчитывала более 1700 человек и активно участвовала в развитии экономики Острогожска и Воронежского края [2. С. 9].
Малочисленные группы составляли выходцы из других народов. На территории всего региона проживали цыгане. Автохтонами были мордва и мещера, издавна заселявшие пределы Тамбовской и Орловской губерний. В регионе проживало небольшое число белорусов, некоторое количество выходцев из Прибалтики, Чехии, Болгарии, Италии, Франции, Румынии, скандинавских и других европейских и азиатских стран [4. С. 2—3, 66—67, 90— 93; 5. С. 2—3, 100—101, 266—281; 6. С. 2—3, 84—87; 7. С. 32—39].
Чем крупнее по числу горожан и весомее в торгово-промышленном и культурном отношении был город, тем привлекательнее он являлся для представителей нерусских национальностей и иностранцев. Так, в губернских Воронеже, Курске, Орле и Тамбове, а также в больших уездных центрах региона Белгороде, Борисоглебске, Брянске, Козлове, Липецке, Моршанске и других, кроме русских, проживали в среднем по 3—5% горожан других национальностей [4. С. 2—3, 66—67, 90—93; 5. С. 2—3, 100—101, 266—281; 6. С. 2—3, 84—87; 7. С. 32—39].
Этнический состав населения городов губерний складывался под воздействием целого комплекса специфически проявлявшихся исторических, политических и социально-экономических факторов. Большинство городов Воронежской, Курской, а также ряд городских центров Орловской и Тамбовской губерний возникли как военные укрепления, форпосты колонизации Поля, центры административного управления новыми территориями, базы распространения православия. Это создавало в городах Центрально-Черноземного региона благоприятные условия для новых переселенцев, которые попадали уже в родственную этническую среду.
Традиционно сложившийся славянский этнос определил и направление основной религии в регионе. Подавляющее большинство горожан Центрального Черноземья исповедовало православие — 832,03 тыс. человек, или 96,6%. На долю остальных конфессий приходилось лишь 3,4% [4. С. 2—3, 66—67, 90—93; 5. С. 2—3, 100—101, 266—281; 6. С. 2—3, 84—87; 7. С. 32—39]. При этом следует отметить, что российские власти и православное население терпимо относилось к горожанам других вероисповеданий, а преимущественное количество православного населения и православных храмов в крае никак не ущемляло или ограничивало свободу других религий.
В городах Центрального Черноземья в начале ХХ в. функционировало 550 храмов, молитвенных домов и часовен. В 19 городских центрах региона действовало 28 православных монастырей, в том числе 11 в губернских Воронеже, Курске, Орле и Тамбове и 17 в уездных центрах [3. С. 282—283, 290—291, 293—294]. Наряду с православными храмами в городах региона функционировали костелы, протестантские и католические храмы и молитвенные дома.
Так, в 1904 г. из 41 молитвенного заведения в Воронеже 3 принадлежали католикам, иудеям и протестантам. Такая же картина была характерна и для губернского Курска, где в числе 25 молитвенных заведений одно принадлежало католикам, два — иудеям, одно —
протестантам. В Орле и Тамбове также действовало по одному католическому, протестантскому и иудейскому молитвенному учреждению, по одному иудейскому молитвенному заведению было в Валуйках, Ельце, Кадоме, Кирсанове, Ливнах, Моршанске, Острогожске, Путивле и Старом Осколе [4. С. 2—3, 66—67; 5. С. 2—3, 100—101; 6. С. 2—3, 82—83;
7. С. 88—89].
Иудаизм в Черноземье исповедовали 12,61 тыс. человек, или 1,5% горожан, приверженцев Римско-католической церкви насчитывалось 8,59 тыс. человек, или 1,0%. Кроме того, в городах региона проживали 3,44 тыс., или 0,4%, протестантов, 1,18 тыс., или 0,1%, магометан и 0,3 тыс. представителей других вероисповеданий. Тревогу официальных властей и духовенства вызывала только деятельность «раскольников», но их численность в городах региона была весьма незначительна — всего 3,3 тыс. человек (0,4% от численности городского населения). К 1904 г. доля православных горожан несколько увеличилась и составила в среднем 98,5% населения городов [4. С. 2—3, 66—67; 5. С. 2—3, 100—101; 6. С. 2—3, 82—83; 7. С. 88—89].
В заключение отметим, что в конце XIX — начале XX вв. свыше половины городского населения Центрального Черноземья составляли лица в возрасте до 30 лет. Практически каждый пятый проживающий в городских центрах являлся прибывшим в них на заработки, а также находился на военной или гражданской службе либо был учащимся. Наличие в городских центрах губернии большого числа учебных заведений привлекало в них немалое количество молодежи, способствовало повышению уровня грамотности горожан.
Улучшение условий проживания в городах способствовало повышению продолжительности жизни. Достаточно представительная группа горожан старше 60 лет проживала в наиболее развитых в социально-экономическом отношении губернских и уездных центрах.
В начале ХХ в. в городских центрах региона среди женского населения имелось большое количество вдов. Так, в губернских центрах Воронеже и Тамбове соотношение вдов к вдовцам составляло 4 к 1, в Курске и Орле — 5 к 1. В уездных городах вдов было несколько меньше. Основными причинами наличия такого количества вдов были войны, большая миграция мужчин на заработки без жен, асоциальное поведение мужского населения и, как следствие, полученные ими в южных губерниях заразные болезни и большая смертность мужчин.
Русско-украинское освоение региона привело к доминированию в структуре населения русских и украинцев, что определило православное вероисповедание в крае. Традиционно сложившийся славянский этнос определил и направление основной религии в регионе — православия.
Чем крупнее по числу горожан и весомее в торгово-промышленном и культурном отношении был город, тем привлекательнее он являлся для представителей нерусских национальностей и иностранцев, ведущих в них свой бизнес и занимающихся предпринимательством.
ЛИТЕРАТУРА
1. Государственный архив Курской области. Ф. 4. Оп. 1. Д. 57.
2. Города Воронежской губернии, их история и современное состояние с кратким очерком всей Воронежской губернии. Воронеж, 1876.
3. Города России в 1906 году. СПб., 1904.
4. Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897. IX. Воронежская губерния. СПб., 1901.
5. Первая всеобщая перепись. XX. Курская губерния. СПб., 1904.
6. Первая всеобщая перепись. XXVI. Орловская губерния. СПб., 1904.
7. Первая всеобщая перепись. XLП. Тамбовская губерния. СПб., 1904.
8. Терещенко А.А. Города Центрального Черноземья и их население во второй половине XIX — начале XX века. Курск, 2009.
