CC BY
231
УДК: 94(470)
ББК: 63.3(2)51
Феофанов А.М.
СОЦИАЛЬНЫЙ ПОРТРЕТ ПРОФЕССОРОВ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII - ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX В.
Feofanov A.M.
A SOCIAL PORTRAIT OF THE PROFESSORATE OF MOSCOW UNIVERSITY (SECOND HALF OF XVIII th - FIRST QUARTER OF XIXth CENTURIES)
Ключевые слова: профессора, университет, дворянство, карьерное продвижение, социальный статус.
Keywords: professors, university, nobility, career advancement, social status.
Аннотация: в статье на основе опубликованных источников и архивных данных анализируется численность и социальный состав профессорской корпорации Московского университета второй половины XVIII - первой четверти XIX в. Изучаются возрастные характеристики, особенности карьерного продвижения, социальный статус (чины и владение недвижимостью, причисление к дворянскому сословию) профессуры; место преподавателей высшей школы в российском обществе между чиновниками, дворянами и интеллигенцией.
Abstract: in the present article the professorate of Moscow university (second half of XVIII th
- first quarter of XIX th centuries) is to be analysed. The data from service records of teachers and from periodicals is involved. The field of study include researches in career advancement, extensive inquiry according to size and social strata of the Moscow professors, their age characteristics and social status (rank and tenure, inclusion in the nobility).
Изучение московской профессуры уже привлекало внимание исследователей1. Вышли в свет биографические справочники2, раскрывающие различные стороны жизни преподавательской корпорации Московского университета, а иностранным преподавателям в российских университетах и вовсе посвящены отдельные издания3. Но
1 Андреев, А.Ю. Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX в. -М., 2000; Он же. Профессора // Университет для России. - М., 1997. Взгляд на историю культуры XVIII столетия. Т. 1. - С. 174-219; Петров, Ф.А. Формирование системы университетского образования в России. - М., 2002. Т. 1-2; Он же. Профессора // Университет для России. - М., 2001. Московский университет в Александровскую эпоху. Т. 2. - С. 190-232.
2 Волков, В.А., Куликова М.В. Московские профессора XVIII - начала XX веков: Естественные и технические науки. - М., 2003; Волков, В.А., Куликова М.
В., Логинов В.С. Московские профессора XVIII - начала XX в. Гуманитарные и общественные науки. - СПб., 2006; см. также: Императорский Московский университет. 1755-1917: энциклопедический словарь / сост. Ю.А. Андреев, ДА. Цыганков. - М., 2011.
3 Петров, Ф.А. Немецкие профессора в Московском
университете. - М., 1997; Иностранные профессора
российских университетов (вторая половина XVIII -
монографических исследований, направленных на исследование профессорской корпорации Московского университета в
4
целом, не так много .
В данной статье в качестве основного подхода к социальной истории московской профессуры используется просопографиче-ский метод, метод реконструкции коллективной биографии5. В коллективной биографии профессоров, по мысли немецкого ученого Т. Маурер, должны рассматривать-
первая треть XIX в.). Биографический словарь / под общей редакцией А.Ю. Андреева; сост. А.М. Феофанов. - М., 2011.
4 Никс, Н.Н. Московская профессура во второй половине XIX - начале XX века. Социокультурный аспект. - М., 2008. Попытка дать коллективный портрет профессуры Московского университета второй половины XVIII в. сделана в книге: Сердюцкая, О.В. Московский университет второй половины
XVIII в. как государственное учреждение. Преподавательская служба. - М., 2011.
5 В отношении ученых Санкт-Петербургской академии наук XVIII в. подобная работа уже была проделана; см.: Фундаминский, М.И. Социальное положение ученых в России XVIII столетия // Наука и культура России XVIII века. - Л., 1984. - С. 52-70.
ся социальное и национальное происхождение, первоначальное образование, обучение в университете и подготовка к профессиональной деятельности, карьера, работа преподавателей высшей школы в педагогической и научной сфере, условия жизни и общественная значимость1. С одной стороны, этот подход позволяет понять индивидуальны черты какой-то социальный общности, что дает возможность выхода на другие аналогичные биографии и социальный контекст. С другой стороны, этот метод направлен на констурирование социальных типов, позволяя, однако, в любое время вернуться к нетипичному, индивидуально-му2. Цель этой методики: создание такой истории профессоров в России, которая учитывает три аспекта их профессиональной деятельности: «организационно-
правовой - условия получения образования, приема на службу и деятельности профессоров, т.е. рамки для формирования их карьеры; историко-научный - изучение их научной и издательской деятельности; социальный - происхождение, материальное положение и социальный статус, самосознание, отношение к учащимся и т.д.»3.
Всего профессорский корпус Московского университета XVIII - первой четверти
XIX в. насчитывал 96 человек, из них 60 россиян, включая «русских немцев»4. До 1803 г. получили кафедру 48 профессоров, и столько же - в первой четверти XIX в.
В целом можно согласиться с делением О.В. Сердюцкой профессоров второй половины XVIII - первой четверти XIX в. на несколько поколений, из которых два приходится на XVIII в., а третье начинается с тех, кто занял кафедру во время реформ М.Н. Муравьева.
Средняя продолжительность профессорского служения составляла во второй половине XVIII в. 16-17 лет. Шесть профессоров преподавали свыше 20 лет (рекорд принадлежит воспитаннику Геттингенского
1 Маурер, Труде. Новый подход к социальной истории университета: коллективная биография профессоров // Из истории русской интеллигенции: сб. ст. к 100-летию со дня рождения В.Р. Лейкиной-Свирской. - СПб., 2003. - С. 287.
2 Там же. - С. 280.
3 Там же. - С. 280.
4 То есть родившихся в Российской империи.
университета Иоганну Росту, который провел в Москве 34 года). Меньше всех нести службу выпало профессорам Бордельеру (преподавал в 1772-1772 гг.) и Ф.К. Курике (1785), которые скончались, состоя на службе.
Возрастные характеристики московской профессуры в связи с поворотными пунктами карьеры ее представителей
Под поворотными пунктами в биографиях специалистов понимается «комплексная жизненная ситуация смены места работы (занятости), существенно меняющая социально-профессиональное положение, характер и план сложившейся (или складывающейся) профессиональной карьеры. Под профессиональной карьерой понимается последовательность продвижения в выбранной сфере деятельности, в том числе по ступеням иерархии. Предполагается, что можно выделить два основных типа поворотных пунктов в биографии ученых. Во-первых, обусловленные в основном внешними обстоятельствами (прежде всего изменениями в структурах занятости). Во-вторых, обусловленные преимущественно личными обстоятельствами (изменением мотивации, ценностных установок в связи, например, с появлением семьи и т. д.)»5. Для ученого и преподавателя такими поворотными пунктами являются прежде всего начало образования, принятие в студенты и окончание университета, присуждение ученых степеней, возведение в должности (адъюнкт6, экстраординарный (т.е. без занятия кафедры) и ординарный (стоявший во главе кафедры) профессор)7.
Средний «стартовый» возраст профес-
5 Попова, И.П. «Поворотные пункты» в биографиях и профессиональные карьеры специалистов // СОЦИС. - 2011. - № 4. - С. 83-84.
6 Адъюнкт - преподавательская должность, предшествовала должности доцента. Адъюнкт выполнял обязанности помощника ординарного профессора. См.: Императорский Московский университет. 17551917: энциклопедический словарь / сост. Ю.А. Андреев, Д.А. Цыганков. - М., 2011. - С. 14.
7 Пример анализа поворотных пунктов на материале казанской профессуры XIX в. см.: Костина, Т.В. Карьера в университете, или сколько лет должно быть профессору: На материалах Казанского университета 1804-1863 годов // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. - М., 2007. - № 20. - С. 262269.
сора (на время производства в должность) в период с 1755 по 1770 г. - 32 года (от 25 у Шадена до 45 у Керштенса); с 1771 по 1801 г.
- также 32 года (от 23 лет у В.М. Рихтера до 47 у Д.Н. Синьковского); с 1803 по 1825 г. -38 лет (от 25 у Р.Ф. Тимковского до 66 у Х.И. Лодера). При этом у русских преподавателей средний возраст составлял 30, 32 и 38 лет соответственно. И если в первом поколении русские профессора были примерно одного возраста, от 28 до 33 лет, то во втором разброс значительно шире - от 2327, как у В.М. Рихтера и Ф.И. Барсука-Моисеева, до 39-47, как у А.М. Брянцева и Д.Н. Синьковского. В третьем поколении, если не брать исключительный случай Ло-дера, максимальный возраст вырос до 60-61 года (П.И. Суворов и А.П. Рогов), а минимальный составил 25 лет (Н.А. Бекетов и Р.Ф. Тимковский).
Практически все первые профессора первого поколения начинали учение в духовных учебных заведениях, кроме М.И. Афонина, который начал учебу сразу в университетской гимназии, что, очевидно, объясняется его нетипичным для профессора дворянским происхождением. В Славяно-греко-латинской академии учились Поповский, А.А. Барсов, П.Д. Вениаминов и С.Г. Зыбелин. В духовных семинариях - С.Г. Десницкий (Троицкая семинария в Лавре) и И.А. Третьяков (Тверская). Далее следовал переход, обычно в возрасте 20-22 лет (самое раннее - 18, Барсов, самое позднее - 25, Третьяков) в светское учебное заведение: Академический (Поповский и Барсов) или Московский (Вениаминов, Зыбелин, Десницкий, Третьяков, Афонин) университет, и производство в студенты. После этого наступал черед производства в магистры либо в России (Барсов и Поповский получили эту степень в Академии наук в 23 и 251 лет соответственно), либо во время стажировки за границей, которую прошли все профессора первого поколения из питомцев Московского университета. Десницкий и Третьяков получили степени магистров в Глазго в 25 и 29 лет соответственно, а через два года были удостоены докторского звания. Зыбелин, Вениаминов и Афонин несколько лет слушали лекции в Кенигсбергском университе-
1 По другим данным, в 27 лет.
те, после чего первые двое продолжили образование в Лейденском университете, где и получили докторские степени в 29 лет и 31 год соответственно, последний удостоен аналогичной степени в Упсальском университете в возрасте 25 лет.
Для профессоров второго поколения наблюдается некоторое замедление карьерного роста. Все русские профессора этого времени, кроме З.А. Горюшкина, получили образование в Московском университете. Только четыре человека (из 17) учились за границей. Некоторые (З.А. Горюшкин, П.И. Страхов, Е.Б. Сы-рейщиков, Х.А. Чеботарев) не имели никаких ученых степеней, что не встречалось ранее, либо только степень магистра (7 из 17). Степень доктора имели только медики: Ф.К. Курика, Ф.Г. Политковский, В.М. Рихтер, которые получили это звание за границей, и Ф.И. Барсук-Мойза, первый, получивший степень доктора медицины в Московском университете (1794). Кроме того, И.А. Сибирский носил звание кандидата медицины2.
Сократилось число учившихся до университета в духовных учебных заведениях: таких было чуть более половины (9 из 17). Кроме воспитанников Славяно-греколатинской академии и семинарий Центральной России (Троицкая, Переславская, Вологодская), появляются студенты Киево-Могилянской академии (А.А. Антонский-Прокопович, М.И. Панкевич, П.А. Сохац-кий, Ф.И. Барсук-Мойза), Черниговской семинарии (Политковский).
Что касается профессоров, но не медиков, то их жизненный путь складывался обычно следующим образом: в 18-19 лет ученик гимназии производился в студенты (как исключение - 15 лет у Чеботарева), если же он был студентом духовного учебного заведения, то в возрасте 20-23 лет переводился в университет (исключение - 18 лет
2 Сибирский был готов к испытанию на степень доктора, но Медицинская коллегия не разрешила Московскому университету производить в эту степень. Данное право согласно положению от 9 июня 1764 г. было закреплено лишь за этой коллегией как государственным органом, поэтому Сибирский именовался в дальнейшем кандидатом медицины, хотя диссертацию все же защитил в 1778 г. перед получением должности профессора. См.: Документы и материалы по истории Московского университета второй половины XVIII века. - М., 1963. Т. 3. - С. 381.
у Сохацкого). Проучившись несколько лет, студент начинал преподавать в гимназии, числясь информатором (учителем), или получал чин коллежского переводчика (в 23-
24 года, как Е.Б. Сырейщиков и В.К. Арше-невский); Чеботарев числился переводчиком уже с 18 лет, через три года после принятия в студенты, а с 21 года служил информатором в гимназии. Как исключение М.М. Снегирев с 20 лет (через месяц после зачисления в студенты Московского университета из богословского класса Троицкой лаврской семинарии) уже преподавал, а через три года, 9 января 1786 г. «за приобретенное в науках знание» из студентов «повышен на степень магистра философии и свободных наук», 13 ноября того же года произведен провинциальным секретарем (чин 13-го класса)1. В 27 лет получил степень магистра Аршеневский, в 29 - Аничков, в 38 - Брянцев, в 39 - Синьковский, служившие учителями в гимназии2.
Страхов с 21 года служил секретарем у куратора университета М.М. Хераскова, к которому попал по счастливой случайности, и благодаря его протекции получил в возрасте 28 лет, накануне своего заграничного путешествия вместе с сыном Хераскова (1785-1786), звание экстраординарного профессора по кафедре красноречия. Через два года, по возвращении, был назначен смотрителем Благородного пансиона (кафедра красноречия оказалась занятой Чеботаревым) и только в 1789 г., после кончины Роста, утвержден ординарным профессором физики.
При этом Страхов, как и Сырейщиков, и Чеботарев, не имел ученой степени. Не было ученой степени и у З.А. Горюшкина, который, строго говоря, никогда не носил звания профессора, хотя читал курс права, фактически занимая кафедру гражданского судопроизводства. Будучи родом из бедной дворянской семьи, Захарий Аникеевич начал действительную службу в 15 лет копиистом Сыскного приказа. Служил в Юстиц-коллегии и 21 января 1786 г. в возрасте 37 лет, уже имея чин коллежского асессора, был определен в университет «для обучения студентов практической российской юрис-
1 См.: РГИА. Ф. 1374. Оп. 3. Д. 2734.
2 Синьковский станет профессором только в 47 лет,
Аршеневский - в 37, Аничков в - 38, Брянцев в - 39.
пруденции и судопроизводству»3.
В 1779 г. при университете на средства Дружеского ученого общества была открыта Педагогическая (Учительская) семинария. Ее воспитанниками были Сохацкий и Панкевич, в 1788 г. получившие степень магистра в 24 и 31 год соответственно; кроме того, звание бакалавра Учительской семинарии с 22 лет носил Прокопович, который, минуя степень магистра, в 26 лет получил должность адъюнкта, а еще через два года был назначен экстраординарным профессором.
Профессора третьего поколения (российские подданные) в среднем вступали на кафедру в еще более зрелом возрасте, чем профессора предыдущего, многие достаточно поздно поступали в университет. И.С. Андреевский в 25 лет только стал студентом, в то время как Н.А. Бекетов и Р.Ф. Тимковский в его возрасте уже получили должность экстраординарного профессора. В самом юном возрасте (14 лет) стали студентами будущие профессора И.И. Давыдов и А.А. Альфонский. В 15 лет получили студенческие шпаги Н.А. Бекетов, Р.Ф. Тимковский и Н.Н. Сандунов, на год позже - В.П. Ризенко. Средний возраст производства в студенты составил 18-19 лет.
В духовных учебных заведениях (Киевской и Славяно-греко-латинской академиях, духовных семинариях и Харьковском коллегиуме) учились 20 профессоров из 36, т.е. так же чуть более половины, как и среди предыдущего поколения. Харьковский коллегиум, воспитанники которого не встречались ранее среди московской профессуры, окончили И.Ф. Венсович, И.А. Двигубский, М.Т. Каченовский и Е.О. Мухин, при этом последние двое не учились в Московском университете.
Мухин, окончив обучение в коллегиуме, изучал медицину в Елизаветградском госпитале, где в возрасте 23 лет после экзамена был утвержден подлекарем и определен прозектором анатомии. Менее чем через два года (январь 1791-го) он получил звание лекаря, служил в Московском военном госпитале и Московской хирургической школе адъюнктом, а также доктором в Голицын-ской публичной больнице, читал лекции по
3 РГИА. Ф. 733. Оп. 28. Д. 146. Л. 5 об.
медицине в Славяно-греко-латинской академии. В 34 года (1800) получил степень доктора медицины и хирургии, а в 47 лет станет профессором медицинского факультета Московского университета1.
Каченовский из коллегиума в возрасте 12 лет вступил в службу полковым урядником в Екатеринославское казачье ополчение, был переведен в Харьковский губернский магистрат с переименованием в канцеляристы. В неполные 20 лет определился сержантом в армейский полк, а через шесть лет от воинской службы был по прошению отставлен. Служил библиотекарем при графе А.К. Разумовском, а накануне 30-летия, по предложению попечителя Муравьева, был без экзамена произведен в магистры философии. Через год получил степень доктора философии и изящных наук, еще через два - стал адъюнктом и на 35-м году жизни
- экстраординарным профессором2.
Десять профессоров, чуть менее трети, учились за границей, что составляет примерно такой же процент (28%), как и во втором поколении (24%). Трое из них не учились в Московском университете.
Двадцать восемь профессоров третьего поколения имели степень доктора наук: 19 -медицины (из них трое получили это звание в Медико-хирургической академии), семь - философии и словесных наук и двое - физикоматематических. Лодер, кроме медицинского звания, полученного в Геттингене, имел степень доктора философии, полученную им после защиты диссертации в Йене. Профессор церковной истории Г.А. Левицкий (Левит-ский) имел только степень магистра богословия, полученную в Санкт-Петербургской духовной академии, а упомянутый выше Суворов получил степень магистра в Оксфорде.
Трое профессоров имели только степень магистра философии и свободных наук: А.Ф. Мерзляков, А.П. Рогов и А.В. Болдырев. Мерзляков и Болдырев получили ее в 26 лет, Рогов - только в 33 года. Мерзляков получит
1 См.: РГИА. Ф. 1349. Оп. 4. 1814 год. Д. 16. Л. 46 об.-47 об. См. также: Волков, В.А., Куликова, М.В. Российская профессура XVIII - начало XX в. Биологические и медикобиологические науки. Биографический словарь. - СПб.: Изд-во РХГИ, 2003; Петров ,Ф.А Формирование системы университетского образования в России. - М., 2002. Т. 2. - С. 643.
2 См.: ЦИАМ. Ф. 418. Оп. 486. Д 190. Л. 56 об. - Л. 57 об.
должность адъюнкта через год, Болдырев через пять лет, а бесталанный Рогов только через долгих 26 лет.
Среди профессоров этого поколения только четверо не имели ученой степени: М.Г. Гаврилов, Н.Е. Черепанов, Т.И. Перелогов и Н.И. Сандунов; профессорами все четверо стали после 40 лет (Перелогов позднее всех, в 49).
Гаврилов и Перелогов стали студентами в 17 лет3. Гаврилов через три года стал «педагогическим семинаристом», «в котором звании употребляем был для вспоможения всем при обеих гимназиях немецким классам», с 23 лет служил учителем, а в 36 получил звание адъюнкта4. Перелогов с 20 лет преподавал в Благородном пансионе, с 26 служил учителем в университетской гимназии и только в 40 лет стал адъюнктом.
Черепанов поступил в университет в 20 лет и еще студентом «обучал катехизису», а в
25 лет, «по выходе из студенческого звания», был определен учителем в университетскую гимназию; звание адъюнкта получил в 37 лет5.
Сандунов проделал более сложный путь к профессорской кафедре. С 10 лет он учился в дворянской гимназии Московского университета, через пять лет был произведен в студенты. С 18 лет он учитель в гимназии, через четыре года определен к куратору Хераскову в секретари и получил чин коллежского регистратора. Далее служил в штате генерал-губернатора Т.И. Тутолмина, в Комиссии о составлении законов и обер-секретарем 7-го департамента Сената. В возрасте 42 лет, после смерти Горюшкина, занял кафедру гражданского и уголовно-6
го судопроизводства .
Чины
В XVIII в. многие профессора совсем не имели чинов, а если и имели, то достаточно скромные. С.Е. Десницкий, Д.Н. Синьков-ский, Е.Б. Сырейщиков, И.А. Иде и знаменитый И.Г. Шварц скончались в чине 8-го клас-
3 М.Г. Гаврилов был помещен на 11-м году на казенный счет в университетскую гимназию своим старшим братом (учителем в университетской гимназии).
4 См.: РГИА. Ф. 1349. Оп. 4. 1817 год. Д. 46.
5 См.: РГИА. Ф. 1349. Оп. 4. 1817 год. Д. 46.
6 См.: РГИА. Ф. 1349. Оп. 4. 1797 год. Д. 1; ЦИАМ.
Ф. 418. Оп. 486. Д. 161.
са1. В екатерининское правление чин надворного советника (7-й класс) получат только Д.С. Аничков, Х.А. Чеботарев, М.И. Скиадан, И.А. Гейм, коллежского советника (6-й класс)
- А.А. Барсов, И.А. Рост и Ж.-Ж.-С. Бодуэн.
В положение профессоров некоторое изменение внес именной указ 16 декабря 1790 г. «О правилах производства в статские чины», в котором предписывалось «медицинских чинов и Профессоров награждать чинами тех, кто в подданство Наше вступили, полагая таким, кои не меньше 10 лет Докторами Медицины или Профессорами других факультетов служили, чины надворных советников; Штабс-Лекарям Коллежских Асессоров; Магистрам же Титулярных Советников, производя далее сих последних в Асессорский чин по узаконениям» . Окончательную привязку к Табели о рангах дали «Предварительные правила народного просвещения» (1803), согласно § 16 которых ординарные профессоры состояли в 7-м классе,
с 3
а ректор - в 5-м .
Х.Ф. Матеи, служивший в университете с 1772 г. (с 1776-го - экстраординарным профессором), получит чин коллежского асессора 28 февраля 1782 г. (через четыре года после производства в ординарные профессора), но уже 21 июня 1784 г. будет уволен от службы и вернется в Германию. Он получит 7-й класс как соответствующий званию ординарного профессора только после возвращения в Россию в 1804 г. и так и скончается в чине надворного советника.
Н.И. Тургенев в письме к брату Александру (21.01.1811, Геттинген), поздравляя его с получением чина коллежского советника, писал: «:...хотя я уже и давно позабыл об этих степенях различия государственных чиновников, однако же еще помню, что коллежского советника называют у нас в России человеком с имянем, а бедных Профессоров выше и жаловать долго не хоте-
4
ли» .
Массовое повышение в чинах про-
1 Недолгое время (1782-1788) служивший Якоб Шнейдер также имел чин коллежского асессора.
2 ПСЗ. Т. 23. № 16.930.
3 Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. - СПб., 1873. Т. 1. Стб. 16.
4 Архив братьев Тургеневых. - СПб., 1911. Т. 1. - С.
401-402.
изойдет во время правления Павла I. Про-копович-Антонский, Гейм и Рихтер получат за короткое царствование сына Екатерины чины сразу 7-го и 6-го класса.
Директор Московского университета И.П. Тургенев в письме (22.11.1800) генерал-прокурору П.Х. Обольянинову ходатайствовал за Панкевича, Сохацкого и Арше-невского: «Сделайте милость, благоволите употребить Вам известные средства, чтоб все представляемые получили то, что они по трудам, усердию и по времени получить ласкаются <...> [их] младшие уже по Университету обошли чинами, будучи пожалованы по имянным указам; а они, будучи уже один раз представлены, получили от Сената отказ за невыслужением положенного времени и остались без награждения, и для того осмеливаюсь просить Ваше Высокопревосходительство об исходатайствовании и им имянного указа. <...> доставя всем сим Господам испрашиваемые классы, не токмо им и мне окажете милость и покровительство, но и весь Университетской корпус изволите обязать к живейшей благодарности, и ободрить к большим трудам»5. Благодаря хлопотам Тургенева упомянутые профессора получат чин надворного советника со старшинством с 3 декабря 1800 г.
Отдельно нужно сказать о профессорах, получивших свои чины не во время служения в университете. Горюшкин получил чин коллежского асессора за службу в Юстиц-коллегии (1782), за четыре года до начала преподавания в университете. В университете он получит чин коллежского советника (1798) и выйдет в отставку с награждением чином статского советника в начале 1811 г.
Суворов выслужил чин премьер-майора (8-й класс) за преподавание в Морском кадетском корпусе и был награжден чином статского советника, как и Горюшкин, при отставке (из Черноморского штурманского училища в Николаеве, 1804).
Сандунов получил чин 8-го класса в 28 лет (1797). В следующем году он получит чины надворного и коллежского советников, а в возрасте 33 лет, за девять лет до получения кафедры, - статского советника
5 РГИА. Ф. 1374. Оп. 3. 1800 год. Д. 2734. Л. 1 об-Л. 2.
(5-й класс)1.
В александровское правление, после издания упомянутых «Предварительных правил» (1803) и университетских уставов (1804), чиновность профессуры стала постепенно повышаться. Еще в 1803 г. среди профессоров не было ни одного статского советника, кроме В.М. Рихтера (что, видимо, связано с его службой, кроме университета, при Московском воспитательном доме), и, несмотря на то, что согласно новому уставу это чин присваивался ректору, первый выборный глава Московского университета Х.А. Чеботарев получит чин статского советника со старшинством только от 31 декабря 1808 г., как и его преемник на посту ректора (с июня того же 1808 г.) И.А. Гейм.
Профессоров нечасто награждали и орденами, охотнее - перстнями, которые являлись знаком монаршей милости, но не государственной наградой, обозначавшей принадлежность к орденской корпорации и право на получение потомственного дворянства. В письме А.С. Кайсарову из Москвы (1805) А.И. Тургенев пишет: «Университет все называют вертепом разбойн. 2 Однакож, все профессора получили перстни. Антон[ский] обижен, сидит без креста [т.е. без орденского знака. - А.Ф.], с одним перстнем» . Прокопович-Антонский настолько трепетно относился к своим наградам, что даже указывал в своем формулярном списке, что был представлен к ордену Владимира 4-й степени, удостоен Сенатом, но «за смер-тию» Екатерины II не получил его4. Правда, через два года Прокопович-Антонский получит желанный знак отличия. «Антонский отменно рад, и Керестури, говорят, тоже. Завидные люди (не по кресту, а потому, что радуются)», -отмечает Н.И. Тургенев в дневниковой записи от 8 сентября 1807 г.5.
В письме (11.02.1818) директору Департамента духовных дел иностранных вероисповеданий А.И. Тургеневу, воспитаннику Благородного пансиона, Прокопович-Антонский сетовал: «.ужели профессорам
1 См.: РГИА. Ф. 1349. Оп. 4. 1797 год. Д. 1; ЦИАМ. Ф. 418. Оп. 486. Д. 161.
2 Так в тексте.
3 Архив братьев Тургеневых. - СПб., 1911. Т. 2. - С.
236.
4 ЦИАМ. Ф. 418. Оп. 486. Д. 190. Л. 11 об.
5 Архив братьев Тургеневых. - СПб., 1911. Т. 1. - С. 85.
и по 8 и по 10 лет быть в одном чине? За что на них следует такой строгий казус? Ужели коллежские советники - профессоры, наставники и образователи умов - не смеют быть статскими, когда мастеровые и арх[ивные] люди дослуживаются до превосходительных? Чем безграмотные подъя-чие лучше нашей ведут службу, разве тем, что пиют кровь человеческую, а между тем выходят в губернаторы и сенаторы, а мы за то, что печемся о просвещении людей, остаемся в презрении. Профессором быть гораздо труднее, чем доктором, и всегда меньше значило докторство, чем профессорство. Между тем, их жалуют в генералы, а нас, стариков, и в бригадиры совестятся произвести. Академики, директоры училищ, даже учители по корпусам больше награждаются, чем мы. Бог весть, за что этакий грех на Московский университет, который, кажется, больше всех дал годных людей Отечеству. Нас, как израильтян, быдло, желают держать в египетской работе. Не велик кураж и не велика честь быть в ученом сословии, когда его от мала до велика станут презирать! Нескоро, кажись, их учить, а те, что есть, будут тужить, зачем пошли в такое состояние, где служба совсем не ценится и никаким годом не жалуется. Матушка мне говорила, будто она слышала, что я стесняюсь своего места. Пока держусь. Только
6
сдал хозяйственную часть.» .
При этом сам Прокопович-Антонский уже имел чин статского советника («бригадира») со старшинством с 1808 г. С этого же года в чине 5-го класса числились Гейм, Страхов и Чеботарев. Рихтер получил этот чин еще в 1802 г., другие профессора - во второй половине правления Александра I: А.М. Брянцев (1816), Е.О. Мухин (1817), Н.А. Двигуб-ский, Ф.А. Гильтебрандт (1818), Г.Ф. Гофман, Г.И. Фишер фон Вальдгейм, Х.А. Шлецер (1819), М.Я. Мудров, М.М. Снегирев, Л.А. Цветаев, Н.Е. Черепанов (1820), М.Г. Гаврилов, В.М. Котельницкий, А.Ф. Мерзляков, Ф.Ф. Рейсс (1822), М.Т. Каченов-ский (1824).
Первым (1810) получил «генераль-
6 «.Не велика честь быть в ученом сословии» (Из письма А.А. Прокоповича-Антонского А.И. Тургеневу) / предисл., публ. и коммент. Ф.А. Петрова // ВМУ. Сер. 8. История. - 1997. - № 2. - С. 108-109.
ский» чин 4-го класса Рихтер, чуть позднее
- Прокопович-Антонский, Сандунов (1817) и Фишер фон Вальдгейм (1822). Мухин получит чин действительного статского советника только в 1826 г. (в этом же году Бунге получит чин статского советника)1.
Мерзляков в письме В.А. Жуковскому (4.06.1825) сетовал: «.я профессорствую уже более 20 лет, 6 лет исправляю деканскую должность <...> начальники не любят нас представлять, и потому нет места в целой России по службе более несчастного, как наш университет». Получением ордена Св. Владимира Мерзляков, по его словам, обязан «вдовствующей Императрице, а не своим, ибо их силой заставили представить обо мне», «стыдно мне, статскому советнику, перед своими учениками, которые, служа по Воспитательному дому или в других местах, увешаны знаками отличия»2. «Не имея никакого состояния, я убиваю себя и время на скучные уроки, которые доставляют только насущное - и ничего не дают впрок. Это весьма грустно и тягостно в мои лета»3.
Алексей Федорович так и не получит более ни одного ордена, ни повышения чином и скончается в ранге статского советника. И.И. Дмитриев писал, вспоминая о похоронах Мерзлякова: «подле гроба, на подушке, один только крестик Владимира: всё как-то сказывало, что погребают поэта!»4
Причисление к дворянскому сословию
Получив чин, профессор имел право на формальное причисление к дворянской корпорации губернии, что позволяло участвовать в сословном самоуправлении и приобретать населенные имения. Большинство профессоров были внесены в 3-ю часть Московской дворянской родословной книги как выслужившие дворянство на гражданской службе.
Единственным из профессоров, занесенным в 6-ю часть Московской дворянской
1 В николаевское правление и царствование Александра II профессура в целом станет более чиновной. И.И. Давыдов (профессор с 1820 г.) даже получит чин тайного советника (1856) и станет сенатором (1859).
2 Русский архив. 1871. Стб. 0154.
3 Русский архив. 1871. Стб. 0154-0155.
4 Сушков, Н.В. Московский Университетский Благо-
родный пансион и воспитанники Московского Универ-
ситета, Гимназий Его, Университетского Благородного
Пансиона и Дружеского Общества. - М., 1858. - С. 99.
родословной книги (в нее вносились «древние благородные дворянские роды», то есть те, предки которых владели дворянским имением ранее 1685 г.), стал Е.О. Мухин (1819), происходивший из потомственных дворян Харьковской губернии.
Многие профессора не оформляли свою принадлежность к губернской дворянской корпорации, поскольку им не требовалось передавать свой статус по наследству. Многие не были женаты, другие вступили в брак, но не оставили потомства (В.М. Ко-тельнцикий. А.В. Болдырев), или плодом их супружества стали только дочери (Ф.И. Барсук-Моисеев, Ф. Рейсс).
Владение недвижимым имуществом
Наследственных имений практически ни у кого из профессоров не было, даже у выходцев из дворянского сословия5. Но некоторым профессорам удавалось сделать вполне приличное состояние в несколько сот душ, а уже упомянутый Рост оставил состояние наследникам в тысячу крепостных.
Некоторые профессора были обладателями только небольшого числа дворовых людей. Барсов в 1791 г. имел 11 дворовых6. У Мерзлякова было пять душ7, у Болдырева ва - четыре8, у жены Чумакова была «дво-
9
ровая девка, доставшаяся по наследству» . У Котельницкого двое дворовых мужского, двое женского пола, и у жены «дворовая девка»10. Большинство же профессоров, даже выслужив и оформив дворянство, крепостных не имели11.
Профессора также могли владеть недвижимостью. У многих же профессоров, как у знаменитого Шварца, внесенного по чину в родословную книгу, недвижимого имения «нигде не состояло»12. В некрологе
5 У отца Политковского было четыре души (см.: Модзалевский, В.Л. Малороссийский родословник. -Киев, 1914. Т. 4. - С. 155). Вероятно, небольшое имение было у родителей Давыдова и Горюшкина.
6 СПФ АРАН. Ф. 101. Оп. 1. Д. 94. Л. 3об.-4.
7 См.: РГИА. Ф. 1349. Оп. 4. 1817. Д. 46.
8 ЦИАМ. Ф. 418. Оп. 486. Д. 190. Л. 71 об.
9 ЦИАМ. Ф. 418. Оп. 486. Д. 161. Л. 88 об.
10 ЦИАМ. Ф. 418. Оп. 486. Д. 190. Л. 49 об.
11 В 1853 г. имениями (как родовыми, так и приобретенными) владели только около трети профессоров. См.: Никс, Н. Н. Московская профессура во второй половине XIX - начале XX века. Социокультурный аспект. - М., 2008. - С. 37.
12 РГИА. Ф. 1343. Оп. 51. Д. 248. Л. 101.
о профессоре Андреевском сказано: «.имея доброе сердце, он презирал постыдные способы выказывать мнимыя достоинства, в тишине скромной жизни трудился для общей пользы и оставил по себе честное имя. <...> Покойный, следуя правилам своим, не мог нажить достатка. Осиротевшее семейство его достойно лучшей уча-сти»1. Доказательством бескорыстия Ромо-дановского «служит то, что по смерти его осталось многочисленное семейство в недостаточном состоянии»2.
Продолжительность жизни
Более 100 лет прожил Я.И. Шнейдер, который прослужил в университете около шести лет и уехал в Швейцарию, откуда бежал, спасаясь от якобинцев, в Одессу, где и окончил свои дни. 89 лет жил Керштенс (преподавал в Московском университете 11 лет, после чего вернулся в Германию), 82 года - Фишер фон Вальдгейм, который служил профессором 30 лет. Бунге и Лодер скончались в возрасте 79 лет.
Среди русских профессоров дольше всех (86 лет) прожил Прокопович-Антонский, который преподавал в звании профессора также дольше всех (43 года). Мухин скончался в 84 года, Перелогов и Ивашковский - в 76 лет. Нужно отметить, что профессора, перешагнувшие 80-летнюю отметку, умерли уже в николаевское время или даже позднее, либо это были иностранцы, которые скончались за границей.
Из первого поколения профессоров-россиян, родившихся в 1730-х гг., дольше всех жил Зыбелин, скончавшийся в 1802 г. в возрасте 66 лет. Из второго поколения -Брянцев (75 лет, скончался в 1821 г.). В том же 1821 г. в возрасте 73 лет умер Горюшкин. До 69 лет дожил Чеботарев, 65 - Суворов и Рогов, 63 - Сандунов, 62 - Болдырев.
Совсем молодыми (около 30 лет) скончались Ф.К. Курика, Н. Поповский, И.Е. Гру-зинов, Х.Г. Кельнер, И.А. Иде, И.В. Л. Мель-манн, 33 года было И.Г. Шварцу. До 40 лет не дожили Р.Ф. Тимковский, И.П. Воинов, И.А. Сибирский и Н.А. Бекетов.
Средний возраст жизни профессора
1 Вестник Европы. - 1809. - Часть 48. № 21. - С. 82.
2 Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Московского Университета. - М., 1855. Т. 2. - С. 362.
(не считая исключительного случая Шнейдера) составил 56 лет (у русских профессоров средний возраст на один-два года меньше). Для профессоров первого и второго поколения (российских подданных), родившихся в 1730-1750-х гг., средний возраст равен 53-54 годам.
Срок службы, ее окончание и пенсионное обеспечение
Собственно говоря, профессора служили практически всю жизнь, начиная со студенческой юности. Две трети профессоров скончались, состоя на службе. Многие из профессо-ров-иностранцев вернулись на родину. Некоторые (Е.Б. Сырейщиков, И. Виганд) продолжили службу в других местах. И лишь малая часть профессоров смогли оставить службу, получить пенсию и в покое окончить свои дни.
Десницкий стал первым из них и единственным в XVIII в. Он служил в университете 20 лет, из них 15 - в звании ординарного профессора, и вышел в 1787 г. в возрасте 47 лет в отставку с пенсионом всего за два года до своей кончины. В первой четверти XIX в. вышли в отставку Воинов (1808), Горюшкин (1811), Суворов (1814) и Перелогов (1825).
Воинов был уволен с пенсией в 32 года, через два года после получения звания экстраординарного профессора «по причине совершенно расстроенного здоровья» (видимо, у него началось умственное расстройство) . В 1812 г., оставшись в Москве, он пропал без вести. Суворов скончался через несколько месяцев после выхода в отставку, Горюшкин же, получая пенсию, жил в своем имении во Владимирской губернии еще около 10 лет. Перелогов, отслужив 25 лет по университету (из них 11 лет в звании профессора), вышел в отставку с пенсией от университета, но продолжил службу при Воспитательном доме. В 1839 г. он выслужил 25 лет и в этом учреждении и вышел в отставку. Биограф Перелогова сообщает как об особой милости или удаче о том, что «.не в пример другим, обе пенсии благодетельное
4
начальство нашло возможным соединить» . Впрочем, в марте 1841 г. профессор скончался.
3 См.: Императорский Московский университет. 1755-1917. - М., 2011. - С. 133.
4 Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Московского Университета. - М., 1855. Т. 2. - С. 224.
Выводы:
Общим для всех трех поколений профессуры был достаточно высокий процент иностранцев, который постепенно снижался1. Среди первого поколения было 10 профессо-ров-иностранцев (ок. 60%), второго - 14 (45%), а в третьем поколении они составляли одну четверть (12 человек). Около половины (29 из 60) профессоров из российских подданных были выходцами из духовного сословия, детьми священно- или церковнослужителей2. Дворян насчитывалось всего 15 человек (25% от россиян и 16% от общего числа профессуры), из которых два человека принадлежали к первому поколению (12% от общего числа профессоров этого поколения, 20% от числа российских подданных), семь - ко второму (ок. 23 и 41% соответственно), и шесть - к третьему (12,5% и 19%). При этом во втором и третьем поколении была велика доля малороссийских дворян - по три человека, т.е. чуть менее половины в первом случае и ровно 50% во втором от общей численности профессоров-дворян в этих поколенческих когортах.
Но в целом облик профессуры определялся иностранными учеными и выходцами из духовенства3. Недаром определение сословного происхождения Сандунова (а он был из грузинских дворян) вызвало трудность у Д.Н. Свербеева4.
В дневнике будущего декабриста Николая Ивановича Тургенева встречается следующая запись: «...было очень много купцов... Но это ничего, что были купцы: много было и хуже их дворян: например, Университетские Студенты, Профессорские дети, сами профессоры, канцелярские служители: всех
1 В середине XIX в. в Москве профессоров-иностранцев, по подсчетам Н.Н. Никс, было ок. 27%, однако в 1853 г. иностранцев было только 11,5 %. См.: Никс, Н.Н. Московская профессура во второй половине
XIX - начале XX века. Социокультурный аспект. - М., 2008. - С. 32, 34.
2 Включая трех малороссийских дворян, чьи отцы были священниками и сына ревельского пастора В.М. Рихтера.
3 Ср. рассуждения Г ерцена о «немцах» и «ненемцах» в Московском университете: Герцен А.И. Собрание сочинений в восьми томах. - М., 1975. Т. 4. - С. 114-115.
4 «.Не знаю, где и в каком заведении воспитывался
сам Сандунов и какого он был происхождения, - не думаю, чтобы он был дворянин, - но он был и не из духовного звания», - писал Д.Н. Свербеев. Более того, он не знал, что Сандунов окончил Московский университет!
См.: Свербеев, Д. Н. Записки. - М., 1899. Т. 1. - С. 100.
сих скотов я не променял бы ни на одного порядочного купца»5. В этом отрывке 1807 года любопытно, что Тургенев считает профессоров все-таки дворянами, однако таким дворянами, которые хуже купцов. «Скотство» же профессоров означает их «бессловесность», неумение держать себя в обществе, незнание языка манер и светского этикета. Так, по рассказу
Н.М. Карамзина, профессор Х.А. Шлецер однажды приехал на обед к князю Б.В. Голицыну, где было «лучшее общество Москвы», в длинном синем сюртуке вместо фрака и на удивленный вопрос ответил не меньшим удивлением, объяснив, что «надел сюртук в знак своего уважения к хозяину; что сюртук он почитает приличнее фрака потому, что и сукна пошло больше, чем на фрак, следовательно, и стоит дороже; а потом и закрывает всё тело: стало быть, и пристойнее фрака»6.
Общество еще долго будет с недоверием относиться к ученым людям как к чудакам, не приспособленным к жизни, если не полностью от нее оторванным. В.Ф. Одоевский, описывая в «Пестрых сказках» биографию своего героя И.М. Гомозейки, упоминает, что того отдали учиться в губернскую гимназию «против воли матери, которую насилу убедили, что без этого нельзя будет Илар. Мод. [Иллариону Модестовичу] вступить в службу; ибо она помнит своего покойного дядюшку из ученых, который был горький пьяница и все
7
имение растерял» .
Московский губернатор, сенатор
Н.В. Обресков, служивший также и московским губернским дворянским предводителем, в разговоре со своим племянником, окончившим курс в университете, показал, что об университете он «признаться сказать, не имел никакого понятия, несмотря на то, что был московским жителем. Наука и общество жили в то
8
время врозь и никогда не сходились» .
5 Архив братьев Тургеневых. - СПб. 1911. Т. 1. - С. 79.
6 Дмитриев, М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. - М., 1998. - С. 122.
7 Одоевский, В. Ф. Пестрые сказки. - М.: Наука, 1996. -
С. 87.
8 Свербеев, Д. Н. Записки. - М., 1899. Т. 1. - С. 179.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Андреев, А.Ю. Профессора // Университет для России. - М., 1997. Взгляд на историю культуры XVIII столетия. Т. 1. - С. 174-219.
2. Андреев, А.Ю. Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX в. - М., 2000.
3. Архив братьев Тургеневых. Т. 1-2. - СПб., 1911.
4. Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Московского Университета. Т. 1-2. - М., 1855.
5. Волков, В.А., Куликова М.В. Московские профессора XVIII - начала XX веков: Естественные и технические науки. - М., 2003.
6. Волков, В.А., Куликова М.В., Логинов В.С. Московские профессора XVIII - начала
XX в. Гуманитарные и общественные науки. - СПб., 2006.
7. Императорский Московский университет. 1755-1917: энциклопедический словарь / сост. Ю.А. Андреев, Д.А. Цыганков. - М., 2011.
8. Иностранные профессора российских университетов (вторая половина XVIII - первая треть XIX в.): биографический словарь / под общей редакцией А.Ю. Андреева; составитель А.М. Феофанов. - М., 2011.
9. Маурер, Труде. Новый подход к социальной истории университета: коллективная биография профессоров // Из истории русской интеллигенции: сб. ст. к 100-летию со дня рождения В.Р. Лейкиной-Свирской. - СПб., 2003.
10. Никс, Н.Н. Московская профессура во второй половине XIX - начале XX века. Социокультурный аспект. - М., 2008.
11. Петров, Ф.А. Профессора // Университет для России. - М., 2001. Московский университет в Александровскую эпоху. Т. 2. - С. 190-232.
12. Петров, Ф.А. Формирование системы университетского образования в России. Т. 1-2. - М., 2002.
13. Петров, Ф.А. Немецкие профессора в Московском университете. - М., 1997.
14. Попова, И.П. «Поворотные пункты» в биографиях и профессиональные карьеры специалистов // СОЦИС. - 2011. - № 4. - С. 83-84.
15. Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. - СПб., 1873. Т. 1.
16. Сердюцкая, О.В. Московский университет второй половины XVIII в. как государственное учреждение. Преподавательская служба. - М., 2011.
17. Феофанов, А.М. Иностранные профессора российских университетов второй половины XVIII - первой трети XIX в.: опыт коллективного описания // Иностранные профессора российских университетов (вторая половина XVIII - первая треть XIX в.): биографический словарь. - М., 2011. - С. 11-24.
