CC BY
25СОЦИОЛОГИЯ > ф
Ученые записки Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского Социология. Педагогика. Психология. Том 5 (71). 2019. № 3. С. 3-24.
УДК 159.9.072:316.89:316.6:316.3-05
СОЦИАЛЬНЫЙ ПОРТРЕТ ЛИЦ, СТРАДАЮЩИХ ПСИХОЭМОЦИОНАЛЬНЫМИ РАССТРОЙСТВАМИ (ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИЗМЕРЕНИЯ В ВОЛОГОДСКОЙ ОБЛАСТИ)
Шматова Ю. Е.
Вологодский научный центр РАН, Вологда, Россия
Е-mail: ueshmatova@mail.ru
В статье представлены результаты социологического исследования, проводимого в Вологодской области с целью выявления у жителей региона симптомов пограничных психопатологических расстройств (тревожного, депрессивного или невротического - здесь и далее ТДН), согласно которому ими страдает 40% населения. Изучены характеристики данной группы лиц в сравнении с теми, у кого не обнаружено подобных симптомов («здоровые»). Психоэмоциональным расстройствам более подвержены пожилые люди, проживающие в сельской местности или в промышленном центре региона (г. Череповец). Невротическое и депрессивное расстройство чаще поражает мужчин, а тревожное -женщин. Изучаемая группа лиц значительно чаще испытывает стрессовые ситуации, напряжение, раздражение, страх, тоску, чувство одиночества и отчуждения, неудовлетворения. Для них острее стоит проблема межнациональных противоречий, они демонстрируют большую нетерпимость к другим нациям и расам. У них снижен уровень межличностного и институционального доверия, социальной и личной ответственности, а также установки к гражданскому участию. У исследуемой группы лиц отмечено увеличение суицидальных и понижение антисуицидальных факторов, что значительно увеличивает риск самоубийства и требует оказания им квалифицированной психологической помощи. Они чаще признаются, что нуждаются в ней, однако имеют негативный опыт обращения ранее, и как следствие - тревогу, депрессию или невроз и скептическое отношение к подобным службам.
Ключевые слова: социальные портрет, невротическое, тревожное и депрессивное расстройство, психоэмоциональные расстройства, востребованность психологической помощи, суицидальный риск, госпитальная шкала тревоги и депрессии.
ВЕДЕНИЕ
Термин «mental health» был введен ВОЗ в 1979 году. Психическое здоровье -это «состояние благополучия, в котором человек реализует свои способности, может противостоять обычным жизненным стрессам, продуктивно работать и вносить вклад в свое сообщество»1.
'Психическое здоровье Информационный бюллетень ВОЗ, 30 марта 2018 г. URL: http://www.who.int/ru/ news-room/fact-sheets/detail/mental-health-strengthening-our-response (дата обращения: 21.09.2019)
3
На данный момент каждый четвертый-пятый житель планеты страдает психическими и поведенческими расстройствами [1], каждый пятый - страдает им в течение года, а каждый третий-четвертый испытывали общее психическое расстройство в течение жизни. У женщин по сравнению с мужчинами наблюдаются более высокие показатели расстройств настроения (7,3% и 4,0%) и тревожных расстройств (8,7% и 4,3%) в течение предыдущих 12 месяцев, а у мужчины -связанные с употреблением психоактивных веществ (2,0% и 7,5%) [2].
К наиболее часто встречающимся психическим расстройствам относятся депрессия и тревожные расстройства [3], являясь одной из основных проблем здравоохранения во всем мире. Депрессии становятся эпидемией в развитых странах, что вызвано огромной интеллектуально-эмоциональной нагрузкой, к которой современный человек оказался не готов [4, с. 81-82]. От нее страдает более 300 миллионов человек в мире. Каждый десятый житель экономически развитых стран Европы и США страдает депрессивным расстройством [5, 6]. Стоит отметить, что снижение настроения на протяжении определенного периода времени (основной симптом депрессии) может быть нормальной реакцией на реальные стрессогенные ситуации. Но одни люди преодолевают такое состояние, а у других оно приводит к развитию клинически значимых эмоциональных нарушений [7, с. 9]. Депрессия может приводить к значительным страданиям человека, в т.ч. и физическим, к потере трудоспособности, конфликтам в школе и в семье. В самом тяжелом случае, она может приводить к самоубийству. Ежегодно около 800 000 человек погибают в результате самоубийства. Суицид является второй по значимости причиной смерти среди людей в возрасте 15-29 лет2.
Тревожное расстройство есть у 264 миллионов людей в мире (преимущественно женщин)3. Единожды в жизни ставится подобный диагноз у 1227% населения Европы [8]. По данным исследования ЭССЕ-РФ, в Российской Федерации распространенность синдрома тревоги составляет 46%, синдрома депрессии - 26% [9]. Тревожные расстройства, по данным ВОЗ, наблюдаются у 10% пациентов в общемедицинской практике, при этом субклинически выраженная тревога может встречаться у 76% пациентов [10]. Стоит обратить внимание на тесную коморбидность депрессивных и тревожных расстройств. [11, 12]. Тревога входит в структуру психопатологических проявлений депрессии более чем в 80% случаев.
Актуальность исследований психического здоровья вызвана не только масштабами распространения душевных заболеваний, но и их социально-экономическими последствиями. Они оказывают значительное влияние на физическое здоровье и трудоспособность населения. По данным Министерства здравоохранения, в России две трети психически больных находятся в трудоспособном возрасте. При этом только каждый третий из них работает, а
2 Депрессия. Информационный бюллетень ВОЗ,22 марта 2018 г. URL: https://wwwwho.int/ru/news-room/fact-sheets/detail/depression (дата обращения: 21.09.2019)
3 Depression and Other Common Mental Disorders: Global Health Estimates. Geneva: World Health Organization; 2017. 24 p.
4
каждый четвертый является инвалидом [13]. Еще в середине 90-х гг. Мюрей и Лопез прогнозировали, что депрессия станет второй наиболее распространенной причиной инвалидности во всем мире [14].
Глобальное бремя психических заболеваний составляет треть «потерянных лет трудоспособной жизни» вследствие болезней, опережая таковые от сердечнососудистых заболеваний, сахарного диабета, хронических респираторных заболеваний и рака [15]. По данным ВОЗ, депрессия и тревожные расстройства ежегодно наносят глобальной экономике ущерб в размере $1 трлн 4. Значительная доля бремени ложится на плечи семей (эмоциональная нагрузка, понижение качества жизни и др.).
Актуальность исследования обусловлена также взаимосвязью соматических и психических заболеваний. Первые могут провоцировать вторые (соматоформные психические расстройства) и наоборот (психосоматические заболевания). У лиц с соматической патологией, тревожные и депрессивные расстройства встречаются в 2-3 раза чаще, чем в общей популяции [16, 17].
Депрессия и повышенная тревожность являются независимым фактором риска развития хронических неинфекционных заболеваний [18], повышают риск развития ишемической болезни сердца (ИБС) [19-21], артериальной гипертонии [22] и других сердечно-сосудистых заболеваний [7, 12, 23-26]. Клинически выраженная депрессия и тревожность на 43% увеличивают риск развития хронической обструктивной болезни легких [27]. Депрессия на 60% увеличивает шанс развития сахарного диабета второго типа [28].
В свою очередь психические расстройства часто возникают при черепно-мозговых травмах, сосудистых заболеваниях головного мозга, энцефалитах, менингитах, бактериальных нейроинфекциях, рассеянном склерозе [29]. Именно психичесские расстройства оказываются первым и единственным симптомом медленно растущих опухолей мозга [29, с. 195]. Хронические сердечные заболевания (ишемическая болезнь сердца, сердечная недостаточность, ревматизм) [30-33], злокачественные новообразования, почечная недостаточность, неспецифические пневмонии, эндокринные заболевания также провоцируют возникновение пограничных психопатологических расстройств [30, 34-36]. Депрессивные расстройства часто сопровождают пациентов с болезнью Альцгеймера [37]. При аутизме в 20% возникает тревожное, а в 13% депрессивное расстройство [38]. Среди лиц с туберкулезом распространенность депрессии может достигать 50% в зависимости от биологических, социальных и поведенческих факторов [39]. Сопутствующие психические расстройства значительно ухудшают качество жизни больного и течение болезни.
В ближайшие десятилетия прогнозируется увеличение бремени психических расстройств. Это вызвано ростом продолжительности жизни населения, его «старением», в результате чего повышается вероятность развития не только
4 Depression and Other Common Mental Disorders: Global Health Estimates. Geneva: World Health Organization; 2017. 24 p.
5
соматических, но и психических расстройств (деменции, депрессии) [40-44], и как следствие, числа инвалидов [45].
Растущее экономическое бремя психических расстройств (вследствие старения населения) обуславливает необходимость определения истинных масштабов их распространения. Официально зарегистрированный эпидемиологический уровень не отражает реальной картины. Это вызвано проблемой стигматизации, страхом наклеивания ярлыка «психически больного» в случае обращения за помощью. Как правило, в поле зрения врача попадают пациенты с тяжелыми формами заболевания, а также с суицидальными действиями. Выявление скрытых от официальной статистики данных о распространении пограничных психопатологических расстройств среди населения возможно посредством социологических методов с применением психодиагностических методик. Использование субъективных психометрических шкал позволяет минимизировать затраты на проведение скрининга возможных психических расстройств у населения. При этом для интерпретации полученных результатов не требуется специальных знаний.
Ранее нами были опубликованы результаты анализа основных эпидемиологических показателей психического здоровья (в т.ч. и посредством социологического опроса [46-48]). Целью представляемой работы является изучение социального портрета группы жителей Вологодской области, у которых с помощью психометрических методов (госпитальная шкала тревоги и депрессии и экспресс-диагностики невроза) выявлены признаки некоторых пограничных психопатологических расстройств и их сравнительный анализ с группой «здоровых».
МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
Вологодским научным центром РАН с 2002 г. с периодичностью один раз в 1-2 года проводится мониторинг общественного психического здоровья. Опрашивается 1500 респондентов старше 18 лет в городах Вологде и Череповце, в Бабаевском, Великоустюгском, Вожегодском, Грязовецком, Кирилловском, Никольском, Тарногском, Шекснинском районах. Репрезентативность выборки обеспечивается соблюдением пропорций между городским и сельским населением; между жителями населенных пунктов различных типов (сельские населенные пункты, малые и средние города); половозрастной структуры взрослого населения области. Метод опроса - анкетирование по месту жительства респондентов. Для выявления симптомов пограничных психопатологических состояний в анкету включены методика экспресс-диагностики невроза (Höck K. и Hess H.) и госпитальная шкала тревоги и депрессии (Zigmond A.S. и Snaith R.P.).
Госпитальная шкала тревоги и депрессии (HADS) была разработана в 1983 г. для выявления и оценки тяжести данных расстройств в условиях общемедицинского стационара [49]. Преимущества шкалы заключаются в простоте применения и обработки, что позволяет рекомендовать ее к использованию в общесоматической сети для первичного выявления тревоги и депрессии у пациентов [12]. Шкала
6
обладает высокой дискриминантной валидностью в отношении тревоги и депрессии. С ее помощью хорошо распознаются эмоционально-поведенческие проявления тревожного и депрессивного спектра [50]. Положительный опыт использования опросника HADS в крупных клинико-эпидемиологических исследованиях позволяет использовать его для скрининга риска тревожных и депрессивных расстройств в общей популяции [51].
Данная шкала неоднократно использовалась в исследованиях среди пациентов общесоматической сети и населения в целом [9, 17, 52-54].
Методика экспресс-диагностики невроза также изначально в 1975 г. разрабатывалась как опросник скрининга невроза в целях предварительной доврачебной диагностики, а позже и для эпидемиологических обследований массового характера [55].
Данные тесты отражают психическое состояние испытуемого в момент исследования, и с их помощью вычисляется его определенная предрасположенность к каким-либо формам психической патологии, выявляется субъективная самооценка своего психического состояния. Данные методики позволяют существенно повысить надежность эпидемиологических исследований, изучающих распространенность психоэмоциональных расстройств в социальной среде. Они имеют также профилактическое значение, поскольку дают возможности выявления лиц и групп, нуждающихся во внимании психолога, психотерапевта, психиатра; определения факторов возникновения и формирования пограничных состояний, установления путей их нейтрализации; организации по результатам опроса профилактических психогигиенических мероприятий.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
У каждого третьего жителя Вологодской области в 2019 г. обнаружены признаки депрессивного расстройства, у каждого четвертого - тревожного расстройства, у каждого десятого - невротического (рис. 1). Таким образом у 40% вологжан отмечено наличие симптомов тех или иных расстройств. По сравнению с 2002 г. уровень невроза снизился вдвое, тревоги - на 40%. Настораживает наблюдающийся с 2015 г. рост уровня депрессивных расстройств среди жителей региона (с 25 до 33%).
Проанализируем эти 40% населения региона, имеющих признаки тревожного, депрессивного или невротического расстройства (ТДН). Обратим внимание, что согласно рекомендациям по интерпретации результатов, полученных с помощью HADS, этим жителям требуется консультативная помощь специалиста в области психического здоровья и медикаментозная терапия.
Треть сельских жителей испытывают симптомы тревожного расстройства (табл. 1), более половины - признаки депрессивного расстройства.
Среди городских жителей уровень тревоги среди череповчан на 50% выше (26%), чем среди вологжан (18%).
Более 5% сельчан и 4% жителей Череповца обнаруживают клинически выраженные симптомы депрессивного расстройства (табл. 1), что требует экстренного амбулаторного лечения.
7
о -I-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,
2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2011 2013 2015 2017 2018 2019
—Л— Тревога --♦--Депрессия —* Невроз
_ Я Наличие симптомов тревоги, депрессии или невроза_
Рис. 1. Уровень распространения симптомов тревожного, депрессивного и невротического расстройства у жителей Вологодской области в период 20022019 гг. (в %)
Таблица 1
Распространение симптомов тревожного, депрессивного и невротического расстройства у жителей Вологодской области в 2019 г. по территориальному
признаку (в %)
Наличие симптомов Средн. по области г. Волог да г. Череп овец Районы Город Село
1. Невротического расстройства 9,1 1,9 11,2 12,0 12,1 11,9
2. Тревожного расстройства, в т.ч.: 25,0 18,0 26,1 28,4 23,1 32,8
- Субклинически выраженные 24,5 18,0 24,7 28,1 23,1 32,3
- Клинически выраженные 0,5 0,0 1,4 0,3 0,0 0,5
3. Депрессивного расстройства, в т.ч.: 33,3 24,6 27,5 41,4 30,6 50,8
- Субклинически выраженные 30,0 23,2 23,3 37,7 28,3 45,8
- Клинически выраженные 3,3 1,4 4,2 3,7 2,3 5,0
4. Тревожного, депрессивного или невротического расстройства 41,5 35,1 36,3 48,1 38,2 56,7
К наиболее уязвимым группам риска возникновения невротического и депрессивного расстройства относятся мужчины пенсионного возраста (табл. 2). Тревоге более подвержены женщины старше 55 лет. Чем моложе человек, тем меньше вероятность появления у него симптомов данных расстройств.
8
Таблица 2
Распространение симптомов тревожного, депрессивного и невротического расстройства у жителей Вологодской области в 2019 г. по половозрастному
признаку (в %)
Наличие симптомов Сред нее Пол Возраст
мужс кой женс кий <30 30-55(60) >60 (55)
1. Невротического расстройства 9,1 9,8 8,6 3,1 8,2 13,4
2. Тревожного расстройства, в т.ч.: 25,0 23,8 26,0 17,1 21,9 33,4
- Субклинически выраженные 24,5 23,2 25,5 17,1 21,4 32,7
- Клинически выраженные 0,5 0,6 0,5 0,0 0,5 0,7
3. Депрессивного расстройства, в т.ч.: 33,3 37,0 30,3 16,3 26,4 51,7
- Субклинически выраженные 30,0 33,6 27,1 14,7 23,9 46,5
- Клинически выраженные 3,3 3,4 3,2 1,6 2,5 5,2
4. Тревожного, депрессивного или невротического расстройства 41,5 42,6 40,6 24,0 35,3 59,1
Ожидаемо среди лиц, страдающих пограничными психопатологическими расстройствами, больше пенсионеров, чем среди «здоровых», а также лиц с более низким уровнем образования (в 2,3 раза; табл. 3).
Таблица 3
Образование и род занятий лиц, испытывающих психоэмоциональные
расстройства
Варианты нет ТДН есть ТДН
Образование
Среднее специальное образование (техникум и др.) 38,5 37,2
Среднее, в т.ч. ПТУ со средним образованием 20,5 26,0
Высшее 30,1 23,9
Неполное среднее 4,3 8,5
Незаконченное высшее (не менее 3 курсов ВУЗа) 6,6 4,5
Род занятий
Пенсионер 17,9 42,5
Рабочий промышленности, транспорта, связи, лесного хозяйства 20,5 16,3
Работник торговли, сферы обслуживания 15,4 13,3
Специалист, не занятый на производстве (учитель, врач, научный работник, журналист, работник культуры и т.д.) 7,7 6,6
Работник сельского хозяйства 1,9 5,4
Неработающий, безработный (официально зарегистрированный) 4,3 3,6
Служащий (работник аппарата предприятия, учреждения) 8,1 2,4
Военнослужащий, сотрудник органов охраны общественного порядка 2,1 2,1
9
Варианты нет ТДН есть ТДН
Инженерно-технический работник 5,6 1,8
Руководитель коммерческой структуры, предприниматель, имеющий своё дело 2,6 1,5
Инвалид 1,3 1,2
Руководитель государственного предприятия, работник органов управления 1,1 0,9
Студент, учащийся 7,5 0,9
Половина жителей региона с пограничными психопатологическими расстройствами состоят в браке, а каждый шестой овдовел (табл. 4). Около 40% из исследуемой группы проживают вдвоем, а 20% - с несовершеннолетним ребенком.
Таблица 4
Семейное положение лиц, страдающих психоэмоциональными расстройствами (в %)
Варианты ответа нет признаков ТДН есть признаки ТДН
Семейное положение
Состою в зарегистрированном браке и проживаю совместно с мужем (женой) 53,5 50,6
Вдова(-ец) 7,1 16,6
Не состою в зарегистрированном браке, но проживаю совместно с мужем (женой) 9,4 11,7
Не замужем (холост) 19,5 8,7
Разведен(а) 9,4 8,1
Состою в зарегистрированном браке и не проживаю совместно с мужем (женой) 1,1 4,2
Сколько человек в Вашей семье, включая Вас?
2 человека 23,9 38,9
3 человека 25,4 21,9
4 человека 26,1 17,3
Я живу один (одна) 12,2 14,9
5 и более человек 12,4 7,0
Сколько несовершеннолетних детей?
Нет детей 51,1 68,4
1 ребёнок 25,0 20,2
2 детей 17,7 9,9
3 и более детей 6,2 1,5
Материальное положение также влияет на наличие психоэмоционального расстройства. Так, к категории «бедных» или «нищих» относят себя 42% «здоровых» (среднедушевой месячный доход составил 17,1 тыс. рублей), а среди исследуемой группы - 55% (14,6 тыс. рублей).
10
Население региона, у кого обнаружены признаки того или иного расстройства, ожидаемо чаще «здоровых» испытывают напряжение, страх, тоску (треть; рис. 2), не уверены в своем будущем и несчастливы (по 23%).
Испытываю напряжение, раздражение, страх,тоску Совершенно или скорее не уверен в своем будущем
Определенно или скорее несчастлив
Прекрасное настроение, нормальное, ровное состояние Вполне или скорее уверен уверен в своем будущем
Безусловно или скорее счастлив
^^ 12,0
3 32,2
9,4
5,3
22,9 23,2
.-.-.-.-.-.-.-^-д 34,3
В есть признаки ТДН □ нет признаков ТДН
59,0
3 82,7
□ 61,8
50,3
□ 81,7
Рис. 2. Настроение, уверенность в своем будущем и ощущение счастья в зависимости от наличия признаков тревожных, депрессивных или невротических расстройств (в %).
Однако, около 60% из них считают, что у них преобладает прекрасное настроение или нормальное, ровное состояние, а более половины - счастливы. Это может говорить об особенностях восприятия респондента. На прямые вопросы о своем настроении и ощущении счастья они стараются дать более позитивные «социально одобряемые» ответы. Использование психодиагностических методик позволяет выявить скрытые тревожные переживания, страхи и неуверенность.
Каждый шестой респондент, у которого выявлены симптомы ТДН ежедневно или несколько раз в неделю испытывает стрессовые ситуации (рис. 3). Среди «здоровых» - лишь каждый пятнадцатый.
40,0% 30,0% 20,0% 10,0% 0,0%
17,2%
6,6%
13,4% I 15,1%
36,9%
37,5%
Практически ежедневно или несколько раз в неделю
Несколько раз в месяц
Несколько раз в год
п нет признаков ТДН н есть признаки ТДН
Рис. 3. Частота стрессовых ситуаций в жизни лиц, страдающих ТДН (в %).
11
В наиболее общем виде одиночество можно определить как переживание собственной невовлеченности в связи с другими людьми. Это переживание может иметь место как в состоянии физической изоляции, так и в присутствии других людей, но без психологического контакта с ними (отчуждение) [56].
Люди, страдающие тем или иным психоэмоциональным расстройством, испытывают определенные трудности со общением, с самоощущением себя в коллективе, в обществе. Среди них значительно больше тех, кто не ощущает себя частью группы людей (каждый четвертый; табл. 5), общности с тем, кто его окружает (каждый третий) и не может согласится, что находится в ладу с окружающими (каждый пятый).
Практически половина исследуемой группы испытывает чувство одиночества, при этом каждый десятый «часто» (рис. 4), среди «здоровых» - каждый тридцатый.
50,0% 40,0% 30,0% 20,0% 10,0% 0,0%
3,4%
10,5%
ЯЙЙ
37,3%
19,7%
44,2%
13,6%
Да, часто Да, иногда
пнет признаков ТДН с есть признаки ТДН
Никогда
Рис. 4. Чувство одиночества у лиц, страдающих ТДН (некоторые варианты ответов на вопрос: «Испытываете ли Вы чувство одиночества?», в %).
Таблица 5
Отчуждение лиц, страдающих ТДН (% полностью или скорее согласных с
данным утверждением)
Утверждения нет признаков ТДН есть признаки ТДН
Я не чувствую, что нахожусь в ладу с окружающими меня людьми 3,0% 20,8%
Я не ощущаю себя частью группы друзей 6,4% 24,1%
Люди вокруг меня, но не со мной 17,5% 30,7%
У меня мало общего с теми, кто меня окружает 13,7% 30,7%
Четверть тех, у кого выявлены признаки ТДН убеждены, что в наше время никому нельзя доверять (табл. 6).
12
Таблица 6
Уровень доверия респондентов в зависимости от наличия признаков тревоги, депрессии и невроза (в %)
Варианты ответа на вопрос: «Кому Вы можете доверять?» нет признаков ТДН есть признаки ТДН
В наше время никому нельзя доверять 15,1 24,5
Только самым близким друзьям и родственникам 66,3 62,5
Большинству знакомых людей можно доверять 15,8 11,5
Доверять можно всем людям без исключения 2,8 1,5
Понижено у группы лиц с психоэмоциональными расстройствами и доверие общественным институтам. В 2 раза больше, чем среди «здоровых» недоверие военным структурам: ФСБ, армии и прокуратуре (четверть страдающих ТДН; табл. 7), в полтора раза - президенту, полиции, суду и научным организациям. Традиционно большее недоверие вызывают банковские и предпринимательские круги, политические партии и движения (более 40%).
Таблица 7
Уровень недоверия общественным институтам (в % варианты ответа «Полностью и в основном не доверяю»)
Общественный институт нет признаков ТДН есть признаки ТДН
Федеральной службе безопасности 12,4 25,6
Армии 12,6 25
Прокуратуре 14,1 25,6
Президенту РФ 13,7 22,3
Полиции 18,2 28,4
Суду 19,5 30,2
Научным организациям 13,1 19,5
Церкви 15,8 22,3
Совету Федерации 23,9 31,9
Общественным организациям 26 34,1
Руководству области 25,2 32,9
Правительству РФ 24,7 31,6
Директорам, руководителям предприятий 31,4 39,2
Банковским, предпринимательским кругам 33,5 41,6
Органам местного самоуправления 29,5 36,5
Государственной Думе 31 38,3
Профсоюзам 22,4 27,5
Общественной палате РФ 26,7 31,3
Общественной палате области 27,6 32
Политическим партиям, движениям 35,9 40,4
Средствам массовой информации 35,1 38,3
13
В случае возникновения сложной жизненной ситуации подавляющее большинство, тем не менее, готовы обратиться за помощью к членам семьи, две трети - к родственникам, менее половины - к друзьям (табл. 8). Уровень доверия к членам трудового коллектива (начальнику, коллегам и подчиненным) в два раза ниже, чем в группе «здоровых».
Таблица 8
К кому Вы сможете обратиться при возникновении проблемной жизненной ситуации? (в %, варианты ответа «всегда» и «часто»)
Варианты ответа нет признаков ТДН есть признаки ТДН
Членам семьи 92,1 86,2
Родственникам 81,7 67,4
Друзьям 68,2 46,1
Соседям по дому / подъезду 16,7 15,8
Своему руководителю 14,7 9,1
Своим подчинённым 9,8 4,0
Коллегам по работе 21,1 12,1
Землякам 9,2 8,4
Единоверцам 4,7 6,8
Лица, страдающие ТДН в два раза чаще, чем «здоровые» признаются, что испытывали серьезные психологические проблемы, которые не могли решить самостоятельно без квалифицированной помощи (12%; табл. 9). Однако более половины (58%) убеждены, что вовсе не испытывали подобные трудности. На обращаемость за помощью к специалисту наличие или отсутствие симптомов ТДН не влияет (чуть более трети в обоих группах прибегали к квалифицированной помощи). Однако среди исследуемой группы лишь две трети были удовлетворены подобным обращением (в то время как среди «здоровых», таковых 82%).
Отсутствие положительного лечебного эффекта от обращения к специалисту может быть причиной наличия у респондента в момент проведения опроса признаков тревоги, депрессии или невроза. Поэтому, видимо, четверть из них и убеждена, что все свои проблемы могут решить самостоятельно, каждый пятый убежден, что обращение к специалисту «все равно не поможет», а каждый десятый, что нет необходимости в функционировании службы психологической помощи.
Таблица 9
Востребованность психологической помощи лицами, имеющими симптомы тревожного, депрессивного или невротического расстройства (в %)
нет признаков ТДН есть признаки ТДН
Испытывали ли Вы серьезные психологические проблемы, которые не могли решить самостоятельно без квалифицированной помощи?
Да, испытывал(а) 6,2% 12,0%
Нет, не испытывал(а) 70,1% 57,5%
14
нет признаков ТДН есть признаки ТДН
Все свои проблемы я могу решить сам(-а) 16,7% 23,8%
Обращались за помощью к квалифицированному специалисту (психологу, психиатру, психотерапевту, наркологу)? (доля положительных ответов) 37,9% 35,0%
Помогло ли это обращение? (доля положительных ответов) 81,8% 64,3%
В случае необходимости смогли бы Вы уже сейчас обратиться за помощью к квалифицированному специалисту (психологу, психиатру)?
Да, смог(ла) бы обратиться сразу 24,8% 15,2%
Да, хотелось бы, но трудно это сделать
(непривычно, могут неправильно понять окружающие и т.п.) 12,5% 21,8%
Нет, потому что могу справиться сам(а) 54,4% 43,6%
Нет, потому что он всё равно не поможет 8,2% 19,4%
Считаете ли Вы необходимым функционирование в Вашем регионе служб психологической помощи?
Да, это очень важно 33,1% 23,8%
Да, наверное, не помешала бы 40,6% 47,9%
Нет, не вижу такой необходимости 7,1% 10,5%
Следует отметить, что лица, страдающие депрессивными расстройствами, являются основной группой риска самоубийства. Жители региона, имеющие симптомы ТДН, значительно чаще допускали суицидальные мысли (табл. 10), около 2% признались, что сами предпринимали попытку уйти из жизни. Чаще в их окружении происходили попытки и суициды близких и знакомых. Парасуицид в анамнезе, а также различные типы аутоагрессивного поведения в ближайшем окружении являются предикторами суицидального риска.
Таблица 10
Суицидальная активность жителей Вологодской области в зависимости от наличия симптомов психоэмоциональных расстройств (в %)
Вопросы анкеты нет признаков ТДН есть признаки ТДН
Возникали ли у Вас в течение жизни ситуации, в которых Вы допускали мысли о самоубийстве?
Да, часто 0,4% 5,1%
Иногда 1,9% 8,1%
Никогда 88,7% 79,2%
Есть ли в Вашем окружении люди, предпринимавшие попытку уйти из жизни?
Нет, в кругу своих знакомых не встречал таких людей 74,8% 66,3%
Да, знакомый человек предпринимал попытку уйти из жизни 9,0% 9,6%
Да, знакомый покончил с собой 12,2% 14,8%
15
Вопросы анкеты нет признаков ТДН есть признаки ТДН
Да, близкий человек предпринимал попытку уйти из жизни 3,0% 4,2%
Да, близкий человек покончил с собой 2,6% 7,2%
Я сам(а) однажды предпринимал(а) попытку совершить суицид 0,0% 1,2%
Я сам(-а) неоднократно предпринимал(а) попытку совершить суицид 0,0% 0,9%
В жизни жителей региона, испытывающих симптомы ТДН, значительно меньше (только у половины) присутствуют приносящая удовлетворение жизнь в обществе, в трудовом коллективе, творческие планы, мечты, неиспользованные и нереализованные на данный момент жизненные возможности (табл. 11). А вышеперечисленные пункты наряду с поддержкой близких, семейными обязанностями и чувством долга, являются главными антисуицидальными факторами, способными удержать человека от непоправимого поступка.
Таблица 11
Доля положительных ответов на вопрос: «Согласны ли Вы, что в Вашей жизни присутствуют...» в зависимости от наличия признаков ТДН (в %)
Антисуицидальные факторы нет признаков ТДН есть признаки ТДН
Поддержка семьи, друзей, других важных в
жизни человека людей 98,0 90,5
Интенсивная эмоциональная привязанность к значимым близким 88,9 68,2
Семейные обязанности 91,9 80,8
Приносящая удовлетворение жизнь в обществе, в трудовом коллективе 74,0 54,3
Выраженное чувство долга, обязательность 80,4 61,9
Представление о неиспользованных и
нереализованных на данный момент
жизненных возможностях 59,0 49,8
Наличие творческих планов и замыслов,
мечты 69,2 48,8
Психоэмоциональные расстройства у человека снижают чувство ответственности за состояние дел на работе (41% против 25% «здоровых»; рис. 5), в доме или дворе (50% против 37%), а также уверенность в том, что он может что-то изменить в этих сферах жизни.
Все это приводит к понижению их установок к гражданскому участию, дающему человеку возможность влиять на общество и получать различные блага. Так, среди группы лиц с признаками ТДН, 36% ничего не будут предпринимать в защиту своих интересов (и лишь 18% без ТДН). При этом половина из них не удовлетворена обстановкой в обществе; 40% - возможностью выбора места работы,
16
сферой медицинского обслуживания, материальным положением; каждый третий -своим образом жизни, образованием, сферой услуг, жилищно-бытовыми условиями, отдыхом и досугом; каждый четвертый - своей жизнью в целом, своим положением в обществе, условиями своей профессиональной деятельности, содержанием своей работы.
Рис. 5. Социальная ответственность и возможности влиять на различные аспекты жизни в зависимости от наличия негативных психоэмоциональных состояний.
Более 70% лиц с негативным психоэмоциональным состоянием убеждены, что всех психически больных людей необходимо изолировать от общества.
Исследуемая группа лиц с большим сочувствием, чем «здоровые» относятся к беженцам и считают, что им надо помогать больше чем местным (37%), и что они должны иметь права наравне с коренным населением (68%). Несмотря на это жители региона, страдающие ТДН менее терпимы к другим национальностям. Так людей разных национальностей не готовы принять в круг друзей 55% (среди «здоровых» лишь 42%), в члены семьи 49% (41%), а чернокожего - своим близким другом (42%). Более 60% считают, что к некоторым нациям трудно хорошо относится, а 55% убеждены, что к кавказцам изменится отношение в лучшее сторону в случае изменения их поведения. В 2-3 раза чаще, чем «здоровые» вологжане, они выделяют наиболее острые противоречия между «русскими и нерусскими» (15%), и «мусульманами и православными» (12%).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Несмотря на колебания и некоторое снижение за 18 лет исследования уровня распространения среди населения Вологодского региона признаков пограничных психопатологических состояний, он остается достаточно высоким (40%). По
17
сравнению с 2015 годом растет уровень депрессивных расстройств (в 2019 г. -каждый третий житель).
Изучение социального портрета лиц, испытывающих психоэмоциональные расстройства, продемонстрировало, что им наиболее подвержены социально незащищенные слои населения: малообеспеченные, пожилые жители сельской местности. Среди горожан - череповчане. По-видимому, быстрый темп жизни промышленного, экономически развитого города и негативная экологическая обстановка накладывают свой отпечаток. Мужчины пенсионного возраста входят в группу риска развития невротического и депрессивного расстройства, а пожилые женщины - тревожного расстройства. Чем человек моложе, выше уровень его образования и материального благополучия, чем больше его семья (а значит и присутствуют несовершеннолетние дети), тем крепче его психическое здоровье.
Жители региона, страдающие невротическим, тревожным или депрессивным расстройством, чаще, чем «здоровые» подвержены регулярным и частым стрессам, испытывают негативное настроение, несчастливы, ощущают чувство одиночества и отчуждения, не уверены в себе и своем будущем. У них пониженный уровень межличностного и институционального доверия. Особо отмечаются проблемы взаимоотношений и доверия в трудовом коллективе, что, возможно является той стрессовой ситуацией, провоцирующей развитие ТДН.
Исследуемая группа лиц значительно больше нуждаются в квалифицированной помощи психолога, психотерапевта, психиатра. Однако, они имеют неудачный опыт обращения за ней ранее, вследствие чего не получили должного лечения и скептически относятся к подобного рода специалистам, не уверены в необходимости функционирования служб психологической поддержки в регионе.
Несмотря на неудовлетворенность многими сферами жизни, они более пассивны и не готовы предпринимать что-либо в защиту своих интересов. Однако выявлено негативное отношение к представителям других наций и рас, чем среди «здоровых».
Наше исследование подтвердило наличие повышенного суицидального риска у людей, страдающих пограничными психопатологическими расстройствами, что наряду с выявленными масштабами их распространения, и актуальностью проблемы стигматизации, доказывает острую необходимость развития в регионе системы профилактики психических расстройств, особенно среди групп риска. Совершенствование системы доступной, квалифицированной и своевременной психологической помощи позволит предотвратить распространение среди населения психоэмоциональных состояний, повысить социальную ответственность и гражданскую активность жителей области, сохранить трудовой потенциал региона, существенно повысить качество жизни душевнобольных и их близких, и как следствие сократить социально-экономические потери общества.
Применение психодиагностических шкал в анкетах социологического опроса, проводимого в общей популяции, позволяет выявить долю лиц, страдающих психоэмоциональными расстройствами и нуждающихся в помощи специалистов по психическому здоровью, дополнив данные официальности статистики, а также изучить их характеристики, определить группы повышенного риска.
18
Список литературы
1. Ginn S. «One in four» with a mental health problem: the anatomy of a statistic / S. Ginn, J. Horder // British Medical Journal. - 2012. - Vol. 344. - Р. 1302.
2. Steel Z. The global prevalence of common mental disorders: a systematic review and meta-analysis 19802013 / Z. Steel, C. Marnane, C. Iranpour // International Journal of Epidemiology. - 2014. - Vol. 43. - Р. 476-493.
3. Wittchen H. Mental health in primary care / H. Wittchen, St. Muhlig, K. Beesdo // Dialogues Clin Neurosci. - 2003. - Vol. 5(2). - P.115-128.
4. Андреев И. Л. Психическое здоровье населения России: что день грядущий нам готовит? / И. Л. Андреев, Л. Н. Назарова // Психическое здоровье. - 2013. - № 9. - С. 75-83.
5. Cross-national comparisons of the prevalence and correlates of mental disorders. WHO International Consortium in Psychiatric Epidemiology // Bulletin of the World Health Organization. - 2000. - № 4 (78). - Р. 413-426.
6. Austin T. Preventive Services Task Forse: Guide to Clinical Preventive Services. 2nd Ed. / T. Austin, N. Sartorius - Washington, DC: US. Department of Health and Human Services, 1999. - 144 p.
7. Попов В. В. Депрессивные расстройства в общей врачебной практике: учебное пособие / В. В. Попов, М. В. Трохова, И. А. Новикова. - Санкт-Петербург: СпецЛит, 2017. - 199 с.
8. Dhillon S. Эсциталопрам. Обзор по применению препарата при лечении тревожных расстройств (часть I) / S. Dhillon, L. J. Scott, G. L. Ploster // Психиатр и психофармакотер. - 2007. - № 3. - С. 6367.
9. Шальнова С. А. Распространенность тревоги и депрессии в различных регионах Российской Федерации и ее ассоциации с социально-демографическими факторами (по данным исследования ЭССЕ-РФ) / С. А. Шальнова, С. Е. Евстифеева, А. Д. Деев [и др.] // Терапевтический архив (архив до 2018 г.). - 2014. - № 86(12). - С. 53-60.
10. Старостина Е. Г. Генерализованное тревожное расстройство и симптомы тревоги в общемедицинской практике. // Российский медицинский журнал. - 2004. - № 22. - С.1277-1283.
11. Погосова Г. В. Депрессия - новый фактор риска ишемической болезни сердца и предиктор коронарной смерти // Кардиология. - 2002. - № 4. - 86-91.
12. Смулевич А. Б. Депрессии в общей медицине: Руководство для врачей / А. Б. Смулевич. - М.: Медицинское информационное агентство, 2001. - 782 с.
13. Крот К. В. Социально-экономическая значимость психических расстройств: региональные аспекты / К. В. Крот, С. Ю. Мешалкина, Е. В. Слободенюк // Дальневосточный медицинский журнал. -2016. - № 1. - С. 91-96.
14. Murray C. L. Progress and directions in refining the global burden of disease approach: a response to Williams / C. L. Murray, A. D. Lopez // Health Economics. - 2000. - Vol. 9. - P. 69-82.
15. Vigo D. Estimating the true global burden of mental illness / D. Vigo, G. Thornicroft, R. Atun // Lancet Psychiatry. - 2016. - Vol. 3. - Р. 171-178.
16. Fink P. Somatoform disorders among first-time referrals to a neurology service / P. Fink, M. Steen Hansen, L. Sondergaard // Psychosomatics. - 2005. - № 6 (46). - Р. 540-548.
17. Шматова Ю. Е. Общественное психическое здоровье: тенденции и проблемы / Ю. Е. Шматова, О. И. Фалалеева, К. А. Гулин. - Вологда: ВНКЦ ЦЭМИ РАН. - 2006. - 186 с.
18. Katon W. J. Epidemiology and treatment of depression in patients with chronic medical illness // Dialogues Clin. Neurosci. - 2011. - № 13 (1). - Р. 7-23.
19. Rugulies R. Depression as a predictor for coronary heart disease. A review and meta-analysis. // Am J Prev Med. - 2002. - Vol. 23 (1). - Р. 51-61.
20. Алексеева О. Ф. Сравнительное изучение особенностей адаптации здоровых людей и больных ишемической болезнью сердца к различным видам стресса / О. Ф. Алексеева, Н. А. Аминов, Т. П. Хованская // Психологический журнал. - 1993. - № 6. - С. 78-85.
21. Гарганеева Н. П. Влияние депрессии на течение ишемической болезни сердца и качество жизни пациентов / Н. П. Гарганеева, М. М. Петрова, А. А. Евсюков [и др.] // Клиническая медицина. -2014. - № 12. - С. 30-37.
19
22. Patten S. B. Major depression as a risk factor for high blood pressure: epidemiologic evidence from a national longitudinal study / S. B. Patten, J. V. Williams, D. H. Lavorato, N. R. Campbell , M. Eliasziw, T. S. Campbell // J Psychosom Med. - 2009. - № 71 (3). - Р. 273-279.
23. Гафаров В. В. Высокий уровень тревожности и риск развития в течение 16 лет сердечнососудистых заболеваний среди населения в России/Сибири (программа ВОЗ "MONICA-психосоциальная") / В. В. Гафаров, Е. А. Громова, Д. О. Панов [и др.] // Российский кардиологический журнал. - 2017. - № 1 (141). - С. 106-113.
24. Краснов В. Н. Органические и соматогенные депрессии в общей медицинской практике / В. Н. Краснов // Психиатрия. - 2009. - №4. - С. 52-54.
25. Розин А. И. Депрессивные расстройства у пациентов с ишемической болезнью сердца и различными проявлениями метаболического синдрома (клинический и реабилитационный аспекты): диссертация кандидат медицинских наук / А. И. Розин. - Томск, 2010. - 237 с.
26. Скибицкий В. В. Эффективность комбинированной антигипер-тензивной и психокорригирующей фармако-терапии пациентов с неконтролируемой артериальной гипертонией и депрессивными расстройствами / В .В. Скибицкий, А. В. Скибицкий, А. В. Фендрикова // Фарматека. Неврология. -2015. - № 9. - С. 56-62.
27. Atlantis E. Bidirectional associations between clinically relevant depression or anxiety and chronic obstructive pulmonary disease (COPD): a systematic review and meta-analysis / E. Atlantis, P. Fahey,
B. Cochrane, S. Smith // Chest. - 2013. - № 144. - Р. 766-777.
28. Rotella F. Depression as a risk factor for diabetes: a meta-analysis of longitudinal studies / F. Rotella, E. Mannucci // J Clin Psychiatry. - 2013. - № 74 (1). - Р. 31-37.
29. Руководство по психиатрии: В 2-х т. Т. 2 /А. С. Тиганов, А. В. Снежневский, Д. Д. Орловская [и др.]; Под ред. А. С. Тиганова. - М.: Медицина, 1999. - 784 с.
30. Ковалев В. В. Психические нарушения при пороках сердца / В. В. Ковалев. - М.: Медицина. - 1974. - 191 с.
31. Нуралиева Н. Ф. Депрессия и сердечно-сосудистые заболевания / Н. Ф. Нуралиева, Д. А. Напалков // ВЕСТНИК РАМН. - 2014. - № 9-10. - С. 21-26.
32. Котова О. В. Сочетание сердечно-сосудистых заболеваний и тревоги/депрессии у пожилых пациентов: как повысить эффективность лечения и качество жизни / О. В. Котова, Е. С. Акарачкова // Русский медицинский журнал. - 2018. - № 1 (II). - С. 95-99.
33. Крылов А. А. Психосоматические особенности у больных гипертонической болезнью / А. А Крылов, Г. С. Крылова // Клиническая медицина. - 2001. - № 6. - С. 56-57.
34. Дробижев М. Ю. Нозогении (психогенные реакции) при соматических заболеваниях. Автореф. дис. .. .д-ра мед. наук / М. Ю. Дробижев. - М., 2002. - 38 с.
35. Курпатов А. В. Депрессия: от реакции до болезни / А. В. Курпатов. - 2006. -СПб.: НЕВА. - 80 с.
36. Николаева В. В. Влияние хронической болезни на психику / В. В. Николаева. - М.: Изд-во МГУ. -1987. - 166 с.
37. Дума С. Н. Особенности проявления депрессии у пациентов с деменцией. Эффективность и переносимость антидепрессантов / С. Н. Дума // Фарматека. Неврология. - 2019. - № 3. - С. 71-76.
38. Lai M-Ch. Prevalence of co-occurring mental health diagnoses in the autism population: a systematic review and meta-analysis / M-Ch. Lai, C. Kassee, S. Bonato, L. Hull, W. Mandy at el. // The Lancet Psychiatry. - Vol. 6. - No. 10. - Р. 819-829.
39. Sweetland A. C. Addressing tuberculosis and depression to end the tuberculosis epidemic / A. C. Sweetland, A. Kritski, M. A. Oquendo, M. E. Sublette, A. Norcini Pala, L. R. Batista Silva, A. Karpati, E.
C. Silva, M. O. Moraes, J. R. Lapa e Silva, M. L. Wainberg // Int J Tuberc Lung Dis. - 2017. - Vol. 21. -Р. 852-861.
40. Atun R. Transitioning health systems for multimorbidity / R. Atun // Lancet. - 2015. - Vol. 386. - Р. 721722.
41. Bloom D. 7 billion and counting / D. Bloom // Science. - 2011. - Vol. 333. - Р. 562-569.
42. Global Burden of Disease Study 2013 Collaborators. Global, regional, and national incidence, prevalence, and years lived with disability for 301 acute and chronic diseases and injuries in 188 countries, 19902013: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2013 // Lancet. - 2015. - Vol. 386. -Р. 743-800.
20
43. Lozano R. Global and regional mortality from 235 causes of death for 20 age groups in 1990 and 2010: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2010 / R. Lozano, M. Naghavi, K. Foreman // Lancet. - 2012. - Vol. 380 (9859). - Р. 2095-2128.
44. Шабунова А. А. Тенденции демографического старения населения Российской Федерации и пути их преодоления / А. А. Шабунова, В. Н. Барсуков // Проблемы развития территории. - 2015. - № 1 (75). - С. 76-87.
45. Desjarlais R. World mental health: problems and priorities in low income countries / R. Desjarlais. - New York: Oxford University Press Inc., 1995. - 383 p.
46. Любов Е. Б. Десятилетний эпидемиологический анализ суицидального поведения психиатрических пациентов России / Е. Б. Любов, Ю. Е. Шматова, В. Б. Голланд, П. Б. Зотов // Суицидология. -2019. - Т. 10. - № 1 (34). - С. 84-91.
47. Морев М. В. Динамика суицидальной смертности населения России: региональный аспект / М. В. Морев, Ю. Е. Шматова, Е. Б. Любов // Суицидология. - 2014. - Т. 5. - № 1 (14). - С. 3-11.
48. Шматова Ю. Е. Динамика статистических и социологических показателей состояния психического здоровья населения России / Ю. Е. Шматова // Проблемы развития территории. - 2019. - Вып. 3 (101). - С.76-96.
49. Zigmond A. S. The Hospital Anxiety and Depression scale / A. S. Zigmond., R. P. Snaith //ActaPsychiatr. Scand. 1983. - Vol. 67. - P. 361-370.
50. Bjelland I. The validity of the Hospital Anxiety and Depression Scale. An updated literature review / I. Bjelland, A .A. Dahl, T. T. Haug, D. Neckelmann // J Psychosom Res. - 2002. - Vol. 52. - Р. 69-77.
51. Оганов Р. Г. Депрессии и расстройства депрессивного спектра в общемедицинской практике. Результаты программы КОМПАС / Р. Г. Оганов, Л. И. Ольбинская, А. Б. Смулевич [и др.] // Кардиология. - 2004. - № 1. - С. 48-54.
52. Савина Е. А. Оценка эффективности совместного применения госпитальной шкалы тревоги и депрессии и опросника определения уровня стоматофобии и динамики взаимоотношений в системе «врач-пациент» при дифференцировании специфической стоматологической тревожности / Е. А. Савина, О. В. Еремин, А. П. Алтынбаева [и др.] // Современные проблемы науки и образования. -2016. - № 6. [электронный ресурс]. Режим доступа: URL: http://www.science-education.ru/ru/ article/view?id=25749 (дата обращения: 19.09.2019).
53. Сорокина Е. Н. Практика применения госпитального опросника тревоги и депрессии (ГОТД) (the hospital anxiety and depression scale (hads)) для оценки психофизиологического состояния взрослых людей [электронный ресурс]. Режим доступа: URL: https://supervis.ru/content/479197889-sorokina-en-praktika-primeneniya-gospitalnogo-oprosnika-trevogi-i-depressii-gotd (дата обращения: 19.09.2019).
54. Федоришина О. В. Тревога, депрессия и качество жизни у больных артериальной гипертензией трудоспособного возраста / О. В. Федоришина, К. В. Протасов, С. Г. Куклин // Сибирский медицинский журнал. - 2013. - № 6. - С. 58-61.
55. Практическая психодиагностика. Методики и тесты: учеб. пособие / под ред. Д. Я. Райгородского. - Самара: БАХРАХ-М, 2001. - 672 с.
56. Осин Е. Н. Дифференциальный опросник переживания одиночества: структура и свойства / Е. Н. Осин, Д. А. Леонтьев // Психология. Журнал Высшей школы экономики. - 2013. - Т. 10. - № 1. - С. 55-81.
SOCIAL PORTRAIT OF PERSONS AFFECTING PSYCHOEMOTIONAL DISORDERS (EXPERIENCE OF SOCIOLOGICAL MEASUREMENT IN THE
VOLOGDA REGION)
Shmatova Yu. E.
Vologda research center of Russian academy of sciences, Vologda, Russian Federation
E-mail: ueshmatova@mail.ru
Currently, every fourth to fifth inhabitant of the planet suffers from mental and
behavioral disorders. The most common depression (300 million) and anxiety disorders
(264 million). In the Russian Federation, anxiety syndrome occurs in 46% of the
21
population, and depression - in 26%. The relevance of the study is caused by the scale of the spread of mental disorders and their burden (lead to disability, provoke the development of a number of somatic diseases and or exacerbate their course). The growing economic damage from mental disorders (due to the aging of the population) necessitates the identification of the extent of their spread hidden from official statistics. The paper presents the results of a sociological study using a hospital scale of anxiety and depression and rapid diagnosis of neurosis. A study was made of the social portrait of residents of the Vologda Oblast who showed signs of anxiety, depression, or neurosis (40% of the region's population). The most vulnerable are elderly people in rural areas, and among the townspeople - residents of the industrial center. Men of retirement age are at risk for developing neurotic and depressive disorders, while older women are at risk for anxiety. The younger the person, the higher the level of his education and material well-being, the larger his family, the better his mental health. Residents of the region who suffer from neurotic, anxiety, or depressive disorder are more likely than "healthy" ones to undergo regular and frequent stresses, experience negative moods, are unhappy, feel lonely and alienated, are not confident in themselves and their future. They have a reduced level of interpersonal (especially in the workforce) and institutional trust. Despite dissatisfaction with many areas of life, they are more passive and not ready to do anything in defense of their interests. The studied group of people is much more in need of qualified assistance from a psychologist, psychotherapist, and psychiatrist. However, they have had unsuccessful experience of applying for it earlier, as a result of which they have not received proper treatment and are skeptical of such specialists, are not sure about the need for psychological support services in the region. Our study confirmed the presence of increased suicidal risk in people suffering from borderline psychopathological disorders, which, along with the extent of their spread, and the relevance of the problem of stigma, proves the urgent need to develop a system for the prevention and treatment of mental disorders in the region, especially among risk groups.
Keywords: social portrait, neurotic disorder, anxiety disorder, depressive disorder, psycho-emotional disorders, HADS, suicidal risk, the demand for psychological assistance.
References
1. Ginn S., Horder S., «One in four» with a mental health problem: the anatomy of a statistic, British Medical Journal, 344, 1302 (2012).
2. Steel Z., Marnane C., Iranpour C., The global prevalence of common mental disorders: a systematic review and meta-analysis 1980-2013, International Journal of Epidemiology, 43, 476 (2014).
3. Wittchen H., Muhlig St., Beesdo K., Mental health in primary care, Dialogues Clin Neurosci, 5(2), 115 (2003).
4. Andreev I.L., Nazarova L.N., Mental health of the Russian population: what is the coming day for us? Mental Health, 9, 75 (2013).
5. Cross-national comparisons of the prevalence and correlates of mental disorders. WHO International Consortium in Psychiatric Epidemiology, Bulletin of the World Health Organization, 4 (78), 413 (2000).
6. Austin T., Sartorius N., Preventive Services Task Forse: Guide to Clinical Preventive Services. 2nd Ed. 144 p. (Department of Health and Human Services, Washington, 1999).
7. Popov V.V., Trokhova M.V., Novikova I.A., Depressive disorders in general medical practice: a training manual, 199 p. (Special Lite, St. Petersburg, 2017).
22
LUMamoea O. E.
8. Dhillon S., Scott L.J., Ploster G.L., Escitalopram. Overview of the use of the drug in the treatment of anxiety disorders (Part I), Psychiatrist andpsychopharmacoter, 3, 63 (2007).
9. Shalnova S.A., Evstifeeva S.E., Deev A.D., Prevalence of anxiety and depression in various regions of the Russian Federation and its association with socio-demographic factors (according to the ESSE-RF study), Therapeutic archive (archive up to 2018), 86 (12), 53 (2014).
10. Starostina E.G., Generalized anxiety disorder and anxiety symptoms in general medical practice, Russian Medical Journal, 22, 1277 (2004).
11. Pogosova G.V., Depression - a new risk factor for coronary heart disease and predictor of coronary death, Cardiology, 4, 86 (2002).
12. Smulevich A.B., Depression in General Medicine: A Guide for Physicians, 782 p. (Medical News Agency, Moscow, 2001).
13. Krot K.V., Meshalkina S.Yu., Slobodenyuk E.V., Socio-economic significance of mental disorders: regional aspects, Far Eastern Medical Journal, 1, 91 (2016).
14. Murray C.L., Lopez A.D., Progress and directions in refining the global burden of disease approach: a response to Williams, Health Economics, 9, 69 (2000).
15. Vigo D., Thornicroft G., Atun R., Estimating the true global burden of mental illness, Lancet Psychiatry, 3, 171 (2016).
16. Fink P., Steen Hansen M., Sondergaard L., Somatoform disorders among first-time referrals to a neurology service, Psychosomatics, 6 (46), 540 (2005).
17. Shmatova Yu.E., Falaleeva O.I., Gulin K.A., Public mental health: trends and problems, 186 p. (All-Russian Research Center of Central Economics and Economics, RAS, Vologda, 2006).
18. Katon W.J., Epidemiology and treatment of depression in patients with chronic medical illness, Dialogues Clin Neurosci, 13 (1), 7 (2011).
19. Rugulies R., Depression as a predictor for coronary heart disease. A review and meta-analysis, Am JPrev Med, 23 (1), 51 (2002).
20. Alekseeva O.F., Aminov N.A., Khovanskaya T.P., A comparative study of the features of adaptation of healthy people and patients with coronary heart disease to various types of stress, Psych. J., 6, 78 (1993).
21. Garganeeva N.P., Petrova M.M., Evsyukov A.A., The effect of depression on the course of coronary heart disease and the quality of life of patients, Clinical Medicine, 12, 30 (2014).
22. Patten S.B., Williams J.V., Lavorato D.H., Campbell N.R., Eliasziw M., Campbell T.S., Major depression as a risk factor for high blood pressure: epidemiologic evidence from a national longitudinal study, J Psychosom Med, 71 (3), 273 (2009).
23. Gafarov V.V., Gromova E.A., Panov D.O., High level of anxiety and risk of developing cardiovascular diseases among the population in Russia / Siberia for 16 years (WHO program "MONICA-psychosocial"), Russian Journal of Cardiology, 1 (141), 106 (2017).
24. Krasnov V. N., Organic and somatogenic depression in general medical practice, Psychiatry, 4, 52 (2009).
25. Rozin A.I., Depressive disorders in patients with coronary heart disease and various manifestations of the metabolic syndrome (clinical and rehabilitation aspects): the dissertation of the candidate of medical sciences, 237 p. (Tomsk, 2010).
26. Skibitsky V.V., Skibitsky A.V., Fendrikova A.V., The effectiveness of combined antihypertensive and psychocorrective pharmacotherapy of patients with uncontrolled arterial hypertension and depressive disorders, Farmateka. Neurology, 9, 56 (2015).
27. Atlantis E., Fahey P., Cochrane B., Smith S., Bidirectional associations between clinically relevant depression or anxiety and chronic obstructive pulmonary disease (COPD): a systematic review and meta-analysis, Chest, 144, 766 (2013).
28. Rotella F., Mannucci E., Depression as a risk factor for diabetes: a meta-analysis of longitudinal studies, J Clin Psychiatry, 74 (1), 31 (2013).
29. Tiganov A.S., Snezhnevsky A.V., Orlovskaya D.D., Guide for Psychiatry: In 2 vols., 2, 784 p. (Medicine, Moscow, 1999).
30. Kovalev V.V., Mental disorders in heart defects, 191 p. (Medicine, Moscow, 1974).
31. Nuralieva N.F., Napalkov D.A., Depression and cardiovascular disease, VESTNIKRAMS, 9-10, 21 (2014).
32. Kotova O.V., Akarachkova E.S., Combination of cardiovascular diseases and anxiety / depression in elderly patients: how to increase treatment efficiency and quality of life, Russian Medical Journal, 1 (II), 95 (2018).
23
33. Krylov A.A., Krylova G.S., Psychosomatic characteristics in patients with hypertension, Clinical medicine, 6, 56 (2001).
34. Drobizhev M.Yu., Nosogeny (psychogenic reactions) in case of somatic diseases. Abstract. dis. ... Dr. med., 38 s. (Moscow, 2002).
35. Kurpatov A.V., Depression: from reaction to illness, 80 p. (Neva, St. Petersburg, 2006).
36. Nikolaeva V.V., Effect of a chronic disease on the psyche, 166 p. (Publishing house of Moscow State University, Moscow, 1987).
37. Duma S.N., Features of the manifestation of depression in patients with dementia. Efficacy and tolerability of antidepressants, Pharmatec. Neurology, 3, 71 (2019).
38. Lai M-Ch., Kassee C., Bonato S., Hull L., Mandy W., Prevalence of co-occurring mental health diagnoses in the autism population: a systematic review and meta-analysis, The Lancet Psych., 6 (10), 819 (2019).
39. Sweetland A.C., Kritski A., Oquendo M.A., Sublette M.E., Norcini Pala A., Batista Silva L.R., Karpati A., Silva E.C., Moraes M.O., Lapa E. Silva J.R., Wainberg M.L., Addressing tuberculosis and depression to end the tuberculosis epidemic, Int J Tuberc Lung Dis, 21, 852 (2017).
40. Atun R., Transitioning health systems for multimorbidity, Lancet, 386, 721 (2015).
41. Bloom D., 7 billion and counting, Science, 333, 562 (2011).
42. Global Burden of Disease Study 2013 Collaborators. Global, regional, and national incidence, prevalence, and years lived with disability for 301 acute and chronic diseases and injuries in 188 countries, 1990-2013: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2013, Lancet, 386, 743 (2015).
43. Lozano R., Naghavi M., Foreman K., Global and regional mortality from 235 causes of death for 20 age groups in 1990 and 2010: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2010, Lancet, 380 (9859), 2095 (2012).
44. Shabunova A.A., Barsukov V.N., Trends in the demographic aging of the population of the Russian Federation and ways to overcome them, Problems of development of the territory, 1 (75), 76 (2015).
45. Desjarlais R., World mental health: problems and priorities in low income countries, 383 p. (Oxford University Press Inc., New York, 1995).
46. Lyubov E.B., Shmatova Yu.E., Holland V.B., Zotov P.B., Ten-year epidemiological analysis of the suicidal behavior of psychiatric patients in Russia, Suicidology, 10, 1 (34), 84 (2019).
47. Morev M.V., Shmatova Yu.E., Lyubov E.B., Dynamics of suicidal mortality in the Russian population: regional aspect, Suicidology, 5, 1 (14), 3 (2014).
48. Shmatova Yu.E., Dynamics of statistical and sociological indicators of the state of mental health of the population of Russia, Problems of the development of the territory, 3 (101), 76 (2019).
49. Zigmond A.S., Snaith R.P., The Hospital Anxiety and Depression scale, Acta Psychiatr. Scand, 67, 361 (1983).
50. Bjelland I., Dahl A.A., Haug T.T., Neckelmann D., The validity of the Hospital Anxiety and Depression Scale. An updated literature review, J Psychosom Res, 52, 69 (2002).
51. Oganov R.G., Olbinskaya L.I., Smulevich A.B., Depression and disorders of the depressive spectrum in general medical practice. Results of the KOMPAS program, Cardiology, 1, 48 (2004).
52. Savina E.A., Eremin O.V., Altynbaeva A.P., Assessing the effectiveness of the joint use of the hospital anxiety and depression scale and the questionnaire for determining the level of stomatophobia and the dynamics of relationships in the doctor-patient system with differentiation of specific dental anxiety, Modern problems of science and education, 6 (2016) [Electronic resource]. Access mode: URL: http: //www.science-education.ru/ru/article/view? id = 25749 (accessed: 09/19/2019).
53. Sorokina E.N., The practice of using the hospital anxiety and depression scale (hads) to assess the psychophysiological state of adults. [Electronic resource]. Access mode: URL: https://supervis.ru/content/479197889-sorokina-en-praktika-primeneniya-gospitalnogo-oprosnika-trevogi-i-depressii-gotd (accessed: 09/19/2019).
54. Fedorishina O.V., Protasov K.V., Kuklin S.G., Anxiety, depression and quality of life in patients with working-age arterial hypertension, Siberian Medical Journal, 6, 58 (2013).
55. Practical psychodiagnostics. Methods and tests: textbook. Benefits, ed. D.Ya. Raygorodsky, 672 p. (Bahrakh-M, Samara, 2001).
56. Osin E.N., Leontiev D.A., Differential questionnaire for the experience of loneliness: structure and properties, Psychology. Journal of the Higher School of Economics, 10 (1), 55 (2013).
24
