CC BY
153
9. Кочкина Е. Женщины в российских органах власти // Общественные науки и современность. — 1999. — № 1. — С. 173-183.
10. Попова Л.В.Проблемы самореализации одаренных женщин // Вопросы психологии. — 1996. — № 3. — С. 31-41.
11. Шведова Н. Почему прогресс в улучшении статуса женщин во всех сферах жизни не становится реальностью? // «Мы». Диалог женщин. Международный женский журнал. — 2001. — № 14 (30). — С. 25 — 27.
12. Айвазова С.Г., Кертман Г.Л. Президентские выборы 2000 года // Гендерные исследования в гуманитарных науках, современные подходы, материалы Междунар. науч. конфер., Иваново, 15-16 сентября 2000. — Иваново, 2000. — Часть II. — С. 85 — 87.
13. Петриашвили Г. Нино Бурджанадзе: «Я открыта для диалога с женским движением» // «Мы». Диалог женщин. Международный женский журнал. — 2002. — № 16 (32). — С. 9— 11.
14. Клецина И.С. От психологии пола — к гендерным исследованиям в психологии // Вопросы психологии. — 2003. — № 1. — С. 61—78.
15.Мандель Р. Прошлое и будущее // «Мы». Диалог женщин. Международный женский журнал. — 2001. — № 14 (30). — С. 9 — 15.
16.Канапьянова Р. Женщины во властных структурах // Социологические исследования. — 2007. — № 2. — С. 68—75.
СВЕТЛАКОВА Валентина Павловна, кандидат социологических наук, доцент кафедры общей и педагогической психологии.
E-mail: [email protected]
Дата поступления статьи в редакцию: 28.05.2009 г.
© Светлакова В.П.
УДК 301.085: 62: 330.14 С. А. ШТЫРБУЛ
Московский государственный университет им М. В. Ломоносова
СОЦИАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ: К ВОПРОСУ О КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ ТЕРМИНА____________________________
В статье приводится теоретический анализ категории «социальный капитал» с точки зрения различных экономических школ. Делается попытка анализа противоречий социального капитала с помощью метода компаративистики.
Ключевые слова: социальный капитал, экономика, общество, социальные связи.
Актуальность вопроса обусловлена возрастающей значимостью социального капитала как фактора экономического развития в условиях глобализации и перехода к обществу знаний, для которого особенно важны доверие, социальная толерантность, солидарность и другие слагаемые социального капитала.
В настоящей статье предпринята попытка рассмотрения категории «социальный капитал» в контексте противоречий ее становления и развития в рамках экономики переходного периода.
Исследование социального капитала осложняется множественностью подходов к его толкованию, отсутствием единого мнения касательно природы и способов его измерения, производства, а так же цели использования. Это неудивительно, ведь по своей природе социальный капитал неоднозначен и сложен. К тому же здесь сталкиваются интересы и методы исследования не только различных школ внутри экономической науки, но и различные теоретические и прикладные дисциплины, такие, как экономика, социология, психология, философия, политология, антропология, теория организации.
Существуют два основных направления в объяснении и описании социальных действий. Первое — социальное — рассматривает актора как социализированный субъект, а действие — как регулируемое
социальными нормами, правилами и обязательствами. Любое действие рассматривается как социальное, оформленное, ограниченное и направленное социальными условиями. Второе направление — экономическое, — рассматривает актора, как имеющего независимые цели, действующего самостоятельно в собственных интересах. Главный интерес — максимизация полезности [1]. Оба направления подвергаются критике. И, на наш взгляд, небезосновательно.
Сам термин «социальный капитал» двойственен по своей природе, т. к. содержит принципиальное противоречие уже даже в своем названии: «капитал» — рыночная категория, в то время как «социальный», «социальное» — категории, выходящие за пределы рынка [2]. Обращаясь к понятию «капитал», необходимо вспомнить неоклассическую и марксову трактовки данной категории. К. Макконнелл и С. Брю дают нестрогое определение капитала: «капитал» или «инвестиционные ресурсы», охватывает все произведенные средства производства, т. е. все виды инструментов, машины, оборудование, фабрично-заводские, складские, транспортные средства и сбытовую сеть, используемые в производстве товаров и услуг и доставке их к конечному потребителю... Реальный капитал — инструменты, машины и другое производительное оборудование — это экономичес-
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009
кий ресурс» [3]. По К. Марксу капитал — самовозрастающая стоимость [4]. Неоклассическая трактовка дает нам только фактическое описание состава капитала. У Маркса же в определении заложена некая закономерность его функционирования. Возникает вопрос: социальный капитал по составу, в наиболее общем виде, — это социальные связи, но имеет ли он способность самовозрастания? Считается, что в основе понятия «социальный капитал» заложена идея об ожидаемой отдаче от инвестиций в социальные отношения. Индивидуумы вступают в социальные отношения и включаются в определенные сети для получения прибыли. Если проводить параллели с физическим капиталом, то можно обнаружить, что в то время, как физический капитал конечен (проблема ограниченности ресурсов), социальный капитал неисчерпаем, т. е. количество социального капитала не уменьшается от его использования.
Увлечение понятием «капитала» в социологии привело к появлению таких терминов, как «языковой капитал», «капитал доверия», «религиозный капитал», «юридический капитал» и даже «капитал самостоятельности». По-видимому, оправданным было предостережение, высказанное в 1979 году одним из сторонников концепции П. Бурдье, Полом ДиМаджио: «Понятие капитала превращается из мощного и точного орудия анализа в бессодержательную фигуру речи» [5].
Перед исследователями встает задача определить, применимо ли к категории, получившей название «социальный капитал», само определение капитала. Несмотря на популярность, а возможно, и благодаря ей, концепция социального капитала довольно запутана, а центральное понятие выглядит как метафора. Не удается внести концептуальную ясность и путем сопоставления социального капитала с экономическим (физическим и денежным). Так же возникают проблемы с приложением ключевых понятий классической теории капитала, прежде всего инвестиции. Хотя в литературе говорится об инвестициях в социальные связи для получения желаемых результатов, затраты времени и психологических ресурсов в установление и поддержание отношений, в особенности родственных и дружеских, все это, видимо, не может быть сведено к корыстным мотивам и рациональным экономическим расчетам [6].
Концепция социального капитала изначально возникла в рамках институционального направления экономической теории. Связи между уровнем богатства страны и качествами ее народа были раскрыты еще в начале ХХ века Максом Вебером в известной работе «Протестантская этика и дух капитализма». Проблема доверия была поставлена еще социалистами-утопис-тами. Тем не менее, истоки появления категории «социальный капитал» относятся лишь к 1980-м годам и берут начала преимущественно с работ Пьера Бурдье, Джеймса Коулмана и Роберта Патнэма.
П. Бурдье привнес концепцию и термин «социальный капитал» в современные дискуссии. Бурдье характеризуется как чистый социолог. Его определение социального капитала может быть описано как эгоцентрическое, так как оно сосредоточено на более широкой платформе символического капитала и критических теорий классовых обществ. Бурдье определяет социальный капитал как совокупность актуальных и потенциальных ресурсов, которые связаны, с обладанием, прочными связями или более или менее институционализированными отношениями знакомства и взаимного признания. Или, другими словами, членство в группе, которое обеспечивает
каждому из ее членов поддержку коллективным, капиталом, доверительная расписка, которая дает, право на ««кредит», в разных смыслах этого слова.
Дж. Коулман, социолог с сильным уклоном в экономику и теорию рационального выбора, объединил достижения и социологии и экономикса в своем авторском определении социального капитала: социальный капитал определяется через его функции. Это не единичная сущность, но вариации различных сущностей, имеющих две характеристики в общем: они все состоят из некоторых аспектов социальной структуры, и они облегчают.взаимодействие акторов внутри структуры. Работа Коулмана представляет важный сдвиг от «индивидуального выигрыша» Бурдье к выигрышу для групп, организаций, институтов или обществ, который представляет умозрительный сдвиг от эгоцентризма к социоцентризму. Коулман также добавил, что, как и другие формы капитала, социальный капитал продуктивен, делая возможным достижение событий, которое в отсутствие социального капитала было бы невозможно. Большинство авторов соглашаются, что социальный капитал имеет дело с некими аспектами социальной структуры, которые облегчают социальные действия. В отличие от Бурдье, Коулман был в значительной степени вовлечен в практические исследования. Он постарался объяснить, как природа социального капитала может покрыть дефицит в других типах капитала, таких как человеческий и культурный. Коулман расширил рамки концепции от анализа элит Бурдье, чтобы охватить также и неэлитные группы.
Роберт Патнэм, политолог, популяризировал концепцию социального капитала через изучение политической гражданской вовлеченности в Италии. Поскольку тогда было распространено влияние Дж. Коулмана на дискуссии ученых, то и Р. Патнэм основывался на «Основах социальной теории» как на центральном источнике. Он дал следующее определение: социальный капитал относится к чертам социальной организации, таким как доверие, нормы и связи, которые могут улучшить эффективность общества за счет, облегчения координирования действий. Так же как и Коулман, Патнэм был широко вовлечен в эмпирические исследования и был ответственен за развитие широко применимого измерителя получившего название «Инструмент Патнэма». Этот инструмент — наиболее известная и широко используемая мера, которая является очень упрощенной версией его детального индекса гражданственности, включающего четыре индикатора: доверие людям и институциям; нормы взаимности; связи; членство в добровольческих организациях. Аргументация Патнэма подвергалась критике как тавтологическая и путающая в себе и причину и эффект.
Авторы, о которых говорилось выше: П. Бурдье, Дж. Коулман и Р. Патнэм — являются наиболее известными зачинателями современных дискуссий по поводу социального капитала. Они представляют ранние попытки идентифицировать и концептуализировать эту комплексную теорию. Предполагается, что, возможно, теория социального капитала сейчас находится на такой же ранней стадии, как теория человеческого капитала 30 — 40 лет назад. Тем не менее некоторые авторы продвинулось уже довольно далеко в понимании и операционализации социального капитала.
Интересны выводы Ф. Фукуямы. Он использовал подход, восходящий еще к Р. Патнэму. Этот подход фокусируется главным образом на поведенческих переменных и отношениях (например, доверие,
нормы, ценности), измеренных в ходе опросов. Фукуяма практически приравнял социальный капитал и доверие.
К концу 90-х число авторов, занимавшихся теорией социального капитала на базе работ названных ученых, значительно выросло. Это происходило, возможно, из-за того, что большинство данных работ были нестрогими и не принимали во внимание многоаспектную природу социального капитала [7].
Общей чертой большинства определений социального капитала является то, что они сосредоточивают свое внимание на социальных отношениях, которые могут приносить индивидам выгоду. Социальный капитал не имеет четкого бесспорного определения в основном по идеологическим причинам. Согласно Всемирному банку, социальный капитал — это институты, отношения и нормы, которые формируют, качественно и количественно, социальные взаимодействия в обществе. В последнее время появляется все больше доказательств, что социальное единство служит определяющим фактором экономического процветания и устойчивого развития общества. Социальный капитал является не просто суммой институтов, поддерживающих общество, а скорее «клеем», который удерживает вместе различные его части.
Представленный обзор литературы показывает лишь «вершину айсберга», называемого «социальный капитал». Все приведенные выше подходы, будь то индивидуалистический, жестко неоклассический подход Ф. Фукуямы, или отходящий от позиций индивидуализма, скорее холический подход Р. Патнэма, рассматривают социальный капитал исходя из неоклассической парадигмы. А следовательно, капитал любой формы рассматривается как ресурс для достижения выгоды. Согласно этим взглядам, все, что приносит деньги или косвенно может быть построено по аналогии с отдачей на инвестиции, может считаться капиталом. Нам же хотелось вскрыть глубинную природу понятия «социальный капитал», как неких отношений, имеющих свои истоки, причины возникновения, общественные функции и. т. п. Для этого нам необходимо обратиться к трудам К. Маркса и попытаться разобраться, возможно ли называть социальный капитал капиталом, рассматривать его как ресурс вообще, и каковы его природа и назначение. Для этого обратимся к марксовой трактовке капитала вообще. Для нашего анализа примем допущения, что деньги К. Маркса можно рассматривать как некий набор «доверительных расписок», о которых говорил Дж. Коулман, объясняя функционирование социального капитала: «Если А делает что-нибудь для Б и полагает, что Б ответит в будущем взаимностью, это определяет ожидания А и обязательство со стороны Б. Такое обязательство может существовать в виде доверительной расписки, находящейся у А для предъявления Б. Если у А скапливается достаточно много таких доверительных расписок от лиц, с которыми он имел деловые отношения, тогда возникает прямая аналогия с финансовым капиталом. Эти доверительные расписки составляют основную часть кредита, который А может потребовать вернуть в случае необходимости, если, разумеется, не будет утрачено доверие и эти безнадежные долги не будут аннулированы» [8].
По Марксу деньги (для нас — доверительные расписки) превращаются в капитал только в результате их использования с целью получения прибыли, за счет которой они самовозрастают. Для капиталистического производства движение, которое превращает деньги (ДР) в капитал выражается формулой Д — Т — Д', — это купля ради продажи. Здесь исход-
ным и конечным пунктом являются деньги, а товар играет роль посредника. «Деньги, — говорит Маркс, — описывающие в своем движении этот последний цикл, превращаются в капитал и становятся капиталом, и уже по своему назначению представляют собой капитал» [4]. Здесь возникает первое противоречие в нашем допущении: для нас, как держателей доверительных расписок гораздо важнее не сам факт их наличия и возможности затребовать кредит, сколько та услуга от нашего контрагента, которую мы можем получить, т. е. скорее, если начистоту, здесь происходит другой обмен — обмен необходимыми услугами, оцениваемыми по индивидуальной полезности, т. е. обмен приобретает форму Т — Д — Т, или в нашем случае: услуга — доверительная расписка — услуга и т. д. много раз. Имеем ли мы в таком случае дело с самовозрастанием стоимости? Да, но лишь тогда, когда собственнику денег (ДР) удается увеличить их сумму, не участвуя своим трудом в создании новых стоимостей. Здесь же ситуация обратная — услуги одного человека обмениваются на услуги другого человека благодаря возникшим между ними обязательствам, и стоимость этих услуг оценивается исходя их полезности для каждого из участников. Не возникает ситуации эксплуатации и присвоения части прибавочной стоимости. Конечная цель и движущий мотив, заложенные в кругообороте Т — Д — Т (Услуга — Доверительная расписка — услуга), — это приобретение необходимой товаровладельцу потребительной стоимости (стоимости необходимой услуги). Что же касается кругооборота Д — Т — Д' (Доверительная расписка — услуга — доверительная расписка), то он совершается исключительно ради прироста денег (оказание услуг своим друзьям и коллегам только ради того, чтобы создать вокруг себя круг кредиторов). Такая ситуация может случиться в реальной жизни, но это скорее будет исключением, чем правилом. В отличие от простого товаровладельца, собственник денег (услуги, одолжения — в нашем примере), проделывающих оборот Д — Т — Д' (Расписка — услуга — расписка'), подчинен всепоглощающему духу наживы, проникнут стремлению «делать деньги из денег». [8] Можно ли говорить о таких отношениях между родственниками или, скажем, между друзьями? Между коллегами по работе? Если даже и есть какой-то поиск выгоды, то здесь присутствует простой обмен услугами и никакой прибавочной стоимости не возникает. Формула Д — Т — Д' и вытекающее из нее определение капитала как самовозрастающей стоимости относится ко всем видам капитала, когда бы они ни существовали и в какой сфере бы ни действовали. Поэтому всеобщая формула капитала здесь не применима, и соответственно называть социальный капитал капиталом в известном смысле представляется некорректным.
Социальный капитал, как общественные отношения, выступает скорее надстройкой к существующим производительным силам. Социальный капитал может играть роль защитного пояса по отношению к капиталу. Показатели социального капитала могут усредняться для различных социальных групп, что дает возможность изучать различные основания социального неравенства. Последнее значимо потому, что любой значимый ресурс распределен в обществе неравномерно. Это целиком относится и к социальному капиталу. Н. Лиин выделяет два основных механизма формирования и поддержания неравенства в распределении социального капитала. Первый носит структурный характер и заключается в том, что разные социальные группы занимают разные
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 6 (82), 2009
позиции в социально-экономических иерархиях и заведомо обладают неравным доступом к ценным общественным ресурсам — деньгам, влиянию, информации. Второй механизм основан на универсальной тенденции установления связи с людьми, похожими на данного индивида по основным характеристикам — полу, образованию, социально-экономическому статусу, ценностям и социальным установкам. Эта склонность к гемофилии межличностных отношений, сходству связанных между собой людей способствует сохранению, консервации имеющегося неравенства. Таким образом, люди, изначально имеющие низкий социальный статус, низкое образование будут устанавливать связи скорее всего с людьми, имеющими те же характеристики, как следствие, возможности улучшения их общественного положения ограничены. В то же время элита, имеющая высокий статус и материальное положение, обладающая высоким человеческим капиталом очень аккуратна в построении своих связей, чтобы не потерять статус элиты. Исходя их этого мы предполагаем, что социальный капитал — некая надстройка, которая помогает элитным группам обособиться, а людям с низким социально-экономическим статусом объединиться в группы, в свою очередь, для защиты своих интересов.
Так как мы живем в гражданском обществе, — данное противостояние смягчается за счет социальных гарантий, пока еще бесплатного образования, возможности доступа к социальным лифтам. Социальный капитал на макро-уровне призван, таким образом, собрать все общество воедино для снижения вероятности социально-политической нестабильности, беспорядков, объединив его какими-то общими целевыми установками, ценностями, моралью и т. п.
Итак, в понятии социального капитала сталкиваются рыночный и нерыночный компоненты. Говоря «социальное», мы подразумеваем «общественное», но можно пойти и в глубь термина и сказать: «Коллективное», «коммунитарное». В противоречие вступает рыночная и нерыночная природа, которые сталкиваются в понятии. И с точки зрения классической парадигмы (принцип методологического индивидуализма) противоречия усиливаются еще больше. Соответственно, и в трактовках социального капитала преобладает ориентация на личную выгоду актора от использования социального капитала; на пути использования, а не пути создания социального капитала. Акцент делается на то, что социальный капитал — ресурс для достижения целей актора (будь то фирма или отдельный человек). Если же исходить из трактовки К. Маркса, то социальный капитал не может быть назван капиталом в известном значении слова и является общественным отношением; он не может быть сведен к рынку окончательно. Более того, социальный капитал может выполнять функции защитного пояса по отношению к существующему строю (если говорить о социальном капитале элиты и о социальном капитале на уровне общества, который не дает случиться социальным взрывам). Вводя в дефиницию общественный контекст, мы добавляем (хотя новые институционалисты этого не отрицают, но и не ставят во главу угла), что полезный эффект от функционирования социального капитала может и должен принадлежать обществу, т. к. это общественный феномен.
Безусловно, важно выявить особенности социального капитала в экономике России (экономике с развивающимся рынком) в контексте перехода к альтернативным путям развития, и прежде всего в
контексте перехода к обществу знаний. И здесь для нашего исследования особенно интересным проявлением социального капитала является, на наш взгляд, солидарность. Для человека в экономике знания первое место среди мотивов занимает сама работа. Плюс отношения солидарности и творческого соперничества (но не рыночной конкуренции) с товарищами по работе. Для человека — креатора ценности интересной деятельности, свободное время, отношения солидарности с товарищами по работе выходят на первый план [9]. Современные прогрессивные проекты перехода России в постиндустриальную эпоху опираются, в том числе и на принцип солидарности [10, 11].
В итоге мы оказываемся перед фактом, что социальный капитал по своей природе двойственен. В понятии сталкиваются рыночная и нерыночная составляющие. И для перехода к экономике знания, на наш взгляд, особенно важно нерыночное содержание категории. В экономике знания особую роль начинают играть социальное доверие, социальная забота и социальная солидарность, которые в определенной мере становятся фундаментом для строительства нового, более гуманного общества.
Библиографический список
1. См.: Грейбил М. М. Социальный и человеческий капитал как факторы благосостояния и развития : дис. ... канд. экон. наук. — Москва, 2003.
2. Метод анализа противоречий взят из: Бузгалин А. В., Колганов А. И. Введение в компаративистику (исследование и сравнительный анализ социально-экономических систем: методология, теория, применение к переходным экономикам) : учебное пособие. — М., 1997.
3. Макконнелл К., Брю С. Экономикс: принципы, проблемы и политика. — М. : Республика. — 1992. — Т. 1. — С. 37.
4. Курс политической экономии / под ред. Н. А. Цаголова. — М. : Экономика. — 1973. — Т. 1. — С. 196.
5.См.: Нестик Т. Культурный, социальный и символический капиталы // Альманах «Восток». — 2004. — № 4.
6. Сивуха С. Гендерное измерение социального капитала // Интернет-ресурс — Http://gender.undp.by/gender_research/ html, доступ — своб. — Рус.
7. Contemporary Authors on Social Capital // Интернет-ресурс -http://www.gnudung.com/literature/ contemporaryauthors.html, доступ — своб. — Англ.
8. Коулман Дж. Капитал социальный и человеческий // Общественные науки и современность. — 2001. — № 3. — С. 121 - 139.
9. Бузгалин А. В. Поймать ветер истории // Литературная газета. — 2008. — 13-19 февраля. — С. 12.
10. Бузгалин А. В., Колганов А. И. Новая экономика дает России возможности для развития // Неоэкономика: Очерки теории и методологии / под ред. А. В. Бузгалина. — М., 2003. — С. 4 — 43.
11. Маркарян К. В. Социальная справедливость в неоэкономике: государство — энокорпорация // Неоэкономика: Очерки теории и методологии / под ред. А. В. Бузгалина. — М., 2003. — С.78 — 97.
ШТЫРБУЛ Софья Анатольевна, аспирантка кафедры политической экономии экономического факультета.
E-mail: [email protected]
Дата поступления статьи в редакцию: 01.06.2009 г.
© Штырбул С.А.
