CC BY
35
УДК 616.153.915-071.3-058(571.56)
Е.С. Кылбанова, Л.В Щербакова, С.К. Малютина
СОЦИАЛЬНЫЙ ГРАДИЕНТ ПОКАЗАТЕЛЕЙ ЛИПИДНОГО ПРОФИЛЯ И АНТРОПОМЕТРИИ ПРИШЛОГО НАСЕЛЕНИЯ ЯКУТИИ
ГУ НИИ терапии СО РАМН, Новосибирск
Цель исследования — определить социальный градиент уровней липидов крови и показателей антропометрии пришлого населения Якутии. Материалы и методы. В работе представлены данные эпидемиологического исследования факторов риска сердечно-сосудистых заболеваний в г. Удачном Республики Саха (Якутия). Объектом исследования явилась популяционная выборка жителей г. Удачного некоренной национальности 45-69 лет (преимущественно русские). Всего обследованных — 341 мужчин и женщин. Программа обследования включала стандартные эпидемиологические разделы. Оценку социального статуса проводили с помощью стандартных опросников (уровень образования, семейное положение, уровень депривации в период после 1989 г., реакция на экономические и социальные изменения после 1989 г.). Все показатели стандартизованы по возрасту. Результаты исследования. Среди пришлых жителей Якутии 45-69 лет выявлен социальный градиент показателей антропометрии и липидного профиля. Липидно-метаболические показатели в обследованной якутской выборке имеют социальный градиент с более неблагополучными характеристиками при низком уровне образования, семейном статусе «одиноких» и высоком уровне депривации.
Ключевые слова: индекс массы тела (ИМТ), объем талии к объему бедер (ОТ/ОБ), липиды, пришлое население, социальный градиент, эпидемиология
Введение
Социальные и экономические преобразования, произошедшие в Российской Федерации в последнее десятилетие, сопровождались значительным ростом смертности. Преимущественный вклад в этом отношении приходился на смертность от внешних причин и сердечно-сосудистых заболеваний (ССЗ) [1]. В Якутии в 2002 г. в структуре смертности от всех причин примерно половину составляет число умерших от болезней системы кровообращения [2].
За последние 20 лет в России не отмечалось резкого повышения уровней традиционных факторов риска ССЗ [1, 3, 4]. Поэтому рост смертности от ССЗ в российской популяции по сравнению со странами Западной Европы трудно объяснить только этими различиями. Очевидно, что для объяснения и прогнозирования тенденций смертности необходимо принимать во внимание не только классические факторы риска, но также социально-экономические и психосоциальные детерминанты. Вместе с тем в отечественной литературе недостаточно работ, посвященных анализу социально-экономических и психосоциальных факторов, в том числе среди пришлого населения Севера, проживающего в экстремальных климатических условиях [5, 6].
В нашей работе мы провели такой анализ и
оценили социальный градиент показателей липидного профиля и антропометрии пришлого населения Якутии.
Материалы и методы
В работе представлены данные, полученные в результате эпидемиологического исследования факторов риска ССЗ в г. Удачном (Якутия). Объектом исследования явилась выборка жителей г. Удачного некоренной национальности, обоего пола, в возрасте 45-69 лет (преимущественно русские). Всего обследовано мужчин и женщин 341 чел. Выбранный город по основным социально-демографическим и промышленным характеристикам является типичным для малых промышленных городов Якутии.
Программа обследования включала следующие обязательные разделы: антропометрия (индекс массы тела (ИМТ), индекс объем талии к объему бедер (ОТ/ОБ));определение содержания общего холестерина (ОХС), холестерина липопротеидов высокой плотности (ХС ЛВП) и триглицеридов (ТГ) в сыворотке крови; измерение артериального давления; опрос о приеме ги-полипидемических и гипотензивных препаратов; социально-демографические данные. Методики исследований были стандартизованы и выполнялись в соответствии с рекомендациями, принятыми для эпидемиологических исследований [7, 8].
Оценку социального статуса проводили с помощью стандартных опросников, оценивали уровень образования и семейное положение.
В зависимости от образования обследуемые были подразделены на 4 группы: 1-я — с начальным образованием или ниже начального; 2-я — с профессиональным; 3-я — со средним; 4-я группа
— с высшим образованием.
По семейному положению также были выделены 4 группы: 1-я — женатые (замужние) или живущие с партнером вне брака; 2-я — холостые (незамужние); 3-я — вдовцы и вдовы; 4-я — разведенные или живущие отдельно.
Одним из направлений работы явилась оценка связи социально-экономических факторов (а именно, уровня депривации в период после 1989 г.) с изучаемыми метаболическими факторами риска ССЗ (ИМТ, индекс ОТ/ОБ, содержание в крови липидов). Анализ базировался на следующих показателях: 1) достаточность денег на приобретение продуктов питания в настоящее время и до 1989 г.; 2) достаточность денег на оплату счетов за квартиру, электроэнергию, отопление и т.п., необходимых семье в настоящее время и до 1989 г. На основании показателей обеих групп рассчитывалась шкала депривации, которая содержала от 0 (низкий уровень) до 8 баллов (высокий уровень), соответственно баллам среди обследованных выделили 4 группы.
В данном исследовании мы также оценивали связь изучаемых метаболических факторов риска ССЗ с реакцией на экономические и социальные изменения после 1989 г. Анализ базировался на оценке отношения обследуемого к произошедшим с 1989 г. персональным изменениям по следующим позициям: в служебном положении (для работающих); в доходе; в материальном положении; в общем социальном положении. На основании балльной интегральной оценки обследуемые были разделены на 5 групп: 1-я — очень хорошие изменения; 2-я — хорошие изменения; 3-я — не было изменений; 4-я — плохие изменения; 5-я
— очень плохие изменения.
Все показатели стандартизованы по возрасту.
Результаты исследования
Уровень образования. Значения ИМТ и ОТ/ОБ среди обследованных мужчин из пришлой популяции Якутии в возрасте 45-69 лет не менялись в зависимости от уровня образования. У женщин обследованной выборки того же возраста, имеющих, профессиональное образование, стандартизованный показатель ИМТ был достоверно ниже (28,1±0,79 кг/м2), чем у женщин со средним (30,4±0,42 кг/м2, р2-3<0,01) и высшим (30,8±0,88 кг/м2, р2-4<0,05) образованием. Значения индекса ОТ/ОБ среди женщин обследованной выборки,
как и среди мужчин, не менялись в зависимости от уровня образования.
Анализ средних значений ОХС (стандартизованных по возрасту) в группах с различным уровнем образования показал, что мужчины со средним образованием имели более высокое содержание ОХС (6,9±0,16 ммоль/л), чем мужчины с профессиональным (6,05±0,22 ммоль/л, р2-3<0,01) и высшим (6,36±0,25 ммоль/л) образованием (Рис. 1). Как и у мужчин, показатель ОХС был выше в группе женщин со средним образованием (6,42±0,12 ммоль/л), чем с высшим (5,74±0,25 ммоль/л, р3-4<0,05) или профессиональным (6,17±0,25 ммоль/л) образованием (Рис. 1).
Содержание ХС ЛНП так же, как и ОХС, был выше у мужчин со средним образованием (4,70±0,16 ммоль/л), чем у мужчин с профессиональным (4,03±0,22 ммоль/л, р2-3<0,05) или высшим (3,94±0,25 ммоль/л, р3-4<0,05) образованием (Рис. 1). Среди женщин содержание ХС ЛНП в изучаемых группах существенно не отличалось (Рис. 1).
Стандартизованный показатель ХС ЛВП среди обследованных пришлых мужчин 45-69 лет с высшим образованием составил 1,51±0,06 ммоль/л,
ммоль/л
-охс-м-хслнп -- хслвп - *-тг
А 4
3,94 #
1,65 X- -
■“ ' **
1,51 **
Профессиональное Среднее
образование образование
Высшее
образование
ммоль/л
Б 4
1,4
149
—127* 1,3
Профессиональное
образование
Среднее
образование
Высшее
образование
Рис. 1. Средние показатели липидов крови в зависимости от уровня образования у мужчин (А), женщин (Б) некоренной национальности Якутии 45-69 лет
*; # — р<0,05; **; ## — р<0,01
6,9
1,93
**
1,31
1,26
*
Б.17
*
3,97
* #
Таблица 1
Средние показатели липидов и антропометрические индексы в зависимости от семейного статуса у мужчин и женщин г. Удачного (Якутия) в возрасте 45-69 лет*
Группы по семейному статусу р
Переменные 1 — женат, замужем 2 — холост, не замужем 3 — вдовец, вдова 4 — разведен,разведена
М±т М±т М±т М±т
Мужчины
ИМТ, кг/м2 27,7±0,36 27,2±1,32 26,0±1,53 25,8±1,32 NS
Индекс ОТ/ОБ 0,95±0,005 1,04±0,018 0,93±0,021 0,93±0,018 р, =0,000 р=0,000 р,;,=0,000
ОХС, ммоль/л 6,56±0,13 7,07±0,41 6,88±0,65 5,81±0,55 NS
ХС ЛНП, ммоль/л 4,42±0,12 4,31±0,40 4,82±0,64 3,37±0,54 NS
ХС ЛВП, ммоль/л 1,30±0,03 1,64±0,09 1,40±0,14 1,39±0,12 р,-2=0,002
ТГ, ммоль/л 1,82±0,09 2,44±0,30 1,26±0,47 2,29±0,40 р2 .=0,039 р,-,=0,027
Женщины
ИМТ, кг/м2 31,2±0,45 28,2±1,10 28,0±0,82 28,9±0,91 р, „=0,014 р,-=0,001 р,>0,023
Индекс ОТ/ОБ 0,85±0,008 0,83±0,019 0,82±0,014 0,89±0,016 р,-4=0,024 р2-4=0,015 р„=0,002
ОХС, ммоль/л 6,32±0,14 5,34±0,30 6,48±0,22 6,53±0,27 р, 2=0,006 р=0,002 р„=0,004
ХС ЛНП, ммоль/л 4,26±0,13 3,49±0,28 4,34±0,21 4,45±0,24 р, .=0,019 1^2-3=0,01 р,.„=0,01
ХС ЛВП, ммоль/л 1,44±0,04 1,18±0,08 1,44±0,06 1,35±0,07 р, 2=0,001 р, „=0,000 р22--43=0,031
ТГ, ммоль/л 1,38±0,06 1,46±0,12 1,52±0,09 1,57±0,11 NS
Примечание. * Стандартизованные по возрасту показатели.
что значительно выше, чем у мужчин того же возраста с профессиональным (1,26±0,05 ммоль/л, р2-4<0,01) и средним (1,31±0,03 ммоль/л, р3-4<0,01) образованием (Рис. 1). Показатель ХС ЛВП в группе женщин 45-69 лет с профессиональным образованием составил 1,56±0,06 ммоль/л и был выше, чем у женщин со средним (1,38±0,03 ммоль/л, р2-3<0,05) или высшим (1,27±0,06 ммоль/л, р2-4<0,01) образованием (Рис. 1).
В обследованных выборках мужчин и женщин пришлой популяции Якутии в возрасте 45-69 лет мы не выявили достоверных различий в содержании ТГ в зависимости от уровня образования (Рис. 1).
Семейное положение. В обследованных группах мужчин стандартизованные по возрасту показатели ИМТ не менялись в зависимости от семейного положения. Стандартизованный по возрасту индекс ОТ/ОБ был наиболее высок в группе холостых мужчин (1,04±0,018), что достоверно выше значений ОТ/ОБ в группах женатых (0,95±0,005, р1-2<0,001), вдовцов (0,93±0,021, р2-3<0,001) и разведенных (0,93±0,018, р2-4<0,001) (Таблица 1). У обследованных нами замужних женщин 45-69 лет из пришлой популяции Якутии показатель ИМТ
составил 31,2±0,45 кг/м2 и был достоверно выше, чем у незамужних, вдов и разведенных женщин (Таблица 1). Значение соотношения ОТ/ОБ среди женщин наиболее высоким было в категории разведенных женщин (0,89±0,016) в сравнении с замужними, незамужними женщинами и вдовами (Таблица 1).
Средние значения ОХС и ХС ЛНП (стандартизованные по возрасту) среди пришлых мужчин в возрасте 45-69 лет не менялись в зависимости от семейного положения (Таблица 1). Среди женщин содержание ОХС и ХС ЛНП (соответственно 5,34±0,30 и 3,49±0,28 ммоль/л) было более низким у незамужних женщин по сравнению с замужними, вдовами и разведенными женщинами (Таблица 1).
Стандартизованный показатель ХС ЛВП среди обследованных неженатых мужчин составил 1,64±0,09 ммоль/л, что значимо выше в сравнении с женатыми мужчинами того же возраста (1,30±0,03 ммоль/л, р<0,01) и несколько выше, чем показатели ХС ЛВП у вдовцов (1,40±0,14 ммоль/л) и разведенных мужчин (1,39±0,12 ммоль/л). Напротив, показатель ХС ЛВП в группе незамужних женщин (1,18±0,08 ммоль/л)
Таблица 2
Средние показатели липидов и антропометрические индексы в зависимости от отношения к социальноэкономическим изменениям (после 1989 г.) у мужчин и женщин г. Удачного (Якутия) в возрасте 45-69
лет*
Группы реакции на социально-экономические изменения 1989 г. р
Переменные 1 — очень хорошие изменения** 2 — хорошие изменения 3 — не было изменений 4 — плохие изменения 5 — очень плохие изменения
М±т М±т М±т М±т М±т
Мужчины
ИМТ, кг/м2 25,7±2,98 26,7±1,33 27,7±0,43 27,2±0,61 27,3±1,88 NS
Индекс ОТ/ОБ 1,00±0,067 1,02±0,019 0,96±0,006 0,94±0,009 0,91±0,026 р2 =0,001 р2;4=0,000 р%,=0,000
ОХС, ммоль/л 4,59±0,04 6,86±0,40 6,56±0,14 6,71±0,22 4,84±0 ** NS
ХС ЛНП, ммоль/л 2,69±0,03 3,97±0,40 4,40±0,14 4,58±0,23 3,25±0 ** NS
ХС ЛВП, ммоль/л 1,19±0,10 1,79±0,08 1,30±0,03 1,33±0,05 0,85±0 ** р2 =0,000 р,;,=0,000
ТГ, ммоль/л 1,56±0,38 2,41±0,30 1,87±0,11 1,76±0,17 1,60±0 ** NS
Женщины
ИМТ кг/м2 30,8±0 31,0±1,32 30,1±0,44 29,2±0,62 32,9±1,73 7 4 ,0 0, = р
Индекс ОТ/ОБ 0,95±0 0,84±0,023 0,84±0,008 0,85±0,011 0,91±0,03 р2 .=0,016 р=0,002 р„-5=0,019
ОХС, ммоль/л 7,71±0 7,06±0,33 5,99±0,12 6,64±0,19 6,10±0,44 р2 =0,003 р,;,=0,005
ХС ЛНП, ммоль/л 5,44±0 4,99±0,31 4,00±0,11 4,46±0,17 4,01±0,40 р2 =0,003 р„=0,027
ХС ЛВП, ммоль/л 1,89±0 1,39±0,09 1,38±0,03 1,44±0,05 1,44±0,12 NS
ТГ, ммоль/л 0,82±0 1,49±0,13 1,35±0,05 1,62±0,07 1,57±0,17 3 0 ,0 0, 11 = а
Примечание. * — Стандартизованные по возрасту показатели. '
был ниже, чем у замужних, вдов и разведенных (Таблица 1).
Содержание ТГ у неженатых мужчин был значимо выше (2,44±0,30 ммоль/л), чем у женатых (1,82±0,09 ммоль/л, р1-2<0,05) и вдовцов (1,26±0,47 ммоль/л, р2-3<0,05). Среди обследованных женщин с разным семейным положением мы не выявили достоверных различий в уровне ТГ (Таблица 1).
Уровень депривации. Стандартизованный показатель ИМТ у мужчин пришлого населения Якутии был наиболее высок в 3-й группе (высокий уровень депривации) — 30,5±1,60 кг/м2 (Рис. 2). Аналогично ИМТ соотношение ОТ/ОБ среди мужчин наиболее высоко в группе с высоким уровнем депривации (0,99±0,024), чем в группах с низким и средним уровнем: 0 группа — 0,96±0,006, 1-я — 0,95±0,011 и 2-я группа — 0,92±0,013, р2-3<0,05.
Значения ИМТ (Рис. 2) и ОТ/ОБ среди женщин в обследованной выборке не менялись в зависимости от уровня депривации. Хотя показатель ИМТ в 3-й группе (высокий уровень) составил 32,4±1,88 кг/м2 и был несколько выше, чем значения в других группах, но различия недостоверны, возможно, из-за малого количества женщин в 3-й группе (высокий уровень депривации).
Средние значения ОХС (стандартизованные по возрасту) среди пришлых мужчин Якутии 45-
* — Не стандартизованные по возрасту показатели
69 лет не менялись в зависимости от уровня депривации, хотя, мужчины 2-й группы имели тенденцию к его повышению. Содержание ХС ЛНП среди мужчин 2-й группы составило 5,06±0,34 ммоль/л и было более высоким, чем в других группах: в 0-й группе — 4,25±0,14 ммоль/л, р0-2<0,05, в 1-й группе — 4,42±0,24 ммоль/л и в 3-й группе — 4,21±0,70 ммоль/л.
Среди обследованных женщин достоверные различия показателя ОХС и ХС ЛНП имелись
кг/м2
32,4
0 группа (низкий уровень)
3 группа (высокий уровень)
Рис. 2. Средние показатели ИМТ в зависимости от уровня депривации у мужчин и женщин некоренной национальности Якутии 45-69 лет ** — р<0,01 между 0-1 группами;
2-3 группами уровня депривации
1 группа
2 группа
между 0-й и 1-й группами депривации (Рис. 3).
Стандартизованный показатель ХС ЛВП среди мужчин 45-69 лет Якутии не различался по группам депривации, хотя в 3-й группе он составил 1,15±0,16 ммоль/л и был несколько ниже, чем в других группах, но различия не достоверны. Содержание ТГ у мужчин Якутии в возрасте 45-69 лет было несколько выше в 3-й группе (высокий уровень депривации) — 2,32±0,52 ммоль/л, чем у мужчин 0-й группы (низкий уровень) — 1,93±0,11 ммоль/л, 1-й — 1,83±0,18 ммоль/л и 2-й группы — 1,54±0,25 ммоль/л, но различия недостоверны. Показатели ХС ЛВП и ТГ среди женщин во 2-й группе депривации были более высокими, чем у женщин других групп депривации (Рис. 3).
Реакция на социально-экономические изменения 1989 г. Значения ИМТ среди обследованных мужчин 45-69 лет не менялись в зависимости от реакции на социально-экономические изменения. Стандартизованный по возрасту индекс ОТ/ОБ среди мужчин во 2-й группе (изменения, оцененные как «хорошие») составил 1,02±0,019 и был выше значений ОТ/ОБ в группах с индифферентной и негативной оценкой (Таблица 2). Напротив, среди женщин того же возраста в обследованной выборке значения ИМТ и ОТ/ОБ (Таблица 2) были наиболее высоки в 5-й группе («очень плохая» реакция на социально-экономические изменения) — 32,9±1,73 и 0,91±0,03 кг/м2 соответственно.
Средние значения ОХС и ХС ЛНП (стандартизованные по возрасту) в группе мужчин не менялись в зависимости от реакции на социальноэкономические изменения, а среди женщин того же возраста они были более высоки во 2-й группе («хорошая» реакция) (Таблица 2).
-0ХС-1-ХСЛНП-А- ХСЛВП--Х-ТГ
6,45 •—
5,91
6,46
—4—
5,96 —•
4,44
1,34 1,43 *
4,12
4,02
1,41 1*6 1,3
1,32 * 1,4
0 группа (низкий уровень)
2 группа
3 группа (высокий уровень)
Рис. 3. Средние показатели липидов крови у женщин в зависимости от уровня депривации некоренной национальности Якутии 45-69 лет
* — р<0,05; **; ## — р<0,01
Стандартизованный показатель ХС ЛВП среди мужчин в группе с «хорошей оценкой» социально-экономических изменений (2-я группа) составил 1,79±0,08 ммоль/л и был значимо выше по сравнению с 3-й («не было изменений») и 4й («негативная оценка» социально-экономических изменений) группами — 1,30±0,03 ммоль/л, р2-3<0,001 и 1,33±0,05 ммоль/л, р2-4<0,001 (Таблица 2). Среди женщин мы не нашли достоверных различий показателя ХС ЛВП в изучаемых группах (Таблица 2).
Содержание ТГ у мужчин в возрасте 45-69 лет было несколько выше во 2-й группе («позитивная оценка» изменений) — 2,41±0,30 ммоль/л, чем у мужчин 3-й и 4-й групп — 1,87±0,11 и 1,76±0,17 ммоль/л соответственно, но обнаруженные различия недостоверны. Среди женщин высокий уровень ТГ отмечен в 4-й группе («плохое» отношение к изменениям) — 1,62±0,07 ммоль/л, хотя достоверные различия имеются лишь при сравнении с 3-й группой («не было изменений») — 1,35±0,05 ммоль/л, р3-4<0,01 (Таблица 2).
Обсуждение
Существует много литературных данных о связи уровня образования с заболеваемостью и смертностью от сердечно-сосудистых заболеваний [9, 10, 11, 12].
По результатам 10-летнего когортного исследования ССЗ (проект ВОЗ «MONICA») в популяции г. Новосибирска выявлена связь низкого уровня образования с показателями общей смертности и смертности от ССЗ [11]. Стандартизованный по возрасту показатель смертности от всех причин был значительно выше у женщин с начальным и средним уровнем образования, чем с высшим. Относительный риск смертности от ССЗ, ИБС и мозгового инсульта был ниже у женщин с университетским образованием [11]. Данные одномоментного исследования, проведенного в Новосибирске в рамках подпрограммы «MONICA-психосоциальная», также свидетельствуют о высокой доле лиц с ИБС при начальном образовании [9].
Но вместе с тем в работах Климовой Т.М. [5] и Шадриной О.В. [6] в неорганизованной популяции мужчин г. Якутска 20-59 лет наличие зависимости таких факторов риска, как избыточная масса тела и некоторые формы дислипопротеидемии, от уровня образования не обнаружилось.
Связь факторов риска ССЗ с уровнем образования надежно прослежена в западных популяциях. В популяционном исследовании взрослого населения Греции (n=2271 чел.) лица, имеющие высшее образование, имели более благоприятные показатели липидов сыворотки крови по сравнению с жителями с низким уровнем образования [13]. В
ж
4
жж
1 группа
другом исследовании, проведенном в Исландии (n=18912), Handarson T. с соавторами [28] нашли положительную связь низкого уровня образования с основными факторами риска ССЗ. В Канаде при популяционном обследовании 29855 мужчин и женщин 18-74 лет также выявили зависимость факторов риска CC3 от социального статуса [14]. Так, в обследованной популяции избыточная масса тела зарегистрирована у 39% мужчин и 19% женщин с неоконченным средним образованием по сравнению с обследованными с университетским дипломом — 26 и 19% соответственно. Высокие показатели холестерина имели мужчины и женщины низкого социального статуса [14].
Nakamura S. с соавторами [15] при сравнительном анализе факторов риска ИБС у работников с «голубыми воротничками» в Японии выявили более высокие значения индекса ОТ/ОБ (р<0,001) и САД (р<0,05), чем у сотрудников с «белыми воротничками».
Вместе с тем в некоторых работах такой связи не обнаружено. Так, в мужской популяции Италии в возрастной группе 40-69 лет изучение влияния социально-экономических факторов на заболеваемость ИБС и смертность от нее не обнаружило связи с уровнем образования [16]. Хотя в другом исследовании, проведенном в сельской местности Италии, авторы получили более высокую частоту ожирения в группе с низкими степенями занятости и уровня образования, кроме того, более высокое образование сочеталось с меньшим числом курящих среди мужчин и с большим — среди женщин [17].
Результаты 10-летнего когортного исследования сердечно-сосудистых заболеваний по проекту ВОЗ «MONICA» в популяции г. Новосибирска показали, что высокие цифры смертности от всех причин, ССЗ среди мужчин и женщин Сибири ассоциируются с категорией одиноких людей [11], что соответствует обнаруженному нами градиенту метаболических факторов риска в зависимости от семейного статуса. Данные исследования «MONICA-психосоциальная» в одномоментном наблюдении также показали более высокую частоту ИБС в категории «разведен», чем в категории «женат» [9].
Исследование, проведенное среди женатых, разведенных и холостых мужчин, работающих в двух крупных автомобильных компаниях — «Рено» и «Вольво», выявило различия по уровням факторов риска ССЗ. Так, холостые мужчины имели более низкий показатель индекса ОТ/ОБ, больше курили и потребляли алкоголь, чем женатые и разведенные мужчины. Но вместе с тем различия в уровнях ОХС и АД между изучаемыми группами были незначительные [18].
По литературным данным, низкий социальноэкономический статус или высокий уровень депривации ассоциируется с ССЗ [19, 20, 21, 22]. По данным пилотного исследования HAPIEE, проведенного в городской популяции Новосибирска 45-64 лет (1038 чел.), у 24,1% женщин и 15,4% мужчин отмечен высокий уровень депривации, и материальная депривация ассоциировалась с плохой оценкой здоровья [21]. Аналогичные данные получены среди жителей Финляндии (больше мужчин) и женщин Швеции — догоспитальная и госпитальная летальность от инфаркта миокарда имела положительную связь с уровнем депривации [19, 23]. Wamala S.P. с соавторами [22] в популяционном исследовании факторов риска ССЗ среди женщин Швеции (The Stockholm Female Coronary Risk Study) также выявили ассоциацию повышения факторов риска ССЗ с социально-экономическими неудобствами или высоким уровнем депривации. Взаимосвязь социальноэкономической депривации со смертностью от инсульта [20] отразили в своей работе Hart C.L. с соавт. (Глазго, Шотландия).
Изучение социального градиента факторов риска ССЗ (проект ВОЗ «MONICA») в Швеции (686 мужчин и 825 женщин в возрасте 25-64 лет) выявило среди женщин, имеющих высокий социальный уровень, низкие показатели ОХС, ХС ЛНП, ТГ, высокий уровень ХС ЛВП и низкий уровень АД [24]. Ожирение ассоциировалось с низким уровнем социального статуса как у мужчин, так и у женщин. Лица, имеющие квалифицированную работу, т.е. с высшим образованием, имели более низкий процент классических факторов риска по сравнению с обследованными, занятыми неквалифицированной работой: мужчины
— 9% против 16; женщины — 10% против 34 соответственно [24]. Аналогичные данные получены в исследовании, проведенном в популяционной выборке в Китае (1615 мужчин и 1592 женщины в возрасте 25-69 лет) [25].
Противоположная тенденция отмечена в популяции Индии — среди городских женщин Индии с высоким социальным уровнем жизни, наоборот, выявлена высокая частота факторов риска ССЗ, АГ, СД, избыточная масса тела и центральное ожирение. Средняя концентрация ОХС и ХС ЛВП также значительно ассоциировалась с высоким социальным статусом [26].
До социально-экономических реформ 1989 г., при коммунистическом режиме у большей части населения сформировался стереотип социальной пассивности: государство гарантировало каждому гражданину примерно одинаковый низкий стандарт жизни. После начала социально-экономических реформ основная часть населения не адап-
тировалась к новым условиям жизни в стране. Результаты исследования Аарва П. и соавторов [27] показали, что отсутствие адаптации к реформам 90-х годов является сильной детерминантой плохого здоровья, по данным самооценки, увеличивая вдвое его вероятность даже при устранении значения других факторов.
В книге «Неравенство и смертность в России» под редакцией В. Школьникова и соавт. [28] к числу наиболее распространенных гипотез резких флюктуаций в смертности российского населения в 90-х годах авторы относят незавершенный эпидемиологический переход, влияние антиалкогольной кампании в середине 80-х годов, кризис системы здравоохранения, существенное снижение уровня жизни населения и социальный стресс в связи с экономическими реформами 90-х годов. Расчет стандартизованных индексов смертности по образованию на основе микропереписи 1994 г. показал, что рост смертности в начале 90-х годов в большей мере затронул группы населения с низким уровнем образования [28]. Как показывает большинство социологических исследований, именно лица с низким уровнем образования в постреформенный период потеряли работу или в наибольшей степени рискуют потерять ее, имеют низкую заработную плату и доходы, часто едва покрывающие их витальные потребности. Именно эти люди составляют «ядро российской бедности» и они же дают негативную оценку происходящих в стране изменений [28].
В исследовании, выполненном на российской национальной выборке, было установлено, что материальные лишения, низкий уровень образования, негативное отношение к рыночной экономике, экономическим изменениям в стране и т.д. способствовали увеличению распространенности плохого здоровья [29]. По данным пилотного исследования НАР1ЕЕ, проведенного в Новосибирске (1038 чел.), у 63,8% опрошенных респондентов 45-64 лет была отмечена негативная оценка к социально-экономическим изменениям 1989 г., и у этих респондентов показатели самооценки здоровья были хуже, чем у лиц с положительной реакцией на изменения 1989 г. [21].
Заключение
Таким образом, в обследованной выборке пришлого населения Якутии 45-69 лет выявлен социальный градиент показателей индексов антропометрии и липидного профиля в зависимости от уровня образования, семейного статуса, степени депривации и реакции на социально-экономические изменения 1989 г.
A SOCIAL GRADIENT OF THE LIPIDE PROFILE AND ANTHROPOMETRIC INDEX AMONG NEWCOMING POPULATION OF YAKUTIA
E.S. Kylbanova, L.V. Shcherbakova, S.K. Ма^^^
The purpose of study: To assess a social gradient of blood lipids and anthropometric indices in new-coming population of Yakutia. Material and methods. The profile of CVD risk factors in Udachny, Yakutia was studied. The sample of newcoming inhabitants (mainly Russians) aged 45-69 was examined (341 men and women in total). The program of the study included standard epidemiological survey. An estimation of the social status was carried out with the help of standardized questionnaires (education level, marital status, level of deprivation, reaction to economic and social changes after 1989 were estimated). The estimates were adjusted for age. Results. In the studied sample of newcoming population of Yakutia aged 45-69 we revealed gradient of BMI, WHR and blood lipids values by educational level, marital status, level of deprivation and reaction to socioeconomic changes 1989. The level of lipids and metabolic parameters in the studied Yakutia sample demonstrate social gradient unfavorable characteristics associate with low educational level, unmarried status and high level of deprivation.
Литература
1. Оганов Р.Г. Первичная профилактика ишемической болезни сердца / Р.Г. Оганов. — М., 1990. — 160 с.
2. Социальное неравенство и уровень здоровья населения по данным его самооценки в одномоментном исследовании в Вологодской области / П. Аарва, Г.С. Жуковский, Т.М. Максимова и др. // Профилактика заболеваний и укрепление здоровья. — 2000. — №3.
— С. 3-9.
3. Результаты 10-летнего когортного исследования сердечно-сосудистых заболеваний по данным проекта ВОЗ МОНИКА / С.К. Малютина, Г.И. Симонова,
B.В. Гафаров, Т.В. Виноградова, Ю.П. Никитин // Актуальные проблемы заболеваний терапевтического профиля в Сибири: труды юбилейной научной сессии НИИ терапии СО РАМН. — Новосибирск, 2001. —
C. 97-105.
4. Estimating the contribution of changes in classical risk factors to trends in coronary — event rates across the WHO MONICA Project populations / K. Kuulusmaa, A. Dobson, A. Tunstall-Pedoe et al. // Lancet. — 2000. — Vol. 35. — P. 675-687.
5. Климова Т.М. Динамика распространенности ар-
териальной гипертонии и ее связь с факторами риска среди мужского населения Якутска за период с 19841986 по 1998-2000 годы: Автореф. дис.... канд. мед.
наук / Т.М. Климова. — Новосибирск, 2001. — 22 с.
6. Шадрина О.В. Особенности эпидемиологии дис-липопротеидемий и других факторов риска ИБС сре-
ди мужского населения Якутска: Автореф. дис. ... канд. мед.наук / О.В. Шадрина. — Новосибирск, 2002. — 24 с.
7. Оганов, Р.Г. Смертность от сердечно-сосудистых и других хронических неинфекционных заболеваний среди трудоспособного населения России / Р.Г. Оганов, Г.Я. Масленникова // Кардиоваскулярная терапия и профилактика. — 2002. — №1. — С. 4-8.
8. Cardiovascular survey-methods WHO / G. Rose, H. Blackburn, R.F. Gillum, K.H. Prineas. — Geneva, 1982.
— 109 р.
9. Психология здоровья населения в России / В.В. Гафаров, В.А. Пак, И.В. Гагулин, А.В. Гафарова. — Новосибирск, 2002. — 359 с.
10. Education, lifestyle factors and mortality from cardiovascular disease and cancer. A 25-year follow-up of Swedish 50-year-old men / L. Kilander, L. Berglund, M. Boberg et al. // Int. J. Epidemiol. — 2001. — Vol. 30, №5.
— P. 1119-1126.
11. Education, marital status and total and cardiovascular mortality in Novosibirsk, Russia: a prospective cohort study / S. Malyutina, M. Bobak, G. Simonova et al // Ann. Epidemiol. — 2004. — Vol. 58. — P. 1475-1482.
12. The relationship between educational level and mortality. The Reykjavik Study / T. Handarson, M. Gar-darsdottir, K.T. Gudmundsson et al. // J. Intern. Med.
— 2001. — Vol. 249, №6. — P. 495-502.
13. The association between educational status and risk factors related to cardiovascular disease in healthy individuals: The ATTICA study / D.B. Panagiotakos,
C.E. Pitsavos, C.A. Chrysohoou et al. // Ann. Epidemiol.
— 2004. — Vol. 14, №3. — P. 188-194.
14. Choiniere, R. Distribution of cardiovascular disease risk factors by socioeconomic status among Canadian adults / R. Choiniere, P. Lafontaine, A.S. Edwards // CMAJ. — 2000. — Vol. 162, №9. — P. S13-24.
15. Nakamura, S. Increased risk of coronary heart disease in Japanese blue-collar workers / S. Nakamura, K. Nakamura, M. Tanaka // Occup. Med. (Lond). — 2000.
— Vol. 50, №1. — P. 11-17.
16. Tenconi, M.T. Role of socioeconomic indicators in the prediction of all causes and coronary heart disease mortality in over 12000 men — the Italian RIFLE pooling project / M.T. Tenconi, G. Devoti, M. Comelli // Eur. J. Epidemiol. — 2000. — Vol. 16, №6. — P. 565-571.
17. Fenicia, V.M. Socio-economic position and cardiovascular risk factors in an Italian rural population / V.M. Fenicia, G.D. Smith, S. Giampaoli // Eur. J. Epidemiol.
— 2001. — Vol. 17, №5. — P. 449-459.
18. Marital status and cardiovascular risk in French and Swedish automotive industry workers — cross sectional results from the Renault-Volvo Coeur study / L. Kumlin, G.
Latscha, K. Orth-Gomer et al. // J. Intern. Med. — 2001.
— Vol. 249, №4. — P. 315-323.
19. Geographical pattern of female deaths from myocardial infarction in an urban population: fatal outcome out-of-hospital related to socio-economic deprivation / P. Tyden, G. Engstrom, O. Hansen et al. // J. Intern Med.
— 2001. — Vol. 250, №3. — P. 201-207.
20. Hart, C.L. The contribution of risk factors to stroke differentials, by socioeconomic position in adulthood: the Renfrew /Paisley Study / C.L. Hart, D.J. Hole, G.D. Smith // Am. J. Public Health. — 2000. — Vol. 90, №11.
— P. 1788-1791.
21. Socioeconomic factors and self-rated health in defined Russian population within 10-years of transition / T. Babina, S. Malyutina, M. Bobak et al // 11th Annual EUPHA meeting. — Rome, 20-22 November 2003. — P. 132-133.
22. Wamala, S.P. Women’s exposure to early and later life socioeconomic disadvantage and coronary heart disease risk: the Stockholm Female Coronary Risk Study /
S.P. Wamala, J. Lynch, G.A. Kaplan // Int. J. Epidemiol.
— 2001. — Vol. 30, №2. — P. 275-284.
23. Relation of socioeconomic position to the case fatality, prognosis and treatment of myocardial infarction events. The FINMONICA MI Register Study / V. Salo-maa, H. Miettinen, M. Niemela [et al.] // J. Epidemiol. And Community Health. — 2001. — Vol. 55, №7. — P. 475-482.
24. Social gradients in cardiovascular risk factors and symptoms of Swedish men and women: the Goteborg MONICA Study 1995 / K. Manhem, A. Dotevall, L. Wil-helmsen, A. Rosengren // J. Cardiovasc. Risk. — 2000.
— Vol. 7, №5. — P. 359-368.
25. Associations between socioeconomic status and cardiovascular risk factors in an urban population in China / Z. Yu, A. Nissinen, E. Vartiainen et al. // Bull. World Health Organ.- 2000. — Vol. 78, №11. — P. 1296-1305.
26. Singh, R.B. Social class, coronary risk factors and undernutrition, a double burden of diseases, in women during transition, in five Indian cities / R.B. Singh, R. Bee-gom, A.S. Mehta // Int. J. Cardiol. — 2000. — Vol. 74, №2-
3. — P. 243-245.
27. Социальное положение и уровень жизни населения Республики Саха (Якутия): Статистический сборник. — Госкомстат РС (Я). — Якутск, 2003. — 265 с.
28. Школьников, В. Неравенство и смертность в России / В. Школьников, Е. Андреева, Т. Малева. — М, 2000. — 107 с.
29. Socioeconomic factors, perceived control and selfreported health in Russia. Across-sectional survey // M. Bobak, J. Stessman, G.M. Ginsberg et al. // Soc. Med.
— 1998. — Vol. 47, №2. — P. 269-279.
